Текст книги "Спасатели и гробовщики Владимира Путина"

Готов подставить плечо

(письмо президенту в день скорби 25 ноября 2019 года)

Уважаемый Владимир Владимирович, будучи не согласен с Вами по многим вопросам русской истории и современной жизни, как и нынешней политики, я, однако же, сегодня вместе с Вами скорблю о смерти незабвенной Людмилы Алексеевны Вербицкой. Это была доблестная воительница за наш родной язык, она прославляла и защищала его умело, страстно и неутомимо. Мир ее праху… Вероятно, 27 числа Вы будете на ее похоронах и бросите горсть земли в ее могилу. В этот час рядом с Вами мысленно окажутся многие русские люди…

Вы сказали, что пользовались помощью Людмилы Алексеевны, звонили ей даже из самолета и спрашивали, как правильно сказать в том или ином затруднительном случае. И всегда получали от нее нужный ответ. Прекрасно! Отрадно было узнать об этом.

Если бы думали о родном языке и другие государственные персонажи, часто вещающие с экран телевизора! Но Вы посмотрите, как въелось презрение к русскому языку в ближайшем Вашем окружении. Только Вы сказали с экрана сочувственные и благодарные слова о Людмиле Алексеевне, как следом тотчас появились Медведев, потом Песков и понесли: «фейковые новости», «комфортное пищеварение», «креатив», «негатив», «примитив»… Мы на святой Руси или среди американских дельцов в Зимбабве?..

В минувшие годы Вашего правления я неоднократно старался помочь Вам в Вашей многотрудной и ответственной работе. Так, однажды я послал по кремлевскому адресу знаменитую работу В.И. Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». Она была написана летом 1917 года. В Зимнем дворце сидело Временное правительство. И Ленин, несмотря на свое известное отношение к этому правительству, хотел ему помочь, ибо вопрос стоял тогда о судьбе не какой-то партии или формы власти, а о судьбе родины. Очень жаль, если Вам не передали статью Ленина. А если бы Вы ее прочитали и приняли к руководству, то сейчас на пятки Америке наступал бы не Китай, а мы, Россия…

Были и другие жесты в этом направлении, продиктованные желанием предостеречь или вовсе оградить Вас как главу государства от нежелательных поступков, решений, таких как повышение пенсионного возраста, и от недостоверных заявлений, таких как «Ленин заложил атомную бомбу под Россию», «Сталин виновен в поражении Красной Армии в войне с Польшей в 1920 году», «Советской власти нечем было торговать с другими странами, кроме галош», и т. п.

Вот и сегодня, в этот печальный день, желая восполнить понесенную Вами утрату талантливой советницы и руководствуясь тем же чувством коммуниста-государственника, хочу предложить Вам свои услуги на поприще нашего родного языка в случае каких-то словесных или фразеологических затруднений. Основание сделать такое предложение мне дают и моя любовь к родному языку, и большой литературный опыт.

Разумеется, порой я и сам могу оказаться в затруднении, ведь язык – это же океан! Но в моем распоряжении большая библиотека самых разных словарей от 18-томного «Толкового словаря современного русского языка», в свое время удостоенного Сталинской премии, до словарей языка Пушкина, Лермонтова, Островского. А тут – и многотомный словарь народных говоров, и словарь языка XV века, и словарь ударений, и т. д. Уж надо ли упоминать о несравненном Дале и полезном Ожегове, которые всегда под рукой!

Между прочим, Ваш любимец Солженицын узнал о словаре Даля лет в тридцать, уже в лагере, от кого-то из образованных соседей по камере. Попросил жену прислать и, получив, каждый день выучивал наизусть по странице. Так он сконструировал себе язык с ухабами, кочками и рытвинами, который уже никого не интересует. А я листаю Даля с пионерских времен. «Словарь языка Пушкина» у меня со студенческих лет и т. д. Да и детство мое, самая восприимчивая пора жизни, прошло не там, где у Солженицына, а в русской деревне, на берегу былинной Непрядвы.

А пока замечу, Владимир Владимирович, что и Вы порой злоупотребляете иностранщиной в виде агрессивных английских варваризмов. За этим надо следить.

