Текст книги "Мои звери (сборник)"

У классной доски

На арене – школа. На партах, будто настоящие школьники, сидят морские львы, свиньи, слон, телёнок, ослик, пеликан, фокстерьер Пик и большой сенбернар Лорд.

Бэби – один из первых учеников. Он получает круглые пятёрки, и даже с плюсом. Особенно он силён в арифметике.

Я вызываю Бэби к доске:

– Бэби, сколько будет три и четыре?

Бэби берёт хоботом громадный кусок мела и выводит на доске семь толстых палок. Порой он писал таким размашистым, слоновьим почерком, что единицы не помещались на доске.

– Лорд, сколько не хватает единиц на доске?

И Лорд лаял ровно столько раз, сколько надо было. А пеликан, сидевший на второй скамье, шипел на весь «класс».

Я журил пеликана:

– Нельзя подсказывать… Нехорошо.

Как видите, совсем как в настоящей школе. И даже книги на партах лежат.

Книги были особенные, деревянные, и ученики перелистывали их кто как мог: свинья – пятачком, осёл – мордой, пеликан – длинным, будто ножницы, клювом, а морские львы – ластами.

Случалось, Бэби выводил на доске больше палок, чем нужно. Тогда Лео, морской лев, подбегал к доске, становился на задние ласты, упирался левым ластом в доску, а правым стирал лишние единицы.

Публика аплодировала и удивлялась. Ей всё это казалось чем-то вроде чуда. А тут никакого чуда нет. Я долго и терпеливо обучал зверей всем этим движениям. А некоторым вещам и учить не надо было. Так, например, сидя на арене за партой, старый пёс Лорд нередко зевал, широко раскрывая пасть. Я его этому не учил – он зевал от усталости. А я говорил:

– Лорд – плохой ученик: зевает на уроке. Надо ему поставить «четыре» по поведению.

И публика смеялась.

Но вот урок окончен. Парты убираются, и ученик Бэби подходит к своему учителю. Я ложусь на землю. Бэби высоко поднимает ноги и осторожно переступает через меня. Публика ахает и аплодирует.

Бэби быстро бежит вокруг арены и снова, ещё выше поднимая ноги, шагает через моё беспомощно раскинутое тело.

Вот он стоит надо мной. Я командую:

– Алле, Бэби!

И слон медленно начинает подгибать задние ноги, становится на колени, затем подгибает передние и осторожно опускается на меня.

– Раздавит, раздавит! – кричит публика.

– Довольно!

– Ай, раздавил!..

Но Бэби и не думает меня давить. Правда, в нём примерно три тонны, и если бы он действительно лёг на меня, от учителя осталось бы мокрое место, но Бэби чувствует свой громадный вес. Как только его живот приближается ко мне, Бэби каменеет. Он напрягает все мускулы, старается удержаться в трудной позе и только тревожно гудит. По этому гудению я узнаю́, что Бэби хочет поскорее окончить утомительный номер и подняться.

– Алле!

Бэби медленно поднимается, выпрямляя толстые, как колонны, ноги. В публике облегчённо вздыхают.

– Бэби, алле!

И громадный слон поднимает передние ноги. Вот он стоит на одних задних ногах, высоко подняв передние, и балансирует. А я с распростёртыми руками стою под ним. И кажется, вот-вот слон не устоит на двух ногах и тяжёлая туша рухнет на меня.

– Алле!

Я отскакиваю.

Бэби ставит передние ноги на землю и с облегчением выпускает воздух через хобот. Публика аплодирует.

Я заставляю Бэби поднять хобот и открыть рот. Он послушно исполняет это. Затем я вкладываю в его рот голову и расставляю руки. Публика замирает. Бэби стоит смирно, несмотря на то что мои волосы щекочут его скользкий язык. В такой позе я не могу крикнуть: «Алле!» Я жду, пока публика не начнёт аплодировать и кричать: «Довольно!» Иногда приходится ждать долго, но ничего не поделаешь. И когда наконец публика начинает хлопать, я вынимаю голову из пасти Бэби, и мы оба кланяемся. Надо отвечать на аплодисменты, нехорошо быть невежливым.

