Текст книги "100 великих разведчиков России"

Чекист Григорий Сыроежкин

В конце 1938 года в мадридскую резидентуру НКВД ушла телеграмма с Лубянки, в которой старшему военному советнику 14-го специального республиканского корпуса, старшему майору госбезопасности Григорию Сыроежкину предписывалось отбыть в Москву для получения правительственной награды.

Прибыв в столицу в начале 1939 года, разведчик поселился в гостинице «Москва» и стал ждать вызова к руководству. Через несколько дней поздно вечером в его номер вошли трое незнакомых людей, которые предъявили ему ордер на арест…

Григорий Сыроежкин родился 25 января 1900 года в крестьянской семье, проживавшей в селе Волково тогдашнего Балашовского уезда Саратовской губернии. В 1905 году отца забрали в армию и направили в Закавказье – младшим каптенармусом Тифлисского кадетского корпуса. Через некоторое время он вызвал к себе семью.

Григорий Сергеевич Сыроежкин

Григорий учился в городской гимназии, но с малых лет мечтал о военной службе: увлекался конной подготовкой, долгие часы проводил в местной оружейной мастерской. В начале 1915 года, приписав себе несколько лет, он вступил добровольцем в 1-й Кавказский стрелковый полк. Солдатская служба Григория длилась всего месяц. Военное начальство отправило несовершеннолетнего солдата домой, в Тифлис. Юноша устроился письмоводителем в Управление Закавказской железной дороги и экстерном сдал экзамены за гимназический курс.

После Октябрьской революции семья Сыроежкиных вернулась в родное село. Летом 1918 года он добровольно вступил в Красную Армию. Воевал на Южном фронте в дивизии Василия Киквидзе, участвовал в обороне Царицына. Затем служил писарем в Ревтрибунале 9-й армии. В декабре 1919 года назначен комендантом Ревтрибунала армии. В том же году вступил в члены РКП(б). Весной 1920 года Сыроежкин был откомандирован на работу в Новочеркасскую ЧК. Однако уже в январе 1921 года он был вызван в Москву и назначен следователем Ревтрибунала Республики. В этот же период выезжал в командировку в Тамбовскую губернию для подавления антоновского мятежа.

В сентябре 1921 года Сыроежкин был переведен из Ревтрибунала Республики в Контрразведывательный отдел (КРО) ВЧК. Принимал непосредственное участие в операции «Синдикат-2», направленной на разгром савинковской террористической организации «Народный союз защиты Родины и свободы». При реализации операции неоднократно нелегально выезжал с ответственными и опасными поручениями за кордон. В представлении к награждению Сыроежкина орденом Красного Знамени, подготовленном заместителем начальника КРО Романом Пилляром, в частности, говорилось:

«Тов. Сыроежкин принимал активное участие в разработке дела Савинкова, неоднократно рискуя жизнью. Состоя официально сотрудником ОГПУ, посылался неоднократно нелегально в Польшу. Во время чрезвычайно рискованных поездок проявлял особую находчивость и смелость. Лишь благодаря этому ему удалось избежать почти неминуемого ареста, влекшего за собой неминуемый расстрел и провал разработки дела».

В сентябре 1925 года Сыроежкин участвовал в операции «Трест» по выводу в СССР и аресту английского разведчика Сиднея Рейли, который был участником так называемого «заговора послов», направленного на свержение советского правительства, в 1918 году заочно судим и объявлен «врагом трудящихся, стоящим вне закона РСФСР».

В 1928 году Сыроежкин был командирован в Якутию, где японские агенты из числа бывших белогвардейцев готовили вооруженное восстание с целью создания марионеточного правительства и отделения Якутии от СССР. Благодаря успешной контрразведывательной операции, проведенной Сыроежкиным и его подчиненными, заговор был ликвидирован.

В 1929 году вспыхнул вооруженный конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), связывавшей Сибирь с Дальним Востоком. Сыроежкин выехал в Бурятию, где возглавил оперативный отряд по борьбе с местными бандитами.

В 1932 году коллегия ОГПУ наградила Сыроежкина именным оружием. В том же году он был направлен на ответственную работу в Белоруссию, где руководил ликвидацией подпольных националистических организаций. За проявленное мужество награжден золотыми часами.

