Текст книги "Любовь в законе"

Силикат встретил его, поздоровался, провел за стол, сам подставил ему полукресло. Макар тоже поднялся со своего места, поприветствовав законника кивком головы, но за стол вернулся раньше, чем он. Этим он давал понять, что не считает здесь никого главнее себя. Сам он на лидерство не претендует, но и подстраиваться под кого-то не собирается.

Какое-то время Салават сидел молча, опираясь на вытянутую руку, в которой держал вдавленную в пол тросточку. Видно, совсем он плох, если ему требуется восстанавливать дыхание после обычной, в общем-то, ходьбы. Видать, подкосила его лагерная жизнь. А тюремная биография у него богатая, это Макар прочитал по наколкам на его пальцах. А вор как будто нарочно выставил их напоказ. Перстень с молнией – сидел в колонии для несовершеннолетних, пять косых полос – три черные, две белые – вторая ходка на малолетку. Видно, здоровье свое Салават еще в молодости надорвал. Ромб с короной – в зоне был в авторитете. Четвертый перстень указывал, что Салават побывал в питерских «Крестах». Ромб с пиковой мастью – ну, это уже знак законного вора.

– Слышал я о тебе, Макар, – первым начала Салават.

Говорил он тяжело, натужно, с нездоровым свистящим хрипом. На собеседника он при этом не смотрел, что наводило на мысль о возможном подвохе. И Макар не ошибся в своем предчувствии.

– Тебя Вензель короновал.

– Не было Вензеля, – сурово глянул на него Макар. – Алтай был, Перепел, Дрема. Зачем говоришь то, чего не знаешь?

– Я тебя самого мало знаю, – с ответной жесткостью глянула на него Салават. – Но Алтая знаю лично, мы с ним на тайшетской пересылке пересекались, давно это было.

– Вот к нему ласточку и зашли. Он тебе отпишет, кто такой Макар.

– Где он сейчас?

– В командировке. Тубик у него, совсем плохой. Грев ему шлю, только не уверен, что поможет…

– Туберкулез – дело дохлое, – сочувствующе вздохнул Салават. – Знаю, что говорю… В наших краях чего делаешь?

– Любовь у меня здесь, брат. Намаешься по гастролям, приезжаешь, а тебя здесь молодуха ждет, чтобы любой каприз исполнить. Не жизнь, а малина… Не надо меня ни о чем спрашивать, Салават. Ни в чьи дела я здесь не лезу и лезть не собираюсь. Жизнь у меня бродяжья: сегодня здесь, завтра там. Я птица вольная, куда хочу, туда лечу….

– Я все понял, Макар. Живешь ты правильно, да и я тебе не указ. Приятно было свидеться с тобой, брат.

Салават многозначительно глянул на Силиката, давая понять, что вопросов к Макару больше нет. Но тот не торопился его отпускать. Разговор состоялся, теперь можно было и обед подать. Улыбчивые официантки разнесли салаты из креветок, поставили на стол вазочку с черной икрой. Затем появился борщ, после – жаркое из кролика и фаршированная форель. Само собой, без водки не обошлось. Но Салават выпил чуть-чуть, для приличия. Да и Макар особо на это дело не налегал. Он чувствовал, что главный разговор еще впереди. Неспроста Силикат устроил ему проверку.

Салават не стал засиживаться за столом. Сославшись на плохое здоровье, он ушел.

– Совсем плохой стал, – глядя ему вслед, с показной жалостью к нему сказал Силикат. – Рудники проклятые…

– Сам ты, я так понимаю, руду не добывал, – жестко, но без осуждения отозвался Макар.

– Какое мое время, еще успею. Тьфу-тьфу… Лучше без этого обойтись.

– Трудно без этого обойтись, когда все время на виду. Ты же от ментов не прячешься, а они тебя пасут.

– Менты все куплены.

– Прямо так и все?

– Ну, те, что в нашем районе. И в городском управлении свои люди есть… Понятное дело, стопроцентной уверенности нет. Но у кого она есть?

– Ни у кого, – согласился Макар.

– Подруга у тебя здесь, я так понимаю…

– А у тебя друг. Тарань его зовут. Он от меня на днях ушел, а я бы очень хотел с ним поговорить.

– Ну да, косяк вышел, – кивнул Силикат. – Но ведь он же не знал, что к твоей девчонке пристает.

