Текст книги "Мент в законе. Круче, чем оружие"

– Так точно, так и было.

– Ну, хорошо… – Кузовиков начальственно глянул на Степана и направился к двери, движением руки увлекая за собой Горлова.

– Что это было? – спросил Степан, когда она закрылась за начальством.

– Что это было? А русская народная песня – «Не лез бы ты, сокол ясный, поперед батьки в пекло!»

– Да?

– Да… Думаешь, что самый умный и самый смелый? Не видишь, что вокруг творится?

– Ну, что вокруг творится, я прекрасно вижу.

– Видишь. Но не понимаешь… Бардак вокруг, никому ничего не надо. Потому и страну профукали.

– Давай короче, – поморщился Степан.

Он и сам знал, что еще до развала страну и общество охватила странная апатия. Никто ничего не хотел делать, все ждали какой-то манны небесной. И милиция не была исключением. Сначала профукали люберецких, которые терроризировали Москву бесконечными на нее наездами. Потом вспыхнула война за Рижский рынок. Люберецкие схлестнулись с солнцевскими, долгопрудненскими. И чеченцы сбились в волчьи стаи. Битово эта волна тоже не обошла стороной. Сафрон, Скат… Идет война за битовский рынок, и никто ничего не может сделать. Сафрона искать надо, Ската, брать их за жабры, но Кузовиков почему-то наехал на Степана. Нашел крайнего. Обидно.

– Про закон сохранения энергии слышал? Если где-то прибыло, значит, где-то убыло. Там, где закон, там убыло, а где беззаконие, там прибыло…

– Я не хочу мириться с тем, что прибыло. Если канализация забилась, ее нужно прочищать.

– А она снова забьется… Не станет Ската, появится кто-то другой… А у нас людей – раз-два и обчелся. И с транспортом проблемы…

– Волка ноги кормят.

– Мы не волки. Мы псы государевы. Наше дело на цепи сидеть и ждать, когда нас на волков спустят.

– Я не хочу ждать. И хочу, чтобы Скат на цепи сидел. И Скат, и Сафрон.

– Посадишь одних, появятся другие… Один в поле не воин.

– Почему один? А ты? – усмехнулся Степан, давая понять, что не особо надеется на Славу.

– Тут система нужна.

– Мы и есть система.

– Ну, хорошо… Посмотрим, какая команда будет… – качнул головой Малыгин. – Что-то мне подсказывает, что это дело с дракой спустят на тормозах. Виновных простят, невиновных накажут, все как обычно.

В кабинет вошел Горлов и сразу вперил взгляд в Степана:

– Убийством Кокошина ты больше не занимаешься.

– Есть!

Ответ прозвучал настолько четко, что майор завис в раздумье. Ну не мог Степан сказать это на полном серьезе. А он смог. От обиды. Он, можно сказать, жизнью рисковал, а ему пинка под зад дали – как нашкодившему псу.

– Мы и без тебя справимся… – как-то не очень уверенно проговорил Горлов.

– А убийство Иванова?

– Ну, насчет него разговора не было, – пожал плечами майор.

– Это ведь бандитов отлавливать надо. А у нас и людей не хватает, и с транспортом проблема.

– И людей мало… – согласно кивнул Горлов.

– А сам я к бандитам не пойду. Скажут потом, что я за каким-то личным интересом к ним приходил.

– Дело не в интересе.

– А в чем?

– Опасно с ними связываться. Это организованная преступная группировка. Вооруженная. И очень опасная. Ты сам видел, как они сегодня от нас побежали… Они уже нас не боятся…

– Мы их будем бояться… Я пойду? – Степан выразительно посмотрел на часы.

– Домой?

– Ну, не Сафрона же ловить. Мы с ним теперь союзники.

– Ты это брось! Никто тебя ни в чем не винит… Просто ситуация такая. Все на взводе.

– Ну да, мы же теперь просто Россия. Перестановка, ротация кадров. Утряска, усушка… Я все понял.

Степан замолчал. Хотя очень хотелось объяснить причину, по которой Кузовиков наехал на него. Переживает он очень, боится, что его спровадят на пенсию. Кадры из бывших республик прут в Москву валом, все хотят хорошо устроиться, в ход идут личные сбережения, порой немалые. Потому и старается Кузовиков создать благоприятную картинку. Нет у него в районе организованной преступности, есть мелкие уличные банды, которые иногда сходятся между собой в жестоких драках. И убийство Кокошина – это обычная бытовуха… А вот если вдруг убьют старшего лейтенанта Кручу, вот тогда поднимется волна. Вот тогда Кузовиков точно слетит со своего места. Именно поэтому Степан должен угомониться. Для этого его и отстранили от дела, в котором фигурируют бандиты новой формации.

