Текст книги "Меч Ужаса"

Глава 1

Такие родные, словно вжившиеся в плоть, луга и деревья отступили за спины, и глазам предстала чуть всхолмленная долина. На её зелёных полях видны борозды логов и одинокие островки подлеска. В ещё слабом весеннем зное кристального воздуха, роятся и возносятся бесчисленные насекомые, а в слепящей глубине небес, едва различимы птицы, делающие мерные круги.

Поменялись и запахи, вливая в меня добавочную порцию вдохновения, и так высокого после присоединения Анны. Путь теперь сопровождаем её мелодичным голосом, напористым флиртом и прекрасным обликом. В заплечном мешке я оставил половину из того, что она умудрилась туда набить, забрав остальное себе. Ранец к земле, конечно, тянет ощутимо, но не гному этого чураться, ведь плоть Тверди – наше лоно.

– Хи-хи, почему Гадожор? – спросила она, когда услышала обращение к гоблину.

– Он всё подряд жрёт, например, сороконожку у меня из-под кровати, – поведал я, тоже поддаваясь смеху.

Мы бодро топаем по ещё невысокой траве, пустив вперёд Атакауна. Тот, конечно, бодрости не разделяет, но старается.

– Ну, это ведь даже хорошо. Еды у нас не много, а сможем ли найти в округе – не известно, – проговорила Анна. – Так что мне даже нравится такой проводник. А как тебя зовут?

Гоблин обернулся, удивлённый, что лунарка обратилась к нему.

– Атакаун, – ответил он, последний слог делая глубоким и горловым.

– О! А меня зови Анна или Куница, – мягко обратилась лунарка.

– Ты зря с ним по-хорошему, – предупредил я.

– Но я иначе не умею, Ворк. Пусть в нашем отряде, ты, будешь суровой и надёжной опорой. Атакаун, конечно, не красавец, но в чём-то милый. Смотри, какие ушки у него.

Гоблин споткнулся и что-то пробормотал. Я же расхохотался, поднимая взгляд к горизонту – кругом единообразие и лишь за спиной ещё видны размытые, тёмные контуры Красных Холмов. Стало интересно, как гоблину удаётся ориентироваться, ибо я вообще не понимаю, куда мы идём. Охватило волнение – а не заведёт ли куда подлый сын Тёмного Ока?

– Слышь, Атакаун, а как ты понимаешь, куда идти?

– Цуство… сьслушау цуство, – проговорил он, заметно уставший.

– Привал! – решил я дать отдых проводнику. – А ты поясни, что такое цуство?

– Он, наверное, – заговорила Анна, радостно сбросившая мешок, – имеет в виду чувство!

– Да, – выдохнул зелёный. – Но ието тьолько у меньа.

– О, надо же! – воскликнула Анна а потом добавила: – Может и перекусим, Ворк?

– Давай, – согласился я, глянув в сторону Атакауна. – Ты хочешь?

Гоблин кивнул и вдруг бросился в сторону, распластавшись во всю длину, его пальцы вцепились в нечто извивающееся. Спустя мгновение, мы поняли, что это змея длиной в полтора локтя. Когда он принял нормальное положение, морда была полна кровожадности.

– Ой! – воскликнула Куница. – Ты что же, съешь её?

– Да, – отозвался тот.

Я тут же вступил:

– Только не в нашем присутствии. Чуть отойди и там свои дела делай. И смотри, я редко промахиваюсь, – похлопал я по самострелу, пусть и не взведённому.

Анна, тем временем, тоже отошла, взявшись высматривать что-то в траве. Пару раз склонилась, потом ещё и ещё, я же раскрыл ранец и взялся вытаскивать еду. Времени прошло мало, как под нелицеприятные звуки со стороны гоблина, вернулась лунарка с пучком трав в одной руке и горстью клубней в другой.

– Подождёшь ещё немного? Я быстро приготовлю, только достань ту коробочку, что взял у меня. И ещё бы огня.

