Текст книги "Ингви фон Крузенштерн"

Глава 10

Я покинул гостиницу первым. Теперь нужно наведаться к воротам Вышгорода, выяснить насчет отбора в ученики.

С небес загрохотало, да так, что некоторые бабы вскрикнули, а одна уронила яйца. Я оглядел надвигающуюся тучу, что, насупившись мясистыми бровями, распахнула рваные клочки, похожие на огромные лапы, и летит, осеняемая изумрудом и синевой молний. Снова загрохотало. Впрочем, толстого рыжего кота это не испугало, он лениво спрыгнул с лавки и направился к разбившимся яйцам.

В такое время, когда на замершее селение вот-вот набросится вихрастый ветер, поднимая пыль, мелкий мусор и трепля деревья, эфир тоже лишается покоя, и, если для каких-то умений не хватало магических сил, вполне возможно, что удастся ненадолго улучшить способности. Только одно мешает использовать природные явления для победы – другим магам они тоже помогают.

Когда я подошел к воротам, то ветер уже успел отгуляться, порядком припорошив пылью красивый наряд, а с мрачных небес стали падать крупные капли. Уныние от перспективы промокнуть совсем хотело забраться в душу, ибо на воротах сменилась стража, но тут вышел знакомый начальник и я тут же оказался в каптерке. Круг знакомых стремительно увеличился. Пока на улице хлещет ливень, мы весело режемся в карты, пьем немного разбавленное вино и травим пошлые шутки. Благодать!

Между делом узнал про набор. Ввиду того, что преимущественно он идет из дворян, то подноготную стражники знают всю. Уточнили только, отчего я не в курсе, хотя должен. Тут вновь пригодилась легенда о Мурмановом Береге.

Для всех могучих родов Российской Империи, включая императорский, обучение в гимназии, а затем академии, является едва ли не обязанностью. Рода пекутся о сохранении влияния и богатства, а уж если сынок или дочь, так тщательно спланированные удачным супружеством родителей, решат таланты не развивать – это сильно понизит значимость всего рода. Там едва ли не каждый – Гридь, хватает Бояр, а главы обычно в чине Князя. Трудно представить, какие возможности сосредоточены в их руках.

Я вспомнил гибель моего рода. Отец ведь тоже был архимогущественным магом, но англам удалось как-то одолеть не только его, но и дядю, несмотря на поддержку всех жен. Багровая ненависть полыхнула на дне души. Я пока не даю ей выхода, ибо клятвы и святой долг обязывают сначала увеличить силу и лишь потом искать возможности стократно воздать кровным врагам. Стало даже как-то стыдно за недавний проступок с графом Александровым – он ведь мог и убить. Осталась бы месть неисполненной.

И все же смогут ли русские архимаги устоять перед мощью англов? Не изобретен ли на Туманных островах новый способ убийства, да такой силы, что былая мощь меркнет в сравнении с ней? Слишком опасные признаки… И не лучше ли мне будет признаться во всем да предупредить совет родов, а также самого императора о возможной угрозе? А потом найти родню по материнской линии и получить их защиту. Вот только мама говорила, что рассорилась с ними напрочь. Примут ли?

Тут же вспомнились слова Бранда о конунге. А что, если существовал заговор, некая сделка между королем свеев и англами? Вдруг это лишь межклановые интриги, и я, отправившись на поклон к русичам, только выпишу себе приговор? Да они ведь и сами могут прибить – к чему им сильный конкурент, буде такое случится, и я присягну на верность российскому императору. Формально такое право у меня есть, но на практике тот же Александров может легко прихлопнуть, как жирную муху.

Это если враги не отправят убийц раньше, чтобы добить последнего Крузенштерна. Ну уж нет! Я сейчас словно наконечник на могучем копье рода. Мне нельзя помирать.

– Ты поостерегись там, Игорек, – добродушно посмотрел пожилой стражник с желтыми следами от дыма на белых усах. – Местные рода тоже выставляют своих сынков раз от раза. Кого-то порой забирают на учебу. Только это не значит, что они слабые. Во всяком случае, для тебя. Даже не знаю, что посоветовать для победы.

– Да пущай сильней шибает и все! – хряпнул об стол кулаком начальник.

