Текст книги "Париж – Брест. Чудеса случаются. Марафонские рассказы"

Тинтеньяк… Снова засада…

Выбираюсь из Фужера по длинному подъёму. Дорога мокрая, но не грязная. Это очень хорошо для велосипедиста. Дождь закончится, вода быстро испарится, и я стану сухой и чистый. Вскоре, так и произошло. Здесь слово «дождь» не ассоциируется со словами «грязь на дорогах».

Что я имею по времени прохождения? Ещё 23 минуты прибавилось к отставанию от моего 80-часового графика и составляет уже 52 минуты. Всего 300 километров, а задержек уже накопилось многовато. Но таковы реальности веломарафона. Однако запас по времени до закрытия КП увеличился до 3 часов 20 минут. Возможно, для большого марафона это нормально, но чтобы я трёхсотку шёл более 16 часов – такого никогда не бывало.

Соображаю, что если до Тинтеньяка всего 54 километра, и далее, до Лудеака – 85, то есть возможность прибыть в Лудеак к темноте и там поспать на пункте поддержки Балтийской Звезды. Всё-таки, светлое время на сон тратить не хочется.

Еду в своём темпе, мало обращая внимание на обгоняющих и отстающих. Дорога идёт по холмам и непродолжительным равнинными участкам, иногда через лес, но чаще по полям. Участки фермеров везде огорожены живой изгородью из высокого густого кустарника, тщательно подстриженного, и во многих местах перевитого ежевикой. Ежевика уже созрела, и полакомиться ей не составляет никаких проблем. Останавливайся и ешь, пока не лопнешь! Но мы ведь не для этого сюда приехали. Везде, где я бывал во Франции, растёт ежевика и везде в изгородях. Видел, что едят её русские, немцы, англичане. Никогда не видел, чтобы ежевику ели французы. Наверное, при таком изобилии она им просто надоела?

Начнём сочетать приятное с полезным. Стало жарковато и надо бы освободиться от излишней одежды. Останавливаюсь у края живой изгороди, которую пересекает дорога на ферму. Снимая с себя и укладывая в заднюю сумку куртку и другую лишнюю одежду, между делом срываю ягоды ежевики и отправляю в рот. Вкусная и сочная ягода! Идёт хорошо!

Вижу на другом конце поля стадо коров и человека у легковушки. Видимо, ему стало скучно с коровами, и он решил пообщаться с участником супервеломарафона. Сел в машину и прямо через поле подъехал ко мне. Коровы дружно побежали вслед за машиной и остановились перед нами на расстоянии, определяемом их понятиями о вежливости.

Дальше «бонжур» и «сава» у нас диалог не продвинулся, хотя монолог французского труженика села был продолжительным, и судя по понятым мной фразам, весьма доброжелательным. Для поддержания разговора иногда успевал вставлять «уи» и «мерси».

Я уже съел с полкилограмма ежевики и начал ловить момент, чтобы вставить «аревуар». Но остановился шустрый итальянец сразу же принявшийся за ежевику, и переключил внимание хозяина на свою персону. Произнеся прощальное слово и получив вслед «бон рут», вполне довольный, продолжаю марафон. До Тинтеньяка остается километров семь, и меня обходит быстроногая девушка. Держусь за ней метрах в пятидесяти, и вижу, что это не просто. Она обгоняет медленно идущие группы, и у меня тоже получается. Так, хоть скорость немного поднял.

По велокомпьютеру скоро поворот на КП. Где-то здесь. Девушка обходит большую группу, и из-за остановившейся длинной фуры теряю её из виду. Группа проезжает мимо фуры и я за ней. Группа останавливается, проезжаю мимо и снова вижу впереди девушку, но далеко, и не одну. Наверное, она догнала своего попутчика.

Поворота на КП нет, хотя велокомпьютер показывает уже несколько лишних километров. Впереди и позади меня едут марафонцы. Никто не суетится. Может быть, я перепутал, и это до Тинтеньяка 85 километров? Похоже так. Никто никуда не сворачивал, да и некуда было. Продолжаю ехать, хотя сомнения мучают. Спросить у проезжающих марафонцев? Как-то глупо. На этой прямой дороге заблудиться невозможно. Поэтому и навигатор выключен и легенда убрана далеко. Проезжаю городок, но это не Тинтеньяк. Начинаю оборачиваться и читать надписи на дорожных знаках противоположного направления. «Тинтеньяк» не попадается. Легенду почему-то не достаю и всё более склоняюсь к уверенности в том, что до КП 85 километров.