Удивившись, я выполнил просьбу. Пламя распалил, использовав для этого алхимическую лампу. Девушка очень обрадовалась и попросила не отвлекать пока колдует над ужином. Я, как раз уже давно терпел нужду. Прихватив измазанного спутника, отправился на поиски низины или ещё какого скрывающего элемента ландшафта. К моменту, когда мы вернулись, очень аппетитно пахло едой. Позже настало время пробовать и хвалить. Воистину, без Анны я такого никогда бы не приготовил. Хорошо, что помывшийся в узкой, но глубокой реке, гоблин, даже носа в сторону вкуснятины не поворачивает.

Бог Ор воистину щедр и помог мне найти подарок для лунарки. Когда она узнала, что, скрывшись в траве неподалёку течёт река, тут же попросила туда проводить. Девушка вымыла посуду и уединилась дабы привести себя в порядок. Мы отошли, и я ощутил знакомое чувство, словно поблизости залегает руда. Оно появилось со стороны реки. Я только и успел, что скинуть облачение и погрузился в воду. Неожиданно глубокая для трёх локтей в ширину, река сомкнулась над головой, нутро полыхает от ощущения драгоценного металла. Руки впились в ил, с неистовством отбрасывая комья и корни. Наконец нащупал искомое – золотой самородок, рванул вверх.

Вынырнув, вспомнил о гоблине, оставшемся без присмотра, но тот только с любопытством пялится на меня. Промыв находку и выбравшись на берег, обнаружил ещё пару мелких золотых комков. Большой самородок прекрасен – в обрамлении белого кварца, с торчащими хоботками, словно дивный цветок. Достойный дар для Анны.

– Ах, Ворк, какой великолепный! – возопила девушка. – Где ты его нашёл?

Она приблизилась и прильнула губами к губам . Я с упоением ощутил глубину поцелуя и поддался страстной волне.

С трудом вырвался из омута, вспомнив о приличии и наблюдателе. Однако Куница опять взялась нахваливать и благодарить, что даже устыдиться толком не смог.

Два маленьких самородка я протянул гоблину. Тот замер от неожиданности, а потом схватил и сунул в карман.

– Надо сказать спасибо, Атакаун, – учит лунарка.

– Зьачем?

Я рассмеялся, а девушка продолжает:

– Так положено говорить, если тебе что-то дарят. Ещё можно благодарю сказать, как вариант, и поделиться, какие чувства вызвал подарок.

– Тьогда лючше спасьибо – так корочье, – отозвался зелёный.

Я пуще прежнего предался смеху и добавил:

– В мешок убери, из кармана выпадет.

Схватившись за место, где лежит золото, он мотнул головой. Мы вернулись, и я взялся укладывать вещи в ранец. К нашему общему с Анной удивлению, гоблин выбрал ровное место и нарвал стеблей травы. В середину миниатюрной полянки положил золото и начал водить руками словно греет их над костром. Я даже сборы остановил, весь обратясь в наблюдение. Лунарка подошла ближе и тоже ловит каждое движение.

Сидящий Атакаун, начал покачиваться, а худощавые руки поменяли характер движения, взявшись словно подталкивать невидимый огонь вверх. Глаза гоблина заволокло, веки опустились, задрожали и почти тут же распахнулись. Анна вскрикнула – вместо желтой радужки их заполнил чёрный туман. Внезапно Атакаун вздрогнул, а муть в глазах постепенно рассеялась.

– Я узнал дорогу, – вдруг чётко произнёс он, лишь слегка меняя звучание.

– Что это было? – тут же спросил я. – И почему теперь хорошо разговариваешь на нашем?

– Великий Ор, – прошептала Анна.

– Это моя магия. Могу узнать дорогу туда, где уже бывал, – сообщил он нам.

– Но,– растерялся я. – Почему же раньше так не делал? И причём тут твоё произношение?

– Ну, – выговорил гоблин привычным высоким голоском, – про умение говорить на вашем – не знаю, само пришло, а вот искать путь и раньше умел. Просто с золотом намного лучше.

Я переглянулся с лунаркой, до сих пор пребывающей в удивлении. Случившееся не вписывается в привычную картину, но, с другой стороны, о внешнем мире мы знаем мало.

