Текст книги "Приключения Петрова и Васечкина в Колумбии. В поисках сокровищ"

Глава пятая,
в которой Петров, Васечкин и Маша узнают много нового о спрятанных сокровищах

– …Вот так всё и было, – закончил Васечкин свой рассказ.

После чего с некоторой гордостью поглядел на внимательно слушавших его Петрова и Машу. Все трое сидели на кухне у него в квартире и пили чай.

– Ну и дела!… – переводя дух, произнёс Петров. – С тобой, Васечкин, не соскучишься.

Васечкин на это только развёл руками и выпятил нижнюю губу, как бы подтверждая, что, мол, да, такой уж я, ничего не поделаешь.

– А карта где? – спросила Маша, обладавшая редкой способностью трезво мыслить в любых, даже самых необычных обстоятельствах. – Ты её, случайно, не потерял?

– С чего это я вдруг её потеряю? – возмутился Васечкин. – Я что, растеряха какой-нибудь, что ли?

– Ну, может, и не растеряха… – примирительно сказала Маша, не желавшая ввязываться в этот ни к чему не ведущий спор. – Так где же она тогда?

– Вот!

Васечкин вытащил из кармана тряпичный свёрток, отодвинул в сторону чашки с недопитым чаем и широким жестом разложил на столе карту.

– Любуйтесь!

Петров и Маша с почтением склонились над старинным артефактом.

– И вправду вот она! – прошептал впечатлённый увиденным Петров. – Ну ты, Васечкин, даёшь!

– При чём тут Васечкин, – тут же отреагировала Маша. – Он что, эту карту в бою добыл? Или рисковал чем-то? Трудился? Ему её просто подарили. Повезло, можно сказать. Оказался в нужное время в нужном месте.

Но на Петрова этот Машин комментарий впечатления не произвёл. Петров всегда был за справедливость.

– Может, и не в бою, – вступился он за друга, – но Васечкин очень даже при чём. Это же именно с ним случилось, а не с тобой и не со мной.

– Вот как? – поджала губы Маша.

– Именно так. Просто есть такие люди, – пустился в рассуждения Петров, – с которыми всегда что-то случается. Ну, они как бы притягивают к себе приключения. Вот наш Васечкин как раз такой. Можно, конечно, считать, что это случайность, но когда таких случайностей много, то это уже закономерность. Разве не так?

И Петров, крайне довольный произнесённым монологом, с гордостью посмотрел на Машу.

– Ладно, Петров, остынь, – примирительно произнёс Васечкин. – На этот раз повезло мне, в другой раз кому-то из вас. Дело не в этом. Главное, что вот она – карта. А вот тут Картахена…

– Картахена? – обрадовалась Маша. – Там, где у нас олимпиада будет!

– Она самая. Только олимпиада твоя сейчас ни при чём. Есть дела поважнее. Смотрите, вот Картахена, а вот здесь острова Росарио.

Все затаив дыхание стали рассматривать карту.

– Тут вот какой-то остров – «Манки Айленд»… – прочёл Васечкин.

– «Обезьяний остров» – перевела Маша.

– Ну да. Я и говорю. А вот тот самый островок Эль Торре. Вот, видите, тут даже скала нарисована, а здесь две скрещённые пальмы. Там нас ждут сокровища. Вопрос, как нам туда попасть, чтобы их достать.

– Это сейчас совсем даже не самый важный вопрос, – возразила Маша, которая любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. – Для начала надо понять, что это вообще за сокровища такие. И откуда они там взялись, если они, конечно, в самом деле там зарыты…

– А это мы сейчас выясним, – миролюбиво произнёс Петров и потянулся за планшетом. – Там, где у вас ответов нет, придёт на помощь Интернет! – продекламировал он. – Сейчас поглядим…

После чего набрал в поисковике два слова – «Колумбия» и «сокровища».

– Вот, пожалуйста! – сказал он через несколько секунд. – Что и требовалось доказать!

– И что же там сказано? – ехидно прищурилась Маша.

– Вот, слушайте.

И Петров начал читать.

«Испанский галеон „Сан Хосе“ с грузом золота, серебра и изумрудов на борту, затонувший в 1708 году в Карибском море у берегов Колумбии, был обнаружен на морском дне, приводит „Эль Эспекталор“ заявление президента страны Хуана Мануэля Сантоса. „Отличные новости: мы нашли «Сан Хосе», – написал президент в твиттере. – Завтра я сообщу детали на пресс-конференции в Картахене“».

