Текст книги "Шумный балаган"

Глава 3

1

Вадик заскрипел зубами со злости, когда на сцену вышел бородач. Решил, что лабух сменит грудастую красотку. А он так не хотел, чтобы она исчезала. Эта секс-бомба уже добилась своего – взорвала его изнутри. И только она одна может собрать его по частям обратно.

– Екатерина Кравцовская! – с улыбкой до ушей провозгласил бородач.

Теперь Вадик знал, как зовут его зазнобу. Да он и без того бы узнал. Ведь не собирается же он сидеть сложа руки. Уже сегодня эта краля будет с ним. И чхать на ее крутых любовников. А без них вряд ли обойдется. Такие девочки бесхозными не бывают. А может, этот бородач – ее любовник? Вадик презрительно усмехнулся, глядя на лабуха. Дядька он вообще-то крепкий, но это на вид. Обычный мужик, внутри труха… Такого Вадик уделает на раз. А если на крутого деловара нарвется, обратку не включит. Если ему надо, он умеет идти до конца. А ему надо…

Катерина снова запела. Голос ее – как бальзам на душу. Вадик млел, как приласканная кошка, и одновременно содрогался, как пробудившийся вулкан.

 
Мой отец в Октябре убежать не успел,
Но для белых он сделал немало.
И однажды холодное слово «расстрел» —
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я – институтка, я дочь камергера,
Я – черная моль, я летучая мышь!
Вино и мужчины – моя атмосфера,
Приют эмигрантов, свободный Париж!
 

На дочь камергера Катерина не тянула, но во всем остальном… Черная моль, летучая мышь. Сильно!

Красотка задержала на нем засвеченный лирикой взгляд, призывно улыбнулась. Теперь Вадик точно знал, что Катерина запала на него. Еще бы! Он так ловко засунул четвертной в щель ее бюста. Она должна была оценить его лихость. И она оценила.

А взгляд ее продолжал блуждать по залу.

 
Ведь я – проститутка, я фея из бара,
Я – черная моль, я летучая мышь!
Вино и мужчины – моя атмосфера…
 

Вадик заметил, как ее взгляд остановился на юнце, который так же вслед за ним подогрел ее четвертным. Ему она тоже улыбнулась. Точно, проститутка. Фея из бара. Бабки ей нужны, вино она любит и мужчин. Шалава! Бабки ей нужны?! Будут ей бабки!

Он сорвался с места, метнулся к эстраде. На этот раз он запихнул в лиф ее платья сторублевку. Она улыбнулась ему. Но это была какая-то отчужденная улыбка. Если не сказать, осуждающая. Деньги она любила, но ей не нравилось, каким макаром он их ей впаривает. Любой каприз! Вадик достал еще одну сотенную купюру и сунул певице в руку. И заслужил признательную улыбку. Душевную, но с блудским оттенком… Двести двадцать пять «рябчиков» он ей скормил. За красивые глазки. Считай, на халяву столько бабла срубила. Валютная проститутка за ночь любви столько не зарабатывает, сколько обломилось ей за каких-то две песни.

На место Вадик возвращался с видом победителя. Грудь колесом, походка крутого мэна. Миклуха смотрел на него, как холоп на своего царя. И его кореша пялились на него восхищенно-заискивающе. Неслабые на вид хлопчики. Сыроваты, правда, для серьезных дел. Но Вадик доведет их до кондиции под своим мудрым руководством. А бригада ему нужна. Большая, крепкая бригада. И, возможно, она понадобится ему в самое ближайшее время. Вадик нутром чувствовал, что Катерину ему без боя не взять.

Красотка закончила петь. И тут же к ней подошел тот самый парень, который также положил на нее глаз. Сотенную купюру ей, гад, сует. Песню заказывает. А ведь Вадик его предупреждал. Не понял пацан. Что ж, тем хуже для него. Да, будет бой. Начистит он репу недоделку, а еще лучше, на нож поставит. Пусть знает, что это такое – иметь дело с крутыми.

Кто-то тронул Вадика за плечо. Он повернул голову и увидел блатованного мэна с рваным ухом. Холодные, как лед, глаза, хищный оскал.

