Текст книги "Экология чувств. Истоки сохранения духовно-нравственных традиций семейных отношений"

Пение и музицирование

Дореволюционные традиции семейного воспитания в современном историко-культурологическом и педагогическом знании структурируются в виде двух моделей – дворянской и народной, в соответствии с двумя магистральными направлениями развития отечественной культуры. В обеих моделях семейного воспитания был ярко представлен музыкально-образовательный компонент: народная модель предполагала непосредственное перенимание ребенком нормативных музыкальных умений в процессе его вовлечения в синкретичное календарно-обрядовое действо, дворянская – систематизированное музыкальное, в первую очередь инструментальное, обучение в русле классической русско-европейской культурной традиции на уровне, сопоставимом с профессиональным.

Коротко рассмотрим народно – педагогическую практику музыкального воспитания сельского и городского населения.

Центральное место в народном музыкальном воспитании занимали песни, песенный фольклор: календарные, семейно– бытовые, исторические и др. Песни были обязательным атрибутом повседневного и праздничного народного быта. Главным хранителем традиции музыкального образования являлась семья. Крестьянская или рабочая семья являлась той первоначальной музыкально – песенной средой, в которую ребенок попадал после рождения. Первые обращения к ребенку песенками, исполняемыми мамой, бабушкой или няней были колыбельные и потешки. Они вводили ребенка в мир простейших музыкальных образов, знакомили с музыкальным языком народных песен, пробуждали первые музыкальные чувства. Семейный музыкальный быт – пение родителей и близких сохраняли музыкальные впечатления как раннего детства, так подросткового и юношеского возраста. Как правило дети слушали пение своих родных в те часы, когда вся семья собиралась вечеровать: взрослые и дети занимались каким – нибудь делом (пряли, шили, вязали и др.) и пели песни. Подобные вечера становились для детей своеобразной домашней певческой школой: многократно слышанные песни фиксировались детской памятью, и здесь же происходило приобщение к совместному пению. По мере взросления, среда, в которой дети черпали свои музыкальные впечатления, расширялась. В общении и играх со сверстниками и ребятами постарше, дети знакомятся с образцами игрового и потешного фольклора, с репертуаром календарных праздников, на которых у них были свои детские «роли». Подрастая, дети становились участниками трудовой и обрядовой жизни, различных форм досуга, которые включали многообразный песенный фольклор. Так развивался музыкально – воспитательный потенциал среды, в которой росли дети и сохранялись традиции, обычаи, что помогало подрастающему поколению осознать свою роль наследников народных ценностей.

Надо отметить, что в XYI – XYII веках – это время, когда еще малозаселенный Урал, привлекал множество переселенцев из других местностей Российского государства. Среди этих людей преобладали крестьяне русского Севера. Многие ехали нелегально. По исследованиям ученых, на Русском Севере составной частью крестьянской культуры издревле была книжность. Грамотным считался человек, не только умеющий читать и писать, но при этом и обученный пению. Документы XYII века сообщают интересные сведения о сыске крепостных крестьян и холопов, бежавших в уральские земли и монастыри Верхотурский, Далматовский, Невьянский и др., отмечая самые важные способности и наиболее выразительные признаки беглых. Данные документы содержат такие их характеристики: «кормится письмом у церкви в дьячках и петь учит», «грамоте умеет, петь и писать и в речи поспешен», «грамоте умеет, пишет книжное», «грамоте писать и петь умеет». Вероятно, беглые люди, прибывающие в монастырь, были «изучены грамоте пети» и имели кроме обычных книг и певческие. Это такая же книга, но над строками текста располагаются черточки, точки, крючки. Этими значками записывалась древнерусская музыка и данной системой пользовались для записи хоровой музыки, как наиболее распространенной на Руси.

