Текст книги "Алмазное лето"

Глава 5
Первые шаги

За ужином интересных разговоров не случилось. Нервное напряжение от заключённой сделки, а ещё от приезда крупного чиновника и кражи чёрного алмаза, наконец-то спало, и теперь за столом неспешно болтали о приятном – об удачной покупке кимберлитовой трубки, о будущих алмазах, которые люди благодаря совершенным механизмам непременно вырвут из нутра здешней чёрствой земли, и ещё о скором преобразовании местных пустынных мест. Два официанта подавали множество всяких блюд из сёмги и трески, не обошлось застолье и без стейков из оленины и местных разносолов – угощали и солёными грибочками, и брусникой, и даже крабами.

В самом конце банкета разомлевший Василий Прокопьевич сообщил:

– Завтра, как обычно, жду всех на завтрак. Мы обсудим ситуацию с пропажей карбонадо. Начальник охраны просмотрел все записи с видеокамер за ту злополучную ночь, и я вам всё расскажу. Кстати, завтра также прилетает следователь и с ним полицейский, кажется участковый. Я заранее приношу извинения за доставленные неудобства, но я был вынужден сообщить властям о краже, ведь находка алмаза была зафиксирована и об его пропаже я был вынужден информировать компетентные органы. Но я надеюсь, что в течение одного-двух дней всё выяснится.

Кто-то из гостей выронил нож прямо на фарфоровую тарелку, с дивными птицами, с кобальтовыми ресницами, и тонкий звон пронёсся по всему залу. Вошли официанты, и началась привычная суматоха. Гости разошлись, шум и суета в огромном доме стихли. Только за окном по-прежнему не темнело…

* * *

Утром Алёна первая спустилась к завтраку и принялась наблюдать за странной компанией, которую собрал Морозов под высоким потолком терема. Этот метод она уже не раз применяла в школе, приходя в класс раньше всех, например после классной дискотеки, и подмечая, с каким настроением прибывают пациенты со странным заболеванием «первая любовь». После чего становилось понятно, как вчера закончилось веселье.

Первой прибыла Тамара Ильинична, затянутая в строгую чёрную юбку, словно в корсет, и в белой блузе, расшитой золотыми узорами, с клеймом известного дизайнера. Она едва заметно кивнула Алёне и буднично, по-хозяйски, расположилась за столом, будто ничего страшного не произошло и вообще в её-то жизни дурного не может быть по определению.

Следом за бизнес-леди пожаловал «чёрный офицер» – Игорь Александрович. Серый цвет его лица говорил о бессонной ночи. Даже не поприветствовав Белкину и Оскольскую, он присел в стороне от стола, напротив окна, и принялся неистово листать блокнот, время от времени что-то вычёркивая.

Спустился на первый этаж и Бугрин, в добром расположении духа. Раскланиваясь, он сел за стол, подмигнул Алёнке, как старой приятельнице. Вскоре и филолог бесшумно подошёл к столу, любезно поздоровавшись с присутствующими.

В своём обычном наряде явился Окомир, может чуть бледнее обычного. Раскланявшись, он сел и погрузился в свои мысли. Затем наконец-то вошёл хозяин и, переглянувшись с Игорем Александровичем, обратился к сидящим:

– Доброе утро! Как спалось?

– Спасибо, хорошо, – поддержали олигарха гости.

– Я с утра просчитывала нашу прибыль за второй квартал, – с вызовом в голосе отчиталась Оскольская, небрежно поправив причёску.

– Тамарочка, а вы вообще хоть когда-нибудь отдыхаете? – спросил Морозов.

– Для меня главное – это работа, вы же знаете, Василий Прокопьевич!

– Отдохнуть вам надо, дорогая Тамарочка, отдохнуть. Потерпите несколько дней, и на моём самолёте махнёте в рай, где вечнозелёные пальмы и молодые немцы.

Все усмехнулись, кроме Алёны и Великого. Волхв по-прежнему молчал, никак не реагируя на разговоры за столом, всем своим видом демонстрируя полное безучастие к людским проблемам. Вилки с ножами застучали по фарфору, но с меньшим, чем вчера, энтузиазмом.

– А могу я попросить бокал белого сухого вина? – спросил Бугрин. Я вчера немного догнался в номере, не смог сдержать радости от заключения сделки и продолжил обмывку с сотрудниками.