А Горлову просто не хочется связываться с бандитами. Человек устал, его тянет на покой, на дачу, где он сможет спокойно варить сливовый самогон…

– Ничего ты не понял, – качнул головой майор.

– Я пойду?.. Завтра много работы. На Парижской Коммуне квартиру выставили.

– По квартирам тоже нужно работать.

– Лишь бы наши бандиты в этом не были замешаны. А то даже не знаю, как быть… С ними же нежно нужно. Как с детьми неразумными, да? – не сдержавшись, все-таки съязвил Степан, закрывая за собой дверь кабинета.

Глава 5

Ветер стих, снег больше не сыплет, но мороз только усилился. На улицу лучше не выходить, да Сафрон туда и не рвется. Ему и в баньке хорошо. Гонщик все организовал. И парилка жаркая, и «поляна» конкретная, а водочка после сауны идет как по маслу. На столе – сыр, колбаса, сало, вареная картоха, зеленый лук пучками. Еще бы черной икорки… А еще лучше – выложить на стол пистолет. Небрежно достать, небрежно бросить, небрежно посматривать на вороненую красоту.

– Со стволами проблему так и не решили, – задумчиво проговорил он.

– Да, надо что-то делать, – кивнул Гонщик.

– Перестреляют нас, к черту…

– Ну, есть один вариант.

– Опять гонишь?

– Ну, там вилами по воде…

– Сомневаешься?

– Ну, не все так просто, – замялся Гонщик.

– Это хорошо, что ты сомневаешься… Говори.

– Бабка у меня под Харьковом живет. А это уже, считай, заграница.

– Курица не птица, бабка – не заграница?

– Да не бабка… Город у них там небольшой, но военкомат немаленький. Солидный такой военкомат, ну, на вид. Людей много. В смысле, военных.

– А не военные – не люди?

– Люди. Но безоружные. А у каждого вояки – ствол. И стволы в дежурной комнате хранятся. Я там через стекло видел, как они оружейку вскрывают. Сигнализацию при мне отключили. Кнопка на пульте, капитан при мне нажал…

– Предлагаешь военкомат выставить?

– А что? Это же не ментовка. Там ночью один только дежурный. А стволов штук десять, не меньше, а может, и больше… Это я про пистолеты. А еще автоматы есть.

– С дырками. И сбитыми бойками, – заметил Ступор.

– Ну, может, и так… – не стал спорить Гонщик. – А пистолеты реально боевые. Стволы, маслины, все дела.

– Заграница, говоришь?

– Заграница. Но без границ. Границы там еще не оборудованы.

– Возьмем там, привезем сюда. Если что, скажем, хохлы продали. Пусть сами разбираются! – загорелся Сафрон.

Сколько ниточке ни виться, конец все равно будет. Все это в общем-то правильно, только вот ниточка может виться бесконечно долго. Бывает и такое, но не со всеми. Цуцику, например, не повезло. Конец его ниточки закончился у барышника по кличке Тухлый, у которого изъяли краденый телевизор «SONY». Тухлый дал показания, осталось только взять Цуцика. Но сделать это было непросто. Не было его дома, вторую неделю не появлялся.

А сегодня Степан взял и заехал. На своей старенькой «Волге», которую он унаследовал от деда. Модель «двадцать четвертая», возраст – двадцать четыре года. Сегодня утром Степан забрал ее из ремонта. Хорошая машина, только песок с нее сыпется. Старость – не радость.

Не стал он лезть на рожон. Сказали оставить работу по Кокошину, – нет проблем, он и без бандитов чувствовал себя ловцом. Может, потому зверь и выбежал на него.

Он еще не успел выкурить сигарету, как появился Цуцик. Вышел из подъезда, по привычке зыркнул по сторонам и, подняв воротник, двинулся к автобусной остановке. Степан открыл дверь тихо, чтобы не вспугнуть, и так же бесшумно догнал его.

– Подвезти?

