Текст книги "Операция «Змий»"

Нависло тягостное молчание. Все, находящиеся в комнате, очень хорошо представляли себе, что такое Джамалтар.

Дантист поскрёб щетинистую щеку и почему-то подумал, что бороду придётся сбрить. А Скиф вспомнил изъеденное оспинами и исполосованное морщинами и шрамами бусое, как выгоревший на солнце кирзовый сапог, лицо Басмангалея, и во рту у него сразу появилось много слюны. Захотелось сплюнуть. Он уже хотел было встать и прогуляться до санузла, но тут Зинка нарушил молчание.

– Басмангалей оказался незаурядным политиком и хорошим коммерсантом, – сказал он. – Неплохая сделка, я считаю. Предоставил гражданство трём преступникам, тем самым организовав им неприкосновенность, а они, в качестве расчёта за услугу, создают ему на свои средства спецвойска из клонированных боевиков. В случае успеха, он – обладатель первой в мире армии нового типа. И эта армия, я думаю, долго бездействовать не будет. В случае неудачи Басмангалей ничего не теряет.

– А что по этому поводу думает самое демократическое государство, да и вообще, мировая общественность? – мягко спросил Дантист.

– Они не в курсе, – усмехнулся Зинка. – Вернее, делают вид, что ничего не знают. Проблемы вроде как не существует. Все попытки наших дипломатов поднять эту тему разбиваются о стену тупого молчания и абсолютного нежелания вступать в диалог. Президенты тоже друг с другом никак договориться не могут… Короче, нужен скандал, чтобы что-нибудь стронусь с мёртвой точки. А потому наша цель – собрать факты, чтобы этот скандал учинить… Итак: работаем по их базе в юго-восточной Азии; связь «Басмангалей – Штольц – наша троица» отрабатывают в Джамалтаре, в Штатах и в Европе другие группы…

– Штольц? – переспросил Скиф. – А это что ещё за птица?

– Прошу прощения, забежал вперёд… – Зинка поменял диск в компьютере. Теперь на экране появилось незнакомое лицо – бледное, едва ли не зеленоватое, болезненно худощавое. Ввалившиеся щёки с двумя глубокими вертикальными морщинами, начинающимися от сухих крыльев тонкого хищного носа. Высокий лоб. Жидковатые, наполовину седые волосы зачесаны назад. Тонкая, как бритвенный порез, линия рта – губ практически не заметно, такие они бескровные и тонкие. Хрящеватые остроконечные уши плотно прижаты к черепу. Тёмные глаза – на фотографии не разобрать, какого цвета – внимательно, но несколько раздражённо смотрят прямо в объектив камеры. Человек сидит за рулём автомобиля. Кисти рук с длинными пальцами (их длине мог бы позавидовать даже Дантист) покоятся на руле, но создаётся впечатление, что в любую секунду они могут сорваться с руля и улететь в окно, словно птицы.

«Явно в пробке торчит, бедолага, – подумал Дантист, и, как недоучившийся студент-медик, предположил общо: – Болеет, наверное, серьёзно»

– Ну и рожа! – поделился впечатлениями Скиф. – Аж зелёный весь. Прямо змёй подколодный, да и только.

Зинка посмотрел на него удивлённо, покачал головой:

– Зришь в корень, спецагент Скиф! Предварительное название операции – «Змий». Правда не «Змей», но почти угадал… Прошу любить и жаловать, впрочем, и то и другое не обязательно, просто знакомьтесь: Иоганн Штольц – шеф проекта и доверенное лицо Басмангалея. Профессор медицины. В конце прошлого века преподавал генетику и прикладную генную инженерию в Йельском университете. В университетской лаборатории проводил научные изыскания в области генома человека. Издал четыре серьёзных монографии по этой теме. В профессорской среде отличался радикальными взглядами и суждениями в вопросе правомерности опытов по клонированию млекопитающих. Консультировал несколько успешно развивающихся сельскохозяйственных фирм, специализирующихся на животноводстве, по вопросам генной инженерии. А потом разразился скандал. Небезызвестная вам медицинская корпорация – (об этом скандале много писали), – где, как оказалось, Штольц тоже числился консультантом, была уличена в опытах по клонированию человека. Скандал, как водится, закончился ничем, и все события были отнесены в разряд мистификаций. Именно тогда Штольц попал в поле зрения конторы. Затем неожиданно, в самый разгар танийской войны, появился в южной Африке. Организовал в Тании военный госпиталь, но вместо врачевания стал разводить какую-то бактериологическую дрянь. В результате экспериментов десятки тысяч аборигенов стали калеками, более пяти тысяч погибли. Количество пострадавших от рук доктора Штольца было сопоставимо с количеством погибших на фронтах. Всё тогда списали на всплеск лихорадки невыясненной этиологии, возникшей в результате применения обеими сторонами оружия массового поражения. Там, в Тании, Штольц и познакомился с Басмангалеем, который в те времена может, уже мечтал, но ещё не был диктатором. Он недавно получил военное образование, и, в качестве стажировки воевал везде, где придётся. Из Тании Штольц перекочевал…