– Так у Игорька не так много сил, разве не понял еще?

– Я врукопашную могу, – взяла меня досада.

– Не пойдет, Игореша, не пойдет. Отбор по могуществу идет, а не практической стороне. Ты можешь хоть десять раз морду набить, но коли на дистанции продуешь – всё, не прошел.

– Энто да-а… – огорчился начальник и приложился к кружке. – И чего ж тады ему делать-та?

– А мне откуда знать, – пробурчал пожилой стражник и полез к трубке. – В мое время не было гимназий этих всяких. Пришел, залепил шаром или молотом старшине, и всё, зачислен. Строго нынче, строго.

– У тебя какая стихия-то? – глянул на меня другой стражник.

– Еще не знаю, – растерялся я, – могу воздушного элементаля делать. Могу плуг. Ну там щит слабенький.

– Тогда воздух, наверное, – выдохнул дым усатый дядька. – Я тебе покажу парочку умений. Попробуй потренироваться перед боями, ага? Пару-то дней есть.

– Конечно! – взвился я. – Спасибо.

– Ну! Сиди, сиди. Мне-то нетрудно показать, а вот освоишь ли…

Начальник крякнул и покачал головой. Остальные тоже как-то скуксились.

– Вот увидите, я смогу!

– А мы поддержать придем, да, мужики? – подхватил пожилой стражник.

Дружный гул стал ответом, а я, широко улыбаясь, заранее благодарю и обещаю угощения. Разговор тут же перепрыгнул на обсуждение видов выпивки, кто чего бы сейчас выпил. Да не меньше бочки. С кабаном на вертеле и спелой девицей под боком.

Дождь кончился, стекая последними каплями под отголоски бурчащей тучи. В чистых лужах Вышгорода отражается вечернее небо, а воздух чист как хрусталь.

Со мной отправили самого молодого из стражников – довести до капитана Городецкого Самуила Архиповича, точнее к заму, что внесет меня в список и выпишет документ участника турнира. К высочайшей ратуше, чей шпиль видно на всю округу, сбоку прилегает канцелярия. Там и обитает заместитель магмейстера.

Пришлось на ходу выдумать и подпись, и фамилию, а то упрямый дворянин напрочь отказывался выдавать документ. Видите ли, Игорь из Колывани – это неправильно. Сошлись на Колыванском. Хорошо еще с отчеством не стал упрямиться.

– Вот и хорошо, – подбодрил стражник, поправляя стеганку, после того, как яростно почесал плечо. – Документик-то береги.

Мы возвращаемся к воротам. Выходит на прогулку высокородный люд. Отряды стражи предельно усилены.

Я похлопал по кафтану в области груди.

– Не потеряю.

– А одежду смени лучше, вот что думаю, – поднял он наставительно палец. – Знаешь, я взял за правило крестьянскую робу таскать. Упырь этот проклятый все дворян норовит загубить, а так авось и не заметит.

– Так девок же еще.

– На то она и девка, что когда для этого дела, то разница невелика. Хоть дворянка, хоть холопская дочь, – он вжал голову в плечи и оглянулся, ибо сболтнул лишнего.

Но я хохотнул и говорю:

– Это уж точно. Ну, до дому главное дойти, а там сменю.

– Вот-вот, смени. А то, когда еще поймають этого страшилу. Комендант уж и награду назначил высокую.

– И сколько?

– Сундук золота! – выпучил глаза стражник. – Вот те зуб, я на сборе лично слышал. Потряс он бояр да графьев.

– И князьев, – вслед добавил я, задумавшись.

– Ага, и князьев. Эх, вот бы и мне за дочку… Тьфу, то есть дочь княжескую в жены взять…

– Хах, – рассмеялся я, поняв, что он имеет в виду. – Проще уж вампира победить.

– Куда мне, Новику. Так и буду ворота охранять, – скис он.

– Родина большая, городов много. А в них ворот. Ты не их сторожишь, а Русь защищаешь. За великими полководцами всегда тысячи простых вояк.

В глазах стражника разгорелось пламя. Он улыбнулся и говорит:

– Можешь подбодрить. Ты прав. Руси-матушке служу и всеславному императору.

– Держись! Ладно, увидимся еще.

