Текст книги "Прыжки во времени. Парадигма бессмертия"

Глава 6. Исповедь

Петр затянулся поглубже сигаретой, затем осторожно сжал пальцами хрупкое Дашино запястье, словно боялся ее потерять, и начал рассказ о странной находке и своих недавних приключениях. Время от времени он останавливался, переводя дух и подбирая нужные слова, и смотрел на нее – неземную, роковую женщину, без которой он уже не представлял свою жизнь. Дарья слушала внимательно, не перебивая, но эмоции, захлестывающие ее, отчетливо отражались на лице: розовая кожа лица то бледнела, то становилась пурпурной, дыхание меняло свой ритм, глаза выражали всю палитру эмоций: от восторга до гнева, от удивления до испуга. Даже наблюдение за ней радовало и изумляло, а непосредственность выражения чувств подкупала: в ней отчетливо проявлялась искренность и наивность ребенка. Когда монолог подошел к финалу, Петр перевел дух и добавил почти жалобно:

– Даш, я сам еще многого не понимаю. Помоги мне в этом разобраться…

Дарья ответила не сразу. Лицо ее утратило безмятежность, стало вдруг задумчивым и серьезным. Она осторожно высвободила руку, желая оставаться свободной, ничем не скованной. Несколько секунд в полной тишине смотрела в одну точку, обдумывая решение, затем взяла бутылку и решительно плеснула спиртное в рюмки, после чего каким-то не своим, низким приглушенным голосом, устало произнесла:

– Петя, твой выбор уже сделан, ты хозяин своей волшебной машины, и ты же ее невольник. Я верю тебе и готова помочь в любой ситуации. Надеюсь – уже тебе в чем-то помогла, – чуть лукаво улыбнулась она. – Но сейчас я не готова дать окончательный ответ. И потому, давай пока оставим все, как есть. Неужели на сегодня этого мало?

– Даша, это так много, что ни моя душа, ни мой разум не могут все это вместить, – искренне воскликнул Петр, решительно взял со стола налитый янтарный напиток, чуть его не расплескав, и осторожно вложил рюмку в ее в теплые пальцы, сжав их своей ладонью. – Выпьем за праздник, который сегодня с нами.

Дарья придвинулась к нему, погладила его по жестким волосам и произнесла:

– Да будет так!

Вскоре они вновь будут познавать друг друга, открывая неизведанные ранее чувства и ощущения, вкус сладости, нежность соития, боль влечения и аромат огня.

Дашин мобильник зазвенел противным стрекотом в девять. Казалось, дьявольские молоточки назойливо стучали в ушах Петра, не давая вновь провалиться в блаженный сон. Начинался новый день, но отчетливо восстановить события нескольких последних часов ему не удавалось. Лишь помнил, что в сумраке их тела то переплетались, то отталкивались друг от друга, простые слова вдруг приобретали значимость вечных истин, смысловые акценты смещались, обостряя чувства. Обрывки сна и воспоминаний перетекли в нагромождение звуков и образов, в которых различить реальность от фантазии уже не представлялось возможным. Желая освободиться от оков Морфея, Калинкин сбросил одеяло и резко встал, бесцеремонно демонстрируя обнаженное тело своей возлюбленной двум волнистым попугаям в клетке. Попугайчики сразу оживились, защелкали и засвистели, наперебой выражая восхищение открывшейся перед ними картиной, как истинные ценители стиля ню.

– Хорошо, что перед сном накрыли клетку тряпкой: еще бы и не такое увидели, – иронично, пытаясь унять головную боль, подумал Петр.

В падающем утреннем освещении Дарья действительно выглядела чертовски соблазнительно, словно пробуждающаяся Аврора. Идеал женской красоты вдруг подал признаки жизни и тихо застонал, мысленно моля небо о пощаде – так не хотелось просыпаться после бурной ночи. Хочешь – не хочешь, а время приходить в себя и чистить перышки…

Ночью Петр, как истинный джентльмен, торжественно заявил:

– Я заранее согласен с твоим выбором. Решай!

– С любым-любым?

– Конечно!

