Текст книги "Корпорация"

Цвейг

Дальнейшие дни были не такими насыщенными. В дневнике я нашел только краткие записи: «встречался с редактором, он просил поторопиться с инструкцией», «инженер по технике безопасности и правда попросил сделать фон графиков серым – молодец, Ольга, все предвидела!» Хуан забегал по два раза в день и требовал ускорить работу, айтишники вели себя скромнее, один раз они подошли и спросили, когда им начинать. Влажность, наконец, нормализовалась, и я начал заниматься в спортзале на какой-то сложной машине. Липат выдал спортивный костюм, показал, как я должен себя истязать, посоветовал начинать с пятнадцати минут и прибавлять по минуте на каждом занятии.

По вечерам я гулял по жилому комплексу – от моего дома до дома Ольги. Хотел я ли я ее встретить? Да, конечно. Но на улице она не появлялась. На работе я иногда встречал ее в коридоре, мы раскланивались и расходились. Иногда она изображала улыбку. Именно изображала. Бывает так, что губы улыбаются, а глаза – нет. Смотрят сквозь тебя, как будто сзади что-то более интересное.

На одной из прогулок я встретил Цвейга. Мы оба обрадовались, как радуются встрече старые друзья, разлученные непреодолимыми обстоятельствами. Даже обнялись на радостях.

– Ну, как устроился? Очень рад тебя видеть, – Цвейг прямо светился от счастья. Странно, но и я светился. Встретились два одиночества, по-другому не скажешь.

Я рассказал о своих новостях, о влажности, мешавшей жить в первые дни, о моей команде для выполнения проекта.

– А кто куратор? – Цвейг знал правила корпорации.

Узнав, что мой куратор Ольга, Цвейг поднял большой палец, сказал, что лучшего куратора быть не может, он помогал ей перевозить вещи, когда она купила квартиру, и они почти подружились.

– Что значит почти? – спросил я.

– Ну, как сказать. Она, конечно, в верхах парит, а я кто? Но с тех пор иногда болтаем, когда встречаемся. Помогла мне однажды.

– Расскажешь? – мне было интересно все, что связано с Ольгой.

– Без проблем. Я люблю пиво и из рейса часто привожу пару коробок. Не злоупотребляю, конечно, но люблю вечерком уговорить бутылочку. Я и Ольге привожу. Вино, обычно. Она белое любит, я ей пару бутылок прихватываю. Она в основном овощи ест и белым вином запивает, но по субботам – мясо. Тогда она красное пьет. Это она сама покупает, какие-то определенные сорта любит, это я запомнить не могу. А с белым я редко ошибался. В тот раз привез две коробки с пивом, перетащил к себе, но, видно, кто-то из соседей заметил и стукнул. А может на камере засветился, тут они везде понатыканы. В общем, на следующий день мне сообщение от Хелен – зайти, дескать, разговор есть. Ну я пришел, ты ведь Хелен знаешь, я помню.

Я кивнул, разговор становился все интереснее.

– Ну вот, прихожу к ней в кабинет, а она как тигрица. Красивая, лапы мягкие, а в глазах явное желание сожрать. «Что, – говорит, – забыл историю с твоим приятелем? Правила нарушаешь?» А правила у шоферов такие: пару бутылок можно привезти, а так чтобы коробками – запрещено. А вдруг я продавать начну? Или сопьюсь, чего доброго. В общем, Хелен так ласково читает мне лекцию, а потом говорит: «Надо тебя уволить, но нам сейчас шоферы нужны. А пока штрафую тебя на месячную заплату. Повторится – вылетишь в течение часа». И так ладонью презрительно махнула – уходи с глаз долой, видеть тебя не могу. Я вышел, ноги ватные, как будто марафон пробежал. Звоню Ольге – так и так. Не знаю, что делать. Ольга молчит – есть у нее такая привычка. Не любит говорить, пока все не продумает. Потом коротко: «Я тебе завтра позвоню». И все, разговор закончен. Но я успокоился, знаю, что она на ветер слов не бросает. На следующий день звонит в обед: «Все в порядке, зарплату получишь, но будь дальше аккуратнее». И все, конец связи.

– И что дальше, ты перестал пиво возить? – история мне очень понравилась.

Цвейг оглянулся, кашлянул.

