Текст книги "Алмазное лето"

– На здоровье, – ответил хозяин. – Угощайтесь ещё, тут много всякой всячины.

– После лесной снеди весьма мне непривычна здешняя еда.

Бугрин, стараясь не смотреть в глаза припоздавшего гостя, как бы между прочим, для поддержания светского разговора, спросил:

– Задержитесь среди людей или обратно в тайгу отправитесь?

– Побуду покамест в миру. Время такое приспело, ведь кануло в лету злое лихолетье, надобно теперь нести людям доподлинные знания и веру. Раскрыть глаза на родовую истину да и воротить их к своим корням. Истосковались души русские по праведному слову.

Бугров равнодушно закивал и откинулся на спинку стула, словно выполнил свою миссию и подвёл итоги:

– Очень любопытно. К счастью, в настоящее время у нас свобода, оттого каждый прёт кто во что горазд, так говаривала моя покойная прабабушка.

Волхв промолчал, сделав вид, что укол гостя ему нипочём. Морозов молчал и с интересом наблюдал за гостями. Рядом на стуле заёрзал филолог. По всей видимости, набравшись дерзости, он спросил:

– А далеко ли отсюда ваше убежище, уважаемый Окомир?

– Далече, никому не сыскать. Почитай вся жизнь прошла в дебрях. На зорьке псы залаяли – значит, пора подниматься с ложа, а повечеру, как ясно солнце за деревья укрылось, – стало быть, подоспело времечко ко сну собираться. И так будень за буднем. Сколь веков, ещё со времён древних Бояна и Златогора, соглядатаи рыскали, а так и не напали на наш следок. Великий Волос их отваживал от наших мест, зверье да лешие прятали натоптанные стёжки от лихих людишек. Староверов – и тех почитай всех отыскали, все скиты порушили, а впрочем, многие они и сами побросали, а вот до нас порочные десницы грешного мира так и не дотянулись.

Александр Васильевич не унимался:

– Насколько я помню, волхвов – хранителей древних знаний, давно хотели найти. В девятнадцатом веке их разыскивал, например, писатель Сергей Максимов, который добрался аж до Печоры. После к нему присоединился не менее известный писатель Михаил Пришвин, что искал дорогу в край непуганых птиц. Да и поэт Николай Клюев хвалился, что лично встречал стражей древней мудрости, и не только хранителей знаменитой «Голубиной книги», но и тех, кто владели другими легендарными народными книгами. Не бывало у вас Клюева, что ваши предания говорят?

– Многие бахвалятся, что изловили сёмгу, да токмо варят ушицу из плотвы.

– Но вы, господин Окомир, понимаете, насколько важны для науки да что там науки, для нашего народа и всего человечества! – те сведения, что укрыты до сих пор от людских глаз? Книги или ещё какие записи и предания. У нас вот до сих пор где только не ищут библиотеку Ивана Грозного или, например, Северную Гиперборею – от Чукотки аж до Кольского полуострова…

– Разумею, потому и выбрался на свет из-под мрака вековых елей.

Завязавшийся разговор Александра Васильевича и лесного гостя наконец-то прервал хозяин, который воспользовался секундной заминкой:

– Господа, с вашего позволения, мы продолжим этот интересный разговор, но после ужина, а пока я вам всё-таки представлю своё чудо!

– Диво? – переспросил волхв, но его уже не слушали.

– Чуда, чуда! – шутя скандировали гости, не желая более слушать диалог волхва и филолога.

– Игорь Александрович, неси-ка заветную шкатулку, – крикнул олигарх в полумрак.

– Всё будет исполнено!

Начальник охраны почти неслышно, ужом выскользнул из зала и растворился в коридорах лесного дворца. Вернулся он на удивление быстро, всего-то через пару минут, и передал хозяину неприметную коробочку из полированной карельской берёзы. Олигарх не раздумывая открыл крышку и выставил на всеобщее обозрение иссиня-чёрный камень в форме глаза или, может статься, слезы – словно застывшая капля чернил, которую обронило неведомое создание. Гости почтительно замолчали, не сводя глаз с диковинки.

Морозову тут же подали загодя приготовленный фонарик, и он, словно опытный факир, щёлкнул в полной тишине выключателем и направил яркий луч света прямо на камень. Густо дымчатый непрозрачный алмаз равнодушно следил за возбуждёнными зрителями. Морозов, довольный, улыбался и наблюдал за реакцией гостей.