– Девчонка мной прикрылась, а он меня опустить собирался.

– Он же не знал, что ты в законе.

– Это не важно.

– Значит, не простишь, – не без сожаления заключил Силикат.

– Я же не воспитатель детского сада, чтобы прощать. Мне бы поговорить с ним, с глазу на глаз.

– А если ты его завалишь?

– А зачем он тебе такой? Он от разговора ушел, как последняя сявка…

– А знаешь, почему он от разговора ушел? Потому что не отмороженный. Побоялся с вором связываться. А если бы он был беспредельщиком, стал бы он с тобой церемониться?

– Короче, Силикат, чего ты хочешь?

– Дело тебе хочу предложить. Я так понимаю, человек ты авторитетный. И мы не отморозки, по понятиям живем… Короче, проблемы у нас. С одной стороны вокзальские давят, с другой – «Пятый километр». Там у них почти сотня штыков, если всей массой навалятся, могут раздавить. А мы тут завод держим, барахолка у нас, авторынок, ну еще точки там всякие. Короче, деньги поднимаем неплохие. Только жмут со всех сторон, патронов уже не хватает отстреливаться. Да и люди гибнут. «Пятый километр» совсем озверел. Там у них блатота синяя… Законных воров у них нет, но понятия они уважают. И нас потому не очень жалуют. Типа чужие мы. Потому и стреляемся. А вот если бы ты с нами был, тогда бы совсем другое дело. Тогда бы можно было по всем понятиям проблемы разруливать, без стрельбы, без трупов… Вот скажи, Макар, тебе беспредел нужен?

– Да мне поровну, что у вас здесь творится: беспредел, не беспредел… Я сам по себе живу, сам свои дела делаю. А вы можете стреляться сколько хотите, мне, знаешь, ни холодно, ни жарко. И не надо меня своими проблемами грузить. У вас здесь, ну, типа смотрящий должен быть, он должен рамсы разводить. Кто за вашим бардаком здесь смотрит, Салават?

– Да нет, Салават вообще не при делах. Он тут, в соседнем городе живет. Я бы сказал, доживает… Он в наши дела не впрягается, ему это не нужно. Так, по мелочи может помочь – за интерес, понятное дело. Вот с тобой сегодня встретился. Потому что спокойно с тобой. А «Пятый километр» его напрягает, он к ним не лезет.

– А почему ты думаешь, что я полезу?

– Ну, я же не за спасибо тебя напрягаю. Вот у нас тут проблема одна возникла, мужик точку в нашем районе открыл, бытовой техникой торгует. Открыл у нас, а живет в районе, который «пятые» контролируют. Там раньше вокзальские были, а их «пятые» выбили, по беспределу…

– Короче.

– «Пятые» на этот магазин претендуют. Стрелка у нас завтра. Цена вопроса для нас – восемь штук в месяц, зеленью, самой собой. Уладишь вопрос без стрельбы – четыре штуки твои.

– И все?

– А что, мало? – удивился Силикат.

– Улажу вопрос, возьму долю, а когда надо, вы снова меня позовете, так?

– Ну да, вопросы у нас часто возникают, а решать их некому.

– Значит, от вопроса до вопроса… Только ведь от одного вопроса до другого дожить надо. Я ваш вопрос решу, а на меня за это кирпич на голову упадет. А я, знаешь ли, не люблю в непонятках жить.

– И что ты предлагаешь?

– Если подставляться, то за конкретный интерес. Вы делаете крышу ботве, я буду делать крышу вам. Много не возьму: десять процентов на себя, десять на общак.

– Какой общак?

– На воровской. Я вор, от своей доли кусок на воровское благо отваливаю, у меня кореша по командировкам, я им командировочные высылаю. А у вас разве не так?

– Да нет, у нас свой общак. Ну, двое у нас срок мотают, мы им помогаем…

– Я смотрю, бардак здесь у вас. Но меня смотреть за вами не ставили, разбор устраивать не буду, не мое это дело. А условия мои ты, Силикат, уже знаешь.

– Двадцать процентов, – крепко задумался бригадир. – Много…

– Немного. Я не хочу вникать, с вас шерсть не стригут на воровское благо, но помяни мое слово: когда-нибудь за вас возьмутся. И возьмутся крепко. Может, и кровью умыться заставят. Но тебя не тронут, ведь ты мне платил, а я за себя отчитаюсь… Ну так что?

