Текст книги "Семь кило баксов"

Владимир Гриньков
Семь кило баксов

Глава 1

– Яркое солнце. Пляж. Пальмы. Шумит прибой, так нежно-нежно. И хочется лежать на берегу, чтобы тебя все время лизали волны. А небо синее-синее, а по небу облака – как маленькие клочки ваты, я очень люблю, чтобы как вата, тогда красиво. Я прямо сейчас вижу эту картину, – сказала Полина. – А ты?

– А я нет, – ответил Хеджи.

Их машина застряла в нескончаемой пробке, среди скопища заляпанных дорожной грязью чадящих железных коробок на колесах. Свинцового цвета небо нависало над землей, редкие деревья с черными отсыревшими стволами и без листвы казались декорацией из невеселого спектакля о жизни тех, кто уцелел после ядерной войны, а снег вдоль дороги лежал темными мусорными кучами. Московский март. Пока еще даже не верится, что на Земле бывает тепло и уютно.

– Никакой фантазии! – попеняла своему спутнику Полина.

– Ди-джеям фантазия ни к чему.

– Гнусная ложь! – засмеялась Полина.

Ей ничто не могло испортить настроения. Ни эта пробка, ни невеселая погода.

– Почему же ложь?

– Потому что ты по характеру фантазер.

– Я?

– Ты! Имя себе придумал – Хеджи…

– Это из сугубо прагматических соображений. Потому что ди-джей Хеджи – это звучит. А ди-джей Вениамин – не звучит.

– Ди-джей Витамин! – сказала Полина. – Вот звучит!

– Витамин, – пробормотал Хеджи, – каротин, гардемарин, аквамарин…

– Аспирин!

– Ди-джей Аспирин. Хм! Круто! – покачал головой Хеджи. – Почему я так поздно тебя встретил? Почти наверняка у меня сейчас был бы другой псевдоним. Круче нынешнего.

Им все-таки пришлось, маневрируя, выбраться из пробки и дальше пробираться переулками.

– Скоро у меня эфир, – бормотал Хеджи. – Будь проклята эта работа, которая нас с тобой разлучает!

– Брось ее, – беспечно предложила Полина. – И мы с тобой уедем.

– Куда?

– Туда, где море, пальмы и горячий песок.

– Хочу! – признался Хеджи с обреченностью больного, который уже знает, что излечение невозможно, как ни мечтай.

– Нет, правда! Я сдам экзамены – и уедем. Месяца на три. На все лето. Снимем домик…

– Под пальмами?

– Да!

– На три месяца?

– Да!

– Ты получила большое наследство?

– У меня есть папа! – засмеялась Полина. – Это лучше всякого наследства!

– Это точно.

– Я его попрошу, он до июня подберет дом… В какой стране, кстати?

– Где-нибудь на островах, – отозвался Хеджи, увлекаясь игрой.

– На Карибах?

– Карибы, Сейшелы, Канары…

– Нет, Канары – это слишком просто. Можно остров Маврикий. Или Реюньон.

– Это где?

– Это в океане, – со смехом ответила Полина.

– Я согласен. В океане – это круто. С работы меня после трехмесячного отсутствия, конечно, вышвырнут, но, если разобраться, – захочу ли я сам возвращаться туда после трехмесячного пребывания в раю?

Подъехали к дому Полины. У подъезда стоял отцовский «БМВ».

– Что-то рано он сегодня, – удивилась Полина и посмотрела на Хеджи. – Поднимешься к нам?

– Не готов я к встрече с твоим папиком, – признался Хеджи. – Он всегда смотрит на меня так, будто я ему давно и много задолжал.

– Это ревность.

– Ты так думаешь?

– Посмотрим, как ты сам будешь относиться к избраннику своей единственной дочери.

– Если единственный ребенок – так уж лучше сын. Хотя я думаю, детей будет двое.

– А у меня ты спросил, скольких я хочу родить?

– Считай, что вот сейчас как раз и спросил.

– Четверых!

– Да ну! – не поверил Хеджи.

– Двоих мальчиков и двух девочек. Но если ты против…

– Конечно, против!

– В таком случае – пятеро. Или шестеро. Но не меньше четырех.

Хеджи закатил глаза.

– Я подумаю, – пообещал он. – Ладно, что мы сегодня слушаем?

– Ну, например «Queen».

Полина поцеловала своего спутника и вышла из машины.

Глава 2

Отец действительно был дома. Его выдал запах табака, которым тянуло из-за двери кабинета. Всегда открывал окно, когда курил, и все равно чувствовалось.

– Па, я дома, – пропела Полина, направляясь на кухню. – Кофе будешь?