– С тобой поговорить хотят, – с угрозой и насмешкой в голосе сказал он. – Выйди, тебя ждут.

Вадик понял, что разборка с недоумком откладывается на неопределенное время. Не до него сейчас будет.

– Поговорим, – поднимаясь со стула, небрежно бросил он.

Зазывала повернулся к нему спиной и неторопливой походкой направился к выходу. «Вареные» джинсы на нем, широкий свитер. Свитер – это плохо. Под ним он мог прятать волыну. А у Вадика ствола как раз-то и не было. Зато «кнопарь» на месте. «Сколько он зарезал, сколько перерезал…» Настроение боевое. Пусть хоть сам черт лысый на него наедет, по барабану. Любого уложит.

Лимон въехал в ситуацию без всяких подсказок. Направился за ним. На ходу Вадик поймал взглядом Миклуху, кивком головы показал на выход. Поддержка со стороны ему бы не помешала, но надежды на пацана мало. Ведь договора у них никакого нет. Но Миклуха не подвел. Понял, что Вадик нуждается в нем. Тряхнул плечами, настраиваясь на боевой лад, красноречивым взглядом обвел своих дружков, поднялся из-за стола и направился вслед за ним. Но только один из его дружков примкнул к нему, двое остались сидеть. Типа ничего не поняли…

Вадика ждали за зданием ресторана, у клумбы под раскидистым дубом. Пахло прелыми водорослями и опасностью. Лучи прожектора сюда не доставали, поэтому здесь было темно. Идеальное место для разборок…

Их было трое. Зазывала среди них. Он остался в стороне, а к Вадику подошел центровой. Здоровенный дядя, выше него как минимум на полголовы. Но Вадика это не смутило. За всю свою жизнь он привык ко всякого рода разборкам. Как привык и к тому, что почти всегда выходил из них победителем.

– Я – Фокс! – тоном, настраивающим на панический лад, назвался центровой.

Но при всем своем старании он не смог внушить Вадику страх. Не на того нарвался. Зато его имя повергло в ужас пацана, которого привел за собой Миклуха. Вадик не видел его, поскольку он стоял у него за спиной. Но услышал шорох удаляющихся шагов. Пацан попросту слинял. Но сам Миклуха остался на месте. Видно, Вадик внушал ему еще большее уважение, чем какой-то там Фокс.

– И что с того?

– Ты, я вижу, залетный, да? Не знаешь, кто такой Фокс, не знаешь, кто такой Козырь…

– Про Козыря слышал… Че тебе надо, а? Базлай, не води вола.

– Ведешь ты себя нехорошо, братан. Откуда ты такой взялся?

– Оттуда, где живут чисто по понятиям. Ты кто такой, Фокс? Из темноты, как вый, наезжаешь, да? Я тебя не вижу, братан. Фокс и Фокс, а кто ты по жизни, сколько у тебя ходок?

– Вор я по жизни. Две ходки.

Фокс вроде бы по теме говорил. Но, по сути, он повелся на базар. А ведь он не говорить должен, а наезжать. Конкретно наезжать. Но, видать, ему нечего было Вадику предъявить. Тогда зачем на стрелку его дернул? Может, у него труха внутри? Снаружи понты, а внутри солома – дунь на такого, и развалится.

– Так че у тебя за предъявы, братан? – насмешливо спросил Вадик.

Он чувствовал, что забрал у Фокса инициативу. А разговаривать с ним на жизненные темы желания мало. Не для того же он сюда пришел, чтобы корешиться с каким-то понтером.

– За Катериной Козырь стоит, – небрежно обронил Фокс.

– Ну и фуле?

Вадик не боялся обострять ситуацию. А чего бояться? Пусть его самого боятся. А Фокс уже дал слабину, и даже Миклуха мог это понять. Не уходит, значит, понимает.

– Не надо лезть к ней, братан, – предупреждающе набычился Фокс. – И за формы лапать не надо.

– Пусть Козырь это мне и скажет. Его баба, пусть он и предъявляет. А ты че, на подхвате, да? Свечку держишь?

– Ты базар фильтруй…

– А тебе не в падлу за чужую бабу подписываться?