– Все равно много.

– Мое дело предложить, твое дело отказаться, – Макар без всякого позерства поднялся из-за стола.

Он и в самом деле собирался уходить, но Силикат его удержал.

– Давай так: если с «пятыми» разрулишь, четыре штуки получишь. Ну и потом еще разок-другой напополам. А там, если ты реально в законе, будем отстегивать процент…

Макар усмехнулся. Все правильно, Силикат сначала должен был убедиться, что его воровское слово реально что-то значит, только тогда он мог принять его условия. Что ж, придется доказывать свое право на роль третейского судьи.

– Хорошо, пусть для начала будет четыре… И еще мне нужен Тарань.

– Ты в этом уверен? – напряженно посмотрел на него Силикат.

– Ты должен понимать, что я спрашиваю за любое слово против меня, – неумолимым взглядом ответил Макар.

Он мог простить Севастьяна за брошенный вызов, за удары, после которых он ходил с синяками. Но то были мужские разборки, можно сказать, по понятиям. А Тарань оскорбил его словом, пообещав опустить, как последнего. Вот такое не прощается… Да может, и Севастьян ответит еще за свою борзость.

Глава 7

Черная иномарка на скорости прошла мимо детской площадки, едва не сбив ехавшего по дороге велосипедиста. Уходя от столкновения, несчастный паренек упал, завалившись набок, а машина проехалась по колесам его велосипеда.

Поднявшись, парень поднял руку, чтобы послать проклятие своим обидчикам, но иномарка уже остановилась, из нее спешно вышел бритоголовый атлет, внушительный вид которого отбил у него всякую охоту грозить кулаками. А здоровяк распахнул заднюю дверь, угождая человеку, который сидел на заднем сиденье.

А этим человеком оказался Макар. Из машины он выходил с важным видом, атлет же стоял перед ним чуть ли не на вытяжку. Полина наблюдала за этой сценой из окна и увидела, с каким подобострастием смотрит он на мужчину ее мечты.

Она ничего не могла понять, и когда Макар вошел в дом, потребовала… нет, попросила объяснений.

– Тебе не все равно, что да как? – снисходительно усмехнулся вор.

И с такой же небрежностью бросил на журнальный столик пачку денег в американской валюте.

– Как видишь, все в дом, все в дом, – развалившись в кресле, с усталым пафосом выдал он.

Вид у него был измученный, но настроение мажорное. И улыбка светлая. А ведь сегодня утром ходил по дому, как грозовая туча. Потому так переживала Полина, когда он ушел, потому и в окно выглядывала.

– Откуда деньги?

– Зарплата за июнь.

– Ну зачем ты меня обманываешь? Не работаешь ты проводником.

– Это верно, не работаю. Маманька твоя работала, а я так, вместе с ней катался.

– А деньги откуда?

– Если ты такая умная, может, сама скажешь? – нахмурил он брови.

– Я не знаю, – замялась Полина.

Догадки у нее были, но она боялась их озвучить. Вдруг Макар обидится и уйдет от нее.

– А может, все-таки знаешь?

Он сунул руку за спину, вынул из-за пояса пистолет. Полина испуганно шарахнулась назад.

– Чего ты дергаешься? – самодовольно засмеялся он. – Думаешь, застрелю?

– Нет, но…

– Что «но»? Может, все-таки думаешь… – Он медленно оттянул назад затворную раму, а затем резко отпустил ее, заставив Полину вздрогнуть от страшного щелчка. – Может, есть грешок за душой? Может, Севу принимала здесь, пока я за Тонькой ездил?

– Но я же тебе говорила, что не было ничего…

– Может, правду скажешь? Я ведь все знаю. Сева твой на братву наехал, из-за тебя. А это крутые ребята, скажу я тебе. Они его уже нашли, поговорили с ним… Хочешь знать, зачем он тебя защищал?

– Зачем? – Полина внутренне сжалась от недоброго предчувствия.

– Чтобы с тобой переспать.

– Ну, может, он этого хотел. Но не было ничего!

– У тебя еще есть пять секунд, чтобы сказать правду.