– Да, – голос из-за двери.

Кофе на двоих. Кофе, немного сахара и толику красного перца, получается нечто изумительное. Когда бодрящий аромат поплыл по квартире, появился отец. Быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять – он сегодня не в духе.

– Ты не заболел? – заботливо спросила Полина.

Отмахнулся, показывая, что расспросы ни к чему. Такой человек. Предпочитает самостоятельно разбираться со своими проблемами. Полина уже привыкла.

– Как учеба? – спросил отец.

– Нас учат, мы в меру сил сопротивляемся.

– Сессия когда?

– В мае.

Отец хмуро смотрел в кофейную чашку. У него был такой вид, будто май его совсем не устраивал.

– А твой Ходжа Насреддин?

– Он не Ходжа, па. Он Хеджи.

– Ну что за имя такое? – поморщился отец. – Как кличка у собаки.

– Это модно, па. К тому же Хеджи – это круто. А вот если бы его звали Аспирин?

– Какой еще аспирин? – с нескрываемой досадой отозвался отец.

– Это я так, просто шучу.

– Что у тебя с ним?

– Па-а-а… – с укоризной протянула Полина. – Ты такие вопросы задаешь!

– Я знаю, какие вопросы задаю.

Вот такой у человека характер. Ему лишь бы командовать, чтобы все ему подчинялись. И чтобы все было по его. И чтобы никакого сопротивления.

– У меня с ним любовь, – с деланной серьезностью сообщила Полина, таким образом отгораживаясь от подавляющей бестактности ожидаемых вопросов.

– А у него с тобой?

Не понять было, всерьез это произнесено или в шутку.

– И у него со мной – то же самое.

– Так замуж выходи.

Полина вскинула голову и наткнулась на отцовский взгляд. Он смотрел на нее не мигая, и в глазах не угадывалось шутки. Нисколечко. Полина растерялась, не зная, что на это ответить.

– Ты не очень-то его привечаешь, – напомнила она, пытаясь одновременно справиться с растерянностью.

– Но ты не очень прислушиваешься к моему мнению, – парировал отец. – Так что какой мне смысл настаивать на своем?

Это совсем не было на него похоже. Настоять на своем он всегда умел, сколько Полина себя помнила.

– Хорошо, я выйду за него замуж, – с деланной кротостью сказала Полина, только чтобы закончить этот тягостный для нее разговор.

Вроде бы отшутилась.

– Сегодня!

– Что – сегодня? – не поняла Полина.

– Сегодня пригласи его к нам.

– Он на работе, па.

– До которого часа?

– У него эфир до полуночи.

– Вот после эфира пускай и приходит. Познакомлюсь поближе с зятем.

– Ты шутишь, па?

– Так ты пригласишь? Или мне самому ему позвонить? Какой у него телефон?

Значит, это не шутки.

Полина посмотрела на часы. Как раз сейчас Хеджи должен был выходить в эфир. Она включила радио. И услышала голос Хеджи:

– Я ди-джей Хеджи, и я буду сегодня с вами до полуночи. Привет всем, кто меня слушает, а особый привет – клевой девочке Полине. Используя свое служебное положение, не корысти ради, а радости для, я ставлю для Полины неумирающий «Queen», композицию на тему о том, что, как ни крути, а шоу все-таки должно продолжаться, дорогие вы мои, любимые…

– В общем, позвони ему, пускай приедет, – сказал отец.

Поднялся и вышел из кухни. Невыпитый кофе остался на столе.

Глава 3

Полина дозвонилась до Хеджи в первом часу ночи, сообщила о странном приглашении отца.

– Я скажу ему, что не дозвонилась до тебя, – сказала в трубку шепотом, боясь, что отец ее услышит.

– Еще чего! – ответил Хеджи. – Если папик изъявил готовность познакомиться, я не буду лишать его этого удовольствия. Еду!

И он действительно приехал. В распахнутой курточке, под которой виднелась футболка с чьим-то живописным задом и нехорошей надписью на английском, хорошо еще, что отец английского не знал, но вот что делать с этой вызывающе розовой голой задницей?

– Ты сошел с ума! – прыснула Полина. – Хочешь, чтобы отца хватил кондрашка? Немедленно снимай, я дам тебе другую!

Втолкнула Хеджи в свою комнату, нашла, порывшись в шкафу, белоснежную футболку.

– Снимай, снимай!

– Еще чего! – заупрямился Хеджи.

Полине пришлось действовать самостоятельно. Едва она стянула с Хеджи футболку, как в комнату, привлеченный шумом, заглянул отец.

– Добрый вечер! – поприветствовал его Хеджи.

