Текст книги "Операция «Змий»"

Владимир Царицын
Операция «Змий»

© ЭИ «@элита» 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1. Скиф

Неясная тревога резко вытолкнула Скифа из глубины сна на поверхность реальности.

Уроки своего первого инструктора специальный агент Скиф запомнил накрепко, что очень помогло ему в дальнейшей работе в ФАЭТе – Федеральном Агентстве Эффективных Технологий. «Запомни, Скиф, – учил инструктор, – сначала слух, затем мысленное тестирование рук, ног, всего тела, и только потом, если решишь, что всё в порядке, можешь слегка приоткрыть веки. И старайся, чтобы они не дрожали» «А мозг, разве он не должен проснуться первым?» «Мозг должен работать всегда, даже если тебе кажется, что ты уже умер».

Сквозь приоткрытые веки Скиф разглядел в полумраке небольшой квартирки-студии человека, сидящего в кресле у высокого торшера. Он не сделал ни малейшего движения, не изменил частоты дыхания, однако непрошеный гость уловил момент его пробуждения.

– Стареешь, Скиф.

«Не может быть!.. И, тем не менее, это его голос…»

– Ну, будет тебе.

– Зинка?!..

Гость щелкнул выключателем торшера, и мягкий розовый свет заполнил небольшую комнату, позволив Скифу увидеть абсолютно незапоминающиеся, но такие знакомые черты друга. Округлое лицо, серые равнодушные (абсолютно обманчивое впечатление!) широко поставленные глаза, тонкие губы со слегка приподнятыми уголками, белёсые брови, маленькие уши, плотно прижатые к лобастому крепкому черепу.

Зиновий Черемных собственной персоной, живой и невредимый.

– Кого же я тогда видел в гробу в Джамалтаре два года назад?..

– Муляж.

– Умеют делать…

– Дорого, но убедительно, правда?

– Воняло от этого муляжа, как от самого настоящего трупа.

– Внутри лежал кусок тухлого мяса, губка, пропитанная кровью… там много всякой дряни лежало. Для пущего правдоподобия, так сказать.

Скиф встал и подошёл к Зинке. Друзья крепко обнялись.

…Скиф стоял у цинкового гроба, в котором лежал его мёртвый друг. Не в первый раз он прощался с друзьями, отдавшими жизни за родину. Но Зинка был не просто другом: он был лучшим другом, почти братом, старшим братом. Со смертью Зинки что-то большое и главное исчезло из жизни Скифа, из его сознания. Вакуум был обязан чем-то заполниться, и он заполнился. Злостью. На Джамалтар, на Басмангалея, на отважных, темников, холуёв и прочую местную сволочь.

Стояла обычная жара, а кондиционеры в посольстве не работали (снова «лиловые» взорвали подстанцию). Зинкин труп начинал разлагаться. Воняло неимоверно.

Скиф впервые видел Зинку в мундире с новенькими майорскими погонами на плечах. В первый и в последний раз…

– Группа закончила миссию. Завтра улетаем, – услышал Скиф глухой голос Лиса. – Утром в шесть тридцать все должны быть на военном аэродроме.

– А что так поспешно? – спецагент не скрыл иронии.

Лис промолчал.

– Зинку увозим мы?

– Нет, – качнул головой Лис, – его увезут сегодня спецрейсом.

Два молодых солдатика подняли тяжёлую крышку гроба. Аппарат для пайки цинка стоял рядом.

– Будь на связи, Скиф: возможно у меня к тебе появятся кое-какие вопросы.

Скиф в последний раз посмотрел на мёртвое Зинкино лицо, и, не отвечая, вышел.

Причина столь поспешного вылета была ему совершенно непонятна.

Почему именно сейчас, когда атмосфера в Джамалтаре накалена до предела?.. Сегодня ночью бригада «лиловых» должна штурмовать дворец Басмангалея. О предстоящем штурме знали немногие посольские. Знал Лис, но совершенно не догадывался, что и Скиф в курсе дела, эта информация проходила под грифом – 0000.

