Текст книги "В четыре сорок из ЛЮБЕРЕЦ"

5

Было прохладно. Двое молодых людей, постриженных вызывающе, в черных кожаных плащах сказали охране, что у них важная информация для банкира.

– Вам назначено? – спросил охранник.

– Александр Демьянович будет рад нас видеть.

– Хорошо, я сейчас позвоню, – сказал охранник.

Трубку на втором этаже взяла секретарша Света.

– Да?

– Здесь двое, говорят, что их ждут.

– Кто они? – спросила Света.

– Кто вы? – охранник на первом этаже внимательно взглянул на гостей.

– Вам же сказали: нас ждут.

– Говорят, что их ждут, – сказал охранник в трубку.

– Да кто они? – пусть представятся, – сказала секретарша.

– Представьтесь, – опять обратился охранник к парням, которые стояли прислонившись к стенке.

– Ох, – вздохнул один, – скажи, что мы от Туза.

– От кого? – переспросил, усмехнувшись охранник.

– Еще раз спросишь… – один мужик в кожаном плаще подошел вплотную к охраннику банка, второй присоединился к нему.

Охранник положил трубку.

– Приключений ищете? – спросил он.

– Позови, – улыбнулся один из незваных гостей.

– Нет, – сказал охранник. – Поздно.

– Поздно?

– Поздно. – Охранник вынул газовый пистолет, который был у него в кобуре под мышкой.

Но мужик в кожаном плаще резко ударил его по ноге и левой рукой сумел отодвинуть пистолет в сторону. Прозвучали подряд два выстрела. Но в никуда. Охранник быстро отступил и выстрелил еще два раза. И опять не попал.

– Ну! стреляй. Сколько патронов у тебя еще осталось? Два. – Наступил мужик. – Сейчас я тебя изуродую. Давай, стреляй! Пусть стреляет, он мой.

– Не надо, Клык, – сказал второй, которого звали Бабка. Этот Бабка. Этот Бабка вынул Глок сорокового калибра и выстрелил. Четыре раза: в левое легкое, в правое легкое и тоже самое ниже сантиметров на двадцать, но теперь слева направо. Заливая пятнами крови костюм и белую рубашку, охранник раскинул руки в стороны, и грохнулся на мраморный пол банка.

Бабка прицелился во второго охранника, появившегося на повороте лестницы, между первым и вторым этажом.

Нет, нет, – закричал тот, – не надо, – и поднял руки вверх.

– Пошли, – сказал Бабка своему напарнику. Они стали подниматься по лестнице на второй этаж, где находился кабинет генерального директора банка.

Секретарша даже не поднялась с кресла. Она сидела белая с полуоткрытым ртом.

Александру Демьяновичу было сделано простое предложение. Сыграть на повышение.

У нас есть агент на гонконгской биржи, – Бабка сидел за столом напротив банкира, закинув ногу на ногу, а Клык сидел в кресле.

– Вы вмешиваетесь в дела, в которых ничего не смыслите, – сказал презрительно Александр Демьянович. – Идите к черту, господа.

– Вы знаете, с кем вы разговариваете? – спросил нахально Бабка.

– Да не важно, – Серов упрямился. – Вы хотите, чтобы я разорил своих клиентов? Ничего другого не произойдет. Играть на повышение рискованно.

– Вы, – Бабка показал пальцем на банкира, – не проиграете. Даже можете выиграть.

– Да? —Александр Демьянович засмеялся. – Я повторяю вам русским языком – идете к черту. – Перестреляйте здесь всех. Денег от этого у вас не прибавится.

– Прибавился, прибавится, дубина.

– Как вы смеете, так говорить, сволочь! – Александр Демьянович отклонился назад.

– Итак, – продолжал как ни в чем не бывало Бабка, – если вы не согласитесь, то будете разорены и… и ликвидированы.

– Ну, я понимаю насчет разорения, – сказал угрюмо Серов, – а зачем ликвидировать? чтобы не мучился, что ли?

– Да нет, чтобы не болтал лишнего. Теперь вам все понятно?

– Пока нет. Не все.

– Так вот, проигрыша не будет. Нам просто нужна созданная вами система.

Вам достаточно иметь пятьдесят миллионов, чтобы вам на бирже продали ценных бумаг на пятьсот миллионов долларов.

– Вы хотите, чтобы я заключил фьючерсную сделку?

– Да, – сказал Бабка.

– На какое число?