– На следующий день звонит. «Выходи, – говорит, – погуляем». Пошли мы с ней в парк. Я интересуюсь, как она Хелен переубедила. Она плечами пожимает, не хочет рассказывать. Говорит, чтобы я был осторожнее и коробки в дом не таскал. «Возьми сумку, – говорит, – и носи по четыре бутылки. Зачем тебе сразу коробка?» Умная она, почему мне это в голову не пришло?

– Я не понял – разве есть закон, запрещающий продажу алкоголя? – спросил я.

– При чем тут закон? Ты я вижу еще ничего не понял. Тут правила корпорации а все магазины принадлежат ей. Если заметят, что они продают пиво, то уволят директора. Говорят, что так они о нашем здоровье беспокоятся. И о безопасности. Все как вши по струне ходят. Шаг влево, шаг вправо – сразу вниз. На вокзал, точнее. А эти идиотские правила? Про пять тысяч шагов в день тебе сказали?

– А как же!

– Мне немного проще – в дни рейсов ходить не надо. А так – дождь ли, снег – вставай и иди! Я приноровился на Северный холм ходить. Туда-обратно как раз пять тысяч выходит. Вечерами там красиво. Солнце заходит, прерия до горизонта, речка внизу, там лесок небольшой. Выпьешь бутылочку и назад под горку. Но знаешь, что скажу?

Тут Цвейг опять оглянулся.

– Странные вещи на том холме происходят.

Он замялся.

– Да что мы тут стоим. Я сегодня из рейса, никуда идти не надо. Пойдем ко мне. Есть свежее пиво, рыбка соленая, хлеб нормальный, а не эти пресные багеты из «Метелки». Огурцы, помидоры… Все с рынка, домашнее, а не из теплиц на гидропонике. Покажу, как живу, расскажу много интересного. Тебе пригодится, если собрался тут оставаться.

Студия Цвейга было точной копией моей. Аккуратно, чисто, но на письменном столе и на комоде стояли десятки безделушек, покрытых пылью. Цвейг перехватил мой взгляд.

– Уборщица ворчала, что ей долго пыль с них вытирать. Я ей сказал, чтобы ничего тут не трогала. Сам иногда пыль вытираю, но редко, если честно. Это мне все подарили. Приедешь перевозить кого-нибудь, а он сидит и вздыхает, не успел все упаковать. «Бери, – говорит, – что хочешь». А один мне даже картины подарил.

Над столом и диваном висели копии картин Рубенса. Полные обнаженные женщины смотрели куда-то вбок, не обращая на нас внимания. Я подошел ближе и увидел мазки масляных красок.

– Он это сам нарисовал. У него еще Мона Лиза была, вот это вообще класс. Настоящая, которая в Лувре, какая-то малахольная. Улыбка – как будто все про тебя знает и сейчас скандал устроит. А цвет лица – прямо в гроб можно класть. А у него Лиза как Лиза. Кровь с молоком, глаза сверкают, улыбается, как будто вкусный ужин приготовила и тебя приглашает. Короче – готова хоть в койку, хоть под венец.

– А имя Цвейг ты здесь получил? – спросил я.

– Ага, мне Хелен сказала, что у меня тут новая жизнь и новое имя поможет забыть старую. А я что. Раньше у меня жизнь тоскливая была. Ни денег, ни квартиры нормальной. Я и решил назваться Цвейгом. Это писатель такой был. Я с одной барышней встречался, так она его книгу «Нетерпение сердца» чуть ли не наизусть выучила. Сам я не читал, но имя запомнил и решил так называться. А что, он нормальный мужик был?

– Нормальный, только с собой покончил.

– Это бывает, когда болеешь или все потерял. Ты садись, я быстро.

Цвейг достал из холодильника две бутылки пива, тарелку с копченой скумбрией, помидоры, огурцы… Быстро накрыл стол, стал нарезать огурцы.

– Чувствуешь, как пахнет! Огуречный запах для меня самый полезный. Моя бабка, когда огурцы резала, звала меня в помощь. С тех пор, как разрежу огурец, так детство вспоминаю. Здоровый я был, резвый. Вот сейчас режу огурец и хочется босиком бежать на речку рыбу ловить или в соседский сад залезть и яблок нарвать.

– А что там на холме? Ты обещал рассказать.

Цвейг разлил пиво по стаканам, мы сделали по глотку.