– Первый чёрный алмаз в России! Поболее того знаменитого «Амстердама» будет. А уж как засияет после обработки, глаз будет не оторвать.

Разве не чудо? Разве не диво-дивное, как говорит уважаемый Окомир?

– Поздравляю с таким почином! – Бугрин даже захлопал в ладоши.

– Благодарю Сергей Геннадьевич, вот и тебе пора бы приобщиться к кладовым землицы нашей северной.

– Да желаю, оттого я здесь.

Тут неожиданно оживился и волхв. Не сводя глаз с карбонадо, он забубнил:

– Просто царь камней! Словно зеница Перуна! Самого огнекудрого творца молний, сурового владыки над всеми людьми праведной веры.

Не сводивший глаз с волхва филолог, желая хоть как-то вывести на откровенный разговор таинственного гостя, спросил о своём:

– Вы, волхвы, говорят, знаете всё. Скажите, принесёт ли камень его хозяину удачу или, наоборот, ожидать какой беды?

– Он пособит праведному мужу усмирить гордыню да утихнуть. Но нечестным и подлым мужам обходить его надобно дальней сторонкой.

– Интересно получается, время придёт, посмотрим, – утвердительно закачал головой хозяин и захлопнул шкатулку.

Теперь ужин продолжился в тишине, а после принесли чай и кофе. Волхв налил себе чая и перебрался к окну, за которым никак не мог угаснуть северный закат. Филолог робко подошёл сзади:

– Вы меня, конечно, извините, господин Окомир, но мне бы хотелось побеседовать с нами насчёт ваших древних знаний… тьфу, то есть тех, которые имеются у вас.

– Несомненно поговорим.

– А что-нибудь почитать из ваших книг возможно?

– Не пришла покамест пора.

– Но может, вы хотя бы сообщите, каким алфавитом всё это написано: глаголицей, кириллицей или какими-нибудь рунами? Сейчас ходят по интернету разговоры про так называемые славянские руны.

– Всё поведаю, да только пока не выходит из моей головы этот чёрный камушек. Ох непрост он и не зря явился в этот мир именно в наше время. Вот о чём я покудова мыслю.

– Возможно, уважаемый Окомир. А может, завтра с утра вместе прогуляемся и заодно пообщаемся с глазу на глаз?

– Быть может, как укажет милосердный Перун, сын Сварога.

– Вы дадите мне знать?

– Всенепременно, ожидай.

Гости тем временем начали расходиться, и Сергей Геннадьевич шепнул Алёне:

– Завтрак в восемь часов, а в девять начнём переговоры. Будь готова! А сейчас ничего подозрительного не подметила?

– Да нет, пока всё нормально. Только по Окомировым делам звонил колокольчик.

– Ну ладно, отдохни с дороги. А этот волхв нам с тобой по барабану, пусть несёт всякую чепуху.

– Спокойной ночи, Сергей Геннадьевич.

Гости разошлись по комнатам, и Морозовские хоромы вскоре затихли. После долгой дороги и необычных знакомств ночь для Алёны пролетела незаметно, подобно ночному мотыльку, неслышно летящему по саду. Лишь однажды, уже на рассвете, довелось ей пробудиться от шума взлетающего вертолёта.

Глава 3
Длинные руки

Утром за завтраком гости молчали, хозяин изредка хмуро улыбался, поглядывая на Бугрина, но во всём его виде была заметна некая тревога или озабоченность, а возможный покупатель чувствовал это и не мог понять причину нервозности олигарха. «Неужели, он хочет меня кинуть, как последнего лоха, продать никчёмный кусок леса под видом месторождения?» – думал Сергей Геннадьевич. «Но почему? Зачем ему это нужно? Отомстить мне? Но за что? Мы не пересекались ни с ним ни в жизни, ни в бизнесе. Зачем ему нужна война со мной? Сибиряки сейчас в силе, где их только нет…».

Неспокойные размышления прервал хозяин:

– Сергей Геннадьевич, как условлено, в девять часов жду вас у себя в кабинете. Устраивает время или, может, попозже? Желания гостя всегда закон.

– Непременно будем к девяти, не стоит тянуть кота за хвост. Тем более мы ждём высокого гостя, и к его приезду всё должно быть решено.