– Ну, а ты как думаешь: в будущее или прошлое? – Дарья все же не хотела идти против его желаний. Но Петр подтвердил первоначальное: решай сама!

Невыспавшие и чуть хмельные, они не подошли, а мягко подплыли к дверям магазина, как раз к открытию местной лавки чудес. Дарья прошла первой, а Петр, недолго потоптавшись на улице, влился в толпу покупателей и переступил порог торгового зала. Их план в теории был прост: прокрасться незамеченными в помещение склада, закрыть дверцу бочки, нажать заветную кнопку и улететь отсюда к этой самой матери. Второй пункт плана заключался в том, чтобы заранее позаботиться о Груне и Боре, сидящих в клетке пичужках. Это было непременным Дашиным условием при планировании путешествия, которое они обсуждали в перерывах между тем, что очень привлекает эротоманов. Дарья успела с утра договориться с подругой, которая обещала навещать ее дом и кормить крылатых, так что пернатый вопрос уже разрешился, и оставалось лишь одно: пробиться к цели – железной бочке.

Через полчаса, как только стало возможным, Дарья попросила коллегу заменить ее на минутку за прилавком, а сама рванула в подсобку, Петр – за ней. Зашли, закрыли дверь и стали искать агрегат: слава богу, на месте! Их сердца гулко стучали от волнения. Дарья с надеждой смотрела на Петра, а он подмигнул ей и резко захлопнул крышку бочки, но долгожданного щелчка не последовало – машина времени не завелась… Раздумья заняли лишь несколько мгновений:

– Даша, батарейки!

– Сколько?

– Шесть штук!

Она быстро оглядела полки, нашла коробку с батарейками, ловко достала из нее нужную упаковку и отдала Петру. Петр быстро заменил старые аккумуляторы на новые. Перед тем, как закрыть крышку, оглянулся на Дарью и спросил:

– Веришь в чудеса? – и, видя напряженное ожидание в ее глазах, напутствовал ее перед тем, как хлопнуть крышкой: – Вперед, любовь моя!

Волшебным аккордом лязгнул внутренний замок, и тут же на уши стал давить низкий вибрирующий звук. Петр ободряюще улыбнулся любимой, следящей за таинственным устройством. На ее глазах железная бочка постепенно растаяла в воздухе и исчезла, вместо неё появился маленький оранжевый шарик, который стал быстро расти и превратился в трон повелителя пространства и скитальца во времени: удобное, большое кресло с колпаком и широкая стойка с экраном. Дарья подбежала к Петру и от радости повисла у него на шее. Петр обнял ее, затем бережно усадил в кресло, а сам разместился рядом.

Возможность заглянуть в таинственное завтра, стать свидетелем грядущих событий, безусловно, интриговали девушку, но прошлые века, изысканное французское аристократическое общество влекло ее сильнее. Эпоха славы для Франции… Еще в юности, стоя перед зеркалом, она грезила себя королевой Марго или леди Винтер. Ум, красоту и влияние в обществе этих ярких исторических личностей она смогла оценить по книгам, а демонстрируемые в кинокартинах наряды, дворцовое великолепие и роскошь завершали манящую, как магнит, картину. Но можно ли ее упрекнуть в этом – многие девушки мечтают о том же! Петр вопросительно смотрел на Дарью, и она, ободряемая его взглядом, потянулась к кнопке «Прошлое».

– «Время» – 15 июля 1663 года.

– «Место» – Франция, Версаль, дворец короля Людовика XIV.

– Царский выбор, – прокомментировал Петр: даже в такой ситуации он не потерял чувство юмора. Ответив на вопросы, путешественники увидели на экране предупреждение, выделенное красным цветом:

– «Внимание! Во избежание опасной ситуации возвращение активируется в любой момент путешествия по команде «Хочу обратно»…

От нервного напряжения Дарью пробила дрожь. Петр почувствовал ее состояние и крепко приобнял за плечи. Вдруг дверь, ведущая в торговый зал, отворилась, и на пороге возникла дама-администратор, привлеченная подозрительным шумом на складе. Увидев парочку, сидящую в кресле, она только и успела спросить:

– Чем вы тут занимаетесь?