Полина спрятала злополучную футболку за спину.

– Оденься, – сказал отец, обращаясь к Хеджи. – И после этого зайди ко мне в кабинет. А ты, Полина, останься здесь.

Вышел.

– Строгий папик, – оценил Хеджи.

Через минуту он вошел в кабинет. Горела настольная лампа. Отец Полины сидел в глубоком кресле и курил трубку. Показал рукой на диван – присаживайся. Хеджи сел, закинул ногу на ногу. Может быть, он и чувствовал себя неловко в эту минуту, но по нему этого нельзя было сказать.

– Как твое имя?

– Хеджи.

– Я про имя спрашиваю.

– Хеджи.

– Это тебя папа с мамой так назвали?

– Плевать я хотел на то, как они меня назвали. Мало ли что им там в головы взбрело двадцать лет назад. Сейчас другие времена, другая мода и имена тоже другие.

Хеджи говорил без явно выраженного вызова, даже спокойно. Отец посмотрел внимательно.

– Ну, допустим, ты – Хеджи, – произнес он после паузы. – Работаешь, как я слышал…

– Вроде того.

– Пластинки крутишь?

Хеджи не удостоил собеседника ответом.

– А дальше что? – поинтересовался отец.

– Вы о чем?

– О твоем будущем. Ведь всю жизнь этим не будешь заниматься.

– Это точно.

– И какие планы?

– Выгодно жениться.

Отец забыл про свою трубку. Сидел и смотрел на Хеджи. А Хеджи смотрел на Полининого отца и, кажется, чувствовал себя увереннее, чем его собеседник.

– Не боишься так говорить? – осведомился отец после продолжительной паузы. – Я все-таки отец Полины.

– Вы отец, вы за дочь и бойтесь. А мне бояться нечего.

– Наглец.

Не оскорбление, а всего лишь констатация факта. Хеджи даже не ответил. Повел скучающим взглядом по сторонам. В этом кабинете он был впервые. Добротные книжные шкафы, золотые корешки книг, фальшивый камин, в котором никогда не разводят огня, а на каминной полке – антикварные часы. Еще роскошный стол, компьютер на столе, письменный прибор, выточенный из красивого – зеленого, с золотистыми прожилками – камня. Набор трубок, некоторым из них место в музее, настолько хороши. Хеджи отметил про себя, что папик неплохо тут устроился. Уютненько у него. Даже завидно.

– С Полиной у тебя серьезно?

– Не понял, – сказал Хеджи и склонил голову набок, внимательно разглядывая собеседника.

– Что ж тут непонятного.

– Вас интересует, сплю ли я с ней?

По лицу Полининого отца пробежала тень. Хеджи даже показалось, что еще мгновение – и этот мужик бросится на него. Но обошлось.

– Нет, я про планы на будущее, – сказал отец.

– Ах это! – беспечно отозвался Хеджи. – О будущем я пока не задумываюсь. Рано!

Отец посмотрел на него внимательно, потом затянулся табачным дымом. Так и сидели. Отец курил. Хеджи без стеснения рассматривал убранство кабинета.

– Живешь с родителями? – спросил наконец отец.

– Нет.

– А где?

– Снимаю квартиру.

– Какой район?

– Текстильщики.

Отец оторвался от своей трубки.

– Я хочу, чтобы ты увез Полину к себе.

Вот теперь Хеджи проняло. Он воззрился на своего собеседника так, словно только что услышал от него нечто невероятное.

– Причем сегодня же, – добавил отец.

– А Полина знает?

– О чем?

– Вот о том, что вы мне только что сказали.

– Нет. И я хочу, чтобы ты не посвящал ее в подробности нашего разговора.

Хеджи быстро оправился от изумления.

– Мне-то что, – сказал, пожав плечами. – Я запросто. Это она вас боялась, а так – какие проблемы?

Отец слушал его с непроницаемым выражением лица. Трубка в его руке дымилась. Хеджи посмотрел вопросительно – это все, мол?

– Поживет пока у тебя, – сказал отец. – А там видно будет.

Что именно там будет видно, Хеджи не понял, но уточнять не стал.

– И еще, – сказал отец. – Ты когда-нибудь водил Полину в ресторан?

– Полину – нет.

Отец вздохнул, извлек из бумажника стодолларовую купюру, протянул ее Хеджи.

– Возьми! Своди ее в хороший ресторан…

– На хороший этого не хватит.

Из бумажника была извлечена вторая сотенная. Хеджи с невозмутимым видом спрятал деньги в карман своих джинсов.

– Все? – осведомился он.

– Все!

Хеджи поднялся.

– Приятно было познакомиться, – сообщил он. – Вы обращайтесь, если что.

