Текст книги "Фельдмаршал Манштейн – лучший полководец Гитлера"

Однако превосходство все-таки было на стороне войск 11-й армии. 28 октября они вырвались на степные просторы и устремились на юг. Ведя непрерывные бои с наседавшими частями 11-й армии, Приморская армия отходила к Севастополю, а 51-я отдельная армия – к Керчи. Фон Манштейн незамедлительно принял меры для того, чтобы не допустить перехода войск Приморской армии к обороне у северных отрогов Яйлы и не дать им возможности укрыться в Севастопольском крепостном районе. Он приказал 30-му армейскому корпусу (72-я и 22-я пехотные дивизии) продвигаться на Симферополь, чтобы установить контроль над прибрежной дорогой Алушта – Севастополь. 54-й армейский корпус (50-я, 132-я пехотные дивизии, моторизованная бригада) получил задачу вести преследование в направлении Бахчисарай, Севастополь с целью перерезать дорогу Симферополь – Севастополь, а также внезапным ударом захватить Севастополь.

Войска 11-й армии стремительно преследовали отходившие соединения Приморской и 51-й отдельной армий. 1 ноября передовой отряд 72-й пехотной дивизии занял Симферополь. После этого главные силы 30-го армейского корпуса осуществили прорыв по горной дороге к расположенной на южном берегу Алуште и 4 ноября захватили город. Днем раньше, 3 ноября, части 42-го армейского корпуса овладели Феодосией.

Угроза Севастополю вынудила командующего Черноморским флотом перебазировать основные силы в малоудобные порты. 4 ноября сухопутные войска и силы флота, защищавшие Севастополь, были объединены в Севастопольский оборонительный район (СОР). 7 ноября Ставка ВГК направила командующим войсками Крыма и Черноморским флотом директиву № 004433 о мерах по укреплению обороны Крыма. В ней требовалось «с целью сковывания сил противника в Крыму и недопуска его на Кавказ через Таманский полуостров» считать главной задачей Черноморского флота активную оборону Севастополя и Керченского полуострова всеми силами. Особо подчеркивалось: «Севастополя не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами». Руководство обороной Севастополя предписывалось возложить на командующего флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского с подчинением его вице-адмиралу Г.И. Левченко[183]183
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 276.


[Закрыть]. Заместителем вице-адмирала Октябрьского по сухопутной обороне стал генерал И.Е. Петров. Свыше 15 тыс. севастопольцев добровольно вступили в народное ополчение.

Это были своевременные меры, так как 8 ноября 105-й пехотный полк 30-го армейского корпуса овладел Балаклавой. До Севастополя оставалось пройти полтора десятка километров. На правом фланге 11-й армии была брошена вперед моторизованная бригада полковника Циглера, которая заняла переправы через реки Альма и Кача. Разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, входивший в состав этой бригады, сумел прорваться через горы до южного берега в районе Ялты. Таким образом, все шоссейные дороги, которые советские войска могли использовать для отхода на Севастополь, оказались перерезанными.

Фон Манштейн, внимательно наблюдая за развитием событий на севастопольском направлении, решил ввести в сражение 54-й армейский корпус, следовавший за моторизованной бригадой полковника Циглера. Командиру корпуса приказывалось прорваться через реки Бельбек и Черную и окончательно отрезать путь отступления на Севастополь советским частям, находящимся в горах. Однако корпус неожиданно встретил упорное сопротивление на подступах к Севастополю между реками Кача и Бельбек, а также при своем продвижении в горах к р. Черная. В результате фон Манштейн вынужден был отказаться от заманчивой идеи взять с ходу Севастополь.

8 ноября по решению Ставки ВГК для оказания помощи командованию войсками Крыма в Керчь в качестве представителя Ставки ВГК был направлен маршал Советского Союза Г.И. Кулик. На следующий день командующему 51-й отдельной армией генералу П.И. Батову была направлена директива Ставки ВГК за подписью маршала Б.М. Шапошникова, в которой требовалось от войск армии вести жесткую оборону, встретить и оказать содействие маршалу Г.И. Кулику[184]184
  См.: Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 195.


[Закрыть].

