Текст книги "Истребитель брaтвы"

Глава пятая

– Я не понял, начальник, что за дела? – Задержанный авторитет пыжился изо всех сил, пальцы веером раскидывал.

Это называлось нагонять на себя крутизну. Только не очень ему это удавалось. Как можно выдуть пузырь из ничего?..

Весь остаток вчерашнего дня и всю ночь просидели братки в камерах изолятора временного содержания. Все порознь. Полная изоляция от внешнего мира. Никакой возможности связаться с адвокатами и покровителями.

Степан мог бы заняться ими еще вчера. Но слишком устал он за последние два дня. Оставил вечер и ночь для отдыха. Информацию кое-какую собрал. А утром с новыми силами за дело.

Для разговора с авторитетом он выбрал мрачное гулкое помещение в изоляторе. Комната для допросов. Голые стены, мрачное зарешеченное оконце под потолком, намертво вкрученные в пол стол и стулья. На одном сидел Степан, на втором задержанный. Правая рука прикована наручниками к батарее, вторая свободная. На ней-то и выбрасывались веером пальцы. Только как-то вяло браток колотил понты, неубедительно.

– Говорят, тебя Штырем кличут, – начал Степан. – А в миру ты Аркадий Павлович, так?

Локти на столе, подбородок на изгибе правой кисти. Тяжелый пронизывающий взгляд гремучей ртутью вливается в душу авторитета. Неуютно чувствует себя браток. Ой как неуютно...

– Кто говорит? – буркнул задержанный.

– А что, разве некому? Сафрон, например...

– А-а, Сафрон... Он сказал?

– Может, он. А может, и нет. Тебе-то какая разница?.. Ты мне лучше скажи, какие у тебя дела с Сафроном были?

– А никаких...

– Ты считаешь, что наркота – это мелочь, пустяк, ничто?

– А кто сказал, что я так считаю?.. Не знаю ни про какую наркоту...

– Зато я знаю. Ты Сафрона по этой части в долю взял. Ты наркоту на его земле толкаешь, процент ему отстегиваешь. А он тебя как бы не замечает. И даже покрывает, если вдруг какая беда...

Штырь вскинул вверх голову, закатил глаза к потолку. Может, он подсказку там ищет. Хочет узнать, как отвечать. У Степана не было доказательств, что между ним и Сафроном существовала такая договоренность. Это лишь его догадка. Но говорит он уверенно. Как будто все знает точно. А потом, на Сафрона у него есть выход. Этого Штырь не может не знать. А что, если Сафрон взял да проболтался? Очень даже может быть. Жизнь нынче такая – ничему нельзя удивляться.

– Ну если и так, то что? – показал зубы авторитет. – Все равно ничего не докажешь...

Ответ Степану понравился. Штырь не подтверждал свою вину, но и не отрицал ее. А это уже намного продвигало вперед их разговор.

– Не докажу? – как будто удивился он. – А кому мне что нужно доказывать?

– Не, ну как кому? – поморщился авторитет. – Это, для прокурора... Ты, начальник, кругом не прав...

– Да? Например...

– Не прав ты, что я здесь, у тебя...

– А где ты должен быть? В Сандуновских банях пиво пить?

– Можно и так... На мне никакой вины нет. А ты меня на нарах держишь...

– Не скис?

– Скис...

– Оно и видно, что скис. Смердит от тебя...

– Ну вот, ты еще невинного оскорбляешь... А ведь извиниться придется, начальник. Что я сделал, скажи? В кабак пообедать пришел, да? А что, этого делать нельзя?..

– Можно, – кивнул Степан. – Только убегать не надо было, когда за тобой пришли...

– Да? А откуда я знал, что вы менты? Я вас за бандитов принял...

– Да ну!

– Вот тебе и ну, начальник...

– А сержанта Головчанского тоже за бандита принял?

– Это которого подстрелили?.. Так я здесь ни при чем. Это ж Валек все. У него крыша съехала, не у меня. Он ствол достал, не я. Какой с меня спрос?

– Лихо ты на покойника все скинул...

– Ага, ты мне еще мораль почитай, – скривился Штырь. – Ты мне лучше, начальник, скажи, кто за Валька ответит? На ком его кровь?..