Львы Лео, Пицци и Васька

Лео-кассир

На арене – морские львы Лео, Пицци и Васька. У них, как и у тюленей и моржей, вместо ног ласты. В морях, где водятся эти животные, они чувствуют себя отлично, но на суше I они становятся неуклюжими, неповоротливыми, потому что ласты – это всё-таки не ноги.

Морские львы питаются рыбой. Они глотают её целиком, не жуя, потому что у них очень редкие зубы. Они всегда стараются глотать рыбу с головы, чтобы не оцарапать себе пищевод костями и плавниками.

Иногда морские львы выбираются на сушу и громадными стадами располагаются на берегу. Днём они играют на солнце, а ночью спят, положив головы друг на друга.

Вот тогда-то и хорошо за ними охотиться. Ночью охотники, вооружённые дубинами с острыми гвоздями, тихонько гуськом ползут против ветра к тому месту, где расположилось стадо. Охотники стараются ползти так, чтобы отрезать морским львам путь к отступлению, к воде. Потом они сразу вскакивают и с шумом и гамом, стреляя в воздух, бросаются на спящих животных.

Перепуганные морские львы спросонок кидаются в разные стороны. Тех, которые добираются до воды, уже не поймаешь. Охотники бросаются к остальным и гонят их подальше от воды – к селению или загону.

Так были пойманы и мои друзья, которые сейчас стоят вместе со мной на арене перед публикой.

Публика встречает их аплодисментами. Львы взбираются на тумбы.

Для каждого отдельная тумба: для Лео, для Пицци и для Васьки.

Я подхожу к Лео и, будто мы с ним военные, прикладываю руку к козырьку – отдаю честь. Лео под смех всего цирка поднимает ласт и тоже «отдаёт мне честь».

– Как всё равно командир! – весело кричат дети.

А я протягиваю Лео руку:

– Здравствуй, Лео!

Лео не отказывается от «рукопожатия». Он дружески протягивает свой скользкий, гибкий ласт.

Я перехожу к Пицци:

– А ты, Пицци, сейчас мне скажешь, какая в азбуке самая первая буква.

Детский голос спрашивает:

– Мама, а разве тюлени умеют читать?

– Это не тюлени – это морские львы.

– Водяные?

– Да, да, водяные… Не мешай, смотри!

А Пицци вытягивает шею и глухим, горловым голосом отвечает:

– А-а-а…

– Правильно! – кричат в восторге дети и неистово хлопают.

Возвращаюсь к Лео:

– Покажи, пожалуйста, Лео, как люди воюют, как стреляют друг в друга.

Служители выносят на арену подставку. К ней приделано ружьё с верёвкой. Лео подбегает к подставке, берёт зубами верёвку и под команду «Пли!» дёргает. Раздаётся оглушительный выстрел. Дети зажимают уши. Пицци жалобно кричит и трёт себе спину ластом, будто Лео попал в Пицци.

– А ведь наша Пицци-львица врёт, притворяется, – говорит карлик Ванька-Встанька.

Но Васька заступается за Пицци. Как он смеет обижать львицу Пицци?

Васька соскакивает с тумбы, широко раскрывает пасть и бежит за Ванькой-Встанькой. А Ванька со всех ног удирает.

Потом я говорю:

– Лео, ты будешь самым главным: позвони, чтобы начинали представление.

Служитель приносит тумбу с большим колоколом. Лео подбегает к тумбе и звонит. Детишки рады.

– Лео – самый умный из всех! – кричат они. Это правда: Лео – самый умный.

Я беру большой резиновый мяч и бросаю его Лео. Лео не зевает. Он носом отбивает мяч обратно, ко мне.

Мы начинаем весёлую игру. Лео хорошо отбивает мяч. В награду я даю ему рыбку. Лео съедает рыбку, потом подхватывает мяч носом, держит его на носу, подбрасывает и снова ловит его на кончик носа. Это нелёгкий номер, не всякий сделает.