Хлопнув по колену, я заговорил:

– Ладно! Значит, сам Ор помог нам с тобой. Если, конечно, забыть, кто навёл племя на обоз, – добавил я грозно.

– Да, это так удивительно! – поддержала лунарка и вдруг добавила: – Ой! Смотрите, а что с ними?!

Самородки, подаренные Атакауну, ссохлись и поблекли. Тут же схватив их, гоблин с ужасом разглядывает коричневый песочек, в который они рассыпались на ладони. От удивления я едва не сел, наблюдая такое.

– Вот и цена, – проговорила Анна.

Крайне огорчённый гоблин опустил руки.

– Ладно тебе, ещё получишь, не переживай. Дорога длинная, найду тебе золота.

Слова подействовали, хоть и не сильно. Мы наконец собрались и двинулись за гоблином, взявшим к югу. Идёт уверенно, будто под ногами видимая тропа и это успокаивает. Случившееся, уже не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Всё же, когда ты наедине с огромным миром, даже самое непредставимое воспринимается, как должное.

К вечеру показались деревья, пустившие нас под свои кроны. Лес лиственный, с редкими вкраплениями хвойных великанов. Я даже ощутил некое спокойствие, но оно тут же рассеялось, когда заметил знакомые следы гоблинов, а чуть поодаль обнаружились два мёртвых. Атакаун деловито взялся их тормошить, поднимать губы и разглядывать желтоватые, большие кривые зубы. Я сосредоточился, пытаясь понять откуда ждать появления собратьев нашего проводника.

– Странно, чтьё они здесь окьязальись, – подытожил Атакаун, неожидано возвращаясь к былому выговору. – Это племя… кьак же пьё ващьему-то… что-то тьйпа Синьи-Бородаявочньяков. Ихь мьеста в сьевершной, вьерхшней чьйясти Вьеликих Ш’Больйот. Смотьрийте…

Гоблин указал на распухшую ногу одного и руку другого. Я предположил, что следы похожи на укусы.

– Этьё мьёнстри с ш’больйот их такь. Сильньё ядъёвитые укъюсы, дажье ньяс берьёт.

Я снял арбалет и взвёл тетиву, дивясь переменам с речью.

– И что думаешь?

– Ньйчьего, – отозвался тот, переняв у нас манеру пожимать при этом плечами.

– А ньйчьего, что опять коряво говоришь? – с лёгкой язвительностью спросил я.

– Сьямо прихъодить, – невозмутимо отозвался он высоким голоском.

– А своих ты чуешь?

– Нийет, – его плечи вновь повторили движение. – Я нье могу их чьюсьтвойвать.

Ситуация сильно озадачила. Я повернул голову к слегка испуганной лунарке и как-то само собой наши руки нашли друг друга. Взгляд вернулся к трупам и стало понятным, что обдумывать положение лучше вдали от них.

– То есть, ты не знаешь, – продолжил я расспрашивать гоблина, одновременно уводя отряд в сторону, – что тут могли делать твои собратья?

Зелёный покачал головой.

– Погоди, всё хотел спросить, да вопрос терялся. Что вы вообще забыли в Красных Холмах?

– Нья Вьеликих Ш’Больйотьах стальё ньеспокьёойно, – как ни в чём ни бывало рассказывает Атакаун, – моньшстры, штьё раньше обитьяли в середьйне – где основьйные топьи, оньи стальй напьядать нья нас’ш. Будьёто бы кромье гоблиньа нийет больше едъи. Ходьит слух’ш, што у ньих появьилсьа вожак – главный моньшстр, воть онтъа и выгнал ньас с богатьых Ш’Больйот.

Я с большим трудом и удивлением выслушал речь и тут же возникли вопросы:

– Хочешь сказать, если бы не монстры, вы не пришли бы? А значит, вернётесь, если на Болотах станет тихо?

– Дьа, всьё тьак.