– В Джамалтар! – не утерпев, высказал предположение Аристократ.

Зинка посмотрел на него осуждающе.

– Ты почти угадал, – сказал он. – В Джамалтаре Штольц тоже побывал, но, несколько позже. Из Тании Штольц перекочевал на Илийские острова.

– Хрен редьки не слаще, – изрёк Скиф.

– Ничуть не слаще, – согласился Зинка. – В Джамалтаре правит диктатор и самодур генерал Басмангалей, в Илии – диктатор и каннибал принц Гуарам. Джамалтар – закрытое мусульманское государство, Илия – закрытое языческое. Басмангалей и Гуарам – два сапога пара. Илия – единственное государство, которое признало режим Басмангалея законным. В Илии Штольц пробыл два с половиной года. По непроверенным данным, занимался там клонированием и достиг определённых результатов.

После первого басмангалеевского путча Штольц объявился в Джамалтаре. Крутился возле Басмангалея, был у него кем-то вроде эксперта по вопросам оружия массового поражения. Кроме того, Штольц выполнял в Джамалтаре ещё одну миссию. Он был эмиссаром принца Гуарама, и главной целью являлось объединение двух государств в их войне против всего мира. Видимо, тогда Басмангалею и было предложено принять участие в программе создания сверхчеловека.

– База Штольца, наверняка есть и в Джамалтаре, – высказал предположение Скиф. – Кто-то из наших там работает?

– Такой базы в Джамалтаре нет, – ответил Зинка. – Наш резидент сообщает, что Штольц довольно часто гостит у диктатора, но базы там точно нет, во всяком случае – на данный момент. Наши ребята всё в Джамалтаре перерыли.

– Что-то мне не верится, – заупрямился Скиф. – Может, плохо искали?

– А где там искать? Весь Джамалтар с севера на юг можно проехать за один день, да с запада на восток, – Зинка нарисовал в воздухе крест, – за полтора. Кроме этого прикинь количество наших информаторов среди местного населения…

Скиф пожал плечами: сомнения в том, что Басмангалей не решился организовать конвейер по изготовлению новых сверхотважных, остались.

– Трудно будет привязать диктатора ко всей этой истории с клонированием, – сказал он, поразмыслив.

– Я повторюсь: связи Басмангалея с троицей и со Штольцем отрабатываются.

– Всё это косвенные улики, – проворчал бывший следак Аристократ.

– Даже из косвенных улик можно заварить крутую кашу. У наших политиков руки давно чешутся, – сказал Зинка, и, заметив, что Дантист порывается сказать что-то (скорей всего, по поводу политиков), резко сменил тему. – Итак, продолжим.

Зинка щёлкнул «Enter», и появились другие фотографии Штольца. На одной из фотографий Штольц шёл по мощёной, явно немецкой, улочке, под ручку… с Герцогиней. За их спиной возвышалась остроконечная крыша лютеранской кирхи.

Дантист посмотрел на Аристократа. Тот невозмутимо глядел на монитор.

Когда-то давно, ещё на заре их шпионской деятельности, Сашка Донцов спрашивал у Генки Волченкова, как тот относится к некоторым заданиям Ларки, которые напрямую предполагали интимную связь с объектом. Генка пожал плечами и спокойно ответил: «У каждого своя работа. – И добавил: – и жизнь у каждого своя». Это прозвучало очень убедительно и очень как-то по-философски. «Молодец!», – подумал тогда Сашка.