К этому времени войска, оборонявшие Крым и Керченский полуостров, находились в тяжелом состоянии. «Противник, сосредоточив центр своих усилий на нашем левом фланге, продолжает теснить наши малочисленные, измотанные непрерывными боями, совершенно деморализованные и небоеспособные части, – докладывал 10 ноября Сталину командующий войсками Крыма вице-адмирал Левченко. – В связи с выводом из строя проволочных средств связи управление войсками осложняется. Положение исключительно тяжелое и ежедневно осложняется. Части не в состоянии удержать Керченского полуострова. Вызывает большое опасение в данной обстановке возможность потери всей материальной части артиллерии и техники. 302 сд сможет прибыть в Керчь не ранее 3–5 дней. Перебрасываемый из Тамани 825 гсп не в состоянии восполнить понесенных потерь. Прошу разрешения приступить к эвакуации с Керченского полуострова войск, матчасти и техники»[185]185
  Цит. по: Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 195.


[Закрыть].

11 ноября фон Манштейн основными силами 11-й армии предпринял первое наступление на Севастополь. Защитники города оказали решительное сопротивление. За десять дней напряженных боев войскам фон Манштейна удалось лишь на двух участках вклиниться в оборону на 1–4 км. В войсках 11-й армии значительно возросли потери. Это вынудило ее командующего 21 ноября прекратить наступление на Севастополь.

Маршал Кулик, оценив сложившуюся обстановку, 13 ноября доложил Сталину о необходимости в кратчайшее время осуществить эвакуацию войск Приморской армии на Таманский полуостров. Одновременно командующий войсками Крыма представил Сталину и наркому ВМФ адмиралу Кузнецову боевое донесение об обстановке на Керченском полуострове. В нем отмечалось, что войска керченского направления в последнее время понесли большие потери и крайне устали. Фронт удерживается только двумя полками вновь прибывшей 302-й стрелковой дивизии и группами устойчивых бойцов, оставшихся в дивизиях. Войска, не имея достаточного количества автоматического оружия и минометов, потеряли боеспособность. В этой связи вице-адмирал Левченко решил начать переправу с Керченского на Таманский полуостров ценной техники, тяжелой артиллерии, специальных машин, излишнего автотранспорта[186]186
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 395.


[Закрыть].

На следующий день, 14 ноября, маршал Шапошников направил вице-адмиралу Левченко и маршалу Кулику директиву № 004842, в которой требовалось удержание района Керчи «ставить не в зависимость от перевозки обозов и тяжелой артиллерии на Таманский полуостров, а от решения удержать Керчь, во что бы то ни стало, и не дать противнику занять этот район». Для достижения этой цели приказывалось перебросить для обороны Керчи, при необходимости, части 302-й стрелковой дивизии[187]187
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 291–292.


[Закрыть].

Но все это были запоздалые меры. Части 42-го армейского корпуса активизировали свои действия на Керченском полуострове. Маршал Кулик в половине третьего ночи 15 ноября связался по прямому проводу с Генеральным штабом и доложил, что войска 51-й отдельной армии находятся в исключительно тяжелом состоянии. Из семи стрелковых дивизий только одну (106-ю) можно считать боеспособной на 40 %. Противник прилагает все усилия для того, чтобы в кратчайший срок захватить Керчь. «Оборонять дальше в данных условиях, – говорил Кулик, – когда бои идут на окраинах города, а с юга фактически в городе, это равноценно нести колоссальные потери, в течение двух-трех дней будет разбита 302-я сд, тем более, что ее полки не более усиленного батальона, нецелесообразно»[188]188
  Цит. по: Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 199.


[Закрыть]. Представитель Ставки высказал опасение, что противник, разбив 302-ю стрелковую дивизию, может переправиться на Таманский полуостров, для обороны которого не будет реальных сил. Поэтому он считал необходимым как можно скорее отвести войска на Таманский полуостров и принять меры для его обороны. В половине пятого вечера 15 ноября маршал Шапошников сообщил маршалу Кулику, что Ставка ВГК считает необходимым сначала вывезти артиллерию и технику с Керченского полуострова, а затем отводить стрелковые части. В тот же день части 42-го армейского корпуса захватили Керчь.