Мы отошли уже достаточно далеко от трупов. Сбросив ранец, ощутил удивительную лёгкость, которая, тем не менее, не смогла отвлечь от случившегося. Что нам делать дальше? Как было бы хорошо, передать важные сведения о гоблинах в Королевство.

– Ворк, мы надолго здесь? – спросила лунарка.

День уже ощутимо уступил вечеру, и я кивнул.

– Ты пока присмотри за ним. Следует сходить на разведку.

– Я тьёже могью сходъить, – отозвался гоблин.

– Ага, только своих увидишь, как тут же свалишь, – едко указал я. – Лучше скорей найду тебе золота и речь нормальную верну.

– Ворк, – вступилась Анна, – ему-то сподручней.

– Это ещё почему?

– Ну, – озадачилась лунарка, продолжая выкладывать вещи из мешка, – он гоблин, наверное, поэтому.

Я рассмеялся, а потом, с напускной серьёзностью:

– Лучше разведчика с этой задачей никому не справится. Да и доверия ему нет, так что присмотри, пожалуйста.

– Хорошо, – ответила с улыбкой девушка. – Тогда будет помогать мне лагерь оборудовать.

– Слышал, зелёный? – окликнул я стоящего в сторонке гоблина.

– Дьйа, – понуро буркнул он и у меня утвердилась догадка, что тот намеревался сбежать.

Конечно, можно дать волю раздражению и злости, скрутить тварюгу тёмнооковскую, но совсем не хочется при Анне. Присоединившаяся к отряду, Куница существенно влияет на атмосферу, гася негативные вспышки. Гоблина тоже можно понять, пусть это и не нужно делать, но ведь любой живой твари не хочется пребывать в плену, а тут ещё и свои рядом.

Проверил броню, сняв основной панцирь. Пояс привычно скрипнул от тяжести арбалета, на другую строну приторочил меч в ножнах. Только собрался идти, как Куница подбегает с поцелуем.

– Будь осторожен, герой. И не задерживайся, – шепнула она.

– Хорошо, – отозвался я, чувствуя, как тепло разливается в  груди.

Сочная весенняя трава мягко принимает жесткие ботинки, и если контролировать шаг, ступать получается почти бесшумно. Достаточно светло, чтобы обходить опасные хрустом или хлюпаньем места. С недавнего времени я научился сосредотачиваться на слухе и боковом зрении. Скрипуче-крикливый лес, расцветает пуще прежнего, сообщая в звуках о быте всех, кто нашёл в нём дом. Боковое зрение позволяет заметить даже малейшее движение. Это может быть птица или животное, вроде кабанчика слева, потерявшего ко мне интерес и юркнувшего в кусты. Набравшие вечерней суровости деревья, провожают взглядами наплывов и узлов на вековых стволах. Древний, но полный умеренной жизни лес, дарит непередаваемый букет запахов, звуков и образов.

Двух мёртвых гоблинов я уже прошёл. Следы их собратьев то появляются, то исчезают и приходится полагаться на чутьё. Осторожно крадусь. Пару раз донеслись загадочные звуки, но это могло быть всё, что угодно.

Вновь характерные гоблинам следы. Они словно бегают туда-сюда, когда идут крупной группой. Встретился заболоченный ручей, тут сородичи Атакауна останавливались на привал. Звук-вскрик вновь донёсся более отчётливо и я решил идти в его направлении.

Ожидаемо, вскоре послышался знакомый шум гоблинского лагеря. Я попытался найти более укромное место для наблюдений, но лес растёт на ровном участке почвы. Вспомнилось лишь, что гоблины любят спать под хвойными деревьями. Прокравшись пару десятков шагов, я решил не рисковать и притаившись, принялся слушать. Важно хотя бы понять – будут ли гоблины перемещаться куда-то сегодня? Дуб, возле которого я сижу, манит достаточно низкими ветками, чтобы на него забраться. Я тут же схватился за крайнюю и, с лёгким шумом, быстро оказался на приличной высоте. Звуки от лагеря стали приглушённее, но зато появилась возможность наблюдать в просветы за происходящим. Вечер оставляет лишь немного времени на это.