Пошла серия подъёмов и спусков. На одном из них догоняю заболтавшуюся парочку. О! Да они говорят на русском! Спрашиваю: «Далеко ли ещё до Тинтеньяка?» – «Пятнадцать километров уже, как проехали», ответил марафонец, похоже, питерский. «Не может быть, ведь я за этой девушкой ехал, и она никуда не сворачивала» – пытаюсь возразить, но вижу…, что это совсем не та девушка…

Резко разворачиваюсь и еду назад, пытаясь сообразить, как же это могло случиться? Не сразу, но понял, что это фура перекрыла собой поворот и большая группа тоже пролетела мимо, а я за ней. Но группа вовремя остановилась, а я поехал! И девушек, которых тут всего-то, несколько персон, и то перепутал! Да, это очень смешно, если бы не было так грустно.

Ладно, пятнадцать километров не так уж много. Но туда-сюда, уже тридцатник набегает! Да, прощайте мои 80-часовые амбиции. Будем жить проще, и укладываться в девяносто. Не надо нервничать и повышать скорость. Чудес, которые бы восстановили уже состоявшуюся потерю времени, не предвидится. Но вероятность возникновения событий приводящих к дальнейшим потерям времени весьма велика, как и их перечень. Скорее, надо ожидать именно их.

Это приключение, на которое мне надо отреагировать адекватно. А без приключений, марафон – не марафон. Ну, часок с лишним потеряю. Но это ещё не конец. И даже не начало конца.

Но вижу первую неадекватную реакцию на своё появление в поле зрения веломарафонца идущего навстречу. Человек на велосипеде, да ещё и на спуске, буквально раскланялся со мной, на что я сдержанно отреагировал поднятием руки. О! Да он принял меня за лидера, который уже возвращается из Бреста в Париж! Нет. Я такого не вынесу! Где тут просёлочная дорога, по которой можно было бы незаметно добраться до КП!? Нет рядом спасительной дороги…

Марафонцы по-разному реагируют на встречного коллегу. Номер на передней велосумке не позволяет отнести меня к посторонним. Кто смотрит удивлённо, кто улыбается, кто делает знаки поддержки, кто «раскланивается», а кто-то вообще не реагирует. С последних мне и надо брать пример!

Останавливаюсь у группы французов, которые недавно подбадривали меня. Спрашиваю, как далеко Тинтеньяк? Они не понимают и пытаются объяснить, что Тинтеньяк я уже проехал и мне надо ехать в другую сторону, в Брест. Наверное, это первый и уникальный случай на их территории, и возможность заблудится здесь не укладывается в их светлых головах. Достаю дорожную карточку и показываю на отсутствие штампа в Тинтеньяке и стучу кулаком по своему шлему. Всё сразу стало понятно. Мне показывают направление на Тинтеньяк и говорят, что до него двадцать километров. Но мне уже всё равно. Благодарю французов, вставив «се ля ви», с чем он единодушно согласились, и отъезжаю. Дождутся ли они меня на обратном пути, хотя бы из любопытства?

Еду сосредоточенно, стараюсь ни на кого не смотреть. Но на очередном подъёме в последний момент увидел пролетающего мимо Андрея и что-то кричащего мне. Останавливаться не стали. Зачем?

Пошел ровный участок. Вижу указатель на Тинтеньяк. Но это лишь стрелка без указания расстояния. Навстречу уверенно едут марафонцы. Сколько же я их вперед пропустил? Несколько сотен, не иначе.

После городка Бешерель достаю легенду. С направлением вопросов нет, но вижу, что ехать ещё десять километров. Что и делаю. Меньше чем через полчаса подъезжаю к повороту на КП.

Так и есть. Регулировщики с КП в ярких жилетах останавливают машины у пересечения D20 c очень узкой дорогой, чтобы дать велосипедистам совершить левый поворот. Ну, а «моя» фура, будь она неладна, проехала чуть дальше, закрыла поворот и я его не увидел.

Сейчас же у меня будет поворот правый. Дежурный недоуменно смотрит на меня. Говорю по-французски: «Я заблудился» и он без возражений показывает направление в сторону КП. Сказал по-французски, но воздержусь от воспроизведения на родном, поскольку звучит это слово не совсем нормативно, и оно лишь добавило бы смеха в эту, и без того грустную историю.

Думал, что уже все отсюда уехали, но на КП очень много марафонцев. С трудом нахожу место, куда можно приткнуть велосипед, ищу глазами стрелки «Control» и направляюсь к помещению контроля.