Цуцик дернулся, повернулся к нему. И рванул прочь. Но Степан вовремя подставил ему ногу. Цуцик споткнулся, растянулся по земле. Но тут же подскочил и, вынув из кармана нож, нажал на кнопку, выщелкивая лезвие. Взгляд бешеный, лицо перекошено, на губах пена. А физиономия у него не для слабонервных. Типичный уголовник – наглый, дерганый, агрессивный. Такой запросто мог зарезать, если ему дать возможность.

А Степан ему в этом отказал. Остановил руку, провел прием, выбил нож, уложил на землю и надел наручники. Потом усадил Цуцика в машину – на переднее сиденье, пристегнул ремнем безопасности.

– Сука ментовская! – зашипел на него Цуцик.

– Зубы лечить надо, – скривился Степан. – Воняет как из помойки. – Неожиданно он остановил машину, открыл перчаточный ящик, надавив при этом на Цуцика локтем, и вынул пассатижи, щелкнул ими.

– Ты что делаешь, падла?!

– Зубы тебе буду рвать, – пояснил Степан. – Чтобы не воняло. – И, схватив Цуцика за лицо, надавил пальцами на щеки, открыл рот.

– Все, все! – задергался тот.

– Что все?

– Не надо! Я скажу!

– Что ты скажешь? – отпустил жертву Круча.

– Да, это моя «Сонька» у Тухлого!

– А Тонька?

– Какая Тонька? Я про «Соньку». «Ящик» «Сонька».

– Мне и про Тоньку интересно. И про Зинку… Хочу, чтобы ты исповедался, пока говорить можешь. А то, пока челюсть вставят, сколько времени пройдет.

– Какую челюсть?!

– Вставную…

– Про «Соньку» скажу… Чистосердечно! Ты же знаешь, что я по «мокрому» никогда не работаю, – обиженно буркнул Цуцик.

– И что? – спросил Степан, тронув машину с места.

– Это спортсмены борзые, а мы люди с понятиями…

– Какие спортсмены?

– А те, которые барахолку под «слам» взяли…

– Под «слам»?

– «Слам» с барыг снимать…

– Ну, взяли, и что?

– Да борзые, говорю. На воровское благо отстегивать не хотят… – Цуцик скривился, глянув на Степана. Не должен был он откровенничать с ментом. Да и вряд ли ему интересно.

– В смысле, на воровской «общак»?

– На «общак».

– А кто со Скатом по этой теме говорил?

– Со Скатом? С такими не говорить, таких отстреливать надо.

– За что?

– Да есть одна тема.

– Я весь внимание. – Степан остановил машину неподалеку от ворот, за которыми начиналась территория РОВД.

– Это наша тема… Не был я «стукачом» и не буду!

– Сколько тебе лет?

– Ну, сорок…

– А выглядишь на все шестьдесят… В цугундере сейчас холодно, подхватишь «тубик», оно тебе надо?

– Я тебе русским языком сказал!

– Посмотри, что вокруг делается. Умные люди уже давно в бизнес включились. Вон бабки на рынке водкой торгуют. А откуда водка? Блатота всякая поставляет.

– Я не знаю кто.

– А ты узнай. И мне скажи.

– Ага, ща!

– Слышал, что свято место пусто не бывает. Сам будешь водочкой заниматься. А я глаза буду закрывать…

– Ты?! Не, ну мент крутой, – в раздумье проговорил Цуцик. – Молодой… Но так и Скат такой же ранний…

– Ты меня со Скатом сравниваешь? – усмехнулся Степан.

– Ну мы же о нем говорили.

– Начали говорить.

– Он тут «цеховика» одного вынес… Деньги с него снял… Михалыч, в Ковальцах живет. Дом там двухэтажный… Все, больше ничего не знаю.

– Разберемся.

– Он заяву не подавал.

– Ворам пожаловался?

– Ну, был разговор…

– А ты Михалыча ментам «слил».

– Ну, ты же сам сказал, – нервно дернулся Цуцик.

Степан повернулся, взял с заднего сиденья потертую кожаную папку и спросил:

– Душу продавать будешь?

– Дьяволу? – косо глянул на него уголовник.

– А кому ж еще?

Круча достал чистый лист бумаги, ручку. Полез в карман за наручниками. Пусть его называют хоть чертом, хоть дьяволом, лишь бы только от сделок не увиливали. «Стукачи» в его работе на вес золота.