В ночь на 16 ноября части 51-й отдельной армии начали переправляться на Таманский полуостров. Переправа проходила в тяжелых условиях штормовой погоды и при морозе 12°. Для обороны Таманского полуострова были выделены наиболее боеспособные 12-я стрелковая бригада и два полка 302-й стрелковой дивизии. Теперь у фон Манштейна появилась возможность возобновить наступление на Севастополь. Но ждать этого момента ему пришлось почти месяц…

В ходе Крымской оборонительной операции войска Приморской и 51-й отдельной армии во взаимодействии с Черноморским флотом нанесли большой урон немецкой 11-й армии. Войска Приморской и 51-й отдельных армий и Черноморский флот потеряли безвозвратно почти 48,4 тыс. человек, а санитарные потери составили 15 422 человека[189]189
  См.: Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 310.


[Закрыть]. Соединения 11-й армии оказались скованными в течение двух месяцев, что позволило советскому командованию усилить сухопутную оборону Севастополя и организовать оборону Таманского полуострова.

Фон Манштейн, планируя операцию по захвату Севастополя, решил силами 54-го армейского корпуса при поддержке тяжелой артиллерии нанести главный удар с севера или северо-востока в направлении бухты Северной. На юге 30-й армейский корпус должен был активными действиями сковать советские войска и не допустить их переброски на главное направление.

Начало операции было назначено на 27 или 28 ноября. «Но здесь-то нам и помешала русская зима, причем двояким образом, что было особенно плохо, – пишет фон Манштейн. – В Крыму начались непрерывные дожди, которые в кратчайший срок вывели из строя все дороги без твердого покрытия… Таким образом, с началом дождей армия практически теряла возможность обеспечивать свое снабжение автогужевым транспортом, во всяком случае, на участке от материка до Симферополя. К 17 ноября уже вышло из строя по техническим причинам 50 % нашего транспорта. На материке же, на севере, уже свирепствовал лютый мороз, который вывел из строя четыре паровоза из пяти, имевшихся тогда в нашем распоряжении южнее Днепра. Таким образом, снабжение армии ограничивалось теперь одним-двумя эшелонами ежедневно»[190]190
  Цит. по: Манштейн Э. Утерянные победы. С. 256.


[Закрыть].

Все это вынудило фон Манштейна перенести начало наступления на 17 декабря. Войска 11-й армии, преодолевая упорное сопротивление частей Севастопольского оборонительного района, сумели в районе Мекензиевых гор вклиниться в их оборону. 20 декабря возникла угроза прорыва соединений 11-й армии к Северной бухте. С целью усиления Севастопольского оборонительного района 21 декабря отряд кораблей (2 крейсера и 3 эсминца) доставил в Севастополь из Новороссийска 79-ю отдельную стрелковую бригаду. Она на следующий день контратакой остановила противника. 22–24 декабря на транспортных и боевых кораблях из Поти и Туапсе прибыли 345-я стрелковая дивизия и танковый батальон, а 28 декабря – 386-я стрелковая дивизия. Войска Севастопольского оборонительного района, поддержанные огнем прибывших боевых кораблей и авиацией, нанесли контрудар и отбросили части 11-й армии на главном направлении, ликвидировав угрозу прорыва.

Большую роль в срыве наступления 11-й армии сыграла начавшаяся 26 декабря Керченско-Феодосийская десантная операция войск Закавказского фронта (51-я, 44-я армии и ВВС фронта) генерал-лейтенанта Д.Т. Козлова. Они насчитывали 62 тыс. человек, 454 орудия и миномета, 43 танка, 500 самолетов. Высадка десантов возлагалась на силы Черноморского флота и Азовской военной флотилии, имевших более 250 кораблей и судов, 161 самолет.

Для обороны Керченского полуострова генерал фон Манштейн выделил части 46-й пехотной дивизии 42-го армейского корпуса, румынские 8-ю кавалерийскую и 4-ю горнострелковую бригады, два танковых батальона. Они в общей сложности насчитывали около 25 тыс. человек, 180 орудий и минометов, 118 танков и около 100 самолетов. Войска Закавказского фронта имели превосходство в 2,5 раза по личному составу, орудиям и минометам, в 5 раз по самолетам, уступая немецким частям по танкам в 2,7 раза. Немецкие и румынские части оборудовали вдоль побережья и в глубине полуострова систему опорных пунктов.