– Он… Он предупредить меня хотел, – запаниковала Полина. – Он сказал, что ты уголовник. Он сказал, что ты сидел…

– Откуда он знает?

– Так наврал же!

– А если не наврал?

Макар снял с себя футболку, ловким движением скрутив ее в жгут.

– Это знаешь что? – показал он на выколотый на плече эполет. – Это значит, что я в авторитете. А это что такое? – Его палец коснулся восьмиугольной звезды на ключице. – Сначала я взял под себя зону, утвердил на ней свой авторитет, и только затем уже меня короновали. Эта звезда – знак того, что я вор в законе.

– Вор?! – шокированная этим словом, обомлело смотрела на него Полина.

– Да, я законный вор.

Она, конечно же, слышала о ворах в законе, даже фильм о них когда-то смотрела, но в ее воображении это были страшные люди, сеющие зло и смерть. Но ведь Макар тоже далеко не ангел. И пистолет он с собой таскает, и деньги какие-то непонятные в дом приносит…

– И ты сидел?

– Сидел.

– И воровал?

– Судьба у меня такая.

– Но это же низко.

– У каждого своя философия. Но если тебе что-то не нравится, я могу вернуть ворованное. Могу начать с Севы. Я тебя у него украл – это факт? Факт. Хочешь, я тебя ему верну?

– Нет, не хочу! – испугалась она.

– Значит, со мной хочешь жить?

– Да!

– Но ты должна понимать, что меня могут арестовать.

– Я… Я понимаю… И я буду тебя ждать из тюрьмы.

Полина была совершенно уверена в том, что говорила. Слишком сильно любила она Макара. И ей все равно, какой он, плохой или хороший.

– Ну, это мне нравится, – улыбнулся он. – Но ты должна понимать, что я не могу на тебе жениться.

– Почему?

– Я в законе. А по нашим законам у меня не должно быть жены. Но жить с тобой я могу.

– Мне все равно, женишься ты на мне или нет. Главное, чтобы не бросал.

– Ух ты моя хорошая….

Он поманил ее пальцем, она безвольно потянулась к нему. Хотела сесть на колени, но Макар взял ее за плечи и с силой опустил на пол, заставив сесть на подобранные под себя ноги и боком к нему. Она сидела, касаясь плечом подлокотника его кресла, а он гладил ее по голове, как треплют за холку преданную собаку.

– А если мне вдруг твоя помощь понадобится? – спросил он.

– Какая помощь? – смиренно спросила она.

Макар предлагал ей вчера наркотики, но она отказалась, потому что боялась зависимости от них. Но при этом она ясно осознавала полную свою зависимость от него самого. Она понимала, что готова стать его рабыней, лишь бы остаться с ним. Это ее пугало, но она ничего не могла с собой поделать… И если он вдруг будет настаивать на том, чтобы она попробовала морфин, ей придется сделать себе укол. И не сможет она себя остановить. Но страдать она не будет. Ведь это такое счастье во всем подчиняться ему!

– Я вор, и у меня много дел. Ты могла бы мне помогать.

– Воровать?

– Разве я сказал, что воровать? Я сказал, у меня много дел. И ты должна помогать мне делать эти дела. С жертвой ласково поговорить, выпить с ней, клофелинчик в рюмку добавить…

– Клофелинчик?

– Да, это дрянь такая, от которой человек засыпает. Ты его усыпляешь, а я чищу карманы.

– Но я не могу! – вяло возмутилась она.

– Тогда я могу найти другую помощницу.

– Какую другую?

– Возможно, даже покрасивей, чем ты. Есть такая присказка: кто ищет, то всегда найдет.

– А ты ищешь себе помощницу?

– И как ты только догадалась? – в язвительной насмешке скривил он губы.

– Тогда считай, что ты ее нашел! – решилась Полина.

Она не хочет оказаться на задворках его жизни. Он умеет покорять женщин, он обязательно найдет себе подружку, которая влюбится в него без памяти и будет помогать ему. И он будет любить ее. А она должна сделать так, чтобы он в ней нуждался. Поэтому она станет его помощницей…

– Я знал, что ты согласишься. – Он ласково потрепал ее по загривку.

И Полина зажмурилась от удовольствия.

– Просто я не хочу, чтобы ты ездил куда-то без меня.