Скиф узнал о штурме из совершенно иного источника. Сегодня утром к нему лично обратился командир бригады «лиловых» Шантагар, и, поставив условие соблюдения тайны, попросил о помощи. Никто лучше Скифа, бывшего личного фортификатора Басмангалея, не ориентировался в многочисленных лабиринтах, закоулках и потайных комнатах дворца диктатора…

Перед штурмом, склонившись над планом резиденции, Скиф и Шантагар ещё раз обсудили тактические моменты захвата: пути проникновения во дворец, варианты ликвидации внутренних и внешних постов, очерёдность действий отделений и звеньев бригады. Скиф параллельно разрабатывал свой личный план.

После обсуждения Шантагар ушёл к своим отдавать последние распоряжения, а Скиф, оставшись один, активировал наушник. Почти сразу в наушнике раздался голос Лиса:

– Скиф, где ты?.. Почему не отвечаешь?!..

– Да здесь я, в Джандже, где я ещё могу быть! – сказал Скиф излишне резко, сам это понял и добавил мягче: – Я помню, помню – завтра, в шесть тридцать вылет.

– Это хорошо, что помнишь… Чем ты сейчас занят?

– Да так…

Видимо Лис заподозрил неладное. А может, донесли…

– Темнишь, Скиф. Колись, что задумал?

– А что тут думать! Лёгкого местного винца бутылочку приголублю, да баиньки. Завтра ведь вставать рано… – Скиф притворно зевнул, не особо стараясь, чтобы его сонливость выглядела убедительно.

– Так, слушай приказ: вино отставить, выпьешь на родине – и не местной кислятины, а нормальной русской водки. А сейчас срочно ко мне! – Лис уже не сомневался, что спецагент Скиф замыслил что-то из ряда вон выходящее.

– Шеф, я срочно не могу, – «включил дурачка» Скиф. – Если честно, я в каком-то борделе на другом конце города. И уже выпивши… За руль не сяду, а такси сейчас в Джандже не ходят. Время неспокойное, боятся…

– Скиф!! – заорал Лис, долбанув спецагента децибелами по барабанным перепонкам. – Я приказываю!

– Есть, сэр! – ёрнически рявкнул в ответ Скиф. – Уже еду! Тут у хозяина борделя ишак нашёлся, так я на нём. Скоро буду! – он отключил наушник и стал готовиться к операции. Штурм должен был начаться через несколько минут.

Неожиданностей не произошло – внешняя охрана была снята без шума, стрельба началась уже во внутренних покоях дворца, да и то по глупости одного из «лиловых». Эти аборигены – псих на психе, все курят «дрянь» поголовно. А чего не курить, если она тут кругом – как полынь, как осока, как кашка с клевером. Вернее, не как, а вместо.

Реализуя свой личный план, Скиф оторвался от авангарда нападающих, и, нырнув за гобелен, скрывающий тайный ход, первым пробрался в покои Басмангалея. Личная охрана диктатора была готова к выполнению главной задачи – героически умереть в бою, защищая своего господина, и… прямиком к Аллаху – за всякими благами для себя и родных.

Естественно, именно это с ними и случилось. Скиф появился сзади – оттуда, где его никто не предполагал увидеть. Схватка длилась секунд двадцать, и как результат – шесть трупов, в неестественных позах расположившихся на толстом персидском ковре. Путь в покои диктатора был свободен, как на благотворительный концерт заезжей самодеятельности общества слепых и слабовидящих.

Басмангалей был полностью одет (поговаривали, что он всегда спит в одежде, опасаясь… ну, понятно чего). Дико вытаращив глаза, диктатор с ужасом глядел на медленно приближающегося Скифа, и, когда тот схватил его левой рукой за горло, занеся правую для смертельного удара, глаза Басмангалея сошлись на переносице, изо рта потекла жёлтая слюна.

В наушнике раздался взволнованный голос Лиса (видимо, во время драки с телохранителями Скиф нечаянно активировал его):

– Скиф, ответь мне, если слышишь! Скиф!

– Слышу превосходно, шеф, – ответил Скиф, не отрывая взгляда от наполненных ужасом, налитых кровью глаз Басмангалея. – Я уже на подходе. Ишак попался какой-то… вонючий. Но дело не в этом – старый больно скакун, быстро скакать не может.