Агнессу как-то привез к браткам в баню, где они парились, сутенер Алик, после чего Сафрон не раз использовал ее в деле. Вот и сейчас… Районный городок под Харьковом, морозная ночь, и огонек в окне военного комиссариата. Агнесса уже там, пьет чай с дежурным. А может, и водочку. Уже второй час греется в дежурке. Пора бы и знак подать… Сафрон озадаченно поскреб затылок. Что, если Агнесса решила соскочить с крючка? Может, дежурный в ментовку позвонил и «мусора» уже на подходе?

Что-то муторно на душе, но разве он к этому не привык? Разве он не битый волк? Он сам выбрал для себя скользкую дорожку, так что нечего страдать.

Вдруг свет в дежурной комнате погас, вспыхнул, и снова темнота.

– Ну, понеслась!

Сафрон вышел из машины, пересек пустынную площадь перед военкоматом. Агнесса уже открыла дверь и кивнула ему – все нормально, можно действовать.

Сафрон глянул за окно дежурного. Офицер спал, положив голову на стол. А в здание тихонько втерся Гонщик. Ступор остался на шухере.

Ключ от оружейки оказался у офицера в кармане. Щекастый капитан даже не шелохнулся. На пульте среди множества переключателей нашли тумблер с нужной подписью. «Сигн. оруж». Сафрон хмыкнул. Ну не идиоты, еще бы подробную инструкцию написали.

Оружейную комнату вскрыли без проблем. А там большой сейф и наглухо закрытый оружейный шкаф. А ключей нет. Гонщик толкнул сейф, но тот даже не шелохнулся.

– И с собой не заберешь, – качнул головой Сафрон.

Со скрипом открылась обитая железом дверь, в оружейку впихнулась Агнесса.

– Девочку не заказывали? – весело спросила она, держа в руке какой-то пластиковый тубус. Девица была навеселе и ограбление военкомата воспринимала не более чем забавную игру.

– Что это? – спросил Сафрон, глядя на тубус.

– Ключ от сейфа, наверное… – пожала она плечами.

Сафрон вырвал тубус, открутил крышку, вытащил ключи и, подбежав к сейфу, вскрыл его. А там – пистолеты в два ряда, по четыре штуки в каждом. Был еще и ящик, в котором лежали патроны в пачках. А в оружейном ящике обнаружили шесть автоматов Калашникова. Сафрон покрутил в руках один, но боек обследовать не стал.

– Уносим! – кивнул он «браткам».

Патронов к учебным автоматам быть не могло, их поэтому и не искали. Пистолеты и патроны к ним сгрузили в спортивную сумку. Автоматы можно было бы забросить за спину, но у них не было ремней. Гонщик подставил руки, и Сафрон уложил их как дрова.

– Что, уходим? – разочарованно спросила Агнесса.

– Давай, пошли!

– А как же любовь!.. Мне обещали любовь, а я ничего не получила, – прильнула она к Сафрону, но он резко оттолкнул ее:

– Отвали, дура! Все, пацаны, уходим!

Они вышли из дежурки в темный коридор. Через стеклянную дверь видна была машина, в которой их ждал Ступор. На улице спокойно, ментов не видать – никто не помешает ему сделать последний рывок…

Глава 6

Дома в деревне маленькие. Есть кирпичные, но в основном деревянные, и все – небольшие. В таких даже полноценную русскую печь не разместишь. И только на окраине особняком стояли четыре больших дома. Место здесь отличное – живописный вид на озеро, до Битова рукой подать, до Москвы близко. И выезд на шоссе отсюда – в объезд Битова. Сел в машину, и через десять минут уже окраина Москвы. Очень удобно. Потому люди с деньгами облюбовали это место. Люди с деньгами старой формации. А сейчас на подходе нувориши новой волны. И все они когда-нибудь начнут строить себе особняки. Возможно, деревня Ковальцы обречена на перезастройку. Может, лет через десять здесь будут красоваться исключительно новые дома.

Михалыча в деревне знали, но не особо жаловали, поэтому Степан легко получил информацию о нем. Ягодин Иван Михайлович, заместитель директора какого-то райпо. В семье целых две машины – и у него, и у дочери. Об ограблении никто не слышал, но недавно Ягодин приобрел у соседей щенка немецкой овчарки. Старая собака умерла, новую он долго не заводил, и вдруг сподобился. Может, случилось что?

Степан, увидев, как мужчина в теплой спецовке накручивает проволоку на высокие столбы, приваренные к забору, не постеснялся оторвать его от дела.

– А хозяин где? – спросил он.