План операции был разработан командующим и штабом Закавказского фронта и представлен 30 ноября И.В. Сталину[191]191
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 401–404.


[Закрыть]. Однако Ставка ВГК внесла ряд изменений в план, которые нашли отражение в окончательном его варианте, утвержденном Ставкой 16 декабря[192]192
  Там же. С. 406.


[Закрыть]. Замыслом операции предусматривалось одновременно высадить десанты войск 44-й и 51-й армий на побережье Керченского полуострова в полосе шириной 250 км от Арабатской стрелки до Феодосии. Главный удар наносился на феодосийском направлении силами 44-й армии во взаимодействии с Черноморским флотом, другой – на керченском направлении войсками 51-й армии во взаимодействии с Азовской военной флотилией и Керченской военно-морской базой.

В соответствии с замыслом, 51-й армии (командующий – генерал-лейтенант В.Н. Львов) предстояло форсировать Керченский пролив, ударом с севера и с юга овладеть городом и портом Керчь, затем – Турецким валом и во взаимодействии с 44-й армией окружить и уничтожить керченскую группировку противника. В дальнейшем 51-я армия должна была наступать на станцию Ак-Монай и занять северную часть акмонайской позиции.

Войскам 44-й армии (командующий – генерал-майор А.Н. Первушин) предписывалось главными силами высадиться в районе Феодосии, освободить город и порт, овладеть районом Сейтджеут, Кошай, Ак-Монай, Арабат, Владиславовка, Коктебель и оборонять его до уничтожения керченской группировки противника. Частью сил армии предписывалось наступать на Марфовку и содействовать 51-й армии в уничтожении окруженных сил врага, а в дальнейшем развивать наступление на Карасубазар. Кроме того, из состава 44-й армии по одному стрелковому полку планировалось десантировать в районах городов Опук и Коктебель. Высадка всех десантных отрядов обеих армий должна была начаться одновременно за 2 часа до рассвета без огневой подготовки.

При подготовке к операции был допущен ряд серьезных просчетов со стороны командующих и штабов фронта и армий. Из-за слабой организации разведки не удалось добыть достоверные сведения о группировке противника и системе его огня. Не были назначены командиры сил высадки десантов, которым подчинялись бы все силы флота и войска на каждом данном направлении (участке).

23 декабря вследствие осложнения обстановки в Севастополе план операции был уточнен и предусматривал уже последовательное десантирование войск: 51-я армия и два стрелковых полка 44-й армии – 26 декабря; главные силы 44-й армии – 29 декабря. В ночь на 30 декабря выбрасывался воздушный десант для захвата аэродрома в районе Владиславовки.

К началу операции ВВС Закавказского фронта (командующий – генерал-майор авиации С.К. Горюнов) смогли перебазировать на передовые аэродромы лишь 50 % авиационных частей, что лишило советские войска превосходства в воздухе. «Противник, вероятно, догадывался о возможности высадки десанта в Феодосии, – отмечал адмирал Н.Г. Кузнецов, – но, судя по всему, к этому времени уже перестал опасаться его, увидев, какие значительные силы нам пришлось отвлечь на севастопольское направление. Однако он просчитался. Несмотря на сжатые сроки подготовки и недостаточное прикрытие с воздуха, операция была проведена успешно»[193]193
  Цит. по: Кузнецов Н.Г. Курсом к победе. М.: Голос, 2000. С. 182.


[Закрыть].

Утром 26 декабря началось десантирование войск 51-й армии. Но из-за сильного шторма, непрерывных огневых ударов авиации и артиллерии противника к исходу дня удалось высадить только часть сил десантных отрядов в районах мысов Зюк, Тархан, Хрони (около 2500 человек, 3 танка, до 20 орудий и минометов) и в районе Камыш-Буруна (2175 человек). Сильный шторм, разыгравшийся на следующий день, не позволил перебрасывать войска через пролив. И лишь 28 декабря возобновилась перевозка сил и средств. Всего к исходу дня 30 декабря силами Азовской военной флотилии (командующий – контр-адмирал С.Г. Горшков) и Керченской военно-морской базы (командующий – контр-адмирал А.С. Фролов) на восточное побережье Керченского полуострова было доставлено более 17 тыс. человек, 9 танков, свыше 280 орудий и минометов. Десантирование стрелкового полка 44-й армии в районе Опука из-за шторма не состоялось, и он был высажен 28 декабря в районе Камыш-Буруна.

