Текст книги "Ад и только Ад. Юмористическая фантастика"

Рабочий цех Ада

Чертёнок топтался возле портала в рабочие цеха. На его плече поблёскивали новенькие хромированные вилы.

«Что толку от их красоты, – думал Чакутка, косясь на блестящие зубья. – Через час они будут вывожены в тягучей мерзкой смоле»

– Брр! – чертёнка передёрнуло

– Внимание! – прошелестел безжизненный голос в его ушах. – Ч1551, приготовьтесь к переходу.

«Чакутка я!» – зло подумал чертёнок и, сплюнув на матовый круг портала, шагнул туда следом за плевком.

Смоляной цех представлял собой многоуровневый улей, который уходил в бесконечное пространство с бесконечным количеством ячеек. В каждой ячейке находился огромный котёл с кипящей смолой. Точнее, понятие «смола» было лишь человеческим описанием. Оно наиболее близко подходило для сравнения с той субстанцией, которая находилась в цилиндрической ёмкости.

Впрочем, как и котёл. Прозрачный цилиндр никак не мог претендовать на звание архаичного чана. Но стереотипы есть стереотипы, и хотя технологии пыток в аду давно изменились, названия остались прежними.

– Ч1551. Ваша ячейка номер 131313, – прошелестело в ушах Чакутки.

Чертёнок набрал код на блестящей панели стены и мгновенно оказался в нужном месте. Цилиндр был высотой в два его роста. За стеклом в чёрной вязкой массе виднелась человеческая фигура. Она пошевелилась и приблизилась к стенке резервуара. Это была красивая земная женщина. Её огромные угольно-чёрные глаза не выражали абсолютно ничего, кроме нестерпимой тысячелетней муки. Алый рот беззвучно открывался, пытаясь что-то ему сказать.

Чертёнок вздохнул и встал на гравитационную лестницу. Поднявшись на верхнюю площадку цилиндра, он посмотрел на табло регулировки. Масса была неактивна уже около получаса. Видимо, предыдущий смотритель ушёл домой раньше конца своей смены, нарушив правила и несмотря на строгость наказания за это. Женщина получила целых полчаса передышки от мук.

Чакутка нахмурился:

«Непорядок! Процесс не должен останавливаться ни на секунду».

Он нажал на кнопку пульта и запустил механизм. В цилиндре начала бурлить субстанция, создавая впечатление кипящей смолы. На самом деле это вещество не имело отношения к варке. Оно расщепляло и растворяло душу в «ничто» и вновь создавало её из «ничто».

Процесс был очень мучительным. Каждую минуту умирать и вновь возрождаться. Терять знание о том, кто ты есть и вновь обретать его. Это невыносимо. Более того, душа человека продолжала воспринимать себя в том теле, в котором она жила на Земле. И это было особенно обидно.

Чертёнок достал свои новенькие вилы и, ещё раз вздохнув, воткнул их в чёрную массу. Расщепление души началось. Было видно, как девушка, извиваясь и беззвучно крича, постепенно растворялась. Наконец она полностью исчезла из поля зрения. Чакутка достал вилы, зубья которых покрылись чёрной маслянистой плёнкой.

«Ну вот, – грустно размышлял маленький чёрт. – Теперь их сутки придётся скоблить и отмывать. Дед беспорядка и грязи в доме ни за что не потерпит».

Внутри цилиндра вновь появилось обнажённое женское тело. Однако у расы чертей не было понятия «обнаженный». Они просто не знали, что такое одежда и искренне не понимали людей за их стремление к второй искусственной коже.

Внутри цилиндра вновь появилось обнажённое женское тело.

Девушка внутри цилиндра сложила руки в умоляющем жесте. Вероятно, полчаса отдыха от мучений оставили какой-то след на её сознании. Обычно так вели себя души, впервые попавшие в ад. Эта же грешница, насколько знал Чакутка, томилась в котле более десяти тысяч лет.

Чертёнок шмыгнул носом и поднял вилы для нового броска.

– Работа есть работа…

Вслух сказал он, не думая, что грешница может его услышать. Но, видимо, она сумела прочитать его слова по губам и, гневно сверкнув глазами, упёрла руки в бока.