– Картахена! – обрадовался Васечкин. – Она самая. Рядом с нашим кладом!

– Вот именно, – поддакнул Петров. – Я же говорил!

– Что говорил? – удивилась Маша. – При чём тут какой-то галеон затонувший и этот клад? Какая тут связь?

Петров и Васечкин переглянулись. Связи пока действительно не прослеживалось, но признаваться в этом не хотелось.

– Читай дальше, Петров! – сказал Васечкин. И Петров продолжил чтение.

«Испанский галеон „Сан Хосе“ пытался уйти от преследования британских военных кораблей возле островов Росарио у колумбийских берегов 8 июня 1708 года. Судно затонуло после взрыва на борту, унеся под воду груз сокровищ на миллионы долларов в современной валюте. Это крупнейший подводный груз драгоценностей в Западном полушарии. Пока точно не ясно, кому достанутся сокровища, поскольку Испания скорее всего оспорит их принадлежность».

– Ну вот, – вздохнул Петров. – Теперь всё. И он победно посмотрел на Машу.

– И что это доказывает? – спросила та, скептически разглядывая Петрова. – Какое отношение имеет спор Испании с Колумбией к этой карте?

Петров почувствовал себя неуютно, отвёл глаза, закашлялся.

– Доказывает то, что сокровищ там, в этой Колумбии, навалом, – пришёл на помощь другу Васечкин. – И под водой, и в земле, куда ни плюнь, короче. Надо просто это сокровище достать, вот и всё. Плёвое дело!

– Куда ни плюнь, плёвое дело! – передразнила его Маша. – Что-то ты больно расплевался, Васечкин! Может, на этом твоём Эль Торре давно уже всё выкопали, и ничего там нет.

– Как это нет? – возмутился Васечкин. – Ещё как есть. Иначе бы никто за Пабло Ломасом не гонялся, карту эту не разыскивал.

– Ну, допустим. А что это за сокровища, ты знаешь? Он тебе объяснил?

Васечкин задумался.

– Что-то он такое говорил про пирата… А-а, вспомнил. Кажется, Филипп Дрюк… Или нет, вроде Фридрих Дряк…

– Сам ты Дряк! – рассмеялась Маша. – Эх ты, любитель сокровищ!. Не знаешь, как пирата зовут, а хочешь его клад отыскать.

– Думай, Васечкин! – умоляюще попросил Петров, страдающий за репутацию друга. – Вспоминай!. Ну, ты же можешь!..

– Хорошо. Я постараюсь. Не смотрите на меня.

– Старайся как следует! – посоветовала Маша. Наступила тишина. Все сидели молча.

Петров и Маша старались не смотреть на мучительно хмурившего лоб Васечкина.

– Эврика! – вдруг так громко закричал Васечкин, что Маша вздрогнула.

– Что с тобой, Васечкин? – рассердилась она. – Чего ты разорался? Ты что людей пугаешь! Совсем, что ли?

– Вспомнил! – сияя, ответил ей Васечкин. – Дрейк, вот как его звали. Фрэнсис Дрейк.

– Ты уверен? – спросил Петров.

– Абсолютно. Он сказал Фрэнсис Дрейк. И ещё он сказал пирата. В смысле, пират.

– Тогда это просто, – объявила Маша. – Сейчас всё выясним. Дай-ка мне планшет, Петров.

– Пожалуйста.

Маша быстро набрала в поисковике имя и фамилию знаменитого пирата.

– Вот он, – сказала она. – Тут даже его портрет есть. Великое дело Википедия.

Петров и Васечкин посмотрели на портрет Фрэнсиса Дрейка.

– Солидный мужик, – прокомментировал Васечкин. – Сразу видно, что ему было что зарыть.

– Этот мог, – подтвердил Петров. – Запросто.

– Может, вы послушаете сначала, что тут написано? – язвительно поинтересовалась Маша. – А потом уже будете ваши комментарии дурацкие выдавать.

– Почему это дурацкие? – обиделся Петров. – Нормальные комментарии. Васечкин прав, видно, что Дрейк этот олигарх настоящий. Такой человек какой-нибудь маленький клад не будет зарывать. Уж клад так клад!