– Не в тему базар. Короче, тебя предупредили.

Вадик уже понял, что Фокс не хочет лезть на рожон. Думал, что фраера нашел, которого на пальцах можно развести. Не вышло. И теперь он совсем не прочь обратку включить.

– А кто ты такой, чтобы предупреждать? Лижешь Козырю – лижи! А мне предъявы не клей! Я такие предъявы не принимаю! Ну че стоишь, бычишься? Напустил в штаны, да? Так вали отсюда!

Фокс не мог не отреагировать на этот выпад. Хочешь не хочешь, а надо давать ответку. Иначе весь авторитет в тартарары. А видно, что пацан в авторитете. Возможно даже, правая рука Козыря.

– Значит, не понял! – прошипел Фокс.

И не угроза уже в его словах, а точка, которую ставят в конце предложения. Больше разговоров не будет.

Так и оказалось. Послышался знакомый щелчок выбрасываемого лезвия. Это значило, что Фокс готов кровью смыть нанесенное оскорбление. Что ж, будет ему кровь.

Вадик ударил первым. Резко, со всей силы – костяшками пальцев по печени. Фирменный удар заставил Фокса сложиться пополам. Раскрытое «перо» вывалилось из его рук. Вадик не стал его подбирать, у него своя «лисичка». Нож плотно лег в правую руку, остро оточенное лезвие молниеносно выскочило из своего гнезда. Правой рукой Вадик схватил Фокса за волосы, стремительно поднес нож к его горлу и без промедления вспорол податливую плоть. Он прекрасно знал, что за этим последует, поэтому вовремя отскочил назад, чтобы не заляпаться хлынувшей кровью. Он умел убивать. Убивал, убивает и готов убивать дальше.

Не обошел он вниманием и зазывалу. А у того ствол. Как предчувствовал Вадик, так оно и оказалось. Но пацан замешкался. Пока пришел в себя от сильного потрясения, пока вытащил волыну, пока передернул затвор… Вадик опередил его. И с ходу пырнул ножом в живот – под левое нижнее ребро, снизу вверх, с проворотом, как учили. Нелегко упокоить человека с одного удара, но у Вадика опыт – он знает, куда и как бить.

– Эй, ты чего? – в ужасе взвыл следующий на очереди терпила.

У этого заточка. Но Вадику достаточно было вцепиться в него взглядом, чтобы она вывалилась из трясущихся рук.

– Не надо! Я не при делах! – взмолился пацан.

Видно, что из приблатненных. Но еще лучше видно, что очко у него из дерьмового мякиша.

– А че ты тогда здесь делаешь?

Вадик подошел к нему на опасно близкое расстояние. В руке нож. Рукоятка скользкая от крови. Это плохо. При ударе нож может выскользнуть из руки. А это лажа. Так, может, и не надо бить. И без того собран богатый урожай.

– Да я… Фокс сказал…

– Что тебе Фокс сказал?

Вадик не торопился. Если не считать двух трупов, то вокруг все спокойно. Ветер в кронах деревьев шумно гуляет, музыка приглушенно гудит. Людей поблизости не видать. Только он, Лимон, Миклуха и жертва.

– Он… Ему не понравилось, что ты Катьку деньгами кормишь.

– Ему не понравилось или Козырю?

– Ну, он Козырю позвонил. Там телефон.

– Козырь сейчас где?

– Дома. Проблемы у него.

– Что за проблемы?

– Я не могу… То есть не должен… Но если надо… Только не убивай… Я с вами, если надо…

– С нами? – злобно ухмыльнулся Вадик. – Тогда говори, если с нами…

– Сход был, Козырю по ушам дали… Я не должен был говорить, но раз я с вами… Да и зачем оно мне нужно с Козырем…

Дать вору по ушам – дело серьезное. Это можно сделать только по приговору воровского схода…

– Так что, Козырь уже не в законе?