Чакутка растерялся. Такое поведение было совершенно несвойственно грешным душам. Он на секунду задержался и вдруг почувствовал, как некая сила толкает его вперёд.

Чертёнок зашатался и с криком рухнул прямо в бурлящую субстанцию. Ему заложило уши, стало трудно дышать. Миллиарды невидимых игл пронзили его тело. Теряя сознание, он посмотрел вверх. На гравитационной лестнице, где только что был он, стояла Минутка и демонически хохотала, подбрасывая вверх его собственные вилы. Она прищурилась и зло погрозила ему маленьким кулачком. Потом посмотрела куда-то позади него, и озорная улыбка осветила её омерзительно красивое личико. Чертовка перевернула вилы зубьями вверх и ткнула рукояткой в жидкость.

«Реакция не пойдёт…» – с некоторым облегчением подумал Чакутка и протянул руки, чтобы уцепиться за черенок.

Но он почему-то прошёл мимо него, и руки ухватили пустоту. Рукоятка медленно пошла назад. Чакутка увидел, как рядом тяжело проплыла грешница, крепко уцепившаяся за протянутый черенок вил. Он изумлённо смотрел, как его сестра помогла подняться на площадку цилиндра человеческой девушке. Слышал слова благодарности из её уст и короткий злой ответ Минутки, а затем с ужасом увидел, как вилы, развернувшись, снова ринулись к нему, но уже остриями зубьев. Дикая боль прошлась по каждой клеточке его тела. Острые иглы в них вдруг накалились и начали разрывать организм на части.

– Я исчезаю! – в панике закричал Чакутка и забился в судорогах.

– Туда тебе и дорога… – донёсся до него спокойный голос сестры, и сознание померкло.

Померкло навсегда. Чакутка умер. Вилы, брошенные на дно цилиндра, медленно опустились на то место, где он только что чувствовал себя целым и невредимым. Теперь некому было что-либо ощущать. Субстанция никогда не воссоздаст его, потому что катализатор также опустился в её объятия навсегда.

Мир Земли

Бар был переполнен, и шум голосов создавал впечатление, что в помещении собралось множество больших диких пчёл. Запах алкоголя, исходивший от десятков людей, мог убить даже таракана. Хотя, впрочем, их уже давно никто не видел.

Полупьяный бармен с сигаретой в зубах пытался выполнить заказ одного из клиентов, изображая бурную деятельность по приготовлению сложного коктейля. Однако у него это получалось не очень хорошо. Поэтому плюнув на все ингредиенты, он просто смешал водку с вином и лимонадом и подал этот адский напиток клиенту трясущейся рукой.

Клиент, однако, не заметил разницы и залпом выпил алкоголь, крякнув и звезданув стаканом о стойку бара так, что стеклянная ёмкость разбилась вдребезги. Бармен предпочёл не обращать внимание на выходку посетителя, потому что в прошлый раз, когда он сделал замечание на подобный «проступок» клиента, его избили так, что он с трудом добрался до дома. К счастью, алкоголь, который всегда присутствовал в его организме, не дал ему в полной мере почувствовать жуткую боль от сломанных рёбер и выбитой ключицы. Поэтому бармен сделал вид, что он очень заинтересован молоденькой рыжей девушкой, которая только что вошла в бар в сопровождении девушки постарше.

Волосы старшей девушки были иссиня-чёрного цвета, а осанка – как у королевы. Взор её был надменный и пронзительный. У молоденькой же, наоборот, взгляд хитрый и озорной. Бармен был неплохим физиономистом и поэтому враз понял, что сегодняшний вечер будет «весёлым». Поэтому он сразу попытался избавиться от посетительниц.

Рядом с девушками сидел тот самый мужик, который только что разбил стакан о барную стойку и яростно поигрывал желваками на небритом лице

– Девушка, – обратился он к рыжей малолетке. – В наше заведение вход лицам младше восемнадцати лет строго воспрещён. А вам, как я погляжу, нет ещё даже шестнадцати.