Слышу:

– Вы Владимир? О! Да я Вас узнала! А Вы узнаёте меня?»

– Ещё бы не узнать! Марина!

Это она помогла нам на прошлом Париж-Бресте в сложной ситуации, когда лопнула труба рамы нашего тандема, и мы были на грани схода! «А меня узнаёте?» – спрашивает стоящая рядом женщина. Узнаю. Это она помогла нам получить справку о вынужденной задержке на этом КП. Эта история описана в книге «Париж-Брест воочию».

Вот чем славен для меня Тинтеньяк! И на этот раз он устроил засаду!

Быстро обмениваемся приветствиями, комплиментами и бегу на регистрацию. Всё, как обычно. Писк, штамп и я выхожу.

Вижу широко улыбающегося молодого человека и слышу на русском: «А я Вас узнал!» И я узнал! «Бонжур, Мишель!» – это он прошлый раз вместе с Мариной помогал нам отремонтировать тандем. Мишель тут же делится важной новостью: «А я на русской девушке женился!» – «Молодец! Поздравляю!» – отвечаю ему. Мишель спрашивает: «Вы на тандеме? Сейчас у вас всё нормально?». Говорю, что еду один, уже всё нормально, но проскочил поворот и проехал много лишнего. Мишель отвечает, что это гораздо лучше, чем было в прошлый раз. Мишель не задерживает меня, и мы прощаемся.

Не успел подойти к велосипеду, слышу: «Бонжур, Владимир!» и ещё что-то на французском. Да это Жерар! Он был в прошлом году в компании тандемистов, с которой мы путешествовали по Ленинградской области. Жерар хочет выяснить, узнал ли я его? Говорю «Санкт-Петербург» и этим снимаю все его сомнения. Жерар интересуется моими проблемами, и вместе идём к велосипеду. По пути останавливаемся в компании Марины и фотографируемся все вместе. Люди знакомятся, общаются. Жизнь кипит! Но все понимают, что меня не надо задерживать.

Прощаюсь с этой наиприятнейшей компанией. За какие-то минуты я получил здесь мощную инъекцию позитива, которая буквально вылечила меня! И вот, уже совсем не грустный, иду в столовую, чтобы взять питьё и быстро перекусить.

За сэндвичем с кофе смотрю на отметку в маршрутной книжке. Время прибытия 17 часов 27 минут. Пять с половиной часов ушло на этот, самый короткий, 54-километровый участок.

Подхожу к велосипеду, заливаю опустевшие фляжки водой. Велокомпьютер показывает пройденное расстояние от Фужера – 102 километра со средней скоростью 22,7 км/час. Вот как лихо покатался я здесь! Эх, были бы у меня полномочия, построил бы всех присутствующих и спросил: «Ну, кто больше меня проехал на этом участке? Есть такие? Два шага вперёд!» Страна, уже в семнадцатый раз проводящая этот веломарафон, должна знать своих героев!

Отъезжаю в 18.07, оставив на этом КП полчаса бурно проведённого времени. Всё хорошо. До закрытия КП применительно к моему времени старта остаётся 2 часа 10 минут. Марафонцы вовсю продолжают заезжать на КП, хотя не блудили.

К Лудеаку

На выезде с КП перед поворотом на трассу встречаю марафонца на инвалидной коляске, адаптированной для серьезных маршрутов. Работает он руками и туловищем. На его лице читается решимость выполнить то, что он задумал. И он выполняет.

Останавливаюсь на повороте, повинуясь знаку регулировщика, и пропускаю ещё одного инвалида. Успеваю разглядеть техническое решение его проблемы. Левый шатун жёстко зафиксирован в нижнем положении. На его педали лежит неработающая нога. Крутит он только правой ногой.

Эти люди не просто так оказались на этом веломарафоне и в их способностях можно не сомневаться. Если они здесь, значит, они прошли в этом году марафоны 200, 300, 400, и 600 километров. Пожелаем им успеха. Ведь то, что делают они, достойно высшего восхищения, и их победа будет иметь неизмеримо большее значение, чем любого из нас. Еду по до боли знакомой D20. Но, кажется, поутихло. Спокойно, второй раз за сегодня, захожу в подъёмы, скатываюсь на спусках. Проезжаю Бешерель. На стоянке, где я общался с болельщиками, никого нет.