– Вам будет передана специальная записка. Вы будете получать периодически такие записки. И… и выигрывать. Получите прибыль, девяносто процентов отдадите нам, десять вам.

– Этой прибыли недостаточно, чтобы выкарабкаться при первом же проигрыше. Вы это хорошо понимаете? – Банкир встал из-за стола. – Никто не сможет предвидеть на все сто, когда надо играть на повышение стоимости ценных бумаг. Тем более против японцев нам не устоять.

– До свиданья, банкир.

– Как я получу ваше сообщение?

– Я же сказал: вам будет передана специальная записка.

И вот записка была получена.

Уже несколько дней Александр Демьянович работал по утрам в гараже. Документы были сверхсекретные и он боялся, что их сфотографируют или украдут. В бумагах был анализ азиатского рынка ценных бумаг, основанный на результатах шпионской деятельности разведки нескольких японских и американских корпораций.

В гараже был надежный тайник.

Это был портрет американского актера Джека Николсона, который раздвигался сверху. В образовавшийся треугольник можно было просунуть довольно большой предмет. Но если не знать, что нужно нажать кнопку, находящуюся в этом сейфе на внутренней стороне портрета, то через три секунды, после того, как руки попадают в сейф, мощная пружина быстро сжимает две половинки портрета и острые края половинок портрета, сделанного из прочнейшей стали смыкаются так, что без лупы не заметить стыка. Кажется, что это совершенно целый портрет Джека Николсона. Да и так, думал Серов никто не подумает искать документы здесь.

Из секретных материалов следовало, что играть на повышение можно. Но сделку надо заключать на двенадцатое мая.

– Конечно, возможна погрешность, – размышлял Александр Демьянович, рассматривая записку, наверное, уже в десятый раз.

Ему сообщили, что сделку надо заключать на тринадцатое мая.

– Если сделка на тринадцатое – ошибка, то замысел преступников, значит, очень прост, – думал Александр Демьянович. – Они хотят забрать мои деньги и все. Все их разглагольствования о невероятно точной информации, будто бы имеющейся у них – чистый блеф. А если нет?

Банкир посмотрел на часы Омега, которые носил сейчас на правой руке, так как левую поцарапал, когда менял колесо. Он вышел из офиса и увидел, что спущено левое переднее колесо.

– Смените мне, пожалуйста, колесо, – обратился он к охраннику стоянки.

– Конечно, – тот подошел к машине, – Полтинник.

– Нет ничего проще, – протянул банкир, с трудом доставая бумажник из глубокого внутреннего кармана.

– Что никак не достанете? – Правильно, господин банкир, подальше положишь, ближе возьмешь.

– Пожалуйста, пожалуйста… сейчас, сейчас.

Но денег в бумажнике не оказалось. Одни карточки.

– Что, одни карточки? Мастер, Виза, – читал охранник, глядя как Серов перебирает содержимое бумажника.

– Может быть, в долг снимете? – предприимчиво спросил Александр Демьянович.

– А вы бы дали мне в долг? – улыбнулся Миша.

– Ладно, идите к черту, – и банкир сам стал снимать колесо.

– Вам бы иметь личного шофера, – сказал, уходя в свою будку охранник Миша.

– Спасибо за совет.

– Пожалуйста. Это ничего не стоит.

Ключ сорвался у банкира и ударил по левой руке, оставив ссадину.

И вот теперь он посмотрел на свою правую руку и сказал:

– Пора.

Банкир сел в темный Шевроле-Блейзер и уехал.

Боб побежал к гаражу и посмотрел на месте ли ключи в белом Мерседеса.

– Нет, – огорчился мальчик. Он хотел съездить на машине за врачом, который жил не очень далеко. Тут он вспомнил про велосипед – подарок отца. Велосипед был хороший и стоил половину Жигулей, тысячу восемьсот долларов.

Врач имел частную практику в этом районе Рублевского шоссе и в этот час был дома. Он спросил, что случилось с больным.

– Его избили, – сказал откровенно Боб. – Сильно избили.

– А кто заплатит? – спросил доктор, надевая белый халат.

– Ну я заплачу, – сказал Боб серьезно.

– Откуда у тебя деньги? Впрочем, это меня не касается. Но, скорее всего, осмотр и рецепт обойдутся тебе не менее ста долларов. Есть у тебя столько?

– Конечно, найдется.

– Покажи.

– Сегодня не Казанская, – пошутил Боб.

– У меня всегда… – начал врач, которого звали Владимир Иванович Воронежский.

– Ну вы что не знаете, что мой отец банкир? – Боб опять улыбнулся.

