Текст книги "Свинцовый бриз"

Оксана не вздрогнула, увидев его, даже не попыталась закрыться, лишь плотоядно улыбнулась. И, приложив к губам палец, подошла к Игнату.

Все правильно, говорить сейчас не время. Дверь нараспашку, и ничто не помешает Лене зайти в номер. Или встать у дверей, навострив ухо.

Оксана все понимала, поэтому молчала. Вплотную приблизилась к Игнату, прижалась к нему, коснулась губами его уха, затем скользнула ими вниз по щеке. И вдруг присела, быстро расстегнув пояс на его джинсах. Бегунок молнии опустился вниз, лишая его воли к сопротивлению. Ярко накрашенные и такие скользкие на вид губы плотно обжали его плоть, цепкие горячие руки обвили талию, теплые губы задвигались вперед-назад… Игнат едва сдержал стон.

Оксана уже побывала под Ставридисом, развлекла его, как она это умела, вернулась домой, на пьяную голову забыв закрыть за собой дверь. А тут Игнат. Почему бы не добавить? В отпуске она, в солнечном лете, делает все, что захочет. И делает очень хорошо. А с кем она там сегодня была, Игнату все равно… Лишь бы только Лена не вошла в номер. Дверь нараспашку, Оксана с головой в разврате, и сам он – стыд и срам. Но лучше бы Оксана не останавливалась.

Лена не появилась. И дверь не закрылась. Зато в голове громыхнуло, и молния перед глазами блеснула, но Оксана остановилась не сразу. Наконец она поднялась и, посмотрев Игнату прямо в глаза, облизнула губы.

– Да, я такая! – дыхнув на него винным душком, сказала Оксана. – Но вся твоя!

Она как будто знала, что Игнат не хотел сейчас говорить с ней. Не хотел фальшивить, показывая теплое к ней отношение. Шлюха она, если сначала со Ставридисом, затем с ним. В шлюхах, конечно, есть свое обаяние, в некоторых случаях очень острое, невероятно возбуждающее. Но говорить не хотелось. Оксана это поняла и, взяв Игната за плечи, повернула к выходу.

Лена уже спала, когда он вошел в спальню. Но проснулась, когда он лег.

– Ты уже? – пробормотала она, глянув на него сквозь щелочки глаз.

– И уже, и еще.

Лена женщина аппетитная, и, если заниматься любовью с ней – это как гулять и веселиться на празднике жизни. Но сейчас Игнат даже боялся подумать о сексе. И облегченно вздохнул, когда она повернулась к нему спиной.

– Ты извини, ладно? – засыпая, едва слышно проговорила она. – Давай завтра!

– Завтра в Краснодар.

– Как в Краснодар? – встрепенулась Лена. Но намного ее не хватило, сон брал в плен, и она даже не повернулась к мужу.

– Командирские занятия.

– Надолго?

– Обещали до вечера.

На самом деле сбор объявлялся на два дня, но для начальников милиции районного значения. А начальников рангом пониже обещали распустить к вечеру. Но как оно будет на самом деле, покажет завтрашний день.

А на следующий день благоприятный прогноз не подтвердился, и ему пришлось остаться в Краснодаре на ночь. Что, впрочем, Игната не расстроило. Чувство вины перед женой за день не остыло, и он боялся возвращаться домой: вдруг выдаст себя при общении с Леной. Да и с Оксаной встречаться не хотелось, даже случайно пересечься и то не желал.

С утра занятия возобновились, и домой Игнат вернулся только вечером следующего дня, твердо решив игнорировать Оксану – ради своей семьи.

И снова он увидел открытую дверь в первый номер. Неужели Оксана зазывает его? Но Игнат качнул головой. Нет, в ее ласковые сети он больше не попадет, нужно всего лишь обойти их стороной. И он действительно свернул к летней кухне. Но из номера вышла Лена, в рабочем халате и с ведром в руке.

– Ну, наконец-то! – обрадовалась она.