– Да нет никого. Только дочка.

Степан подошел к железной калитке, дернул за ручку. Закрыто. Он нажал на клавишу звонка.

Ждать пришлось минуты три. Калитка открылась, и он увидел симпатичную девушку с забранными за спину русыми волосами. Глубокие выразительные глаза, милый носик, красиво изогнутая верхняя губа. Нет, она была более чем просто симпатичная.

– Ну что там такое? – недовольно спросила она, глянув на работника.

Но увидев Степана, изменилась в лице. В глазах вспыхнула тревога.

– Ты кто такой? – настороженно спросила она.

– А если грабитель?

Девушка подалась назад, потянула за собой калитку. Но Степан ее удержал:

– Старший лейтенант Круча. Уголовный розыск, – и предъявил удостоверение.

– Сразу сказать нельзя было? – успокоилась девушка.

– Вы так боитесь грабителей?

– А кто их не боится?

– Все боятся. Но не все огораживаются колючей проволокой.

– Ну, пока гром не грянет…

– Да, времена нынче неспокойные, бандитов развелось…

– И это мне говорит милиция? – Казалось, девушка вот-вот рассмеется Степану в лицо.

– Не говорит, предупреждает… – хмыкнул он и вдруг неожиданно спросил: – Тебе не холодно?

Девушка была в шерстяном спортивном костюме, пальто с меховым воротником на ней как накидка.

– А мы с вами на «ты»?

– Еще нет. Но чаем угостишь, перейдем на «ты».

– Да нет, вы уже на «ты».

– Значит, и чаю попили… – широко улыбнулся Степан. – Умеешь ты гостей встречать.

– Лена, – коротко представилась девушка и кивнула в сторону дома, возле которого красовалась новенькая «девятка».

Степан обратил внимание на входную дверь. Она была железной, бронированной. И, судя по следам на пороге, установили ее совсем недавно. Заметил он и решетки на окнах.

– На вневедомственную охрану дом не пробовали поставить?

– Не ставят.

– Почему?

– Далеко. И с частниками не работают.

– Ну, раньше, может, и не работали…

Лена провела его на кухню. По пути Степан заглянул в каминный зал. Солидная обстановка, ничего не скажешь. И на кухне мебель явно не совковая.

Лена зажгла конфорку, поставила на огонь чайник и, скрестив на груди руки, спросила:

– Что дальше?

– Ну, хотелось бы получить ответ на один вопрос. Есть информация, что вас недавно ограбили.

– Не знаю ничего, – резко бросила Лена и уставилась в окно.

– Ничего?

– Ничего.

– А в глаза посмотреть?

– В глаза?! Я в чем-то виновата? Меня мучает совесть?

– Спокойно, девушка, спокойно! Не надо нервничать. Все хорошо.

– Что хорошо?

– Мне бы узнать, что плохо…

– Зачем?

– Ну вы же не обратились в милицию. Приходится самим все узнавать.

– Не было ничего! – разнервничалась Лена.

– Я понимаю, твой отец не хочет отвечать, откуда у него взялись деньги, поэтому и не заявил в милицию. Но так я и не требую никаких отчетов… И никто не потребует…

Степан замолчал. Он, конечно, мент, и его не должны останавливать пикантные моменты, но чувство неловкости все же осадило его. Лена произвела на него впечатление не только своей красотой. Его смущал и ее колючий нрав, и он не знал, как задать неудобный вопрос. Тем более что вряд ли она даст на него ответ. Похоже, страх перед дурной славой в ней сильнее тяги к справедливости.

– Нас никто не грабил. И вы совершенно напрасно пришли.

– Я знаю, кто это сделал… Этот человек очень опасен. И он не остановится.

– Посадите его в тюрьму.

– Кого?

– Не знаю. – Лена изо всех сил старалась держаться твердо, и это было заметно.

– Значит, все-таки что-то было.

– Они были в масках.

– Кто – они?

– Я же говорю, они были в масках.

– А голоса?

– У незнакомых голосов имен нет.

– Да, но вы могли бы опознать.

– Кого?

– Есть подозреваемые.

– Опасные люди. Которые, как вы говорите, не остановятся, – усмехнулась Лена.

– Нет. Вас могут ограбить снова…

– Нас могут убить. Если мы заявим в милицию. А я еще молодая и хочу жить.

– Понятно.

– Я не знаю, кто нас ограбил.

– Но хотели бы узнать?

– Нет.