– Допустим, допустим, – доктор мыл руки. – Он сам заплатит?

– Нет, нет, я сам заплачу. Вы мне верите? – спросил Боб. – А сам подумал: – Много обещать не надо, а то не поверит.

– Ладно, ведите его сюда.

– Он не может ходить.

– Молодой человек, я еще не настолько богат, чтобы содержать санитаров. У меня сестра-то приходит всего на три часа. – Врач посмотрел на часы. – Придет через два часа. Хорошо, давайте попробуем довести его вместе.

– Видите ли, господин доктор, я не мог привезти сюда вам пациента. И знаете почему?

– Почему7 – опешил Воронежский.

– С утра я не смог найти ключи от шестисотого Мерседеса. Спешил…

– А у меня сломана машина, – почему-то почти радостно констатировал врач. – Я не могу ехать к вам. И знаете почему?

– Почему?

– Потому что не на чем.

Врач походил по кабинету и, сев в удобное кресло, сложил маленькие ручки на животе.

– Ошибаетесь, доктор, – тоже радостно сказал Боб. – Я приехал на велосипеде.

– Я не умею ездить на велосипеде.

– Я вас довезу.

– Вы?

– Я.

– У тебя сил не хватит?

– Хватит.

– Я не буду смешить людей, мальчик.

– Тогда вы их рассердите. Знаете, что они подумают, когда узнают, что врач отказался идти к больному. Даже не идти, а ехать на немецком велосипеде, способном довезти и быка.

Врач почесал лоб.

– Ох, – сказал он и добавил: – Ну хорошо, поехали.

Владимир Иванович взял всегда готовый для таких случаев чемодан, сел боком на багажник велосипеда, и они покатили по дорожке.

Увидев избитого шофера Камаза врач нахмурился.

– Он избит слишком сильно.

– Вы думаете, ему уже нельзя помочь? – спросил Сэр.

– Не знаю, – протянул доктор, осматривая пациента, – пока еще не знаю. Помогите мне перевернуть его на живот.

Шофер застонал и проснулся.

– Ну что? – спросил Боб.

– Как, доктор? – спросил Сэр.

– Да никак. Воронежский окончил осмотр.

– В чем дело, господин врач? – Боб нахмурился.

– Ему нужен постоянный уход.

– Все будет сделано, как надо.

– Вы не дослушали, – перебил в свою очередь Владимир Иванович. – Тут, господа, ста долларами не обойдешься.

– А сколько надо?

– Прямо сейчас не меньше тысячи. А всего… мне ведь надо будет привезти сюда некоторую аппаратуру.

– Ну сколько все-таки нужно? – спросил Сэр.

– Пять тысяч хватит? – спросил Боб.

– Достаточно четырех будет, я думаю. Но разве вы можете заплатить столько?

– А иначе он умрет? – Сэр показал рукой на шофера.

– Несомненно. Его хорошо, то есть умело били.

– Но если человек умирает, разве вы не обязаны помочь? – Сэр строго посмотрел на врача.

Вы что с Луны свалились, милый молодой человек? Или ты думаешь, что человека можно вылечить Святым Духом?

Сэр промолчал.

– Необходимы дорогие лекарства и оборудование. Допустим оборудование у меня есть, но лекарства стоят довольно много. Их же надо покупать! А вы не подумали об этом, не правда ли, дети?

– То есть, – начал Сэр, – если я правильно всё понял, если бы у нас, например, не было денег, вы бы так и оставили человека умирать?

– Нет, – просто сказал врач, – я бы отправил… я бы просто позвонил в милицию. Они пусть решают, что с ним делать. Я оказал больному первую помощь, – Воронежский закрыл свой чемодан, – и теперь я, пожалуй, так и сделаю, позвоню в милицию.

– Нельзя звонить в милицию, тем более, что бесполезно, – сказал Боб.

– Ему угрожает опасность, – сказал Сэр.

– Если вы не расскажете мне в чем дело, я позвоню.

– С каких это пор врачи ищут себе на попу приключений? – Сэр усмехнулся.

– Ну хорошо, мы вам скажем кое-что. – Боб присел на какой-то древний стул и положил ногу на ногу. – Этого человека скорее всего будут искать, чтобы с ним расправиться.

– Ладно, я никуда не буду звонить, но без денег работать не буду, потому что, как я уже вам популярно объяснил, это просто невозможно.

– Деньги будут.

– Ну вот когда будут, тогда и начнем. Будем надеяться, что этому времени пациент не умрет.