– Скиф, я знаю, где ты! – Голос Лиса срывался на истерику. – Басмангалей жив?

– Ты живой, сукин сын? – Скиф насмешливо спросил у Басмангалея и так же насмешливо ответил Лису: – Пока жив, но, думаю, это временное явление.

– Не делай этого! Ты слышишь меня, Скиф?! Казнить или миловать – это внутреннее дело Джамалтара, – завопил Лис. – Оставь Басмангалея в живых. Это приказ!

– Да пошёл ты!.. – грубо ответил Скиф, и пальцы его правой руки сжались в жёсткую смертельную щепоть.

– Остановись, Скиф! – прозвучал голос откуда-то сбоку. Скиф скосил глаза и увидел стоящего в дверном проёме Дантиста. Дантист качал головой. – Не нужно его убивать. Я тоже любил Зинку, но мы – не убийцы. Мы солдаты, Скиф.

Скиф взглянул на Басмангалея: тёмная, почти коричневая кожа его лица приобрела серый неживой оттенок, глаза закатились под надбровные дуги, жёлтая слюна залила всю кожаную перчатку Скифа – диктатор, похоже, уже беседовал с Аллахом.

Скиф разжал пальцы, сжимающие ворот парчового халата, и Басмангалей тряпичной куклой свалился к его ногам. Воняло действительно жутко, наверное, Басмангалей обделался.

Покои стали заполняться штурмовиками.

– Он жив? – теперь вопрос прозвучал из уст ворвавшегося первым Шантагара.

– Жив пока, – усмехнулся Скиф, вытерев перчатку о шёлковую обивку стены и отключив надоевший скулёж Лиса, – но, сдаётся мне, уже разлагается.

Растолкав плечами столпившихся в дверном проёме «лиловых», он, не оглядываясь, вышел из покоев.

Этой ночью Скиф напился так, как никогда не напивался…

– На задании? – спросил Скиф.

– Да. И ты, между прочим, тоже.

– Вот как?.. И ты уполномочен…

Зинка достал из кармана и вложил в руку товарища какую-то вещицу. Скиф разжал кулак, уже зная, что увидит. На ладони лежал медальон из жёлтого металла, без гравировки, с маленьким зелёным камешком по центру. Не золото и не изумруд – Скиф и это знал, впрочем, оно видно и невооружённым взглядом.

Медальон легко раскрылся. Внутри была вставлена фотография белокурой кудрявой девочки, сильно похожей на некоего Володю Ульянова в нежном возрасте – каким тот изображался на значках, называющихся октябрятскими звёздочками и пользующихся особой популярностью примерно полвека назад, и которые сейчас можно было сыскать только у фалеристов. Вполне возможно, на фото и был сам Володя Ульянов: кто сейчас мог бы с точностью сказать? Разве что историки, да те же самые фалеристы.

«Жизнь идёт, а традиции в нашем ведомстве не меняются» – с усмешкой подумал спецагент ФАЭТ, вновь мобилизованный на службу. Медальон был паролем и указанием к тому, что вынужденное безделье закончилось. Любой человек, передавший медальон, наделялся определёнными полномочиями и являлся для получившего руководителем в предстоящем задании.

– Кто ещё в группе? – поинтересовался Скиф.

– Герцогиня с Аристократом и Дантист.

– Все после… отпуска?

– Только Дантист. Герцогиня в теме уже год. Аристократ подключился относительно недавно. А я в задании с самого начала, чуть больше двух лет.

– Сразу после Джамалтара? – удивился Скиф, сопоставив сроки.

– Нет, – ответил Зинка, – ещё будучи там.

– Значит, когда я лицезрел твой хладный смердящий «труп» в цинке, ты уже начинал новое задание, – не спросил, а констатировал Скиф.

– К разработке наших новых легенд приступили в то время, когда ты вместе с «лиловыми» штурмовал дворец диктатора. Просто время реализации нового задания наступило только сейчас.

– Где будем работать? – помолчав, спросил Скиф.

– Далеко. Все подробности в воскресенье, в восемнадцать ноль-ноль, в столице нашей родины, городе Москве. Запомни адрес, – (Зинка назвал улицу, номер дома и номер конспиративной квартиры). – Времени у тебя достаточно. Легенду закрой в ноль.