– Как тебе сказать. Придешь – вроде все нормально. Там плоский камень лежит, за день нагреется, тепло на нем сидеть. Вот сижу я минуту, другую и вдруг начинаю дрожь ощущать. Как будто по камню ток идет. Знаешь, когда к включенному утюгу палец приложишь, а он дрожит. Вот так и там. А потом начинаю голоса слышать. Иногда как будто спорят двое. Или кто-то лекцию читает. Слов не разобрать – бу-бу-бу… Но голоса явно человеческие. Но это не всегда, один раз в три дня, примерно. Я уже загадывать стал: если голоса, то быть неприятностям. И ты знаешь – сбывается. То деньги потеряю, то ключи дома забуду, то в аварию чуть не попаду.

– Может, тебе кажется? Ветер, например, воет.

– Если бы один раз, то я бы и внимания не обратил, а так ведь один раз на третий.

– А неприятности… это возможно совпадение. Знаешь, как бывает? Совпадет – запомнишь. Не совпадет – забудешь.

– Все возможно. Ладно, ты закусывай, рыбка вкусная, свежая.

Я выпил пиво и стал разглядывать картины.

– Этого художника я потом в корпорации встретил, – сказал Цвейг. – Он тут корректором работает. Спросил его: «Доволен?» А он начал ныть, что делать ему тут нечего. У них там редактор, так он лучше всякого корректора. И стиль поправит, и ошибки заметит. Корректор этот только текст прочитает, да распишется, что все нормально. «Работаю, – говорит, – десять минут в день. Остальное время совещания». Он спасается тем, что книгу пишет. Кажется, «Особенности стиля корпоративных документов» называется. Ему это разрешили в рабочее время. Я сдуру попросил почитать, он мне прислал файл с тремя главами. Я посмотрел… Ну, я скажу тебе! Как можно за это деньги платить! Так и я могу написать «Особенности вождения корпоративного грузовика». Бла-бла-бла на триста страниц.

– Будешь писать – добавь главу о перевозке пива.

Цвейг расхохотался.

– Верно! С такой главой книга будет нарасхват, я миллионером стану.

Он открыл вторую бутылку.

– А про Ольгу я тебе так скажу. У нее тут авторитет такой, что нам и не снился.

– С чего бы это? – удивился я.

– Контроль! – Цвейг поднял вверх указательный палец.

– Она в отделе контроля работает?

– Неее… Отдел контроля ваши проекты контролирует, а она из отдела социальной безопасности. Все камеры, телефоны, переписка наша – это все через ее отдел проходит. Не знаю, кто она по должности, но у нее все под контролем. И на каждого у нее досье. Вот мы сидим тут, а она это знает. Или узнает потом, если заинтересуется.

– Подслушивает?

– Нет, запрещено это без специального разрешения. Но геолокацию телефонов она видит.

– Что за специальное разрешение?

– Это если подозревают, если ты что-то делаешь во вред корпорации.

– А по телефону через микрофон могут прослушивать?

– Могут, но я тебе говорю, что специальное разрешение для этого нужно. Так что звони мне спокойно, если, конечно, не хочешь что-нибудь тут взорвать.

Разговор становился все более интересным. Значит, у Ольги работа такая – все про всех знать!

– А откуда у нее досье на каждого? – спросил я.

– Есть у них умная машина с искусственным интеллектом. Она из того, куда человек пошел, что купил, с кем встречался может очень много выводов сделать. Понимаешь, о чем я?

– То есть любая тайная организация сразу станет явной?

– Мгновенно! Даже и не думай тут подполье устраивать.

– Какое подполье? Чтобы украсть пончики из «Метелки»?

Цвейг хмыкнул.

– Как сказать, как сказать. В корпорации огромные деньги крутятся. Знаешь какие тут зарплаты? Знаешь, конечно. Бездельникам всяким платят и не морщатся. Да еще этот холм с голосами.

Мы допили пиво, съели все, что было на столе и я стал прощаться. У двери Цвейг подошел ко мне почти вплотную и тихо сказал:

– Ты если с Ольгой задумаешь замутить, то знай – только время потеряешь. Она вся в своей работе. И задумала что-то. Мне намекала, что может попросить помочь ей кое-что отвести.

– А ты Аналитика знаешь? – спросил я.

– Чернявого такого, длинного? Конечно, личность известная. Знаешь… Ты от него подальше держись. У него что-то не то на уме. Он, кстати, с Ольгой много общается. Так что думай…

Цвейг выпил много больше, чем я. Провожая, он долго смотрел на меня мутными, но веселыми глазами, потом посерьезнел, похлопал меня по груди и сказал почти шепотом:

– Ты это… Ты бди. А то сам знаешь, как бывает…

У подъезда я посмотрел в телефон – всего четыре тысячи шагов. Пробурчал все, что думаю о правилах корпорации, и пошел наверстывать недостающее. У сквера остановился, спрятал телефон под кустом и направился к клинике. «Вот, – думаю, – никто не узнает о моих слабостях. И черт с ними, с шагами, завтра наверстаю». У клиники я долго прикидывал, где находится окно лаборатории, подошел к нему, увидел плотно закрытые жалюзи и отправился домой.