– А вы не могли бы в долг нас обслужить? Ну до вечера, по крайней мере. – Боб встал и подошел к Владимиру Ивановичу.

– Рад бы, но я не банкир, к сожалению.

– Давай выйдем, – сказал Сэр, обращаясь к Бобу.

– Хочешь сказать, чтобы я дома поискал?

– Да, а к вечеру вернем.

– Вряд ли у нас дома просто так можно найти деньги. Это же дом банкира.

– Тогда у матери спроси. Она ведь, наверное, еще дома?

– Мать? Да откуда у нее деньги! Ты знаешь хоть кем она работает? – Боб почесал затылок.

– Художником, что ли? – Сэр улыбнулся.

– Да! А как ты догадался?

– Не знаю. Отгадал вот и все. Так разве у нее денег не бывает? Надо краски покупать, холсты и прочее.

– У нее есть карточки.

– Как в Америке у вас, кругом безналичный расчет.

– Хорошо, ты скажи врачу, чтобы подождал немного, а я пойду зайду к матери.

Мать Боба Лиза была у себя в мастерской. Она была полна творческих замыслов, потому что только несколько дней назад открылась ее выставка на втором этаже ЦДХ, а уже было продано семь картин. Речи недоброжелателей, что она жена банкира, а не художник, оказались неправдой.

Боб вошел в студию и сказал:

– Ты пишешь новую картину, мама?

– Ну, я надеюсь, ты не против?

– Разумеется, я не против, – сказал Боб как бы задумчиво.

– Ты почему не в школе? Или сегодня суббота? Ха-ха-ха-ха-ха-ха, – она рассмеялась. Да и как тут не смеяться: за семь картин она получила пятьдесят тысяч долларов. А ведь это были практически первые ее деньги.

– Мама, у тебя нет денег? – спросил, собравшись с духом Боб.

– Почему нет? Разве ты не верил, что я когда-нибудь добьюсь успеха?

– Я? А, так ты продала картины?! Восхитительно. Значит ты показываешь их на выставке и тут же находятся мэны, которые платят тебе за это наличными. Сколько же картин ты уже продала?

– Семь. – Лиза улыбнулась, чуть повернув голову от холста.

– Значит, у тебя полно денег.

– Да.

– Дай мне пять тыщ, пожалуйста.

– Зачем тебе так много денег, дорогой мой мальчик?

– Мне нужно намного больше, чем ты думаешь.

– Ты сказал, что тебе надо пять тысяч?

– Пять тысяч долларов.

– Зачем тебе столько денег? – не удивилась мама.

– Надо, мама. Ты не беспокойся, вечером я тебе все верну.

Лиза положила кисть и отвернулась от холста.

– Придется разобраться, – сказала она. – Вопрос номер один: зачем тебе деньги? Вопрос номер два: где ты возьмешь вечером пять тысяч долларов? Отвечай!

– Возможно, я вложу их в какое-нибудь дело и уже вечером комбинация будет завершена.

– Ты весь в папу, – сказала Лиза.

– Да, деловой мир меня манит больше, чем живопись.

– Не в том дело, мой мальчик. Ты, как твой папа, думаешь, что тебе поверят, даже если ты придумаешь очевидную ложь. Ты слишком наивен. Ты понимаешь меня?

– У меня могут быть свои личные дела?

– Конечно, но не на такую сумму.

– Никогда бы не подумал, что художники так мелочны, – сказал Боб и сел в кресло.

– Итак. Я тебя слушаю.

– Я не могу.

– Тем более тебя придется это сделать.

– Значит, ты не дашь мне денег, если я не объясню тебе, в чем дело?

– Нет.

– Но это мой секрет.

– Он слишком дорог.

Пришлось рассказать про шофера. Про деньги Боб умолчал, ведь это была не только его тайна. Да и Лиза не вспомнила о том¸ каким образом Боб собирался вечером отдавать пять тысяч.

Она спустилась вниз и, поговорив с врачом, отдала ему две тысячи долларов. Ей самой хотелось заняться этим делом, но звонок директора галереи, где были выставлены ее картины, заставил увлекшуюся даму срочно уехать. Покупатель готов был заплатить большую сумму за одну из ее картин, но хотел предварительно видеть самого художника. Перед выездом из ворот Лиза высунула руку из белого Мерседеса и крикнула:

– Борис, Борис, иди-ка сюда.

Сын вышел из сарая.

– Да, мама.