Степан помрачнел. Одно дело слушать кичливый треп и совсем другое, когда тебя в смертном грехе обвиняют. Бандит смотрел на него так, будто это он пристрелил отмороженного Валька.

– На тебе его кровь, – помрачнел Степан. – Ты ему «пушку» в руку вложил...

– Да что ты...

Договорить Штырь не смог. Слишком быстро Степан перегнулся через стол, слишком крепко ухватил его за грудки. Да как встряхнет... Авторитет удивленно крякнул и затих. Лицо перекосилось – от боли и унижения.

– Ты что это разговорился, мразь? – рыкнул Степан.

И еще с большей силой тряхнул бандита. Тот уже был в ужасе. Похоже, он даже не представлял, что в человеческих руках может быть столько силы. И смотрел на Степана, как на какое-то чудище о трех головах.

– Ты мою землю наркотой загадил. Ты людей дурью моришь. И еще тут понты свои вонючие колотишь!.. Да я тебя сейчас урою!..

Он оторвал от бандита одну руку, замахнулся. Штырь в страхе зажмурился. С каким бы удовольствием Степан размазал этого слизняка по стенке. Но в самый последний момент сдержался – не ударил. Опустил руку, бросил авторитета, вернулся на место.

Он и без того действовал достаточно грубо. Взрыв силы, жестокий взгляд, злость и угроза в каждом движении. Даже на откровенно бандитский жаргон перешел. Но с этими уродами иначе разговаривать нельзя. Нормального человеческого языка они не понимают.

– Слушай сюда, жертва аборта! – вдавливая в бандита прессующий взгляд, потребовал Степан. – Я тобой заниматься не буду. Отдам следователю, пусть он ищет на тебе вину. Найдет – хорошо, не найдет – в рот тебе потные ноги. Врать не буду, скорее всего тебя отпустят. Прав ты, нет на тебе прямой вины. Все на Валька твоего покойного списать можно. Да мне как-то все равно, отмажешься ты или нет. Под залог тебя отпустят или подчистую, мне тоже все равно. А вот если я узнаю, что ты за старое взялся, если учую на своей земле твой смердящий дух, берегись. Следствия не будет. Сразу на суд пойдешь. На тот, который небесный. Сам господь бог срок тебе отмерит. На каторжные работы к чертям в ад отправишься...

Степан вызвал конвоира. Штыря отвели в камеру.

Можно было бы взять этого ублюдка в оборот. Сунуть под пресс, расколоть, намотать на протокол его признания. И ведь получится – Степан знал немало способов, как развязать язык. Но только все это может оказаться напрасной тратой сил и времени.

Степан знал, кто такой Штырь. Наркомафиози. Не последний человек в ряду сильных мира сего. Из тех криминальных авторитетов, которых трудно пустить на дно. Дерьмо, как известно, не тонет. У него своя экономическая база – фирма с офисом, под прикрытием которой он обделывает свои грязные делишки. И сеть наркодилеров, через которых он сбывает свой мерзкий товар. Финансовая база – счет в банке и миллионы в черном нале. И силовая поддержка, дюжина, а то и больше боевиков. И лошади у него есть, которые перетягивают дышло закона в его сторону. Степан имел в виду маститых адвокатов, которые с легкостью докажут прокурору или судье полную невиновность Аркаши.

А ведь он действительно как бы ни в чем не виновен. Он может расколоться на признание, но потом отказаться от своих показаний. Железных улик против него нет. В момент задержания оружия при нем не обнаружили, наркоты тоже. В сержанта стрелял его спутник Валек – все стрелки будут переведены на покойника. Словом, адвокатам все карты в руки. Они оправдают своего клиента – как пить дать. Мало того, представят его как жертву милицейского произвола. И на Степана бочку катнут. Как он, нехороший этакий, посмел наехать на многоуважаемого господина мафиози?..

Короче говоря, возни будет много, а толку мало. Степан как проклятый воду в ступе молотить будет, а Штырь в итоге на свободе окажется.