Но они ее уже не услышали: время и пространство исчезло, поглощая их вместе с таинственным аппаратом.

Глава 7. Версаль

И вот они в Версале, молодые, красивые, одетые в роскошные модные наряды. Впрочем, они уже не Петр и Дарья, а граф Петронель де Арман де Бурлемон и графиня Дориан де Бурлемон, представители французской знати.

– Ну и как? – с победной улыбкой спросил Петр.

– Не верю своим глазам! – светясь от детского восторга, воскликнула Дарья.

Граф де Бурлемон остановился у статуи великого Гая Юлия Цезаря, культ которого высоко ценился французскими знатоками искусства.

– Suae quisque fortunae faber, – вспомнил он на латыни изречение великого Цезаря, а графиня как эхо повторила на чистейшем французском:

– Каждый кузнец своей судьбы…

Описать впечатления о Версальском дворце едва ли возможно. Едва графиня Дориан переступила порог, сердце ее затрепетало – прибывшие сразу оказались в гуще событий королевского двора.

– Сейчас я увижу то, о чем мечтала всю свою жизнь! – подумала она.

Дарья и Петр прошли по сверкающему паркету через весь зал.

Старший камергер короля объявил:

– Граф де Бурлемон де Арман Петронель.

Она услышала его голос:

– Мы счастливы видеть вас, граф, и полюбоваться графиней, о красоте которой столько наслышаны.

– Наслышаны? – удивилась Дарья, не смея произнести эти слова и даже показать это, но явно польщенная комплиментом Его Величества. Петр, напротив, воспринял эти слова иначе: жгучая ревность кольнула его сердце, а в душе возникла неясная, холодная тревога…

На следующий день после приема в Версале, Петр и Дарья отправились на прогулку по Парижу. Вечером же они отправились в отель, где остановились на ночь.

– Как ты, милая? Столько событий! Славно, оказывается, пребывать в роли дворянского сословия и удостоиться внимания самого короля!

– Я так ошеломлена, весь день нахожусь в удивительной сказке! Всё, что мы видели и слышали сегодня, глубоко поразило мое воображение. Я чувствую восторг, и в тоже время, любимый, меня мучают дурные предчувствия.

Дарья поведала Петру: отказать монарху было так же опасно, как и принять его ухаживания благосклонно. Тех дам, которые стали фаворитками Людовика XIV, подстерегала опасность быть отравленными конкурентками.

Петр задумался, а затем спросил:

– В силах ли мы этому противостоять? – и сам ответил: – Увы, нет! Не будем предаваться отчаянию! Во всяком случае, сегодня нам опасность не грозит.

– Может, закажем ужин, достойный графа, и отдохнем от дурных предчувствий? – предложила Дарья.

– Давай пока оставим все, как есть. Неужели на сегодня этого мало? – повторил Петр слова Дарьи, сказанные ею в том, прежнем мире.

Даша достойно оценила воспоминание и понимающее улыбнулась, бросившись в объятия любимого. Тайком, искоса, посмотрела в зеркало у огромной кровати в будуаре: там отражались две фигуры, женская и мужская, похожие на актеров из фильма о трех мушкетерах, коварная Миледи и бесстрашный Д'Артаньян…

Прекрасное бургундское вино вскружило им голову, и они забылись после любви на атласных простынях. Когда навалилась усталость, Петр быстро сомкнул глаза и отключился. Ему снилось, будто он спорит с Юлием Цезарем о власти и демократии, а Дарья ворочалась с боку на бок и долго не могла заснуть: даже во время близости с любимым она не могла забыть взгляд короля и с ужасом ощущала его присутствие рядом.

Глава 8. Графиня Дориан

После бессонной ночи и тягостных раздумий Дарья посвятила Петра в свой план: она воспользуется любым случаем для аудиенции с Его Величеством, а далее положится на добрую волю монарха. Да и кто на свете мог бы предсказать, как история будет развиваться дальше? Она втайне надеялась, что король не откажет ей в просьбе, связанной с их дальнейшей судьбой. Петр был не столь оптимистичен и полагал, что хоть Людовик XIV не отличался мстительностью, но вряд ли бы стал мириться с соперником в его лице. Внимание короля к его жене таило для него неминуемую опасность.