– Почему?

– Меньше знаешь, крепче спишь…

– И как, получается крепко спать? – качнул головой Степан.

– На что вы намекаете? – вцепилась в него взглядом Лена.

– Я намекаю?

– Что вы знаете?

– Что вас ограбили.

– А еще?

– И еще…

– Это неправда! Не было ничего!

– Так я и не утверждаю.

– И не утверждайте… – тихо проговорила она. И вдруг перешла на истерический крик: – И не утверждайте!

– Все, все! – Степан вскинул руки вверх, давая понять, что сдается.

– Не надо мне ничего говорить! – взвизгнула она.

– Я молчу.

– Никому не говорите!

От ее крика зазвенело в ушах. Как после выстрела в закрытом пространстве.

– Никому не скажу.

Степан поднялся со стула. Зря он сюда пришел. Не заявит Лена в милицию, не сдаст Ската. А без заявления и смысла к нему соваться нет.

Не было смысла и в том, чтобы связываться со Скатом. Сказал же Кузовиков, что не надо лезть к нему, даже от дела отстранил. Не надо – значит, не надо… Но так думать Степан мог до недавнего времени. А сейчас вдруг ощутил потребность свести со Скатом личные счеты. Лена не была его девушкой, он не имел перед ней личных обязательств. Но личные счеты вдруг появились… Тем более что у него была сестра, над которой Скат так же мог надругаться. Ворваться в дом к родителям Степана, ограбить, изнасиловать.

Нет, не зря он продолжал копать под Ската. Не зря пришел сюда. Но и рану теребить не стоит. Не хочет Лена заявлять, не надо. Рано или поздно Скат проявит себя в чем-то серьезном, тогда Степан его за жабры и возьмет. Все сделает, чтобы земля горела у него под ногами.

– Я пойду, – сказал он.

– Да, уходите!

– И никому ничего…

– Так ничего и не было, – жалко посмотрела на него Лена.

– Не было.

– Но ты все равно никому не говори.

– Нет.

Он вышел из кухни, направился к выходу.

– Эй, а чай?

– В другой раз!

Лена догнала его в прихожей, улыбнулась и, взяв под локоть, вернула в кухню. Он сел, она поставила перед ним чашку чая, тарелку с печеньем.

– Сама пекла.

– Спасибо.

Она села напротив него, сомкнула под подбородком ладони и какое-то время смотрела на Степана с застывшей полуулыбкой, а потом наконец спросила:

– А зачем тебе все это знать?

– Как зачем? Подонков нужно привлечь к ответу.

– Кого именно? Кто они такие?

– Ну, пока я располагаю только оперативной информацией.

– Кто?

– Наши, битовские бандиты. Их еще называют рэкетирами.

– Да, я слышала. В Москве их много. Я в МГУ учусь, у меня подруга, у нее парень – бандит. И она этим гордится.

– Этим можно гордиться?

– Я ее презираю!

– А бандитов боишься.

– Очень… А ты?

– Мне не положено их бояться.

– У них оружие. У них пистолеты.

– Ты видела?

– Если бы только видела… Был там один, он мне пистолет к голове приставил…

– Кто такой?

– Я видела только глаза сквозь маску… Эти глаза смотрели на меня… – Лена страдальчески зажмурилась. – Я всегда буду помнить эти глаза… Хочу забыть, но буду помнить.

– Надо бы забыть.

– Я стараюсь… А ты пришел, напомнил… Знаешь, как только всех этих уродов пересажаешь, приходи еще! – вдруг истерично выкрикнула она.

Степан кивнул и поднялся. Он не обижался на нее, потому что все понимал. Психологическая травма еще долго будет напоминать о себе. Долго, если не всю жизнь.

И снова Лена догнала его в прихожей. Набросила на себя пальто, сунула изящные ножки в грубые валенки. А у калитки спросила, взяв за руку.

– Ты их посадишь?

– Обязательно.

– Пожалуйста!

Она вдруг приподнялась на цыпочки и поцеловала Степана в щеку. И тут же вытолкнула его за калитку, с грохотом закрыв ее. Степан усмехнулся про себя. Он обязательно закроет Ската. И конечно же скажет об этом Лене. Да, он бы хотел вернуться в этот дом.

Затвор пистолета двигался туго, но легко. Возбуждающее ощущение. Загоняя патрон в патронник, Сафрон чувствовал себя богом. Он запросто мог забрать жизнь у любого, кто встанет у него на пути. И Борю мог убить, этого ничтожного червя, который осмелился ему перечить.