Чуть дальше проезжаю место, где развернулся, хотя точно его не запомнил. Ещё с километр, и вижу людей в жёлтых жилетах, приглашающих свернуть на «секретный» КП. Заезжаю. Всё необходимое происходит быстро. Не задерживаясь, делаю круг почёта и по городской улице идущей вниз, ухожу по стрелке влево, на продолжение маршрута. Да, вот было бы интересно, если бы я ещё немного проехал, не отметившись в Тинтеньяке, оказался здесь! И чем бы это закончилось? В лучшем случае, пришлось бы возвратиться в Тинтеньяк для получения отметки в дорожной карточке! Нет, не надо об этом. Я понёс меньшие потери, чем мог понести. Закрываю тему.

Еду примерно с одинаковой скоростью с марафонцами находящимися в зоне видимости. Но несколько небольших и очень шустрых групп обгоняют меня. Это передовые отряды марафонцев с утреннего старта, которые заявились на норматив 84 часа.

В следующем городке у кафе стоят болельщики и выкрикивают приветствия проезжающим марафонцам. И мне достаётся. Тем, кто оказался близко отвечаю «Мерси», а остальных приветствую поднятием руки с открытой ладонью. Делаю я так почти всегда, но стал замечать, что после такого жеста крики стихают. Мой жест для французов означает не то, что я хочу выразить им? Возможно. Язык жестов разных народов заметно отличается друг от друга.

Приветствие на родном языке жестов

Приблизившись к очередной группе болельщиков, также поднимаю руку, но при этом быстро-быстро шевелю пальцами. Кажется, звуки издаваемые болельщиками усилились. Интересно! Продолжим эксперименты. А пока, останавливаюсь у каменной ограды на безлюдной улице небольшого городка. Надеваю светоотражающую жилетку. Не пойму, холодно или нет? Надел наколенники и больше утепляться не стал. Наколенники реально согревают ноги, и поэтому до КП дотяну. Велорубашка на мне с длинными рукавами, что оказалось очень кстати на этом марафоне. Чего-чего, а жара нам не грозит.

Меняю батарейки во всех трёх фонарях, но не выбрасываю. Отработав прошлую ночь, они ещё более-менее светят. Мало ли что может случится? Включаю красные огни и продолжаю путь.

Навстречу, издавая сигналы, движутся два мотоцикла, а за ними пара марафонцев. Да это же лидеры! Теперь до самого Бреста будет двухстороннее движение велосипедистов. Надо быть ещё внимательней и не злоупотреблять выездом на полосу встречного движения, чем я частенько грешу. Минут через пятнадцать навстречу пролетела ещё одна группа из пяти велосипедистов. Молодцы ребята!

Следующая группа болельщиков Париж-Брест-Парижа появились километров через десять, в другом городке. Поднимаю руку, сжимаю пальцы в кулак и трясу им. Болельщиков это, прямо-таки, завело! Они стали кричать громче и даже захлопали в ладоши. Да, оказывается в этих жестах немало тонкостей, неведомых мне, и поэтому непредсказуемых. Не понимая, что означают такие жесты для людей этой страны лучше вообще воздержаться от жестикуляции. «Мерси» – это работает, этим можно и ограничиться.

По времени ещё не ночь, но уже поздний вечер. Темнота вступает в свои права. Заморгал правый фонарик, установленный на руле. Пытаюсь переключить режим нажатием кнопки или выключить фонарик вообще. Ни то, ни другое не получается. Вода просочилась, или микросхема накрылась? Скорее, вода. Первую половину дня часто пришлось ехать под дождём. Поворачиваю фонарик вертикально вниз так, чтобы его луч не раздражал глаза своим миганием. Двух оставшихся фонарей вполне хватает.

Небольшая арка на въезде в Лудеак, опустевшие улицы, и КП с приветливыми регулировщиками. Велосипедов на стоянке очень много. Ведь здесь остановились и те, кто едет в Брест и те, кто уже возвращается в Париж! Свой вел ставлю у живой изгороди, снимаю мигающий фонарь, чтобы не смущал окружающих, кладу его под светоотражающую жилетку в задний карман велорубашки и иду регистрироваться.

Процедура заняла немного времени. Направляюсь к выходу и вижу, что люди регистрирующие марафонцев как-то удивлённо смотрят на меня и кажется, что-то хотят сказать. Останавливаюсь и мысленно перевожу услышанное: «О! У Вас очень хороший жилет!» Оборачиваюсь, вижу серьёзные лица. Думаю: «С чего это, вдруг? Как у всех!» Прохожу мимо зеркала и вижу, как вспышки мигающего фонарика, пробиваясь сквозь желтую ткань жилетки и бликуя в светоотражающих лентах, создают яркую привлекающую внимание картину, такую, что моя спина не может остаться не замеченной водителем догоняющего автомобиля. Русское «Ноу-хау?» Смотрю на лица. Кажется, они не шутят. Отвечаю: «Сэ бьян. Аревуар!» и сразу же отправляюсь искать питерский пункт поддержки.