– Это точно. Мне давным-давно надобен товарищ для охоты и рыбалки – одному-то уныло. А с вами вот сколько гостей сразу оказалось в моих хоромах. На чиновников надежды нет – вчера сам губернатор обещал прилететь, а сегодня, выясняется, прилетит заместитель. Разве можно с ними идти в разведку? Я ведь даже хотел намедни слетать на Новую Землю.

– Даст бог, заключим сделку и как-нибудь махнём на вашу Новую Землю, до осени времени много! Я на всё согласен ради чёрных камушков.

– Вот это деловой подход!

Олигархи рассмеялись. Волхв за утренним столом так и не объявился. Без десяти минут до назначенного времени небольшая команда Бугрина собралась в зале: Снежана, с ноутбуком и ворохом бумаг, Алёна и пожилой геолог Пётр Алексеевич, который курировал этот проект со стороны покупателя. К последнему с вопросами и пристал олигарх, не стесняясь теребя его за пуговку на рубашке:

– Скажите мне, а они там точно есть?

– Да-да, это месторождение несколько раз исследовали геологи, начиная с середины восьмидесятых годов прошлого века.

– Пожалуйста, посмотри получше на свои карты, там всякие схемы. Проверьте повнимательней ещё разок, прошу тебя, Пётр Алексеевич, нам же с тобой здесь придётся много лет пахать день и ночь.

– Так, Сергей Геннадьевич, послушайте меня, пожалуйста: данным залежам проводили независимую экспертизу.

– Ох, не верю я никаким левым специалистам. Мне кажется, они за деньги что нужно, то и нарисуют.

Геолога передёрнуло.

– Сергей Геннадьевич, среди нашего брата-геолога в основном интеллигентные люди, и я даже не могу себе представить, как мужики из нескольких геологических партий могли между собой договориться и в унисон объявить пустышку кимберлитовой трубкой.

– Ладно, убедил. Значит, плохо я думаю о людях.

– Это верно, есть такое дело.

– Имею веские основания, Пётр Алексеевич, поверьте мне на слово.

Дверь хлопнула, и к ним приблизился хмурый секретарь хозяина, в стандартном сером костюме с отливом:

– Господа, прошу вас следовать за мной! Василий Прокопьевич вас ожидает в кабинете.

Они молча проследовали в просторный кабинет с зелёными шторами. Бугрин плюхнулся в кожаное кресло напротив поджидающего его Морозова, успевшего сменить клубный пиджак, в котором он был на завтраке, на костюм в серую клетку в английском стиле, с туго завязанным галстуком.

У сводчатого окна нервно маячил начальник охраны Игорь Александрович. Он колючим взглядом чёрных глаз рассматривал всех входящих, словно злостных должников, обязанных только ему своим долгим пребыванием на грешной земле. Рядом с ним сидели ещё два пожилых человека в очках.

– Устраивайтесь поудобней, дамы и господа. – Олигарх улыбался, оглядывая вошедших, словно ища у них поддержки. – Игоря Александровича вам особо представлять не надо, вы с ним сталкивались. А вот моего финансового директора следует вам особо представить. Сергей Константинович.

Представляемый встал, одёрнув строгий чёрный пиджак:

– К вашим услугам, господа.

– А вот следующий, так сказать, настоящий технарь, ответственный за технологический процесс как на руднике, так и на обогатительной фабрике! Семён Леонтьевич ответит на любой ваш вопрос.

Главный инженер улыбнулся. Он единственный из мужчин, кто оказался без галстука, в клетчатой рубашке и зелёном пиджаке с заплатами на локтях. Всем своим видом он демонстрировал, что угодил в эту компанию совсем случайно.

– Жду ваших вопросов.

Повисла неприятная пауза. Но тут хозяин гостеприимного терема взял быка за рога и принялся рассказывать, как в девяностые приобрёл здешний алмазный бизнес, сколько вложил в дело, как отсыпали дороги и строили мосты, разрабатывали карьеры. Одна за другой звучали какие-то огромные суммы. Морозов без конца щедро сыпал немереными цифрами километров и тысяч тонн. Бугрин изредка что-то спрашивал, ему отвечали. Геолог тоже не отмалчивался и время от времени вполголоса обращался к главному инженеру, они не спеша обсуждали технические подробности добычи, перевозки и обогащения.

