Текст книги "Ну и командировочка"

Ну и командировочка
Владимир Баранчиков

© Владимир Баранчиков, 2023

ISBN 978-5-0059-6277-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шесть килограммов гексогена – это вещь! Конечно, не тонна и не цельный вагон пользы, как от хорового пения, но они запросто наведут шороху, если что. Собственно, так и случилось, и совсем не важно, когда – вчера или сорок лет назад. Военная промышленность в любое время живет по особым законам, обеспечивая безопасность государства. Изложенная ниже история – не фантазия автора, придумать можно и повеселее.

В то время я работал инженером на оборонном предприятии на окраине Санкт-Петербурга. Место выбрано не случайно: еще в начале XVIII века на Петроградской стороне, практически в центре города, основали Зелейные мастерские (от слова зелье – порох), от них к Петропавловской крепости вела Зелейная дорога (ныне Большая Зеленина улица). Позже мастерские были закрыты из-за опасности взрыва или пожара, а новые производства указом Петра I основаны восточнее Охтинской слободы, в малонаселенном районе, который так и назывался – Пороховые. Охтинский пороховой завод выпускал взрывные устройства для горнорудной промышленности и специальную продукцию – капсюли и детонаторы для нужд военного ведомства. Если в двух словах, взрывное устройство состоит из металлической оболочки с размещенным в нем химическим составом, чувствительным к механическому воздействию – вот и получился инициатор. Для других устройствах используется так называемое бризантное взрывчатое вещество (ВВ), обладающее повышенной стойкостью к внешним воздействиям и мощной энергией взрыва. Им начинаются снаряды, мины и авиационные бомбы, эффект от применения которых вряд ли нужно описывать. Классические представители бризантных ВВ – гексоген и тринитротолуол (тротил) – широко используются во всем мире, и недаром пресса сообщает о взрывах в столько-то килограммов в тротиловом эквиваленте. Очевидная опасность для общества требует особого порядка производства, хранения, использования и перемещения взрывчатых веществ как на территории завода,. так и на территории всей страны.

История собственно и началась из-за гексогена. На химическом комбинате, расположенном во Владимирской области, шло освоение новых изделий, предназначенных для спасения экипажа подводной лодки в случае аварии. И Советский Союз, и Соединенные Штаты Америки уже безвозвратно теряли свои подводные крейсеры при бовом дежурстве (в частности, ПЛ «Скорпион» военно-морских сил США), и трагедия могла повториться любой точке Мирового океана. Ответственная работа велась под неусыпным контролем нашего министерства. Поскольку подобные изделия ранее никогда не изготавливались, в сборочном цехе возникла проблема: плотность гексогена в опытных образцах оказалась ниже, чем предписывалость технической документацией, а намеченные сроки оказались под угрозой срыва. Подумаешь – плотность, скажете вы. Отвечу: плотность влияет на главную характеристику продукции – скорость детонации, которая для гексогена составляет не менее восьми тысяч метров в секунду. Если скажем, испытания покажут 7 999 м/сек, то ОТК и военпред изделие обязаны браковать. Итак, комбинат отбил телеграмму в город на Неве, головному разработчику, то есть в мой научно-исследовательский отдел с вопросом: что делать? Нет, можно, конечно, заказать на химическом производстве новую партию гексогена с нужными характеристиками, но на это опять же нужно время не менее месяца-двух, а счет уже идет на дни. И мои шефы придумали ход конём: забирай-ка у нас на складе гексоген и срочно вези на комбинат, отрабатывай технологию! Я превратился маленький винтик, а скорее – бегунок, в огромной машине оборонпрома, и от этого винтика-шпунтика зависело не только выполнение важной технической задачи, но и репутация нашего НИИ. Не хотелось подводить и наших смежников – заказчика нашей продукции из министерства судостроительной промышленности. Кроме ответственности и моральных факторов есть и материальные – премию получить все хотят, а если винтик сломается не вовремя, то и премия под большим вопросом.

Ноги в руки, оформляю командировку и аванс на расходы. В особом погребке получаю под роспись опломбированный деревянный ящик армейского образца с железной ручкой сверху, обернутый в парафиновую бумагу, чтобы в глаза не бросался, и документы на груз: шесть килограммов гексогена требуемой плотности. В бумажной накладной, перечекнутой наискосок красной полосой, для всех любопытных строгое предупреждение: «Груз взвешиванию, вскрытию и досмотру не подлежит!» Вот так. Никому нельзя – ни ДПС, ни полиции, ни военным! Поинтересоваться, конечно могут, но не более, до предъявления красной полосы. А далее имею законное право отстаивать неприкосновенность груза с помощью оружия. Сажусь в специальный автомобиль с опытным водителем, и еду к Московскому вокзалу за билетами на поезд до стольного города Владимира. Шествую с грузом – нет, не в кассу, как остальные пассажиры, а заместителю начальника вокзала. Тот – знающий особые порядки администратор – выписывает мне ордер на получение в специальной кассе четырех купейных билетов из брони, именно в одном купе. Зачем мне одному четыре билета? Многовато, конечно. Но со мной еще двое моих коллег, сотрудники отдела, с пистолетами, чтобы требование сохранности груза надежно соблюсти. Идем к вагону, занимаем свое купе, одно место, разумеется, свободно. Ящик в полпуда под лавку, а стрелялки на поясе – на всякий случай, ехать долго, четырнадцать часов.

Прошло уже часа три, как стучат колеса, душно летом, двери купе открыты. Тихо беседуем, смотрим в окно, глядя на исчезающие за окном пейзажи. В соседнем купе разместилась разношерстная публика – три женщины и мужик простецкого вида, из тех, кто на вокзал приезжает уже в подпитии и не даже представляет, как можно трезвым в путешествие отправляться. Дамы, разумеется, пьяненькому не очень рады и тем более не подозревают о более опасном соседстве, а мы ответственно исполняем инструкцию и немного завидуем шести степеням свободы соседа. Тот несколько раз прошелся туда-сюда мимо нашей открытой двери и сообразил, что нас трое, а одно место свободно. Осмелился на него претендовать, к нам просился переехать, мол, с бабами не очень, а с вами, ребята, точно веселее будет. На твердое «нет» не среагировал, в ситуацию не въехал и продолжал канючить. Мне пришлось подключить Мишу. Миша с непроницаемым лицом встал, пристально глянул на него, отогнул полу пиджака и молча продемонстрировал кобуру. Претендент побледнел, тут же исчез с наших глаз и из своего купе больше не высовывался. Соврал: в женской компании все же теплее. Ночью не спалось из-за духоты, а поскольку заняться было нечем, ребята принялись со скуки стрелять по мухам на потолке (шучу).

Назавтра в восемь утра бодро вышли на перрон во Владимире и двинулись к привокзальной площади: я с багажом впереди, а двое чуть сзади. Там нас должен ждать грузовой автомобиль и отвезти нас на комбинат. В теории. А на практике – сколько ни искали, как сквозь землю провалился тот грузовичок. Попытались созвониться с диспетчером завода, но безуспешно, кстати, мобильники тогда существовали только в фантастических романах. Лица моих сопровождающих сильно погрустнели, не говоря уже обо мне. Шо делать, братцы? Братцы испытующее смотрят на меня. Но я старший, и именно мне принимать рискованн

...

конец ознакомительного фрагмента