Добрались до ворот. Я махнул тем, кто оказался снаружи и не дремлет, а потом вышел на уже знакомую дорогу. Путь снова лежит к убежищу. Надо переодеться, а потом предстоит поиск особого места. В пылу событий и под гнетом чувств я не сделал ни одной медитации. Отец бы выпорол за такое. Если был бы жив…

Путь минул без происшествий. Убежище, в сумраке пахучего после дождя вечера, встречает теплым светом изнутри. Я словно домой возвращаюсь, где ждут и любят. Аж слезы к глазам подступили, пришлось постоять-подышать, прежде чем войти.

– А я-то думаю, кто это к нам колеса катит, – рассмеялся Иван, стоило войти.

Я с радостью оглядел банду. Отбросы по сути, пропащие люди, а сейчас смотрю и сердце сжимается за них. Сроднились мы. И погибшего искренне жаль, но в глазах юных волчат нет грусти, ибо их вырастила улица. И я не могу их за это винить.

– Вечер в хату, друзья.

– Смотри-ка, по-нашему забалакал, а? – ощерился Шмыга. Остальные загугукали.

– С вами заговоришь, – усмехнулся я и плюхнулся на ящик. Взял с бочки-стола кусок хлеба. – Как «улов»?

– Дела идут, – отозвался Иван, – но мы с тобой впереди.

Я вспомнил утренний случай и ожидаемо спрашиваю:

– У Бахромы был?

Иван кивнул и, цыкнув, сплюнул.

– Песий выродок посмел после случившегося мне предъявлять что-то. За убитого. Я сказал, что не наших рук дело. Смотрящий же рассудил обоюдку. У них там точно сговор с Бахромой. Чую, дело к резне идет.

– Не парься, – дернул я щекой, – если что, помогу.

– Так нельзя, брат. Я не могу за тебя прятаться, – хмуро глянул Иван. Остальные притихли.

– А я не буду ждать, пока кого-то из моих друзей убьют. Хрен вонючий, сначала выделывается, на рожон лезет, а теперь еще и предъявляет, – заметно разозлившись, закончил я. Шею сдавил гнев. – Тварь паршивая, я их там всех в кашу уделаю. Мрази!

– Ну всё, всё, – вдруг улыбнулся Иван и, чуть привстав, похлопал по плечу, – чего ты кровожадный-то такой? Я улажу вопрос, в конце концов пригрожу, что одного безжалостного убийцу пошлю, так они вмиг угомонятся. Знаешь, какой шум из-за этого убитого поднялся?

Я дернул головой, спрашивая.

– Ой, ребята не дадут соврать, – Иван глянул на своих, и те дружно загомонили, подтверждая. – Так-то вроде понятно, что парнишку ты завалил, но человек не может пробить грудь рукой и вырвать сердце. Так что страху нагнал порядком, брат. Никто толком понять не может, что случилось.

Я пару раз вдохнул и выдохнул, окончательно успокаиваясь. Иван прав, меня легко захлестывала лютая ненависть. Душа молча страдает из-за смерти близких и жаждет отмщения, а люди просто оказываются не в том месте и не в то время.

Ребята молча смотрят. Спрашивать не будут, но интерес все же горит.

– Давайте не будем об этом. Просто скажу, что за себя можете быть спокойны. Я держу себя в руках. Это точно.

– Хорошо, – кивнул Иван, – но тебе уже дали прозвище. Лютый.

– Да уж, – усмехнулся я.

– Нормалек! – показал палец вверх Шмыга. – Зато бояться будут.

Беседа пошла дальше. Я рассказал, что получил документ. Отбился от сальных вопросов и шуточек насчет Снежаны. А потом, переодевшись, предупредил, что пойду по важному делу. Один, и что вернусь только к утру. Ребята восприняли нормально, кажется, они уже привыкли к моим странностям и даже гордятся, что в их банде есть такой участник. Сегодняшней ночью мне предстоит найти особое место для ритуала и совершить обряд.

Глава 11

Опустилась душная и полная таинственных звуков ночь. После недавнего боя с вампиром страх встречи с ним ушел. Совершенно непонятно, почему ему удается побеждать боевых магов уровня Гридя, но при этом от меня вампир получил урон и бежал. Еще там, в тоннелях, во время преследования Ивана и банды, я учуял некий запах, а потом вновь – возле распотрошенного трупа. В конце концов, бой с упырем все подтвердил. Отныне я знаю его запах.