Рассказ олигарха посмел прервать бледный как полотно охранник, робко воткнувший своё лицо в едва приоткрытую дубовую дверь. Голосом умирающего он зафальцетил:

– Разрешите, Василий Прокопьевич, на минутку.

– Что стряслось? Не видишь – мы заняты? Игорь Александрович, разберитесь с подчинённым…

«Чёрный офицер» дёрнулся к двери. А охранник ему прямо в лицо еле выговорил, но все находящиеся в кабинете ясно расслышали:

– Исчез алмаз…

– Какой алмаз? – глухо спросил хозяин.

– Тот чёрный, большущий!

Все присутствующие оторопели, из пальцев Семёна Леонтьевича выпала шариковая ручка и со звоном покатилась по полированной поверхности гостевого стола. Морозов побледнел, но, кое-как сохраняя самообладание, спокойным голосом спросил:

– Что ты делал в хранилище?

– Так ваша эта, как её… инструкция требует, значит, при приезде большого количества гостей установить пост в вашей оружейке. Подтвердите, Игорь Александрович, я не вру.

– Да, так и есть, – подтвердил начальник охраны. – Может, Василий Прокопьевич, пройдём и посмотрим, что стряслось?

– Да и немедля. – Хозяин повернулся к гостям: – Извините, дамы и господа, но произошло что-то из ряда вон выходящее. Сейчас мы разберёмся, кому секир башка, а кому небо в алмазах. Хотя мне, если честно, совсем не до шуток.

Они вдвоём почти выбежали из кабинета, даже не прикрыв за собой двустворчатые двери.

– Я так понял – пропал тот самый алмаз, что нам вчера показывали? Бугрин посмотрел на Алёну и растерянно улыбнулся.

– Получается так.

Снежана встала, подошла к окну и достаточно громко и со злостью забурчала:

– Сейчас начнётся – обыски, полиция, разборки. Не люблю я всё это.

– Не паникуй, мы здесь ни при чём, – отозвался Бугрин и внимательно осмотрел свою команду.

Снежана обернулась к шефу:

– А вертолёт-то уже улетел за заместителем губернатора. Его ждут к обеду.

– Я знаю, – Сергей Геннадьевич тоже поднялся и разминая ноги подошёл к книжному шкафу, – Какой позор-то, на всю губернию. Ну, а если об этом узнают пронырливые журналюги, то получится полный беспредел – опять мы угодим в заголовки жёлтых газет.

– Нам-то что делать, Сергей Геннадьевич? – робко спросила Алёна.

– Пока ждём указаний уважаемого хозяина. Мы всё-таки в гостях.

Морозов вернулся в кабинет минут через пятнадцать, стараясь растянуть синюшные губы в улыбке:

– Извините, даже не знаю, как сказать. Такое ощущение, что в доме творится какая-то чертовщина. Значит, я оставил шкатулку с камнем в оружейной комнате, чтобы сегодня показать заместителю губернатора. Но он пропал. Скажете, мол, вот нашёлся старый дурень, хранил не в сейфе за семью замками, а понадеялся на своих людей и всю эту современную технику, и что вышло?

Бугрин поднялся с кресла и подошёл к растерянному хозяину:

– Василий Прокопьевич, вы можете рассчитывать на любую помощь от меня и моих людей.

– Спасибо-спасибо, Сергей Геннадьевич. Пусть наши люди обсуждают технические вопросы будущей сделки, а мы, пожалуй, пойдёмте на свежий воздух, пройдёмся и поговорим о цене. Ничто и никто не помешает мне сделать, что я давно наметил.

– С удовольствием прогуляюсь. А во сколько прилетит заместитель губернатора?

– После обеда. Тут, знаете, ещё такое дело – вертолёт наш задержался. Выявилась какая-то мелкая неисправность, и пилоту пришлось совершить аварийную посадку на поляну посреди леса. Но Виктора Павловича мы между собой называем асом, он уже всё починил и подлетает к Архангельску. Думаю, к обеду они будут на месте.

– Мне кажется, что и нам было бы неплохо к этому времени определиться со сделкой, ведь он летит, ожидая положительного результата наших переговоров.

– Да, пойдёмте.

– Вы не против, если я прихвачу с собой, Алёнку? – выходя из кабинета, громко спросил Бугрин.

– А, это милое дитя. Как изволите, Сергей Геннадьевич.

– Ну вы и галантны, прямо как в пьесе Чехова.