Но дело не только в варваризмах. Ныне даже исконно русские слова в устах русских людей порой звучат странно. Вот простые слова «трудно» и «сложно». Они близки по смыслу и иногда могут заменить друг друга, но далеко не всегда. Между тем, второе слово сейчас очень часто вытесняет первое. Например, говорят: «Мне это сложно сделать». Что значит сложно? Или: «Мне это сложно понять». В обоих случаях тут следовало сказать «трудно». Это слово твердое, определенное, а «сложно» – размытое, амбивалентное, многозначное. И совершенно не случайно, что оно вытесняет своего собрата именно сейчас, когда так много неискренности, желания скрыть свое подлинное чувство, уйти от ответственности, когда, как сказал поэт, «все тонет в фарисействе».

А еще там, где следует определенно и ясно, твердо и решительно сказать, как когда-то Вертинский, «не могу, не хочу, наконец – не желаю», часто говорят: «Я не готов». Такое же увиливание от прямоты и определенности, как в первом случае, даже искажение сути: ведь по умолчанию имеется в виду, что человек сейчас не готов к чему-то, но в то же время смысл фразы не исключает, что он будет к этому готов когда-то позже, тогда как на самом деле он этого вообще не желает. Например, Чубайс может сказать: «Я не готов предстать перед судом». А на самом деле он и не думает о суде, а считает себя благодетелем и недавно возмущался, почему его и других кровососов до сих пор не наградили орденами. Премии-то им не нужны, хватает награбленного.

Всегда к Вашим услугам.

Жму руку.

Владимир Бушин,

писатель, публицист, поэт,

лауреат премии им. Шолохова

и премии «Сталинград».

Зарплаты Путина и Ленина

Вы слышали? Нашему президенту, работающему пенсионеру Владимиру Владимировичу Путину, повысили зарплату. Ну наконец-то! Вот они с Сергеем Шойгу летали в Саянские горы прогуляться, отдохнуть на дикой природе, пособирать грибов, брусники. Ведь сколько стоят билеты на самолет туда и обратно! (Если бы только туда…). Поди, половину месячной зарплаты. А что остается жене на хозяйство? И как хорошо, кстати как: ведь у Путина как раз день рождения, 67 годочков стукнуло.

Чем был занят в этом возрасте Александр Македонский? Он не дожил до пенсионного возраста, умер в 32 года. Чем был занят Наполеон? И он не дожил ни до пенсии, ни до повышения зарплаты, умер в 52 года. Чем был занят Сталин в 67 лет? Это был 1946 год. Вместе со всем народом Сталин широко отпраздновал великую победу над немецким фашизмом, одержанную под его руководством, поклонился в пояс русскому и всему советскому народу за эту победу и распорядился составить новый пятилетний план восстановления и развития советской экономики, вплотную занялся этим важным делом.

Впрочем, позвольте, чего ж хорошего в нынешнем повышении зарплаты президенту? Мы привыкли довольствоваться подачками. Неужели не могли пораньше лет на пятнадцать, учитывая, как выразился недавно Ильхам Алиев, «фактор Путина» во всей нашей нынешней благодати? Могли! Особенно если вспомнить, что, допустим, Алексей Миллер, глава Газпрома, как и некоторые другие госслужащие, по данным интернета, получает до одурения дикую зарплату – 58 млн. рублей в месяц, а глава государства – глава! – что-то около 6–8 жалких миллионов. Конечно, давно могли повысить. Но вот они, двойные стандарты! Я не понимал, почему президент так часто говорит о них. Оказывается, он сам беззащитная, беспомощная жертва этих стандартов. Вероятно, он надеялся, что мы, его верноподданные, догадаемся о его страданиях и защитим бедолагу. А мы, позорники…

Ну, ладно, что было, то было, и этого не может воротить даже Бог. Дело сделано, повысили. Но почему пресс-секретарь Песков счел нужным сделать об этом специальное заявление? Он разъяснил: оказывается, это не подарок президенту к дню рождения, а «плановое мероприятие», предусмотренное указом, подписанным самим Путиным. Выходит, сам себе повысил в плановом порядке. В плановом! От плановой экономики из-за отвращения к социализму они решительно отказались, барахтаются в бесплановой, а повышение своей зарплат у них, оказывается, плановое. Диво дивное, чудо чудное!