Поставила ведро, смахнула пот со лба, подошла к Игнату, чмокнула его в щеку. И тут же ответила на его немой вопрос:

– А съехала Фролова!

– Тем лучше! – выдавив улыбку, кивнул он.

Игнат на самом деле обрадовался, хотя в глубине души остался осадок.

– Искушала она тебя! – Лена внимательно смотрела ему в глаза.

– Ну да, эти короткие платья, босоножки на шпильках.

– Когда ты видел ее на шпильках? – Лена сощурила глаза, всматриваясь в Игната.

– Ну, видел… Гуляла она с кем-то… А ты не в курсе?

– Я в курсе?

– Ты видела Оксану?

– Когда видела?

– Когда она уезжала?

– Ну, видела… Собралась втихую, вышла с чемоданом, села в машину и тю-тю. Я даже крикнуть не успела… То есть я крикнула, а она даже не обернулась.

– В машину села?

– Ну такси, может, вызвала, – пожала плечами Лена.

– То есть ты не знаешь, такси это было или нет?

– Такси было. Желтая «Волга», с шашечками. Но как она вызвала такси, я не знаю. Не видела, чтобы она к телефону подходила. И не спрашивала про телефон… Может, в Геленджике была, там и взяла такси. А потом обратно, но уже с вещами… Поняла, что ей здесь не рады.

– Ты точно видела ее?

– Ну да, видела!.. А что? Чего это ты так разволновался?

– Ты кричала ей, она не ответила… Почему ты думаешь, что она совсем уехала?

– Так вещи собрала. Ничего не осталось!..

– Может, она с мужчиной, ну, в Геленджике, например, познакомилась, к нему переселилась.

– Ты что, ревнуешь?

– Может, он завтра ее за дверь выставит?

– Ты на это надеешься? – подбоченилась Лена.

– Да нет, просто завтра… или послезавтра Оксана вернется, а номер уже занят.

– Вещи собрала? Собрала! Все, поезд ушел.

– Но ведь номер оплачен.

– Я же сказала…

– А если Оксана в прокуратуру заявит?.. Знаешь, что такое прокуратура? Там даже анонимки рассматриваются. Нас тут проверками задолбают. А меня еще и с должности снимут.

– С должности? – задумалась Лена. – Тебя?

– С должности. Меня.

– Баштан нас тогда живьем съест.

– Соображаешь, – усмехнулся Игнат.

– Так я номер не сдаю. Просто убралась. И вообще, ужин у нас, давай, переодевайся и за стол!

Об Оксане больше не говорили. Но через день Игнат позвонил ей по номеру, который остался в книге контроля бронирования, у Лены такая имелась. Ответила ему Оксана.

– Это, конечно, не мое дело, почему ты уехала, – сказал он, – но тем не менее я должен знать, в чем причина поспешного отъезда.

– Надоело все… И ты надоел! – выпалила Оксана.

Игнат не знал, где она находилась: дома, в квартире, может быть, в каком-нибудь общежитии, но в помещении было шумно, слышались мужские голоса. Кто-то предложил выпить за чье-то здоровье. Видимо, застолье у Оксаны, и она, возможно, во главе угла. Сначала стол, потом постель, но Игната это не должно касаться.

– Если с тобой все хорошо, то извини.

– Все хорошо… А без тебя еще лучше!

В трубке послышались короткие гудки. Похоже, Оксана не хотела разговаривать с Игнатом. А может, кто-то, забрав у нее телефонную трубку, повел девушку в спальню.

Глава 4

Бронированная техника на улицах Москвы, народ на ушах, люди бросаются под танки, останавливая их. Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР понимает, насколько глубок поразивший страну кризис, Ельцин обращается к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданскую сознательность и не принимать участие в реакционном перевороте. Игнат, если честно, не понял, кто бунтарь, Ельцин этот или ГКЧП? И не очень-то хотел понимать, но начальство также требовало от него высокой гражданской сознательности, личный состав отделения переведен на усиленный режим несения службы, считай, на казарменное положение. В поселке все спокойно, но, если вдруг, нужно будет принимать экстренные меры по недопущению уличных беспорядков. Какие именно меры, не объяснили, и от этого ощущение, что кругом царит бардак, только усилилось.

