Текст книги "Паутина хакера"

– Ты говоришь так, будто взлом – это вид спорта, как шахматы.

– Точно! Взлом – это интеллектуальный, экстремальный вид спорта!

– Гнилой какой-то спорт, если из-за него к батарее пристегивают, как собаку цепную, – проворчал Вадик и внезапно шлепнул себя ладонью по лбу, словно поймал очень важную, ценную мысль. – Ба! До меня только сейчас дошло! Тебе ж жить негде! Поехали ко мне. Пока родичи не вернулись, можешь у меня перекантоваться. Я тебя со своими друзьями познакомлю, а ты мне поможешь Интернет освоить.

Паук не заставил себя уговаривать.

– Поехали, – согласился он. – У нас в Сибири все просто и честно: сегодня я тебе помог, завтра ты мне поможешь, а послезавтра снова я.

Глава III
Опасные планы

Раскрытые наручники лежали на холодильнике. Паук сидел за столом на кухне у Вадика Ситникова, лениво размешивал сахар в чашке с кофе и вяло отвечал хозяину, который, стоя у плиты, разогревал приготовленный мамой обед и пытал Паука вопросами об Интернете. Вопросы были самые разные – умные, глупые, шутливые. Паук сначала подробно отвечал на них, серьезно объясняя, почему Интернет называется именно Интернетом, почему скорость провайдера важнее скорости модема, рассказывал про знаменитого хакера Владимира Левина, которого посадили в тюрьму за то, что он взломал киберзащиту банка и похитил 400 тысяч долларов, и еще про многое-многое другое. Постепенно терпение хакера стало иссякать. И когда Вадик спросил, почему у него такая странная кличка, хакер, глядя в чашку, пробормотал:

– Умно сказано: один дурак может задать столько вопросов, что сто мудрецов никогда на них не ответят.

– Что? – не расслышал Вадик. Он открывал кастрюли, сковородки, звякая крышками, перемешивал, подсаливал; перед ним на плите все шумело и шипело. – Я спрашиваю, почему у тебя прозвище такое, Паук?! – отдалив лицо от плиты, повысил голос Вадик.

– Потому что одно из названий Интернета – Всемирная электронная паутина Паутину плетут пауки только пауки чувствуют себя в ней комфортно мне комфортно в Интернете поэтому я живу там как паук и поэтому у меня прозвище такое, – монотонно, «без точек и запятых», произнес хакер, словно учитель, зачитывающий текст диктанта.

Вадик заметил эту странную, усталую интонацию в его голосе.

– Я тебе не надоел со своими расспросами? – спросил он, оглянулся и увидел Паука, худого, сгорбленного и очень грустного.

В глазах у него светилась такая тоска и задумчивость, словно в мыслях он находился далеко-далеко отсюда. Поймав его отрешенный взгляд, Вадик забеспокоился о судьбе кофейной чашки, которая в любой момент могла выпасть из ослабевших пальцев рассеянного Паука и разбиться, забрызгав стол остатками кофе.

– Да не расстраивайся ты так, – с сочувствием сказал Вадик, осторожно вытянул чашку из пальцев хакера и поставил ее на стол. – Пока родители не приехали, можешь спокойно жить у меня, а потом посоветуемся с моим отцом, и он что-нибудь придумает.

Паук отвлекся от своих мыслей, выпрямил спину и вздохнул.

– Эх, если бы ты знал, каково жить, все время озираясь, забившись в логово, думая, что тебя в любой момент могут схватить.

– Не преувеличивай, Паук, – снисходительно улыбнулся Вадик и покровительственно потрепал за плечо своего нового приятеля, словно Паук был несмышленым первоклашкой. – Ты ведь не украл деньги в банке. Ты просто взломал киберзащиту, а это наверняка не такое уж страшное преступление. Не будут же охранники из службы безопасности всю жизнь на тебя охотиться. Несколько дней понаблюдают за квартирой, которую ты снимаешь, и уйдут, у них других дел полным-полно.

– Да я не из-за банка переживаю.

– А из-за чего?

– Я в такую чумовую историю влип, что и говорить неохота, – сказал Паук, допил кофе и замолчал.

– В какую историю? – заинтересовался Вадик. – Расскажи.

– Да зачем тебе? – грустно посмотрел на него Паук.

– Мне интересно, – сказал Вадик.