После Белоруссии Сыроежкин получил новое назначение, на этот раз – в Ленинград. Там он участвовал в контрразведывательных операциях по ликвидации созданных германской разведкой шпионских и террористических групп. Эти группы действовали под прикрытием нескольких германских коммерческих представительств. При проведении оперативных мероприятий Сыроежкин выезжал по линии ИНО ОГПУ в Германию, Норвегию, Финляндию и Швецию.

В 1936 году Григорию Сергеевичу за «особые оперативные заслуги и боевые подвиги» было присвоено специальное звание старшего майора госбезопасности, что соответствовало воинскому званию генерал-майора.

В связи с разразившейся в Испании летом 1936 года гражданской войной, в которой мятежники генерала Франко противостояли вооруженным силам республиканского правительства, Политбюро ЦК ВКП(б) в середине сентября месяца приняло решение оказать республиканскому правительству всестороннюю поддержку. На борьбу с фашистами в Испанию стали направляться добровольцы-коммунисты. Среди них были и советские чекисты, в том числе будущие Герои Советского Союза Станислав Ваупшасов, Кирилл Орловский, Николай Прокопюк, Александр Рабцевич.

Григорий Сыроежкин написал три рапорта на имя руководства НКВД, прежде чем получил разрешение на отъезд.

Используя свой богатый оперативный опыт, Сыроежкин, являвшийся сотрудником резидентуры НКВД, занимался подготовкой специальных партизанских и диверсионных групп республиканской армии для ведения борьбы в тылу франкистов. По его инициативе были созданы партизанские отряды, батальоны, бригады. Осенью 1937 года они были объединены в знаменитый 14-й специальный корпус, который осуществлял боевые операции на всех фронтах вплоть до окончания гражданской войны в стране.

Являясь старшим военным советником командира корпуса Доминго Унгрия, Сыроежкин организовал разведывательно-диверсионную школу, в которой бойцы обучались методам партизанской борьбы. Он сам неоднократно лично участвовал в выполнении специальных заданий командования в тылу врага. За проявленное мужество был награжден орденом Ленина.

В Испании Сыроежкин встретил сына Бориса Савинкова. Лев Борисович Савинков вырос в эмиграции, работал шофером во Франции. С началом гражданской войны в Испании отправился добровольцем на борьбу против франкистов. Отважно сражался в Интернациональной бригаде. Сыроежкин способствовал тому, что Лев Савинков стал капитаном республиканской армии. Осенью 1938 года, накануне поражения республиканцев, Сыроежкин переправил его во Францию. Во время оккупации Франции Лев Савинков активно участвовал во французском движении Сопротивления. В августе 1944 года он в составе группы из отряда «Союза русских патриотов» водрузил красный флаг над зданием советского посольства в Париже.

В 14-м специальном корпусе республиканцев Сыроежкина называли Грегорио Грандэ. Бойцы обращались к нему: команданте Грегорио. Сыроежкин был всеобщим любимцем. Товарищи по вооруженной борьбе с фашизмом ценили его за смелость, честность, профессиональное мастерство, доброе, человеческое отношение к людям, бескорыстие.

В 1937 году на военнослужащих и чекистов в СССР обрушились репрессии. По так называемому «заговору генералов» были арестованы и осуждены многие видные руководители Красной Армии. Однажды в 1938 году в узком кругу сослуживцев Григорий Сыроежкин высказал свое мнение о невиновности Тухачевского и других военачальников. Он отметил, что многих из них он лично знает как честных и преданных командиров и готов головой ручаться за них.

Однако круг оказался не таким уж узким. На Лубянку полетел донос на разведчика. В конце 1938 года Сыроежкин был отозван в Москву под предлогом вручения ему очередного ордена.

8 февраля 1939 года Сыроежкин был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Польши и участии в контрреволюционной организации.

26 февраля 1939 года старший майор госбезопасности Григорий Сергеевич Сыроежкин был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Лишь 15 февраля 1958 года приговор в отношении Сыроежкина был отменен и дело закрыто за отсутствием состава преступления.

Имя Григория Сергеевича Сыроежкина, одного из видных советских чекистов-разведчиков, занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

Василий Рощин

В июле 1932 года в берлинскую резидентуру прибыл новый оперативный работник. Его настоящее имя было Яков Федорович Тищенко. Однако в Германию он приехал и впоследствии стал известен как один из активных и результативных сотрудников внешней разведки, верой и правдой служивших Родине, под именем Василия Петровича Рощина.