Игнат сидел в своем кабинете, смотрел телевизор, пытаясь вникнуть в причину московских беспорядков и ответить на вопрос: Советский Союз – это хорошо или плохо? Он-то лично ничего плохого о прежних порядках сказать не мог, а в новых видел расцвет бандитизма. Если вдруг рухнет правоохранительная система, страна погрузится в криминальный беспредел.

Зазвонил телефон.

– Товарищ капитан, у нас труп! – дрожащим почему-то голосом доложил дежурный.

Неужели он думал в унисон с Игнатом? Неужели решил, что началось?

Труп обнаружили на берегу реки, отделяющей поселок от Виноградной улицы. На берегу обмелевшей на лето реки, через которую Игнат проходил по нескольку раз на дню. Мужчина лежал в кустах, выгнувшись в спине. Рана у него в спине, он закрывал ее рукой, в этом положении и умер.

– Ножом, наверное, пырнули, – сказал Чабанов, осматривая труп.

Игнат кивнул, вспоминая события семилетней давности. Примерно в этом месте он принял бой с блатными, их было трое, они окружили его со всех сторон, тыкали ножами, пытаясь убить. Но нет, он тогда выжил, отделавшись несколькими легкими ранениями. А если бы не выстоял, лежал бы тогда в кустах, как сейчас Ставридис.

Игнат узнал покойника. Ставридис это, рубашка на нем шелковая, верхние пуговицы расстегнуты, в кущах волосатой груди запутался золотой крест на знакомой цепи. Рука, которой он держался за спину в районе почек, окоченела, тело холодное, несмотря на жару. Август месяц как-никак. Похоже, труп здесь уже давно, возможно, с ночи, часов десять пролежал, не меньше.

Место не совсем глухое, люди здесь нет-нет да ходят, но покойника только сейчас заметили, потому что тело лежало под кустом орешника, в тени, чуть в стороне от тропинки.

– Допрыгался голубок, – совсем невесело сказал Замков.

– Знаешь его? – спросил Игнат, осматривая отрезок пути от покойника до тропинки.

Убийцы могли забросить тело под куст, но тогда бы рука не закрывала рану на спине. Скорее всего, Ставридис умер под кустом, под которым он, возможно, спрятался, как заяц, убегающий от волка. От своих убийц он спрятался. И умер.

– Ну так Ставрида, – пожал плечами Замков. – Даже не знаю, как фамилия.

– Ставридис. Миша Ставридис, – сказал Чабанов. – Брат мой в Румынию с ним ездил, жмот, говорит, редкостный.

– Да вы должны его помнить, товарищ капитан, – кивнул Замков, взглядом указав на лейтенанта. – Помните, день рождения у Виталия был, мы тогда к нему шли, а он с какой-то девочкой за нами шел. Красивая!.. Вы их еще тогда остановили!

– Остановил, потому что Ставридиса знаю. Проходимец… Но не будем о покойнике плохо.

Игнат нагнулся, заметив на траве высохшую каплю крови, присмотрелся и в полуметре, на камнях, разглядел еще две.

– Кто-то пырнул его ножом, от кого-то он уходил. И прятался.

– Он в Турцию недавно гонял, шмотья много привез, хорошо, говорят, поднялся, – снова поделился сведениями Чабанов.

– Твой брат говорит?

Игнат уже вызвал следственно-оперативную группу из района, должна подъехать. Следователь будет работать, эксперты, не стоило бы вытаптывать своими ногами место возле трупа. И все же Игнат снова приблизился к покойнику. Ему не давал покоя характер раны. Одно дело, если ножом куда ни попадя пырнули, и совсем другое, если в почку стилетом или даже отверткой ткнули. В почку бьют уголовники с опытом убийств, правда, не всегда получается, чтобы жертва умерла сразу.