Мне предстоит обойти всю округу. Вполне вероятно, если он выползет из-под земли, то сможет заметить одиноко бродящего человека ночью, да еще и вдалеке от возможной помощи. Но случившееся недавно должно его остановить. Во всяком случае, я надеюсь на это. Сегодня вовсе не хочется драться и проверять прочие умения на практике.

Обряды для школы Севера необходимы. Это позволяет нам получать поддержку от земель, на которых живем и принимаем бой. Они усиливают, успокаивают, помогают войти в ритм. Я всего пару раз выбирался далеко от Ринкабихольма и хорошо помню, как было не-обычно, даже неудобно ощущать себя в новой среде. Про Колывань и говорить не приходится. Ко всему прочему, уже пару раз я слышал явственный голос предков, рисковал в драках, а тут еще и турнир с обещанными низкими шансами – самое время для проведения обряда.

Место нужно особое, сильное, где уплотнения эфира, называемые нитями, сходятся в пучок. Нити пронизывают мир насквозь и подчиняются грандиозному замыслу. Частично можно заметить, что от формы плотного плана зависит и их расположение, особенно узлов. Не то чтобы в этих местах можно сотворить нечто выдающееся, – возможности мага, конечно, меняются от места к месту, но не значительно, – просто с таких мест ты словно бы можешь дозваться до всей округи. Это как большой город, собирающий в себя десятки дорог и трактов. Центр паутины. Так я услышу всех духов, живущих в Колывани и области.

Блуждая среди полей и гаев, наткнулся на пару подходящих мест, но есть еще время подыскать другие, – впереди целая ночь.

Мне повезло. Отойдя на несколько верст так, что Колывань скрылась за горизонтом, а по пути еще и деревушка попалась спящая, я отыскал прекрасный лес. Старый, с многолетними буреломами, в сердце которого бьется мощный эфирный узел – чудное место для ритуала. Стоило мне сунуться, как леший – дух-сторож – вперил в грудь неприятный взгляд. Первая проверка.

Лес стал оживать. Проснулся матерый и огромный медведь. Зашевелился могучий лось. Встрепенулся волчий вожак, а сонный вепрь качнулся, едва не упав.

Я сосредоточился на сознании лешего, продолжая с трудом пробираться в чащу.

Мысленно произношу: «Пусти меня!»

Ответа не последовало.

«Пусти меня! Мне нужно провести ритуал!»

Леший упорно молчит, а животные уже двинулись навстречу.

«Пусти меня! Я, Ингви фон Крузенштерн, наследник рода. Мне нужно провести ритуал гармонизации. Пусти меня!»

Неожиданно леший успокоился. Я даже остановился, несколько опешив. Лес очень старый, и существо в нем живет тоже древнее. Могучее. Но сейчас мне удалось его уговорить. Это большое достижение.

Утерев холодный пот, я двинулся дальше, ощущая, как животные возвращаются к своим лежбищам.

Продираясь через очередной бурелом, разодрал лицо до крови. Почти тут же споткнулся и едва не прошиб грудь сучком. Начиная уже материться, я настырно пру дальше.

Вдруг провалился в заросший травами омут. Почти с головой ушел, еле-еле успел схватиться за тот самый сук, что недавно чуть не ранил.

Пыхтя, плюясь и сыпля проклятиями, выползаю на твердь. Одежда мокрая, воняет илом и тиной. Еще и ледяная! Посреди лета.

– Черт бы тебя побрал, старый ты пердун!

Леший никак не отреагировал. Хотя, может, еще заготовил ловушек для второго испытания.

Перемазанный грязью и кровью, наконец, выбрался из бурелома. Листвяк перемежается хвойными. Такое впечатление, что деревья высадила чья-то рука – так равномерно растут. Одного возраста, высоченные, разлапистые, с могучей шумной кроной. Это и есть сердце, тут раскинулся эфирный узел.

Я лег и расслабился. Земля, конечно, холодная, но скоро я перестал это чувствовать. Ощущение привычного мира пропало. Я будто спускаюсь по лесенке, все глубже и глубже. Нет больше ни земли, ни купола небесного, а только нити, веревки и канаты текучего, пульсирующего эфира.