Морозов проникся состраданием к гостю, за ним самим в молодости водился подобный грешок – бывало, загуливал по нескольку дней и ночей, пока не образумился, после ужасного дорожного происшествия, в котором погиб пешеход.

– Сергей Геннадьевич, может, что-то покрепче подать. Виски или водку, а?

– Спасибо, думаю, легко обойдусь бокалом Пино Гриджио да кофе с минералкой. Через несколько минут я буду как огурчик.

Когда завтрак окончился и убрали посуду, Морозов подозвал к столу начальника охраны:

– Сейчас Игорь Александрович нам расскажет о том, что удалось выведать благодаря видеокамерам, установленным на втором этаже, возле оружейной комнаты. Мы вначале хотели сделать из кусков видео один фильм и показать его вам, но так будет проще, да и времени у нас в обрез. Игорь Александрович, прошу.

К столу подошёл начальник охраны, и чувствовалось, что ему неловко браться за это выступление перед столь странной публикой, но он пригладил чёрные волосы и принялся говорить:

– Я буду предельно краток и хочу уточнить, что алмаз пропал из оружейной комнаты позапрошлой ночью, в период с двадцати одного часа тридцати минут, когда я там по ошибке выключил свет, и до девяти часов пятнадцати минут, когда пропажу обнаружил охранник. Сразу поясню по поводу своего промаха, я бы даже назвал его преступным, но, по всей видимости, перенапряжение последних дней сыграло со мной злую штуку. Так вот, на наше счастье, в большей части коридора второго этажа круглосуточно горел свет и исправно работали камеры. Благодаря ним мы узнали, что около 22 часов к Василию Прокопьевичу приходил Виктор Павлович Горелов – пилот вертолёта, чтобы доложить о завтрашнем полете. Дорогой наш гость, Сергей Геннадьевич Бугрин, приходил к филологу и пробыл в номере около пятнадцати минут. Уважаемая Тамара Ильинична была у шефа вечером и утром, ещё до завтрака. Господин учёный, около 23 часов два раза прошёлся по всему этажу до номера волхва. После 23 часов, как обычно, по этажу прогуливался уважаемый волхв Окомир. И последнее: после ужина к Сергею Геннадьевичу заходила его помощница Снежана, она пробыла у него где-то половину часа. Вот и весь круг, так сказать, лиц, что были подле пропавшего алмаза. Даже не знаю, что ещё вам сообщить. У меня всё, Василий Прокопьевич.

Морозов продолжил:

– Игорь Александрович, видимо, постеснялся прибавить, что я также в тот поздний вечер заходил в комнату уважаемого Окомира.

Бугрин, раскрасневшийся после стакана сухого вина, улыбнулся, глядя на Морозова:

– Ну, у вас, Василий Прокопьевич, полное алиби – сами у себя нормальные люди алмазы не крадут. Кстати, вы его застраховали?

– Нет, Сергей Геннадьевич, к великому сожалению, не успели. Он был добыт совсем недавно, а мы ведь в такой глуши. К вечеру, как я раньше говорил, прилетит следователь и участковый с детектором лжи. Нам бы тоже надо как-то самим попробовать найти карбонадо, а то всё это может затянуться надолго. – Морозов, глядя в окно, с безразличным выражением на лице, продолжил: – Было бы неплохо найти его случайно в коридоре или ещё где-то. Какие будут у вас пожелания или предложения Даже не знаю, что и сказать в этой нелепой ситуации.

– Мне бы дать необходимые объяснения, что там ещё следует в таком случае. Обыски и срочно ехать в Москву, стряпать наш с вами договор. И главное – меня ожидает мой банкир, чтобы готовить кучу денег для вас. Мы, кстати, вчера с ним по «аське» выпили по рюмке коньяка за успех нашего предприятия.

– Сергей Геннадьевич, как известно, жена Цезаря вне подозрений, рассмеялся Морозов.

– А мои люди будут вам помогать. Так, Алёна?

– Безусловно, Сергей Геннадьевич, – поддержала шефа Белкина.

– Снежану я тоже оставлю вам на растерзание, прямо как от сердца отрываю.

– Всё будет в порядке с вашей Снежаной, не беспокойтесь, – заверил хозяин и добавил: – Более никого сейчас не задерживаю, ожидаем приезда следователя и его указаний.