Яков Тищенко родился 22 августа 1903 года в селе Жариково Ханкайской волости Николо-Уссурийского уезда Приморского края в крестьянской семье. После окончания местной пятилетней школы он поступил на учебу в Спасскую учительскую семинарию. В период учебы Яков сблизился с большевиками. И когда в России вспыхнула Гражданская война, он ушел вместе с ними в партизанский отряд.

Василий Петрович Рощин

В 1920 году Яков вступил в ВКП(б). Принимал участие в боях с японскими интервентами в районах Спасска и Хабаровска. В июле 1920 года стал бойцом регулярной народно-революционной армии Дальневосточной Республики.

После изгнания японских интервентов из Приморья и Дальнего Востока Яков Тищенко демобилизовался из армии и перешел на комсомольскую работу. Являлся секретарем комсомольской организации города Свободный Амурской области, руководил городскими комсомольскими организациями Рухлова и Благовещенска. Избирается делегатом IV и V съездов комсомола.

В ноябре 1925 года Тищенко по рекомендации Приморского губкома партии был направлен в распоряжение разведывательного отдела штаба Сибирского военного округа. А уже в конце того же года он, ставший Василием Петровичем Рощиным, командируется на работу в резидентуру Разведуправления РККА в Китае. Новые имя и фамилия остались с ним до конца жизни.

В течение года Василий Рощин работал в Харбине по линии советской военной разведки. Он добывал информацию о деятельности белогвардейских вооруженных формирований, осевших после окончания Гражданской войны в Маньчжурии. В декабре 1926 года Рощин был переведен из Разведуправления РККА в Иностранный отдел (внешнюю разведку) ОГПУ, в его харбинскую резидентуру.

Резидентура ИНО ОГПУ в Харбине активно работала не только по белогвардейским вооруженным формированиям и русской эмиграции. Усилиями чекистов-разведчиков был создан работоспособный агентурный аппарат, успешно решавший также задачи по выявлению истинных планов и намерений японцев в отношении Китая, Кореи и СССР. В 1929 году Рощин возглавил харбинскую резидентуру.

В ноябре 1930 года Рощин с семьей прибыл в Москву и получил назначение в центральный аппарат внешней разведки. По распределению обязанностей он курировал резидентуры ИНО ОГПУ в Румынии и Австрии.

Весной 1932 года руководство внешней разведки приняло решение направить Рощина на работу в Германию. В его задачу входило, в частности, поддержание связи с нелегальными резидентурами внешней разведки в США (в ту пору, в связи с отсутствием дипломатических отношений между СССР и США, работа внешней разведки по этой стране строилась через Германию).

Работая в Берлине, Рощин имел на связи многочисленную агентуру. Среди его помощников были представители белогвардейской эмиграции, журналисты, инженеры, трудившиеся на крупных германских предприятиях. Разведчик добывал интересующую Центр политическую и научно-техническую информацию.

В мае 1935 года Рощин был переведен из Германии на должность резидента НКВД в Австрии. В Вене перед разведчиком была поставлена задача вести активную агентурную работу по Германии, в которой значительно осложнилась политическая и оперативная обстановка. Ему предстояло также создать нелегальные резидентуры разведки на случай войны с Германией.

Рощин успешно справился с поставленными перед ним задачами. Агентурная сеть венской резидентуры НКВД к концу служебной командировки Рощина значительно расширилась. Среди источников резидентуры, снабжавших ее важной политической и другой разведывательной информацией, были лица, имевшие надежные связи в австрийской политической полиции, в кругах националистической украинской эмиграции, представители местной аристократии, сотрудники управления канцлера, спецслужб, министерства иностранных дел. Рощин лично привлек к сотрудничеству пять ценных источников. Через свои агентурные возможности он смог наладить регулярное получение стенографических отчетов об испытании новых типов самолетов, производимых на заводах Юнкерса.

В феврале 1938 года, в связи с оккупацией Германией Австрии, Рощин был вынужден возвратиться в Центр. Курировал деятельность нелегальной агентуры на территории Австрии.

После начала Великой Отечественной войны разведчик был назначен начальником отделения Особой группы, позже – 4-го (разведывательно-диверсионного) управления НКВД СССР, занимавшегося ведением разведки в тылу гитлеровских войск. В 4-м управлении Рощин проделал большую работу по подготовке и заброске на территорию оккупированной Белоруссии оперативно-боевых и разведывательно-диверсионных групп. С позиций Центра он лично осуществлял руководство восемнадцатью боевыми группами, действовавшими в тылу врага. Летом 1942 года Рощин несколько месяцев находился в осажденном Ленинграде, а после Сталинградской битвы активно работал с пленными генералами и полковниками армии Паулюса.