Маги лишь управляют эфиром, за счет накопления силы в себе. Результат зависит от знаний, опыта и объема энергии. А еще от стихийного положения сил, полюсов и даже погоды. Если обладать большой хитростью и великим знанием, то можно одолеть значительно более сильного противника, отыскав такое место, где его возможности снизятся. Сейчас, ощущая-созерцая мерцающий мир токов, я теряю себя, вовлекаясь в вечное движение. Сохранить разум, совершить задуманное и вернуться – вот задача проводящего обряд. Людей со слабой волей запросто может затянуть в прекрасный омут энергий.

Я остановился, если можно так выразиться, и огляделся. Нужно связать себя с тонким миром Колывани, чтобы духи и стихии легко узнавали при обращении и охотней приходили на помощь. О дружбе не может идти речи, но наладить отношения я могу, тем паче что если тут в округе не живет смыслящего мага, у духов накопилось достаточно проблемных мест, прочистив и восстановив которые, я заслужу их расположение.

Так и получилось. Тут и там, желтым, красным и сине-черным цветом вспыхивают нездоровые участки эфирной сетки. Существа, что показывают мне их, уже с любопытством смотрят на бледный огонек духа, столь уверенно и смело вошедшего с ними во взаимодействие. Это и есть Северный Путь – истинное мастерство земли Туле. Война никогда не была в приоритете у моих предков. Лишь по необходимости шло развитие и в этом плане, в основном же мы искали способы познания мира через наблюдение и гармонизацию. Если я стану шаманом здешних мест, то возможности возрастут многократно, а взору откроются тайны.

Прежде чем отправлюсь на исправление проблем с эфирными уплотнениями, нужно воззвать к предкам. Транс глубокий и ровный, все должно получиться.

Я осознал себя стоящим, хотя твердого основания тут нет. Все пространство вокруг светится, как небеса на восходе или закате. Переливаясь разбавленной радугой. На фоне этого проступают белесые лица предков, и чем дальше они по древу, тем более расплывчато видно.

С болью в сердце я различил образ отца. К несчастью, говорить с предками так, как мы говорим с живыми людьми, нельзя. Можно лишь прочувствовать, примерно понять, одобряют ли они твой путь. Верно ли ты движешься.

Я уже сделал выводы из тех случаев, что со мной произошли недавно: на корабле Кольбейна и после предложения Ивана вступить в банду. Следует просто уточнить.

Сосредоточился и постарался как можно ярче представить те события, основываясь на чувствах. «Вопросы» и «ответы» здесь похожи на то, как человек ловит равновесие на неустойчивой поверхности. Мы словно приноравливаемся друг к другу, реагируем на легкие колебания, и в итоге я понимаю общее отношение предков к своему выбору.

Как и думал, мне не следует идти путями, отличными от боевых искусств и магического боя. Нужно развивать возможности, чтобы потом суметь раскрыть заговор, узнать, кто убивал и кто способствовал убийству родных.

Еще я помянул случай с убийством нападавшего и последующим впитыванием его силы. Предки дружно поддержали, подразумевая, что нужно у всех врагов забирать малейшие задатки к магии, тем самым усиливая себя.

Возвращение в чащу прошло скачком. Я дернулся и сел. Тело затекло и замерзло. Начинают воспаляться органы. Пришлось заняться еще и самолечением – очень нелюбимое занятие. Всегда трудное, забирающее душевные и магические силы. Но обязательное.

Луна уже склонилась к горизонту, когда я двинулся к первому проблемному участку эфирной сети. Пришлось обходить лежбище медведя. Может, он и не напал бы, но рисковать не хочется – слишком огромный. Не привычный нам буро-коричневый, тоже и могучий, и леса хозяин, а из тех редких представителей, что раза в три больше. Один след от лап по размеру, как крышка от бочки. Ни драться, ни убивать такого не хочется – я гость, а он хозяин.

И снова пришлось влезть в грязь, расцарапать кожу шиповником, вляпаться в чью-то кучу, может даже и медведя. Раздраженный, я вырвался из леса и с облегчением вдохнул свежего ночного воздуха.