– Я сказал, что половина зала моя, значит, моя! – Сафрон приставил ствол к его лбу. – Ты меня понял?

– Понял, – жалко пробормотал усатый толстяк.

– Завтра здесь должна стоять перегородка.

Рюмочная у автовокзала имела форму пенала, которую нетрудно было перегородить по длине. Кирпичная кладка, доски, да что угодно, лишь бы не видеть пьяные рожи посетителей. И отдельный вход не помешало бы устроить.

– До завтра не успею, – качнул головой Боря.

– А гроб сделать успеешь?

– Ну хорошо, завтра к вечеру…

– Сунешься к ментам, пристрелю, как падлу!

– Да нет, какие менты!..

– А платить мне больше не надо. – Сафрон бросил ложку сахара в кислый уксус. Он, может, и бог, но человека в угол загонять не стоит. Там, где отчаяние, там и безумие.

– Нет? – повеселел Боря.

– Ну, мы же не звери…

– Тогда я пойду? – спросил Боря.

– Да нет, это я пойду. А ты давай работай. Чтобы завтра все было готово.

Сафрон вышел на дорогу, которая от шоссе вела к автовокзалу, и сразу увидел Гонщика. С ним был невзрачного вида пацан в старой серой куртке. Он просительно глянул на Сафрона и опустил голову.

– Это кто такой? – обратился Сафрон к Гонщику.

– Ящур.

– Это болезнь такая?

– Ну, можно сделать Ящером.

– Типа воробей такой?

– Ну, воробей не воробей, а в армии отслужил, – сказал Гонщик.

– И что?

– А разве нам не нужны боевые пацаны?

– А ты боевой пацан? – Сафрон вопросительно глянул на Ящура.

Неказистый он на внешность и одет убого. Но куртка чистая – стираная, глаженая. Волосы густые, пышные, они, похоже, заменяли ему шапку. И он следил за ними. Вымытые у него волосы, и машинка парикмахерская по ним ходила. Лицо гладко выбрито…

– Проверь, – тихо сказал Ящур.

– И что ты можешь?

– Все.

– Ну, хорошо, – кивнул Сафрон и вместе с Ящуром отошел в сторонку. – «Козла» одного завалить надо.

– Двуногого?

– Естественно.

– А к себе возьмешь?

– Сделаешь?

Ящур кивнул.

– А не «очканешь»?

– Нет.

Сафрон задумался. Пока они решали проблему со стволами, Скат вернул барахолку на Пролетарской, а Сафрону осталось только название улицы – от слова «пролетать». Снова нужно «стрелку забивать», выяснять отношения, но для этого инициатива должна быть за ним, а не за Скатом. Вот потому и надо устроить акцию устрашения. И за Сантика надо было отомстить. А Ящур, похоже, пацан отчаянный. Но как он грохнет Ключника, если у него нет пистолета? Дать ему «ПМ» из своего арсенала? Жаба душит. Ведь от ствола потом придется избавиться…

«Груша» вдруг превратилась в серьезного противника. Скат нарочно довел себя до такого состояния, когда каждый удар давался с большим трудом. «Груша» не сопротивлялась, но, чтобы сладить с ней, приходилось себя преодолевать. Сердце работало на износ, в ушах шумело, перепонки вибрировали еще и от ударов по «груше».

– Шухер! – донеслось откуда-то – то ли из коридора, то ли из шумевшей головы.

Но голос оказался реальным. И Скат понял это, когда в зал ворвались вооруженные люди в касках и бронежилетах. Он успел среагировать – повернулся к угрозе лицом, но защититься не смог. Сильный удар по ногам опрокинул его на пол.

На него навалились двое, скрутили, надели наручники. Рядом уложили Литвака, еще кого-то. Менты не церемонились, действовали жестко, но по почкам не били, не куражились. Скат зажмурил глаза, настраиваясь на ситуацию. Он просто обязан был проявить характер, показать пацанам, что ему ничего не страшно.

– Кто здесь Скатов? – послышался густой начальственный голос.

– Ну, я.

– Сюда его давайте!

Ската подняли на ноги, развернули лицом к человеку, который здесь распоряжался. Он увидел немолодого мужчину с волевым лицом, одетого в форму, на погонах по две большие звезды.

– Вы за это ответите! – сквозь зубы процедил Скат.