В 1943 году Василий Петрович вновь возвратился на работу во внешнюю разведку и вскоре был направлен резидентом в Стокгольм.

В годы Второй мировой войны Швеция, оставаясь формально нейтральной, на самом деле помогала нацистской Германии, снабжая ее стратегическим сырьем. Благодаря поставкам шведской руды Германия полностью обеспечивала себя боевой техникой. Швеция поставляла военной промышленности Германии шарикоподшипники. У шведско-финской границы для нужд вермахта был создан комплекс крупных складов горючего, продовольствия, фуража. Наконец, она пропускала нацистские войска через свою территорию транзитом из Норвегии в Финляндию. В этой связи деятельность «легальной» резидентуры в Стокгольме приобретала исключительно важное значение. С территории Швеции велась разведывательная работа по нацистской Германии, Финляндии, Скандинавским странам.

В 1945 году Рощин назначается резидентом внешней разведки в Финляндии и переезжает из Стокгольма в Хельсинки. В Финляндии Рощин и его сотрудники вели активную работу по освещению внешней и внутренней политики руководства страны. Деятельность резидентуры во многом способствовала тому, что между двумя странами установились отношения дружбы и сотрудничества. Руководство внешней разведки высоко оценило работу Рощина в Финляндии.

В начале 1947 года Рощин возвратился в Москву, а в октябре того же года был направлен резидентом в Германию. В Берлине он проработал до июля 1950 года. Это были годы начала «холодной войны», когда Запад отгородился «железным занавесом» от своего бывшего союзника по антигитлеровской коалиции и стран народной демократии и открыто стал готовиться к новой мировой войне, уповая на монополию США в области атомного оружия.

В 1950 году Комитет информации (так в то время называлась внешняя разведка), объединивший под своей крышей военную и политическую разведки, принял решение об активизации работы по США. Соединенные Штаты рассматривались тогда как главный противник, способный развязать атомную войну против СССР. Внесла свой вклад в работу по США и резидентура, руководимая Рощиным. В послевоенной Германии внешняя разведка работала с «легальных» и нелегальных позиций, активно используя агентов-вербовщиков и связников. В частности, «легальной» берлинской резидентурой были задействованы агенты-связники для поддержания связи с источниками, завербованными в Западной Германии: до мая 1955 года между СССР и ФРГ дипломатических отношений не было. Руководимая Рощиным резидентура осуществила вербовку 27 агентов, от которых поступала важная разведывательная информация. Несколько позднее резидентурой были привлечены к сотрудничеству на идейной основе начальник советского отдела западногерманской разведслужбы БНД Хайнц Фельфе и ряд других ценных источников информации.

Возвратившись в Москву, Рощин с 1950 по 1953 год работал в центральном аппарате внешней разведки на руководящих должностях. В 1953 году он вышел в отставку по состоянию здоровья.

За плодотворную разведывательную работу полковник Рощин был награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды и многими медалями.

Скончался Василий Петрович Рощин в 1988 году.

Разведчик-нелегал Федор Парпаров

В связи с обострением внутриполитической обстановки в Германии в начале 1930-х годов руководитель внешней разведки Артур Артузов принял решение об усилении работы в стране с нелегальных позиций. В Берлин был направлен разведчик-нелегал Федор Карпович Парпаров, который ранее уже работал в Германии.

Федор Парпаров родился 23 ноября 1893 года в городе Велиж Витебской губернии. Сдав экстерном экзамены за шесть классов гимназии, он с 14 лет стал работать учеником в лесоэкспортной фирме в Риге, затем конторщиком в Народном банке в Петербурге. В августе 1918 года вернулся в родной Велиж. Там в ноябре того же года стал членом РКП(б), работал заведующим отделом горкома партии. В апреле 1919 года вступил добровольцем в Красную Армию. Служил красноармейцем, политинспектором, затем комиссаром штаба дивизии и комиссаром инженерного управления армии.