– Понятно… Ну, расскажи что-нибудь. Как дела в конторе?

– Нормально, – Зинка неопределённо пожал плечами.

– Как поживает наш дорогой Лис?

– Лис нынче большой начальник, руководит всем ближневосточным сектором.

Скиф слегка подрегулировал жалюзи, пуская в комнату утренний свет, и выключил торшер. Потом открыл бар и достал бутылку «Джонни Уокера». Вопросительно посмотрел на Зинку. Тот отрицательно мотнул головой.

– Пять тридцать две, – Зинка продемонстрировал коллеге своё запястье с часами.

– Ну и что? – Скиф пожал плечами.

– Да, расслабился ты, дружище, – улыбнулся Зиновий. – Придётся подтягивать…

– Не хочешь виски, тогда кофейку сваргань, – Скиф кивнул на кухонный уголок, – а я пока душ приму.

В ванной комнате Скиф подошёл к раковине, открыл кран и внимательно всмотрелся в отражение в зеркале. Скуластое смуглое лицо с чуть раскосыми глазами, в которых европейцу ни за что не удастся разглядеть ни тревоги, ни негодования, ни каких-либо других эмоций. Но сам Скиф заметил в них лёгкую тень растерянности и недовольства собой. Да, расслабился… По поводу виски он, конечно же, пошутил, и Зинка шутку понял, не мог не понять… Но вот как он проспал Зинкино проникновение? Конечно, Зиновий профессионал, «лучший из лучших», элита ФАЭТ. Но он-то, Скиф, всегда был круче. Совсем чуть-чуть, но круче. А коэффициент удачливости у Скифа всегда был самым высоким. Сегодня удача от него отвернулась. Если бы проник не Зинка, а какой-нибудь чистильщик с определённой целью то он, Скиф, был бы уже трупом. Если бы…

В комнате витал аромат кофе. Зинка исчез так же незаметно, как и появился. Впрочем, спецагент Скиф был абсолютно уверен, что, вернувшись из ванной комнаты, он товарища не застанет. Зачем оставаться, Зинка сказал всё, что должен был… На журнальном столике, придавленная с краю бутылкой «Джонни Уокера», лежала мультифора с документами. Скиф убрал виски в бар, вытряхнул содержимое мультифоры на стеклянную столешницу.

Так, что там подготовили конторские спецы…

Паспорт и водительское удостоверение на имя гражданина Сингапура Афиногена Пака. Скиф ухмыльнулся – примесь азиатской крови, придавшая его облику не конкретные, но достаточно характерные черты, позволяла использовать при составлении для него легенды практически любую восточную национальность.

Сертификат о присвоении Афиногену Паку седьмого дана каратэ в стиле кекушин, диплом победителя соревнований по кун-фу, весь в китайских иероглифах. Седьмой, так седьмой, пожал плечами Скиф, кун-фу, так кун-фу.

А это что?.. Брелок гладиатора с секретом (ясно, что за секрет), какая-то справка (Скиф даже не стал её изучать, успеется – времени в самолёте будет более чем достаточно).

А вот и авиабилет до Домодедово на то же имя…

Кофе был невкусным, Зинка никогда не умел его заваривать, так и не научился за двенадцать месяцев, проведенных в кофейной империи – Джамалтаре. Впрочем, кофе имел одно неоспоримое достоинство – был горячим. Прихлёбывая горьковатый напиток, Скиф мысленно прокручивал ситуацию.

Судя по тому, что назван адрес явки, его уже проверили. И это опять не в его, Скифа пользу: он не заметил проверки. Судя по тому, что он ещё жив, проверка ничего не выявила. То, что выявлять нечего, было известно только ему самому. Судя по тому, что оживили «покойников», задание будет не простое и крайне секретное. И явно не в Джамалтаре: Скиф часто смотрел политические передачи о событиях, там происходящих; из них он знал, что некоторые официальные и просто легальные особы, с которыми им с Зинкой довелось встречаться, были ещё у дел, а стало быть, могли их опознать.