29 декабря в 3 часа утра началась высадка штурмовых отрядов морской пехоты в Феодосии. К исходу дня город был освобожден. В течение 30 и 31 декабря была завершена переброска силами Черноморского флота в порт войск 44-й армии. Всего в Феодосию было доставлено 23 тыс. человек, 34 танка, 133 орудия и миномета. Все это вынудило командира 42-го армейского корпуса генерала графа Х. фон Шпонека принять решение об отходе из Керчи. Части корпуса, опасаясь окружения, в ночь на 30 декабря скрытно оставили город, в который вошли войска 51-й армии и с опозданием начали преследование отходящего противника. Гитлер, недовольный неожиданной утратой Керчи и Феодосии, потребовал отдать фон Шпонека под суд, и тот был приговорен к смертной казни, замененной фюрером заключением в крепости[194]194
  Последующие годы генерал граф фон Шпонек провел в крепости Гермерсгейм. Попытки фон Манштейна добиться его полной реабилитации остались безуспешными. По приказу Гиммлера граф фон Шпонек был расстрелян после 20 июля 1944 г.


[Закрыть].

Известие об оставлении Керчи едва не лишило фон Манштейна дара речи. Ведь под Севастополем события развивались благоприятно для войск 11-й армии. 28 декабря части 54-го армейского корпуса, наступая в направлении на бухту Северная, сумели прорваться в полосу заграждений форта Сталин. Казалось, остается сделать еще один шаг, и Севастополь будет взят. Но фон Манштейн вынужден был принять срочные меры по усилению войск, действовавших на феодосийском направлении. Он приказал прекратить наступление на Севастополь. На Керченский полуостров из состава 30-го армейского корпуса перебрасывалась 170-я пехотная дивизия. К 1 января 1942 г. в районе Феодосии кроме отошедшей 46-й пехотной дивизии действовали части 73-й пехотной дивизии и румынский горнострелковый корпус.

Войска Кавказского фронта[195]195
  Согласно директиве № 006144 Ставки ВГК с 12 часов 30 декабря 1941 г. Закавказский фронт был переименован в Кавказский фронт.


[Закрыть] к исходу дня 2 января вышли на рубеж Киет, Коктебель, где встретили организованное сопротивление частей 42-го армейского корпуса и перешли к обороне. В результате Керченско-Феодосийской десантной операции войска Закавказского (Кавказского) фронта освободили Керченский полуостров, Керчь и Феодосию, что позволило впоследствии развернуть здесь войска Крымского фронта и предотвратить угрозу вторжения войск вермахта на Кавказ через Таманский полуостров.

Фон Манштейн, вынужденный прекратить штурм Севастополя, 15 января 1942 г. силами 30-го и 42-го армейских корпусов возобновил наступление на феодосийском направлении. Они 18 января снова захватили Феодосию. В дальнейшем войска 11-й армии вплоть до начала апреля успешно отражали неоднократные попытки советских войск освободить Крым. Наряду с этим фон Манштейн, которому 1 января было присвоено воинское звание генерал-полковника, вел тщательную подготовку к новому наступлению на Севастополь…

В Крыму, как и на других территориях Советского Союза, оккупанты установили режим террора и насилия. В примечаниях к своим мемуарам фон Манштейн подчеркивает, что в 11-й армии, которой он командовал, «приказ о комиссарах» не выполнялся. Правда, делает оговорку о том, что «небольшое число комиссаров, которые, несмотря на это, были расстреляны, не были взяты в плен в бою, а схвачены в тылу как руководители или организаторы партизан». Поэтому с ними обращались согласно военному праву. Здесь фон Манштейн явно пытается обелить себя, произвольно трактуя военное право. Наряду с этим подчеркивается, что в войсках, которыми командовал фон Манштейн, «выдерживались строгие правила, за соблюдением которых постоянно наблюдали», так как для него было немыслимо, чтобы немецкие солдаты участвовали в совершении преступлений. В книге «Манштейн Э. фон. Солдат XX века» отмечается, что на Нюрнбергском и Гамбургском процессах «не удалось, вопреки всем усилиям, найти доказательства преступлений подчиненных ему войск, чтобы привлечь Манштейна к ответственности»[196]196
  Цит. по: Манштейн Э. фон. Солдат XX века. С. 259–260.