– Подойди поближе. Вот возьми еще три тысячи. Как ты просил. И займись этим делом. Если уж так вышло, надо что-то делать. Если человек умрет здесь у нас, будет намного хуже.

– Хуже чего? – спросил Боб.

– Хуже всего, – ответила мама и уехала.

Боб посмотрел, как автоматический закрылись ворота и вернулся в сарай.

Он съездил на велосипеде и привез необходимые лекарства из аптеки, а потом съездил вместе с доктором к нему домой и привез аппаратуру. Воронежский сказал:

– Я возьму машину напрокат и буду у вас через несколько часов.

– Только не попадайтесь на глаза отцу, как мы договорились, – сказал Боб.

– Конечно. Но все же, если он меня заметит, что мне сказать ему?

– Как он может вас заметить?

– Ну, например, вдруг я столкнусь с ним нос к носу.

– Постарайтесь, чтобы этого не случилось. До свидания.

– Пока. – Доктор поднялся по ступенькам в свой дом, чтобы договорится с фирмой по прокату автомобилей о машине на несколько дней.

6

Деньги были спрятаны на подмосковном кладбище.

– Пойдем попозже, – сказал Боб, – чтобы не вызывать подозрений.

– А ты не боишься ночью идти на кладбище?

– Не знаю. Я еще никогда не ходил ночью на кладбище.

– Кроме одного раза, – засмеялся Сэр, когда мы там прятали деньги.

– Это была еще не настоящая ночь. И мы очень спешили, чтобы успеть испугаться.

Они поехали на велосипеде. Путь был не близкий и хотя Боб и Сэр крутили педали по очереди, они очень устали, когда добрались, наконец, до места.

Мешки с деньгами были брошены в яму и забросаны разным мусором, ветками, тонкими стволами упавших деревьев – всем, что попалось им тогда под руку, за чем не надо было ходить слишком далеко.

Когда забрасывали мешки казалось все мало и мало. Сэр тогда сказал:

– Я больше не могу, хватит.

– Да, – поддержал Боб, – если уж найдут, значит, такова судьба. И кстати, здесь уже больше ничего нет.

Теперь же, едва начав разбирать яму, Боб вытер лоб и с грустью сказал:

– Думаю, нам понадобится несколько часов, чтобы добраться хоть до одного мешка.

– Если бы мы приехали на машине, было бы намного легче, – сказал Сэр. – Но все равно… каждый раз выполнять такую тяжелую работу невозможно.

Боб оглянулся по сторонам.

– Темно, – сказал Сэр, – ничего не видно.

– А нас видно хорошо, – сказал Боб. – Наверное издалека заметно мелькание луча света.

– Надо закрепить фонарь, а не направлять его то туда, то сюда.

Они привязали фонарь к ограде могилы и продолжили работу.

– Плохо светит, – сказал Сэр, – слишком далеко находится источник света.

– Давай постараемся установить его поближе.

Ни одна палка не лезла в землю рядом с ямой. Тонкие ломались, а толстые нечем было забить.

– Тебе необходимо возить с собой хотя бы топор, – сказал Сэр.

– Хотя бы? – спросил Боб, пытаясь сделать из трех палок треножник. – Ты предлагаешь возить всегда с собой сумку или даже ящик с инструментами?

– Возможно, – сказал Сэр задумчиво.

Боб наконец закрепил фонарь, и они продолжили работу. Но фонарь опять упал.

– Давай по очереди держать фонарь.

– Один держит фонарь, а другой выбрасывает ветки?

– Да.

– Получится очень долго.

– Хорошо, давай попытаемся опять закрепить фонарь.

Постепенно они добились, что фонарь перестал падать.

– Постепенно все налаживается, – сказал Сэр.

– Кропотливая работа приносит хорошие результаты. Знаешь, что, Сэр, нам необходимо построить здесь могилу.

– Что?!

– Мы будем приходить сюда, не вызывая ни у кого подозрений. Внутри, то есть в могиле, мы будем держать свои деньги. Сделаем ограду, памятник и замаскированный вход. Такой люк. Прыг вниз и закрыл его быстро за собой.

– Такая подводная лодка. Только на кладбище.

– Неужели мы не можем выбрать другое место для наших денег?

– Видимо, кладбище притягивает к себе деньги.

– Может быть, потому что кладбище и клад имеют одинаковый смысл?

– Кажется, я чувствую мешок.

Они вытащили наверх один мешок.

– Что там, рубли или баксы?

– Сейчас посмотрим.