А вот интересный факт из биографии одного из видных композиторов доглинкинской эпохи – Ивана Евстафьевича Антошкина. Тяжелый и долгий путь прошел Ивана Евстафьевича, сын крепостного крестьянина, до камер – юнкера, музыканта и дирижера. Только фамилия при дворе показалась неблагозвучной. И стал Антошкин на немецкий лад Хандошкиным. В то время русских музыкантов не очень жаловали. 1757 год. Небольшая русская деревушка. За рекой заходит солнце. У околицы собралась молодежь поплясать под лихие звуки балалайки. Взрослые парни с увлечение танцуют, а играет им десятилетний большеглазый крепыш, любимец деревни Ванюшка, и так разделывает «Выйду ль я на реченьку», что ноги сами просятся в пляс. А в длинные зимние вечера, как соберутся девушки на вечернице, парни приводят деревенского скрипача с трехструнной «скрипицей». А уж если бывали свадьбы, то без скрипача дело не обходилось. Ваня и тут не зевал и как – то незаметно выучился играть и на скрипке. Народные скрипачи были его первыми учителями.

С. Коненков в своих воспоминаниях отмечает: «Без музыки я не мыслю творческой жизни…. Когда я вспоминаю свое детство в небольшой смоленской деревушке на берегу Десны, передо мной невольно возникает дивный и чарующий мир звуков… плещут волны Десны, щебечут птицы; на пчельнике умные бархатные летуньи поют свою трудовую песню. Умей только слушать! Всюду музыка: и в предзакатной глади реки и в буре… Сколько задушевных русских песен знали наши деревенские девушки! В длинные зимние вечера я без конца слушал то тягучие, то звонкие, крылатые, ласкающие сердце песни… Песни про горе и радость… Все это хватало за сердце. Я никогда не стал бы художником, если бы с детства не полюбил музыку».

О музыкальном быте дворянства мы можем узнать из мемуарных и эпистолярных свидетельств, архивных документов.

Один из примеров. Сколько помнит себя Александр Сергеевич Даргомыжский, с музыкой был он всегда неразлучен. Еще на Смоленщине, где прошли его первые детские годы, изо дня в день певала мальчику народные песни нянька – песельница. А в Петербурге, куда на пятом году жизни переехал с родителями Александр Даргомыжский, нахлынули на него новые музыкальные впечатления. В петербургском доме Даргомыжских играли и пели все —от мала до велика. Мать семейства, Марья Борисовна, нередко присаживалась по вечерам к роялю, а на досуге сочиняла стихи, в последствии Александр положит эти стихи на музыку… Марья Борисовна старалась приобщить к музыке всех своих детей, а Александр, едва научившись ходить, сам пришел к роялю.

Лев Николаевич Толстой в своей автобиографической повести «Юность» описывает как появилась у него страсть к музыке. «…в нынешнее лето больше, чем в другие года, сблизился с нашими барышнями по случаю явившейся во мне страсти к музыке. Весной к нам в деревню приезжал молодой человек, который, как только вошел в гостиную, все смотрел на фортепьяно и незаметно подвигал к нему стул… Поговорив о погоде и приятностях деревенской жизни, он искусно перевел разговор на настройщика, на музыку, на фортепьяно и, наконец, объявил, что он играет, и очень скоро сыграл три вальса,… мне очень понравилась его игра… дала мне мысль играть на фортепьяно. Вследствие этой мысли, убедившись, что я имею талант и страсть к музыке, я принялся учиться.» Значительно позже, когда он был уже отцом семейства и всемирно известным автором «Войны и мира», Л. Н. Толстой усердно играл по три – четыре часа в день, чтобы усовершенствовать свою игру. Он играл большей частью Шумана, Шопена, Моцарта, Мендельсона, играл с увлечением, и родные и близкие слушали его с большим удовольствием. В долгие часы, которые Л. Н. Толстой проводил за роялем, у него рождались замыслы его произведений. Любовь Толстого к классической музыке никогда не могла заглушить его страсти к народной музыке. Песни яснополянских крестьянок, песни ямщиков, солдатские, казацкие, то заунывные и протяжные, то полные раздолья и удалые, были близкими и родными Толстому. Русской пляске, игре на гитаре и балалайке Л. Н. Толстой посвятил чудесные страницы в романе «Война и мир», песню ямщика он описал в повести «Отрочество», солдатские песни – в «Военных рассказах» и в повести «Казаки», о народных цыганских песнях в рассказе «Два гусара» и в драме «Живой труп». Трудно найти произведение Л. Н. Толстого, в котором бы он не писал о музыке и о том, с какой неотразимой силой она действует на души людей. Видно, что музыка была в большом почете в доме Толстого. Как описывают биографы Л. Н. Толстого, в Москве самой парадной комнатой в доме был зал. Мебели было мало, но весь угол занимает рояль. В этом зале, где по вечерам сходилась многочисленная семья и собирались гости, бывало весело и шумно. Устраивались «чаи», литературные вечера, маскарады, а чаще всего концерты. «Я не встречал в своей жизни никого, кто бы так сильно чувствовал музыку, как мой отец», – писал Сергей Львович, старший сын Толстого.