Закрыть легенду в ноль означало, что за оставшиеся неполных четверо суток Скиф должен уволиться с работы, продать квартиру, сняться со всех цивильных и прочих учётов и выехать… допустим, в Зажопинск. Преуспевающий риэлтер Бакен Кожанов, тридцати двух лет отроду, законопослушный и лояльный к законной власти гражданин России, казах по национальности до Зажопинска не доедет.

Глава 2. Дантист

Дантист пришёл на встречу за десять минут до назначенного срока и удобно устроился у барной стойки в пол-оборота к входной двери.

Они увидели друг друга одновременно. Зиновий отметил, что выдержка у Дантиста осталась прежней: на лице не дрогнул ни единый мускул, грустное выражение больших серых глаз не изменилось. А ведь Дантист точно так же, как и облажавшийся Скиф, числил его в погибших, и такая встреча для обычного человека могла бы стать шоком.

Внешне Дантист тоже мало изменился – та же прямая осанка, худощавая тонкокостная фигура, копна пепельных волос, практически закрывающая высокий лоб, тонкие черты лица. Двухнедельная щетина ещё не стала бородой, но была тщательно подбрита в нужных местах. Длинные пальцы плотно обхватывали пузатый бокал с янтарной жидкостью.

Зиновий прошёл по узкому проходу между двумя рядами пластиковых столиков к противоположной стороне стойки и попросил стакан воды без газа. Пока бармен выполнял заказ, Зинка скучающим взглядом окинул полупустой зал. Две влюблённые парочки (одна явно ссорилась, зато у второй отношения видимо только завязывались, и до ссор им было ещё далеко); толстый старик с кружкой пива и газетой (кружка в руке, газета на столике); ещё один любитель пива неряшливого вида (нос – как перезревшая ягода клубники, шея замотана шерстяным шарфом, волосики вокруг лысины стоят дыбом, очень смахивает на французского фригана) – вот и все посетители бара, не считая Дантиста.

Зинка достал из кармана коричневый аптекарский пузырёк, отвинтив крышку, выкатил на ладонь таблетку, проглотил её и запил полученной от бармена водой. Тут же рассчитался и вышел. Дантист выждал положенные четыре минуты, положил на стойку купюру и не спеша последовал за Зиновием.

Старенькая неопределенного цвета «лада» стояла на противоположной стороне улицы. Окна машины были некачественно затонированы, сидящего в машине разглядеть было невозможно, но Дантист безошибочно определил, куда ему идти. Едва он забрался на сидение рядом с водителем, машина тронулась.

– Я рад, что ты жив, – в голосе молодого мужчины звучала истинная радость.

– Слухи о моей смерти, как говорится, сильно преувеличены, – в мажорном тоне отозвался Зинка. – Я полон сил и энергии. Ты, я вижу тоже в форме. Так что… работаем. – Он достал из внутреннего кармана медальон и передал Дантисту.

Дантист раскрыл медальон, кивнул. Зинка включил музыку – какой-то мужчина-певец фальшиво и нудно что-то изображал фальцетом, женщина вторила ему более приятным голосом, но тоже иной раз фальшивила. Дантист поморщился:

– Неужели нельзя было на компьютере подработать!.. А у тебя случайно нет… ну, скажем, второго концерта Чайковского?

– Нет.

– А Ванессы Мэй?

– И Ванессы нет.

– Но хоть что-то у тебя нормальное есть?

– Достал! – Зинка серьёзно посмотрел на Дантиста. – Нет у меня ничего нормального – одна попса. Бери, что дают.

Дантист изобразил на лице обиду:

– Тогда выключи эту галиматью. Пусть лучше радио работает.

– Как скажешь… – Зинка потянулся к магнитоле.

– А всё-таки классно мы поработали в Джамалтаре, – вдруг ни с того ни с сего сказал Дантист, – даже несмотря на то, что, в конце концов, обделались!

– Обделались, как всегда, политики, – возразил Зинка, и, здорово скопировав вкрадчивый голос президента, произнёс: – «Изменилась политическая ситуация. Мы обязаны быть гибкими в вопросах, касающихся наших интересов на Востоке…»

Дантист стоял перед Лисом и с задумчивой заинтересованностью иридодиагноста смотрел в его прозрачные глаза, вернее, безуспешно пытался хоть что-то там разглядеть, Но холодные глаза резидента, словно чёрная дыра, поглощали всё, что попадало в сектор видимости, и не выпускали наружу ничего.

