Текст книги "Блокада Ленинграда: Размышления о подвиге и трагедии"

Смерть из-под облаков

 
Щели в саду вырыты,
Не горят огни.
Питерские сироты,
Детоньки мои!
Под землей не дышится,
Боль сверлит висок,
Сквозь бомбежку слышится
Детский голосок.
 

Анна Ахматова

С приближением гитлеровцев к Ленинграду ранее мирный и тыловой город всё больше превращался в передовую. На его улицах стали рваться снаряды, с неба сыпались бомбы. К тому времени авиация Ленинградского фронта понесла тяжёлые потери и была в плачевном состоянии. Вступивший в командование Ленинградским фронтом генерал Жуков (будущий маршал Победы) сообщал в Ставку, что у него имеется всего лишь 268 самолётов, из которых исправны только 163. Причём почти все они устаревших марок с изношенными моторами.

Всё это позволило асам Люфтваффе практически безнаказанно бомбить городские кварталы. Вражеские аэродромы находились в непосредственной близости от Ленинграда: в Сиверской, Любани, Луге и других населённых пунктах. Через пять минут после взлёта немецкие бомбардировщики уже были готовы сбрасывать свой смертоносный груз. Прекрасным ориентиром для вражеских пилотов была Октябрьская железная дорога, выводившая их точно на центр города.

Сигнал воздушной тревоги

Первый массированный воздушный налёт состоялся 8 сентября. Тогда немецкая авиация разбомбила Бадаевские склады. Но всё было гораздо страшнее 19 сентября. В этом авианалете приняло участие до 276 самолётов. Точнее, налётов было шесть. На смену одной группе вражеских бомбардировщиков тут же прилетала другая. Сирена воздушной тревоги звучала практически постоянно. В этот день бомбы попали в Мариинский театр, Гостиный двор и во множество жилых домов. Однако самая страшная трагедия произошла на Суворовском проспекте. Здесь две мощные авиабомбы попали в госпиталь, который размещался в большом пятиэтажном здании Академии лёгкой промышленности. К моменту налёта в нём находилось более тысячи раненых.

По всей вероятности, в госпиталь попали не только фугасные, но и зажигательные бомбы. Пожар разрастался стремительно. Здание окутал чёрный дым. Сквозь него из окон вырывались языки пламени. Раненые пытались спастись через ещё не охваченные огнём окна и проломы в стенах, прыгали с верхних этажей. На Суворовском проспекте белели пятна подушек и простыней, выброшенных взрывной волной. По улице Красной Конницы (ныне Кавалергардская) мчался поток воды из повреждённого водопровода. Вскоре рухнули перекрытия. В огне погибли 442 человека, в том числе 160 работников госпиталя. В 1994 году в память о погибших на фасаде восстановленного здания установили мемориальную доску.

Пожар в здании Академии лёгкой промышленности на Суворовском проспекте

По распоряжению руководства города истинные последствия бомбардировок от населения скрывались. Но от этого было только хуже. Новости распространялись из уст в уста в трамваях, на рынках, в очередях, причём чаще всего в искажённом или сильно преувеличенном виде. Ходили слухи о тысячах вражеских диверсантов, заброшенных в Ленинград. Во время ночных бомбардировок они ракетами обозначали цели налётов.

После попадания авиабомбы

И диверсанты, и ракетчики в городе действительно были, хотя далеко не в таком количестве. В Ленинград они приходили вместе с беженцами. На ракетчиков по ночам шла настоящая охота. И если кого-то ловили – пощады не было. Били до смерти прямо на месте преступления. Спасти диверсанта мог только подоспевший патруль. Правда, ненадолго. По законам военного времени их всё равно расстреливали.

В борьбе с ракетчиками нашли простой и очень остроумный способ. Как только в небо взлетали сигнальные ракеты, обозначающие объект бомбардировки, специальные группы тут же начинали выпускать ракеты того же цвета. Их было так много, что вражеские лётчики не могли сориентироваться и сбрасывали бомбы как попало. И вскоре действия ракетчиков прекратились вовсе.