«Какие же мы всё-таки уроды!» – подумал сейчас Дантист.

– Герцогиню подвели к Штольцу прошлой осенью в Берлине. Очень аккуратно и профессионально. Это наш первый серьёзный успех. Герцогиня на большом доверии у Штольца. Теперь её имя Лора Вибе, работает на Штольца и занимается, вы не поверите, подбором кадров. Первым она «завербовала» Аристократа, ныне Зигфрида Вульфа, менеджера коммерческой фирмы из Гамбурга. У Штольца будет «работать» по части снабжения продуктами, оборудованием и прочим необходимым для жизни и работы на острове. Проверка легенды прошла блестяще. Всё-таки Чудак – ас по созданию и обеспечению легенд.

– С Зигфридом всё понятно, – сказал Скиф, покосившись на Аристократа. – А мы с Дантистом кто? Я имею в виду, в качестве кого на Змия вкалывать станем?

– Ты – инструктор по боевым искусствам. Будешь обучать клонированных боевиков откручивать головы обычным солдатам. А вот Дантисту выпала главная партия. – Зинка в упор посмотрел на Дантиста. – Будешь ассистентом у Штольца.

– Я?!

– Ну, не я же. Если мне память не изменяет, ты среди нас один медик.

– Так я же недоучившийся.

– Доучишься. Нам не завтра в поход, у нас есть целых две недели времени, обучающие программы и совершенные методики. Пока вы отдыхали, наши спецы работали.

– И в чём я буду ему ассистировать?

– Будешь помогать Штольцу выращивать этих… бройлеров.

– Тогда мне нужно спецпрограмму по птицеводство освоить, – насмешливо возразил Дантист.

– Знания лишними не бывают, – кокетливо заметила Герцогиня.

– Так… Мы с Дантистом, стало быть, тоже пристроены, – констатировал Скиф. – Теперь остался ты, о Великий! Какую должность займёшь при штабе Штольца?

– Вакансий больше нет. На мне – общее руководство операцией, координация ваших действий и связь с Чудаком. Буду прохлаждаться на соседнем острове. – Зинка тяжко вздохнул. – Не радуйтесь, видеться будем часто. Остров, не имеющий названия, на котором вам предстоит работать, почти полностью лишён флоры и фауны. Там даже пресной воды, пригодной для питья, нет, всё надо завозить. Естественно я, в основном, буду контактировать с Аристократом, но он изредка будет выезжать на материк, и в его отсутствие кто-то из вас будет приезжать ко мне в гости. В смысле – за провиантом. Штат у Штольца небольшой.

– Кстати о штате! – случайно срифмовал Дантист. – Как-то непонятно… Они ведь не первый год делают чёрное дело. У них что, специалистов раньше не было?

– Были, но сплыли, причём в прямом, а не в переносном смысле. Несчастный случай.

– А не наши ли коллеги его организовали? – хохотнув, спросил Скиф.

– Нет. Там расстаралась природа. Цунами. Такую волну наши ребята не смогли бы поднять при всём желании.

– Так там ещё и опасно?! – притворно испугался Дантист.

– На самом острове не опасно, – Зинка не принял шутку Дантиста. – Остров скалистый и довольно высоко сидит над уровнем океана. Погибла группа из шести человек, которые в это время находились на другом острове.

– Из шести?.. А нас только четверо, если тебя не принимать в расчёт. Кто остальные?

– Обслуга. Рулевой катера и два матроса… – Зинка закурил ещё одну сигарету, откинулся на спинку кресла, и, прищурившись, посмотрел на свою группу. – Если вопросов больше нет, тогда за дело, господа шпионы. Вас ждут великие дела!

Глава 5. «Соотечественники»

К жаре Дантист относился неплохо, по его же словам – гораздо лучше, чем к холоду. За неделю вынужденного безделья он успел хорошо и красиво загореть, его шевелюра выгорела, и, потеряв благородный пепельный оттенок, стала похожа на сноп соломы в миниатюре. Целыми днями молодой человек валялся на лежаке, абсолютно пренебрегая не только пляжным зонтом, но и панамой и солнцезащитными очками. Он с каким-то мазохистским удовлетворением вытапливал из своего тела немногие граммы лишнего веса, волей-неволей накопившегося за период затянувшегося ничегонеделанья.