– Ты должен остановить его, – резидент нервно барабанил пальцами по столу. – Басмангалей должен остаться живым. Диктатора ждёт джамалтарский народный суд. И запомни… – он почему-то отвёл глаза в сторону, – это приказ.

– Да с чего вы взяли, что Скиф полез в чужой огород? Что ему, делать нечего!.. Мы же вроде как на дембель собираемся, надо пёрышки почистить, то-сё…

– Знаю я ваши пёрышки. И Скифа знаю, как облупленного. Кроме того, парень, ты забываешь о моих возможностях и связях. Мне доподлинно известно, что Скиф и Шантагар со своими боевиками с минуты на минуту начнут штурм резиденции диктатора… Короче, иди и сделай то, что тебе приказано – останови Скифа, иначе…

«И что будет иначе?» – внутренне усмехнувшись, подумал спецагент Дантист, но вслух попытался возразить резиденту: – Вы же сами только что сказали, что знаете Скифа, шеф. Этот парень как взведённая пружина. Если он, что называется, закусил удила, остановить его может только…

– Некогда рассуждать, – Лис не дал договорить подчинённому. – Иди, выполняй! Ты должен остановить Скифа любой ценой!

– Если я правильно вас понял, вы приказываете мне…

– Ты всё правильно понял, – прорычал Лис.

Дантист удивлённо посмотрел на резидента, пожал плечами, и, поправив лиловую чалму, неторопливо направился к двери. Ему вдогонку прозвучали слова Лиса:

– Поторопись! Штурм начнётся через несколько минут. И помни: любой ценой!

«Это один из тех приказов, которые не исполняют», – подумал Дантист и с силой захлопнул за собой дверь. Оказавшись снаружи, он сплюнул и зло произнёс:

– Да пошёл ты!..

Весь дворец был завален трупами отважных. Кое-где лиловели чалмы убитых штурмовиков. Изредка из глубины дворца доносились звуки коротких автоматных очередей. Предоставив «лиловым» без помех добивать врагов, Дантист быстро проследовал к личным покоям Басмангалея, торопясь застать диктатора в живых. Вообще-то ему была до лампочки жизнь азиатского царька, спецагента Дантиста волновала судьба товарища. Подобное своеволие Скифу не простилось бы…

С планом резиденции он был в общих чертах знаком, а где искать Скифа ему было совершенно понятно. У мощных дубовых дверей покоев Басмангалея лежали все шесть верных телохранителей-смертников, в своё время прошедших обучение в Шаолине. Древняя система ударов и блоков, преподанная джамалтарцам китайскими монахами, оказалась для Скифа слабой преградой, чем-то вроде искусства бального танца. Спецагент ФАЭТа Скиф обучался по другой системе – системе Моисеева…

Войдя в покои, Дантист увидел красочную картину: Скиф, на вытянутой руке держал тщедушного Басмангалея за горло, прижав к стене. Ноги диктатора, не достающие до паркета, мелко подёргивались: он был похож на мотылька, пришпиленного булавкой к доске натуралиста-исследователя. Кисть другой руки Скиф сложил в «голову змеи», намереваясь поразить врага ударом в сердце. При таком ударе железные напряжённые пальцы пробивают грудную клетку, как бумагу.

– Остановись, Скиф! – спокойно сказал Дантист, зная, что окрик только ускорит развязку. – Не нужно его убивать. Я тоже любил Зинку, но мы – не убийцы. Мы солдаты, Скиф.

Скиф скосил глаза на Дантиста, в них была злость и досада, словно Скифа оторвали от интересного и весьма важного дела.

Его товарищ медленно покачал головой, выражая неодобрение.

– Не надо, Скиф, – повторил Дантист, хотел сказать ещё что-то по поводу карьеры и дальнейшей работы в ФАЭТе, но передумал, посчитал любые слова лишними в данной ситуации.