– Не надо тебе этого знать, ты живешь в своем благополучном уютном мире, где чисто и тепло. Мама тебе обеды готовит, папа тоже хороший человек. А в мои дела тебе лучше не соваться, это слишком опасно.

– Я не боюсь, ты рассказывай, рассказывай, – попросил Вадик, заинтригованный словами Паука.

– Да что рассказывать-то? Убить меня могут, вот и вся история, – сказал Паук и снова замолчал.

– Тебя? Убить? За что? Из-за чего? – быстро спросил Вадик. Он оперся ладонями о столешницу и, подавшись вперед, пристально смотрел на Паука горящими глазами, ожидая ответа.

– Из-за чего сейчас убивают? Из-за денег, конечно, – неохотно произнес Паук и снова замолчал.

Нет ничего хуже недоговоренности. Уклончивые ответы и молчание Паука раздражали Вадика; он понимал, что совать нос в чужие секреты нехорошо, неприлично, но ничего не мог с собой поделать – слишком сильным было любопытство.

– Нет, это никуда не годится! С места не сойду, пока все не узнаю, – решительно заявил Вадик и хлопнул ладонью по столу. – Нельзя сказать человеку «убить меня могут», а потом замолчать! Так не пойдет! Я ведь не смогу уснуть, пока не узнаю, в чем дело!

– Наоборот, – глубокомысленно произнес Паук. – Чем меньше знаешь, тем лучше спишь.

– Ты что, издеваешься? Это ж надо! Замолчал на самом интересном месте! Нет уж! Начал говорить, так договаривай! Сказал «а» – говори «бэ»; назвался груздем – полезай в кузов. Сказал «гоп!» – перепрыгивай! Слышал такие пословицы?

– Нет, я другую слышал: много будешь знать – быстро облысеешь.

– Рассказывай! – упрямо стоял на своем Ситников.

– Не так это интересно, как тебе кажется. Обыкновенная история бедного студента, который приехал в Москву из далекой Сибири и решил подзаработать, чтобы не помереть с голодухи. Все очень просто: я занял денег у своего однокурсника, студента с Кавказа, купил по оптовой цене партию кожаных курток и стал торговать ими в розницу на вещевом рынке. Через месяц пришла пора возвращать долг, а денег не было, потому что куртки плохо продавались… Можно мне еще кофе? – попросил Паук.

Вадик быстро выключил газ под кастрюлями, из которых вовсю валил пар, поставил на стол чайник, сахарницу, банку растворимого кофе и с нетерпением сказал:

– Ну, дальше.

Паук уныло насыпал кофе в чашку, с таким же кислым видом добавил сахара и стал медленно размешивать, рассказывая Вадику свою историю:

– А дальше ко мне пришел горец, ну, тот самый, однокурсник, у которого я одолжил деньги, и сказал: «Если чэрез нэделю нэ вэрнешь долг, мои друзья забэрут в залог вэсь твой товар, всэ кожаные куртки».

– Неужели они не понимают, – посочувствовал Вадик, – что ты не виноват в том, что куртки так медленно продаются?

– Запомни раз и навсегда: никто ни в чем не виноват. Просто так уж все устроено на свете, кому-то везет, кому-то нет. Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Паук, поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями.

– А потом что?

– А потом ко мне в квартиру ворвались несколько кавказцев, забрали куртки и поставили меня на счетчик. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что это такое?

– Конечно, не надо, – сказал Вадик, но на всякий случай уточнил: – Счетчик – это когда к старому долгу каждый день прибавляется новый, да? Одолжил, к примеру, сто рублей, и если вовремя не отдал, а задержал на один день, то будешь должен уже не сто, а сто один рубль, задержал на два дня – сто два рубля, на три – сто три. Так, да?

– Приблизительно. Только счет идет не на рубли, а на доллары.

– Ну и глупо! – возмутился Вадик. – Ты же не сможешь вернуть деньги, если не продашь куртки, а куртки ты не продашь, потому что у тебя их забрали те, кто хочет получить долг. Получается замкнутый круг, сам посуди!

– Из-за этого меня могут убить. Осталось семь дней. Через неделю я должен вернуть деньги. Даже к себе в Новосибирск уехать не могу, потому что они меня и там достанут, у них длинные руки. Если не верну долг, то… – Паук не договорил.