Тут выбегает на арену Ванька-Встанька. Дети встречают его как старого приятеля:

– Опять Ванька-Встанька!

– Опять маленький человек!

– Не маленький человек, а карлик!

А Ванька-Встанька толкает Лео и пищит:

– Эй, эй! Я тоже хочу играть в мячик!

Васька слезает с тумбы, карлик удирает, а Васька спешит за ним, прогоняет забияку. Потом он с довольным видом возвращается на место.

Я беру ящик с надписью «Касса» и говорю:

– Смотри, Лео, здесь у меня касса. Я кладу в неё золотую рыбку. А ты – кассир. Стереги рыбку, никому не давай. Я потом приду проверю!..

Я ставлю ящик на землю и отхожу. Недолго думая «кассир» подбегает к кассе, открывает носом крышку, достаёт рыбку и съедает её.

Но Ванька-Встанька тут как тут:

– Караул, караул! Лео рыбу ворует!

Лео бросается наутёк. Но меня не проведёшь. Я строго говорю:

– Где рыбка, кассир? Куда дел рыбку? Лео ложится на спину и бьёт себя ластом по животу, будто хочет сказать: «Вот где твоя рыбка!» Зрители смеются. А Васька прогоняет доносчика-карлика.

Как Лео учил Ваську

Сначала у меня было только два льва: Лео и Пицци, а Ваську я купил потом, в Петербургском зоологическом саду. Там его ничему не учили. Он был дикий, угрюмый и не поддавался дрессировке. Только я, бывало, подойду к его помещению, как он моментально бултых в воду от меня.

Я решил: пускай сперва попривыкнет – и поместил его в один бассейн с Лео.

Лео не очень был рад новому квартиранту. Сначала они дрались, но потом привыкли, примирились и зажили в согласии. Однако Васька по-прежнему оставался угрюмым и невеселым.

Когда я подходил к бассейну, Лео выскакивал на площадку и приветствовал меня радостным криком. Васька же боязливо высовывал голову и недоверчиво поглядывал на меня. Если бросал Лео рыбку, Васька сердито оскаливал зубы.

Но время делало своё. Вот уже Васька, получив рыбу, несмело кладёт голову на площадку, а вот он даже решается сидеть на площадке. Это было большим завоеванием.

В то время я вёл свои обычные репетиции с Лео, который был очень способным учеником.

Начиналась репетиция так: клетка Лео открывалась; Лео выскакивал из воды и по дощатому скату сползал на арену; там он взбирался на свою тумбу и ждал приказаний.

Васька же дальше порога клетки не шел. С завистью поглядывал он на Лео, но выйти из клетки не решался.

После работы Лео, наевшись рыбы, с важным видом возвращался к себе в клетку, а голодный Васька только щёлкал зубами.

Прошло несколько дней. И вот раз, когда мы с Лео только начали репетицию, я увидел, что Васька спускается по скату на арену. Он подполз к тумбе Лео, но взобраться на неё не решался.

Вдруг Лео обернулся, заметил Ваську, соскочил с тумбы, ткнул носом Ваську, будто желая его подбодрить, и вернулся на место.

Я бросил Ваське рыбу. Он поймал её на лету. Я сделал неосторожный, резкий шаг и спугнул Ваську. Он повернулся, собираясь удрать. Тут произошла невероятная вещь: Лео снова соскочил с тумбы и храбро загородил Ваське дорогу.

Странно было видеть маленького Лео, стоявшего в воинственной позе рядом с громадным Васькой. Лео упёрся носом в товарища, как бы говоря: «Стоп, ни с места!»

Он попридержал Ваську, а потом вернулся на место. Я бросил Лео рыбу. Он поймал её и оглянулся на Ваську с коротким лаем, будто хотел сказать: «Иди, не бойся, тоже получишь!»

И Васька смело двинулся к тумбе. Я с удивлением следил за тем, как одно животное давало урок другому. Этого я ещё не видал!