Довольно быстро убедился, что зелёное племя никуда не денется, а спуститься получилось тогда, когда пара гоблинов убрались из-под дуба. Кажется, собирали пищу.

Под хруст и скрип коры, чуть не сорвался, отделавшись испугом, замершим сердцем и обломанным ногтём. С ноющей противной болью в пальце, отдышался и осторожно продолжил спуск. Тьма сгустилась и к пережитому добавились волнения о поиске обратного пути.

Память подсказывает дорогу, уже ручей нашёл, но отчаянье всё отчётливее звенит в груди, высасывая силы. Не особо таясь, широким шагом, я пытаюсь обнаружить путь. Лес, наполнившийся густым сумраком, совершенно поменялся. Надвинулся, стал цепляться ветками, будто пытаясь сдёрнуть кольчугу или шлем. Под ноги попадается всё больше кочек и ям. Даже трава норовит опутать ботинки и отомстить за то, что топчу.

Наконец, я остановился и сделал несколько вдохов, переводя дух. Лицо холодит от пота, но изнутри пылает жар напряжённого тела. Я постарался припомнить место, где оказался, но безрезультатно. Память лишь услужливо намекнула о рекомендации в эльфийской книге – начать ходить по всё расширяющемуся кругу.

Вдруг меня озарило – сначала лицо Анны привиделось, а затем и самородок, врученный ей. Всеми силами постарался его представить и вдруг ощутил ниточку, потянувшуюся влево. С готовностью отдался чувству, освобождённое, оно начало увереннее манить, а потом и тянуть. Я сделал несколько сотен шагов, как показался наш временный лагерь. Радость растеклась в душе и вырвалась горячей молитвой Ору.

– Ворк! Наконец-то ты пришёл! – воскликнула лунарка бросившись навстречу. – Ах, у меня сердце уже разболелось за тебя!

Мы обнялись, и прижимаю я хрупкую спутницу с неожиданной силой, будто боюсь отпустить. Анна и сама вжалась, пару раз всхлипнув. Атакаун же привычно пялится, стоя возле приличной кучи дров.

– А чего костёр не разожгли? – поинтересовался я.

– Да, огнива-то нет, а пользоваться алхимическим я не умею, – пояснила Анна.

Я облегчённо улыбнулся и занялся костром в удивительно устроенном лагере. Лунарка, при помощи гоблина, успела подготовить лежаки, натянуть защитную ткань от дождя, выкопать яму под костёр и много других мелочей, создающих приятное чувство уюта. Когда рыжее пламя наконец раздвинуло густой полумрак, стало ещё приятнее. Ужин оказался под стать обеду по вкусу и аромату, пока тарелка пустела, я рассказал о результатах.

– Значит, можно не бояться, что они придут? – спросила Анна.

– Именно, – отозвался я. – Ночь пройдёт спокойно, а завтра обойдём их. Ты сможешь сориентироваться?

Гоблин кивнул, поглощённый поеданием добычи на некотором удалении. Лунарка, пока собирала нам ингредиенты к ужину, нашла большого жука и прихватила для Атакауна. Оказалось, что если бы насекомое нашли в племени, досталось бы вождю – простым гоблинам такое запрещается.

– Вот и хорошо, – подытожил я.

После сытного ужина, сон уверенно начал нас морить. Куница, недолго думая, соединила наши плащи и сдвинула лежаки. Жгучие мысли намекнули к чему это может привести. Глянул на место гоблина, расположенное через костёр – ему тоже досталось легкое покрывало, хотя, по его же признанию, мороз не сильно тревожит зеленокожее племя. Анна окружает заботой всё живое вокруг, кусочек достался и проводнику.

– Атакаун, ты отвечаешь за костёр – подкидывай периодически поленцев, – распорядился я и забрался под покрывало. Арбалет, уже с ослабленной тетивой, но с болтом, положил рядом.

И тут руки Анны нашли меня и жадно, с жаром пробуждающегося вулкана, взялись рассказывать о страсти, заодно, показывая моим рукам, где тем следует быть. Пылкая и чувственная лунарка захватила едва окрепший стан моего рассудка, пленив сознание и заковав его в могучие кандалы страсти.