Однако, к несчастью, события развивались столь стремительно, что чета де Бурлемон оказалась к этому не готова. Подтверждением тому стал ночной арест Петра по ложному свидетельству в государственной измене. Формально эти наветы должен был рассматривать суд, но не было никакого сомнения в том, что участь его была предрешена… От графа де Бурлемона можно избавиться, замуровав его в тюрьме.

Через два дня она уже стояла перед королем, уверенная, что Его Величество прислушается к ее словам:

– Сир, пусть мой муж предстанет перед судом, и тогда он без труда докажет, что стал жертвой ошибочных обвинений. Граф никогда не устраивал заговоров против вашего величества. Он просто не мог бы этого сделать…

– Не понимаю вас. Извольте выразиться яснее, – лицо Людовика приняло заинтересованное выражение.

– Сир, я открою вам тайну… Тайну, в которую вряд ли может поверить любой здравомыслящий человек. Тем не менее, не боясь быть обвиненной в душевной болезни или колдовстве, я молю вас прислушаться к моим словам и не спешить их отвергнуть без должного внимания.

Презрительная ирония короля не сулила ничего хорошего, но Дарья продолжала.

– Я в отчаянии, сир. Но истина состоит в том, что я и мой муж – ваши гости из будущего. Мы прибыли во Францию из далекой России во времена правления Вашего Величества из двадцать первого века…

Король нахмурился и невозмутимо изрек:

– Я так и предполагал, что все сведется к колдовству и магии.

Он направился к выходу, а затем, остановившись, обратился к ней:

– Я могу лишь обещать уточнить некоторые обстоятельства, касающиеся вашего мужа. Вас же я попрошу не покидать Париж в ближайшие десять дней.

Дарья поняла: видимо, король уже решил для себя судьбу графа.

Глава 9. Расставание

Благодаря покровительству вельможи из королевского окружения, явно ей симпатизирующего, графиня де Бурлемон добилась почти невозможного: свидания с графом Петронелем в Бастилии – тюрьме, откуда выходили живыми единицы, а бесследно пропадали десятки и сотни людей, попавших туда лишь по велению короля, без всякого следствия или суда. В том самом месте, наводившим ужас только при упоминании о нем.

В полдень двадцать третьего июля карета с графиней де Бурлемон остановилась невдалеке от ворот тюрьмы. Крепость представляла собой огромный четырехугольник с восемью башнями высотой в двадцать метров и глубоким рвом. Через ров, заполненный водой, перекинут висячий мост. Пройдя по мосту к воротам, Дарья передала в окошко письмо герцога коменданту. Минуло не менее получаса томительного ожидания, когда загремели засовы и открылась тяжелая, обитая металлическими полосами, дверь. Дарья, вся в черном одеянии и черной шляпе с вуалью, проследовала с двумя тюремщиками через узкий коридор с множеством решеток с запорами и вышла во внутренний двор здания. По брусчатой дорожке сопровождающие привели ее к одной из пятиэтажных башен, куда ее впустил уже другой надзиратель, дородный, мрачного вида. По узкой лестнице они вдвоем спустились в подземную камеру, куда заточили Петра. Загремели ключи, и узкая дверь в каземат отворилась.

– Пятнадцать минут, – торжествующе, упиваясь своей маленькой властью, произнес толстяк и захлопнул дверь снаружи, оставив арестанта и графиню одних.

Когда Дарья переступила порог этой темницы, ей стало дурно от запахов и темноты. Сырость пронизывала стены и пол, устланный кое-где соломой на холодном песке. Петр сидел на железной кровати, прикрепленной к длинной стене. Свет проникал в это помещение из коридора через два узких отверстия, расположенные к самому низу двери, и окрашивал в серые тона его арестантскую робу.

– Петронель! – воскликнула Дарья и в отчаянии бросилась к нему. Узник выглядел изнеможденным и подавленным.