И тут вспоминается одно неплановое повышение зарплаты в Советское время тоже фактическому главе государства. Дело было в начале 1918 года. Управляющий делами Совета народных комиссаров В.Д. Бонч-Бруевич повысил зарплату председателю Совнаркома В.И. Ленину. Этот факт имел последствие в виде такого документа:

«Управляющему делами

Совета Народных Комиссаров

Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу.

Ввиду невыполнения Вами моего настоятельного требования указать мне основание для повышения мне жалования с 1 марта 1918 г. с 500 до 800 руб. в месяц и ввиду явной беззаконности этого повышения, произведенного вами по соглашению с секретарем СНК Николаем Петровичем Горбуновым в прямое нарушение декрета СНК, объявляю Вам строгий выговор.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В.Ульянов (Ленин).

23 мая 1918 г.».

А еще вот что вспомнилось… После смерти Сталина при описании его вещей была обнаружена сберкнижка. В ней числилось 3 тысячи рублей. И думается: все были и есть смертны – Александр Македонский, Наполеон, Ленин, Сталин… Увы, смертны и нынешние обитателя Кремля. Так после кого из них останется сберкнижка, на которой 3 тысячи?..

Путин и Александр Благословенный

Товарищ Зюганов решил со страниц самой многотиражной газеты оппозиции «Советской России» бросить призыв к гражданам страны: «Не время бояться, время сопротивляться».

Вы подумайте, тридцать лет грабежа и развала страны, шесть пятилеток унижения народа, глумления над его историей, 11 тысяч дней и ночей издевательства над нашими отцами и матерями, над нашими детьми и внуками, над каждым из нас… Так вот, коммунисты призывают сопротивляться, т. е. не соглашаться с клеветой, отвергать ложь, но не более того. Да это призыв не борьбы, а трусости!

Сопротивляться надо было с самого начала, еще тогда, например, когда Александр Зиновьев, явившись из Мюнхена, признался: «Метили в коммунизм, а попали в Россию!». Ваши газеты, ваши пропагандисты подхватили это и умильно повторяли на все лады: ах, как мудро сказано! И до сих пор не поняли истинный смысл зиновьевского признания. А он в том, что в коммунизм-де можно целиться и можно убить его, ну а вот в Россию не надо. Но, убив коммунизм, нельзя надеяться, что Россия останется живой, ибо за семьдесят с лишним лет они составили единое целое, у них было одно сердце.

Не к сопротивлению давно пора надо звать, а к тому, чтобы бить их по роже. Для начала хотя бы к метафорической затрещине по метафорической харе Чубайса. Чем она для этого плоха?..

И надо честно объявить президенту, что все сказанное им о Ленине, Сталине, о советском времени – невежественный вздор, которого постеснялся бы даже Геббельс. В преддверии 75-летия великой Победы советского народа над немецким фашизмом надо предложить Путину покаяться в своем вранье и уйти на покой или раствориться в народе, как сделал это по легенде Александр Благословенный. И тогда в Первом Басманном переулке рядом с памятником Жириновскому мы поставим памятник и ему.

Проповедники свинства

Записки сумасшедшего

Наши телеведущие известны всей стране: Владимир Соловьев, Дмитрий Киселев, Роман Бабаян, Петр Толстой и другие. У них, как ни у кого, есть возможность каждодневно и свободно говорить на всю Россию, и они не могут не играть важной роли в информированности народа, в формировании его взглядов, убеждений и душевного состояния.

Не так давно Владимир Соловьев беседовал с Прохановым: «Александр Андреевич, о вас говорят, что вы лижете сапоги Сталину. Чем это объяснить?». Он мог же задать вопрос совсем иначе, допустим, так: «Говорят, что вы, образованный человек, талантливый писатель, почитаете Сталина». Но Соловьев предпочел форму вызывающую, в сущности, оскорбительную и для Сталина, и для его почитателя Проханова.

А вот и Петр Толстой вдруг вытащил из сундука столетнюю новость антисталинистов первого набора: «Сталин – недоучившийся семинарист!». Как интересно было услышать это от человека, переучившегося холуйству!

А Ленин, говорит, искусственно слепил республики, провел границы между ними, чего не было в царское время, и вот на наших глазах они по границам и отвалились. Ну, это, стараясь выслужиться перед Кремлем, он повторил известную кремлевскую хохму об «атомной бомбе под Россию», заложенную-де в 1922 году Лениным, которую через семьдесят лет, в 1991 году по дистанционному управлению из Мавзолея Владимир Ильич, будучи лютым врагом Советской власти, взорвал.