– Точно. Как на Монте-Кристо, – поддержал Васечкин. – Там такой клад был на этом острове, что Эдмон Дантес целый дворец снял посреди Парижа и мог там жить сколько хочешь. Просто ему это не надо было, вот он и уехал со своей Гайдэ. В смысле, уплыл.

– Куда уплыл? При чём тут этот Дантес с Гайдэ? – растерялась Маша. – Что вы мне голову морочите?

– Не обращай внимания, это я так, к слову, – ответил Васечкин. – Давай, Старцева, читай! Время не ждёт!

На это Маша ничего не сказала, только неодобрительно покачала головой.

«Сэр Фрэнсис Дрейк, – начала она читать вслух своим звонким голосом, – родился около 1540 года, умер 28 января 1596 года. Английский мореплаватель, корсар, капер, пират, вицеадмирал. Первый англичанин, совершивший кругосветное плавание. Активный участник разгрома испанского флота (Непобедимой армады) в Гравелинском сражении в 1588 году. Благодаря умелым действиям Дрейка, англичанам удалось получить преимущество над превосходящими огневой мощью силами противника. Фрэнсис Дрейк родился в Кроундейле, недалеко от Тейвистока, в Девоншире в семье фермера Эдмунда Дрейка, впоследствии ставшего священником. Всего в семье Дрейков было двенадцать детей, Фрэнсис был старшим. В 1549-м семья Дрейка перебралась в Кент. В 12 лет стал юнгой на торговом корабле. Он так полюбился владельцу судна, своему дальнему родственнику, что тот после смерти завещал корабль Дрейку, и тот в 18 лет стал полноправным капитаном».

— Слушайте! – вдруг воскликнул Петров. – Мы когда были в Антарктиде, помните, между Антарктидой и Огненной Землёй есть пролив Дрейка? Это же, наверное, в его честь назвали?

– Да, это в его честь, – сухо ответила Маша, которая терпеть не могла, когда её перебивали. – Вот здесь ниже написано: «Имя Фрэнсиса Дрейка увековечено в географии». Можно я продолжу, Петров? Или ты ещё хочешь что-то сказать?

– Да нет, – смущённо развёл руками Петров. – Продолжай, конечно. Это я просто так, к слову.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Маша и продолжила чтение.

«В 1567 году Фрэнсис Дрейк отправился в плавание в Гвинею и Вест-Индию, командуя кораблём в работорговой экспедиции своего родственника Джона Хокинса. В ходе этой экспедиции, близ мексиканской крепости Сан-Хуан-де-Улуа, корабли англичан подверглись нападению испанцев, и большая их часть была потоплена. Уцелело лишь два корабля – Дрейка и Хокинса. Англичане потребовали у испанского короля, чтобы он заплатил им за потерянные корабли. Король, естественно, отказался. Тогда Дрейк объявил, что он возьмёт всё, что сможет, у короля Испании».

Маша сделала паузу и учительским взглядом поглядела на Петрова и Васечкина. Оба слушали, затаив дыхание.

– Ну ты чего остановилась, Старцева? – удивился Васечкин. – Читай дальше. Я чувствую, сейчас мы всё узнаем.

– Хорошо, – вздохнула Маша. – Слушайте дальше.

«В 1572 году Фрэнсис Дрейк отправился в собственную экспедицию в испанские владения в Вест-Индии, захватил город Номбре-де-Дьос на Панамском перешейке, а затем – несколько судов возле гавани Картахены. В ходе этого рейда Дрейк также перехватил на Панамском перешейке испанский „Серебряный караван“ (около 30 тонн серебра), направлявшийся из Панамы в Номбре-де-Дьос. 9 августа 1573 года Дрейк вернулся в Плимут богачом и известным всей Англии капитаном».

– Ну, что я говорил? – торжествующе воскликнул Васечкин. – Всё ясно.

– Что именно тебе ясно? – поинтересовалась Маша.

– То, что он около Картахены столько нахапал, что всё обратно довезти не мог. Корабль бы потонул. Сама подумай, 30 тонн серебра! Скажи, Петров!

– Да, это тебе не жук пукнул! – глубокомысленно подтвердил Петров.

– Вот именно! А до этого он ещё сколько всего награбил! В этом Номбре-де-Дьос и на других судах. Теперь понятно, почему он клад зарыл на Эль Торре. У него небось не один такой клад.

– А почему же он за ним не вернулся? – спросила Маша.