– Дориан! – Петр нашел в себе силы обнять ее. Затем отстранился и удивленно всмотрелся в прекрасное лицо, отразившее и радость встречи, и потрясение от увиденного. Голос его, как прежде, оставался таким же благозвучным. – Как ты смогла проникнуть сюда?

– Любимый мой, мое сердце разрывается от того, что я вижу. Друзья помогли мне устроить нашу встречу, я добилась аудиенции с королем и взывала его величество к чувству справедливости. Возможно, тебя скоро освободят, но это будет возможно лишь только по решению суда.

Петр внимательно слушал слова Дарьи, опустив голову. Затем взглянув на нее, как будто видел ее в последний раз, и со спокойствием, которое выдавало весь ужас его положения, спросил:

– Ты действительно веришь, что я выйду отсюда? Причина отнюдь не во мне, а в твоей красоте и яркости чувств, которые она вызывает. Симпатии короля к замужней женщине – смертный приговор не только для графа де Арман де Бурлемон.

Петр глядел на Дарью и улыбался. Ей вдруг стало страшно.

– Как же нам быть? – воскликнула она. От ее былой решимости не осталось и следа. – Дорогой, я раскрыла королю тайну нашего путешествия во времени, но не похоже, что подобные объяснения могли быть приняты всерьез.

– Если мы не изменим ход событий, то больше не увидимся. – Петр говорил так, как будто он давно все обдумал. – Моя участь предрешена, и никто не в силах изменить ее. Твоя судьба в роли фаворитки Людовика XIV настолько уникальна и непредсказуема, что у меня нет ни малейшего права просить тебя отказаться от нее. Впереди у тебя – успех в обществе, златые горы, опасности и неминуемое забвение. Но есть и другой сценарий…

– Какой? – воскликнула Дарья, испытывая противоречивые чувства, но по-прежнему искренне желая ни покидать, ни предавать любимого.

– У нас есть возможность вместе вернуться в двадцать первое столетие. Вернуться туда, откуда прилетели, и, возможно, теми, кем покинули то время. Но – слушай внимательно – если только один человек, ты или я, решит совершить прыжок во времени, машина переместится вместе с ним, а второй уже возвратиться не сможет. Это необратимо. Думаю, ты меня не осудишь: я хочу избежать смерти, поэтому я лечу. Но ты свободна в своем решении…

Дарья без сил опустилась на постель рядом с Петром. Помолчав немного, она спросила:

– Я в отчаянии от необходимости такого жестокого выбора, потому что люблю только тебя. Но сможешь ли ты понять и простить меня, если я останусь? Вряд ли мои слова смягчат горечь разлуки, но клянусь: причина – не привязанность к кому-то, даже если она может связать меня с королем Франции. Я избираю Время и образ жизни, где, увы, нет места человеку, которого я обожаю, и никто не в силах мне его заменить. Возможно, впоследствии я пожалею об этом…

– Я тебя уже простил, потому что я тебя тоже люблю. Я буду чувствовать себя счастливым, если исполнится твоя мечта, даже когда я тебя покину. Знай, Даша, что ты всегда со мной: твои глаза, твоя доброта, те чувства, которые ты мне подарила…

– Петя, я тебя никогда не забуду. И еще раз прости…

Она заплакала, прижавшись к его груди. В двери камеры заскрежетал отпирающийся замок, и тюремщик, не тратя слов, указал графине рукой на выход.

Через час, когда графиня де Бурлемон оказалась в безопасности в отеле дю Ботрэн, из крепости Бастилия бесследно исчез арестант. Когда пропажа обнаружилась, комендант поднял на уши всю охрану, но беглеца нигде не смогли найти. Полиция Парижа извещена о побеге опасного преступника и предприняты все возможные меры по его поиску и задержанию.