Кого-то ещё можно спасти

После трагедии на Суворовском жители уже не питали иллюзий о надёжной защите города от вражеской авиации. Они ждали повторения ударов и новых трагедий. Но неожиданно наступило затишье. Немецкие самолёты сосредоточились на уничтожении кораблей Балтийского флота. А вскоре большое число танков и авиации гитлеровцы перебросили под Москву. Конечно, Северную столицу продолжали бомбить, но уже гораздо меньшими силами. Гитлер перестал считать это направление чем-то для себя важным и значимым. Перед своими войсками он поставил задачу задушить Ленинград «костлявой рукой голода».

Артиллерийский террор

 
На Невском надписи пестрели,
Кричала каждая стена:
«Внимание! При артобстреле
Опасна эта сторона!»
 

Михаил Дудин

Весной 1944 года, едва ли не сразу после снятия блокады, в Ленинграде в Соляном переулке открылась экспозиция, посвящённая жизни блокадного города и подвигу его жителей. Одним из экспонатов был искорёженный взрывом фашистского снаряда вагон трамвая. В расположенной рядом витрине можно было увидеть окровавленные фрагменты одежды, кошельки, документы, хлебные карточки – всё, что осталось от его пассажиров. Это были жертвы одного из варварских обстрелов Ленинграда.

4 сентября 1941 года в осаждённом Ленинграде раздались взрывы. Жители недоумевали: в небе не было самолётов с крестами, не звучал и сигнал воздушной тревоги. Они не сразу поняли, что теперь на улицах рвутся снаряды вражеской артиллерии. С того дня город стал обстреливаться практически ежедневно, днём и ночью. По мнению Гитлера, это должно было сломить моральный дух и защитников, и мирного населения.

Разбитый трамвай

Со свойственной им педантичностью немцы разбили город на квадраты, а целям присвоили номера. Так, Государственный Эрмитаж имел № 9, Аничков дворец – № 192. Номера имели даже жилые кварталы. Особое внимание уделили госпиталям и больницам: кружочки с присвоенными им номерами (например, 89 – больница Эрисмана или 96 – Первая психиатрическая) были заштрихованы красным карандашом. В особом перечне значились координаты оживлённых перекрёстков и улиц, а также многолюдные трамвайные остановки. Недостатка в ориентирах у неприятеля не было. Ими являлись купола и колокольни соборов, шпили Адмиралтейства и Петропавловки. Огонь вёлся из районов Тосно, Красного Села, Стрельны, Урицка (Павловск), Пушкина.

В отличие от авианалётов, о которых предупреждала сирена воздушной тревоги, артиллерийские обстрелы всегда начинались внезапно. Обычно они продолжались по 8-10 минут, после чего наступало несколько часов затишья. Затем всё повторялось вновь. Иногда вражеские батареи били залпами, иногда беглым огнём. Гитлеровцы знали, что в их прицелах огромный город и промаха просто быть не может.

Чаще всего обстрелы происходили по утрам или вечерам, когда люди шли на работу или возвращались с неё. Немецкая разведка установила, что именно в это время можно уничтожить больше жителей. После одного из обстрелов поэтесса Вера Инбер записала в своём дневнике: «Снаряды с дьявольской точностью ложились в центре города, главным образом на перекрестке Невского и Садовой, у трамвайной остановки. А в то время там кишело народом… Первый же снаряд попал в трамвай номер двенадцатый… Там было 28 убитых и 62 раненых…» Пересечение Невского и Садовой обстреливалось ещё не раз. Горожане даже назвали это место «кровавым перекрёстком».

В укрытие не успели

Спасаясь от артобстрелов, более 100 тысяч жителей переселились из южных и западных районов города в северные. Трамвайные остановки с перекрестков стали переносить в глубь улиц. А на стенах домов появились надписи: «Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Одну из таких надписей можно и сегодня увидеть на Невском проспекте на стене дома № 14. Её сохранили в память о блокаде.