А ведь Степану не столь важно, сядет Штырь или нет. Куда больше его другой вопрос интересует. Быть наркотикам в Битове или нет. Он говорит «нет». И другие должны сказать то же самое. Другие – это Сафрон и Аркаша. Если первый забудет о наркоте, а второй уберется из Битова к чертям собачьим, то все будет в полном порядке. А если нет – быть войне. Придется Степану прибегать к крайним мерам.

Он может дать бандиту поблажку – если этого требуют интересы дела. Но никогда не пойдет у него на поводу. И всегда может поставить на нем крест. Есть у него для этого возможности. И, если честно, желание...

* * *

Кирилл проснулся в десятом часу. Для него это совсем рано. Обычно раньше полудня он не вставал. Но его разбудил кошмар. Ему приснилось, будто какая-то сила швырнула его в котел с кипящей смолой. Под смех чертей он нырнул в булькающую массу. А хохот адова племени становился все громче и громче...

Он проснулся. Какое-то время сидел на кровати. Тупым остекленелым взглядом смотрел в стену. Страшная мысль колотилась в мозгу. А ведь это не просто сон. Это сон в руку. Предупреждение свыше. Наркоманы – они ведь не обычные люди. Они грешники. Смертный грех на них. Расплата за него одна – преисподняя, котел с кипящей смолой...

Кое-как он отошел от кошмара, вяло поднялся, сунул ноги в рваные тапочки. Настроение не в дугу. Мысль о страшном вечном сменила мысль о еще более страшном настоящем. Как и где добыть новую дозу...

Кирилл протопал в ванную, вперил мутный взгляд в зеркало. И отшатнулся от него. Вместо собственного лица он увидел череп в мантии и с косой. Ужас нахлынул на него со всех сторон, появилось ощущение, будто он попал в водоворот смерти и та стремительно засасывает его в бездну небытия.

– А-а! – заорал он.

Нечеловеческий вопль заметался в сырых стенах ванной. Зеркало треснуло, рассыпалось на мелкие кусочки. Но не от крика. А от удара. Кирилл со всей силы ударил по зеркалу.

Осколки стекла поранили руку в нескольких местах. Вид крови отрезвил его. Он успокоился. Схватил полотенце, обмотал израненную кисть. Выскочил из ванной, устремился в свою комнату. С разгону бросился на скрипучую кровать.

Волна ужасающих чувств накрыла его с головой. В какой-то момент Кириллу показалось, что он умирает. Но нет, на самом деле он оживал. На фоне страха пробудилась и красным огнем запульсировала спасительная мысль.

Не пора ли остановиться? Не пора ли свернуть с пути, который ведет к верной смерти – и духовной, и физической?.. Ответ пришел сразу. Пора!..

И снова вопрос. Мужик он или не мужик? Неужели он не в силах остановиться? Неужели не в силах изменить и себя, и свою жизнь? Неужели он не понимает, как глубоко засосала его трясина наркотического болота?..

Все! Хватит! Хватит жить в грязи и довольствоваться протухшим кайфом!.. Тем более прелесть жизни состоит не в нем. Смысл жизни – это сама жизнь. И прежде всего любовь. К той самой девчонке. Она сама и все, что связано с ней, – и есть смысл его жизни...

Он влюбился. По-настоящему влюбился. Но из-за наркотиков порядком деградировал. И физически, и умственно. Ведь он даже не догадался спросить, как ее зовут. Он не знает ее имени...

Но ничего. Он снова встретится с ней. Извинится за вчерашнюю бестактность. Познакомится с ней. Она полюбит его. Они будут вместе. Кирилл устроится на работу, будет зарабатывать много денег. А потом они поженятся, у них будут дети. Три мальчика и две девочки. И у них будет все хорошо...

Для этого требуется всего одна маленькая мелочь. Завязать с наркотой. Навсегда завязать, безвозвратно. Со временем он придет в норму. Душа и мышцы нальются силой. Изможденные химическим кайфом мозги придут в норму. Все будет в порядке. Если, конечно, он сможет завязать с наркотой...

Да, он сможет это сделать. Он обязательно это сделает!.. Но как хочется ширнуться. Как хочется поймать приход. Хотя бы один раз. Хотя бы в последний раз... Да, всего один раз. А потом стиснуть зубы и терпеть, терпеть...