– Вот и умница. А поедем мы с тобой в Сочи. Завтра с утра. Как поработаем, так и отдохнем… А эти деньги, – небрежным кивком головы он показал на пачку долларов, – мы оставим себе. Хату твою будем реставрировать, а то как в клоповнике живем. С шиком жить надо.

– Мне все равно, – тихо сказала Полина. – Все равно, как жить, лишь бы с тобой.

– Вот и старайся, чтобы не остаться без меня.

– Буду. Буду стараться… Ты только не бросай меня, ладно?

Полина уже всерьез начала считать себя сумасшедшей. Никогда бы не подумала она, что может потерять голову от любви. Макар очаровал ее в самом прямом смысле этого слова, она действительно заколдована так, что готова ради него на все. И жизнью своей пожертвует, и свободой…

Поезд, разгоняясь, шел под уклон, в межвагонных переходах грохотало так, что хотелось зажать уши, но руки нужны были для того, чтобы удерживать равновесие, поскольку железные мостики под ногами ходили ходуном. От мелькания шпал рябило в глазах. Но самое страшное было еще впереди. Полина должна была познакомиться с мужчиной, который стоял в тамбуре, а для этого она должна была попросить у него сигарету. Макар учил ее курить взатяжку, но уроки эти она усваивала с трудом: от табачного дыма у нее кружилась голова и тошнота к горлу подступала. Но делать нечего, как Макар сказал, так все и должно быть.

Лысеющий полнощекий мужчина стоял в тамбуре, расслабленно опираясь спиной о стену, ступня одной ноги заброшена за голень другой. Вагон качало из стороны в сторону, но он как будто демонстрировал свое пренебрежительное отношение к этой рукотворной стихии. В руке дымилась сигарета, вроде бы с фильтром…

Полина действовала по сценарию. Она должна изображать душевное волнение, которое можно было притупить сигаретой. Она с грохотом закрыла одну дверь, толкнула другую, а затем, будто передумав, обратилась к мужчине.

– Извините, а у вас будет закурить? – спросила она.

– Не вопрос.

Мужчина полез в карман спортивной куртки, вынул оттуда пачку «Мальборо» в светлой упаковке, достал сигарету и протянул ей. Полина взяла ее в два пальца, многозначительно поглядев на благодетеля. Тот кивнул, полез в карман доставать зажигалку, но, увидев, что девушка взялась свободной рукой за ручку стоп-крана, испуганно встрепенулся. И куда только делась его вальяжность?

– Э-эй, так нельзя!

– А что такое? – отдернув руку, в замешательстве спросила она.

– Это же стоп-кран! Дернешь – и привет!

– Что, взорвемся?

– Да нет, затормозим резко. Потом пока обратно тронемся……

– А я думала, взорвемся. Лучше бы взорвались…

– Ты чего это? – щелкнув зажигалкой, спросил он.

– Да так, это я о своем, – сказала она, внешней небрежностью пытаясь скрыть страх перед затяжкой.

Сигарета уже зажжена, нужно втягивать в себя дым.

– Проблемы?

– А у кого их нет?

Удивительно, но табачный дым не обжег легкие, взбитая им кровь не закружила голову, не вызвала тошноту. Зато сознание прояснилось и стартовое волнение как будто улеглось.

– Ну да, проблемы у всех есть. Только не все их при себе держат.

Мужчина рассматривал Полину с распаляющимся интересом. А она заранее подготовилась к тому, чтобы заинтересовать его: и прическа роскошная, и косметика на лице, и полупрозрачный сарафан на голое тело, и пьянящий запах французских духов.

– Я, например, от них бегу.

– Это как?

– Ну, жену с детьми дома оставил. А сам на юг рванул. Там ни проблем, ни забот.

– А моя проблема в соседнем вагоне, – грустно вздохнула она. – Тоже на курорт едем. Караул! До Москвы ехали – пил. В Москве пересадка, так он сутки там пил. Еле в поезд затащила. И сейчас никакой. Вот в ресторан за водкой послал… А оно мне нужно? Был бы муж, а то так себе…

– Любовник, что ли?

– Ну да. И пьет, и руки распускает… Ну и что это будет за отдых? Думаю, может, в Ростове сойти, домой уехать, а он пусть сам в свой Сочи катится?

– Да, проблема, – задумался мужчина.