Игнат осторожно приблизился к трупу, раздвигая ветки орешника, дотянулся до его левой руки, потянул на себя, срывая окровавленную ладонь с раны. И увидел на окровавленной рубахе круглую дырочку в районе между правой почкой и позвоночником. И кровь уже свернулась, и рубаха подсохла, но пулевое отверстие под ней никуда не делось. Не ножом Ставридиса били, стреляли в него. И кто-то должен был слышать выстрел.

– Савушкин, остаешься здесь, а мы к Ставридису, – глянув на Чабанова, сказал Игнат. – Знаешь, где он живет?

– Ну да, подъезжали как-то с Валерой, братом моим. Черноморская улица, дом не помню… Тут недалеко.

– Пешком дойдем, – решил Игнат, глянув на служебный «уазик».

Возможно, Ставридис бежал к реке от своего дома. Возможно, там в него стреляли, а он каким-то чудом, несмотря на смертельное ранение, сумел бежать.

И действительно, чем ближе подходили к его дому, тем больше пятен, похожих на кровяные, попадались на пути. И на дороге, и на обочине, и на траве за ней. Почему-то раненый Ставридис шел или бежал криво, зигзагами. Может, петлял, спасаясь от выстрелов. Пятен все больше, все гуще. Метрах в двадцати от съезда к дому Ставридиса они вдруг обрывались. На самом же деле все здесь и началось. Здесь Ставридис и получил пулю. Вряд ли он шел к реке, когда появились убийцы. Скорее, завидев опасность, он бросился бежать, но пуля его догнала.

Жил Ставридис в небольшом доме из красного кирпича. Синий железный забор, такого же цвета недавно покрашенные ставни, новый шифер на крыше, гараж за домом с подъездом к нему. И забор недавно покрашен, и двери, крыльцо плиткой выложено. Собака возле будки – не гавкает, но рычит грозно. Дворняга с помесью овчарки, взгляд не злой, но настороженный и умный. Такая собака на гостей своего хозяина так просто не набросится. Вряд ли она гавкнула на Оксану, когда Ставридис ее приводил. Не так уж и давно это было, и месяца не прошло.

Калитка запиралась на врезной замок, открыть ее Игнат не смог.

– Ставрида один живет, – сказал Чабанов. – С матерью жил, так она в Кабардинку переехала, сестра у нее там, отец им дом на двоих отписал.

– Твой брат хорошо его знает?

– Ну как хорошо? Ставрида денег у него занял, отдавать не хотел. Ну, Валера попросил, вместе подъехали, я с ним поговорил. Сразу отдал! – усмехнулся Чабанов. – Через полгода!

– Если это сразу, то как он с другими рассчитывался?

– С кем-то рассчитывался, с кем-то нет. Манера у него такая, брать и не отдавать.

– Плохая манера. Даже болезнь, от которой умирают.

– Может, кинул кого-то крутого.

– Очень может быть.

Открылась калитка со двора соседнего дома, вышла пожилая женщина в красном байковом халате и белом платочке.

– А Миши сейчас дома нет! – сказала она, вытирая тряпкой заскорузлые от огородных работ руки.

Черноморской улицу назвали, видимо, для того, чтобы создать курортное настроение у отдыхающих, которые вынуждены были селиться здесь за неимением лучших вариантов. Чуть ли не самая дальняя от моря улица в поселке.

– А когда был?

– Когда был? – задумалась женщина. Голосок у нее звонкий, как у ребенка. И в улыбке что-то наивно-детское.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Почему в последний раз? Что-то случилось?

– А вы не слышали, как сегодня ночью стреляли?

– Стреляли?

– Или утром.

– И утром не слышала.

– Ни утром, ни вечером?

– Вечером видела Мишу, – кивнула женщина, подслеповато разглядывая погоны на плечах Игната.

– Где видели?

– Он куда-то выходил.

– Куда-то?

– В поселок. Оделся модно, как обычно…

– Как обычно?

– Ну, если девушек гулять, – стыдливо улыбнулась женщина.

– Девушек домой водит?