С превеликим трудом Кирилл преодолел порыв подняться с постели, уйти из дому, пуститься на поиски денег. Огромным усилием воли он задавил предательскую мысль...

Он решил бросить наркотики. Во имя своей любви. Во имя своей будущей жизни... И если он решил, то это железно. Никаких единственных и последних разов!

А уколоться хотелось со страшной силой. Он знал, что скоро наступит момент, когда запас воли иссякнет. Может, он и не забудет о своих благих помыслах. Но жажда кайфа и страх перед ломкой сломят его. Он найдет себе оправдание для того, чтобы отправиться за дозой. Надо что-то делать...

Кирилл посмотрел на окно. Родительская квартира на первом этаже, окно зарешечено. Решетка крепкая – как-то раз пришлось убедиться в этом. Он глянул на дверь в комнату. Прочная, дубовая, открывается внутрь – ударом ноги ее не вышибешь.

Решение созрело быстро. И так же быстро он приступил к его осуществлению. Пошел на кухню, поднял и перетащил в комнату бак с водой. Затем взял плоскогубцы, отодрал ручку от двери. Написал записку для родителей, навесил ее на внешнюю сторону двери. «Не бойтесь, со мной все в порядке. Вскрыть через неделю. Кирилл». Дальше – больше. С молотком и десятком крупных гвоздей вернулся в свою комнату. Плотно закрыл дверь. Приложил к ней гвоздь, занес молоток. На минуту задумался.

Да, он хочет нормальной жизни! Да, он любит! Да, он хочет быть любимым! «Да» – светлому будущему! «Нет» – черному прошлому!..

Он ударил молотком, на треть загнал в дерево гвоздь. Ударил еще, еще. Он молотил с таким остервенением, будто расправлялся со своей старой жизнью, будто закладывал камень в фундамент своего будущего...

Часть вторая

Глава первая

Джип «Мерседес» с наглухо затонированными стеклами легко взял подъем, проскочил участок дороги с глубокими колеями. И свернул в лесок на берегу речки Елейки, впадающей в Глубокое озеро.

– Здесь и заночуют, – сказал Рома.

– В смысле, переспят? – спросил у него Эдик.

– Вообще-то, не наше дело, чем они там будут заниматься, – заметил Федот. – Даже жаль портить малину. По-человечески жаль.

– А мы не человеки, – хмыкнул Рома. – Мы менты...

– За что нас и не любят, – кивнул Эдик.

– Ну, кто-то любит, – сказал Степан. – А кто не любит... Разве нам нужна их любовь?

Не дожидаясь ответа, он выжал газ, и его «Волга» рванула по дороге вверх, с большей натугой, чем джип, но все же одолела тот же самый участок дороги. И также свернула в лесок.

«Мерс» стоял на берегу речушки в безлюдном месте, боком вдоль течения. Нетрудно было догадаться, для чего уединились мужчина и женщина, находящиеся в машине. Степан догадался, поэтому не дал действу зайти слишком далеко. Пресек его в самом начале. Ломать кайф в разгаре игры – слишком жестоко.

К джипу подошел Эдик. Рукоятью пистолета легонько постучал по стеклу.

– Алле! Полиция нравов! Открываем, граждане!..

Дверца машины открылась. Его взору открылась изящная платиновая блондинка. Смазливое личико, стройные ноги, которые не скрывала высоко задранная юбка. Есть от чего взыграть молодецкой крови.

Девчонка сидела не шелохнувшись. Взгляд устремлен куда-то вперед. Всем своим видом она игнорировала Эдика. И как бы давала понять, что ничем эдаким в закрытой машине не занималась. Степан бы ей поверил. Если бы, конечно, за рулем джипа не сидел Сафрон.

Ясное дело, не ради праздного любопытства он преследовал этот джип. Он не хотел застать авторитета в пикантной ситуации, но пришлось – так было нужно.

– Снова ты, – как от лимона скривился Сафрон, когда Степан подошел к машине. – Нигде от тебя покоя нет...