Гости разошлись под колючим взглядом начальника охраны, который своим взором как будто сдирал с них кожу. Алёна с Великим оказались рядом:

– Может, отправимся на прогулку? Хочется глотка свежего воздуха, предложила девушка.

– С превеликим удовольствием.

Они вышли на улицу. Серый северный денёк, солнце из всех своих скромных сил пыталось разогреть здешний воздух, но натуги далёкого светила для здешних мест явно не хватало.

– Вот мы с вами и попали в западню. Я могла бы сегодня собираться домой, если бы не эта проклятая кража.

– А мне всё равно работать надо с этим волхвом. Надеюсь, может следователи его разговорят.

– Алёна, подожди! – Бугрин догнал парочку и отозвал Белкину в сторону.

– Прошу прощения, я отойду к шефу.

– Конечно, а я пока прогуляюсь до часовни.

Бугрин и Алёна сели на лавочку.

– В глупейшую ситуацию мы угодили.

– Согласна, Сергей Геннадьевич, а что делать? Я не брала алмаз, отдавать нечего.

– Вот я тебе и говорю, слушай – ты мой разведчик. Нет, скорее троянский конь в этой глуши. Попробуй выяснить, кто спёр это камень, мать его дери. – Я постараюсь, но кто меня уполномочит расспрашивать гостей?

– Просит сам Морозов, он окажет любое содействие. Ему на фиг не нужна эта история, такое позорище на весь мир. Ну а мы с ним с тобой рассчитаемся, сама знаешь, не обижу.

– Я согласна. Тем более, если честно, мне самой интересно, кто увёл камень.

– Я, скорее всего, завтра утром улечу, ты мне звони каждый день, рассказывай, что здесь происходит.

– Хорошо.

– Действуй, болтай со всеми и старайся понять, кто этот наглец, что обул Морозова. Но он тоже хорош – хранить такую ценность не в сейфе.

– По всей видимости, он часто доставал карбонадо, потому, далеко не убирал. Вы же не доверите охраннику ключи от своего сейфа?

– Конечно нет.

– Так и он – упрятал в шкатулку, а её всегда можно принести. А в сейфе, кроме камня, много чего лежит.

– Да, он мне сказал, что отдельный сейф для алмаза не успел привезти из Москвы.

– Ваше задание поняла и пошла его выполнять.

– Беги, а я, наверное, всё же глотну пивка, голова что-то трещит.

Белкина догнала филолога, и они пошли дальше, не говоря ни слова. Первым прервал молчание Великий:

– Вы, наверное, хотите спросить, не я ли украл алмаз?

– Не хочу, но вынуждена. Так не вы ли украли камень в доме Морозова?

Александр Васильевич сделал несколько шагов, а потом ответил:

– Конечно нет.

Ничего не зазвенело в ушах у девочки, слова филолога оказались правдой, но она и так не сомневалась в нём.

– Понятно.

– Попал?

– Попали.

– А, если не секрет, зачем к тебе приходил Бугрин?

– Давай-ка присядем, – любезно предложил филолог. – Мы говорили о волхве, он спрашивал, верю ли я ему. Я охотно поделился своими сомнениями, и он со мной согласился. Он тоже не доверяет Окомиру. Вот и вся история, ничего особенного. Мне кажется, за исключением хозяина и начальника охраны, никто здесь не верит лесному гостю.

– А можем мы ошибаемся? Может, как в священной истории, пришёл пророк, а мы его не поняли и не приняли, хорошо хоть взашей не выгнали. – Ну, мы хотя бы не кричим, как в Евангелии от Иоанна: «Распни Его», а даже наоборот – я пытаюсь понять и донести до людей то, что он хочет нам сообщить. Я тоже в юности интересовался темой славянского язычества, особенно после изучения классической мифологии Древней Греции и Рима. Мне так хотелось узнать, что же похожего было у наших предков. – И что же у нас?

– К сожалению, у нас в сонме прапрадедов не отыскалось своего Гомера или Гесиода, которые более-менее подробно описали бы местных Зевсов, Дионисов или Плутонов. Так, разрозненные упоминания в летописях, «Слове о полку Игореве» о наших Перунах да Боянах. Конечно, это обидно – у греков есть, у евреев тоже есть, а у нас только имена да прозвища. До конца неясно, кто за что отвечал и так далее, я уж не говорю про обряды. Правда, у нас девятнадцатом и двадцатом веках нашлась куча желающих придумать или додумать отечественную мифологию. Хотя, если быть честным до конца, псевдоисторические документы ещё в девятнадцатом веке стали изобретать в Европе, например чехи или швейцарцы. Будет время, посмотри Краледворскую и Зеленогорскую рукописи.