Так хотелось назвать мента «полканом» или просто «мусором». Но омоновцы могли не так понять и отметелить от всей души.

Его вывели в коридор, втолкнули в отсек, который у них назывался комнатой отдыха. Два дивана здесь, кресла, стол, буфет. Телевизор, ковры на стенах, все дела. Фактически это был кабинет Ската. Здесь он и пацанов воспитывал, и девочкам уроки любви преподавал. И все это могло стать страницей из его прошлой жизни, если менты снова устроят ему «путевку» на лесоповал.

– Неплохо вы тут устроились, – сказал подполковник, осматривая комнату.

Скат вспомнил, где его видел. И даже вспомнил фамилию – подполковник Кузовиков, начальник Битовского РОВД.

– Да мы не устраивались. Мы просто так живем, – усмехнулся он.

– Плохо вы живете. И ведете себя плохо.

Кузовиков попросил омоновцев на выход и закрыл за ними дверь.

– А что мы не так делаем?

– Драку на Пролетарской устроили.

– Не знаю ничего.

– Знаешь. За рынок драка была. Э-э… скажем так, с конкурентами.

– О чем это вы?

– О том, что ты, Скатов, создал банду. И вымогаешь деньги с коммерсантов.

– Не знаю ничего!

– Поступают заявления от граждан, а это очень серьезно, Скатов.

– На меня есть заявление?

– Нет. Но ты будешь осужден за организацию банды. Есть такая статья в уголовном кодексе. Тебя с ней очень плотно познакомят.

– Никто ничего не докажет.

– Да ну! – Кузовков изумленно повел бровью.

– Никто. Ничего, – качнул головой Скат.

Был у него знакомый адвокат. Очень хороший знакомый. Илья Данилович помог ему в прошлом, консультировал его и сейчас. Скат очень рассчитывал на его помощь. Тем более что он уже имел возможность оплатить адвокатские услуги: деньги с рынка капали приличные. И с ларьков стригли неплохую шерсть.

– Попробуем?

– Попробуем.

Скат понимал, что бросает вызов битовской ментовке. Но разве он не бросил вызов всей системе, в которой существует Кузовиков? Он сказал «а», готов говорить и «бэ» – на суде.

– И тебя посадим, и твоих бандитов.

– Другие придут.

– Ты так думаешь? – совсем невесело спросил подполковник.

– Уверен.

– Если ты про Сафронова, так и его посадим.

– И без Сафрона есть кому… Капитализм на дворе. И лозунги сейчас другие.

– Какие другие?

– Ну, не «миру – мир»…

– «Деньги любой ценой», – подсказал Кузовиков.

– Деньги любой ценой… – не мог не согласиться Скат.

– Социализм, может, и отменили. А социалистическая законность осталась.

– Прогнила ваша законность. Потому и социализм накрылся, – ухмыльнулся Скат.

– Из-за таких, как ты, и накрылся.

– Из-за таких, как я. Наглых и быстрых.

– И вас таких много? – скорее у себя, чем у Ската, спросил Кузовиков.

– Всех не пересажаете.

– Да, всех тараканов не пересажать… Но может, с ними можно договориться?.. Может, тараканы будут гадить на чужой кухне?

– Не понял.

– Москва большая… – понизил голос подполковник. – А Битово – городок маленький. У нас тут все на виду. Вы вот подрались у рынка, весь город говорит. Деньги вымогают – все об этом знают…

– Ни у кого ничего мы не вымогаем.

– Делайте что хотите, но не на моей земле. Здесь должна быть тишь да гладь.

– Не понимаю.

– В Битове не должно быть никаких драк. И коммерсантов… – Кузовиков запнулся. Похоже, он понимал, что Скат не оставит бизнес в покое. – Не надо драть с них три шкуры… Как-то можно с ними договориться…

– И волки сыты, и овцы целы?

– Что-то в этом роде. – Кузовиков скривился как от зубной боли.

– Порядок всем нужен, – кивнул Скат. – И во всем.

– Очень хорошо, что ты это понимаешь.

– Не все это понимают.

– Это ты о ком?

– Ну, драку не мы устроили. Сафрон там все заварил…

– А кто Иванова Александра в драке убил?

– Понятия не имею… Это не наши.

– А чьи?

– Так Сафрон его и приложил.

– Зачем?

– Ну, чтобы на нас все свалить.

– Ты видел?

– Если бы видел, не сказал.