Федор Карпович Парпаров

В 1920 году демобилизовался по болезни. Работал заместителем начальника административного управления Наркомпроса, затем в тресте «Моссукно». В 1924 году окончил юридический факультет МГУ. В начале 1925 года поступил на работу в наркомат внешней торговли и уже в феврале того же года, как в совершенстве владевший немецким языком, был направлен в советское торгпредство в Германии. В Берлине был привлечен к сотрудничеству с советской внешней разведкой. В 1929 году отозван в Москву с целью подготовки для работы с нелегальных позиций и последующего направления в нелегальную резидентуру в Германию. В том же году стал кадровым сотрудником разведки.

В 1930 году Парпаров вместе с женой и сыном вернулся в Берлин, где, согласно разработанной в Центре легенде, объявил себя невозвращенцем, заявил о разрыве с советской властью и получил вид на жительство как лицо без гражданства. Для легализации своей деятельности он открыл в Берлине экспортную контору. Позднее им были открыты филиалы этой фирмы в ряде европейских стран, а также в Северной Африке, Турции, Иране и Афганистане, что создавало надежное прикрытие для разведывательных поездок. После завершения легализации Парпарова Центр создал под его началом агентурную группу, которая затем была преобразована в самостоятельную резидентуру.

В 1931 году Парпаров поместил в берлинской газете следующее объявление: «Молодой предприниматель ищет партнершу для совместного времяпрепровождения и помощи в журналистской работе. Полная конфиденциальность гарантируется». Через две недели на его имя поступило письмо. В нем незнакомая женщина писала: «Хотела бы познакомиться с вами, если вы обладаете такой скромностью, как заверяете. Я из лучшего берлинского общества, куда и вас охотно введу, когда мы познакомимся. Я замужем, но часто бываю одна, так как слишком честна. Вы должны сами решить, хотите ли познакомиться со мной. Как только вы ответите, вы узнаете, кто я. Конечно, доверие необходимо».

Предложение было многообещающим, и разведчик решил действовать. Он встретился с женщиной в кафе. Завязалась оживленная беседа. Женщина, которая впоследствии получила оперативный псевдоним «Марта», рассказала, что ее муж является ответственным чиновником МИДа Германии. Вскоре между молодыми людьми установились приятельские отношения. Из бесед с «Мартой» разведчик узнал, что она страдает от одиночества в связи с постоянными командировками мужа. К тому же время от времени она бывает стеснена в средствах и рассчитывает на дополнительный приработок.

Проведенная проверка «Марты» дала положительные результаты. Сведений о ее сотрудничестве с германскими спецслужбами получено не было.

Несмотря на то что «Марта» была женой высокопоставленного чиновника МИДа Германии, Центр не торопился ставить задания разведчику по организации доступа к имеющимся в распоряжении немца мидовским документам. Между тем встречи оперработника с немкой продолжались, доверие «Марты» к нему росло.

Вскоре Парпаров под предлогом оказания ему помощи в журналистской работе попросил «Марту» подготовить обзор на основе материалов ее мужа к сессии Лиги Наций. Соответствующую справку она составила и передала оперработнику. Информация, направленная в Москву, получила положительную оценку Центра. В заключении Центра отмечалось: «Предварительное ознакомление с первыми полученными от “Марты” материалами свидетельствует о том, что мы имеем дело, по-видимому, с серьезным источником».

Через некоторое время Центр санкционировал вербовку немки под «чужим флагом». Она легко согласилась с предложением оперработника подзаработать на продаже документов ее мужа какому-либо иностранному государству. Так состоялась вербовка «Марты» на флаг Японии. В отчете в Центр оперработник писал: «Договорились о том, что она будет изымать документы из досье мужа или переписывать их…»

С целью усиления безопасности в работе Парпаров обсудил с «Мартой» возможность перефотографирования документов мужа, которые тот брал домой для работы. Был куплен фотоаппарат, и Парпаров научил немку пользоваться им. Для легендирования наличия у нее фотоаппарата «Марта» стала говорить окружающим о своем увлечении фотографией.

Тем временем к власти в Германии пришли нацисты. Поступавшая от «Марты» информация однозначно свидетельствовала о том, что главной целью агрессии Германии в Европе станет Советский Союз. В этой связи получаемые от нее документальные материалы становились все более важными. Ведь муж «Марты» присутствовал практически на всех совещаниях руководящего состава министерства.

«Марта» не принимала нацизм, критически относилась к гитлеровскому режиму. По роду службы ее муж участвовал во всех международных конференциях, на которых присутствовала делегация Германии. К удовольствию мужа «Марта» стала сопровождать его в зарубежные поездки. Она использовала их для получения актуальной информации, которая имела особое значение для Москвы.