– А зачем кому-то надо что-то фантазировать?

– У каждого разные причины: кто-то одержимо создаёт свою секту, кто-то прикрывает этими «исследованиями» неистовый национализм и лютую ненависть к другим народам, кто-то зарабатывает на этом деньги или прославляет своё имя – таких, я думаю, большинство. Конечно, полно нормальных людей, плотно подсевших, как сейчас говорится, на эту тему, которые бездумно доверяют всему, что им лепечут никем не признанные лжеучителя, или что читают во всяких там «велесовых книгах» и так далее и тому подобное.

– Так, по-твоему, нет ничего хорошего в этом движении, когда люди просто изучают прошлое?

– Почему, Алёна? Там, где отсутствует вражда к другим народам и экстремизм, всё нормально, на этом держится культура. Только, мне кажется, надо помнить: замок, выстроенный на песке, вскорости смоет первый же приличный ливень. Сколько таких движений и сект было, и где они теперь. А сколько ещё будет, начиная от поклонников макаронного монстра или мёртвого попугая Кузи?

– Выходит, наш волхв ищет себе богатств?

– Кто знает его замыслы? Евгений, молодец, верно подметил, что он почему-то вышел не к рыбакам или охотникам, не к рабочим в карьере, а вот прямо каким-то чудесным образом угодил на олигарха. Конечно, у нас же в каждом лесу под деревом по миллиардеру, а под каждым кустом спрятано по миллионеру. Сама подумай, Морозов – идеальная жертва для волхва, настоящий продукт советской эпохи: вырос, судя по всему, в обычной атеистической среде, в 80 и 90 годы, как и вся страна, слегка, для приличия, воцерковился, вот и всё. День и ночь работает, да ему не до размышлений о вечном! Мне видится, такого человека легко обратить в новую религию, да ещё под соусом «истинной веры предков» и тому подобного. Что и произошло на наших с тобой глазах.

– Тогда, выходит, кто-то явно помог Окомиру и вывел его прямо на Василия Прокопьевича. Как он сам мог уследить за ним? Тут явно замешаны некие доброжелатели волхва, – предположила Белкина.

– Выискивать истину в человеческих делах – твоя задача. Я просто учёный, да и то последние годы больше педагог, чем исследователь. Но я был бы безмерно рад, если бы ошибался и Окомир действительно выдал нам настоящее дощечки, пергаменты, или, может, бересту со славянскими письменами. Вот тогда было бы настоящее послание наших предков и величайшее открытие двадцать первого века!

– Мне бы тоже было интересно с такими знаниями познакомиться, а то об этом пишут только в фэнтези, а ещё показывают в голливудских фильмах.

– О, я далёк от этого, но, если честно, то иногда тоже грешу и могу с женой посмотреть фильм, например про Индиану Джонса.

Разговор прервал крик подошедшего к ним журналиста:

– Ах вот они где прячутся!

– Женя, привет!

– Здравствуйте.

– Рад всех видеть. Надеюсь, поделитесь со мною сводками с криминального фронта, что спёрли сегодня. А то я весь погряз в пресс-релизах, статьях о великой стройке у Полярного круга!

– Новостей мало, к нам едет ревизор. Правда, в лице следака и участкового.

– В общем, мы здесь надолго, – печально добавил Хронов и как-то погрустнел. – Надеюсь, нам хотя бы оплатят пребывание на вольном поселении?

– Грозятся.

– А кто из нас под подозрением?

– Мы с Александром попали, и ещё полным-полно народу.

– Кто, например?

– Сам Бугрин, Снежана, Окомир, Тамара Ильинична, вертолётчик.

– Ну а кто под конкретным подозрением-то? – не унимался Женя.

– Да все! Алмаз стоит кучу денег, а кто, скажи мне, откажется быстро разбогатеть?

– Да, пожалуй, только Бугрин, у него денег куры не клюют.