У Д. Н. Мамина – Сибиряка как и у многих русских писателей, любовь к народной песне была тесно связана с впечатлениями раннего детства. В Висимо – Шайтанском заводе, где провел детство и юношеские годы будущий писатель, широко бытовали произведения всех жанров народной поэзии, в связи с чем народная песня нашла свое отражение в творчестве писателя. Песенные мотивы, наряду с мотивами других фольклорных жанров, выполняли в творчестве Д. Н. Мамина – Сибиряка различные функции: например, эпиграф к рассказу, песенные вставки или как средство художественного изображения жизни героев произведений писателя.

В «Воспоминаниях о детстве» С. С. Прокофьева, мы читаем:

«Вот одно из первых воспоминаний о музыке в моем детстве: вечер, я лежу в кровати, а вдалеке, комнаты за четыре просторного деревенского дома, слышна соната Бетховена или вальс Шопена. Это играет мама, меня же уложили спать, потому что уже девять часов вечера, но мне спать не хочется, и я лежу слушаю. Мама не плохо играла на рояле. Она по – настоящему любила серьезных композиторов, больше всего Бетховена и Шопена, так что я с самого раннего детства привык слушать и любить хорошую музыку. Будучи ребенком трех – четырех лет, я часто подолгу сидел в кресле в комнате матери и слушал её игру».

Для того, чтобы любить, понимать музыку не обязательно быть музыкантом, но нужно помнить, это очень трудно, первую спетую вам песенку или услышанную в далеком детстве. Лично для меня – это отправная точка в дальнейшем постижении серьезной классической музыки.

Коллекционирование камней

Еще на одной традиции нам бы хотелось остановиться – это КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕ камней.

В каждом драгоценном камне, как в капле воды, отражено все величие природы, и любого из них достаточно, чтобы ощутить ее совершенство.

Плиний Старший

Всякое начало имеет свои истоки. Человек всегда интересовался драгоценными камнями. Вначале его привлекала только красота камня, совершенные формы кристаллов, их блеск и окраска. Увлечение сбором камней и минералов – привлекает не только взрослых, но и детей. Данное увлечение коллекционированием – хорошо понимали не только в семьях чиновников, но и в семьях среднего сословия и интеллигенции, т.к. оно расширяло кругозор, формировало культурный и интеллектуальный круг интересов детей. Рассматривание со взрослыми камней, обсуждение рисунка, цвета становилось звеном, объединяющим семью. О коллекционировании камней мы можем узнать из художественной литературы, воспоминаний, переписке и др. источников. По мнению А. Е. Ферсмана термин «культура камня» принадлежит В. Н. Татищеву (1686 -1750), первый горный начальник уральских заводов и рудников, организатор первых систематических поисков цветных камней на Урале и в Сибири. Собирать камни – считалось одним из самых уникальных и необычных занятий. Каменные породы несут в себе настоящую загадку, так как раскрывают истинную историю возникновения Земли. Д. Н. Мамин-Сибиряк писал: «Собиратели минералогических коллекций, в ряду других „любителей“, вероятно, займут не последнее место. Прежде всего, коллекционерство – страсть, доходящая до слабости, как всякая страсть. Иногда два – три камня, подаренных совершенно невинному человеку каким-нибудь знакомым служат началом каменной болезни». Так известно, что знаменитый поэт и романист Иоганн Вольфгант Гёте (1749—1832) был страстным любителем минералов и крупным коллекционером; его собрание включало 18000 образцов. В свои 70 лет он все так же неутомимо и умело махал в «поле» молотком, как и в молодости. Изучению камней Гёте посвятил 52 года труда, столь огромного и упорного, что современники поражались. И эта страсть не удивительна. Совершенство и прихотливые свойства минералов контрастируют с их хрупкостью, а геометрия кристаллов заставляет сравнивать их с произведениями художника.