Мысли о том, что мне придется так жить еще три года, привели меня в состояние, близкому к депрессии. В дневнике появилась длинная запись, которую я приводить не буду. Не хочу вспоминать то состояние еще раз.

Пикник

Вечером в пятницу пришло сообщение от Ольги: «Воскресенье, десять утра, у моего подъезда». Вот так, кратко, четко, без каких-либо эмоций. И никаких дискуссий и возражений. Приказ, как у военных. Мы с Аналитиком должны прибыть в десять утра к ее подъезду, даже если начнется конец света. В субботу я заказал в «Метелке» буженину, фрукты, какие-то овощи, сварил три картофелины, купил в магазине несколько бутылок «кока-колы». Ничего больше придумать не смог и решил, что этого достаточно.

Аналитик стоял у автомобиля и что-то разглядывал в открытом багажнике.

– Выбрал самую большую машину, – сказал он, не поздоровавшись. – Вот смотрю, не забыл ли чего.

В багажнике аккуратно были упакованы складные стулья, столик, газовая плитка с баллонами, шашлычница, мешок с углями, сумка-холодильник. Для моих скромных пакетов тоже нашлось место.

– Что принес? – Аналитик заглянул в пакет. – Буженина из «Метелки»? Отлично. Готовить ее они не умеют, но я сделал чесночный соус с хреном, так что будет вкусно. Закусим, пока будет жариться шашлык. Вот, смотри!

Это был совсем другой человек, не сухой, не деловой, а какой-то домашний, с мягким шутливым голосом. Он открыл сумку-холодильник и показал мне большой пакет с мясом, перемешанным с репчатым луком.

– Мало кто умеет правильно мариновать мясо для шашлыка, – весело продолжил он. – Никакого уксуса, никакого вина. Только лук и соль. Много лука. Тогда мясо будет сочным и вкусным. Я встал сегодня в шесть утра, успел все сделать.

В углу сумки я заметил бутылку водки.

– Откуда такое богатство?

– Места знаю, – Аналитик был явно доволен собой. – Ты как к этому?

– Вообще не очень, но к мясу можно.

– Аналогично. Ольга, наверное, красное вино возьмет, но мы-то знаем, что будет лучше. Кстати, мы поедем в сказочное место: река, сосны, песчаный пляж, прозрачная вода. Плавки взял с собой?

Я отрицательно помотал головой.

– Дома есть?

– Нет, к сожалению. О купании я как-то не думал.

– Не беда, по дороге купим, это быстро.

У него в кармане звякнул телефон.

– Ольга просит помочь, – сказал он, глядя в экран. – Ты посторожи наши сокровища, а я к ней поднимусь.

Я остался у открытого багажника. Начинало припекать, облака куда-то ушли, солнце слепило глаза. По тротуару ходили люди и смотрели в телефоны. «Шаги считают, – подумал я. – Что за идиотские правила?» Из головы не выходил разговор с Цвейгом – все ли я правильно делаю? Не ошибка ли, что согласился на этот пикник? И что вы думаете – легок на помине. Цвейг появился, как из воздуха слепился. Подошел, кивнул, заглянул в багажник.

– Пикник? – он даже не спросил, сказал утвердительно.

– Ага! – я почувствовал себя не просто нарушающим какие-то правила, а предателем. Меня предупреждали, а я вот так…

– Судя по запасам – это машина Аналитика, – уверенно сказал Цвейг. – У него все так. Капитально, на все случаи жизни.

– Да, мы с ним и Ольгой… – начал я.

– На речку?

– Вроде, да. Он говорил про какой-то пляж.

– Знаю я это место, – кивнул Цвейг. – Там песчаные блохи есть. Сядешь на песок после купания – обязательно кто-нибудь цапнет. И слепней полно. Нигде нет, а том полно. Так ты это… решил разведку боем провести, прямо в пасть к темным личностям? Хотя нет, с Ольгой все будет нормально, если с ней о работе или о проблемах. А вот Аналитик… Будет тебя агитировать – молчи. Наливай и пей молча. Или кивай с умным видом – ты так умеешь, я видел. Потом расскажешь?