Сидевший молча филолог вдруг словно очнулся от своих дум:

– Правда, им-то то зачем воровать? А вот мы, простые люди, выходит, все под подозрением.

Алёна наклонилась к Жене и Александру:

– Ну, давайте подумаем логически. Во-первых, Снежана. Почему бы и нет? Разбогатеть и жить где-нибудь в Италии, там жаркие итальянцы наконец-то оценят её красоту и ум. Во-вторых, лётчик. – Белкина умолкла и огляделась. – Почему бы нет. У него подозрительно вовремя сломался вертолёт. Может, он и упрятал там камень, иди его теперь ищи в глухой тайге. В-третьих, тот самый Окомир! Помните, как он смотрел на алмаз?

– Было дело, – подтвердил Великий.

– Вот именно, прямо пожирал глазами.

– А для чего ему алмаз-то? Вставить в посох, что ли? – вмешался журналист. – Получится такой умопомрачительный славянский Гэндальф.

– Ещё можно продать и на вырученные деньги содержать секту, издавать книги или сделать из камня какой-то языческий артефакт. Например, объявить его «глазом Перуна», к нему тогда толпами попрутся всякие любопытные и паломники, – предположила Белкина.

– Тогда о карбонадо расскажут в новостях, станет ясно, кто спёр камешек у олигарха Морозова, и никакой Перун не избавит от тюремной зоны, – возразил Женя.

– Верно, значит остаётся продать, ну а бабки всегда пригодятся. Вот такая получается картина, согласны?

– Забыли, – сказал Александр.

– Кого забыли?

– Тамару Ильиничну, забыли. У неё тоже глазки блестели.

– Точно. Она два раза была в коридоре – утром и вечером, – пояснила Алёна и посмотрела на Женю и Александра.

– Я с ней недавно разговаривал, взял интервью, для одного коммерческого еженедельника. Нормальная женщина, практически сама управляет рудником и всеми северными активами Морозова. Я думаю, у неё зарплата, сопоставима с доходом хорошего филиала банка. Зачем ей алмаз? В нём не сходишь в театр или ресторан.

– Может, желает стать ещё богаче. Богачи часто берегов не видят. То есть деньги ради денег, или просто вот захотелось, и все тут! Подать мне камешек!

– Да, страсть к накопительству весьма опасна, примеры из мировой литературы это подтверждают. Вот как вам гоголевская Коробочка или Плюшкин?

– Отвратительно. Так же, как Шейлок у Шекспира или Гобсек у Бальзака, – добавил Женя и сверху вниз посмотрел на Белкину – мол, знай наших. – В общем, за ней тоже надо бы присмотреть, кто знает, что у неё на уме, – подвела итог Алёна.

Филолог потёр руки:

– А вот любопытно, можно сравнить эту кражу и, например, воровство кошелька в автобусе? Для Морозова эта пропажа – всё равно что укус комара. Раз – и через час позабыл. А вот для обычного человека – это сильный удар. Кто тут более виновен?

– Вы хотите сказать, что похитивший карбонадо у супербогатого человека морально ничего не преступил? – спросил журналист Великого.

– Понятно, что вор перешёл границы закона, как и жулик в автобусе, оставивший пенсионера без денег. Но морально какое из этих двух нарушений страшнее для общества?

Алёна недоумённо не сводила глаз то с Великого, то с Хронова:

– Да оба, что гадать, оба преступили заповедь «не укради» и статью Уголовного кодекса! Любое зло должно быть наказано, на этом стоит мир. Цель, пусть даже самая благородная, не должна оправдывать грязные средства.

– Но наш вор, наверно, как-то оправдывал себя? – вслух размышлял Великий.

Хронов рассмеялся:

– Возможно, как вы и говорили, тем, что у олигарха не убудет – подумаешь, один алмазик, всего ничего.

Все трое внезапно умолкли и глянули по сторонам, но деревья, как обычно, молчали и только среди ветвей едва слышно застрекотала сорока. Первым нарушил тишину журналист:

– А что нам теперь делать, ждать, когда найдут алмаз? – спросил Женя.

– Вечером прилетит следователь, ждём.

– Тогда пойдёмте скорее ко мне пить кофе, у нас в холле отличная кофемашина, – предложил Женя.

– Да, ясность ума нам явно не помешает.