Камни служили человечеству с незапамятных времен: в каменном веке в качестве орудий труда, позднее как строительный материал, но красота минералов всегда привлекала людей. Драгоценные камни украшали символы власти королей и правителей. История коллекционирования минералов и камней начинается много веков назад, когда люди собирали драгоценные экземпляры и дарили их друг другу в знак благодарности или своим дорогим людям в знак любви и признания. Многие известные люди завещали драгоценные камни музеям. Например, Гарри Уинстон знаменитый «Алмазный король» подарил легендарный голубой бриллиант под названием «Хоуп» и жёлтый бриллиант «Оппенгеймер» музею в Америке. Его сын Роналд Уинстон подарил тому же музею алмазную жемчужину – это самый редкий вид алмаза. Вообще, алмазные жемчужины – это огромная редкость, т.к. в природе мало камней, которые пригодны для создания уникального ювелирного украшения. Роналд отдал эту драгоценность в дар музею, чтобы пополнить коллекцию минералов и камней. После этого галерею в музее назвали в честь семьи «Галерея Уинстонов», здесь можно посмотреть уникальные коллекции минералов и камней.

Первые сведения об отечественном коллекционировании связаны с периодом преобразующей деятельности Петра I – строительством каменной столицы на Неве, открытием месторождений руд и самоцветов на Урале и в Сибири, созданием Кунцкамеры, в которую Петром I была передана часть личной коллекции изделий из камня. Частное коллекционирование минералов и окаменелостей стало «модным» среди государственных чиновников во времена Петра I и Екатерины II. Ферсман называл екатерининское время «веком моды на бриллианты и цветные камни». В усадьбах и дворцах аристократии наряду с картинными галереями устраивались минеральные кабинеты. Успехи естественных наук усилили интерес к природным богатствам России. В аристократических салонах Петербурга и Москвы читаются лекции на естественно природные темы. Одними из первых минералогических коллекций, как писал А. Е. Ферсман, были «горки» уральских минералов XVIII в., вызывавшие интерес к малоизвестному богатому краю, находящемуся на границе Европы и Азии. Крупная коллекция, систематизированная академиком П. С. Палласом (1741 – 1811), размещалась в Эрмитаже. В дальнейшем возникли дворцовые музеи, где находились и коллекции минералов. Самые разные люди с увлечением собирают коллекции минералов и собирание коллекций считалось делом особой важности, близким к государственной службе, например, коллекция графа Я. В. Брюса (1670 – 1735), первый президент Берг – коллегии и разносторонний ученый собрал одну из крупнейших в Европе личную минералогическую коллекцию. А. С. Строганов (1733 – 1811) – президент Академии художеств, был страстным любителем и знатоком камня. Обладатель богатейшего минералогического кабинета, находившегося в его петербургском дворце на Невском проспекте. Л. А. Перовский (1792 -1856), сенатор, министр внутренних дел, любитель и знаток минералов, собрал огромную коллекцию цветных камней.