– Старею, хочется чего-то изысканного, да и о душе пора подумать.

Морозов закачал головой, в такт неведомым пока никому собственным размышлениям.

– Алёна, присоединяйся к нам, – уходя позвал Бугрин.

Девушка соскочила с кожаного диванчика и, поправив платье, подморгнула Снежане и пошла вслед за олигархами.

– Понимаешь, Сергей Геннадьевич, что-то в жизни происходит такое…

– Не понимаю я вас, Василий Прокопьевич. Что стряслось?

– Да вроде всё хорошо, вот только моя жена с детьми – то в Лондоне, то в Ницце, сюда не затащишь. А начинаешь, так сказать, наезжать, настаивать, сразу настраивает детей против меня, а то в сердцах даже грозит разводом. Вот это плохо! Ладно, пусть изменяет мне с охранником, на здоровье, но мои дети растут не пойми кем – не русские, не англичане, не французы, так, среднестатистические потребители бургеров, и всё…

– Василий Прокопьевич, постойте! У нас с вами сделка на миллиарды, у вас исчез чёрный алмаз, а вы о воспитании говорите? – изумился Бугрин и оглянулся на Алёну.

– Да, дорогой Сергей Геннадьевич. Вам сколько лет-то, я что-то запамятовал?

– Полтинник.

– А мне под семьдесят, дорогой мой юнец. Не обижайтесь, когда вам стукнет, сколько мне, вы тоже поймёте, что всё, чем мы жили долгие годы, не спали, лезли под пули, общались с подонками на «стрелках» и в разных кабинетах, думали о своём бизнесе день и ночь, все заслуги тысяч и тысяч людей могут – раз! – и улететь ко всем чертям, в тар-тара-ры. Будут спущены на гоночные машины, футбольные команды, наркотики. Вот я и думаю теперь больше о воспитании, чем о миллиардах. Пусть и поздно, но вот такое время у меня наступило, о чём я и вас по дружбе предупреждаю.

– Может, вы и правы. У меня тоже на семейном фронте не лучше…

Сергей Геннадьевич замолк. Троица вышла из терема и молча пошла по гравийной дорожке вдоль лиственничной аллеи. Алёна отстала от олигархов на полшага. Бугрин по-прежнему безмолвствовал. Нет, в эти долгие секунды он не тянул время, не валял дурака, просто старик вышиб его из привычного ритма, словно нежданно, ни с того ни с сего содрал с него дорогущий английский костюм, вместе с кожей, и выставил его, всего в кровоподтёках, на потеху толпе. Не хотелось более думать о прибыли, что-то, как сейчас говорят, «кроить» и выгадывать. Он и сам с годами принялся ломать голову над этой вечной загадкой, бродящей призраком по земле ещё со времён допотопного Адама. Это были мысли о цели жизни – не абстрактного человечества, той толпы в восемь миллиардов бьющихся далеко не в унисон сердец – а его единственного и неповторимого века или, как говаривала бабушка, «печальной юдоли». Вопрос вопросов: для чего всё это? Кому он, успешный бизнесмен Сергей Геннадьевич Бугрин, оставит свои заводы и пароходы, золотые прииски и карьеры? А следом ужасным змеем вползает в душу следующий вопрос вопросов: а что ждёт его там, за серой пеленой, одолеть которую придётся всякому живущему на этой грешной земле? И есть ли какая связь, пусть даже самая слабая, что соединяет твои здешние мирские поступки и то самое – предвечное бытие?

Под ногами скрипел песок. Морозов, подивился молчанию будущего партнёра и всё же решился прервать затянувшуюся паузу:

– Сергей Геннадьевич, о какой сумме мы говорили с вами предварительно?

Слова хозяина возвратили Бугрина в реальность. Отогнав рой налетевших мыслей, он прокашлялся и виновато улыбнулся, словно опасаясь, что собеседник бесцеремонно покопался в его думах и принял его за слабака.

– Ваши слова заставили и меня задуматься о вечном, и я сбился с пути истинного. Сейчас вспомню…

Низкое северное солнце всё ещё плавало где-то за лохматыми елями, а свежий ветерок напоминал, что они прогуливаются, почти цепляясь головами за Полярный круг.

– От двух миллиардов, Василий Прокопьевич.

– Да это бюджет среднего города, тысяч под сто жителей! Ну ладно, сколько вы сейчас предлагаете за моё месторождение?