Интенсивность обстрелов нарастала. Если в январе 1942 года враг выпустил по городу 2696 снарядов, то в феврале уже 4771, а в марте эта цифра достигла 7380. На Пасху в ночь с 4 на 5 апреля гитлеровцы подвергли обстрелу и бомбёжке многие городские храмы.

В минуты затишья

Летом пал Севастополь. Крупнокалиберные орудия, которые использовались при его осаде, стали перебрасывать под Ленинград. 17 августа 1943 года город подвергся самому длительному обстрелу. Он длился более 18 часов. Тогда на город упало 2000 крупнокалиберных снарядов.

У захваченного монстра

Уже гремели раскаты операции «Январский гром», уже бежали гитлеровцы от наших наступающих частей, бросая свои позиции, а вражеская дальнобойная артиллерия продолжала обстрелы Ленинграда. В январе 1944 года она выпустила по городу почти 1500 снарядов. Последние из них разорвались на рассвете 23 числа. Тогда погибли два человека и были ранены трое. Это были последние жертвы артиллерийского террора.

При спешном отступлении многие многотонные монстры гитлеровцы эвакуировать не успели. Захваченные дальнобойные орудия были перевезены в Ленинград и выставлены на Дворцовой площади.

«Рукопожатие на Свири»

 
Есть на тихвинском кладбище, старом, зелёном,
Место памяти павших героев сражений.
Здесь в дни воинской славы склоняют знамёна,
Рвёт минуту молчанья салют оружейный.
 

Анатолий Молчанов

Маленькая блестящая монета достоинством в десять рублей из серии «Города воинской славы». На её обороте герб Тихвина. Чем же знаменит этот небольшой город? В годы Смутного времени его жители и монахи Тихвинского монастыря прославились на всю Россию, защитив обитель от шведов. А в ноябре 1941 года именно в здешних лесах и болотах решалась судьба блокадного Ленинграда.

Как только землю немного сковали морозы, танки 39-го моторизованного корпуса Вермахта вырвались из грязи, прорвали оборону наших войск и вышли на оперативный простор. 8 ноября 1941 года практически без боя гитлеровцы вошли в Тихвин. Последняя железнодорожная магистраль, ведущая из глубины страны к берегу Ладожского озера, оказалась перерезанной.

В наступление

Для нашего командования наступление немцев во многом стало неожиданным. Выполняя директиву Ставки, войска Ленинградского фронта сражались в Синявинской операции, пытаясь прорвать кольцо блокады. Гитлеровцы ударили со стороны реки Волхов. Крупных воинских соединений наших войск здесь не имелось, а те, что были, растянулись по весьма немалой линии фронта. Не имелось и резервов. Многие дивизии были ослаблены отправкой ряда их соединений под Москву.

Вокруг Ленинграда замкнулось второе блокадное кольцо. Под угрозой захвата оказались все огромные запасы продовольствия, сосредоточенные на берегу Ладоги. Берлинское радио победно кричало, что теперь «твердыня большевиков падёт без пролития крови немецких солдат». Враг продолжал наступать в направлении реки Свирь, где планировал соединиться с финскими частями, а также устремился к городу Волхов. Непосредственная угроза нависла и над Новой Ладогой, где находилась главная база кораблей Ладожской флотилии. Началась эвакуация оборудования Волховской ГЭС, а саму плотину стали готовить к взрыву.

Для Ленинграда освобождение Тихвина стало вопросом жизни и смерти. 15 ноября прекратилось судоходство по Ладоге. Продовольствие в осаждённый город практически перестало поступать. Норма выдачи хлеба в то время сократилась до страшных 125 граммов. Последствия охвата Ленинграда вторым блокадным кольцом прекрасно понимали и в Москве. В середине ноября указом Ставки был создан Волховский фронт. Под Ленинград пошли резервы. В тяжёлых оборонительных боях немецкие части были обескровлены, и 25 ноября враг был наконец остановлен всего лишь в 6 километрах от Волхова.