Но Полина не стала ждать, когда он выдержит паузу, и, затушив сигарету, продолжила свой путь. Она должна уйти, чтобы усилить интригу. Махнула хвостом и скрылась в глубине, а он пусть жалеет, что не смог удержать золотую рыбку. Но ведь он знает, куда она идет, значит, должен понимать, что очень скоро она будет возвращаться, причем одна и без охраны, и ему предоставится возможность перехватить ее на обратном пути.

В вагоне-ресторане Полина взяла бутылку коньяка. Хорошо, если взятая на прицел жертва будет ждать ее в тамбуре. А если мужчина уйдет, скроется в своем купе? И это тоже хорошо. У нее будет оправдательный мотив перед Макаром. Ну не клюнул рыбак на рыбку! Очень уж не хотелось ей идти на преступление.

Но мужчина ждал ее в вагоне, возле своего купе.

– Может, чаю? – спросил он.

– К чаю разговор нужен, – мотнула она головой. – А мне спешить надо: Боря ждет.

– Он же сейчас никакой.

– Да, но без водки он еще хуже будет. Встанет, меня искать пойдет.

– Так мы закроемся.

Дверь в купе была распахнута настежь, и никого там не было. Идеальное место для романтических разговоров. Идеальная клетка, из которой можно и не выбраться.

– Ну нет, закрываться не надо, – покачала она головой. – А от чайку я бы не отказалась…

Полина изобразила борьбу противоречий: чувства долга перед своим любовником и желания интересно провести время со случайным попутчиком. Убедительно она выглядела в своей игре или нет, но мужчина обрадованно потер ладони, заполучив ее в свое купе.

Она села за столик, эффектно забросив ногу за ногу. Проходивший мимо распахнутой двери кавказец, увидев ее, резко замедлил шаг и так повернул голову, что на ходу виском стукнулся о переборку.

Полина засмеялась.

– Может, закроем купе? – облизнув губы, спросил мужчина.

– Может, сначала познакомимся? – вопросом на вопрос ответила она. – А то у мужчин мода сейчас пошла: сначала они занимаются сексом, а потом знакомятся. Мы с Борей так и познакомились. Но с вами-то секса не будет, поэтому давайте сразу. Меня Лида зовут.

– Кирилл, – слегка обескураженно представился мужчина.

Ему явно не понравилось, что Полина отказала ему в праве доступа к своему телу. Но ведь он опытный мужчина, и он понимает, что часто женщины, говоря «нет», подразумевают «да». Поэтому он и не теряет надежды.

Купе было двухместным, класса «люкс», только вот о кондиционере приходилось мечтать. В принципе, жара вполне терпимая. Но удивляло, что Кирилл даже сейчас не снимал спортивную куртку. Как будто что-то прятал под ней. И вряд ли это пистолет. Макар уверял, что мужчина везет с собой много денег. Может, он их и прячет.

– А вы не могли бы окно немного открыть? – спросила она. – Тогда и дверь можно закрыть.

– Я попробую.

Кирилл потянулся к окну через стол. Чтобы коснуться его лбом, Полине достаточно было просто нагнуться – настолько близко он находился. Но прикасаться к нему она не стала, зато заглянула под нижний срез куртки, приподнявшейся как по заказу. Увидела прямоугольную выпуклость на поясе под майкой. Наверняка деньги. Именно их и предстояло изъять Полине.

Кириллу пришлось повозиться, прежде чем он смог опустить окно сантиметров на двадцать. Дальше оно вниз не шло, но больше и не нужно. В благодарность за свежий воздух Полина позволила своему спутнику закрыть дверь в купе.

– А зачем на замок? – с легким возмущением спросила она, услышав характерный щелчок.

– Ну, автоматически…

– Я думала, проводница нам чай подаст. Хотя, может, и не надо. Увидит меня, появятся вопросы, а потом Боря придет. Он такой, что и спросить может…

– Может, по пять капель? – с заговорщическим видом спросил Кирилл.

– Так это для Бори, – глянув на свою бутылку, мотнула головой Полина.

– Так он же за водкой посылал, а это коньяк.

– Не было водки, только это.

– А мы новую бутылку возьмем.

– Не мы, а ты… Мы же на «ты»?

– В самый раз… Ну так что?