Начиная с этого дня учение Васьки пошло успешнее.

Один раз после представления я решил провести репетицию со своими морскими львами. Я зажёг электричество и взялся за работу. Васька и Лео с важностью расселись на тумбах.

Я взял мячик и бросил Лео. Лео носом ловко отбросил мяч обратно. Я бросил мячик Ваське. Васька пришёл в ужас. Точно ужаленный, сорвался он с тумбы и полез через барьер в места для публики.

Вот он уже перелез через второй ряд кресел. Хорошо, что в цирке никого не было, а то поднялся бы немалый переполох.

Тут на выручку пришёл Лео: он побежал в проход между рядами и загородил Ваське дорогу. Васька застыл с разинутой пастью. А Лео начал осторожно и нежно тереться мордой о шею Васьки. Ласка подействовала.

Васька успокоился и с коротким лаем, переваливаясь, вернулся вслед за Лео на арену.

Лео взобрался на своё место и стал ждать награды. А Васька не пошёл к себе. Он прижался к тумбе своего учителя Лео – и ни с места.

Лео это не понравилось. Он сразу меняет обращение с учеником. О ласке и помину нет. Строго оборачивается он к непослушному ученику и скалит зубы. Васька волей-неволей отправляется к своей тумбе.

Я пробую бросить мяч по-другому. Я бросаю его Лео через Ваську – пускай Васька сначала привыкнет к движению мяча.

Васька снова пробует дать тягу, но Лео зорко следит за ним. Чуть что – Лео тут как тут и загораживает беглецу дорогу.

Мяч летает в воздухе всё ниже и ниже, всё ближе и ближе к Ваське.

Наконец мяч налетает на него. Васька быстро хватает резиновый мяч редкими острыми зубами, прокусывает его и с остервенением бросает в сторону. Я даю ему рыбу – он успокаивается.

Для того чтобы приручить Ваську, я стал часто поглаживать его. И вот правой рукой я подношу ему рыбу, а левой чуть-чуть прикасаюсь к его шее. Мало-помалу Васька привыкает к моей руке. Он даже позволяет похлопывать себя по спине.

Так я подружился с диким, озлобленным Васькой и снова принялся за опыты с мячом.

Вот мы с Васькой на арене. В правой руке у меня рыба, а в левой – мяч. Васька с жадностью хватает рыбу. Но мяч ему ненавистен. Он с яростью отталкивает его зубами.

Тут снова на помощь приходит Лео: он слезает с тумбы, подползает к мячу и, уткнувшись в него носом, остаётся лежать в таком положении несколько секунд. Этим он показывает Ваське, что мяч не следует кусать и что бояться его нечего.

С помощью Лео я добился успеха. В конце концов Васька усвоил науку и проделывал почти всё то, что и его учитель – морской лев Лео.

Пицци-водолаз

Раз я сидел возле бассейна и наблюдал, как резвятся в воде мои морские львы. Вот Пицци нырнула в глубину, потом вынырнула – показалась её тёмная скользкая голова. Она жмурилась, фыркала; с неё текла вода.

Я позвал ласково:

– Пицци!

У меня мелькнула мысль: нельзя ли её, как собаку, выучить доставать брошенный в воду предмет? Я достал гайку, насадил на палку и бросил в бассейн. Тяжёлая гайка увлекла палку на дно.

– Пицци, апорт! – крикнул я, как кричат собакам-водолазам.

Пицци не сразу поняла, в чём дело, но после недолгого обучения – через полчаса – она нырнула и вернулась, держа в зубах палку с гайкой.

Конечно, в награду она получила большую порцию рыбы.

Я решил опыт усложнить. Я бросил палку незаметно, так, чтобы Пицци не видела, и затем крикнул:

– Шерш! Ищи!

Морская львица тотчас же скрылась в мутной воде. Найдёт ли?

Через минуту Пицци вынырнула. В зубах у неё была палка. Молодец, Пицци!

Я вынул из кармана портсигар и бросил его в воду:

– Шерш, Пицци!