Основательно прожарив на солнцепёке кости, Дантист поднимался с лежака и медленно брёл за ограду, разделяющую пляж и парковую зону отеля, к душевым кабинам (тёплая до неприличия вода Индийского океана не охлаждала). Он долго стоял под холодными упругими струями, пока не замерзал, потом снова возвращался к лежаку. Дантист ни о чём не думал, ничего и никого не вспоминал, его мозг и его тело просто отдыхали.

Когда наступал вечер, и солнце уже было готово окунуться в волны Андаманского моря, лёгкий морской бриз напоминал ему, что, кроме стакана апельсинового сока и двух бананов, у него с утра ничего не было во рту. Тогда он вставал и отправлялся обедать (или ужинать?). Пренебрегая Зинкиными рекомендациями, съедал несколько порций местных экзотических блюд, выпивал большой бокал пива и уходил в номер, чтобы заснуть сном праведника.

После трёх с половиной недель интенсивных занятий, вместо планируемых двух, подобная релаксация была ему просто необходима.

Сегодня должна состояться встреча со Штольцем (об этом ему вчера сообщила Герцогиня), поэтому с пляжа Дантист ушёл немного раньше. Он заранее продумал тот образ, в котором должен предстать перед работодателем. С точки зрения небогатого, но тяготеющего к комфорту молодого человека, прибывшего сюда, в Кантанг, из прохладной Европы, да к тому же получившего аванс, его наряд должен быть примерно таким: широкие фланелевые белые шорты и цветастая рубаха, купленные в местном дорогом бутике. Шлепанцы должны быть из ротанга, ни в коем случае не пластиковые, шейный платок – обязательно.

Александр Тихофф сидел за столиком на открытой площадке ресторана «Большой трепанг», вытянув длинные ноги, потягивал сильно разбавленный кока-колой виски и с эдакой ностальгически-грустной улыбкой наблюдал, как раскалённый докрасна, но уже остывающий диск солнца осторожно опускается в океан.

– Немцы любят загар, не так ли? – английский Штольца был безупречен.

Дантист заставил себя вздрогнуть от неожиданности и поднял голову. Глаза у Штольца оказались просто чёрными: какой-либо границы между зрачком и радужкой практически не было. Вопрос или утверждение Штольца прозвучал как пароль. Дантист изобразил некоторую растерянность и промямлил по-английски с весьма выраженным немецким акцентом:

– Простите… Вы не могли бы повторить, что сказали?

Штольц усмехнулся и по-хозяйски расположился напротив Дантиста. Александр Тихофф покорно поджал ноги. Штольц внимательно осмотрел его наряд, и, видимо, остался доволен. Дантист мысленно себя поздравил и широко раскрыл глаза, ожидая продолжения разговора. Штольц прекратил игру в кошки-мышки и продолжил по-немецки:

– Парадокс. Белый человек, если он, конечно, нормален, гордится тем, что он белый, а не цветной. Тем не менее, попав на курорт, к южному солнцу, он тут же старается изменить естественный цвет кожи. И как это ни удивительно мы, немцы – нация, не лишённая здорового расизма, – очень подвержены этому, я бы сказал, пороку. Вы не находите?..

– Пожалуй, вы правы, – улыбнулся Дантист и спросил: – А как вы догадались, что я немец?

Вопрос прозвучал наивно – акцент, изображённый Дантистом (спецагент тщательно шлифовал его во время экспресс-подготовки), не позволял усомниться в его происхождении. Штольц усмехнулся одними уголками губ и с пафосом произнёс:

– Соотечественника узнаешь в любом месте.

– Да-да, вы правы… Доктор Иоганн Штольц? – Дантист решил, что дальнейшая игра в простачка будет выглядеть глупо, а главное – подозрительно.

– Конечно, – кивнул Штольц. – А вы – Александр Тихофф… – он не спрашивал, утверждал. – У вас русские корни?

Дантист пожал плечами.