Глава 10. Дежавю

Петр вырвался из подземелья Бастилии, выразив свое желание фразой «хочу обратно», и, перейдя в другое измерение, совершил прыжок в 2021 год, преодолев пропасть в четыреста лет и две тысячи километров. Когда вернулась способность мыслить, он ощутил себя сидящим на диване рядом со старыми приятелями – попугаями. Умницы Груня и Боря с явным недоумением смотрели на неизвестно откуда свалившегося к ним гостя, и от удивления склонили головы в его сторону. Их совместное проживание в клетке исключило способность говорить по-человечьи, но несомненно: каждый из них смог бы выразить общее твердое мнение:

– Петька – дурррак, Петька – дурррак!

Петр телепатически уловил витающую в воздухе мысль:

– Действительно, оставил бы разумный человек в прекрасном Париже свою возлюбленную, графский титул и королевский двор? – А затем убежденно дал ответ: – Нет, сделано все правильно. Бастилия – не Лувр и не санаторий.

Он еще раз огляделся в новой обстановке: сельская изба, здесь я впервые. Несомненно, машина времени обладала функцией здравомыслия и, к тому же, хорошо развитым чувством юмора, размещая его в пространстве, причинно связанным с исходными, стартовыми событиями. Этакое дежавю.

– Интересно, кто же таинственный разработчик этого чуда, игнорирующего законы природы? Сама природа? – Петр изрядно напряг свой мыслительный аппарат, но в силу естественных ограничений тут же заблудился в дебрях абстрактной логики.

Обладая уникальным опытом перемещений, он знал: прежде всего нужно оценить свой актуальный образ. Калинкин подошел к видавшему виды трельяжу и несколько минут внимательно изучал себя. В зеркале отразился высокий молодой блондин с приятным лицом, голубыми глазами и короткой стрижкой – вылитый Пол Беттани. Легкая, трехдневная небритость, костюм из мягкой серой ткани, белая рубашка в мелкую голубую клетку, коричневый ремень на поясе и такие же коричневые мягкие туфли. Интересно – а как с английским языком, машина не подарила этот бонус? Петр встал в позу трибуна и стал декламировать детские стихи:

– It is cold and still, the wind is away,

And a little Jack Frost is busy today…

В оценке своих дарований он был объективен: недалеко продвинулся, отнюдь не кокни, произношение типа «английский со словарем», на уровне Петра Михайловича. Удачный повод поразмыслить о том, как новоиспеченный красавец легко расстался с образом пенсионера Калинкина, и как прекрасно ощущать себя молодым! Машина чудес интуитивно определила – иностранный в деревне ни к чему. А вот и она, бочка расчудесная, в коридоре на ножках стоит. Как убежденный идолопоклонник, Калинкин склонился к ней в театральной позе: огромное спасибо за внешность и прикид, вылитый денди, лишь бы местные пацаны, почуяв чужака, не отбуцкали. Спросите за что? А не ходи по нашей улице! Калинкин сунул руку в карман – а там по традиции российская валюта шелестит. Нормальный ход!

Петр вышел из дома и, спустившись в палисадник, подошел к ограде: на горизонте чернел лес, ближе, за лугом, раскиданы коттеджи и дачные домики. Место незнакомое, раньше здесь не бывал. Пасторальную картину нарушил звук мотора: из-за поворота грунтовой дороги, нещадно пыля, выскочил черный «Рено Дастер» и затормозил у самой калитки. Из кроссовера вывалилась плотная брюнетка лет сорока, одетая по высокой сельской моде: яркая полосатая кофта без рукавов и элегантные черные легинсы, откровенно обтягивающие выпуклости и вогнутости тела. Манеры модницы явно не аристократические, такая может и сумкой по кумполу отоварить. Быстренько тренькнула брелком сигнализации – и к Петру:

– Эй, ты, что здесь делаешь? – смело начала она свою атаку прямо наскаку. И остановившись метрах трех от Петра, продолжила допрос. – Кто такой?

Петр не спешил с ответом и оценивающе смотрел на хозяйку дома. Нетрудно заметить, что его внешность произвела на нее сильное впечатление, но уровень агрессии от этого не снижался. Чтобы разрядить обстановку, мягко ответил:

– Спасибо, что позаботились о Боре и Груне. Кстати, вам привет от Даши.

Брюнетка от удивления приподняла широченные нарисованные брови-сосиски и подошла ближе:

– Дарья вернулась?