На Тихвин

А затем в наступление уже пошли наши войска. Удержанию Тихвина немецкое командование придавало особое значение, но силы неприятеля были на исходе. Их коммуникации растянулись на десятки километров, войска практически не имели тёплого обмундирования, от наступивших сильных морозов отказывали двигатели танков и автоматическое оружие. Но, несмотря ни на что, враг сопротивлялся упорно. Бои шли буквально за каждую деревню. И вот 8 декабря город у врага был отбит. Гитлеру ничего не оставалось, как подписать приказ, разрешающий частям Вермахта отступить на рубеж реки Волхов. По существу, немцы были отброшены туда, откуда они начинали своё наступление. «Рукопожатие на Свири» не состоялось.

Дорога отступления

После взятия Тихвина нашим войскам досталось большое количество брошенной в городе техники и оружия: 27 танков, 10 бронемашин, 42 орудия, 190 пулемётов, склады продовольствия и боеприпасов, а также база с горючим. Но победа досталась дорогой ценой. За время боёв потери составили почти 49 тысяч солдат и офицеров.

Жители Тихвина возвращаются в освобождённый город

В конце декабря освобождённый Тихвин напоминал растревоженный муравейник. Восстанавливались основательно разрушенные железнодорожная станция и пути. Круглые сутки тысячи рабочих и солдат разгружали прибывающие составы и заполняли подходившие непрерывной лентой грузовики. Тем не менее доставлявшиеся в Ленинград грузы едва обеспечивали хоть и выросшую, но всё ещё голодную норму выдачи продовольствия. Тысячи ленинградцев были настолько истощены, что продолжали умирать и на новом пайке.

Тихвинская наступательная операция оттянула на себя силы, так нужные Гитлеру под Москвой. После разгрома врага под столицей победа под Тихвином была самым главным стратегическим успехом нашей армии в 1941 году. За время боев здесь 11 человек были удостоены звания Героя Советского Союза.

Горячий лёд Ладоги

 
А где-то на Ладоге в белом просторе
От бомб и мороза взрываются льдины,
И воют моторы, и стонут моторы,
И тянут гружённые хлебом машины.
 

Анатолий Молчанов

Кто в нашей стране не слышал про Дорогу жизни? Ледовая трасса через Ладожское озеро помогла отстоять Ленинград, спасла жизни тысяч и тысяч его жителей. Казалось бы, что в этом сложного? Спустились машины на лёд и поехали. Ведь наши предки всегда использовали зимой замёрзшие русла рек как транспортные пути. Однако всё было далеко не так просто.

Первый раз идея ледовой трассы обсуждалась ещё в конце сентября 1941 года. Но тогда только специалисты знали, что даже в самые лютые морозы Ладога замерзает не полностью. Гидрологи стали опрашивать местных старожилов, в основном рыбаков, но их рассказы дали немного. Тем не менее на их основе проложили маршрут между Кобоной и Коккорево. Ключевую роль в создании этого первого маршрута сыграл начальник ледовой службы Балтийского флота Михаил Казанский. Друзья в шутку прозвали его «Ледовым дедом». Зимой 1941 года «деду» было всего 25 лет.

Санный обоз на Ладоге

Но ждать было нельзя. Норма выдачи хлеба в осаждённом Ленинграде снизилась до 125 граммов. Вечером того же дня из города отправилась разведывательная колонна из 10 порожних полуторок. Назад вернулись семь машин, каждая из которых везла всего по 7 мешков муки. Боялись, что большей тяжести лёд не выдержит. Дверцы кабин были открыты. Водители стояли на подножках, чтобы иметь возможность выпрыгнуть в случае, если машина провалится. На следующий день на трассу вышло уже 60 машин. Движение началось. Официально трасса именовалась ВДД-101 (Военно-автомобильная дорога), но вскоре иначе как Дорогой жизни её никто уже не называл.