[Закрыть]. Для доказательства его невиновности утверждается, что фон Манштейн издал особые предписания об обращении с гражданским населением и его защите. С целью подтвердить «отсутствие вины» фон Манштейна приводится выдержка из дневника Геббельса от 28 апреля 1943 г.: «Генералы-фельдмаршалы Манштейн и Клейст на территориях, которые после нашего ухода снова попали в военное управление, ввели более гуманные правила обращения с населением. Охранные мероприятия… были существенно смягчены»[197]197
  Цит. по: Манштейн Э. фон. Солдат XX века. С. 261.


[Закрыть]. Однако это единственный документ, опубликованный защитником фон Манштейна на Гамбургском процессе, а все остальные доказательства его непричастности к военным преступлениям строятся на утверждениях самого генерал-фельдмаршала.

Для Верховного главнокомандования вермахта комиссары являлись «подлинными носителями сопротивления» и носителями «большевистской идеологии». В развитие приказов и директив, о которых говорилось во второй главе, Верховное главнокомандование вермахта 16 сентября 1941 г. издало приказ № 002060/41 о беспощадном подавлении повстанческого движения и репрессиях против заложников[198]198
  См.: СС в действии. М.: Издательство иностранной литературы, 1960. С. 517–518.


[Закрыть]. В приказе требовалось «в зародыше задушить недовольство», принимать самые решительные меры для укрепления авторитета оккупационных властей и предотвращения дальнейшего распространения движения. «При этом следует иметь в виду, – подчеркивалось в приказе, – что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит, и устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычайной жестокости. Искуплением за жизнь каждого немецкого солдата в таких случаях должна служить, как правило, смертная казнь 50—100 коммунистов. Способы этих казней должны еще увеличивать степень устрашающего воздействия».

Фон Манштейн, как мы помним, сам признавался, что у него была стойкая неприязнь к большевизму. 20 ноября 1941 г. он подписал по 11-й армии приказ 2379/41, в котором говорилось:

«…Перед немецким солдатом стоит задача не только разгромить военные силы… но и выступить носителем национальной идеи, мстителем за всю жестокость, проявленную к немецкому народу… Солдат должен понимать необходимость наказания еврейства – носителя самого духа большевистского террора. Это требуется и для того, чтобы подавлять в зародыше все беспорядки, которые затеваются преимущественно евреями… Нельзя допускать, чтобы из-за несознательности населения борьба большевиков получала поддержку за линией фронта… Пассивность многочисленных элементов, якобы враждебных Советам, должна смениться ярко выраженной готовностью активно участвовать в борьбе против большевизма. Где такой готовности нет, она должна быть внедрена путем применения соответствующих мер»[199]199
  Цит. по: Манштейн Э. фон. Солдат XX века. С. 631–632.


[Закрыть].

Фон Манштейн также выполнял директиву № 1А1388/42 Верховного главнокомандования вермахта от 16 декабря 1942 г. «О борьбе с бандами»[200]200
  См.: Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. Том. I. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1954. С. 469–470.


[Закрыть]. Под «бандами» подразумевались партизаны, против которых следовало применять самые жестокие средства «без ограничения, также против женщин и детей, если это только способствует успеху». При этом «ни один немец, участвующий в боевых действиях против банд, за свое поведение в бою против бандитов и их сообщников не может быть привлечен к ответственности ни в дисциплинарном, ни в судебном порядке».