– Если ты создашь для Полины хоть какие-то проблемы, – сказал вдруг спокойно отец, – я тебя, ублюдок, по стене размажу.

Он при этом даже и не смотрел на Хеджи, как раз выбивал погасшую трубку. Но Хеджи проникся. Все так и будет, как этот старый хрыч сказал. Бабок у него немерено. Заплатит кому надо, и пиши пропало. Только сейчас Хеджи впервые понял, почему Полина так боялась своего отца. Мужик, который не бросает слов на ветер и не считается ни с кем. Суровый дядька. А Хеджи тут фраерился перед ним.

Глава 4

У Олега Игоревича Звонарева, отца Полины, был собственный бизнес. Не большой и не маленький. Несколько лет назад Звонарев обнаружил интересную особенность. Когда-то существовали как явление так называемые «колбасные электрички». В этих электричках провинциальная Россия по выходным въезжала в Москву, чтобы запастись колбасой, сливочным маслом и шоколадными конфетами – всем тем, чего днем с огнем нельзя было отыскать в своем родном городе, где из всех вкусностей в продуктовых магазинах присутствовали только кильки в томате да малосъедобная карамель. Когда времена изменились и многое из того, что прежде можно было купить только в столице, появилось и в провинции, о «колбасных электричках» подзабыли, но тут-то и проявилась одна особенность, на которую обратил внимание Звонарев. Провинция все равно продолжала ездить в Москву, потому что через столичные таможенные склады проходила большая часть импорта, завозимого в Россию, и получалось, что, как и прежде, товар надо покупать здесь и только здесь. Каждый день тысячи юрких грузовичков «Газель» устремлялись по направлению к Москве, торговцы из провинции ехали за товаром, и каждый при этом терял деньги: бензин, амортизация автомобиля, взятки гаишникам. Заботу о доставке товара в провинцию Звонарев решил взять на себя. Он заключил договоры с десятками мелких провинциальных фирм в городах, расположенных на расстоянии до полутысячи километров от Москвы, наметил несколько маршрутов, и по этим маршрутам из Москвы регулярно отправлялись большегрузные фуры, доставлявшие заказанный торговцами товар к месту назначения. Получалось, что Звонарев был полномочным представителем в Москве десятков фирм, зарегистрированных где-то далеко за пределами Московской кольцевой автодороги.

У него был свой офис и собственный автопарк, те самые фуры. Уже неделю фуры стояли на приколе. Водители по утрам приходили на работу, узнавали, что и сегодня на маршрут никто не выезжает, после чего отправлялись по домам, унося с собой толику тревоги, разлитой в воздухе.

Звонарев приезжал в офис в семь. В это время здесь еще не было никого из персонала, кроме охраны, и до девяти, до начала работы, он успевал сделать многое из того, что оставалось со вчерашнего дня.

Сегодня он тоже приехал в семь. Прошел в кабинет, сел за стол, закурил трубку, но к делам не приступал. Сидел, курил.

Без четверти девять пришла секретарь. Звонарев попросил ее приготовить кофе. И еще попросил пригласить к нему коммерческого директора – сразу, как только тот появится.

Коммерческий прибыл без двух девять. Без минуты девять он уже входил в звонаревский кабинет.

Звонарев попыхивал трубкой. По кабинету плавал пахучий табачный дым.

– Надо подготовить бумаги, Боря, – сказал заместителю Звонарев. – По передаче наших грузовиков.

– Передаче – кому?

Звонарев двинул по столу лист бумаги с кратким текстом.

– Фирма «Экспансив», – сказал он. – Оформишь не как продажу, а как передачу в счет погашения долга.

– А мы? – осмелился поинтересоваться коммерческий директор.

Прежде никогда не осмеливался. Звонарев приучил его к тому, что только он, Звонарев, принимает здесь решения, а коммерческий директор, пусть даже он и называется директором, нужен только для того, чтобы воплощать в жизнь звонаревские задумки. Довоплощались. Фирма идет ко дну, долги нарастают как снежный ком, просвета не видно, а если еще отдать грузовики, без которых работа просто немыслима, – фирму можно сразу закрывать.

– Так надо! – сказал Звонарев.

– Олег Игоревич! – еще раз набрался храбрости коммерческий директор. – Это же на нас крест сразу можно ставить! Без грузовиков мы ничто! Их в последнюю очередь надо отдавать! Уже когда совсем ничего не останется…

Он осекся, поняв, что сейчас грянет буря. Хорошо знал шефа. Но оказалось, что ошибался. Вместо того чтобы напомнить о том, кто тут хозяин, Звонарев сказал негромко:

– Я продаю свою квартиру.