На погрузку

Параллельно с запуском дороги шло и создание всей транспортной инфраструктуры. В небольших рыбачьих посёлках возводились склады, причалы и съезды к воде. По маршруту следования солдаты бурили лунки и вмораживали в лёд вешки. Ведь главным при движении в ледовой пустыне, да ещё и при ограниченной видимости, были ориентиры. Через каждые 5–7 километров строились специальные пункты, где можно было обогреться и устранить мелкие поломки. Как правило, здесь же находились позиции зенитчиков, защищавших трассу от атак с воздуха.

Лёд не выдержал

С наступлением сильных морозов лёд на Ладоге продолжал крепнуть, однако уже в первые недели работы трассы под лёд ушло больше сотни машин. Никто ничего не мог понять. Одна машина успешно преодолевала определённый участок пути, другая через несколько минут здесь же уходила под воду. К работе привлекли ленинградских ученых. Они изучили процесс деформирования ледяного покрова под действием различных нагрузок, а также влияние на него ветра и изменений уровней воды.

Для автоматической регистрации колебаний льда физик Наум Рейнов изобрёл специальный прибор, который назвали прогибограф. С его помощью удалось установить, что виной аварий является резонанс, возникающий при совпадении скорости движения автомобиля со скоростью подлёдной ладожской волны. На прочность льда оказывали влияние также отражённые от берега волны и волны, которые создавали соседние машины. Разработали соответствующие рекомендации. Так благодаря науке удалось значительно сократить потери.

Под обстрелом

Ледовая трасса проходила всего в 12–15 километрах от немецких позиций. В небе тогда господствовала вражеская авиация. Что происходит, враг сообразил быстро. От разрывов снарядов и бомб образовывались трещины и полыньи, которые быстро затягивало тонким льдом и заносило снегом. Обнаружить их было очень сложно. Провалившиеся машины старались вытаскивать. Насколько возможно, стремились спасти и груз.

За время работы Дороги жизни по ней было перевезено более миллиона тонн различных грузов и эвакуировано почти 1,5 миллиона человек. Несмотря на все усилия, нарушить движение по ней немцам так и не удалось.

Ошибочно думать, что Дорога жизни состояла всего из одной трассы. В общей сложности их было проложено порядка шестидесяти. По одним везли уголь, по другим различную технику, третьи были предназначены для доставки боеприпасов и горючего. Интервал между транспортом здесь был больше, чтобы в случае взрыва не пострадали другие машины. С января 1942 года из Ленинграда активно началась эвакуация жителей. Для этого на лёд Ладоги вышло более сотни городских автобусов.

Автобусы на Дороге жизни

Работы на ледовых трассах шли постоянно. Нужно было очищать их от снежных заносов, обозначать полыньи, выбирать новые участки с более крепким льдом. Основным видом транспорта на трассе стал Газ-АА – знаменитая полуторка, бравшая полторы тонны груза. Её ещё называли машиной-солдатом. Не хватало горючего, инструментов, запчастей, даже помещений для ремонта. Нередко он проводился на лютом морозе, затем водители совершали в блокадный город по два, а то и по три рейса в сутки. Чтобы увеличить количество перевозимого хлеба, некоторые шофёры цепляли к грузовикам прицепы или сани.

Трасса работала и днём и ночью

В первую блокадную зиму ледовую дорогу обслуживало почти 4 тысячи автомобилей, не считая гужевого транспорта. Попав в полынью, под бомбёжку или артобстрел, из рейса не вернулась каждая четвёртая машина. Проработала Дорога жизни до конца марта 1943 года.

«Ледовый дед» Михаил Казанский закончил войну в звании полковника, был награждён многими орденами и медалями. Его именем назван большой гидрографический катер-катамаран Балтийского флота. А легендарным полуторкам сегодня ставят памятники.

Блокадный хлеб

 
Я вспоминаю хлеб блокадных лет,
Который в детском доме нам давали.
Не из муки он был – из наших бед,
И что в него тогда не клали!
 

Людмила Хямелянина

Небольшой продолговатый, размеченный на прямоугольники-ячейки листок бумаги. В каждой ячейке надпись «Хлеб» и цифры. Так выглядела хлебная карточка жителя блокадного Ленинграда.