– Ну, я не знаю. – Полина в раздумье свела ноги вместе, инстинктивно пытаясь натянуть на колени подол сарафана.

– Да ладно тебе: не знаю, не знаю……

Ноги она прикрыть не смогла, но Кирилл на них не смотрел. Его больше интересовала ее грудь, просвечивающаяся из-под сарафана. Взгляд у него был жадный, жаркий…

Кирилл решительно скрутил пробку с бутылки, полез в свою сумку, достал оттуда розовую кружку с Карлсоном, налил в нее коньяк, поставил перед Полиной. Себе он налил в стакан из-под чая, забытый проводницей.

– Ну, за знакомство!

– А запивать?

– Э-э… – Кирилл глянул на стол, но там, кроме пустой бутылки из-под минералки, ничего не было. – А обязательно?

– Ну да.

– Запивать вредно для сердца.

– Мое сердце и так разбито. А не запивать я не могу. В нашем вагоне у проводниц можно кока-колу взять…

– Ну да, сейчас.

Кирилл вышел из купе, механически закрыв дверь. Полина немедленно полезла в сумочку, трясущимися руками достав оттуда спичечный коробок с дозой клофелина. Ее спина взмокла от холодного пота, когда она всыпала порцию в коньяк Кирилла. Ощущение такое, будто в огонь руку суешь. Может, потому и появилось такое выражение – «преступник попался на горячем»? Так это или не так, но, выбросив пустой коробок в окно, Полина испытала невероятное облегчение. И такая вдруг приятная немощь ею овладела, что захотелось лечь. От такого искушения отказаться она не могла.

Она легла на спину, одну ногу вытянула по всей длине, а другую согнула и отвела в сторону так, чтобы коленка уперлась в стенку. А вскоре появился Кирилл с бутылкой «Пепси-колы». Он почему-то решил, что Полина раздвинула ноги для него, и с ходу подсел к ней, едва не зацепившись пятой точкой за узкий край лежака. Его рука потянулась к ее обнаженному бедру.

– Эй, ты чего?

Она резко села, уткнувшись затылком в фонарь под верхним лежаком, и подобрала под себя ноги. А Кирилл и не думал пересаживаться. Он открыл бутылку «Пепси», но неудачно: хлынувшая из нее пена с шипением выплеснулась ему на брюки. Впрочем, это его не разозлило, скорее, наоборот.

– Хороший знак, ты не находишь? – маслено улыбнулся он и протянул ей бутылку, с которой все еще стекала пена.

– Что, прямо из горла?

– А что, не умеешь?

– Да я, в общем-то, все умею.

– Вот за это и выпьем!

Он протянул ей свой стакан, в котором уже растворился клофелин. Полина похолодела. Неужели Кирилл раскрыл ее замысел? Так в старину гость предлагал обменяться кубками с хозяином, чтобы не стать жертвой яда. Да и не только в старину.

– Нет, я с Карлсоном хочу, – кивком головы показала она на кружку.

– А чего в нем такого интересного? – весело спросил Кирилл.

И как бы невзначай положил руку на ее коленку, поднятую до уровня плеч.

– Штанишки с моторчиком.

– А как насчет моторчика без штанишек?

– А он у тебя что, без топлива работает? – хихикнула она.

– Нет, но мы сейчас заправимся!

Он залпом осушил кружку, выдохнул спиртовую горечь в кулак.

– Хорошо пошло!

Похоже, он всерьез решил, что Полина будет пить из стакана. Пришлось выкручиваться.

– Мне тоже нужно заправиться!

Она вырвала у него кружку, налила в нее коньяка, выдохнула воздух, но в последний момент передумала подносить ее ко рту.

– А ты? За наше заводное знакомство!

– Ну, если ты заведешься…

– Уже завожусь.

Полина опутала его поволокой своего взгляда, красноречиво провела языком по верхней сочно накрашенной губе. И обольстительно улыбнулась, когда Кирилл выпил из стакана.

– А как я завелся, знала бы ты!

Он вдруг резко развел ее согнутые в коленях ноги, лбом уткнулся в ее грудь.

– Эй, а поговорить? – с натугой спросила она, пытаясь оттолкнуть его от себя. – Или ты уже напился?

– Я напился? – возмутился он. – Знаешь, сколько мне нужно, чтобы напиться?