– Возможно. Я никогда не копался в прошлом своей семьи. Меня всегда гораздо сильнее волновало моё собственное будущее.

Штольц улыбнулся, оценив честолюбивый ответ молодого человека.

– Вас устраивает аванс и размер предложенного Вам фрейлейн Вибе гонорара?

Дантист изобразил лёгкую заминку и ответил:

– О, да, несомненно.

– Он может быть удвоен, если Вы устроите меня как специалист и как человек, способный хранить тайну и выполнять поручения в любом случае, даже если эти поручения на первый взгляд могут показаться несколько, скажем так, необычными.

Хорошо скрытое, но так, чтобы было заметно, удовлетворение, появилось на лице Дантиста. Ему даже удалось чуть-чуть покраснеть. Штольц внимательно смотрел на Дантиста; тот выждал положенные этикетом мгновения и стал отвечать:

– К работе я отношусь максимально серьёзно и готов выполнять различные поручения, касающиеся оговорённых обязанностей. Необычные?.. Вы знаете, герр Штольц, за последние десять лет в моей жизни необычного случилось гораздо больше, чем традиционно простого…

Здесь Дантист не соврал ни слова. Он был абсолютно искренен – разве работу спецагента ФАЭТ можно отнести к категории обычных? Да и Чудак постарался: в биографию Дантиста он включил один криминальный эпизод, который никак не мог пройти мимо внимания Штольца и не заинтересовать его. По легенде, одним из мест работы Александра Тихофф была медицинская фирма, изготавливающая препараты для обучения студентов немецких медицинских ВУЗов. Сырьём для препаратов были трупы, которые с превеликим удовольствием поставляли некоторые организации из стран третьего мира. Александр Тихофф не занимался коммерческой стороной вопроса, но был хорошо осведомлен, откуда и каким образом в его лабораторию поступает сырьё.

– А что касается врачебной этики и сохранения анонимности и врачебной тайны, – продолжил Дантист, – я, как любой медик…

– Я имел в виду не врачебную тайну, а тайну в простом, буквальном смысле, – мягко перебил Александра Штольц, положив свою руку поверх его. – Но об этом чуть позже. Хочу сообщить вам, что я увидел и услышал достаточно для того, чтобы принять решение…

Штольц сделал небольшую паузу перед объявлением вердикта; Дантист понял, что тест на соответствие он прошёл.

– Итак, молодой человек, – продолжил Штольц, – в первом приближении вы мне подходите. Ваш послужной список я изучил заранее. Ваш опыт и ваша квалификация меня вполне устраивают. Контракт подпишем послезавтра. Я лично проведу инструктаж и медицинское обследование. Завтра с утра самолётом местной авиакомпании вы должны вылететь на Филиппины, на остров Минданао. В аэропорту города Давао возьмёте машину на прокат и отправляйтесь в город Мер, он расположен на восточном побережье острова. К месту предстоящей работы вас доставят на моторном катере. Послезавтра утром, в 9.30. будьте в городском порту, шестой пирс. На борту катера вот такой знак.

Штольц положил на стол перед Дантистом ярко-красную пластиковую визитку. На ней было набрано золотом: «Иоганн Штольц». И всё – ни рода занятий, ни адреса, ни номера телефона. По левому краю визитки проходило изображение змеи с телом в виде спирали ДНК.

– До свиданья, молодой человек, у меня ещё полно дел, – доброжелательно улыбнувшись (насколько это возможно, учитывая его внешность) Штольц протянул руку для прощанья. Ладонь была сухой и холодной, как у покойника.

Глава 6. «Скиф – четвёртый раунд»

Скифу, в отличие от Дантиста, позагорать не удалось, но попотеть пришлось изрядно. По легенде Скиф был выходцем из России (первую половину его биографии Чудак оставил без изменений), чем избавил спецагента от дополнительных занятий по лингвистике. Несовершенный английский Скифа и ещё более несовершенный китайский вписывались во вторую половину новой биографии как нельзя лучше. Три дня, проведённые Скифом в тренажёрном зале и на полигоне московской базы ФАЭТ показали, что он по-прежнему в прекрасной форме. Тем не менее, Скиф не давал себе спуску: с утра до ночи бегал с грузом и налегке, тягал железо, качал маятник, с остервенением дубасил макивару и подолгу медитировал.