Вадик смотрел на него, совсем убитого, раздавленного горем, представляя себя на его месте. От волнения он забыл про обед. Ситников впервые столкнулся с человеком, которого могли убить. Конечно, Вадика встревожила эта неприятная новость, но в то же время он гордился тем, что опытный хакер по прозвищу Паук, башковитый студент-программист, рассказал ему о своих неприятностях. Было немного страшно, но очень интересно. По достоинству оценив откровенность Паука, Вадик решил помочь ему во что бы то ни стало. Чтобы лучше думалось, Ситников заложил руки за спину, опустил угрюмое лицо и стал расхаживать по небольшой кухне, часто разворачиваясь и задевая боками углы стола, холодильника и стульев.

– У меня есть немного денег, – сказал он, – родители оставили на карманные расходы, плюс семьсот рублей я снял с кредитной карты отца. Но этого, наверное, не хватит, чтобы оплатить твой долг.

– Что? – Паук резко поднял голову и посмотрел на Вадика. – Что ты сказал? Я не ослышался? Ты снял деньги с кредитной карты? В банкомате? Сегодня утром?

– Ну да, – кивнул Вадик. – Меня за это и схватили, я ведь тебе говорил.

– Нет, брат, ты не так говорил. Ты сказал «хотел снять деньги в банкомате», но ты не говорил, что успел их снять, – сказал Паук, сделав ударение на слове «успел».

– Ну сейчас говорю… – растерялся Вадик. – А что в этом такого? Что в этом страшного?

Паук смотрел на Вадика придирчиво-пытливым взглядом, от которого Ситникову стало не по себе.

– Ты что, действительно не понимаешь или прикидываешься? – спросил Паук и, не заметив никаких изменений на опрокинутом лице Вадика, объяснил: – Ты вставил карту в банкомат, набрал пароль и тем самым передал банкомату и банку информацию о владельце карты, то есть о твоем отце. Теперь они знают фамилию твоего папы, его телефон, адрес. Ты сам рассказал охранникам, где тебя искать, понимаешь? Служба безопасности вычислит тебя «на раз»!

– Но я ведь не сделал ничего плохого, – неуверенно произнес Вадик.

– Ты? – сказал Паук, продолжая смотреть на него пытливым взглядом. – Ты совершил несколько преступлений, неужели до сих пор не понял? Рассказать тебе, что ты наколбасил? Ты снял чужие деньги с чужой карты, что карается лишением свободы на срок от двух до десяти лет. Это первое преступление, – Паук поднял свою пятерню и загнул на ней указательный палец. – Когда охранник схватил тебя и привел в подвал, ты стал дубасить его кулаком в брюхо – злостное неповиновение законным требованиям сотрудников вневедомственной охраны, карается сроком от одного года до трех. Это второе преступление, – Паук согнул средний палец, затем и безымянный и подытожил: – И третье твое преступление – побег. А за него, как известно, дают от двух до пяти. Вот так-то, родной. А ты говоришь «ничего плохого».

– Ты меня разыгрываешь, – дрогнувшим голосом произнес Вадик и попытался улыбнуться, но улыбка не получилась. – Ты шутишь, да?

– Да уж какие тут шутки, – вздохнул Паук, с сочувствием глядя на Вадика, – тут колонией пахнет.

– Меня? В колонию?

– А что ж тебе за это, бесплатные билеты в кино и эскимо на палочке? – невесело усмехнулся Паук. – Наломал ты дров, родной, пыхтеть за это всерьез придется. Но ты не отчаивайся, суд у нас самый гуманный в мире, поэтому он тебя пожалеет и впаяет года два лишения свободы с отбыванием наказания в колонии для несовершеннолетних. Будешь себя там хорошо вести, через год выйдешь на свободу честным человеком.

От волнения у Вадика стало подергиваться веко. Паук говорил спокойно, трезво, и у Ситникова не было оснований не верить ему. После того как Паук помог ему бежать, освободил от наручников, Вадик стал относиться к своему новому приятелю с уважением и поэтому очень серьезно воспринял его слова.

– Как же я теперь? Неужели ничего нельзя сделать? Ты ведь говорил, что взломал киберзащиту и вошел в главный компьютер банка, так не-ужели ты не можешь уничтожить там информацию о кредитке моего отца, чтобы служба безопасности ничего не узнала?