Пару раз слышал, как гоблин подбрасывал дрова. Угли раскаляли трескучее топливо и, вскоре, тепло усиливалось, сопровождаемое приятным ароматом горящего дерева и успокаивающим концертом насекомых. Незаметно и размеренно погрузился в яркий сон.

Движимый наитием, нахожу жилу, потом её, обогащённую и сплавленную в слиток, кую. Багровое тепло рвётся из горна, молот гулко и звонко бьёт по раскрасневшемуся куску металла. Гул всё усиливается, он будто вбивает мне в голову слова… Даже не слова, а зов…

Резко вскочил, и металл, что совсем недавно багровел на наковальне, вновь расплавившись пошёл по моим жилам. Сила вибрируя просится наружу. Глаза горят пламенем, и этот свет отражается от теряющихся во тьме деревьев и кустов. Всё мерцает а обзор расширился. Вот уже вижу второй ряд, третий… ещё дальше, а там – промелькнула фигура гоблина.

Схватив арбалет бегу за ним. Холодный воздух ворвался под рубаху и штаны, но тут же вынесся от разгорячённого тела. С хищным чувством, я мчусь за подлым коротышкой. Где-то, на краю сознания слышится голос лунарки, но сейчас всё внимание сосредоточено на ускользающей фигуре полурослика.

Расстояние сократилось, и когда озирающийся гоблин оказался в пределах двух-трёх деревьев, видимый мной в каком-то красном цвете, я хрипло прокричал:

– Стой, гад! У меня один болт, но я всё равно попаду! Стой, тварь!

Задержав дыхание прицелился. Атакаун, вняв крику, остановился и сел от безысходности. Гнев плещет и требует выхода, но неожиданно на руке повисла Анна. Один взгляд на её слегка сонное и перепуганное лицо, вытащил меня из состояния охоты.

– Не надо, Ворк! Не надо, стой! Он ведь нам необходим, ты его убьёшь!

– Всё, всё…– отозвался я, ощущая, как ослабели ноги. Обессилевший я припал к земле. – Ты… задержи его.

– Сейчас, Ворк, ты только не стреляй, ладно? – с чувством попросила она.

Я кивнул, а Анна пошла к гоблину. Беседа их была долгой, но расслышать не представлялось возможным, да я и пытаться не стал. Такое чувство в теле, словно бежал целый день – ни грамма сил и жуткий голод. С трудом сжал пальцы соскребая грунт. Это помогло. Лежать на земле приятно, голова перестала кружиться, а тело дрожать от напряжения. Так я и провалялся, пока спутники не вернулись.

– А ну, говори, что обещал! – строго сказала Анна.

– Просьтьй, я бьёльше не ш’буду убеьгайть, – неожиданно виновато отозвался гоблин. Я так удивился, что забыл о злости. Слышать такое от твари Тёмного Ока, по меньшей мере странно. Что же ему сказала Анна?

– Будешь теперь связанный спать, – в итоге вымолвил я.

– Ещё как будет! – поддержала Анна. – Правда же?

– Дьйа, ш’буду! – вновь буркнул гоблин.

От удивления не нашлось больше слов. Вернулись в лагерь, Атакаун даже верёвку сам принёс и протянул мне. После такого осталось лишь сделать крепкий узел, который гоблину никак не развязать. Следом настала пора остаткам еды попасть в желудок. После ужина, вновь укладываясь спать, решил расспросить лунарку о беседе с гоблином.

– Ну, Ворк, какая разница, главное, что он с нами, – мягко проговорила она. – Видишь, я тоже пригодилась.

– Даже очень, – охотно отозвался я, вдруг поняв, что секрет останется при лунарке. – Такого уюта и вкусной еды мне никогда бы не удалось создать.

– И только? – томно спросила она.

С большим усилием отогнал образы творившегося на нашем ложе.

– Ещё на гоблина повлияла, – нашёлся я.

– Мне кажется, что ты кое-чего забыл, но я напомню, – обожгла она дыханием.