В Сингапур он вылетел на четвёртый день. Пройдя таможню, Скиф взял такси, и, не теряя времени, отправился по указанному адресу. В Сингапуре раньше ему бывать не приходилось, но увиденное сейчас мало чем отличалось от того, что он в своё время видел в других мегаполисах юго-восточной Азии – та же сутолока, автомобильные пробки, шум, гам и множество жёлтых, тёмно-жёлтых, оливковых, светло-коричневых, шоколадных и почти чёрных лиц. Палатки уличных торговцев непрерывным шлейфом выстроились вдоль дороги по обеим сторонам.

Водитель такси с трудом отыскал просвет среди палаток; автомобиль въехал в узкий переулок и остановился возле двухэтажного зелёного здания с чёрной крышей, сработанного на манер китайской фанзы, зажатой между двумя безликими бетонными многоэтажными коробками.

На створках матово-стеклянной двери летели навстречу друг другу в классическом тоби-гири трафаретно изображенные бойцы. Столкнуться они должны были пятками. Над дверью жёлтой краской были начертаны китайские иероглифы, гласящие, что перед вами не что иное, как заведение дядюшки Ду-Ин-Бо.

Скиф решительно толкнул дверь, и музыка ветра китайских колокольчиков сообщила хозяину о приходе посетителя. Из-за бумажной ширмы, отгораживающей правую часть большого спортивного зала, навстречу Скифу вышел лысый коренастый китаец, и, обнажив в широкой улыбке все тридцать два крепких жёлтых зуба, осведомился, что привело господина к старику Ду-Ин-Бо.

Отметив, что китаец явно преувеличил, назвавшись стариком – ему от силы было лет пятьдесят – пятьдесят пять, – Скиф молча достал из внутреннего кармана джинсового жилета пластиковый футляр, вынул из него два скрученных листа и протянул китайцу. Это был сертификат, подтверждающий присвоение Афиногену Паку седьмого дана карате в стиле кекушин, и диплом победителя одного из весьма престижных Пекинских коммерческих состязаний по кун-фу.

«Старик» почтительно принял из рук Скифа верительные грамоты и тщательно их изучил. Потом так же почтительно вернул владельцу и снова осклабился:

– Если господин Пак хочет чему-то научиться у старика Ду-Ин-Бо, то он ошибается. Столь высокий мастер, как господин Пак, сам может многому научить старика Ду.

– Да, вы правы, я пришёл не за этим, – ответил Скиф.

– Может, господин Пак желает потренироваться? Я с радостью предоставлю ему свой зал. Десять долларов в час – американских, разумеется – и господин Пак может тренироваться в любое удобное для него время.

– Я пришел не тратить деньги, а их зарабатывать, уважаемый Ду-Ин-Бо, – многозначительно произнёс Скиф. – Я хочу участвовать в боях без правил. Я знаю, что вы занимаетесь этим бизнесом. – Предвидя возражения китайца, он расстегнул верхние пуговицы сорочки и продемонстрировал владельцу клуба опознавательный знак гладиатора – брелок в виде сжатого кулака на тонкой золотой цепочке. – Я не новичок и знаком с условиями, но в Сингапуре я впервые и поэтому рассчитываю на вашу помощь. Мне рекомендовали вас как человека порядочного и крайне осведомлённого.

Ду-Ин-Бо попытался стереть улыбку с лица (это ему не удалось, она была как приклеенная) и оценивающе посмотрел на Скифа. Видимо он уже прокручивал в уме ситуацию – подбирал пары и рассчитывал ставки. Как обычно у китайцев, сейчас должна последовать церемония чаепития, и действительно, Ду-Ин-Бо пригласил Скифа за ширму. На низеньком чайном столике имелось всё, что нужно для процедуры. Сейчас Скиф с удовольствием выпил бы кружку холодного пива, но с особенностями национального этикета приходилось считаться.