Он отстранился от нее, потянулся к бутылке. Полина воспользовалась моментом и села к нему боком, сунув выпрямленные и сведенные вместе ноги под стол. Одной рукой Кирилл протянул ей кружку с коньяком, другой обнял ее за талию. Но это не так страшно, как если бы он лез к ней под подол сарафана. Впрочем, он считает, что у него все впереди. А что, если клофелин просрочен? Или бракованный? Бывает же такое, что лекарство не действует…

– Мне кажется, ты торопишься. – Руку со своей талии она не сняла, но недовольство выразила:

– А как не торопиться, если жить осталось всего три недели?

– У тебя что, СПИД?

– Хуже. У меня семья. Три недели на море, а потом обратно домой. У меня сейчас день как год, а минута как день.

– Нет, минута как… Давай посчитаем: в году триста шестьдесят пять дней, а в сутках – двадцать четыре часа по шестьдесят минут в каждом. Двадцать четыре умножаем на шестьдесят, получаем… получаем… Сколько это получится?

– А зачем? – удивленно посмотрел на нее Кирилл.

– Ты что, считать не умеешь?

– Умею. Двадцать четыре умножить на шестьдесят…… – От напряжения мысли он даже убрал руку с ее талии. Именно этого Полина и добивалась. Не зря, оказывается, она поставила перед ним эту бестолковую по своей сути задачку. – Ну, тысяча четыреста сорок.

– Ну вот, тысяча четыреста сорок больше, чем триста шестьдесят. Значит, у тебя не одна, а пять минут идут как день. Или четыре минуты? Тысяча четыреста сорок разделить на триста шестьдесят пять – сколько там будет?

Кирилл снова включил мозговой калькулятор, но на этот раз результат выдать не смог. Сначала у него осоловел взгляд, затем отвисла нижняя челюсть, после чего закрылись и глаза. Заснув, он правым боком навалился на Полину, но девушка оттолкнула его от себя, заставив его лечь на левую сторону. Она залезла к нему под майку, обнаружила там полиэтиленовый сверток, прикрепленный к брезентовому ремню, надетому на голое тело. И в этом свертке пачка из сто– и пятидесятидолларовых купюр.

Она уже уложила деньги в сумку, когда в дверь тихонько постучали. Это могла быть проводница, но ей никак нельзя было видеть спящего Кирилла и ее рядом с ним: вдруг заподозрит неладное, тогда мало не покажется. Полину трясло от волнения, у нее путались мысли. Хотелось бы провалиться сквозь землю, чтобы исчезнуть с места преступления, но ведь это невозможно. И через окно не вылезешь, она же не каскадер. Надо было выкручиваться, но как, если голова отказывается соображать?!

Стук в дверь повторился, и слышался он более отчетливо. Но тут ей пришла в голову мысль, может быть, и не самая умная, но все же. Полина издала протяжный стон, вспомнив, как сегодня утром ей было хорошо с Макаром.

– Еще! Ну еще! – завывала она.

Она не знала, удалась ей хитрость или нет, но стук прекратился. На всякий случай она уложила Кирилла головой на подушку и накрыла его простыней. Затем, взлохматив голову, она приоткрыла дверь. В коридоре никого не было, и Полина беспрепятственно убралась с места преступления.

Да, она совершила преступление. Кража в особо крупных размерах. Ей грозили тюрьма и долгий срок заключения… Но сейчас она об этом почему-то не думала. Главное, чтобы Макар ее похвалил. Ведь она справилась с заданием, она несет ему добычу. Она доказала, что ему без нее не обойтись…

Полина пришла в свой вагон, открыла дверь в купе, где должен был находиться Макар, но его там не было. Зато она услышала смех в соседнем купе. Там чуть ли не в обнимку с какой-то крашеной блондинкой сидел ее возлюбленный. Напротив него сидела рыжеволосая, в конопушках, но довольно-таки симпатичная женщина, у каждого из них было по бутылке пива.

– Макар!

Он посмотрел на Полину тяжело, недовольно, зато рыжеволосой подмигнул весело:

– Извините, дамы! У нас небольшой антракт!

Не очень нежно он взял Полину за руку, завел ее в купе, закрыл дверь.

– Ну чего тебе?

Зрачки у него сужены, запах перегара. Похоже, он успел уколоться, прежде чем взяться за пиво.