– Пока еще нет, я уехал первым.

– А она где?

– У Людовика четырнадцатого в постели, – пронеслось в мозгу у Петра, но он миролюбиво ответил: – В Турции, на отдыхе.

– А вы тоже там были? Не похоже… – Дама не спускала с него недоверчивого взгляда и автоматически определила: «чужак». Действительно, все это было очень странно, не говоря уже о том, что внешность Петра, наряд и манера разговора являли собой полный диссонанс с местным эталоном.

– Я отдыхал пять дней, так мы условились с самого начала, – продолжал сочинять он. – А она на полных две недели.

– Как-то не похоже на южный загар. Вы Петр?

– Да, верно. Вам Дарья рассказывала обо мне?

– Меня зовут Наталья. Да, сказала, что у нее новый знакомый, симпатичный шатен. А вы блондин.

– На солнце выгорел, – не растерялся, выдав полную чушь, Петр и подумал: – Ух, уж эти бабы…

Все выглядело глупо и сомнительно. Однако Наталья не подала виду:

– Ладно, зачем здесь стоим. Проходите, – и первая решительно направилась к дому.

Петр последовал за хозяйкой, отметив энергичную походку и, разумеется, автоматически оценив ее достоинства, доступные взгляду сзади, где-то на четыре с плюсом.

– А это что такое? – уставилась она на новый предмет в коридоре, а затем вопросительно посмотрела на гостя. – Это откуда?

Прошла версия о том, что бочка сия – антикварная ценность, которая приобретена сегодня в поселке при содействии Дарьи. Да, да, именно Дарьи – подчеркнул Петр, заметив положительную реакцию на ее имя.

– Вообще-то я пришел проведать птиц, Даша очень просила об этом, волновалась… А потом позвонили насчет этого аппарата, сказали, что срочно, ну я и попросил сюда доставить.

– В дом как попали?

– До вас я не смог дозвониться, через окно залез…

Чем дальше фантазировал Петр, тем история становилась все нелепее, однако, похоже, это нимало не смущало хозяйку. Убедившись – в доме порядок и все на месте – она сменила гнев на милость, присела на стул, закурила, и в ее низком уверенном голосе появились новые, игривые нотки.

– Не столь важно, – рассудила она, – откуда этот непонятный франт к ней в гости свалился, главное – Дашка далеко…

– Есть хотите? Щас что-нибудь отредактирую и сошью, – выразилась она иносказательно, желая показаться оригинальной. – Кстати, где такой красивый костюм прикупили?

– В Анталье. Вечером пошли с Дашей на прогулку, гуляли по бульвару, зашли в салон. Там в сезон скидки хорошие.

– Так вы прямо к нам из Петербурга?

– Да, точно. Дома оставил чемодан – и на такси сразу к вам.

Петр размышлял, как выйти из этой ситуации: без бочкообразного аппарата уезжать никак нельзя, открывать секрет путешествий во времени этой даме – себе дороже. Дистанцию сокращать – тоже. Веселые попки в клетке, прыгающие с шестка на шесток, были с ним солидарны.

– Так когда вы птичек заберете, сегодня? – Наталья прокачивала ситуацию с завидным упорством. Этот щеголь ей явно нравился своей нестандартностью, мужика у нее давно не было, да и Дашке неплохо наставить рога: завидовала она ей, красивая и фартовая, слишком просто все у нее получалось – и с друзьями, и с любовниками. А ей приходится одной себя содержать, да маме помогать…

– Как скажете. Я могу и в доме Дарьи переночевать, не хотелось бы вас стеснять, но антиквариат сегодня уже забрать не смогу – поздно уже, да и устал с дороги. Может, завтра с утра все организуем?

Наталья мысленно одобрила ход его рассуждений. Ей действительно было одиноко, пусть хоть сегодня будет маленький праздничный вечер, не похожий на остальные. Пусть останется…

– Вы – как снег на голову! – располагающе улыбнулась она. А затем спросила с невинным выражением лица: – Может, выпить хотите?