– Да… Он косяк упорол… В стиры продулся, карта не так легла. Так он, чтобы долг отдать, лавэ общаковое дернул. Хотел вернуть, да не успел…

Вадика не очень волновало, за что Козырю дали по ушам. Был интересен сам факт. Если Козыря развенчали, то теперь он простой смертный. Теперь за него никто не спросит. Мало того, если Козырь в опале, то его смерть могут списать на воровскую «торпеду». Братва решит, что его грохнули по приговору воровского суда. Тем более что за покушение на «общак» расплачиваются не только воровским саном, но и кровью…

– Забавную ты мне сказку тут рассказал, – оскалился Вадик.

– Да это не сказка. Разве ж с таким шутят?

– За такие шутки голову начисто срезают, – кивнул он, взглядом показывая на Фокса. – Так ты с нами?

– Ну, если не в падлу…

– Да не в падлу… Как зовут тебя?

– Чуля…

– Вот я думаю, Чуля, чего тебе за Козыря подписываться, если он уже не в теме? Правильно сделал, что к нам захотел. Мы – сила!

Вадик прекрасно понимал, что сила заключалась в нем самом. И в Лимоне. И в Миклухе, который не струхал перед Фоксом. А вот Чуля – фуфло. Веры в него нет и никогда не будет. Перед лицом смерти правильный воровской пацан должен вести себя достойно, а этот в штаны со страху наделал. В падлу такого за своего держать. Сейчас он предал Фокса, завтра предаст самого Вадика. Нет, не предаст…

– Да вижу, замес у вас крутой, – взбодрился Чуля.

– Ну тогда впрягайся, пацан.

Вадик уважительно посмотрел на Миклуху. Нормально пацан держится. Очко у него играет, но страх наружу не лезет.

– Ты как, братан?

– Нормально.

– Не ссы, со мной не пропадешь. Давай, подпрягайся, прибраться здесь надо.

Трупы оттащили подальше от кабака, сбросили в овраг и забросали мусором. Долго их искать будут… Вадик был не прочь присоединить к ним еще одного жмура. Но Чуля ему еще нужен.

– Где Козырь живет, знаешь?

– Да здесь, рядом. А зачем он вам?

– Ну как зачем? В гости к нему сходим, чайку попьем. Пусть извиняет, что без приглашения. Кто с ним?

– В смысле из телок?

– В смысле из быков. Охрана есть?

– А-а, это… Не знаю… Он обычно один ходит. А сейчас косяк за ним… Не знаю…

– Узнаешь… К нему сейчас пойдем. Позовешь его…

– Ну, я не знаю…

– Что, за «шестерку» себя держишь, да? Ты уже не «шестерка», братан, ты с нами – конкретным пацаном будешь. Так что не очкуй, все будет путем.

Куй железо, пока горячо. Вадик всегда придерживался этого принципа, поэтому до сих пор жив и все у него на мази.

Идти пришлось недолго. Козырь жил в небольшом домике недалеко от моря. Низкий шаткий забор, собаки во дворе нет, окна без решеток. Никаких мер предосторожности. Или у Козыря очко железное, или мозги набекрень.

– Ну, Чуля, настал твой час.

Вадик передернул затвор трофейной волыны. Ментовской «макаров», серьезная «игрушка». Скорее всего паленый ствол. Но кого это сейчас волнует?

В одном окне дома горел свет. Значит, хозяин дома. Или кто-то из его «шестерок». Но в любом случае Вадик должен был пробить ситуацию.

Калитка заперта, но легко открылась изнутри. Чуля просунул руку в щель между досками, отодвинул защелку и первым зашел во двор. Вадик за ним. Лимон и Миклуха остались в тени.

Дверь в дом открылась, когда до нее оставалось шага три-четыре. Но человек, ее открывший, на порог не вышел. И в сенях темно – никого не видно.

– Кто? – раздалось из темноты.

Вадик опасался, что невидимый человек вооружен. Но это не охлаждало его пыл. Его не покидала уверенность в том, что он идет по верному пути. Он должен был довести дело до конца.

– Да это я, Чуля… Проблемы у нас…

– Фокс где?

– Завалили Фокса…

– Чего? А ну иди сюда!

Вор должен был до конца разобраться в ситуации. Но он поддался эмоциям и подпустил к себе Чулю. И Вадика вместе с ним. А ведь он должен был узнать, кого привел с собой Чуля… За ошибки расплачиваются.