Бугрин вновь помалкивал и тянул с ответом. Он не ждал такого вопроса – прямо в лоб, надеялся, что будет плясать на понижение от цены, которую наконец-то объявит собственник.

– Думайте, думайте, – словно поддерживая паузу Бугрина, продолжил Морозов. – Некогда мне целыми днями пустой бухгалтерией заниматься. Вы же видите, сколько произошло в моей жизни за последний месяц-другой. Например, будто с неба свалился Окомир, а сегодня испарился алмаз, да и много чего ещё стряслось. Давайте-ка лучше присядем вот здесь, на лавочку, и спокойно побеседуем. Ведь мы не корову продаём и покупаем.

– С удовольствием.

– А что вы думаете, кстати, об этом волхве? – спросил Василий Прокопьевич, не сводя глаз с Бугрина.

– Мне он видится презабавным экземпляром.

– Что вы имеете в виду?

– Как вам сказать, даже не знаю.

– Говорите как есть.

– Он не тот, за кого себя выдаёт.

– А как вы поняли? А я не могу до сих пор разобраться. Я же, кажется, уже вам рассказывал, как мы познакомились. Мы шли после удачной охоты к вездеходу: кругом первобытная глушь – ни дорог, ни тропинок. Мы еле-еле туда забрались, гляжу, а на поляне бродит такой странный человек, не похожий ни на кого. Прямо как из сказки. Я бы, наверно, меньше поразился, если бы наткнулся тут на снежного человека. Кстати, они здесь встречаются.

– Вы знаете, Василий Прокопьевич, я чётко объяснить не смогу, но у меня есть такая, как сказать… ну, чуйка на людей. Я сразу чувствую, что за человек передо мной, а если хоть немного ещё пообщаться с ним да понаблюдать, всё и складывается, как детский пазл. Вот у меня всё сложилось так, а не иначе.

– Значит, вы не доверяете старцу.

– Не тот он, за кого себя выдаёт, что-то таит, недоговаривает. Это конечно не моё дело, я, знаете ли, традиционалист, несмотря на тягу к прогрессу, к айфонам. Да, кстати, разъезжаю по Москве на «Тесле», борюсь с потеплением климата, но и ни за что не отступлю от семейных ценностей. Но вы будьте осторожны, Окомир намеревается что-то с вас поиметь, ну и, конечно, не откажется сделать из вас своего последователя. – Думаете? А может в этом и есть высший промысел? Ну, вы понимаете, о чём я?

– Уверен, что это разводка, но объяснить не могу. Как собака всё знаю, а сказать не могу, потому и вою на луну.

– Спасибо, Сергей Геннадьевич, вы мне помогли. Даже сами не представляете как. Я же думал уже поддаться его уговорам и вложить пару миллиардов зелёных рублей в возрождение «истинной веры» на Руси, стать этаким новым боярином Морозовым, радетелем за истинное славянское исповедание. А вот в последнее время призадумался. Да и Александр мне тоже об этом говорит.

– Какой Александр?

– Да тот, филолог из Мезени. Ну да ладно, поговорим об этом попозже, когда улетит заместитель губернатора. Я вас отвлекаю. Так сколько вы готовы выложить за кимберлитовую трубку?

– Чем меньше, тем лучше! Ох, сейчас трудные времена, сами знаете кризис, санкции.

– Сергей Геннадьевич, старику хочется наконец-то услышать ваше предложение в виде конкретных цифр.

– Миллиард двести меня вполне устроил бы. Деньги имеются на счетах, мои финансисты копытом роют, только ждут команды, чтобы вам их перевести.

– Хорошо, я вас услышал. Извините, я сейчас позвоню своим помощникам и уточню наши расходы и планы.

Морозов поднялся с лавки и прошёл несколько шагов вперёд, извлёк из кармана телефон и призадумался. Бугрин нагнулся к Алёнке и тихо спросил:

– Ну что?

– Он искренен с вами. Вот только, когда сказал «хорошо», у меня что-то звякнуло.

– Получается, он не очень доволен. Наверно, мало предложил. О чёрт, так можно сорвать сделку.

– Выходит так.

– Да, что-то я очень мало загнул, наверно накину. Будь особенно внимательна.

Морозов вернулся к лавочке.