Пицци послушно отправилась на дно. После недолгих поисков она принесла портсигар. Так Пицци стала «водолазом».

Потом я бросал в бассейн куски железа, завёрнутые в тряпки. Каждый день я прибавлял железа, а Пицци всё доставала. В конце концов она стала поднимать со дна бассейна тряпку, в которой было больше двадцати фунтов[4]4
  Фунт – старая русская мера веса, равная 409,5 г.


[Закрыть] железа. Тут я слово «шерш» (ищи) переменил на «спасай».

И вот раз я принёс большую куклу, в рост человека. Вместо головы у неё был надутый бычий пузырь с нарисованными масляной краской глазами, носом и ртом. Пузырь не давал кукле тонуть. При слове «спасай» Пицци скользнула по воде и… схватила зубами пузырь. Острые клыки моментально разорвали тонкую плёнку, воздух из пузыря со свистом вышел, и кукла потонула.

Пицци вернулась ко мне, ожидая награды. Конечно, я ей ничего не дал за такое «спасение». Она была разочарована.

Достать куклу и приделать новую голову-пузырь было делом одной минуты. И вот кукла снова на воде, и я снова кричу:

– Пицци, спасай!

И что же! Умное животное догадалось, что нельзя, спасая куклу, хватать её за голову. Пицци притащила «утопающую», крепко держа её за край платья.

Теперь она свою награду вполне заслужила.

В следующий раз я привесил к кукле грузило, и она ушла на дно. Я крикнул:

– Пицци, спасай!

Львица кинулась в глубину бассейна. Через несколько минут показалась её голова. В зубах она держала распростёртое чучело.

Когда Пицци вполне усвоила слово «спасай», в воду полез карлик Ванька-Встанька.

Я крикнул: – Пицци, спасай!

Моментально Пицци кинулась к карлику, схватила за рубаху и вытащила Ваньку-Встаньку «на берег». Он отфыркивался:

– Вот это водолаз! Только уж очень быстро, даже искупаться не дала!

За карликом полез в воду мой помощник. Пицци и его тоже «спасла». Помощник сказал:

– А что, ведь если её обучить, она будет спасать и настоящих утопающих!

Я и сам об этом подумывал.

А Пицци, наевшись, снова нырнула в воду и принялась там резвиться и забавляться со своими товарищами – Лео и Васькой.

Грандиозный концерт

Иногда мы устраивали концерты. Я выходил на арену, раскланивался и объяснял:

– Сейчас будет выступление знаменитого мирового оркестра. Мировые музыканты исполняют оперу «Кто в лес, кто по дрова». Артисты, пожалуйста, прошу на сцену!

«Артисты» выходят на арену.

На правый ласт Лео надевается кожаный футляр. К коже пришита камышовая палочка с войлочным набалдашником. Лео будет барабанщиком. К его тумбе подставляется большой барабан. К тумбе львицы Пицци пристраивается автомобильный рожок. Я командую:

– Играй!

Пицци нажимает ластом на рожок и трубит, Лео бьёт в барабан, а Васька хлопает ластами – аплодирует.

Вдруг выходит громадный слон Бэби. Он подходит к шарманке, хватается хоботом за ручку и давай вертеть. Шарманка играет весёлую песню.

Но это не весь оркестр. Нет самого главного – певца.

Я командую:

– Приведите запевалу!

На арену выходит «запевала». У него четыре ноги, хвост и длинные уши. Я встречаю его:

– Пожалуйста, знаменитый маэстро! Надеюсь, сегодня вы в голосе?

Вы, наверно, догадались, что это осёл. Он взбирается на особую платформу. Там устроен пюпитр с деревянными «нотами» и медные тарелки. «Маэстро» запевает диким голосом:

– Ио-ио-ио!..

Публика хохочет. Осёл, не смущаясь, ревёт:

– Ио-ио-ио!

Он перелистывает мордой деревянные листы «нот», а копытом бьёт по тарелкам.

Грандиозный концерт начинается.