На Нюрнбергском процессе были приведены убедительные свидетельства того, что в 56-м танковом корпусе и в 11-й армии, которыми командовал фон Манштейн, все приказы и директивы командования вермахта неукоснительно выполнялись. Заместитель Главного обвинителя от СССР полковник юстиции Ю.В. Покровский 13–14 февраля 1946 г. говорил:

«О наличии предварительного инструктажа свидетельствовал и солдат штабной роты 8-й танковой дивизии Гарри Марек из района Бреславля: “21 июня, за день до начала войны, мы от наших офицеров получили следующий приказ: комиссаров Красной Армии необходимо расстреливать на месте, ибо нечего с ними церемониться… О наличии директивы истреблять политработников Красной Армии свидетельствовал солдат 2-й роты 3-го отряда истребителей танков Вольфганг Шарте из Гердгардсхагена близ Брауншвейга: “Если вы по пути встретите русских комиссаров, которых можно узнать по советской звезде на рукаве, и русских женщин в форме, то их немедленно нужно расстреливать. Кто этого не сделает и не выполнит приказа, тот будет привлечен к ответственности и наказан”».

Мы знаем, что 8-я танковая дивизия входила в состав корпуса, а 3-й отряд истребителей танков действовал в составе 11-й армии. И корпусом, и армией командовал фон Манштейн.

6 января 1942 г. в ноте наркома иностранных дел В.М. Молотова было объявлено о массовых убийствах в Керчи[201]201
  См.: Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Документы и материалы. Т. 1. М., 1946. С. 202–214.


[Закрыть]. В акте чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немцев в городе Керчи были приведены многочисленные примеры данных преступлений[202]202
  См.: Нюрнбергский процесс. Преступления против человечности. Том 5. M.: Юридическая литература, 1991.


[Закрыть].

После того, как 16 ноября 1941 г. войска Красной Армии оставили Керчь, вся полнота власти в ней перешла в руки командира 42-го армейского корпуса генерала фон Шпонека и его 26-й пехотной дивизии. Непосредственное руководство городом осуществляла военная комендатура. 24 ноября на улицах города был расклеен приказ, требующий от всех евреев под угрозой строгого наказания в трехдневный срок зарегистрироваться в помещениях гестапо и городской управы, а также носить шестиконечные звезды. 28 ноября появился новый приказ военного коменданта, обязавший евреев на следующий день явиться на Сенную площадь города, «имея запас продовольствия на три дня». По воспоминаниям свидетелей, на площади собралось около 7 тыс. человек всех возрастов, немецкие же документы говорят лишь о 2,5 тыс. человек. Все они были отправлены в городскую тюрьму, а затем с 1 по 3 декабря расстреляны в четырех километрах от города, в противотанковом рву близ поселка Багерово. 28 декабря, уже после высадки на полуострове советского десанта, немцы стали хватать и расстреливать русских и украинцев призывного возраста из поселков Старый Карантин и Камыш-Бурун, находившихся рядом с местами высадки десантов. Всего таким образом было убито не менее 273 мужчин. 30 декабря, при оставлении Керчи, были расстреляны все заключенные, находившиеся в городской тюрьме, – еще около 300 человек. По той же схеме происходили и события в Феодосии, которая 3 ноября была занята войсками 11-й армии. Здесь было расстреляно, согласно показаниям очевидцев, около 2 тыс. человек (по немецким документам их было около 800). 12 декабря было расстреляно 245 крымчаков – горских евреев[203]203
  См.: Манштейн Э. фон. Солдат XX века. С. 630.


[Закрыть].

11-й армии была придана «Einsatzgruppa D», командование которой в конце декабря 1941 г. сообщало в Берлин:

«Симферополь, Евпатория, Алушта, Карасубазар, Керчь, Феодосия и другие районы Западного Крыма освобождены от евреев. С 16 ноября по 15 декабря 1941 г. 17 646 евреев, 2504 крымчака, 824 цыгана и 212 коммунистов и партизан расстреляны. В общей сложности 75 881 человек был казнен [имеется в виду – с июля 1941 года]. Слухи о казнях в других районах осложнили проведение акции в Симферополе. Отчеты об акциях против евреев постепенно просочились от бежавших евреев, русских, а также из оговорок немецких солдат»[204]204
  Цит. по: Манштейн Э. фон. Солдат XX века. С. 631.


[Закрыть].