– Заглохни, халдей! – зло прищурилась девчушка, тряхнув огненной копной рыжих волос. – Лучше налей-ка нам выпить водки… грамм эдак по сто на сестру.

– Но девушка… я же вам объясняю что…

– Ты чо, не понял? – рявкнуло у него над ухом. – Налей дамам выпить, коли они тебя об этом просят!

Бармен испуганно оглянулся. Рядом стоял тот самый мужик, который только что разбил стакан о барную стойку и яростно поигрывал желваками на небритом лице. Сплюснутый нос и квадратный подбородок выдавали в нём либо спортсмена, либо бандита. Второе, впрочем, было вероятнее всего. Замызганные джинсы и тёртый кожан подтверждали предположения бармена о принадлежности мужчины к уличным бандам. Короткий ёжик добавлял общую картину и… бармену стало очень даже не по себе под колючим взглядом красных от длительного запоя глаз крепкого мужика.

– Конечно-конечно… – засуетился бармен. – Один момент. Я ведь ничего не имел против. Просто начальство, знаете ли…

– В ж…у твоё начальство! – рыкнул ещё раз для порядка «боксёр» как про себя окрестил его бармен и подсел к девицам.

– Разрешите представиться, Миня.

– Разрешаю преставиться… – хихикнула рыжуха и показала мужику язык.

Впрочем, громила не обратил на это никакого внимания. Оно полностью было обращено на черноволосую статную красавицу.

– А как вас зовут?

Девушка посмотрела на него так презрительно и надменно, что мужчина поневоле стушевался, сразу потеряв всю свою наглость и самоуверенность.

– Кхм… – закашлялся он, сделав, однако, вид, что его ничуть не задел презрительный взгляд понравившейся девицы. – Так что… как тебя зовут, красотка?

– Клео… – процедила сквозь зубы красавица, решив, видимо, больше не играть в молчанку. Тем более что, похоже, от навязчивого «джентльмена» вряд ли удастся быстро избавиться.

– А я Минутка! – весело прощебетала её юная подружка и залпом выпила поставленное перед ней алкогольное пойло.

«Ого! – присвистнул про себя бармен. – Внешний вид бывает очень обманчив, и эта нимфетка совсем не невинный цветочек, как мне показалось вначале».

Но вслух он, конечно же, ничего не сказал.

– Очень… очень приятно! – осклабился боксёр, явно успокоившись, и щёлкнул пальцами.

Бармен мгновенно уловил его желание и поставил рядом третий стакан.

– Так откуда припорхнули в наше уютное местечко две такие симпатичные пташки?

Мужчина явно решил произвести впечатление на девушек и поразить их своим «ораторским талантом».

– А тебе какое дело? – вновь встряла рыжуха. – Склеить нас хочешь? Так обломайся сразу! Мы отбросы не едим!

И весело рассмеялась звонким девчачьим смехом. Боксёр аж побагровел от злости.

– Слушай, ты… малая… я не к тебе, писявке, обращаюсь! Так что лучше помолчи, когда взрослые разговаривают.

– Ой, а с кем тут разговаривать-то? – округлила девчушка глаза. – Клео… ты разве видишь рядом с собой кого-нибудь?

Обратилась она к подруге, пихнув её локтем. Статная красавица лишь криво усмехнулась, неопределённо пожав плечами.

– Вот я и говорю, что тут кроме нас и этого милого бармена больше нет никого…

Девица кокетливо подмигнула упомянутому работнику стакана и бутылки. Бармена словно обожгло от этого подмигивания. От юной нимфетки вдруг потянуло такими мощными сексуальными флюидами, что его мужское достоинство мгновенно встало по стойке смирно. Парень покраснел до корней волос, и даже вечные винные пары, бродившие в его голове, моментально куда-то улетучились.

Боксёр сначала посерел от нанесённого ему оскорбления, затем побагровел, потом из его глотки раздался столь мощный рык, что в баре наступила гробовая тишина.

– Ты! Ты-ы… – за не имением более слов мужчина, видимо, решил наказать дерзкую малолетку физически и протянул к её волосам свою громадную пятерню.