Из-за спины Чули Вадик различил человеческий силуэт. Да, похоже, вор был вооружен. Пистолет у него.

– А это кто с тобой? – спросил Козырь.

Наконец-то до него дошло, что Чуля мог привести за собой врага. Но было уже поздно… Вадик с силой толкнул Чулю вперед, и тот животом наскочил на ствол. Приглушенно прозвучал выстрел.

Вор стрелял, падая под тяжестью навалившегося тела. Он потерял и равновесие, и ориентацию в пространстве. Но даже если бы он устоял на ногах, Вадик все равно бы закончил начатое. Ему ничего не стоило выстрелить в голову. И он это сделал, когда тот рухнул на пол.

На этот раз от грохота, с каким прозвучал выстрел, заложило уши. Но Вадик надеялся, что шум на всю Ивановскую не распространится. С пистолетом в руке он обошел дом. Никого. Вернулся к телам. Чуля еще дышал, но было видно, что жить ему осталось недолго. Вадим полой куртки протер свой пистолет и вложил его в руку умирающего. Пусть менты грешат на него. И братва тоже…

2

Было уже поздно. Кабак опустел наполовину, но музыка еще играла. Правда, на сцене чудил только один бородач. Катерины не было. А ведь она не у Козыря, Вадик точно это знал.

Он осмотрел зал. И не обнаружил пацана, который пытался подъехать к Катерине на той же денежной козе. Стол, за которым он сидел, пустовал. Значит, и его дружки ушли вместе с ним. Там вроде бы две лярвы сидели. Увели их пацаны. Или на троих распишут, или на двоих. Что если нахальный паренек отказался от этих лядей в пользу Катьки? Что если она сейчас с ним? Ведь как она смотрела на него. Точно, проститутка!

Вадик чувствовал себя в кабаке полным хозяином. Не мог не чувствовать. Он и Козыря, и Фокса одной левой. И любому другому с такой же легкостью кровь пустит. Только лабух закончил петь, он прыгнул на сцену и с силой затащил его за кулисы. Тот даже не пытался сопротивляться. В глазах страх.

– Катька где? – свирепо спросил Вадик.

– Катерина? Ушла.

– Куда? Домой или к Козырю?

– К Алексею Васильевичу, что ли? Нет, она у него сегодня не была.

– А вообще бывала?

– Да, но какое тебе дело?

– Заглохни, гумоза! – рыкнул на лабуха Вадик. – Я спрашиваю, бывала?

– Да, у них роман. Она здесь редко бывала. А сегодня сразу на сцену. Алексей Васильевич сказал. И сразу такой успех.

– Что, бабла много скачала?

– Ну, и это…

– Где она живет?

– Я не знаю. Но у меня где-то адрес записан.

Мужик увидел кого-то за спиной Вадика. И тут же включил сирену.

– Виктор, меня здесь обижают!

Вадика покоробило от его свинячьего визга. Чмо натуральное!

– Что здесь такое?

Вадик оттолкнул от себя терпилу и повернулся лицом к опасности. На него надвигался внушительной комплекции мужик с мощными кулаками. Не блатной и не приблатненный. Но настроен решительно.

– Все в порядке, дядя! Я уже ухожу.

Вадик развернулся, якобы для того, чтобы уйти. Сбил мужика с толку и вновь повернулся к нему лицом, выбрасывая кулак ему навстречу. Но можно было обойтись и без этого маневра. На помощь Вадику спешили Лимон и Миклуха. Втроем они сбили терпилу с ноги и обрушили на него град ударов. Краем глаза Вадик заметил, что лабух пытается скрыться под шумок. Но не позволил ему это сделать. Схватил его за шиворот, приложил мордой к стене.

– Так кого здесь обидели, падла? – взревел он. – Я те ща точно обижу! Адрес!!!

Мужик не стал больше пытать судьбу и не только назвал адрес, где жила Катерина, но и подробно объяснил, как к ней добраться.