Глава 6
Ожидание

Белкиной выпить кофе не удалось. Из своего номера спустилась Снежана:

– Ого-го, тут собралась вся честная компания. Немного испорчу вам отдых. Алёну срочно ожидает Бугрин.

– Иду.

– Он ждёт тебя у себя.

Белкина отправилась в терем. Сергей Геннадьевич в нетерпении вышагивал от стены до стены мимо окон в своём огромном номере. Мягкий ковёр заглушал шаги, и в полумраке казалось, что он парит над полом.

– Так, молодец, что пришла. Значит так, я завтра точно улетаю. Не забудь, ты мои глаза и уши. Учти, договор ещё официально не подписан, наши юристы в Москве его согласовывают. Я боюсь, что здесь может произойти что-то из ряда вон выходящее и всё полетит в тартарары.

– У вас есть какая-то информация?

– Нет у меня пока ничего. Но я опасаюсь. Итак слишком много приключилось за несколько дней. Отравлена соседка по самолёту. Потом пропал этот проклятый камень, какой-то сумасшедший волхв. Тебе этого мало, ты хочешь ещё задачек? А для меня и этих многовато. Знаешь, отвык я от темпа девяностых. Вот тогда так и жили, постоянно оглядывались, не зная, откуда и что прилетит: то ли лишний миллион, то ли девять граммов в сердце.

– Вы знаете про случай в моём самолёте?

– Лена, об этом уже написано в местных новостях. Кто-то что-то задумал, потому вредит нам.

– Но я-то здесь при чём?

– Ты в моей команде, Белкина, ты не к дедушке Васе приехала на каникулы, понимаешь! Могут просто через тебя вредить мне! Кто-то ужасно боялся, что детектор лжи в юбке, точнее в джинсах, будет мне помогать. Возможно, кто-то хотел сорвать нашу сделку. Правда, не могу понять по какой причине. А камешек испарился тоже неспроста. Может, и не простой воришка решил навариться на алмазе, а, предположим, подкинут его мне в мои вещи, или ещё хуже – от моего имени примутся продавать на чёрном рынке, и обязательно «нечаянно» всплывёт моя фамилия. Как тебе такой поворот событий?

– Не исключено.

– Вот твоя задача всё выяснить. Следователь тоже может быть подкуплен, у нас пока в стране до полной победы над коррупцией ещё далеко, поэтому постарайся незаметно провести своё независимое расследование. Можешь рассчитывать на мою всестороннюю поддержку. Мы не можем быть безмолвными пешками в этой игре, тем более когда не знаешь, кто играет чёрными фигурами.

– Хорошо, получается такая шахматная партия с невидимкой.

– Что тебе нужно для работы?

– На моей карточке ваш аванс, я думаю, мне хватит, а после я отчитаюсь о расходах.

– Можешь пользоваться ресурсами, что имеются у Снежаны.

– Сергей Геннадьевич, мне бы не хотелось кого-то посвящать в расследование, даже Женю. Пусть все окружающие думают, что я просто жду момента, чтобы поскорее улететь домой.

– Тебе видней. Встретимся в обед. Не забудь, постарайся быть в гуще событий! Подожди, ещё запомни: самое лучшее найти поскорее вора и алмаз, тогда всё станет на свои места, без всяких тайн.

* * *

Через полчаса Алёна уже как ни в чём не бывало шла обратно в гостевой домик. Морозов и Тамара Ильинична стояли на углу дворца и о чём-то беседовали. Увидев Белкину, Василий Прокопьевич оборвал разговор и подошёл к ней:

– Алёна, подождите!

– Фу, старые извращенцы, – прошептала Оскольская и оглянулась: не слышит ли кто.

Девушка остановилась и с улыбкой пошла навстречу хозяину:

– К вашим услугам.

– Не побеседуете со мной несколько минут, уважьте старика.

– Какой вы старик, Василий Прокопьевич, не наговаривайте на себя.

– Давайте пройдёмся, погода нас сегодня балует.

– С удовольствием.

– Скажите, что вы думаете о пропаже камня? Хорошо, что нас никто не слышит, а то на смех бы подняли: старик советуется с юной девушкой, почти ребёнком.

– Я примерно понимаю, что вы хотите услышать, но у меня слишком мало исходных фактов. В той самой комнате я не была, а приставать к людям с расспросами мне как-то неудобно. Понимаете?