Скиф снова вернулся взглядом к Басмангалею. Диктатор выглядел плохо, он уже был на половине пути к Аллаху. Скиф презрительно посмотрел в его рожу и разжал пальцы. Басмангалей кулём свалился к его ногам.

Покои стремительно заполнялись штурмовиками.

– Он жив? – Шантагар спросил, обращаясь не то к Скифу, не то к Дантисту. Смотрел, однако, на низверженного диктатора, лежащего у ног русского.

– Жив пока, – ответил Скиф, вытирая перчатку о шёлковую обивку стены, – но уже разлагается…

Растолкав плечами «лиловых», столпившихся в дверном проёме, Скиф, не оглядываясь, вышел из покоев. Дантист не стал наблюдать за тем, как Шантагар приводит в чувство Басмангалея; он вышел догонять Скифа, но того уже не было на дворцовой площади. За каменным забором громко зарычал пятилитровый движок «Хаммера»…

Утром на военном аэродроме Скиф не появился. Да и вообще из всей группы Дантист увидел одного лишь Лиса. То, что резидент кого-либо ждал, было совершенно непохоже. Все полчаса, оставшиеся до вылета, он крутился среди посольских, а, забираясь в самолёт, ни разу не оглянулся. Дантист проводил равнодушным взглядом тронувшийся с рулёжной полосы «Дуглас» и отправился на поиски Скифа.

Он сменил лиловую чалму на обычную серую бандану, в каких ходили практически все местные представители мужской половины населения. Чёрную стёганую толстовку, надетую на голое тело и коричневые шаровары менять не стал – наряд для Джамалтара самый что ни есть обычный. Голова у Дантиста была обрита, борода выкрашена басмой, в глаза вставлены меняющие цвет радужки контактные линзы, поэтому в толпе он ничем особенным не выделялся.

Скифа не было ни на одной из конспиративных квартир. Не было его и в посольстве. Другие члены группы – Соловей и Аристократ – на связь не выходили. Тогда Дантист стал методично прочёсывать весь город. Нашёл он товарища только к вечеру следующего дня, в какой-то чайхане, на окраине Джанджа, в абсолютно невменяемом состоянии. Привести его в чувство обычными средствами не удалось, а применять что-то более действенное Дантист не стал. Решил просто дождаться, когда Скиф выспится и протрезвеет. Когда на следующее утро Скиф очухался, он увидел хмурое лицо друга и полуторалитровую кринку айрана.

– Пора делать ноги, герой, – сказал Дантист. – Скоро в этой стране начнётся «Большой Бардак». А точнее, уже начался…

Какой именно бардак начался в Джамалтаре, они узнали чуть позже, уже в России, из средств массовой информации…

События, последовавшие за штурмом дворца Басмангалея, выстроились в цепь нелогичных, даже можно сказать, неразумных поступков, совершенных Басманджаром, младшим братом диктатора, лидером политического движения «Лиловые чалмы». Басманджар и Басмангалей были родными братьями, а точнее – однояйцовыми близнецами. Старшинство Басмангалея определялось несколькими минутами, однако он всегда подчёркивал, что он – старший брат. В мусульманской стране это было не простой формальностью, а основополагающим фактором в отношениях внутри семьи. Несмотря на то, что Басмангалей и Басманджар являлись столь близкими родственниками, их чувства друг к другу никак нельзя было назвать родственными, а уж тем более братскими. Они не любили друг друга, причём Басманджар просто не любил брата, а Басмангалей Басманджара ненавидел. Младшенький всегда был любимчиком родителей, старший же часто наказывался ими, и, надо сказать, небезосновательно – за дерзость и за непомерные амбиции; Басмангалей едва ли не с рождения стремился быть лидером, иногда – любой ценой. Братья получили разное образование: младший – экономическое; выучившись, он стал неплохим коммерсантом, старший избрал карьеру военного…

Басманджар возглавил движение «Лиловые чалмы» не благодаря своим политическим убеждениям (от политики он был далёк всегда), а просто так – случайно, взлетев на его вершину на протестной волне. Целью «лиловых» являлась ликвидация диктата, возврат из ссылки Ташира, прежнего, любимого всем народом правителя, формирование нового кабинета министров, ориентирование экономики на север, и так далее, и тому подобное. Басманджаром же двигало лишь желание договориться с братом и совместно управлять Джамалтаром; он наивно полагал, что такой братский тандем возможен. Все прежние бескровные попытки договориться закончились ничем, но сейчас, когда он показал брату силу, думал Басманджар, тот будет сговорчивее. Поэтому Шантагар получил приказ сохранить диктатору жизнь и препроводить его в Буймар, родовой замок братьев. Басманджар не воспользовался победой, и, впоследствии, пострадал.