В то суровое время именно такой листок бумаги давал человеку самое главное – возможность выжить.

Распределение продуктов по карточкам в городе началось с 18 июля 1941 года. Никакой паники это не вызвало. Рабочим тогда полагалось по 800 граммов хлеба в день. Карточки были именными и выдавались по паспорту раз в месяц. При утере или краже они не восстанавливались. Поначалу многие жители даже не ходили их получать – верили, что война скоро кончится, да и в магазинах ещё были продукты в свободной продаже. Делали запасы лишь наиболее дальновидные, но их было немного.

Хлебная карточка ленинградца

Как и любой мегаполис, Ленинград не мог существовать без подвоза продовольствия. 8 сентября гитлеровцы захватили Шлиссельбург, и город оказался во вражеском кольце. Запасов же продовольствия на складах, чтобы прокормить и жителей, и солдат, было совсем немного. Уже в начале сентября норму выдачи продуктов и хлеба урезали. Всего же таких понижений было пять. А в ноябре норма выдачи иждивенцам стала и вовсе 125 граммов хлеба на человека. Эти блокадные 125 граммов стали символом нечеловеческих испытаний, через которые прошли горожане.

Не более трёх сантиметров толщиной, чёрный и как бы липкий кусочек такого хлеба можно сегодня увидеть в Музее хлеба. Трудно представить, что это выдавалось на целый день. Но даже те блокадные 125 граммов настоящим хлебом не являлись. В хлеб тогда добавляли всё, что можно было назвать съедобным: жмых, пищевую целлюлозу, отруби и даже обойную пыль. Имелся в нём и процент перемолотой хвои. Подсолнечное масло было дефицитом, и формы для выпечки смазывали маслом соляровым.

Ещё был такой продукт, который назывался коревая мука (от слова «корка»). Она получалась из промокшей и схватившейся, как цемент, обычной муки. Во время движения по Дороге жизни многие машины проваливались под лёд и тонули вместе со своим грузом. Если было не очень глубоко, специальные команды под покровом темноты при помощи верёвок с крючьями цепляли мешки с продовольствием и доставали их из воды. Потом превратившуюся в камень муку разбивали и добавляли в блокадный хлеб.

На хлебозаводе

В блокадном Ленинграде работало 6 хлебозаводов. Производство здесь не останавливалось ни на минуту. От печей не отходили даже под обстрелами. Выпечь хлеб, чтобы он достался людям, было для пекарей важнее, чем выжить самим. Лишь в декабре хлебозаводы на несколько дней встали – замёрз водопровод. Пока не наладили водоснабжение, воду носили вёдрами и бидонами из прорубленных в Неве лунок. Труд был тяжелейший. Некоторое время вместо хлеба карточки жителям отоваривали мукой.

На хлебозавод

Долгое время технологию выпечки блокадного хлеба скрывали. На документах стоял гриф «Для служебного пользования». Рецепты у каждого хлебозавода были свои. Процент различных добавок варьировался в зависимости от наличия в городе запасов муки. Если её было мало, в первую очередь увеличивали процент пищевой целлюлозы. Питательной ценности она не имела и просто притупляла чувство голода.

Позднее подсчитали, что калорийность суточной нормы иждивенца тогда равнялась приблизительно 300 калориям, что составляло менее одной пятой потребности взрослого человека. Получалось, что система обеспечивала продуктами только защитников города и рабочих оборонных предприятий. Старики, дети и безработные в это число не входили. Но работающие мужчины не могли не отдавать свой паёк голодающим семьям. В результате они тоже слабели и умирали от голода.

Наконец-то привезли!..

Те, кто пережил блокаду, помнили голод ещё очень и очень долго. Так, ленинградец Аполлон Борисович Давидсон (осенью 1941 года ему было 12 лет), рассказал о том, как через много лет после окончания войны умирала его мать. У неё был рак, но незадолго до смерти она сказала сыну: «Ты не думай, никакого рака у меня нет. В нашей семье все умирают от голода».