Но на полпути рука боксёра резко согнулась в локте, причём в другую сторону, чем обычно. Это произошло из-за лёгкого движения предплечья черноволосой красавицы, сидящей рядом.

Боксёр закричал от боли, прижав к телу вывернутую руку. За соседними столиками поднялись фигуры бритоголовых «мальчиков», видимо, друзей боксёра. Кожаные куртки трещали на их мощных плечах, когда они вставали со своих мест.

– Эй, цыпа… ты почто обидела нашего другана в натуре? – обратился к девушке мордоворот с вислыми, словно у пуделя, ушами.

Но та даже бровью не повела в ответ на его слова. Зато рыжеволосая Минутка затараторила, словно сорока:

– Ах, ах, ах! Сильному храброму мужчине слегка насолила хрупкая слабая девушка… какая трагедия! – она театрально прижала руки к щекам, покачивая головкой вправо-влево. – Да кто в это поверит?

Девчушка широким жестом обвела зал, в котором посетители, все до одного, с крайним любопытством прислушивались, приглядывались и принюхивались (кто не в силах был оторвать пьяную голову от стола) к развивающимся событиям возле барной стойки.

Вислоухий громила растерянно почесал макушку.

– Так вроде… как бы это… того… я сам видел, как бикса ручкой взмахнула…

– Вот именно! Ручкой! – всплеснула собственными руками Минутка. – Ты посмотри, какая она у неё тонкая и нежная.

Она в качестве доказательства заголила рукав платья подруги чуть ли не до плеча. Парни тупо уставились на белоснежную кожу девичьей руки.

– А ведь и верно, – облизнул враз пересохшие губы приятель вислоухого. – Невозможно таким прутиком перебить Минькину оглоблю.

– Да она это… она… – заскрежетал зубами упомянутый Минька, кое-как вправив повреждённую руку и теперь баюкая её, словно заботливый папаша грудного младенца.

– Слушай, Миня, а может ты это… того… сам её как-нибудь о барную стойку трахнул? А спираешь на бедную девушку?

Похоже, вислоухому тоже тестостерон ударил в голову при виде столь ослепительной красотки.

– Да пошёл ты! – Минька явно обиделся на своего кореша за столь нелепое предположение. – Эй, бармен! – рявкнул он на притихшего в сторонке парня. – А ну налей мне обезболивающего, да побольше. А лучше полностью бутылку тащи сюда… да живее, сукин ты сын!

Бармен метнулся к полкам и схватил самое дорогое и крепкое виски.

– Вот, пожалуйста, – протянул он бутылку безвинно пострадавшему боксёру

Тот отвинтил пробку и присосался к спиртному прямо из горлышка. Меж тем, вислоухий и его приятель по столику присели возле девушек. Вислоухий вальяжно приобнял черноволосую красавицу за талию и начал что-то тихо нашёптывать ей на ухо. Приятель же его пристроился с другой стороны, по-хозяйски положив мощную руку на худеньки плечи рыжей хохотушки.

При виде эдакой идиллии Минька аж поперхнулся своим виски, закашлялся и с силой швырнул бутылку об стену. Та со звоном разлетелась на мелкие кусочки. Зал вновь притих, намереваясь лицезреть вторую часть «марлезонского балета».

– Ты чо, сучье отродье, мне подсунул? – набросился на бедного бармена Минька. – Я те чо, сявка какая, что ты мне это дерьмо вместо нормальной выпивки приносишь? А ну иди сюда… я тебя, падла, и с одной рукой сейчас тут похороню.

– Послушай, Минька, – оторвался от своей пассии вислоухий. – Хорош к халдею приставать: если сам по жизни лох, то нечего на других злость срывать.

Минутка при этих словах ехидно захихикала, что в конец взбесило боксёра

– Ну ты, Макс, и сволочь! – злобно зашипел он, вставая со стула. – Променял лучшего кореша на каких-то сраных залётных лярв!

– Ну, ты! – вислоухий тоже стал со своего места. – Ещё раз оскорбишь мою подружку, то мигом перейдёшь из разряда лучшего кореша в разряд битого кореша.

– А ты попробуй, падла! – в здоровой руке боксёра заблестел воронёной сталью охотничий нож.