– Расскажу, конечно, – я чувствовал, что не могу перехватить инициативу в разговоре. Да и не хотел, если честно. Хотел, чтобы он быстрее ушел.

– Ладно, я пошел на свой холм, – Цвейг как почувствовал, что я не хочу продолжать разговор. – За мной пиво и соленая рыба. Жду завтра или, когда сможешь. Звони.

Все, ушел. Можно выдохнуть, обдумать. Но обдумать не удалось – из подъезда показались Ольга с кастрюлей в руках и Аналитик с двумя пакетами.

– Баклажаны в томатном соусе, – сообщил он, тщательно упаковывая кастрюлю. – Ольга умеет их готовить, я так не могу. Пробовал – не получается.

– Аник, – сказала Ольга, – не пытайся быть лучшим везде и всегда. Дай и другим вкусить радость победы.

– Ради бога! – захохотал Аналитик. – Перед женщинами я всегда сдаюсь и признаюсь во всех грехах и своей бестолковости.

– Балабол, – улыбнулась Ольга. – Привет, Марио!

Подошла, чмокнула в щеку, посмотрела, вытерла пальцем поцелованное место.

– Зря я помадой намазалась, – сказала она, посмотрела на Аналитика, заглянула в багажник. – Поехали, а то уже припекает.

В магазине Аналитик выбрал для меня черные плавки с золотыми драконами.

– С драконами ужас, лучше вот эти посмотри, – сказала Ольга, держа в руках темно-синие, без рисунка плавки. – И стоят в два раза дешевле.

– Значит, надо брать с драконами! – Аналитик развеселился. – Как там говорят – мужчина должен внушать ужас? Марио, ты как считаешь?

– Синие нравятся, – виновато сказал я.

– И правильно! – Аналитик опять расхохотался. – Женщины в таких вещах разбираются лучше.

Город быстро закончился, началась прерия. Дорога петляла вокруг высоких холмов, на пологие взбиралась плавным серпантином. Аналитик рассказывал о наших планах: что и как будет готовить, как он попробует наловить раков, как он научит Ольгу плавать стилем баттерфляй, как он лично намажет меня солнцезащитным кремом… Я слушал молча, Ольга иногда вставляла замечания, что стиль баттерфляй ей не нравится, раков она не любит и нам не советует без пива, что спала она плохо и собирается вздремнуть там в тени, что ей нравится запах разогретой сосновой смолы и что она будет купаться вдалеке от нас, а то Аник будет шуметь, плескаться, а ей сегодня нужен покой.

Потом все устали. Ольга задремала, я смотрел в окно, где не было даже малейших признаков цивилизации. Наконец машина взобралась на холм, впереди блеснула река, окруженная темными зарослями.

– Приехали! – возгласил Аналитик.

Мы проехали мимо полянки, где стояли деревянные столики для пикников, вокруг которых веселилась большая шумная компания, и остановились около приятного места с зеленой травой и небольшим песчаным пляжем. Вокруг росли невысокие сосны, на берегу реки склонились к воде ивы.

– Сосны корпорация посадила, – сообщила Ольга. – Лет пять назад, а как вымахали!

– Зона отдыха? – спросил я.

– Считай, что так, – сказала Ольга. – Тут прекрасный берег мили на три, места всем хватает. Хотели домики построить, но я провела опрос – все были против. Тут и так хорошо. Приехал, искупался, погулял вдоль реки…

– И назад трудиться, – добавил Аналитик. – Все, кончайте разговоры, действуем по плану.

Через полчаса на столе, накрытом клеенкой в красно-белую клетку, стояли тарелки с бужениной, овощами, хлебом и вареной картошкой. На газовой плитке грелась кастрюля с баклажанами, у шашлычницы, откуда шел запах дыма и жареного мяса, колдовал Аналитик.

– Ты бы мог пригласить Марию, – сказала Ольга, наливая в стаканы красное вино. – Она бы нам не помешала – вы бы наперегонки за ней ухаживали, а я бы подремала в тенечке.

– Мы лучше будем за тобой наперегонки ухаживать, – сказал я, делая глоток.

– Вот только этого мне не хватало, – Ольга со скучающим видом смотрела на голубую воду реки. – Я сюда отдыхать приехала, а не пикироваться с вами. Вы свои проблемы сами решайте, а я буду в сторонке, где вас не будет слышно.