– Откуда я знаю почему. Что-то ему помешало, наверное. Он небось где только не плавал. Не зря ведь пролив около Огненной земли его именем назвали. Зачем ему было возвращаться в Картахену, если он везде что-то захватывал. Посмотри-ка, что он там дальше делал.

Маша вернулась к статье, быстро просмотрела её до конца.

– Это правда, – согласилась она. – Он действительно весь мир обошёл. А вот интересно. Послушайте.

«В 1577 году Дрейк был отправлен королевой Елизаветой в экспедицию к тихоокеанскому побережью Америки. Он прошёл вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки на север, атакуя испанские порты, в том числе Вальпараисо, а затем исследовал побережье значительно севернее испанских колоний, приблизительно до современного Ванкувера. 17 июня 1579 года Дрейк высадился, как предполагается, в районе Сан-Франциско и объявил этот берег английским владением, Новым Альбионом. После пополнения провизии и ремонта, Дрейк пересёк Тихий океан и вышел к Молуккским островам».

– К каким островам? – переспросил Петров.

– К Молуккским. А что?

– Да так, ничего. Я так и думал.

Маша вздохнула, качнула головой и продолжила чтение.

«Обойдя Африку с юга, Дрейк вернулся в Англию 26 сентября 1580 года, привезя клубни картофеля и сокровища на 600 000 фунтов стерлингов, сумму, в два раза превышающую размер ежегодного дохода английского королевства. Дрейк был встречен как национальный герой, обласкан королевой, был удостоен рыцарского звания».

Васечкин на этих словах повернулся к Петрову, поднял вверх большой палец, а потом показал им на себя. А я что говорил! – означал этот жест.

– Всё, достаточно! – объявил он. – Зачем ему возвращаться за каким-то кладом, когда он такие богатства всё время добывал! Что-нибудь ещё там есть важное? Чем кончается?

Маша быстро пробежала статью до конца.

– Вот чем.

«В немецком городе Оффенбурге изваянный в камне великий корсар держит в руке цветок картофеля. Надпись на постаменте гласит: „Сэру Фрэнсису Дрейку, распространившему картофель в Европе. Миллионы земледельцев мира благословляют его бессмертную память. Это помощь беднякам, драгоценный дар Божий, облегчающий горькую нужду“».

– Молодец! Мне этот Дрейк сразу понравился! – объявил Петров. – Лицо у него такое…

– Какое? – наморщила носик Маша.

– Обстоятельное, вот какое! – нашёлся Петров. – Хоть он, конечно, и пират, а видишь, как его уважают. Памятник зря не поставят!

– Короче, главное мы выяснили, – заключил Васечкин. – Клад – там!

И он указал на карту.

– Теперь надо решить, как его оттуда достать. Дай-ка я кое-что проверю. Ну-ка, пусти меня, пожалуйста.

Маша уступила место, и Васечкин уселся за компьютер. Он набрал в поисковике слова «Картахена, Колумбия» и стал внимательно рассматривать возникающие на экране картинки.

– Ну вот! – торжествующе заявил он через несколько минут. – Всё правда. Смотрите сами. Карта не врёт.

На экране с высоты птичьего полёта была видна лежащая на берегу моря Картахена и недалеко от неё то тут, то там возникающие острова.

– Пожалуйста вам! – с гордостью тыкал пальцем в экран Васечкин. – Это острова Росарио. Вот вам ваш Обезьяний остров. Вон даже видно, что какое-то дерево здоровое растёт на берегу. Это вот какой-то ещё остров… Сан-Мартин-де-Пахаралес, вот он как называется. Ну, а вот и наш Эль Торре. Что и требовалось доказать!

И Васечкин победно посмотрел на друзей.

– Теперь нам надо только туда добраться, и клад наш!

Маша пожала плечами. С её точки зрения, никакого подтверждения местонахождения клада они в прочитанной статье не обнаружили. Демонстрация островов в Карибском море вблизи Картахены в этом плане её тоже не особо убедила.

Но спорить она не стала. Пусть Васечкин думает что хочет. Всё равно это одни сплошные фантазии. Даже если это правда и какой-то клад там есть, островок Эль Торре находится на другом краю земли.

– Не мешало бы узнать, что там с этим Пабло Ломасом, – сказала она вслух. – Это всё-таки его карта.

Друзья переглянулись. Петров развёл руками. Маша, как всегда, была права.