Он скинул обувь и уселся на циновку, привычно сложив ноги калачиком. Начался неспешный разговор. Дядюшка Ду-Ин-Бо жаловался гостю, как тяжело приходится старому китайцу сводить концы с концами, как мало стало достойных учеников, как низко приходится опускать аренду зала, чтобы заработать хоть что-то, как мало ему надо, старому больному человеку, и как дороги нынче продукты. Молодой человек слушал внимательно, не перебивал старшего, соглашаясь, кивал – одним словом, соблюдал все параграфы «китайской церемонии».

По окончании чаепития он поблагодарил хозяина, похвалил его угощение, и, наконец, перешёл к делу. Он сообщил китайцу, что готов выступать в любом стиле против бойца любой категории и квалификации и назвал ему проценты, которые тот получит в качестве гонорара, как его импресарио. Скиф не скупился, но и не задирал сверх меры допустимый уровень оплаты подобных услуг.

Ду-Ин-Бо недолго ворочал мозгами, видимо, такие проценты его вполне устраивали.

– Думаю, что зрителям, как и вашим соперникам, незачем знать о ваших спортивных достижениях, господин Пак, – промолвил он, взглядом указав на кончик футляра с сертификатом и дипломом, выглядывающий из кармана джинсового жилета Скифа.

Спецагент улыбнулся и подмигнул дядюшке Ду-Ин-Бо.

Уже на следующий день, точнее, вечер, Скиф вышел на ринг.

Первым его противником оказался молодой, крепкий, но не очень опытный, как довольно быстро выяснил Скиф, Ямамото Киоши из Японии. Возможно, парня звали не Ямамото Киоши, и родом он мог быть не из Японии, но так его громогласно представил ведущий состязаний. Зал взорвался аплодисментами. Настал черед представлять Скифа. Ведущий заорал так, словно объявлял что-то сенсационное:

– Впервые на нашем ринге! Боец из северной страны! Непобедимый и кровожадный… Ски-и-и-и-иф!

Заинтригованный зал взволнованно загудел. Скиф скинул с плеч на руки стоящему сзади Ду-Ин-Бо шёлковый халат. Зал загудел ещё громче – смуглый, с рельефной мускулатурой торс Скифа вызывал восхищение.

Рефери объявил о начале поединка и противники сошлись.

После первых выпадов японца, в которые тот вкладывал слишком много силы и которые, естественно, не достигали цели, Скиф понял, что может уложить противника на татами буквально за пару минут. Собственно и двух минут много, достаточно одного молниеносного удара. Размениваться на лоу-кики он не будет, зачем, если японец практически весь раскрыт. Блоки – одна видимость, пробить любой – плёвое дело.

Однако торопиться Скиф не стал. Публика заплатила деньги, она жаждет зрелища. Ну что ж, она его получит. Правда у спецагента были и ещё кое-какие причины тянуть время. Скоро Штольц или его люди будут следить за его работой, а может быть, кто-то уже здесь. Его враги должны увидеть всё, что умеет потенциальный инструктор клонированного воинства. Ну и то, что подобные спарринги – дополнительная тренировка, а она никогда лишней не бывает – чем не аргумент.

И Скиф полных три раунда водил японца по всему рингу. Иногда он заставлял неопытного бойца промахиваться, легко уходя от ударов, иногда позволял себя задеть, иногда сам наносил легкие удары, скорее, обозначал их. Он видел недоумение в глазах Ямамото Киоши; недоумение сменилось яростью – его противник понял, что Скиф играется с ним, как с малым неразумным ребенком. И японец принял абсолютно неверное решение: вместо того, чтобы успокоиться и продумать дальнейшую тактику, он дал волю чувствам и стал бросаться в атаку с удвоенной энергией. И, естественно, быстро выдохся: к началу четвёртого раунда японский боец представлял собой печальное зрелище.

Публика ещё не замечала, что Ямамото Киоши практически не способен продолжать бой. Некоторые продолжали болеть за него, поддерживали своего фаворита взбадривающими и подстегивающими криками, но тот их не слышал: он безуспешно пытался найти брешь в обороне противника. Опытному Скифу стало жалко парня, и он решил закончить поединок. Постепенно, как того желала большая часть зала, он стал увеличивать частоту и силу ударов. За несколько секунд до конца четвёртого раунда Скиф нанёс последний сокрушительный удар.