И эти простые слова прозвучали страшнее самого страшного крика.

– Иди! – сказал Звонарев потерявшему дар речи коммерческому директору.

Когда тот ушел, Звонарев позвонил Полине, спросил, как дела.

– Нормально, – ответила дочь.

Вчера они не очень хорошо расстались. Когда Звонарев сказал Полине, что она должна ехать с Хеджи, Полина не сразу поверила. Пришлось поведать ей на ходу придуманную историю о каких-то мифических компаньонах, которые вот-вот сюда приедут и с которыми у Звонарева должен произойти очень важный и совершенно конфиденциальный разговор. Выглядело неправдоподобно, Полина встревожилась. Чтобы пресечь расспросы, Звонареву пришлось ее выпроваживать едва ли не силой. В общем, не очень красиво все выглядело.

– Поживи пока у Хеджи, – сказал Звонарев.

По кабинету плавали клубы табачного дыма.

– У тебя все в порядке? – спросила Полина.

– Вполне. А почему ты спрашиваешь?

Он и сам чувствовал, как фальшиво звучат его слова. И Полина наверняка догадывается. Не маленькая ведь.

– Я испугалась вчера.

– Чего ты испугалась? – спросил Звонарев.

У него был недовольный и высокомерный голос.

– Так, вообще, – ответила Полина.

У них не принято было открыто проявлять свои чувства.

В кабинет зашел коммерческий директор. Прошел к столу, положил перед Звонаревым лист бумаги. Звонареву бросилось в глаза крупно выведенное слово «Заявление». Продолжая разговор с Полиной, придвинул лист поближе, пробежал взглядом по строчкам. Это было заявление об уходе. Звонарев поднял глаза на своего подчиненного. Тот имел вид бледный, но решительный. Все понятно, крысы бегут с корабля. Знает, стервец, что возникли проблемы. А когда услышал, что придется продать грузовики и дела, следовательно, очень и очень плохи, тотчас же стал смазывать лыжи.

Не говоря ни слова, Звонарев подмахнул заявление. Борис топтался в нерешительности и не уходил.

– Я, наверное, должен объяснить…

Вместо ответа Звонарев молча указал на дверь.

– Мы сегодня увидимся? – спросила на том конце провода Полина.

Это она таким образом поинтересовалась, может ли вернуться домой.

– Нет! – ответил Звонарев.

– А когда?

– Я тебе позвоню.

Звонарев положил трубку на рычаг. Ни «здрасьте», ни «до свидания». Он всегда так разговаривал с Полиной.

Ближе к полудню приехали люди из «Экспансива». Бумаги о передаче им трейлеров были готовы. На них уже даже стояла звонаревская подпись.

– Но этого мало, – напомнили Звонареву.

– В течение ближайшего месяца я отдам остальное.

– Отдадите – чем?

Они знали о его теперешних финансовых возможностях и потому проявили недоверие.

– Продам квартиру, – ответил Звонарев.

– Хорошая квартира?

– Центр. Сто пятьдесят квадратных метров, – сказал Звонарев, хмурясь. – Этого должно хватить. С вами я, по крайней мере, рассчитаюсь.

Получалось, что не им одним он должен.

Во второй половине дня Звонарев отправился пообедать в ресторан. Здесь все ему было знакомо и все привычно. И даже заказал он себе все то же, что и всегда. Трапезничал, и тут вдруг до него дошло: это же он сам для себя иллюзию создает. Знакомый ресторан, знакомые официанты, привычные блюда – будто все идет по-прежнему, как всегда, и ничего в его жизни не изменилось. И даже расплатиться за обед он все еще мог. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Пока в его бумажнике не закончатся деньги. О том, что будет потом, он старался не думать.

Расплатился с официантом и даже дал на чай. Все как всегда. Преуспевающий человек, успешно ведущий свои дела. Хотя бы перед официантом он еще мог играть эту роль.

Из ресторана он вышел расслабленной походкой никуда не спешащего человека. Его машина стояла у тротуара. Он подумал о том, что вот с машиной ему будет жалко расставаться. А все-таки придется.

Поехал домой. Машину поставил у подъезда, вошел в дом, поднялся на свой этаж. Открывая квартиру, долго возился с ключами. Уже когда распахнул дверь, сверху, с площадки между этажами, стремительно спустился парень в легкой куртке и вязаной шапочке, надвинутой на глаза. Звонарев еще успел обернуться на звук шагов, и поэтому первая пуля попала ему в лицо. Звонарев упал. Убийца выстрелил еще раз, для пущей надежности, после чего спустился вниз, сел в поджидавший его автомобиль и уехал.