3

Удивительное дело, Катя возвращалась домой одна, без сопровождения. Но Костя больше удивлялся самому себе. Надо же, догадался, что Катя скрылась за кулисами для того, чтобы покинуть ресторан. Он подкараулил ее на тропинке, которая вела к троллейбусной остановке. Но ему не хватило духу окликнуть ее, подойти к ней. Тенью проследовал за ней до остановки. А там она сразу же поймала желтую «Волгу» с шашечками. Он слышал, как она назвала свой адрес. Улица Советская, центр города. Еще бы чуть-чуть, и она уехала без него. Но Костя набрался смелости и нырнул за ней в машину. Попросил отвезти его на улицу Пролетарскую. Это рядом, в том же районе.

Она ехала впереди, он сзади. Заговорить он с ней не посмел. Зато первым протянул таксисту червонец. Сказал, что за двоих. И вышел из машины вместе с Катей.

Второй час ночи. На Советской улице светло, зелено. И безлюдно. Даже ментов нигде нет. Сквер, аллея. Правда, долго идти не пришлось. Катя вдруг резко остановилась и развернулась к нему лицом.

– И что дальше? – спросила она, с добродушной насмешкой поглядывая на него.

Он должен был заговорить с ней, но вышло наоборот. И это его еще больше смутило… Странно все это. Обычно он перед девчонками не робел, а тут накатило.

– Идешь за мной, как тень. Молчишь. Ты что, немой? – подзуживала она.

Ее забавлял его растерянный вид.

– Интересный ты малый, на сцену ко мне лез как рубаха-парень, а сейчас молчишь.

– Да не молчу, – выдавил он.

– Как же не молчишь, если молчишь? – развеселилась она. – Стесняешься, что ли?

– Еще чего!

– Сколько тебе лет?

– Двадцать, – соврал Костя.

Он знал, что выглядел старше своих лет. Поэтому не боялся быть уличенным во лжи.

– Ну вот, двадцать лет, а ведешь себя как маленький… Зовут как?

– Костя.

– У меня брат Костя, двоюродный. Он сейчас в рейсе. А ты где работаешь?

– Рыбпромхоз.

Снова пришлось соврать, но кто скажет, что он не рыбак.

– На траулерах ходим.

– Зарабатываешь хорошо?

– Да не жалуюсь.

– А то я смотрю, деньгами швыряешься.

Что было, то было. Триста рублей на нее в общей сложности потратил. Как завтра пацанам в глаза смотреть? Ведь из общей кассы брал.

– Почему швыряюсь? Ты пела, я платил.

– Грош цена моему пению, – совсем невесело усмехнулась она.

– Не то ты говоришь. Классно у тебя получается.

– Зажигать да, получается. А петь – так себе. Думаешь, я не знаю, что вам всем нужно?

Костя не сразу понял, что смотрит на ее полуобнаженный бюст.

Как-то невольно все. Она же заметила, куда он смотрит. И ей не объяснить, что глаза без спроса упали в лиф ее платья.

– Вот это вам и нужно, – как на похабника посмотрела на него Катя.

– Да нет, это не нужно, – сконфуженно мотнул он головой.

– Не нужно?! – округлила она глаза.

– Ну, в смысле нужно, но не только это…

– А что еще? Скажи еще, душа нужна…

– Ну, это главное… Что за человек без души. Это не человек уже… Это… – Костя запнулся.

– Что это? – подстегнула его Катя.

– Что, что, сиськи ходячие! – выпалил он.

И дернул же его черт за язык. Но она не разозлилась. Напротив, взгляд ее потеплел.

– Ты не поэт. Нескладно, зато верно, – мягко улыбнулась она.

И тут же взгляд ее зачерствел.

– Только говорить вы все горазды, а как дело коснется, так за душой под юбку почему-то лезете. Скажи еще, что ты не такой.

– Почему не такой? Нормальный я. А не такой – он не под юбку, он в штаны лезет.

– Ты случайно не клоуном в цирке работаешь?

Это было чересчур. Даже для такой красавицы, как Катя. Костя обиделся, но не стал делать лицо кислой мордой. Он просто повернулся к ней спиной и молча направился куда глаза глядят.

Он прошел метров сто, прежде чем она догнала его. А ведь он даже не рассчитывал, что она пойдет за ним. Он просто шел по аллее.