Хорошо бы в нашей Думе завести что-то вроде курсов ликбеза (ликвидация безграмотности) ленинско-сталинских времен и обязать некоторых особенно резвых и голосистых депутатов (а Толстой – именно такого пошиба депутат) посещать курсы. Там Толстому могли бы втемяшить, что да, в царское время на русской земле ни республик, ни границ не было, однако же после свержения царя страна стала разваливаться на куски: сперва Польша и Финляндия отвалились (там-то границы как раз были), потом – Украина, Белоруссия, Дальний Восток, Средняя Азия… И спасти единство страны можно было только созданием во многом самостоятельных союзных республик со своей Конституцией. Так большевики во главе с Лениным и поступили. Они и помыслить не могли Россию без Украины, Белоруссии и других земель, и, невзирая на все вопли здесь и за кордоном, вышибли из Киева гетмана Скоропадского, Верховную Раду и установили на Украине Советскую власть. И так – во всех краях Российской империи. Потом большевики пели:

 
Украина золотая, Белоруссия родная,
Ваше счастье молодое
Мы стальными штыками защитим!..
 

* * *

А недавно Дума приняла закон о неуважении к власти. Толстой – депутат Думы, даже заместитель ее председателя. Так вот он – это власть? Я оскорблю власть, если скажу Толстому, что по своему воспитанию и уму он, как, допустим, и Медведев, не соответствует занимаемым должностям?

Ну в самом деле, однажды некая думская дама объявила Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна стоящими в одном историческом ряду с Гитлером. Это Толстому было очень по душе. И он защищал даму от понятного гнева русских людей: «Это же ее личная точка зрения! Она имеет право на свое мнение!».

Или взять хотя бы передачу, которую он ведет. Она озаглавлена «Толстой. Воскресение». И у него не хватает ума понять, какая это низкопробная еженедельная пошлость, оскорбительная для памяти его великого однофамильца.

Так вот, если я, выражая отнюдь не только личное мнение, скажу ему: «Убирались бы вы, толстый и горластый, куда подальше из Думы и с экрана» – это оскорбление власти?

Нет, на всякий случай я это не скажу. Я всего лишь попрошу название его передачи «Толстой. Воскресение» заменить другим – «Толстой. Записки сумасшедшего». Да, не только у Гоголя, но и у Толстого есть рассказ с таким названием. Вот под такой вывеской и выступай по воскресеньям. И с большим удовольствие будут смотреть и слушать ваши передачи обитатели всех дурдомов России. Ручки будут потирать, слюни пускать и даже аплодировать: «Наш! Свой в доску! Жми, Петруша!».

Четыре президента и два Геббельса

1 сентября в Польше состоялась церемония юбилея начала Второй мировой войны: 80 лет! Конечно, такую дату следовало отметить, например, публикациями в прессе, научными симпозиумами историков, колокольным звоном… Но сходкой разных стран президентов, премьеров, министров? Их заседаниями и речами? А как обойтись без банкета?..

Если полякам уж так захотелось вспомнить, как начался их трехнедельный разгром, пусть и вспоминали бы в своем сейме и где угодно. Им действительно есть что вспомнить и на чем поучиться, ибо ни одна европейская страна накануне войны и в ходе ее не вела себя так подло и глупо, как Польша. Начать с того, что их президент Юзеф Пилсудский успел в январе 1934 года, незадолго перед смертью, первым в Европе заключить с Гитлером договор о ненападении с секретным приложением. И они теперь стыдят Советский Союз, который в обстановке международной изоляции вынужден был принять предложение немцев о подобном договоре. А как можно было не принять! «Значит, вы планируете войну против нас?» – сказали бы немцы. И заключили-то мы договор через пять с лишним лет после поляков, когда подобные договоры с Гитлером уже имели и Англия и Франция.

Это первое. А второе – партнерское участие Польши вместе с Германией и Венгрией в разделе Чехословакии. Германию часто и громко обвиняют в этом, а двух ее союзниц по бандитизму очень редко вспоминают, и – сквозь зубы. А Черчилль правильно сказал тогда о Польше: «Гиена…».