Слон играет на шарманке, осёл – на тарелках, Лео – на барабане, Пицци – на автомобильном рожке, а Васька – за дирижёра: он размахивает ластами в такт музыке.

Стараясь перекричать звериную музыку, я громогласно объявляю:

– А сейчас выступит знаменитая балерина и протанцует вальс!

На арену выбегает жёлто-розовый пеликан. Публика встречает птицу аплодисментами. Пеликан под звуки невообразимой музыки начинает кружиться по арене: он машет крыльями, подпрыгивает, изгибается и всё кружится, кружится, как будто на самом деле вальсирует.

Дети восторженно кричат:

– Пеликаша! Пеликанчик!..

Я командую:

– Стой!

Моментально все останавливаются. Музыка затихает. Начинается разъезд музыкантов. «Великий маэстро» с длинными ушами уходит с арены. Ванька-Встанька уводит пеликана, а Лео и Пицци важно садятся в коляску, и Васька увозит их с арены на конюшню.

Бэби подходит ко мне, схватывает хоботом поперёк тела и осторожно сажает на голову. И я торжественно уезжаю на слоне, посылая публике воздушные поцелуи.

Цирк дрожит от аплодисментов:

– Браво!

– Бис!

– Браво!

Мы с Лео выходим «на бис». Лео садится на тумбу, кланяется и бьёт ластом о ласт. Я кричу:

– Катайся, Лео!

Лео ложится плашмя на песок, прижимает ласты «по швам» и начинает кататься по арене.

Вот они у меня какие – Пицци, Лео и Васька!

Каштанка, Бишка и Запятайка

Вы читали рассказ А. Чехова «Каштанка»? В этом рассказе говорится о собаке Каштанке. Она жила у столяра. Потом она пошла гулять по улицам и заблудилась. Её подобрал артист из цирка, назвал Тёткой и научил выступать на арене. И вот один раз, когда она выступала в цирке, с галёрки вдруг кто-то крикнул:

– Каштанка! Каштанка! Каштанка, как только услыхала голос, бросилась на галёрку. Там, оказывается, сидел её прежний хозяин-столяр.

Эта история случилась со мной. Это я нашёл Каштанку; я её дрессировал и выступал с ней, я же и рассказал про неё Антону Павловичу Чехову.

Но теперь про Каштанку я рассказывать не буду: лучше Чехова мне не написать. А я расскажу вам про Бишку.

Бишка была обыкновенной дворняжкой. Но это не помешало ей стать замечательной артисткой.

Однажды я играл на пианино. На кресле, свернувшись калачиком, дремала Бишка. Вдруг меня кто-то толкнул. Не переставая играть, я отодвинул ногу. Через минуту снова толчок. Смотрю – Бишка.

– Тебе чего, Бишка?

Бишка молчит. Я продолжаю играть. Бишка снова трогает меня лапой.

«Неужели у собаки музыкальный слух? – подумал я. – Надо проверить».

Я начинаю играть грустный-прегрустный мотив. И что же? Собака вздыхает, смотрит на меня печально, в глазах слёзы.

Я перехожу на весёлый, бодрый марш. Уши Бишки поднимаются, глаза блестят. Я убедился: у Бишки неплохой музыкальный слух.

Бишка отлично исполняла мои приказания. Я, например, приказываю:

– Пойди в ложу, вон к тому военному, и возьми его за третью пуговицу сюртука.

Бишка бросается в ложу и в точности всё исполняет. Я обращаюсь к публике:

– Моя Бишка – прекрасный музыкант! Пускай кто-нибудь скажет, какую ноту взять на рояле.

Из публики кричат:

– Ре!

– Фа!

– Соль!

– Фа!

– Пускай фа… Бишка, возьми ноту фа! – говорю я. Умная собака подходит к роялю, поднимает лапу и бьёт по клавише.

Публика прислушивается:

– Правильно, фа, фа!..

– Кроме того, – объявляю я, – моя Бишка ещё и хороший математик. Смотрите, вот плакатики с цифрами. Какую цифру вы закажете Бишке?