– За базар отвечаешь? – спокойно поинтересовался вислоухий и не спеша начал разминать толстые пальцы, с хрустом выворачивая их наизнанку.

Его приятель с любопытством взирал через головы девушек на разыгрывающуюся трагедию.

– Макс… ты это… полегче. Всё-таки у Миньки рука одна сломана, – обратился он к подпрыгивающему на месте товарищу.

– Не учи учёного, – буркнул вислоухий. – Я так… слегка проучу наглеца только. И мы продолжим нашу милую беседу.

Минутка звонко захлопала в ладошки и закричала:

– Ату хроморукого! Ату!

Зал взорвался аналогичными лозунгами:

– Давай, Минька! Насади кабана на нож!

– Врежь хорошенько ему, Макс! Сделай хромым на обе руки!

Боксёр, грозно зарычав, бросился на вислоухого, размахивая ножом, будто флагом на первомайской демонстрации. Его противник мягко отпрыгнул назад, уворачиваясь от очередного финта охотничьего клинка. Было видно, что подобные потасовки ему не впервой. Он уклонялся от мелькающего лезвия то вправо, то влево, легко пропуская острую сталь мимо своего горла, куда стремился попасть ему Минька.

При одном таком прыжке он слишком переусердствовал и заехал коленом в нос какому-то лысому толстяку. Тот опрокинулся назад, собрав в кучу соседний столик вместе с его обитателями. И тут началось.

Мордобой – явление естественное в подобных питейных заведениях, но всё же не такое массовое. Дрались все против всех

С криками «наших бьют!» в драку впряглась половина бара. Другая половина присоединилась лишь на мгновение позже. Мордобой – явление естественное в подобных питейных заведениях, но всё же не такое массовое. Дрались все против всех. Уже неважно было, кто зачинщик и кто на чьей стороне. Процесс принял стихийный характер, где был каждый сам за себя.

***

По тёмной улице шли две хохочущие девушки. Одна высокая и статная, с длинными иссиня-чёрными волосами, другая молоденькая и весёлая, с густой вьющейся шевелюрой цвета огненных всполохов.

– Я же говорила тебе, Клеопатра, что мир здорово изменился и стал намного интереснее и веселее. А ты не верила.

– Ты права, Минутка. Я давно так не веселилась. Только… только, пожалуйста, больше не называй меня полным именем. Мне это… не совсем приятно.

– Как скажешь, моя милая Клео! – приподнялась на цыпочках Минутка и звонко чмокнула подругу в щёку

Черноволосая ласково улыбнулась и приобняла девчушку за плечи.

– Знаешь, а ведь я так и не поблагодарила тебя за моё спасения из… сама знаешь откуда. И теперь ты вынуждена скрываться вместе со мной.

– А… не заморачивайся, – махнула рукой Минутка. – Во-первых, я мстила своему злобному братцу, а тебя вытащила, чтобы заодно насолить и всей нашей адовой системе. А во-вторых, мне самой до чёртиков надоел наш старый недобрый Ад, и я давно мечтала посетить земную реальность. Так что нечего тебе меня за это благодарить. А вот за то, что я нашла для твоей душеньки это восхитительное тело, можешь меня поцеловать. Разрешаю даже взасос.

Чертовка радостно захихикала, подставляя свёрнутые бантиком губки. Клеопатра, наклонившись, чмокнула девчушку в лоб.

– Спасибо! Это тело действительно потрясающее. Оно почти один в один, как моё прежнее.

– Ну вот, – разочаровано вздохнула Минутка. – А я просила в губки…

– Чертовка!

– Клеопатра!

И обе девушки, рассмеявшись, продолжили свой путь.

Рай

С десяток богов и богинь предавались неге в самом центре райских кущ, на берегу волшебного озера Араин. За миллиарды лет своего существования их привычки нисколько не изменились. После того как они были забыты людьми, их сила иссякла, и древние боги погрузились в своеобразный сон на долгие тысячелетия. И неизвестно, сколько бы они ещё спали, если бы не Астарта, которая почему-то очнулась от долгого забытья и осмотрела Вселенную внутренним взором.