Взгляд Паука оживился, слова Вадика вызвали у хакера интерес.

– А ведь ты прав, я действительно могу войти в корпоративную сеть банка и стереть из памяти главного банковского компьютера данные твоей кредитки. У тебя какая техника?

– Пентиум, не очень мощный.

– А мне для этого понадобится компьютер с двумя мощными процессорами и мощная операционная система.

– Я принесу! – воскликнул обрадованный Вадик. И хотя Ситников не понимал, что значит «операционная система», он с готовностью предложил свои услуги: – Объясни, где она находится, я пулей слетаю туда-сюда и принесу тебе эту мощную систему, – сказал Вадик и на всякий случай добавил: – Если она не очень тяжелая, конечно.

– Ты не можешь ее принести, потому что она находится в моей квартире, а квартира под наблюдением банковских охранников.

– Вот те раз, – снова сник Вадик. – А нельзя эту систему где-нибудь купить, или она существует в одном экземпляре?

– Купить можно. Но она очень дорогая. Чтобы купить эту систему, тебе придется выкрасть партию кожаных курток из камеры хранения, – не моргнув, сказал Паук и как ни в чем не бывало остановил свой неподвижный взгляд на расслабленном лице Вадика. Ситников, приоткрыв рот и тоже не моргая, тупо смотрел на Паука и медленно, с большим трудом осмысливал его пугающее предложение. Когда молчание слишком затянулось, Паук объяснил: – Я тебе уже говорил, что кавказцы отняли у меня товар – партию кожаных курток. Я знаю, где находится этот товар, и хочу вернуть его. Три десятка кожаных курток лежат в больших черных сумках, в камере хранения вещевого рынка. – Паук посмотрел на часы. – Через два часа кладовщики закроют склад и уйдут на обед. Пока они будут обедать, ты переложишь куртки из сумок кавказцев в мою коробку.

Вадик отрицательно покачал головой и сказал:

– Не врубаюсь. Хоть убей, но я не въезжаю. Как же я попаду в камеру хранения, если она будет закрыта?

– Сядь на пол, – сказал Паук.

– На пол? Прямо здесь? Зачем? – удивился Вадик. Он посмотрел на чистый пол, который перед отъездом вымыла мама, и неохотно уселся под подоконником. – Ну, сел. Теперь что?

– Прижми колени к груди, обними их руками и положи на них голову, в общем, сделайся маленьким. – Когда Вадик согнулся в три погибели, Паук довольно сказал: – Отлично. Ты легко поместишься в коробке из-под большого телевизора. Другую коробку я наполню какой-нибудь ненужной ерундой для веса.

– Я понял, что ты задумал, – поднимаясь с пола, угрюмо сказал Вадик. Идея Паука ему не понравилась. Вадик одобрил бы этот план и даже похвалил бы Паука за его изобретательность, если бы в коробке пришлось сидеть кому-нибудь другому, но сам Вадик не хотел играть роль цветного телевизора. – Ты хочешь сдать в камеру хранения две коробки из-под телевизоров, в одной буду сидеть я, а другая будет набита разным хламом. Когда кладовщик уйдет на обед, я переложу куртки из сумок кавказцев во вторую коробку и снова спрячусь в своей. А когда кладовщик вернется на склад после обеда, ты спокойно возьмешь в камере хранения свои «телевизоры», то есть коробки с кожаными куртками и со мной внутри, так?

– У тебя не голова, а Силиконовая долина. Схватываешь все налету, как микропроцессор последнего поколения, – похвалил его хакер.

– Что такое Силиконовая долина? – нахмурился Вадик, подозревая, что Паук над ним подшучивает. – Там сделали первый компьютер?

– Там работают самые умные головы мира. Если ты мне поможешь, то я сегодня же продам куртки, куплю все необходимое и сделаю то, что обещал – сотру из банковского компьютера сведения о кредитке твоего отца. – Паук посмотрел на часы и поторопил Вадика: – Решай быстрее, времени до обеда остается все меньше. Ты согласен? – спросил Паук таким простым тоном, будто узнавал цену батона в булочной.

Вадика удивляла легкость, с которой Паук предлагал ему похитить куртки из камеры хранения. «Но ведь, – думал Ситников, – это нельзя назвать кражей, потому что куртки по праву принадлежат Пауку. Значит, похищая куртки из камеры хранения, мы не совершаем преступления, а наоборот, восстанавливаем справедливость», – решил он и уверенно произнес:

– Я согласен!