– Дело молодое! – еще больше засмущалась соседка.

– Дело-то молодое, а девушка вчера была?

– Была. Приводил девушку. Хорошенькую, беленькую. В доме сховались.

– Может, еще кто-то с ними был?

– Не видела я никого. И не слышала… Как смеялась эта блондиночка, слышала.

– Когда смеялась?

– Ну, они уже обратно шли.

– Когда обратно шли? В какое время?

– После двенадцати… Жарко было, я окно открыла, так бы не услышала. Она так негромко смеялась. Нежно.

– Ночью, после двенадцати?

– Ночью. Я телевизор смотрела, что творится, что творится! Что будет?.. После двенадцати спать легла. Корвалолу напилась и легла. Слышу смех… Чрезвычайное положение, а им и горя нет!.. Ой, а вы не за этим пришли? – спохватилась женщина.

– Стреляли у вас на улице, мы за этим пришли.

– Кто стрелял?

– Вот мы и пытаемся это выяснить.

– Миша стрелял?

– Не слышали ничего?

– Нет!

– Миша с блондиночкой ушел, больше не возвращался?

– Возвращался.

– Вы слышали?

– Должен был возвратиться. Он всегда в таких случаях возвращается. Познакомится с девушкой, с женщиной, послушает с ней музыку, а потом домой ведет. Ну как домой, на базу отдыха, в частный сектор… Он ведь только с курортницами знакомится.

Игнат слегка скривил губы, вспомнив Оксану. Ставридис и с ней слушал музыку, а потом домой проводил.

– Проводит курортницу и домой?

– И домой.

– Вчера вы слышали, как он возвращался?

– Не слышала… Голоса какие-то слышала. А чтобы калитка хлопнула, не слышала. У него калитка громко хлопает, он резиной ее подбил, а все равно слышно…

– Какие голоса?

– Мужской голос. «Стой» крикнул.

– Крикнул?

– Не так чтобы громко. Приглушенно так крикнул, как будто за горло его кто-то держал.

– Кто-то крикнул? Или Миша?

– Да нет, не Миша. Голос Миши я бы узнала.

– Даже если бы его за горло держали?

– Даже если бы за горло держали, – кивнула женщина.

– Может, еще бы кого-то узнали?

– Может, и еще бы кого-то узнала. А этого не узнала!

– Незнакомый голос?

– Незнакомый.

– Но мужской?

– Мужской. Грубый такой.

– И кому «стой» крикнули?

– Не знаю.

– Мише?

– Может, и Мише. Он как раз вернуться должен был.

– А его возле дома караулили?

– Кто караулил?

– Так кто-то же крикнул.

– Ну да, кто-то крикнул. А потом побежал. Камни под ногами зашуршали. Гравийка у нас здесь, – сказала женщина и провела ногой под собой.

От дома к дому действительно вилась дорожка, щедро отсыпанная гравием.

– Хотите сказать, что человек, который крикнул, здесь стоял?

Игнат смотрел на пышный куст сирени, за которым ночью мог стоять убийца. Крона шелковицы над кустом закрывала уличный фонарь – отличное место, чтобы не привлекать к себе внимание.

– Значит, здесь и стоял.

– А потом отсюда побежал?

– Сначала пошел. Потом да, побежали.

– Побежали?

– Мне кажется, там их двое было. Или даже трое. И все побежали. Сначала пошли, потом побежали.

– А голос Миши вы слышали?

– Не слышала.

– А как стреляли, слышали?

– Да нет, не стреляли. Так, хлопнуло что-то.

– Как хлопнуло?

– Как будто палкой по газовому баллону стукнули.

– Негромко?

– Негромко.

– Но с металлическим отзвуком.

– С отзвуком?.. Да, с отзвуком. Было что-то такое из железа… – кивнула женщина. – Потом еще, и еще…

– Понятно… Пойдем зерна искать! – глянув на Чабанова, сказал Игнат.

– Какие зерна? – не понял тот.

– Истины!