Третье – позорная история армии генерала Андерса. Мы на нашей территории сформировали ее, экипировали, вооружили, а она в самые тяжкие для нас дни великой Сталинградской битвы отказалась встать рядом с Красной Армией и удалилась в Иран.

Четвертое – Катынь. Это фашистское злодеяние Геббельс взвалил на нас, и поляки тотчас ему поверили, их правительство в Лондоне порвало с нами дипломатические отношения, что и требовалось Геббельсу.

Поляки не пригласили представителя России на юбилей своего разгрома. Они тут всего лишь следовали примеру своих хозяев, не пригласивших нас на недавний юбилей открытия Второго фронта. Конечно, это государственная подлость, и наши голосистые политологи негодуют. Но, боже мой, мыслители! Есть же другая сторона вопроса… Да если бы и пригласили, нам, тем более после казуса с юбилеем Второго фронта, следовало бы отказаться: милуйтесь, мол, между собой, а мы никакого отношения к развязыванию и к началу войны не имели, вот будет юбилей Победы – это наше дело, тогда можно кое-кого даже из вас пригласить.

Но что нам до поляков! Нам о своих думать надо. О том, например, что все четыре наших президента один за одним приносили Польше извинение за Катынь: да, прав, дескать, был душка Геббельс, это наши негодяи расстреляли там польских офицеров, наши, советские. Кто же еще! Не немцы же. Им хватило того, что они истребили шесть миллионов поляков. Зачем им еще несколько тысяч? Смешно! Правда, говорят наши великие президенты, была государственная комиссия по Катыни во главе с главным хирургом Красной Армии Н.Н. Бурденко, при участии писателя Алексея Толстого и митрополита Николая. Изучив на месте все данные расстрела, они пришли к выводу, что это трагедия – дело рук немцев. Но кто они такие, эти совки, по сравнению с доктором Геббельсом! Он смог отравить шестерых своих родных малых детей. Шестерых! А кто из этих мог бы отравить хотя бы старую тещу? Смешно!

Нынешний президент мог бы добавить, что у нас под его чутким руководством и свои геббельсы выращены, например, Вова Жириновский. Он, как доктор Геббельс, бешено, до умопомрачения, до слюнотечения ненавидит коммунистов, то и дело грозится вешать их, расстреливать, и никто ему брехать не мешает. А недавно он заявил по телевидению, что в развязывании Второй мировой войны виноват вовсе не Гитлер, не фашисты, не Германия, а Польша. Он взял фашистов под защиту, отвел от них все обвинения.

Таким образом Владимир Вольфович завершил свое духовное развитие.

Лев Толстой и пан Городницкий

Моя статья «Четыре президента и два Геббельса» вызвала интерес читателей, ее поняли и одобрили все, кто откликнулся, кроме Виктора Городницкого, может быть, поляка. Я думаю, мой ответ ему имеет смысл сам по себе без обращения к помянутой статье, потому и предлагаю его вниманию читателей.

Он приводит цитату из моей статьи: «Начать с того, что их начальник государства Юзеф Пилсудский успел в январе 1934 года незадолго перед смертью первым в Европе заключить с Гитлером договор о ненападении с секретным приложением. И они теперь стыдят Советский Союз, который в обстановке международной изоляции вынужден был принять предложение немцев о подобном договоре. А как можно было не принять!». И продолжает: «И это о большой сильной стране – СССР…

А как могла Польша, в младенческом возрасте, просуществовавшая чуть больше 20 лет после своего возрождения, "не принять…" Не было у Польши ни сил, ни средств противостоять Германии. Приходилось соглашаться на все, лишь бы опять не лишиться своей государственности, которой ее лишила, кстати, Россия…».

Во-первых, о каком угрожающем существованию Польши ее противостоянии с Германией, на что, дескать, у поляков не было сил и приходилось соглашаться на все, говорит автор? На стороне Польше, на защите ее интересов стоял Версальский договор, который в 1934 году Гитлер еще не решался нарушать. К тому же ведь Польша получила самостоятельность по итогам Первой мировой войны, т. е. в результате оккупации в 1915–1917 годы ее территории Германией, и, казалось бы, должна была за это не противостоять, а быть признательной ей, чем и могло быть предложение договора о ненападении.