Она тронула его за плечо. И этого вполне хватило, чтобы он остановился. Но поворачиваться к ней не стал. Она сама обошла его, встал к нему лицом.

– Эй, парень, что с тобой? Ты обиделся?

– Да нет.

– А уходишь чего?

– В цирк пора, на ночное представление.

– Опять шутишь. А еще обижаешься. Ну извини. Надо же, я еще извиняюсь, – удивилась она самой себе.

– Глупо все, да?

– Что глупо?

– Ну кто ты, а кто я.

– А кто я?

– Ну, ты звезда, а я непонятно кто.

– Нашел звезду! Ты что, издеваешься?

– Нет, просто говорю, что есть. Для меня ты звезда.

– А для других?

– Другие меня не парят. Э-э, не волнуют.

– А меня волнуют. То есть я хочу сказать, что я не отказалась бы стать звездой. Но это несбыточные мечты. Да и не о том речь.

– А о чем речь?

– Вот я и хотела бы у тебя об этом спросить. И у тебя, и у себя. Не понимаю, чего я к тебе привязалась.

– Это я к тебе привязался, – улыбнулся Костя.

– Ну да, сначала ты, потом я.

– Тебе не холодно? – спохватился он.

Середина июня на дворе. Дни жаркие, ночи вроде бы теплые, но Катя в одном платье, плечи у нее открытые, а с моря ветерок дует. А у него куртка джинсовая через плечо перекинута.

– Ну точно! – весело улыбнулась она. – Я за тобой побежала, потому что мне холодно. Куртку не одолжишь?

Он набрасывал куртку на ее плечи с такой осторожностью, как будто они были изваяны из хрупкого стекла. Одно неосторожное движение, и все вдребезги.

Катя наградила его милой улыбкой.

– Спасибо, ты очень любезен.

– Ты мне очень нравишься.

– О! Это что, признание в любви?

– Ну, не знаю, – смутился он.

– Ох, эти вздохи под луной… Как давно это было…

– Что, давно?

– Последний раз вот так меня провожали года три назад. Мы шли по этой вот улице, так же пахла магнолия.

– С кем шли?

– Да был один мальчик… Был, да весь вышел… А меня закрутило… Знаешь, как в той песне – закрутило, понесло. До сих пор несет… Но тебя это не касается…

Косте показалось, что он знает, что за грусть-печаль на нее вдруг навалилась. Прогулки под луной, поцелуи на лавочке – это одна романтика. А воровские «малины» – другая. Ведь ясно же, что Катя уже давно не девочка. Бары, рестораны, братва, деловые. А судя по всему, она дружила не абы с кем, а с самим Козырем. Не зря же она в балагане оказалась. А может, и не дружила. Может, пару раз подстелилась… А может, ничего и не было. Ни Козыря, ни блатной романтики. Но у Кати глаза бывалой женщины. Что-то есть у нее от блатной кошки. Хотя он мог и ошибаться.

– Не касается, – с виду легко согласился Костя.

– Что, совсем не касается? – возмутилась Катя. – Тебе все равно, чем я живу?

– Не все равно.

– А может, ты думаешь, что знаешь про меня все? А ничего ты не знаешь, понял? И то, что я в ресторане пою, ничего не значит! И вообще чего я тут перед тобой распинаюсь!

Катя порывисто развернулась к нему спиной и стремительно направилась к своему дому. Костя остался на месте. Смотрел ей вслед. Жаль, что она уходит.

Но Катя если и собиралась уходить, то не смогла сделать это. Так же порывисто изменила направление на сто восемьдесят градусов и стремительно подошла к нему. Глаза горят, на лице недоуменное выражение.

– Что-то я не пойму тебя, парень! То бегаешь за мной, как привязанный, то стоишь, как баран!

– Я не баран, – покачал головой Костя.

– Да, но ведешь себя… И я как та овца… Ну чего я к тебе привязалась?

Вопрос она адресовала самой себе, но ответ получила от Кости. А ответил он не словом, а делом. Вплотную приблизился к ней, нежно и в то же время крепко обнял ее за плечи, привлек к себе. А если точней, она сама упала в его объятия.