– Три!

– Пять!

– Шесть!

– Восемь!

– Пускай будет восемь… – говорю я. – Бишка, будьте любезны, принесите нам плакатик с цифрой «восемь». Только не спутайте.

Бишка подбегает к плакатикам, перебирает их лапами, выхватывает цифру «восемь» и в зубах приносит ко мне.

Кроме Бишки у меня была ещё такса Запятайка. Она тоже была неплохим математиком. И к тому же она отлично знала географию.

Она уж не спутает Каспийское море с Балтийским!

– Будьте любезны, уважаемый профессор Запятайка, – обращаюсь я к таксе, – укажите нам, пожалуйста, где находится Белое море, а то мы не знаем.

«Профессор» бросается к разложенной на арене карте и лапой и мордочкой указывает Белое море. Публика хохочет:

– Сразу видно, что профессор бывал на Севере!

– Он, наверно, и Северный полюс открывал!

– Запятайка – знаменитый полярный путешественник!

Однажды она, Запятайка, спасла всех бродячих собак города Пензы.

Это было ещё при царе. Мы тогда жили в городе Пензе. Я пошёл к губернатору просить разрешения устроить спектакль. Самого губернатора я не застал. В кабинете сидел его помощник.

Едва только я изложил своё дело, как вдруг вошла дама, расстроенная, со слезами на глазах. Помощник губернатора (вице-губернатор) при виде дамы поднимается и спрашивает:

– Что вы плачете, мадам? А та отвечает:

– Ах, ах!.. Я видела на базаре… Это прямо ужасно… Городовые гоняются за бродячими собаками, безжалостно набрасывают на них петли и уводят их куда-то. Бедные собаки визжат… Такое мученье! Почему вы позволяете городовым мучить собак?.. Неужели нельзя что-нибудь сделать?

– Хорошо бы это прекратить, – сказал я.

– Не от меня зависит, – ответил помощник. – Это зависит от самого́ губернатора. Обратитесь к нему.

Приходите и вы, – повернулся он ко мне, – как защитник животных – заступи́тесь за собак. Я скажу, чтобы вас приняли.

Я согласился. Я придумал маленькую хитрость. Запятайка – вот кто спасёт от смерти своих товарищей, пензенских бродячих собак!

Вечером я очутился в роскошной квартире губернатора. Разговор зашёл о собаках.

– Вы знаете, – говорю я, – есть очень интересные случаи, когда собаки исполняют разные внушённые им поручения.

– Жалко, – сказал губернатор, – что этого нельзя проверить.

– Почему же? – ответил я. – Я могу сейчас же послать за моей Запятайкой, и мы тут же на месте всё проверим.

– Давайте, давайте, – сказал губернатор. Привели Запятайку. Губернатор стал выдумывать:

– Эээ… пусть она… эээ… возьмёт щётку с игрального стола…

Через минуту Запятайка, виляя хвостом, принесла в зубах щётку.

– Эээ… пусть она пойдёт в соседнюю комнату и проведёт лапкой по клавишам пианино!..

Эта задача тоже была выполнена в точности.

– Замечательно! Эээ… необыкновенно! – повторял губернатор, а за ним и все гости.

– А теперь, – сказал я, – разрешите моей собаке сделать то, что ей самой хочется.

– Ладно, – сказал губернатор. Запятайка застучала лапками по паркету.

Она помчалась в переднюю к вешалке. Порылась в моём пальто, вытащила свёрнутый лист бумаги и с бумагой в зубах понеслась обратно к губернатору.

Затем Запятайка уселась перед губернатором и протянула бумагу.

– Что такое? – удивился губернатор. Он взял бумагу и стал читать: – «ПРОШЕНИЕ. Мы, бездомные пензенские собаки, имеем честь просить через госпожу Запятайку…»

Все засмеялись. Губернатор сказал:

– Какая заступница! Они просят пощады… Ээээ… чтобы их не ловили арканом.

И тут же написал на прошении: «Собачье ходатайство удовлетворить».