– Я понял. Комнату вы сейчас осторожно посмотрите, пока полицейские не прилетели, я дам команду Игорю Александровичу. А пообщаться с гостями не составит труда – после обеда обещали дождь, и мы все соберёмся под одной крышей.

– Тогда я вернусь к себе, чтобы меня не искали по всей территории. Не стоит привлекать лишнего внимания.

– Хорошо.

Алёна вернулась в комнату, и не прошло и пяти минут, как в дверь постучали:

– Алёна, это я, добрый Дедушка Мороз, борода из ваты.

Белкина открыла. На пороге, растянув губы в улыбке, стоял начальник охраны.

– Пойдёмте, я вас провожу в оружейку Василия Прокопьевича. Только тихо, желательно, чтобы нас никто не видел за этим занятием.

– Ага.

Они прошли по коридору второго этажа прямо к лестнице, ведущей на первый этаж, и оказались подле массивной дубовой двери, упрятанной за тёмно-зелёной портьерой в тон со стеной. Для посетителя, мало знакомого с устройством дома, обнаружить вход было бы трудно. Наконец-то двери распахнулись, и они остановились на пороге той самой комнаты, как оказалось, совсем без окон.

Стены помещения были искусно отделаны тёмно-синей тканью с мелкими золотистыми лилиями, везде развешаны кожаные патронташи, охотничьи сумки. И, главное, стояли четыре застеклённых стеллажа с подсветкой, в которых находились охотничьи ружья разных эпох и всевозможные ножи, собранные хозяином. Даже издали было заметно, как они роскошно инкрустированы и отделаны. Начальник охраны рукой перегородил проход:

– Внутрь не пойдём, следователь просил лишний раз не топтаться на месте происшествия.

– Понятно. Да и отсюда всё видно, не станем мешать следствию. А кто сюда часто заходил?

– Я да мои охранники, конечно, Василий Прокопьевич. Кстати, поглазеть на оружие любила любопытная Тамара Ильинична. Потом изредка заходили гости. Ты была?

– Я нет. Меня вообще этот дом страшит своим размером и богатством, мне лучше на улице или в гостевом доме. Я живу с мамой, отчимом и братиком в небольшом сельском домике. А здесь такие просторы, хоть в футбол играй или в войнушку. А почему дверь оказалась не закрыта? Глядишь, сейчас бы не было проблем.

– Хозяин считает, что на оружие надо любоваться, а не прятать его за семью замками. Тем более всё оружие за пуленепробиваемым стеклом и под сигнализацией, плюс две камеры видеонаблюдения. А потом, в доме-то только свои, откуда здесь возьмутся воришки?

– А раньше когда-нибудь вы свет случайно отключали?

Чёрный офицер посуровел и даже опустил глаза:

– Случалось, но без таких последствий. У нас практически не бывает посторонних, лишь проверенные люди.

– Да, кто в жизни не ошибается.

– Вот-вот. Я казню себя, получилось совсем не айс. Хоть щас прямо бы правую руку отдал, лишь бы всё вернулось на свои места.

– А ваш Окомир бывал здесь?

Начальник охраны опять напрягся, но ответил:

– Да, несколько раз. – И добавил с искренним удивлением: – Понимаешь, вот ведь парадокс: святой человек, а ведь тоже нравится оружие. Особенно охотничьи ножи.

– А вы видели его древние книги или пергаменты? Все о них только и говорят. Так хотелось бы посмотреть на них хоть одним глазком, а у вас с ним хорошие отношения.

– Нет, но, если волхв говорит, что они есть, значит, они есть на самом деле. Он просто тянет. Наверно, ещё то самое время не пришло.

– А когда оно придёт, его время, кто ему сообщит об этом, вы не знаете?

– Может, Перун или Велес подаст какой знак. Я, если сказать честно, не знаю. Я и креститься-то толком не обучен, а тут такое.

– Да, надо верить в хорошее, и мы узнаем много интересного.

– Может даже, спасём всё человечество! – вдруг выпали Игорь Александрович, и глаза его заблестели.

– Даже так! Ничего себе!

– Истинно говорю, я с ним много-много раз беседовал.

– А где тот самый злосчастный выключатель?

– Вот.

Начальник охраны указал на стену справа от входа. Алёна склонилась: там обыденно расположился электровыключатель, прямоугольный пластик, выкрашенный под бронзу.