Во-вторых, автор, как и его единомышленники, в том числе польские, осуждает «большой сильный Советский Союз» за договор с Германией. Но ведь приходится повторить, что не мы предложили его немцам, а немцы – нам. Попросту говоря, тебе обещают, что если ты не тронешь, то тебя не тронут – как можно отказываться от такой замечательной перспективы? Договор о ненападении желательно иметь со всеми, кто предложит его. В моей статье, видимо, недостаточно ясно сказано: дело не в договоре поляков с немцами, а в том, что они стыдят нас, своих спасителей, этим договором.

Наконец, надо заметить, что 20 лет – это возраст не «младенческий», а хороший рабочий и солдатский возраст. Советский Союз в таком возрасте вышел на первое место в Европе по экономическому развитию. Конечно, не все так умеют. Нынешняя «новая Россия» устами президента только оглашает мечту о том, чтобы к своему тридцатилетию войти в пятерку экономически передовых стран, т. е. хотя бы занять последнее место в этой пятерке. А вот когда государству всего два года, пожалуй, можно сказать, что это действительно младенчество. Однако именно в этом возрасте в 1920 году Польша, вчерашнее «царство Польское» Российской империи, пользуясь тем, что у нас еще шла Гражданская война, в Крыму еще сидел готовившийся к походу на север барон Врангель, и еще предстояло освободить Дальний Восток от Колчака, чехов и японцев, а Владивосток будет освобожден только 25 октябре 1922 года, – именно в это тяжкое для нас время Польша начала свое самостоятельное государственное бытие с войны против России. И как! В мае поляки захватили Киев… И хотя их оттуда вскоре вышибли и гнали аж до Вислы, но там при содействии Фердинанда Фоша, маршала Франции, ставшего после этого и маршалом Польши, случилось «чудо на Висле» – Западный фронт, которым командовал М. Тухачевский, потерпел тяжелое поражение, и нам был навязан Рижский договор, по которому Польша оттяпала исконные российские земли – Западную Украину и Западную Белоруссию. Вот такой появился тогда в Европе младенец…

* * *

Читаем дальше: «Екатерина с Францем ІІ, точно также, как и Гитлер со Сталиным, разделили Польшу и уничтожили польское государство…». Что за Франц Второй? Ну да, был такой австрийский император, но он родился в 1768 году, и когда в 1772-м проходил первый раздел Речи Посполитой, Францу было всего четыре года. Могли он в ясельном возрасте принимать участие в разделе? Справедливо ли обвинять младенца? У вас тут двойная путаница, вы перемешали и личности и государства, т. е. вытащили на свет Божий младенца Франца Второго австрийского вместо матерого самодержца Фридриха Второго прусского. О всех разделах вы почему-то не упоминаете, вам хватает и двух: «И после того, как именно Россия дважды уничтожила Польшу, автор надеется на доброе отношение поляков?…».

С чего вы взяли, что я надеюсь? Приходится напомнить пану, изображающему Польшу безответной невинной страдалицей, что еще Пушкин писал о наших многовековых отношениях с поляками:

 
Уже давно между собою
Враждуют эти племена.
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона…
 

Все совершенно точно. Даже в пушкинскую пору – именно давно враждовали, и именно не раз. А между тем долгое время польские, да с не меньшим усердием и наши историки, писатели, публицисты, твердили нам, как и вы ныне, лишь о нашей грозе, о том, как поляки клонились под ней, т. е. внушали чувство нашей неизбывной вины перед Польшей.

Да, Россия принимала участие в разделах Польши. Но как же поляки, большая, энергичная нация, могли довести дело до того, что их делили, и не один раз? Вон же, допустим, швейцарцы, голландцы, бельгийцы, кажется, не больше по численности, а их никто не делил. Да, Россия подавляла восстания поляков. Да, она многих поляков выслала в Сибирь. Да, да, да… Ну, а поляки все это смиренно терпели? Только проливали слезы?

Я уж не говорю о многочисленных восстаниях. Но вот только что упомянул о польской агрессии 1920 года и о захвате Киева. Это последний захват, а первый-то раз «мать городов русских» захватил не пан Пилсудский, а польский король Болеслав Храбрый, тесть нашего Святополка Окаянного. Это случилось 14 августа 1017 года. Так вот, две даты: 1017 год и 1920-й. Девять веков поляки жили мечтой о русских землях и порой были очень близки к осуществлению своей мечты.