О действиях «Einsatzgruppa D» не мог не знать командующий 11-й армией. Начальник III управления[205]205
  Служба безопасности внутри рейха.


[Закрыть] главного имперского управления безопасности О. Олендорф, выступавший в качестве свидетеля на заседании международного военного трибунала, на допросе 3 января 1946 г. показал, что с июня 1941 г. до июня 1942 г. он руководил оперативной группой «D» и был уполномоченным начальника полиции безопасности и СД при 11-й армии.

Полковник Д.Х. Эймен, юрист американской армии, как «прикомандированный обвинитель» от США задал Олендорфу следующий вопрос:

– Скажите Трибуналу, каким образом командующий 11-й армией направлял или наблюдал за деятельностью оперативной группы «D» в то время, как она проводила свои операции по ликвидации?

– В Николаеве был получен приказ 11-й армии, – ответил Олендорф, – касавшийся того, что ликвидация должна проводиться только на расстоянии не менее 200 километров от штаб-квартиры главнокомандующего.

– Скажите, вы помните какие-нибудь другие случаи? – спросил Эймен.

– В Симферополе со стороны армии было дано распоряжение соответствующим оперативным командам, – отвечал Одендорф, – касающееся ускорения ликвидации, причем обосновывалось это тем, что в этой области свирепствовал голод и не хватало жилищ.

– Скажите, знаете ли вы, сколько всего человек было уничтожено и ликвидировано оперативной группой «D» за период вашего руководства?

– С июня 1941 года по июнь 1942 года оперативные команды сообщили, что уничтожено примерно 90 000 человек.

– Участвовали ли в массовых казнях военные подразделения – армейские подразделения, я хочу сказать? – спросил полковник юстиции Ю.В. Покровский.

– Как правило, нет, – ответил Олендорф.

– А как исключение? – задал новый вопрос Покровский.

– Насколько я помню, как в Николаеве, так и в Симферополе время от времени присутствовал представитель от командования армии, присутствовал как зритель.

– С какой целью? – спросил Покровский.

– Этого я не знаю. Вероятно, для личной информации.

– А воинские части выделялись в этих местах для исполнения казни? – последовал вопрос Покровского.

– Официально армия не выделяла никаких подразделений для этой цели, так как армия вообще была против этого мероприятия, – сказал Олендорф.

– А фактически? – спросил Покровский.

– Отдельные подразделения добровольно ставили себя в распоряжение этих команд, – ответил Олендорф. – Однако я не знаю такого случая в армии, исключая вспомогательный состав армии (обоз).

После неудачной высадки советского десанта 7 января 1942 г. за помощь десантникам в Евпатории армейскими частями было расстреляно, по немецким отчетным данным, 1306 человек[206]206
  См.: Манштейн Э. фон. Солдат XX века. С. 635–636.


[Закрыть]. В Севастополе и его окрестностях в 11-й армии использовались военнопленные для разминирования. По воспоминаниям старшины 1-й статьи Н.Н. Алексеенко из 279-го отдельного батальона связи 109-й стрелковой дивизии, он содержался в лагере на Куликовом поле. Всего здесь находилось около 4,5 тыс. пленных. В составе группы из 200 человек Алексеенко был взят для разминирования минных полей в районе Мекензиевых гор. Процесс разминирования заключался в том, что пленные двигались по минному полю двумя шеренгами по сотне человек в каждой с расстоянием между людьми в один-полтора метра. После каждого прохода в первой шеренге оставалось в живых человек 16. Тех, кто получил ранения при подрывах на минах, пристреливали[207]207
  См.: Маношин И.С. Героическая трагедия. О последних днях обороны Севастополя 29 июня – 13 июля 1942 г. Симферополь: Таврида, 2011. С. 193.


[Закрыть].

Еще не завершилась зимняя кампания, а советская Ставка ВГК уже приступила к планированию очередной военной кампании 1942 года. Стратегический замысел теперь сводился к тому, чтобы в мае провести крупную наступательную операцию на юго-западном направлении силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. На остальных направлениях намечалось перейти к стратегической обороне и одновременно осуществить ряд частных наступательных операций с ограниченными целями. В дальнейшем предусматривалось развернуть общее наступление по всему фронту от Балтики до Черного моря.