– Василий Прокопьевич, присаживайтесь. Я тут поразмыслил и хочу ещё накинуть к предложенной цене.

– Неплохо. Вы прямо с ходу читаете мои мысли, Сергей Геннадьевич!

– Приходится. Подумал и решил: ну там быстренько продам немного сторонних активов и могу выложить за кимберлитовую трубку полтора миллиарда!

– Здорово! Тогда и я пойду вам навстречу. Полтора так полтора! Ну, будут ещё кое-какие дополнительные обязательства. Например, совместно содержать дороги и так далее. Не против?

– Нет.

– Тогда по рукам?

– Согласен.

Олигархи пожали друг другу руки.

– Тогда остальные мелочи пусть обсудят наши помощники, а то бездельничают, лодыри, пока мы тут вкалываем, и так в моей жизни не хватает много-много часов!

– Уф, у меня как гора с плеч свалилась, – обрадовался Бугрин и притопнул ногой.

Морозов повернулся к девушке:

– Алёна, а вы как относитесь к филологии?

– Да позитивно. У меня пятёрки по русскому языку и литературе.

– Тогда, может, вам следует познакомиться с Александром Великим?

– Извините, Василий Прокопьевич, с кем? Он давно умер.

– С Александром Васильевичем, кандидатом наук из Мезени. Он с нами вчера ужинал. А вы подумали, с тем самым, великим завоевателем?

– А! Так я с ним познакомилась ещё вчера. А почему вы назвали его Великим?

– Да он не великий, в смысле – Великий. Фамилия у него такая – Великий. Видимо, его родители с оригинальным чувством юмора – нарекли сынка Александр, забавно получилось: Александр Великий. Конечно, вам, Алёна, действует на нервы, что в вашем присутствии кого-то другого называют великим.

Бугрин и Белкина остановились, словно со всего маха налетели на невесть откуда взявшееся стекло. Морозов проскочил вперёд ещё два шага и оглянулся на отставших спутников:

– Сергей Геннадьевич, неужели вы рассчитывали, что я не пробью биографии моих дорогих гостей? Я даже знаю, неудобно говорить такое при ребёнке, сколько раз Снежана лечилась от гонореи. А вот такую девочку, не побоюсь этого слова – чудо-ребёнка, мне, конечно, хотелось увидеть.

– Так вы что-то знаете обо мне?

– Конечно, у меня целая папка и ещё флешка с сюжетами о вас.

– Да, а я как-то и не подумал об этом, – признался Бугрин.

– Ну, если мы играем в чистую и сделка совершена, так сколько раз я соврал, по-вашему? Что поведает секретное оружие Сергея Геннадьевича? Можно ли вообще жить без лукавства?

– Ладно, говори.

– Пару раз, слегка.

Морозов задумался всего на несколько секунд и вскоре хитро улыбнулся:

– Согласен. – Он хлопнул себя по бокам. – Вот так компания у меня собралась! Думаю, что мы с вами разыщем карбонадо, и не только его. Но есть тут у меня ещё одна задумка.

– Василий Прокопьевич, вы можете на нас рассчитывать! Правда, Белкина?

– Как лето, так на меня обязательно сваливается приключение. Готова, мой капитан! – Девушка рассмеялась и нежданно покраснела под взглядами мужчин. – Прямо намечается какое-то «алмазное» лето.

– Пока мы идём, я расскажу вам про чёрные алмазы, вы не против?

– Да нет.

– Ой, как интересно, – заверещала Белкина и захлопала в ладоши.

– Так вот, история появления на Земле карбонадо весьма таинственна. Много веков никто не мог разгадать эту загадку. Высоколобые учёные давно спорят, откуда они взялись, а вся проблема заключается в том, что в составе карбонадо есть водород, что говорит о его внеземном происхождении. Так что вчера в наших руках был внеземной посланник из метеоритной породы, которая за миллиарды лет трансформировалась в эти сокровища! Правда, среди учёных встречаются пошляки, которые напрочь рубят всю эту романтику и твердят, что это не чудо, а обычный алмаз, просто с вкраплением графита или железа. А ещё масла в огонь подлили ювелиры, которые совсем недавно научились правильно огранять карбонадо, с минимальными потерями. Основная беда карбонадо – пористость и высокая твёрдость камня. Так что теперь эти чёрные камешки на пике моды, потому что прекрасны! Но, согласитесь, разве это не чудо!