Развитие промышленности и торговли стимулировало стремление к собирательству коллекций самоцветов, которое распространилось на средние сословия и интеллигенцию, у которых были свои заветные коллекции минералов, горных пород, окаменелостей. Они хранили все то, что поразило их, оставляло какой – то след в памяти. некоторые образцы привлекали красотой, изяществом; иные заставляли задуматься над их происхождением. Многие коллекционные образцы были найдены попутно при добыче различных полезных ископаемых. На рубеже века сбором коллекций занималось Уральское общество любителей естествознания, членом которого был Д. Н. Мамин – Сибиряк. Кустарная добыча коллекционного материала и его обработка до 1914 г. производились только на Урале. Состояние коллекционирования достаточно полно осветил в конце прошлого века известный уральский писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк. «Для минералогической коллекции идет всякий камень и часто отдельные штуфы, негодные для огранки или вообще поделки, оцениваются тысячами рублей. Истинный любитель-коллекционер не пожалеет ничего, чтобы не упустить какого-нибудь уникума. Соперниками коллекционеров-минералогов являются коллекции, составляемые для различных учебных заведений. Таким образом, никакой камень не пропадает; если самоцвет не годится для огранки, он поступает в коллекции как штуф, туда же идут обрезки и обломки от поделочных камней, как орлец, ляпис-лазурь и яшмы…». В личных коллекциях любителей камня находилось большое число минералов-самоцветов и декоративных образцов, представляющих огромную научную, эстетическую и коммерческую ценность. Некоторые образцы уникальны и были причислены к национальным ценностям.

В уральском фольклоре сохранились предания о людях, подслушавших, о чем говорят камни. В награду за мужество и твердость характера им были открыты владения Хозяйки медной горы, богатства Змея Полоза. Об этих людях – уральских рудознатцах очень поэтично, тепло написал П. П. Бажов в своих «Уральских сказах», «Малахитовая шкатулка», которые умели так огранить и отшлифовать камень, что, невзрачный на вид, он раскрывал свою «душу» и рассказывал о богатствах, скрытых в недрах Уральских гор.

Коллекционирование минералов, камней – это собирание различных драгоценных и полудрагоценных камней, минералов и кристаллов. Многие коллекционеры минералов и камней собирали такие экземпляры, при помощи которых можно лечить человека. Лечение кристаллами практиковалось ещё в древние времена, когда люди не знали, что такое лекарственные средства и верили только в магию камней, например, морион – камень, кто на шее носит, тот не будет страдать меланхолией. Если воин на левой стороне в оружии своем носит алмаз, то не будет убит. И множество других повествований можно услышать о камне, чтобы быть здоровым. Вера в силу камня удивительна живуча. В наше время, люди стараются купить кольца, перстни с тем камнем, который соответствует его знаку Зодиака. Считается, что минералы того знака, под которым родился человек, помогает ему в самореализации, активируют человека в любых делах, заряжают всеми нужными энергиями. Из писем, воспоминаний, архивных документов можно узнать, что были и такие тематические коллекции, как коллекции минералов и горных пород с причудливыми названиями: «Волосы Венера», «Съедобные камни» и др. Волосы Венеры – можно часами смотреть на прозрачный уральский камень, внутри которого видны пучки тонких параллельных нитей. Из него изготавливали вставки в перстни, броши, заколки; особо ценились печати из волосатика. «Съедобные камни» – это и лунное молоко, и железная сметана, и шоколадная руда, и много других столь же «вкусных» вещей. Конечно, все эти названия даны минералам и горным породам, за их внешнее сходство с пищевыми продуктами.

Таким образом, семейные традиции способствует формированию, развитию основ нравственности, раскрывают внутренний мир ребенка и его индивидуальные качества, обеспечивают взаимопонимание между членами семьи, особенно между родителями и детьми, помогает совершенствовать процесс домашнего воспитания Передаваясь из поколения в поколение, традиции, адаптируясь к условиям современной жизни, не остаются застывшими, раз навсегда данными. Неизменным остается их назначение в человеческом обществе: они призваны служить упрочению семейно-родственных связей и отношений, которые функционируют в качестве механизмов передачи таких личностно и социально ценных качеств человека, как любовь, доброта, сострадание, взаимопонимание, готовность прийти на помощь близкому человеку.

ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАНЯТИЕ: Подготовить сообщение о традиции рукоделия, иного совместного труда и творчества, игр взрослых и детей, домашнего театра, коллекционирования цветов, листьев в гербариях.