В поисках визуально знакомой машины с номером 0263 прохожу целый квартал, пересекаю улицу и иду в противоположном направлении. Почти в самом конце нашел машину, где меня опознают по российской велоформе.

Только сейчас почувствовал, что очень прохладно и что мне обязательно нужно поспать. Вовремя почувствовал. Юлия чем-то угощает меня, предлагает палатку и даже даёт спальник. Прошу поднять меня через полтора часа.

В палатке надеваю на себя всё, что имеется, лезу в спальник, согреваюсь, закрываю глаза…, но настоящий сон так и не пришёл. Так, может быть полчаса что-то похожего на сон, было. Жаль, конечно.

Слышу, что подъехали ещё кто-то из наших, и тоже собираются спать в этой палатке. Если не ошибаюсь, Катя и Женя из Балтийской Звезды. Ну и хорошо. Я уже готов покинуть «спальню». Перекинувшись парой слов, встаю. Бодрости никакой, но так уж получается. Но ничего, велик взбодрит!

Вода во фляжках уже есть. Благодарю девушек за тёплый приём. И я снова в седле.

Велоночь №2

Еду по ночным, слабо освещённым улицам Лудеака, немного даже запомнившимся с прошлых лет. Ничего здесь не изменилось, да и чего тут менять? Глядя на всё это здешняя жизнь может показаться скучной. Но так ли это на самом деле?

А что делает мой фонарик в заднем кармане велорубашки? Я не вынимал его и спал вместе с ним. Светоотражающая жилетка заказанная при заявке на веломарафон, как минимум, хороша тем, что имеет два отверстия для того, чтобы, не задирая её лазить в карманы велорубашки. Достаю фонарь. Он не светит. Включаю – светит! Ещё раз давлю на кнопку – мигает! Ещё давлю – выключается! Пробую ещё несколько раз – всё работает! Наверное, моё тело согретое спальником подсушило его и привело в чувство. На ходу вставляю фонарь на место и включаю. Светит почти так же, как его собрат. Ну вот, одной проблемой меньше.

Начинаю вычислять свои позиции после первого официального сна на марафоне. Выехал я в час ночи с запасом 1 час 47 минут от закрытия КП. Не сказать, что это здорово, но и печалиться пока не о чем. Ничего не болит, ноги не забиты. А это самое главное. Да, на последнем участке ехал умерено, и всё «послестартовое» вышло из моих ног. Средняя скорость движения была 21,3 км/час. Так и надо ехать. Голова лучше соображать будет.

Вокруг тусуются небольшие группы и немало тех, кто едет сам по себе. Без напряжения еду со скоростью этой массы. Марафонцы уже давно естественным образом выстроились по своим скоростям, и я здесь, пожалуй, не на месте. Моё место впереди на столько, сколько намотал лишнего перед Тинтеньяком. Но не будем форсировать события.

Дорога сначала относительно ровная по профилю, но изобилующая поворотами, идет по таким местам, какие темной ночь кажутся дебрями. Дальше начинаются подъёмы и спуски с хорошей крутизной. Вот здесь-то и начинается самое интересное. Темнота, повороты, подъёмы, спуски, встречные веломарафонцы… Это настолько запутывает, что перестаю понимать сколько пройдено и сколько осталось, быстро ли еду или медленно, стирается разница между «забираюсь» и «скатываюсь». Кажется, что еду быстро, и что КП будет за следующим поворотом, и каждый раз убеждаюсь, что это не так. Но я внимателен и осторожен. Я чётко выполняю свою скромную роль, предназначенную мне в этом муравейнике, именуемом веломарафон «Париж-Брест-Париж». Я сижу в группе и на подъёмах не совершаю обгоны по встречной полосе. На спусках немного отстаю, чтобы видеть впереди идущих и знать, что меня ожидает на следующих десятках метров. Перед поворотами притормаживаю, чтобы не улететь, а затем догоняю, чтобы не терять устоявшиеся ориентиры. Это сложный ночной участок и его надо проехать без приключений.

На асфальте стали появляться надписи приветствующие марафонцев, и даже адресованные некоторым из них лично, а также, указывающие оставшееся расстояние до Бреста.