То был ключевой момент: ответь Петр по-другому, события развернулись бы иначе. Но он вежливо отклонил предложение с мягкой улыбкой:

– Нет, спасибо. А вы?

– Я одна пить не умею, – неожиданно жестко ответила Наталья. В ее словах слышались и демонстративная позиция аскета, и упрек за отказ, и оскорбленное целомудрие порядочной женщины. Фонтана, увы, не предвиделось…

За столом разговаривали мало, избегая встречаться взглядами, отзывались только на дежурные вопросы: еще хлеба, соль, второе – с подливкой или без? Петр справедливо похвалил Наталью за вкусный обед, вместе закурили. Поболтали на нейтральные темы: о погоде здесь и на Средиземноморье, что интересного в Турции, как прошел перелет. Наступила неловкая пауза.

– Мужским делом не хотите заняться? – хозяйка провокационно, слегка прищурив зеленые глаза, посмотрела на гостя. Очевидно, у нее был вариант действий на любой ответ. Если «да», то можно, не теряя достоинства, развивать эту тему вплоть до согласия на интим, а «нет» – достойно отступить, кокетливо поиграв инстинктами мужчины, изобразив недотрогу. Но Петр сломал стройную женскую стратегию, будто не понял глубины вопроса, и поинтересовался:

– Что вы имеете в виду?

– В ванной унитаз плохо сливает, можете починить? – в голосе Натальи звучала плохо скрываемая, едкая насмешка.

– Сильный ход, шах и мат, – подумал Петр. Его, почитай, английского лорда, элегантно отправляют грузить дерьмо. А предлагали баунти – райское наслаждение… У него был выбор, но он уклонился. Не воспылал, понимаешь… Такова цена женской ненависти за несбывшиеся надежды и вероломный отказ.

– Надо посмотреть. У вас рабочей одежды не найдется?

Наконец легли спать. Наталья холодно пожелала в пространство спокойной ночи, демонстративно постелив гостю на кухонном диване, а сама, уязвленная, ушла в комнату. Что вполне объяснимо: если долго нет домогания, возникает недомогание. А Петр с удовольствием растянулся на холодной простыне и вспомнил Дашу – тонкую, чувственную и такую родную, мысленно поблагодарив за символический замочек в его сердце, который она сотворила своей любовью, ключ к которому теперь не сможет подобрать ни одна женщина.

Наутро, наскоро попив чайку, стали собираться. Пока Наталья общалась со службой такси по мобильному, Петр незаметно оставил пару тысяч на трельяже, и они распрощались: она села в свой автомобиль и отправилась в косметический салон в центре поселка, где работала маникюршей и администратором в одном лице. А он, подождав на улице заказанный авто, еле затолкал при помощи водителя бочку в багажник и попросил подвезти сначала до магазина, где раньше трудилась Дарья, а уже там Петр наверняка вспомнил бы дорогу до ее дома.

– В гости к нам? – дежурно поинтересовался таксист, бойкий молодой парнишка, видя новое лицо в родных местах. Он терпеть не мог городских, отбиваюших девчат и скупающих все вокруг, а тем более пижонов, вроде этого. Да и груз весьма странный, надо у Натальи будет при случае поинтересоваться: что почем…

– Да, хорошо тут у вас, – дипломатически-неопределенно ответил Петр. – В магазин надо заскочить на минутку.

Водитель одобрительно улыбнулся, изобразив понимание и радушное гостеприимство. Войдя в магазин, Петр, против всякой логики, поймал себя на мысли: как прекрасно бы здесь, за прилавком, вновь увидеть Дарью… Быстро купив продукты и, главное, батарейки – избегая прежнюю ошибку – он вернулся к машине.

Ну вот и дом Дарьи. Петр открыл дверь – тихо, ни души. Вдвоем с таксистом занесли бочку по ступенькам и оставили стоять в коридоре. За дополнительные труды водила получил щедрые чаевые, которыми остался доволен. Откуда знать Петру, что таксист знаком с мужем Дарьи, и уже чисто по дружбе набирает номер его мобильного телефона – вчера он подвозил его сюда от железнодорожной станции.