– Ты, Васечкин, хотя бы знаешь, куда его повезли? – спросила она.

– Кажется, в Склифосовского, – сказал Васечкин. – Точно, я слышал, там говорили…

– Ну вот и звони туда, узнавай.

Васечкин послушно отправился в комнату, где находился телефон. Петров и Маша остались допивать чай. Минут через пять Васечкин вернулся. Вид у него был невесёлый.

– Ну что? – повернулся к нему Петров. – Он там?

Васечкин молча покивал.

– Он жив? – спросила Маша.

Васечкин отрицательно покачал головой.

На кухне стало совсем тихо. Больше они в этот вечер тему сокровищ не обсуждали.

Глава шестая,
в которой Васечкин находит выход, Петров читает стихи, а Маша совершает невозможное

На следующий день Васечкин пришёл в школу с видом строгим и сосредоточенным. Петров, хорошо знавший друга, сразу понял, что тот что-то задумал.

Так оно и было. Васечкин весь урок просидел как на иголках и, еле дождавшись перемены, тут же увлёк Петрова в сторонку, чтобы поговорить.

– Я всё придумал! – сообщил он ему. – Всё складывается как нельзя лучше.

– Что именно? – осторожно уточнил Петров.

– Когда граф Монте-Кристо бежал из замка Иф, он знал, где сокровища. Ему аббат Фариа перед смертью всё рассказал, правильно?

– Ну, допустим. И что из этого?

– А то, что история повторяется. Пабло Ломас тоже мне успел всё рассказать и даже карту оставил. У Монте-Кристо какая была главная проблема? Как попасть на остров. Вот и у нас тоже та же проблема. И я её решил! Нашёл выход. – И Васечкин торжествующе посмотрел на друга.

– И как же мы туда попадём? – удивился Петров.

– Очень просто. Старцева едет в Картахену на олимпиаду, так?

– Ну и что из этого? Она же там будем математические задачи решать, а не по островам носиться, клад искать.

– А никто её и не просит. Это наше с тобой дело.

– Чего-то я не пойму, куда ты клонишь, – почесал в затылке Петров. – Это же не мы едем в Картахену, а Маша. Или ты вместо неё хочешь поехать? Я что-то сомневаюсь, что ты хоть одну задачу на этой олимпиаде решишь…

– Ты чего тормозишь, Петров?! – разозлился Васечкин. – Не собираюсь я никакие задачи там решать. Пусть Старцева летит в Колумбию. Только не одна. А с нами.

– А мы при чём? У меня тоже по математике тройка.

– Очень даже при том. Мы – команда поддержки. Так всегда бывает. Когда наши спортсмены куда-то едут, на какую-нибудь олимпиаду или соревнования, обязательно с ними команда поддержки едет. Так принято, понятно? Ты вообще в курсе, Петров, как всё в жизни происходит?

– В курсе я, – несколько обиженно ответил Петров. – Только это же не спорт…

– Что значит, не спорт? А шахматы – это спорт? Там, между прочим, тоже не ногами, а мозгами шевелят. И целая федерация есть. И команды поддержки, знаешь, какие с этими шахматистами летают? Целая куча народа, не сомневайся! Всё, что они делают, это сидят с лозунгами «Россия, вперёд!» или «Мы победим!». И всякие артисты знаменитые среди них, кстати. Тоже для поддержки.

– Но мы-то не артисты, – резонно возразил Петров.

– Зато нас всего двое, а не целая орава. Понял теперь?

– Понял. Ну, предположим, что мы – такая команда. А кто об этом знает? С чего ты взял, что нас пошлют на эту олимпиаду?

– Пока никто, – вздохнул Васечкин. – Тут, конечно, нужна Маша. Без неё ничего не получится. Нам надо с ней поговорить. Она не сможет нам отказать. Тем более, она теперь в курсе всего. Знает, где клад лежит, карту видела. Нам без её помощи не обойтись. Мы ей пообещаем часть сокровищ. Как ты считаешь?

Петров задумался.

– Мне не кажется, что Машу можно убедить сокровищами, – наконец сказал он. – Во-первых, они её мало интересуют, а во-вторых, она не очень в них верит. В смысле, что этот клад вообще есть. Но попробовать можно…

– Как это мало интересуют? – поразился Васечкин. – Ты слышал песню «Бриллианты – лучшие друзья девушек»?