Эта ночная романтика может тянуться долго, но не бесконечно. Как-то неожиданно выезжаем в городок именуемый Сан Николя Дю Пелем, где расположился пункт питания и сна. Чувствую, что мне нужно и то, и другое. Сейчас вторая половина ночи и поспать было бы очень правильно.

Контроля здесь нет. Регулировщики знаками дают понять, что можно заходить, а можно и продолжать ехать в сторону Бреста. Ставлю велосипед, захожу в помещение, оборудованное под большую столовую. Народа много, все что-то едят.

Начинаю разбираться, что к чему. Иду к месту, откуда все несут подносы с едой. Я не особенно привередлив в этом деле и прошу то, что первым попалось на глаза. Мне объясняют, что сначала нужно купить талоны, которые продаются на линии столиков, что стоят напротив. Подхожу к столикам, вижу разноцветные бумажки, на которых что-то написано. Очевидно, название блюда или продукта. Рядом со стопками талонов каждого цвета нарисована цена талона. Вот ещё, упражнение по изучению языка! Покупаю несколько талонов из тех, что понял, и иду к месту раздачи. Оказывается, я понял не всё правильно, и пришлось еще несколько раз общаться с девушкой, продающей талоны. Кончилось тем, что она сама подошла к месту раздачи, посмотрела, что мне нужно и дала правильные талоны и сдачу какими-то мелкими монетами, о существовании которых я и не подозревал.

И чего они здесь намудрили с этими талонами? Поедая добытое вижу, что и у других марафонцев нефранцузского происхождения такие же проблемы.

Слышу разговор двух марафонцев на языке отдалённо напоминающим русский. Спрашиваю: «Уот из ю кантри?» – отвечают: «Сербия». Спросили об этом же меня и, услышав ответ, закивали головой. Им уже пора, и поэтому разговор не продолжился.

Где-то здесь помещение для сна, но зная, что оно собой представляет, искать его не стал. Мой сон на марафоне спланирован предельно просто, но весьма неконкретно – «по обстановке». То есть, спать, когда в этом наступит острая необходимость. Это разумно, но надо быть готовым спать в любой обстановке. Я готов. Везу тонкую пластиковую плёнку с алюминиевым напылением, которая неплохо держит тепло, если залезть в склеенный из неё мешок. Привязываться к месту сна, это рисковать тем, что можно не дотерпеть или не заснуть в этом месте. Такой выбор исходит из опыта каждого из нас.

На выходе из пункта вижу длинные скамейки, на которых спят марафонцы. Есть и свободные. Достаю пленку, стелю на скамейку, покрытую ночной влагой и ничего не снимая с себя ложусь. Да, ни велотуфли, ни велошлем, ни велоперчатки, ни очки, не помешают веломарафонцу решившемуся поспать! Знаю, что через некоторое время меня разбудит холод. Но зато не просплю.

Так оно и вышло. Не знаю даже приблизительно, сколько времени спал и во сколько отъехал. Всё на автопилоте. Окончательно пришёл в себя уже в седле, на спуске, где спать нельзя. Началось со спусков и довольно продолжительных. Снова держусь в хвосте группы, в которой я оказался волей судьбы. Вижу лишь красные фонарики, белый свет отражаемый лентами на жилетках, и иногда, встречный слепящий, от фонарей возвращающихся марафонцев, и белую разделительную полосу, конечно же. Этого достаточно, чтобы чувствовать себя вписавшимся в происходящий процесс перемещения во времени и пространстве веломарафона.

Слышу сигнал телефона. Это сообщение от Людмилы: «Как дела? Тимаев в Карно 5:24». Хорошо. Буду знать.

Но постепенно красные фонарики тускнеют. Их забивает утренний свет, с трудом пробивающийся сквозь плотные нависшие облака. Стало видно вокруг. Немного подъёмов и вскоре, сквозь невнятное утро вырисовывается последнее КП перед половиной дистанции – Carhaix-Plouguer. Время почти восемь утра. Время завтракать. И как можно плотнее. Впереди 93 километра не простого перехода до Бреста.

Прохожу контроль, и иду завтракать. Здесь уже нет таких заморочек, которые убили немало времени на пункте питания. Всё просто и понятно, как в старой доброй столовой. Выбрал, взял, заплатил, сказал: «Мерси». И все дела!

За этими-то делами и выпустил из виду то, что выхожу из лимита времени и отъезжаю с опозданием в 17 минут. Но ничего! Впереди день, а ночью я два раза поспал.