– Это были рубли. Они набили, не считая, школьный ранец, опять завязали мешок и сбросили его назад в яму.

– Опять будем забрасывать? – сказал Сэр.

– У тебя есть другие предложения? – Боб отложил ранец в сторону, к велосипеду, и начал вздохнув, забрасывать яму. – Скоро мы сделаем здесь автоматизацию.

– Скоро? – спросил, нагибаясь Сэр. – Посмотрим.

Они купили на имя матери Форд девяносто третьего года. Это был темно-синий грузовой фургон.

Сэр выглядел постарше, поэтому они купили права на него.

Подъехав к рынку запчастей в Балашихе, Боб сказал:

– Ты посиди в машине, я сейчас узнаю, что к чему.

– Послушай, братан, – обратился Боб к толстому парню, продававшему запчасти к Форду, – у тебя любые запчасти есть для такой машины? – Боб кивнул на грузовой Форд толстяка, весь уложенный и увешанный изнутри запчастями.

– А тебе что надо?

– Мне пока ничего не надо. У меня еще почти новый.

– Какого года? – спросил парень, переставляя какие-то запчасти.

– Девяносто третьего.

– Девяносто третьего? Не такой уж новый.

– На нем не ездили почти. Он стоял у лесника. Жена лесника раз в неделю ездила за продуктами в город и всё.

– Ха-ха, толстяк улыбнулся, – все так говорят. – Не понимаю, зачем врать себе и людям?

– Ладно, это ваше дело, думайте, как вам заблагорассудится. Меня, собственно, другое беспокоит.

– Может, я могу помочь?

– Возможно. Мне нужны права.

– Водительские права? Подожди немного, сейчас должен подойти один мужик. Скорее всего, он тебе поможет.

Подошел мужик в кожаной, как у мэра Лужкова фуражке. Он подъехал на новой машине. Это был Опель-омега девяносто восьмого года.

– Что-то у тебя машина слишком чистая? – спросил толстяк, здороваясь с парнем в черной кожаной фуражке.

– Новая.

– Ну не этого же года?

– Этого.

– А зачем ты взял новую? Что, деньги девать некуда? Или досталась по дешевке?

– Наоборот, дороже. Подошелся обмен, вот и взял.

– Бартер?

– Да.

– Мне такие маленькие машины не нравятся, – сказал Боб. – Каждый раз надо двигать сиденье. Или у вас руль поднимается?

– Сиденье. А руль можно просто регулировать. – Парень посмотрел на Боба. – Машина самая дешевая. Три года никуда заглядывать не надо.

– Три года?

– Ну через год масло сменишь и всё.

– А сколько она стоит, если без бартера? – спросил толстяк.

– Семнадцать тысяч баксов.

– Ничего себе. Я бы лучше взял девяносто третьего и купил бы еще что-нибудь, – толстяк закурил и продолжил: – Послушай, Лужок, вот парню нужны права.

– Тебе? спросил Лужок. – Менты не поверят. Слишком молод.

– Да нет, не мне, а другу, – огорченного сказал Боб.

– Где он?

– Тут, недалеко. Пройдемте немного, если вы не против.

– Куда?

– Да никуда. Рядом. Вон, видите, стоит на трассе синий Форд.

– Зови сюда, – сказал Лужок.

Боб пошел звать Сэра.

– Ты его знаешь?

– Нет. Только перед тобой подошел, – ответил толстяк.

– Деньги у них есть?

– Я не знаю, говорю, только перед тобой подошел. Кинуть хочешь?

– Не знаю, посмотрим.

Лужок предложил сделать Сэру парик.

– Будешь носить, пока свои не отрастут до плеч.

– Может быть, ему еще усы маленькие? – спросил Боб.

Они втроем сидели в Опеле Лужка и договаривались о правах.

– Сколько с нас будет? – спросил Боб.

– Триста долларов, – сказал, улыбнувшись Лужок.

– Чё так дорого-то?

– Хорошо. Для вас – двести.

– Когда нужно передать вам деньги? – спросил Сэр.

– Привозите фотографию и деньги. Через неделю, где-то после девятого мая будет готово.

– Фото у нас с собой, – сказал Сэр.

– А деньги?

– Деньги тоже. Рублями возьмете? – спросил Боб.

– Пожалуйста, по курсу ММВБ.

– Точно по курсу?

– Нет. Я-то должен потом купить доллары в обменном пункте. Значит вы должны заплатить по курсу продажи. Это немного дороже. По рукам?