– Нет, не слышал.

– Это из фильма. Не помню из какого. Но дело не в этом. В песне очень точно подмечено. Ясное дело, что все девчонки обожают эти сверкающие камушки. Это всем известно. Они по ним с ума сходят.

– Но Маша не как все, – тихо заметил Петров. – Маша – исключение.

На это Васечкин ничего не ответил. Во-первых, потому что в глубине души понимал, что Петров прав – Маша, конечно, была особой, ни на кого не похожей девочкой. А во-вторых, прозвенел звонок, и надо было идти в класс.

Разговор с Машей состоялся на большой перемене.

– Вы что, с луны упали? – сказала она, выслушав Васечкина. – Какая команда поддержки? Вы о чём вообще? Ни у кого никакой команды поддержки нет. Есть только одна команда – участники олимпиады. По-моему, даже Михаил Давыдович не поедет. Нашу сборную будет возглавлять кто-то из Министерства образования. А что касается сокровищ, если они вообще существуют, то можете оставить их себе, мне они не нужны.

Петров и Васечкин переглянулись. Петров слегка приподнял правую бровь и скривил рот, что означало – я тебя предупреждал!

Но Васечкин так просто сдаваться не собирался.

– Ты скажи, Старцева, мы друзья или нет?

– Ну, друзья, – согласилась Маша.

– А раз друзья, то, значит, всё должны делать вместе. Мы когда в Антарктиду ездили, думаешь, мне легко было папу уговорить, чтобы он не только меня включил в экспедицию, но и вас тоже? А в прошлом году в Африку? Тоже, между прочим, мы с Петровым могли бы и сами с моим папой полететь. Но мы сразу решили, что без тебя не поедем, поэтому я папе так и объявил, скажи, Петров?

– Да, так и было, – подтвердил Петров. – Безусловно.

– Вот именно! Друзья, значит, друзья!

– Но что я могу сделать? – растерялась под таким напором Маша. – Это же не мой папа организовывает, а совсем какие-то чужие люди. Это невозможно, поймите! Я ведь просто член сборной, сама туда попала неожиданно.

– А дружба, значит, роли не играет? – нахмурился Васечкин.

– Ну при чём тут дружба? Ты себе вбил в голову этот клад несчастный, а я теперь виновата?

– Дружба всегда при чём! – заявил Васечкин. – У нас с Петровым она на первом месте.

И исчерпав все аргументы, снова повернулся к Петрову за поддержкой.

– Я вот хочу вам стихи прочесть, – слегка покраснев, ни с того ни с сего сказал Петров.

– Стихи? – удивилась Маша.

– Ага. Стихи. Вот слушайте.

И Петров торжественно продекламировал:

 
Я розу белую ращу
Для друга – и зимой и летом.
Чистосердечней друга нету,
И я другого не ищу.
И злого друга я прощу.
Пусть он мне сердце рвёт и мучит,
Я не сорняк ему колючий,
А розу белую ращу[8]8
  Перевод с испанского В. Аленикова.


[Закрыть].
 

Наступила пауза. Васечкин и Маша с уважением смотрели на Петрова. Никто из них от него такого не ожидал.

– Ну ты, Петров, даёшь! – прошептал Васечкин. – Это что за стихи такие?

– Хосе Марти написал, – смущённо ответил Петров. – Поэт такой.

– Это я, что ли, злой друг? – внезапно возмутилась Маша. – Я тебя мучаю? И не стыдно тебе, Петров?

– Да нет, я ничего такого не имел в виду, – окончательно смутился Петров. – Просто мы вчера про Колумбию говорили, ну, в смысле, что надо туда ехать, вот я и начал готовиться. Стихи выучил поэта колумбийского. Просто прочёл, мне понравились. Душевные очень.

– Это ты вчера выучил? – поразился Васечкин.

– Ну, вчера, – ещё больше покраснел Петров. – А чего такого?

– Да ничего, конечно. Надо же… Как ты говоришь, Хосе Марти? Где ты его только отыскал…

– Вообще-то Хосе Марти это не колумбийский поэт, а кубинский, – заметила любящая во всём точность Маша. – На Кубе даже международный аэропорт назван его именем.

– Да? А я думал… Но всё равно, он же по-испански писал… – несчастным голосом проговорил Петров.

– Это правда, по-испански. А то, что выучил – молодец! – сжалилась Маша. – Я и не знала, что ты так поэзию любишь.