Одну гильзу они нашли в пересохшей канаве за обочиной дороги, другую – под алычой, третью – в кустах флокса. Все три от пистолета Макарова. Маркировка простая, номер завода-изготовителя, год выпуска, и все. Какая применяется пуля, не указано, трассирующая, экспансивная, повышенной пробиваемости, пониженной рикошетирующей способности – не ясно. Но повышенной пробиваемости явно не была, рана у потерпевшего не сквозная, пуля застряла в теле. Ее изымут, изучат, возможно, установят оружие, из которого она выпущена.

– Что скажешь, Чабанов? – спросил Игнат, осмотрев третью гильзу.

– От пистолета Макарова.

– Что еще?

– Ставридис домой возвращался, а преступник ему навстречу вышел. За сиренью стоял.

– Навстречу, – кивнул, соглашаясь, Игнат.

– А Ставридис, не будь дураком, развернулся и бежать. Убийца за ним. Выстрелил три раза, может, больше… – Чабанов окинул взглядом место, где нашли гильзы. – Один раз попал. Но Ставридиса не остановил.

– И не догнал.

– Значит, не догонял… Крови Ставридис много потерял, вряд ли он быстро бежал.

– Мог и быстро. Но не долго.

Улица Черноморская упиралась в улицу Садовую, там дома вдоль реки, но между ними узкие проулки, ведущие к реке. Между какими домами находятся проходы, Ставридис знал, его убийца, возможно, тоже. Но в какой именно проулок свернула жертва, узнать не успел. Или даже не понял, что раненый беглец рванул к реке, в пойме которой легко было затеряться в зарослях деревьев и кустарников.

– Ну, может, и пытался догнать, – пожал плечами Чабанов.

– Все?

– Догонял, не догонял, главное, что не догнал. Ушел Ставридис и спрятался. Убийца его не нашел, а смерть нашла, – расплылся в улыбке Виталий, радуясь красному словцу с черным оттенком.

– Почему Ставридис побежал?

– Увидел, что человек стоит.

– С пистолетом?

– Может быть.

– Я бы не стал сразу пистолет доставать.

– Ну да.

– А Ставридис сразу побежал.

– Значит, узнал человека.

– Вот!

– И побежал.

– С большой для себя форой, – кивнул Игнат.

От места, с которого Ставридис мог свернуть с дороги к своему дому, до точки, где предположительно преступник поджидал свою жертву, метров семь-восемь. Это не так уж и мало, если Ставридис, проявив заячью прыть, бросился бежать. Пока преступник сообразил, что добыча уходит, пока выбежал на дорогу, пока прицелился. Метров с пятнадцати мог стрелять, а Ставридис в это время продолжал бежать, увеличивая отрыв. Пуля, возможно, лишь подстегнула его. А там улица Садовая, проулок, ведущий к реке. Возможно, стрелок все-таки видел, куда побежал Ставридис, но не смог найти его у самой реки. Там ведь и темно, и местность пересеченная, затеряться не так уж и сложно.

А может, преступник и вовсе не преследовал Ставридиса. Все возможно.

– Эта фора его и спасла, – сказал Чабанов. И тут же поправился: – Ну, в определенной степени.

– И еще один важный момент… – Игнат кивнул на ворота, за которыми в ожидании их стояла соседка Ставридиса.

Тамара Петровна совсем не прочь была продолжить начатый разговор, тем более что Игнат собирался к ней вернуться.

– Почему соседка не слышала выстрела?

– Неужели стреляли с глушителем?

– Вот я и думаю. Пистолет «ПМ», глушитель могли нарезать кустарно. А если это «ПБ», пистолет бесшумный?

– Ну, видел я «ПБ», в армии. Так то ж в разведке. А так, чтобы преступники с такими стволами…

– А ты мог предположить, что Советский Союз может рассыпаться?

– Думаете, рассыпается? – вздохнул Чабанов.

– И люди со стволами с глушителями по улицам разгуливают. До нас вот добрались.

– Баштан, конечно, может. Стволы сейчас реально гуляют.