В 1349 году Казимир Третий подчинил своей власти Галицко-Волынскую Русь. В 1480-м Казимир Четвертый, будучи в сговоре с золотоордынским ханом Ахматом, когда хан предпринял поход на Москву, пытался захватить Новгород и Псков. В 1571 году Сигизмунд Второй Август подбил крымского хана Давлет-Гирея к набегу на Москву. В 1581 году Стефан Баторий осадил Псков. В 1604-м Сигизмунд Третий организовал вторжение в Россию Лжедмитрия Первого во главе войска, собранного и вооруженного на средства польских магнатов. В 1605 году самозванец со своей польской супругой Мариной Мнишек уселись в Московском Кремле. В 1608 году из той же Польши приперся Лжедмитрий Второй, Тушинский вор, осадил Москву и Троице-Сергиев посад. Тогда поляки, как немцы в 1942 году, дошли до Поволжья, заняли почти половину страны. В августе 1610 года королевич Владислав был провозглашен русским царем, а в сентябре поляки опять пошли на Москву, но посадить королевича на русский трон не удалось. Тот же Сигизмунд 22 месяца осаждал Смоленск и в июле 1611 взял его, как в июле 1941-го – немцы. Но если немцам удалось просидеть в городе только два с небольшим года, то поляки далеко превзошли их: они просидели до 1667 года, т. е. раз в 25 дольше. Когда королевич стал королем Владиславом Четвертым, то в 1617–1618 годах предпринял новый неудачный поход против России, и только в результате войны 1632–1634 годов окончательно отказался от претензий на русский престол.

В 1663–1664 годы Ян Второй Казимир опять пошел на Киев, на Левобережную Украину. Только по «вечному миру» 1686 года Польша отказалась от претензий на Киев и на другие наши земли, но, как знаем, вскоре снова вспомнила о них и предалась мечтаниям. В 1812 году из восьми корпусов Наполеона, вторгшихся в Россию, один был польский корпус князя Юзефа Понятовского. Так что на Бородинском поле есть и польский прах.

Юрий Мухин однажды вспомнил примечательные строки из «Войны и мира» Толстого о том, как Великая армия двунадесяти языков 13(25) июня 1812 года вторглась в Россию. Вот это: «Подъехав к широкой реке Вилии, притоку Немана, Наполеон остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.

– Виват! – восторженно кричали поляки, расстраивая фронт и давя друг друга ради того, чтобы увидеть его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом, не поднимая головы, он сказал что-то и два его адъютантов поскакали к польским уланам.

– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.

Было приказано отыскать брод и перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли будет ему переплыть со своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтоб ему позволили переплыть реку на глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.

Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер со счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал «Виват!» – и, скомандовав уланам идти за собой, дал шпоры лошади и поскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь в глубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине течения. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, который сидел на бревне, даже не смотревшего на то, что они делали. Когда возвратившийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание…

Человек сорок улан утонуло в реке…».

Вот, пан Городницкий, здесь вся польская история: брод есть, и недалеко, но поляки знать о нем не желают, а прут как вздумается, кричат «Виват!» и тонут. В 1939 году была возможность заключить договор о взаимной помощи с Советским Союзом, и это был бы подходящий брод для выхода на твердый берег.

Но нельзя умолчать и о том, наконец, что после войны 1941–1945 годов у нас в плену оказалось 62 тысячи поляков. Пленных! А сколько их всего воевало против нас?

* * *

И вот его итог: «Автор или не знает, или умалчивает неудобную историю». Ну, я все-таки знаю, кто такие Фридрих Второй и Франц Второй и не путаю их. Знаю даже, кто такие Николай Второй и Вильгельм Второй, которых пан Городницкий, вероятно, путает.

Наконец: «…автор не знает или является пропагандистом. Тогда что он делает среди писателей?».

Слово «пропагандировать» в переводе с латинского означает «распространять». Да, конечно, я пропагандист, как и тот великий поэт, который сказал:

 
Чувства добрые я лирой пробуждал…
 
 
Как пробуждал? Пропагандой добра.
 
 
В мой жестокий век восславил я свободу…
 
 
Как восславил? Пропагандой свободы.
 
 
И милость к падшим призывал…
 

Как призывал? Пропагандой милосердия.