От этой Машиной похвалы Петров совсем стал красный, как помидор.

– Ну, это я так просто… – залепетал он. – Здесь про дружбу сказано, вот мне и понравилось…

– Хорошие стихи, – одобрила Маша.

Потом поглядела на обоих друзей.

– Ладно, я поговорю с Михаилом Давыдовичем, – вдруг сказала она. – Посмотрим, что можно сделать.

– Может, мы вместе? – предложил Васечкин.

– Нет, не надо. Я сама. Пока, команда поддержки!

И Маша ушла.

– Ну ты выдал, Петров! – восхитился Васечкин, глядя ей вслед. – Молоток! Вовремя ты с этими стихами выступил. Класс! А главное, как на неё подействовало, а? Нет, поэзия – это вещь, конечно! Я уже думал – всё, ничем Старцеву не пронять! И тут ты с этой розой…

– Я же тебе говорил, Маша не такая, как все девочки, – тихо сказал Петров. – Это твоя песня «Бриллианты – лучшие друзья девушек» с ней не работает. Хоть Маша и победила в математической олимпиаде, но она стихи очень любит. Они для неё важнее, чем любые сокровища.

– Ты когда это понял? – спросил Васечкин.

– Давно. Ещё в третьем классе, – ответил Петров.

Маша, покинув наших друзей, отправилась прямиком в кабинет математики, к Михаилу Давыдовичу, и без всяких предисловий чётко изложила ему суть проблемы.

– Они мне необходимы, – объяснила она свою просьбу. – Я без них ничего там не решу, на этой олимпиаде.

– Как же так? – растерялся учитель. – Ты когда в городской олимпиаде участвовала, Петров и Васечкин что, рядом с тобой сидели? Я в этом сомневаюсь. Они оба у меня из троек не вылезают, да и то еле-еле. Ты же сама все задачи решала?

– Да, решала сама. Но они действительно были рядом. В смысле, недалеко. Болели за меня. И поэтому я победила, – объяснила Маша.

– Я знаю, что вы дружите, – замялся учитель, – но пойми, Маша, это не я решаю. Вашей сборной занимается Министерство образования. Наверняка там всё уже давно решено, кто поедет.

– А вы попробуйте, Михаил Давыдович, – настойчиво сказала Маша. – Вы же там кого-то знаете, в министерстве. Объясните им, что я без Петрова и Васечкина не поеду.

– Как это, не поедешь? – поразился учитель. – Ты что, Маша, с ума сошла? Это же сборная страны.

– Зачем мне ехать, если я ничем этой сборной не помогу? Я это точно знаю. Вот если мы все вместе полетим, тогда другое дело. Тогда у меня вдохновение будет! Тогда я всё смогу.

– Вдохновение? – повторил Михаил Давыдович, с интересом рассматривая Машу. – Удивительная ты девочка. Ну, хорошо, у меня там однокурсник в министерстве работает, попробую с ним поговорить. Но, конечно, никаких гарантий…

– Спасибо вам большое, Михаил Давыдович! – просияла Маша. – У вас обязательно получится, я уверена. Ну, я побежала?

– Беги, – кивнул учитель, поправляя очки.

Он проводил Машу взглядом, смотрел, как она лёгкой походкой выходила из кабинета.

«Я, наверное, недооцениваю этих детей, – подумал педагог. – А ведь в них есть что-то настоящее. Как они умеют дружить! Даже завидно…»

В тот же день Михаил Давыдович позвонил своему бывшему однокурснику, Юрию Фёдоровичу, занимавшему видный пост в Министерстве образования.

– У меня к тебе очень важное дело, Юра! – сказал он ему после традиционного обмена любезностями и воспоминаниями о студенческой жизни. – Пожалуйста, отнесись к этому серьёзно. В юношескую сборную России, которая летит на математическую олимпиаду в Картахену, по праву включена моя ученица Маша Старцева. Она действительно необычайно способная девочка, делает блестящие успехи в математике. Так вот, крайне важно, чтобы с ней вместе полетели ещё два её одноклассника – Пётр Васечкин и Вася Петров. Понимаешь, это принципиально. Ну, вроде как команда поддержки…

– Я не понял, Миша, – прервал его Юрий Фёдорович, – эти двое, как их, Васечкин и Петров, они что, тоже делают блестящие успехи?