– Мы согласны.

– Давайте ваши денежки.

– Половину сейчас, половину, когда права будут готовы, – сказал Боб.

– Мы так не договаривались, – сказал Лужок.

– А вдруг вы нас кинете? – Сэр вынул пачку Мальборо и предложил сигарету владельцу Опеля. – Будете?

– Спасибо, буду, – покосился на Сэра. – Зачем мне кидать вас, делать права – это моя работа.

– Правильно, – логично заключил Боб. – Но мы-то точно не знаем, что это ваша работа. Предположим, что у вас нет никаких возможностей. Тогда вы просто вынуждены будете кинуть нас. Ибо это ваша работа.

– Да, мы не знаем, чем вы занимаетесь, поэтому вынуждены подстраховаться, – сказал Сэр.

– В таком случае прощайте, – Лужок насупился.

– Ну почему сразу так? Мы предлагаем вам, кажется, справедливые условия: половину сейчас, половину, когда дело будет сделано.

– Это по-вашему справедливо, а я говорю, так не пойдет. Вы не понимаете, я ведь не один. Если я сделаю то, что вы просите, а вы по каким-то причинам не сможете заплатить, я ведь останусь в долгах, – Лужок показал на пачку Мальборо, торчащую из нагрудного кармана Сэра. – Закурим еще? Не успел купить. Поверьте, мне нет никакой выгоды кидать вас.

– Хорошо, – сказал Боб, – возьмите деньги.

– Я пересчитаю, если вы не против?

– Конечно.

После обычных майских праздников они опять поехали в Балашиху и получили права Сэра. Заодно они решили поменять часть рублей на доллары, необходимые для покупки некоторых лекарств для все еще болевшего шофера Камаза и чтобы отдать долг матери Боба, если она спросит.

– Ей можно отдать и рублями, – сказал Сэр.

– Нет, – сказал Боб, – брали в баксах и отдавать надо в баксах.

И они взяли с собой рублей на десять тысяч долларов, чтобы поменять их заодно у Лужка, если получится. Обустройством кладбищенского склепа друзья решили заняться в июне, когда у Боба начнутся каникулы.

– Лучше поменяем рубли, чем ехать на кладбище, – сказал Сэр.

– Да, на кладбище деньги достаются с большим трудом, – сказал Боб. – Лучше уж поменять у Лужка.

Выслушав новую просьбе Лужок сказал, чтобы Сэр и Боб подождали.

Он подошел к другим парням, стоящим у автомобильного магазина.

– Баксы есть? – спросил он.

Одного из парней звали Валентин, а у другого была кличка Грек.

– Тебе, что ли, надо? – спросил Грек хмуро.

– Нет.

– А кому?

– А какая разница? – Лужку не понравился тон Грека.

– Кому надо мы сами обменяем, – сказал Валентин.

– Я вам хороших клиентов предлагаю, а вы чем-то недовольны, – сказал Лужок и повернулся, чтобы уйти.

– Ладно. Сколько ты хочешь? – спросил Валентин.

– Почем вы сейчас меняете? – Лужок опять подошел.

– Нет, – сказал Грек, – мы сами поменяем.

– Да, черт с вами, меняйте! – Лужок повернулся и ушел.

Сэр и Боб сидели в своем Форде и любовались водительскими правами Сэра. Они видели, как Лужок подошел к Греку и Валентину, потом пошел к юноше в шляпе.

– Меняешь? – спросил Лужок.

– Да, – сказал парень в шляпе, по кличке Аскет. – Сколько?

– Десять.

– Десять тысяч?

– Ага.

– Уточни, пожалуйста, друг. У тебя десять тысяч рублей, или тебе надо десять тысяч долларов?

– Надо десять тысяч баксов.

– Мой курс тебя устраивает?

– А какой у тебя курс?

Аскет показал не перстень на безымянном пальце левой руки. На гладкой золотой площадке засветились цифры.

– Почем меняешь? – выросли рядом Грек и Валентин.

– Коммерческая тайна, – негромко сказал Аскет.

– А мы говорили тебе, чтобы ты менял на другой стороне улицы? – Грек опустил руку в карман кожаной куртки.

– Это место я купил еще в прошлом году, – сказал Аскет. – Вы мне не указка.

– Пора, видимо, с тобой разобраться, – сказал Валентин и вынул ТТ.

Аскет рукой раздвинул полу длинного черного пальто, и все увидели автомат Калашникова. Он поправил ремень на плече и ствол грозно глянул на Грека и Валентина, стоящих с левой стороны. Они молчали несколько секунд. Потом ушли, не сказав ни слова. Все-таки автомат есть автомат.