Глава IV
Торжество справедливости

Вадик стоял на задворках вещевого рынка и ждал Паука, который пошел искать грузчиков, чтобы арендовать у них две прочные большие коробки и тележку. Метрах в ста перед Ситниковым пестрели разноцветные шатры торговых палаток, грузовики подъезжали к складам, грузчики разгружали длинную фуру, их движения от усталости были неловкими, словно у заводных кукол. Один из грузчиков опрокинул картонную коробку, и из нее на асфальт высыпались разноцветные блестящие пакетики с карамелью. Вадик с тоской смотрел на скопление людей, на толчею, царившую на ярмарке, и вспоминал начало дня, такое ясное и простое. Если бы Вадик знал, чем закончится это безоблачное утро, он бы близко не подошел к отцовской кредитной карте.

Он грустно размышлял о своей неудавшейся жизни, пока не увидел Паука, толкающего перед собой тележку, на которой стояли большая коробка из-под телевизора «Шарп» и огромная раздутая клеенчатая сумка.

– Удалось достать только одну коробку, для тебя, – сказал Паук, остановившись перед Вадиком. – А куртки придется положить в эту сумку. Надеюсь, у тебя хватит сил запихнуть в нее все тридцать курток. Ты запомнил, как выглядят и в каком месте камеры хранения стоят сумки с моим товаром?

– Да помню, помню, не волнуйся, – сказал Вадик. – Пока они ехали на рынок, Паук подробно изложил свой план, а потом несколько раз просил Ситникова повторить его.

– Постарайся ничего не перепутать, – предупредил Паук, раскрыл коробку и кивнул: – Ну, залезай!

Вадик заглянул в ее недра и, чтобы потянуть время, спросил:

– Ты уверен, что коробка выдержит мой вес, когда ты будешь переставлять ее с тележки на пол?

– Выдержит, – уверенно сказал Паук. – Я обвяжу ее веревкой.

– А веревка крепкая? – Чем дольше Вадик смотрел внутрь коробки, тем меньше ему хотелось туда залезать. – Не порвется в самый ответственный момент?

– Парашютная стропа тебя устроит? – начал терять терпение Паук.

– Откуда у тебя парашютная стропа, где ты ее взял? – поинтересовался Вадик и ощутил себя штангистом, который, прежде чем взяться за штангу, переминается с ноги на ногу.

– Парашютную стропу я взял на аэродроме. Я увлекаюсь парашютным спортом. Каждую неделю я хожу в аэроклуб и прыгаю там с парашютом. С самолета. Стропу я отрезал от старого, никому не нужного парашюта, а когда торговал куртками на рынке, припрятал ее на всякий случай, а теперь вот взял. Ты все выяснил или еще вопросы есть? – сквозь зубы произнес Паук и, посмотрев по сторонам, добавил: – Быстро лезь в коробку, пока нас тут милиция не засекла.

– Парашютная стропа не порвется, это уж точно, – тяжело вздохнул Вадик, неохотно забрался в коробку, сел, подтянув колени, обхватил их руками и, опустив голову, пробормотал: – Все-таки это какой-то бред – воровать свои собственные вещи.

Как только он ткнулся лбом в коленки, Паук закрыл коробку, и Вадик оказался в темноте.

– Ну как тебе там? – послышался откуда-то сбоку приглушенный голос Паука. Хакер принялся обвязывать коробку парашютной стропой. – Дышать можешь?

– Могу, – отозвался Вадик. – Коробка не герметичная, воздуха хватает. Вот только тесновато.

– Ничего, ничего, потерпи, – сказал Паук, завязывая узел над головой Вадика. – Лучше час в коробке, чем год в колонии для несовершеннолетних преступников. – Обвязав коробку, Паук строго предупредил Вадика: – Запомни, с этой минуты ты не должен говорить ни слова. Ни звука. Все. Поехали.

Паук толкнул тележку и покатил ее по разбитой асфальтированной дороге к воротам склада. Вадик почувствовал себя собачонкой, которую проносят в метро в закрытой сумке, чтобы не увидел контролер.