Предупреждаемый о предстоящей поездке «Марты» с мужем за границу, Парпаров заблаговременно отбывал туда для подбора мест конспиративных встреч с источником. Проделав эту работу, он возвращался в Берлин и тщательно отрабатывал с «Мартой» условия встречи в незнакомом для нее городе.

Политическая атмосфера в Европе ухудшалась, Центр все чаще оценивал информацию «Марты» как «весьма важную и интересную». Было принято решение о переводе работы с ней на «советский флаг», чтобы ставить перед немкой информационные вопросы, непосредственно затрагивающие интересы СССР. К этой беседе Федор подготовился особенно тщательно, однако «Марта» совершенно спокойно реагировала на его признание о работе на советскую разведку.

Через некоторое время муж «Марты» получил назначение на должность посла в одну из европейских стран. Связь с источником осуществлялась в периоды ее приездов в Берлин или выездов в другие европейские столицы.

Напряженность в Европе и, в частности, в Германии возрастала. Европа стояла на пороге Второй мировой войны. Информация о намерениях гитлеровской Германии была необходима советскому руководству, однако добывать ее становилось все труднее. В результате массовых репрессий, развязанных в Москве, советская внешняя разведка была парализована. Был отозван в Москву и Парпаров. Позже по ложному обвинению в сотрудничестве с гестапо он был арестован и брошен в застенок, где подвергался пыткам и избиениям. Связь с «Мартой» была утрачена.

Для восстановления контакта с немкой в Берлин была направлена опытная разведчица – жена разведчика-нелегала Василия Зарубина Елизавета Зарубина. Она привезла с собой письмо от Парпарова, напечатанное им на машинке во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке. Зарубина сумела убедить немку в безопасности встреч с ней. Поток важной информации от источника возобновился. Она исключительно высоко оценивалась в Москве.

С нападением гитлеровской Германии на Советский Союз связь с источником прервалась. Долгое время судьба «Марты» была неизвестна. Только после войны резидент внешней разведки в Германии Александр Коротков установил, что во время одной из бомбардировок Берлина британской авиацией ее надломленная психика не выдержала. «Марта» заболела, попала в психиатрическую больницу, откуда уже не вышла.

Что касается Парпарова, то после отзыва в Москву он в 1937 году выехал в командировку в Голландию, где установил контакт с бывшим разведчиком одной из западных стран и привлек его к работе на Советский Союз. От источника поступали весьма важные материалы, которые освещали, главным образом, вопросы строительства военных судов, аэродромов и посадочных площадок в Германии.

В начале 1938 года в связи с предательством Вальтера Кривицкого Парпаров вновь был отозван в Москву. 27 мая 1938 года он был арестован и больше года находился под следствием. Лишь в июне 1939 года разведчик был освобожден из заключения по указанию Берии. Как ни странно, этому способствовало и то, что «Марта» продолжала активно сотрудничать с советской разведкой.

В 1940 году Парпаров был восстановлен в НКВД с присвоением звания майора госбезопасности, что соответствовало званию армейского полковника. В конце 1940 года Парпаров выехал в Эстонию, где восстановил связь с работавшим там одним из ранее завербованных им агентов в германском министерстве иностранных дел.

С весны 1941 года Парпаров с «легальных» позиций выполнял ответственное задание Центра в Прибалтике. Война застала его вместе с семьей в Литве. Эвакуироваться пришлось под непрерывными бомбежками и под огнем немецких танков. В октябре 1941 года Парпаров был направлен нелегальным резидентом в Швейцарию. Однако в апреле 1943 года у разведчика возникли проблемы со швейцарской визой, и он вынужден был возвратиться в Москву.

Парпарова направили в распоряжение 4-го управления НКВД. Ему пришлось работать с генерал-фельдмаршалом Паулюсом, находившимся после разгрома его армии под Сталинградом, в плену в лагере под Суздалем. Как крупный специалист по Германии, после окончания войны Парпаров участвовал в подготовке Потсдамской конференции и Нюрнбергского процесса, на котором он представил фельдмаршала международным судьям, что вызвало сенсацию у присутствовавших на процессе журналистов. Затем участвовал в мероприятиях, связанных с организацией деятельности оккупационных властей в Германии.

В середине 1950-х годов Федор Карпович вышел в отставку. До кончины в 1959 году он возглавлял военную кафедру в МГУ.