Едва оправившись от испуга и сменив замаранные шаровары на чистые, Басмангалей немедленно приступил к разработке очередного коварного плана. Он принял все условия младшего брата в обмен на свободу. Уже на следующее утро по государственному телеканалу он объявил народу Джамалтара, что полностью признает совершённые им ошибки и раскаивается в содеянном; он готов искупить вину плодотворной и самоотверженной работой на любом поприще, которое ему доверит народ. И народ (в лице его младшего брата, ставшего, до возвращения Ташира, главой временного правительства) доверил Басмангалею выполнять функции министра обороны. Растерянные или прямо сказать – ошарашенные люди немного помитинговали, чуть-чуть помародёрствовали, от души погромили неверных, и, успокоившись, разошлись по домам.

Басмангалей на все сто процентов реализовал подаренную братом свободу и возможности, предоставленные новой должностью. Он проинспектировал армию, назначив на ключевые посты верных ему людей, сформировал свой личный подпольный штаб, сплотил вокруг себя оставшихся в живых отважных и стал дожидаться возвращения Ташира, который не очень-то и торопился, проходя курс реабилитации после пластической операции в одной из клиник Европы.

Прибыл Ташир в Джамалтар в середине августа, а 24-го августа во дворце правительства состоялся грандиозный приём и ещё более грандиозный пир, который продолжался всю ночь и закончился кровавой резней. На пир были приглашены все известные в Джамалтаре, личности, и все они были убиты людьми Басмангалея, даже те, кто на коленях молил о пощаде и клялся Басмангалею в вечной преданности. Басмангалей собственной рукой перерезал глотки Таширу и своему брату Басманджару.

Эта ночь вошла в мировую историю, как «Вторая Варфоломеевская». Одновременно с резнёй во дворце, верные Басмангалею воинские части захватили все государственные учреждения. Произошёл второй басмангалеевский путч…

Сейчас, продираясь сквозь толпы митингующего народа, Скиф и Дантист не могли реально разобраться в политической ситуации. Кто-то кричал: «Да здравствует Ташир! Да здравствует Басманджар! Смерть диктатору!», кто-то – прямо противоположное: «Свободу Басмангалею! В зиндан бунтовщиков!».

Но один лозунг: «Бей неверных!», звучал чаще других. На одной улочке Дантист и Скиф стали свидетелями, как разъярённая толпа забивала камнями немолодую уже светловолосую женщину. Скиф катал желваки на скулах, но с таким количеством противников даже ему было не справиться.

Первое, что бросилось в глаза, когда друзья подошли к посольству России – отсутствие охраны. Ворота были закрыты, но двери распахнуты. Внутри всё говорило о поспешном бегстве: мебель перевёрнута, канцелярские принадлежности разбросаны, вся оргтехника оставлена на месте. Бункер для измельчённой бумаги был забит доверху – вся секретная документация уничтожалась именно таким образом, а её, судя по всему, было немало. Не нужно было обходить все помещения, чтобы понять, что в здании посольства нет ни души.

– Ну, что? Это означает, что легальный вариант эвакуации отпадает, – хмуро произнёс утомлённый увиденным и пережитым за сегодняшний день, Дантист.

– Значит, пойдём через горы, – невозмутимо пожал плечами Скиф.

– Без снаряжения?

– Добудем.

Неожиданно между их головами просвистел сюрикен и у входной двери раздался звук упавшего тела. Здоровенный бородатый темник конвульсивно бил ногами о мраморный пол и умирал, захлёбываясь собственной кровью, пузырящейся из открытого рта и фонтанчиками брызжущей сквозь пальцы, прижатые к рассечённому горлу.