Вадику не было страшно в этом замкнутом пространстве. Он слышал каждый звук, раздававшийся за картонными стенками: как Паук подкатил тележку к камере хранения, встал в очередь, заплатил кладовщику, а потом сам снял коробку (Вадик при этом завалился набок) и, громко кряхтя, поставил ее на пол; кладовщик тем временем переставил на пол клеенчатую сумку. Затем Вадик услышал удаляющиеся шаги Паука и затихающее поскрипывание колес ржавой тележки. Кладовщик обслужил еще двоих клиентов, поставив их вещи на полки, а потом сел на скрипучий стул и стал позвякивать ключами.

Снаружи негромко работало радио, с минуты на минуту диктор должен был объявить точное время. Вадик с нетерпением ждал этого момента, чувствуя, как затекают ноги. В коробке стоял специфический, неприятный запах недавно выплавленной пластмассы. От этого едкого запаха Вадику захотелось чихнуть. Он зажал рукой нос и стал дышать ртом, слыша, как снаружи ходит кладовщик, чиркает спичкой, прикуривает, покашливает…

Наконец диктор объявил по радио точное время. Вадик услышал, как щелкнул выключатель – это кладовщик потушил свет в помещении, – затем с лязгом закрылась металлическая дверь, провернулся механизм замка, послышались удаляющиеся шаги, и наступила тишина.

Вадик решил убедиться, что в камере хранения никого нет. Прислонившись ухом к стенке коробки, он затаил дыхание и прислушался… Вот за дверью проехала тележка, вот кто-то прошел по коридору, вот за стеной в туалете заурчала вода – камера хранения находилась в подвале, и все эти звуки, отражаясь от глухих стен, становились гулкими, слышными издалека.

Но весь этот шум рождался за пределами камеры хранения. Внутри же было тихо. Только тишина и мрак. Вадик решил, что пришла пора вылезать наружу. Он немного приподнял голову, ощутил затылком гладкую поверхность картона и вдруг чуть не умер от разрыва сердца.

«Парашютная стропа! Паук перевязал коробку парашютной стропой! Как же теперь вылезать из коробки?» – думал Вадик, чувствуя, как с каждой минутой все сильнее затекают ноги. Целый час просидеть, съежившись в коробке, он физически не мог. Вадик был на грани паники. «Чтобы вылезти наружу, придется сломать картонный верх коробки – это ясно. Таким же манером можно влезть обратно в этот вонючий ящик, – лихорадочно соображал мальчишка, – но что делать с дыркой, через которую я буду туда-сюда сигать? Если ее заметит кладовщик, то мне конец. Но ломать крышку все равно придется, иначе я навсегда останусь таким скрюченным ежиком. Все, больше не могу терпеть», – решил Вадик и начал медленно разгибать спину. Когда он, к своему удивлению, почувствовал затылком, что продольная половинка картонной крышки приподнимается, Вадик толкнул ее руками, и она легко открылась. Ситников выпрямил спину, по грудь высунулся из коробки и с облегчением вздохнул – у Паука хватило ума не обвязывать коробку крест-накрест, он только один раз перехлестнул стропу вокруг и завязал ее наверху.

Минут пять ушло у Вадика на то, чтобы разогнуть колени и вылезти из ящика. Ноги не слушались его, сначала он их просто не чувствовал, а помогать себе руками, опираться о края коробки Вадик боялся, так как мог сломать непрочные картонные стенки. Пришлось ждать, пока в ногах восстановится кровообращение и они снова станут сильными и послушными.

Высоко поднимая колени, он переступил через края коробки и встал на цементный пол подвала, который даже в летнюю жару холодил пятки через тонкие подошвы сандалий. Ситников вынул из кармана фонарик, включил его и стал медленно перемещаться к дальнему левому углу помещения, выискивая там три черные сумки с надписями «MARLBORO» на боках. Ситников почти сразу нашел их – сумки стояли на полу, стиснутые с двух сторон коробкой и чемоданом. Зажав в зубах фонарик, Вадик быстро расстегнул «молнии» на всех трех сумках, нащупал целлофановые пакеты с кожаными куртками и стал выкладывать их на пол. Через несколько минут перед ним высились три аккуратные стопки по десять курток из дорогой плотной кожи. Подтащив клеенчатую сумку Паука, Вадик начал доставать из нее брезентовые мешки и наполнять ими пустые сумки с надписями «MARLBORO» на боках, чтобы они выглядели такими же пухлыми и увесистыми, как раньше, – иначе кладовщик мог обнаружить пропажу. Когда черные сумки были набиты мешками, Вадик переложил куртки в огромную клеенчатую сумку Паука и, сгибаясь от тяжести, отволок ее на прежнее место.