Проблемное или, как мы говорим, больное место, расположено неподалеку от леса. Люди решили забрать воду на полив из маленькой речушки. Прокопали канал. И все вроде хорошо, да только на эфирном поле это отразилось плохо. Будь на тот момент здесь шаман, то можно было бы избежать больших последствий. Но его не оказалось, и теперь, если бы эфир имел запах, как воздух, то вонял бы нестерпимо. Ибо образовалось нечто вроде болота.

Я почуял тварей сразу, но не смог понять, что же это такое. Белесые клочки тумана, похожие на заячьи скелеты, вдруг резко понеслись ко мне, вынырнув изо рва. Бестелесные – мои руки и ноги проходят сквозь призрачные тела, не причиняя вреда, – они принялись напрыгивать, и тут же магическая сила стала иссякать.

Я отскочил и побежал. Призраки бросились следом. Как же быть?

Вокруг ног и рук создал привычные усиливающие рукавицы. Эти уплотнения неплохо пробивают любую магическую защиту, может, и тварей пришибут… Пинок, удар рукой! Оба скелета с визгом отлетели, быстро растворяясь в воздухе.

Я натужно выдохнул и огляделся. Противников больше нет. Можно расслабиться.

Голова загудела от догадок и попыток понять, что же это было? Может, потому что у себя мы вовремя восстанавливаем эфирную сеть, такого не происходит, но за всю жизнь мне ни разу не приходилось слышать об эфирных призраках. И посоветоваться не с кем.

Дальше началась нудная работа по восстановлению тока. Ее трудность в том, что требуется большая концентрация, чтобы соединить одну ниточку с другой. К концу очень интересно смотреть, как из одного сгустка навстречу другому высовывается хоботок и они срастаются.

Я полюбовался на сделанное и открыл глаза. Конечно, обычным зрением не увидеть эфирной сетки и тем более тоненькой ниточки, что мне удалось проложить. Позже она увеличится до нужных размеров.

Ночь начала свежеть – подул ветерок с моря, принося родные ароматы. Забрехал пес в деревне неподалеку – это из нее люди прокопали канал. Сейчас там тьма, все спят, только вот пес что-то почуял. Но и ему в предутренний час особо не хотелось лаять, вскоре утих.

Огромный филин пронесся над головой. Дал еще круг. Потом стал хлопать крыльями, мощно гоняя воздух, и в итоге сел на старую жердь.

Склонив голову набок, громко ухнул.

Это не сама птица прилетела, а здешний главный дух в ее обличье. Благодарит. Чувствую, как силы полнят меня, и воспринимать мир становится легче, – я вошел в глубокое взаимодействие с местностью.

Поклонившись, двинулся дальше – идти не менее двух верст. На ходу принялся обдумывать и предугадывать: встречу ли там нечто похожее на призраков? Нарываться на драку вообще нет желания, да и усталость дает о себе знать, несмотря на гармонизацию сил.

Филин продолжает сопровождать меня, то ухая, то хохоча, а иногда словно рыдая. Меня это только успокаивает. Нервничать может заставить полная давящая тишина.

И снова люди нарушили естественный ток, вырубив светлый березовый лес и распахав поле. Маленькое скопление эфирных уплотнений теперь словно бы отмирает и усыхает, лишившись былого основания. Я давно заметил, что скопления возникают в наиболее диких местах и точно вне городов.

К счастью, драться ни с кем не пришлось, но работы тут намного больше, чем со рвом. Небо начинает светлеть, так что нужно спешить.

Лечение больного места далось предельным напряжением сил. Когда все закончилось, я упал там же, где стоял.

– Дышит, кажись, – прорвался голос. – Но грязный какой, словно свин. Одежда порванная, расцарапанный… Упился поди вчера.

– Калдырь! – заключил другой голос.

– А ведь юный еще, но синяк, – ввернул первый.

– Да-а… овладел им змей. Хорошо хоть я не пью.

– А ну врать-то! – возмутился первый. – Кто давеча выхлебал пива, три во-о-от таких кружки?!

– Вот заливаешь… Они маленькие были, считай на несколько глотков.

– Харя ты! Так чего брешешь?

– Я на свои не пью, а ежели угощают, то грешно отказываться.