– Почему Баштан?

– Ну, не сам Баштан… Хотя Ставридис еще тот жук и у него мог деньги занять и не отдать.

– Надо бы узнать, у кого он деньги занимал… Что ты там про брата своего говорил?

– Валера тоже челночит, в Турцию вот собирается.

– Может, он что-то знает?

Игнат нахмурился, увидев светловолосую, с бронзовым загаром девушку, она шла по дороге, глядя на дом Ставридиса. Просто шла, не сворачивая, но смотрела на дверь дома, из которой мог появиться хозяин. Не очень красивая, лицо широковатое, нос великоват, шея короткая, фигура так себе. Но миленькая, приятно посмотреть. И бронзовый загар ей к лицу.

Игнат бросил взгляд на ворота, за которыми только что стояла Тамара Петровна, но женщина куда-то исчезла. Пришлось действовать на свой страх и риск. Впрочем, Игнат не очень рисковал. Блондинка с печальным видом вздохнула, не увидев Ставридиса, замедлила шаг, но все же прошла мимо дома. Не просто так она здесь. Возможно, это та самая блондинка, о которой говорила Тамара Петровна, или какая-то другая курортница, которой Ставридис попользовался и бросил.

Блондинка глянула на Игната, настороженно скользнула взглядом по его погону.

– Девушка, не проходите мимо! – Игнат встал у нее на пути, давая понять, что обходить его не стоит и тем более поворачивать назад.

– А у нас что, комендантский час? – без вызова, но колко спросила она.

– Комендантский час был вчера. С одиннадцати ноль-ноль. Вот, ищем нарушителей.

– Я здесь при чем?

– А вас видели вчера в районе двенадцати ночи. Из этого дома выходили! – Игнат строго смотрел на блондинку.

– Я?! – Даже бронзовый загар не смог скрыть краску, залившую ее лицо.

– Да вы не переживайте, наказывать вас не будем. Всего лишь несколько вопросов, и я вас отпущу.

– Да?

– Как вы относитесь к распаду Советского Союза?

– Ну-у…

– Как вы относитесь к существованию независимой России?

– А-а…

– Как вы относитесь к своему роману с Михаилом Ставридисом? – Игнат кивком указал на дом под новой шиферной крышей.

– С Михаилом? – захлопала глазами блондинка.

– Ставридисом.

– Ну, я фамилии не знаю…

– А то, что Михаил занимался подрывной деятельностью, знаете?

– Подрывной деятельностью! – ахнула девушка.

– Назовитесь, пожалуйста, имя, фамилия!

– Но я подрывной деятельностью не занималась! – Голос ее дрожал от волнения.

– Имя!

– Анжела!

– Когда вы познакомились с Михаилом?

– Когда познакомилась?.. Позавчера, мы с подружкой гуляли, он подошел…

– А вчера он пригласил вас в гости?

– Ну да… Но я с ним подрывной деятельностью не занималась!..

– Что, и телевизор не смотрели?

– Телевизор?!. Э-э, ну, смотрели! И осуждали!

– Что осуждали?

– Подрывную деятельность! Которая ведет против нас… подрывную деятельность!..

– И Михаил возмущался?

– Возмущался!.. Может, он вводил меня в заблуждение?

– Вводил… По этой части он известный специалист, – как-то не очень весело заметил Игнат.

– А еще к нам вчера мужчина какой-то подходил!.. – быстро и с пламенным задором заговорила Анжела. – Загадками говорил!

– Та-ак!

– Подошел и спрашивает, деньги, говорит, когда будут?

– А Михаил?

– А Михаил сказал, что деньги он уже почти собрал, осталось совсем чуть-чуть.

– Похоже на шпионский пароль, – с видом знатока сказал Игнат.

– Вот и я тогда… Сейчас так думаю! Осталось совсем чуть-чуть! Мы же еще не знаем, чем все это закончится! Ну танки, чрезвычайное положение!

– Война может быть. Атомная!

– Да, да, да.