Дело было сделано, а до конца обеденного перерыва оставалось почти полчаса. Залезать обратно в коробку Вадику не хотелось, при одной мысли об этом у него начинали болеть коленки; оставаться снаружи было опасно, так как в любой момент мог вернуться кладовщик и застать Ситникова врасплох. Вадик выбрал третий вариант: он залез в коробку, но не скрючился, а просто сел, высунувшись из нее по плечи. В таком положении он не уставал и в то же время слышал все, что происходило за дверью, и мог в любой момент спрятаться в коробке и опустить над собой крышку.

Кладовщик задерживался – по радио уже объявили точное время, а его все не было. За дверью послышался скрип несмазанной тележки Паука, а затем хозяин курток постучал и крикнул: «Эй, начальник! Пора открывать! Обеденный перерыв кончился, слышишь?!» Не дождавшись ответа, он стал прохаживаться по коридору, громко насвистывая популярную мелодию.

Вскоре за дверью послышались мужские голоса. Вадик моментально нагнул голову, подтянул колени к груди и скрылся в коробке за несколько секунд до того, как дверь открылась и в помещение вошел кладовщик. Вадик услышал его голос:

– Хочешь забрать свое добро?

– Да, – раздался голос Паука рядом с коробкой, в которой сидел Вадик.

– Что-то я тебя давно не видел, болел, что ли? – поинтересовался кладовщик.

– Болел, – коротко ответил Паук и, крякнув, поднял коробку, отчего Вадика сначала бросило на левую стенку, а потом, когда ящик встал на тележку, занесло вправо.

Кладовщик поставил рядом с коробкой клеенчатую сумку, забрал у Паука квитанцию и сказал ему на прощание:

– Ну, будь здоров.

– Обязательно буду.

Вадик услышал, как хлопнули две ладони, и догадался, что кладовщик пожал Пауку руку. Они вели себя так, словно давно знали друг друга, и это показалось Вадику странным. Почему Паук не сказал, что знаком с кладовщиком? Ситников решил разобраться в этом, как только вылезет наружу. А сейчас он трясся в картонном ящике из-под телевизора и воображал себя лягушонкой в коробчонке.

Когда Паук вывез тележку на улицу и покатил ее в безлюдное место на задворках рынка, Вадик услышал его негромкий голос. Паук обращался к нему:

– Слушай меня внимательно, Вадим. Тебе придется отвезти сумку с куртками к себе домой. Поймаешь машину и поедешь. Я приеду позже.

– Мы так не договаривались! Один я не справлюсь, – попытался возразить Вадик, но Паук перебил его:

– Молчи. Тебя могут услышать. Пять минут назад я лоб в лоб встретился с горцем, с одним из тех, которые поставили меня на «счетчик». Я еле ноги унес. Если я попадусь ему на глаза с этой сумкой, он все поймет, и тогда нам уже никто и ничто не поможет.

Вадик почувствовал, что тележка остановилась.

– Мы приехали? – негромко спросил он, но ответа не получил. Вадик повысил голос: – Эй, Паук! Мне можно вылезать?

Ему никто не ответил. Тогда Вадик осторожно выпрямился, рукой приподнял над собой картонную крышку и высунулся из коробки, как танкист из башни танка. Ситников оглянулся – вокруг не было ни души, тележка стояла за территорией вещевого рынка, между глухой стеной красного кирпичного здания и деревьями лесопарка.

До дороги, на которой Вадик мог поймать такси, было метров триста. Двумя руками он стащил сумку с тележки. Приподняв ее за узкие, неудобные ручки, попробовал идти, но неправильно рассчитал центр тяжести – сумка потянула его вперед, и он, сделав несколько мелких быстрых шажков, остановился, уронив сумку перед собой. Отдохнув, он посмотрел на часы, снова приподнял, просеменил, остановился, отдохнул и снова приподнял… Такими короткими перебежками он и добрался до дороги ровно через семнадцать минут. Поймав такси, Вадик щедро заплатил шоферу, тот с ветерком довез его до дома и помог донести сумку до квартиры.