Первую победу Скиф и Ду-Ин-Бо отпраздновали скромно – посидели вдвоём в китайском ресторанчике за графинчиком рисовой водки и запечённым лангустом, обсудили дальнейшие планы поединков. Потом Скиф, мягко отказавшись от гостеприимства китайца, предложившего ему жить под одной крышей (первую ночь Скиф провёл в доме дядюшки Ду, второй этаж дома имел две спальни), отправился в ближайший отель.

Тотализатор гладиаторских боёв работал на полную катушку. Ежедневные спарринги (бывало по два-три за вечер) приносили компаньонам неплохой доход. Имя Скифа вскоре стало известно всем участникам этого кровавого, но вполне легального в здешних местах бизнеса. Соперники были разные – слабые, сильные, очень сильные, но все они были либо бывшие спортсмены, либо бывшие бойцы различных спецподразделений, либо бывшие легионеры, либо просто проходимцы. А Скиф был профессионалом, причём не бывшим, а действующим. Поэтому в каждом поединке он одерживал победу так же легко, как и в поединке с Ямамото. Действуя по одному и тому же сценарию, Скиф аккуратно укладывал соперника посреди ринга в конце четвёртого раунда. Сначала шоумены, а затем и все зрители, стали называть его «Скиф – четвёртый раунд».

Через месяц со дня прибытия в Сингапур Скиф через Зинку получил известие от Герцогини: «Информация о том, что найден интересующий компанию объект, передана Змию и заинтересовала его. Смотрины состоятся в будущую среду»…

Зал был полон. После второго поединка зрители дошли до нужной кондиции. Ставки на Скифа были уже сделаны. Он выступал пятым. Штольц в сопровождении Герцогини появился после третьего поединка. Они заняли места в персональной ложе. Скиф наблюдал за ними из-за кулис и видел, как герцогиня поставила на колени ноутбук и подняла крышку-монитор.

Когда менеджер объявил о том, что на ринг выходит «Скиф – четвёртый раунд», зал взревел от предчувствия качественного мордобоя, а когда Скиф сбросил с плеч халат, восторженные визги женщин заглушили все остальные звуки.

Герцогиня, которой не раз довелось лицезреть Скифа не вполне одетым, тоже невольно залюбовалась его телом.

– Вон те шрамы, два на правой стороне груди и один в области печени, явно от пуль, – констатировал Штольц.

– Да, это есть в его досье. На груди – это Анбола, когда он был там в составе иностранного легиона, а печень ему прострелили ещё в Кобосово, во время четвёртого конфликта.

– Он воевал на стороне алтанцев?

– Нет, на стороне сергов.

– Вот как?

– Именно тогда он и ушёл от русских.

– По идейным соображениям?

– Нет. Мало платили.

– К русским я отношусь с предубеждением.

– Он не русский, просто родился в этой стране. Россия – многонациональная страна.

– И кто же он по национальности? Якут? Татарин?

– Неизвестно. Метис. Он не знал своих родителей. В годовалом возрасте Скиф был подброшен в один из детских домов в городе Хабаровске. В этом же детдоме учился и жил до шестнадцати лет. Взгляните…

На мониторе ноутбука появились фотографии Скифа того периода. Угрюмый и лысый. Фото выбирал Чудак.

Герцогиня продолжала:

– С самых ранних лет Скиф обучался джиу-джитсу и русскому стилю в местном спортивном клубе. Туда же ушёл работать после детдома. Числился боевиком в не особо авторитетной группировке, – Герцогиня показала Штольцу две фотографии Скифа (анфас и профиль) вытащенные Чудаком из архивов Хабаровского ГУВД. – В одной из бандитских разборок был схвачен хабаровскими полицейскими. Но осужден не был. Прошёл по делу, как свидетель – видимо, главарь банды решил его сохранить для дальнейшей работы. От участи уголовника Скифа спасла армия. Службу проходил в воздушно-десантных войсках. Принимал участие в ряде вооружённых конфликтов. После срочной службы заключил контракт. – (Здесь начиналась вторая половина биографии Скифа, придуманная Чудаком). – Сначала воевал в Чечне и в Ингушетии, в пятой и шестой кавказских компаниях. Затем в Кобосово, и, как я уже говорила, перешёл к американцам.