– Значит, деньги Михаил собрал, осталось совсем чуть-чуть?

– Да, сказал, что на следующий неделе сам его найдет и занесет.

– Кого его?

– Мужчину этого.

– Может, он его по имени называл?

– По имени?.. – задумалась блондинка. – Ну да, как-то называл.

– Может, шпионская кличка?

– Шпионская кличка?!. Серым он его назвал! Не переживай, говорит, Серый, все будет тип-топ!

– И Серый ему поверил?

– Ну как поверил… Я ведь больше говорить не буду, сказал. Голову откручу, говорит, и собакам выброшу.

– Какой-то уж очень сложный у них пароль, – усмехнулся Игнат. – А как выглядел этот Серый?

– Невысокий такой, но широкоплечий. Футболка черная с американским флагом! – встрепенулась Анжела.

– Это серьезно, – насупился Игнат.

– Волосы темные… Каштановые… Кучерявые. Жесткие такие кучеряшки, как будто из проволоки.

– Из проволоки, – сдерживая смех, сказал Чабанов. – Чтобы рация лучше принимала.

– Кстати, о рации! – Игнат строго посмотрел на него: – Давай к Замкову, машину возьми и сюда!

– Да я-то схожу, – кивнул Виталий. – Только мне кажется, что я знаю этого Серого. Он с Валерой в Турцию ездил, я их провожал. Волосы каштановые, жесткие, как проволока, насчет футболки не знаю, но плечи широкие, коренастый такой.

– Фамилия, имя?

– Зовут Сергей, а фамилию не знаю. У Валеры надо спросить.

– Давай за машиной, и чем скорее, тем лучше!

Чабанов ушел, а Игнат вернулся к разговору:

– Значит, волосы как проволока?

– Разыгрываете вы меня! – обиженно глянула на него девушка. – Никакой Миша не шпион!

– Убили Мишу, – сухо сказал Игнат.

– Как это убили? – вытаращилась на него Анжела.

– Возможно, этот самый Серый и убил. Из-за денег, которые Миша не хотел ему возвращать.

– Этот Серый такой страшный!

– Выглядит страшно или Миша что-то про него говорил?

– Ну и выглядит, и Миша говорил. Опасный он, сказал, человек. Со спины, говорит, подойдет, ножом пырнет… На самом деле он шутил, – вздохнула блондинка, с укором глянув на Игната.

– Шутил?

– Да не боялся он, только вид делал. Нельзя, говорит, нам по улицам гулять, и в кафе опасно. Домой позвал, ну, я не стала отказываться.

– А как домой пришли, Миша бояться перестал?

– В общем, да.

– Не переживал, не говорил, что ему кто-то угрожает?

– Нет.

– К окну не подходил, на улицу не выглядывал?

– Да нет.

– Может, звонил ему кто-то?

– Да нет, не помню…

– А телевизор вы до двенадцати смотрели?

– Э-э… Да, до двенадцати.

– Миша провожал вас домой?

– Да, я на базе отдыха отдыхаю…

– Миша проводил вас, пошел обратно, так я понимаю?

– Да.

– Может, вы видели, что за ним кто-то пошел? Может, следил за ним кто-то?

– Да нет.

– Не видели или не шел?

– Не шел… Он меня до ворот проводил, а там от улицы метров пятьдесят по дороге. Не видела я там никого.

– А сейчас вы почему здесь?

– Да так… – замялась Анжела.

– Миша вас больше к себе не приглашал?

– Он сказал, что сегодня уезжает. На Севере, сказал, работает. Там, сказал, он деньги зарабатывает, а здесь тратит.

– Но вы ему не поверили? – усмехнулся Игнат.

– Да какой он северянин? Его руки понятия не имеют, что такое холод!

– И тем не менее он вас не очень-то и обманул, Анжела.

Как ни крути, а Ставридис уехал. Если Баштан прав, там, в аду, возможно, не жарко, а холодно. Как в лютый мороз. А куда еще мог попасть этот злостный прелюбодей и стяжатель?