Она была в ужасе, когда увидела, что место, где они правили веками, занято. И люди, эти жалкие предатели, которые забыли о них, своих истинных богах, теперь поклоняются одному единственному Богу. К тому же, он создал несколько независимых религий, чтобы их противостояние придавало ему ещё больше сил.

Астарта с большим трудом разбудила остальных богов и передала им мысленные образы того, что ей удалось узнать о нынешнем состоянии вещей.

– М-да… стоило лишь на мгновение сомкнуть глаза, как у тебя из-под носа уведут любимую игрушку, – буркнул старый Ваал, плавая в своей роскошной капсуле где-то между Млечным путём и созвездием Лебедя.

– Ты хотел сказать кормушку, – усмехнулась Астарта.

Её бессмертное тело сейчас находилось ближе всех к Земле. Поэтому, наверное, отголоски энергии, вырабатываемой людьми, и смогли привести богиню в чувство.

– Можно и так сказать, – потянулся в своей кровати Ваал. – Но, признаться, мне по большому счёту наплевать, кому теперь молятся людишки. Мне так хорошо спалось! Ну зачем ты меня разбудила, Астарта?

– За хлебом, – буркнула богиня и обратила свой мысленный взор к другому своему божественному собрату. – А ты что думаешь об этом Осирис?

– М-м… признаться меня несколько задело, что мою вотчину занял какой-то там Триединый… хотя, если хорошо подумать… то я не слишком-то и нуждался в питательной энергии наших батареек. Я привык обходиться малым и мне вполне хватает моих собственных бессмертных ресурсов. Однако… – поспешно продолжил он, почувствовав явное неудовольствие Астарты. – Однако я бы не отказался вернуть старые добрые времена, когда молитвы людей заставляли биться наши сердца гораздо чаще, и жизнь казалась намного полнее и прекрасней.

– Позвольте, – вмешалась только что проснувшаяся Лада. – Я так поняла, что вы настроены занять наше прежнее местожительство, прогнав молодого Триединого?

– Именно так, – подтвердила Астарта. – Кстати, откуда этот Триединый нарисовался? В наше время такого бога я что-то не припомню.

– Как я поняла из разговоров его приближённых, полубогов или ангелов, как они сейчас себя называют, – вмешалась в разговор Изида, – Он возник из структурных элементов Мироздания. Катализатором его явления стала мыслительная энергия людей. После того как мы перестали поглощать эту энергию, она накапливалась и распространялась по всей Вселенной. Наконец её стало так много, что Мироздание решило сбросить напряжение, родив нового Бога, который стал впитывать излишки мыслительного процесса всех разумных существ этой Вселенной.

– Ты настолько близко подобралась к Триединому, что читаешь мысли его подручных? – удивилась Астарта.

– Нет, – улыбнулась богиня Изида. – Просто, в отличие от вас, я не покидала Землю, а мирно заснула в её недрах. Моя капсула оказалась… слегка неисправной для путешествия в Космосе.

– Тебя ещё не обнаружили?

– О нет. Наши частоты слишком различны, чтобы бессознательно пересечься.

– Ну так что мы решим? Объявляем войну Триединому? – спросила Астарта остальных проснувшихся древних богов.

– Мы слишком слабы для этого, – подал голос Крон. – А Триединый напитан энергией по самую макушку.

– Значит, нужно лишить его этой подпитки, – твёрдо заявила Астарта

– Каким образом? – изумился Ваал

– Устроить на Земле очередной Апокалипсис, который уничтожит большую часть батареек. Конечно, не всех. Как я только что поняла, структура Жизни и Смерти, созданная Триединым на Земле, далека от идеала. Триединый пытается приблизить людей к полубогам. Но люди, как и тысячи лет назад, упрямо не желают самосовершенствоваться. Поэтому действует следующая схема.

Земля разделена на четыре параллельных мира: физический мир людей, Ад для грешников, Рай для полубогов и Чистилище, где люди ожидают своей участи. Мы уничтожаем физический мир, частично прерывая подпитку действующего Бога. Мы объединяемся и общими усилиями прогоняем Триединого. Ведь нас несколько сотен, а Триединый – один. Как это ни парадоксально звучит.