Удалось продрать глаза. Перевернулся и глянул на спорщиков, увлекшихся так, что даже не замечают меня.

Наконец, мужики обратили внимание.

– Ну! Не стыдно тебе, пьяница? – спросил тот, что слева – постарше, русоволосый и русобородый.

– Не помню, батенька. Вроде не пил много, а все в тумане.

– Да, поди, брага перебродила, – авторитетно заявил правый.

– Не-ет, – выпятил губу первый, – от браги голова только болит сильнее, а тут, может, он кальяну надышался? Было такое.

– Да какой тебе кальян, дурья ты башка, – возмутился второй, – он выше медяка монет не видал. Вот те зуб.

– Тады не знаю, – насупился первый. – Слышь, парень, иди-ка ты во-о-он в тот дом. Жене моей, Машке, скажи, пусть супом накормит и пирогом. Может, вспомнишь. И помойся – весь в крови и грязи. А нам работать надобно.

Я поблагодарил и припустил к дому. Есть действительно хочется сильно.

Тетя Маша оказалась дородной женщиной, с удивительной ловкостью для своих объемов. Хата полна детьми разных возрастов, тут же принявшимися меня высмеивать и допытывать, пока не получили подзатыльников.

– Игореша, ты хоть и грязный, как свинтус, но не из простых будешь, – произнесла с теплой улыбкой она и навернула ложку меда. Рядом дымится чашка с чаем.

– С чего бы? – внимательно глянул я, продолжая уминать суп.

– А по лику видно. Думаешь, я рож нашенских, деревенских не видывала? Очень на родовитого смахиваешь. Пусть и расцарапанный, как котяра.

– Может, мне тогда куда-нибудь заявиться, да потребовать надел и душ на нем? – со смехом спросил я.

– Ах ты, шутник. Дам тебе сейчас!

– А вдруг дадут, – пуще прежнего смеюсь я.

– Или высекут, да так, что потом на всю жизнь запомнишь.

– Это да. Тогда не буду.

– А ты, Игореша, с города? В порту работаешь? – спросила тетя Маша и подставила мне огромный кусок пирога.

– Спасибо! Да, грузим, таскаем, чиним.

– Умничка. А родня твоя где?

– А мы с братьями, на заработках. Сами из Смородиновки – это деревня под Москвой.

– И так далеко приехали?! – схватилась она за лицо.

– Да взбаламутил нас один прохожий. Мол, в Колывани нынче денег двойную плату дают. Еще и берут всех, потому что корабли строят, один за другим. Ну мы и рванули.

– А теперь что? – взволнованно спросила она и снова запустила ложку меда в рот.

– А бог его знает, теть Маш, – картинно закручинился я. – Сейчас деньги копим, чтобы назад уехать. Только не хочется с пустыми руками. Надо хоть заморского чего привезти. Так и живем.

– Ай-ай-ай! – искренне переживает она, что мне стыдно стало за вранье. – Ну, удачи вам. Если что, то уж за обедом можете в гости прийти – накормлю.

Я как раз доел. Смахнул крошки в ладонь, кинул в рот и склонился.

– Сердечная вам благодарность, теть Маша! Туго будет, придем. Пусть боги пошлют вам, детям и родным здоровья и богатства.

Она растрогалась, да и заключила в объятья. Душистая и сдобная, словно большой теплый кулич. Немного напомнила мою маму, но все же Елизавета была очень близка к северному типу по характеру. То, что они сошлись с отцом, говорило об этом. Порой могло казаться, что ей вообще никто не нужен, такая самодостаточная и холодная. Но, конечно, это не так. Было. Я вдруг всхлипнул.

– Ой, ну ты чего?! – отстранилась тетя Маша.

– Да ничего… – отвернулся я, утирая слезы. – Дом вспомнил просто.

– Игореша, родной! – притянула она обратно. – Ну, ничего, ничего… все образуется. Вернешься.

– Спасибо, – буркнул я ей в плечо.