– Че, такая крутая конкуренция, что ли? – спросил Лужок.

– У меня с ними свои счеты, – сказал Аскет. – Давай сюда твоих покупателей.

– А?..

– Пять процентов. Доволен?

– Пять процентов? Извини, я здесь не был неделю. Что это значит7 А, понял! С прибыли.

– А ты что, думал, с общей суммы, что ли? – Аскет изобразил нечто, что надо было принять за улыбку.

Как только Аскет увидел Сэра и Боба с чемоданчиком, так сразу решил их кинуть. Не то, чтобы он был такой кидала, но был сейчас в очень стесненных обстоятельствах.

– Здравствуйте, друзья, – сказал он. – Где будем деньги считать?

Лужок познакомил их и ушел.

– Деньги счет любят, – сказал Сэр.

– Молодец, – сказал Аскет. – Так где будем считать?

– Как вам будет угодно, – сказал Боб.

– Давайте посчитаем в нашей машине, – сказал Сэр. – Думаю так будет лучше.

– Хорошо, – Аскет оглянулся, и они пошли к Форду, стоящему на дороге.

Боб считал доллары, Аскет считал рубли.

– Все нормально? – наконец спросил Аскет.

– Не хватает десяти долларов, кажется, – сказал Боб. – А у вас?

– У меня все нормально. Давай я пересчитаю доллары. Должно быть правильно.

– Пожалуйста, пересчитайте. – Боб передал пачку Аскету.

Тот пересчитал и сказал:

– Да нет, все верно. Пересчитай сам еще раз.

Боб опять начал считать.

К Форду подошел гаишник. Он не сильно постучал в окно водителя, где сидел сейчас Боб, своей полосатой палкой.

Боб резко опустил руку с пачкой денег, а Аскет накрыл кучу рублей большой черной тряпкой, которую мгновенно вынул из кармана.

– Черт. – Он опустил левой рукой стекло до половины. – Что вы хотите?

– Откройте сзади фургон. Мне необходимо осмотреть его.

Сэр, который сидел сзади, во втором ряду сидений открыл изнутри боковую дверь.

– Я сказал, чтобы вы открыли задние двери, – милиционер пошел за машину.

– Какая разница, – спросил Сэр, но открыл задние половинки.

– Все в порядке, – сказал гаишник, осмотрев внимательно внутренность. Но перед тем, как уйти спросил: – Кто у вас за рулем?

– Я, – Сэр сунул два пальца в нагрудный карман новой зеленой ветровки английского производства.

– В другой раз, – козырнул офицер и удалился.

Боб снова начал считать доллары.

– Уф! – Все правильно, – наконец сказал он.

К Форду подошли четыре пацана.

Аскет быстро накрыл все деньги черной материей, которую он опять мгновенно вынул из кармана.

– Зачем у тебя эта тряпка? – спросил Сэр.

– Работа такая. – усмехнулся Аскет. – Деньги часто считать приходится.

– Чего вам? – спросил Боб, опять открывая окно.

– Вы куда едете?

– Не довезете нас?

Двое говорили наперебой, двое молчали.

– Нам бы до Покрова.

– Да хоть…

– Мы никуда не едем, – сказал Боб и закрыл стекло. – Черт бы всех побрал. Как в Монте-Карло. Не дадут постоять спокойно десять минут.

– Ну чего? – спросил Аскет. – Будем опять пересчитывать?

– Да сколько можно! – сказал Сэр сзади.

– Нет, не будем, – сказал Боб. – Всё нормально.

– Тогда будьте здоровы. – И Аскет выпрыгнул из машины.

– До свидания.

Когда выехали на МКАД Боб сказал:

– А дураков, говорят, кидают.

Они посмеялись.

– Считать надо, – сказал Боб. – Лучше.

– Да дураков всегда хватает, – сказал Сэр.

– Человека сразу видно, – сказал Боб. – Кого можно кидать, а кого бесполезно. Хотя мне было все-таки подозрительно, когда он первый раз накинул на деньги свою материю.

– Я тоже подумал, что будем пересчитывать и доллары, и рубли.

– Я тоже подумал, сейчас начнет пересчитывать рубли, а там не хватит. Сам возьмет сколько-нибудь, а скажет не было.

– Ему незачем мелочиться, – сказал Сэр, сворачивая на Рублевское шоссе. – Это же его работа.