– А как же другие разумные сущности в этой части Вселенной? Ведь Триединый имеет неплохую подпитку и от них, – спросила Лада.

– Мы поступаем так же. Ведь схема, созданная Триединым, везде одинакова. Физический мир уничтожаем, энергетические миры не трогаем. Это будет наш резерв на будущее. После того как Триединый будет изгнан, мы по-новому заселим Землю оставшимися в Чистилище душами людей. Предварительно создав биологические болванки, конечно. А дальше люди будут размножаться сами.

В принципе, если разобраться, то идея Триединого не так уж плоха. Даже если живые люди перестанут молиться и думать о своих богах, страдающие в аду души никогда нас не забудут и будут стремиться вырваться из него всеми силами. А для этого им не останется ничего другого, как обратиться за помощью к нам, отдавая часть своей бесценной энергии. Как вам такой план?

– Полная чушь, Но именно поэтому это и сработает, – рассмеялся Ваал. – А как же быть с Хозяином Ада? На чью сторону он встанет? Ведь, в отличие от нас, он не думал засыпать и даже нашёл общий язык с новым Богом, который возник.

Аид, как всегда, будет сохранять нейтралитет. Ведь пленных батарей в его котлах всегда будет достаточно, особенно когда к власти придём мы. Мы не будем поднимать род людской на высокие чистые частоты божественной жизни. Все они вольются в его низменный мир. В общем, как говорится: всем будет хорошо.

Кроме Триединого, – снова рассмеялся Ваал. – Что ж, Астарта, я с тобой. Голосуем за войну.

Древним богам действительно удалось изгнать справедливого Триединого, даже не прибегая к угрозе Апокалипсиса во всех обитаемых мирах. Просто молодой Бог не стал противиться насилию, справедливо рассудив, что Мироздание бесконечно, и он найдёт себе достойное место где-нибудь в других его уголках. А старые боги вновь воцарились в этой части Вселенной.

И вот теперь эти высшие сущности лениво перебрасывались мыслями, валяясь возле волшебного озера.

И вот теперь эти высшие сущности лениво перебрасывались мыслями, валяясь возле волшебного озера.

– Ты знаешь, Астарта, к нам обратился за помощью Аид, – сообщил Ваал, бултыхая ногой в воде.

– Да? А что случилось?

Астарта повернула к нему своё величественное и прекрасное лицо.

– Одна из его подданных сбежала из ада, взяв с собой одну из душ, которые томятся в муках и биологическую болванку.

– И что? Пусть вернёт её назад, и дело с концом.

Богиня недоумённо посмотрела на своего соратника и любовника по совместительству.

– Не всё так просто. Мир Ада – это особенный мир, и жители его – вечные хранители и истязатели душ, тоже весьма своеобразны. Чертей, когда они этого захотят, невозможно обнаружить никаким образом. К тому же их облик, мягко говоря, не совсем человеческий. Вы представляете реакцию людей на появление в их мире настоящих чертей из Ада? Здесь такое начнётся, что охота на ведьм покажется детской забавой.

– И что? Пусть себе гуляют. Нагуляются, вернутся. Какое нам до этого дело?

– Не скажи, Астарта. Дурной пример заразителен. А ну как каждый чёрт решит погулять по физическому миру людей, прихватив с собой понравившуюся человеческую душу в качестве спутника? Ведь питательный поток энергии, который и так не очень-то велик, совсем иссякнет, и нас вновь начнёт клонить в сон. И кто знает, в следующий раз, когда мы проснёмся, кого мы здесь встретим на нашем месте. Быть может, здесь возникнет новая раса новых богов, и в отличие от Триединого, они смогут надавать нам по шапке.

– Верно. Об этом я что-то не подумала, – Астарта задумалась. – Хорошо. Пошли за ними с десяток охотников из числа младших богов. Хватит им прохлаждаться. Пусть развлекутся и поймают беглецов. Но прежде, чем они отправят их домой, пусть доставят эту парочку сюда. Я желаю пообщаться с ними.