Михаил Давыдович убрал трубку в сторону и сделал глубокий вдох. Так он делал всегда, когда ему приходилось выполнять что-то неприятное, противное его натуре. Он терпеть не мог врать.

– Да, Юра, – мужественно произнёс Михаил Давыдович. – В некотором смысле это именно так.

– Какой-то не совсем ясный ответ, – рассмеялся бывший однокурсник. – Нельзя ли поопределённее?

– Юра, – твёрдо сказал Михаил Давыдович. – Я тебя никогда ни о чём не просил. Это первый раз в жизни. Поверь мне, я бы не стал тебя беспокоить по пустякам. Это действительно очень нужно. И для Маши, и для этих мальчиков, и, если хочешь, для сборной России.

– Ладно, я понял, – снова улыбнулся Юрий Фёдорович. – Я всё записал. Здорово, что ты воспитываешь таких одарённых учеников. Мы их должны поддерживать. Это ведь наше будущее. Наша гордость. Постараемся включить Васечкина и Петрова в резерв сборной. Ну, вроде как запасные игроки. Годится?

В голове Михаила Давыдовича промелькнула ужасная картинка – Петров и Васечкин представляют Россию на Международной математической олимпиаде. Ему стало страшно. Но отступать было поздно.

– Да, конечно, прекрасная идея! – произнёс он вслух. – Огромное тебе спасибо, Юра!

– Не за что. Мы же оба стараемся ради будущего нашей науки. Извини, должен заканчивать разговор. Совещание начинается. Очень был рад тебя слышать. Звони, если что. Обнимаю.

И в трубке раздались короткие гудки. Михаил Давыдович снял очки и вытер вспотевший лоб.

– Ну, Маша!.. – прошептал он.

И покачал головой.

Вот так и случилось, что Петров и Васечкин стали членами всероссийской юношеской сборной по математике. Разумеется, дома они сообщили родителям, что улетают в Колумбию на олимпиаду.

– Как это тебе удалось, Петя? – поинтересовался у Васечкина его папа, профессор геофизики Игорь Петрович. – Мне казалось, что с математикой у тебя как раз проблемы.

– Проблемы на то и проблемы, чтобы их преодолевать, – скромно ответил Васечкин. – Ты, папа, многого обо мне не знаешь.

– Ты его просто недооцениваешь, Игорь! – сказала мама. – Я лично всегда верила, что Петя может добиться всего, чего захочет.

– Спасибо, мама, – растроганно сказал Васечкин. – Я тебя не подведу. Ты не пожалеешь, что верила в своего сына.

– А Петров-то каков! – продолжал удивляться профессор. – От него я тем паче не ожидал.

– Может быть, папа, ты и Петрова недооцениваешь? – с невинным видом поинтересовался Васечкин.

– Может быть, – пожал плечами Игорь Петрович. – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – про цитировал он.

– Гомер? – уверенно предположил Васечкин.

– Шекспир, – ответил профессор.

Реакция родителей Петрова была не менее бурной.

– Ну, про Машу я понимаю, – сказала мама. – Она всегда была круглой отличницей. Но как вы с Васечкиным попали в сборную, для меня чистая загадка!

– Чего ты так распереживалась, мам? – пожал плечами Петров, запихивая в рот большой кусок яблочного пирога. – Подумаешь, сборная. И потом, мы же в запасе.

– Это что значит? – спросил папа.

– Это значит, если кто в сборной не сможет решить задачи, которые им там, на олимпиаде, зададут, то тогда они нас с Васечкиным попросят, – объяснил Петров, дожёвывая пирог. – Вы не волнуйтесь. Нам не впервой своих выручать. А сейчас извините, дорогие родители, – вежливо сказал он, вставая из-за стола, – я должен пойти готовиться. Сами понимаете, олимпиада дело непростое.

Родители, сражённые этим ответом, дальше расспрашивать сына не решились. С этими словами он удалился в свою комнату.

Спустя часок мама на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Из комнаты доносился богатырский храп Петрова.

– Ну что там? – спросил папа.

– Отдыхает, – почтительным шёпотом сказала мама. – Ну и хорошо. Это ж и правда такое трудное дело – международная олимпиада. И дорога предстоит дальняя. Пускай сил набирается.

Больше ни Петрова, ни Васечкина никто из родных не тревожил. Тем более, что до отлёта в Картахену оставалось уже совсем немного времени.