Вскоре уже вышагивал в сторону Колывани, насвистывая что-то неопределенное. Забавы ради подбираю камни с узкой проселочной дороги и швыряю, стараясь попасть в далекие кусты. Каждый раз в цель. Только сейчас начинаю понимать, сколько полезного вложил в меня отец за время тренировок. В груди даже трепещет чувство, что если не буду ошибаться, то смогу стать очень сильным, очень богатым и влиятельным. Таким, что легенды начнут слагать про великого Ингви из славного рода Крузенштернов. Тогда я сброшу маску и поведу в бой великую силу, чтобы пройти Британские острова из конца в конец, выжигая заразу некромантии везде, где встречу.

Идти не долго, но и не близко. Вышгорода даже не видно – так успел наблудить за ночь. Мысли стали возвращаться к важным повседневным делам. До турнира остался день, – и ночь по существу, ибо гармонизировать эфирную сетку лучше в это время суток, – то есть нужно успеть, как можно больше вылечить, хотя бы основных проблемных мест. По мелочи же можно ходить и ходить, да хоть в тот сарай, стоящий рядом с колодцем. Вода ушла, потому что место было испорчено, если так можно выразиться. Когда где-то происходит любое насилие, то эфир реагирует на это. Именно поэтому в городах, где концентрация плохих событий самая высокая, эфирные уплотнения не формируются. Там просто фон, причем несколько ослабленный.

Сарай старый, служил для временного хранения урожая и складирования инструмента. Но сейчас поля все еще заброшены – с войны прошло мало лет, чтобы Колывань снова зацвела, тем паче что была очень строгой крепостью.

Чувствую, как фонит это место. Даже странно. Колодец пересох давно, а фон идет такой, словно тут жертвоприношения совершаются каждый день. Я свернул с дороги к нему. В груди шевельнулась тревога.

Почти тут же уловил крик. Глухой. Девичий.

Ноги сами перешли на бег, уже боевой, мягкий. По жилам потек металл напряжения и готовности сражаться. Я опустил на себя купол, изолирующий звуки.

Стоило приблизиться к сараю, как стали слышны сдавленные стоны. Мощные створки оказались запертыми, а другого входа, кроме узких окон сверху, нет.

Я качнул силу, сформировав плуг. Крепкие сосновые доски громко затрещали и разлетелись в стороны, словно бы великан пнул.

Не дожидаясь, пока мелкая труха осядет, я рванул вперед. Жаль, что не могу пока вызвать тотем рыси, а то прыжок бы вышел более мощным.

Я только фокусировал зрение, как в грудь прилетел огненный шар. С большим трудом вызвал щит. Рубаху прожгло, а кожа резко покраснела. Меня отбросило ко входу.

Сверху возникла огненная плеть. С болью в жилах рванулся в сторону. Тут же снова прыжок с кувырком – воздушная плеть хлестнула бок.

Я предельно ускорился, чтобы выиграть время и хотя бы понять, откуда бьют. Запрыгнул на полку, куда складируют сено. Быстро пробежал, ощущая, как позади полыхнуло. Снова прыжок и, уже в воздухе, филином осмотрел обстановку.

В углу забилась голая девушка. Обрывки одежды валяются на полу. Посередине стоят двое – маги, Новики. Один огневик, а второй воздушник. Головы только поворачиваются, пытаясь проследить за мной, а руки застыли в предыдущем жесте – послали тот огненный мяч, взорвавшийся за спиной.

Всё плохо! Мне убивать чьих-то сынков не с руки. За это можно и жизни лишиться. Но сволочи, насилующие тут крестьянку, похоже, свидетеля оставлять не намерены. Может, попробовать договориться?

Голову заволок гнев, и стоило ногам коснуться стены, как я снова прыгнул, усилив прыжок магией. Доски выгнулись и бросили меня в воздух. Маги не успевают даже выцелить.

Гнев душит и не дает мыслить рационально. Я медлю с атакой, потому что не могу решиться. Может, вообще сбежать? Что мне эта девчушка?

И тут в голове вспыхнула боль. А с ней пришли видения. Сарай оказался местом кровавым и очень плохим. В земле вокруг уже пять трупов и каждый был когда-то девушкой. Местный дух выбрал меня орудием возмездия, поэтому я увидел все, что творилось с ними. Живот скрутило. Меня вырвало еще в воздухе, и упал я мешком, потеряв всякую ориентацию. Из горла вырвался рык, словно бы если я рвал свой же язык. Крик, полный такой ненависти, что я позабыл себя.