– Смотри, – Игорь Александрович указал на крайний стеллаж, – карабин, с восьмиугольным стволом из дамасской стали, а приклад из корня орехового дерева, аж играет в подсветке. А под ним двустволка, инкрустированная золотом. Такая же имеется у самой английской королевы. А какая гравировка, прямо айс! Вот когда разрешат, я покажу, что там говорить, – произведение искусства. Хоть щас тащи в музей.

– Да, от блеска у меня глаза заболели. А где же лежал тот злополучный карбонадо?

– Во как надёжно упрятано, а вы говорите про замок. И не найдёшь, если не знаешь. Ну ладно, смотри. – Начальник охраны указал на едва приметную полочку в левом углу, между стеллажами. На ней по-прежнему стояла та самая коробка, только теперь уже, по всей видимости, порожняя. – С первого раза и не заметишь, зато прямо напротив камеры.

– Да, вот так, не зная, сразу и не сообразишь, где камень-то.

Рыбкин тяжело втянул в себя воздух, словно о чём-то подумал:

– Эх, как бы меня не выгнали с работы.

– Не переживайте, Игорь Александрович, пропажа найдётся.

– Думаешь?

– Надеюсь.

– Я, конечно, не пропаду, с голоду не умру, но мне ведь Василий Прокопьевич как отец родной. Ты сейчас не торопишься?

– Да нет.

– Может, чаю у меня в кабинете попьём?

– С удовольствием.

Они спустились на первый этаж, рядом со входом оказался кабинет начальника охраны. Всё так заурядно: коробка два на три метра, стол, кресло из потёртого чёрного кожзаменителя и стул, полупустая книжная полка и серый сейф на тумбочке с электрочайником. Игорь Александрович включил чайник и достал из стола две чашки да россыпь конфет. Алёна села на стул и не сводила глаз с хозяина кабинета.

– У меня тут всё по-простому, зато ничего не отвлекает. А чаёк-то у меня знатный, китайский Кимун, крепкий и ароматный, прямо айс. Есть ещё баночка варенья из брусники. Будешь?

– Ага, люблю сладкое.

– Я тоже, признаюсь, грешен.

Хозяин кабинета извлёк из стола непочатую поллитровую банку и чайную ложку.

– У меня тут целые запасы. Есть с клюквой, черникой, княжевикой. Север на ягоду богат, только собирай, вот я в выходные дни и батрачу по лесам и болотам. А что мне, одинокому, ещё делать? – Он принялся что-то усиленно выискивать на полках, а после добавил: – Схожу-ка я в буфет за блюдцем.

Чёрный офицер вышел и закрыл дверь. Алёна проворно осмотрелась вокруг. Сейф, конечно, закрыт и ключи никто «случайно» не оставил. На полке пыль и, как видно, какие-то инструкции для охранников, в общем, скукота. Рядом на стене графики, да и на столе какие-то бумажки и, конечно, перекидной календарь, а возле него фирменный ежедневник с золотым тиснением – всё, без чего не может существовать служащий, которому давно за пятьдесят. Всё ординарно и банально, глазу не за что зацепиться. Алёна погрустнела. Подумала: «Умный и волевой человек, а в кабинете всё так примитивно, что даже неинтересно. Стоп! Вот прозрачная стеклянная чернильница, да ещё с чернилами! Ого-го, оригинал! Что-то новенькое».

Но её прервали. Дверь скрипнула, и на пороге объявился хозяин кабинета:

– Не скучала? Вот как раз и вода вскипела, сейчас побалуемся чайком с вареньем.

– Да нет. Вот заметила у вас на столе чернильницу, всё ещё пишите пером? Про такое мне дедушка с бабушкой рассказывали.

– Да нет, это баловство из моего детства. У отца моего она была, он и писал железным пёрышком, а я её достал недавно, в память о родителе. Я ведь, знаете ли, давно скитаюсь по Северам-то. Поначалу служил, а после, когда в девяностые всё разваливалось, зарплату задерживали по полгода, я оставил госслужбу и подался на вольные хлеба. К счастью, судьбина, наверно молитвами моей матушки, царство ей небесное и вечный покой, сжалилась надо мной и я повстречал своего благодетеля – Василия Прокопьевича, вот с тех пор так и кочую с ним по стране и по жизни.