Он нехотя вывалился из джипа, прилип к нему со стороны бампера. Степан встал рядом.

– А тебе что, покой нужен? – словно бы удивился он. И многозначительно посмотрел на его подружку. – Никогда не поверю...

– Слушай, ну чего пристал?

– Как это чего? Разве можно заниматься сексом в общественных местах?

– Эй, какой секс? Просто приехали...

– Музыку послушать, да?

– Ну а если музыку?.. А потом, какое здесь на хрен общественное место?

– А разве нет? Вот я здесь случайно оказался. И ребят моих сюда – заметь, тоже случайно – занесло. Значит, общественное место. Общество здесь собирается. Ленусика, правда, не хватает...

– Слушай, Степаныч, только давай без Ленусика, а? – задергался Сафрон.

– Конечно, без нее. Ее же здесь нет... Кстати, как девочку зовут?

– Да какая разница, как ее зовут?.. Понятное дело, что эта девчонка на час...

– Откуда я знаю?

– Ну я тебе это говорю. Слушай, будь человеком, войди в положение...

– А разве меня волнуют твои амуры?

Степану было все равно, с кем Сафрон крутит романы. Но информация к нему поступала. Знал он, что взбалмошная фотомодель по имени Ленусик сумела-таки опутать авторитета амурными сетями. Стала его постоянной женщиной. Женой по большому счету. Заставила считаться с собой. А Сафрон кобель еще тот. На сторону гульнуть нет-нет да тянет. И хочется, и колется. Ленусика побаивается. Коготков ее боится. Вот и приходится ему прятаться с любовницами по таким безлюдным местам.

– Какого же ты ляда здесь?.. Подловить меня хочешь? Ну так подловил, радуйся...

– А чего радоваться?

– Ну так козырек у тебя появился против меня.

– Почему козырек, не козырь?

– А козырь – это крупно. Козырек – это так, по мелочи. Ленусик – это сильно, не вопрос. Не могу без нее, честно тебе скажу. Но если ты меня шантажировать будешь, то по-крупному сыграть на ней не сможешь. Это я тебе говорю...

– Чушь ты какую-то городишь. Неужели я так низко пал в твоих глазах?

– Ну, не низко, – стушевался Сафрон.

– И не пал... Или пал?

– Да нет... Слушай, что тебе надо? Говори, а не томи...

– Как это что? О тебе беспокоюсь. Предупредить хочу, что девочки и такие вот прогулки с ними до добра тебя не доведут...

– Это еще почему?

– Ведь ты же сюда без отбойщиков своих пожаловал. Если вдруг что, кто тебя отбивать будет? Твоя киска?..

– А что может случиться? – Сафрон настороженно посмотрел на Степана.

– Ну как это что? Разве ты не знаешь, что Аркаша, друган твой, на волю вышел?

В истории со Штырем Степан поддал жару. Настроил против него прокурора. Сделать это было не трудно. Как-никак при его задержании было оказано вооруженное сопротивление, которое едва не привело к гибели сотрудника милиции. Но это было все, что можно было предъявить Аркаше и иже с ним в качестве обвинения. Да и то слишком шатким было это обвинение. Если бы не Степан, адвокаты легко вытащили бы его на волю. Что они, впрочем, и сделали. Но до этого Штыря продержали в Бутырке больше месяца. Да еще в камере с приблатненной шпаной, где авторитеты его ранга были не в чести. Был случай, что Штыря едва не опустили. Жаль, выкрутился гад...

– Что, уже вышел? – фальшиво удивился Сафрон.

– А то ты не знаешь, – усмехнулся Степан. И уточнил: – Знаешь ты. Все знаешь... Не боишься?

– А чего мне бояться?

– Вдруг Аркаша решит, что это ты его мне сдал?

– Почему он так решит? – занервничал Сафрон. И подозрительно покосился на Степана. – Наговорил ему на меня?

– Ну что ты? За кого ты меня держишь? Я ведь вижу, на путь исправления ты встал. Официальную власть уважаешь. Зачем тебя давить?

Сафрон и в самом деле сделал правильные выводы. Дал наркоте отбой. Сам ею не занимается. И другим не дает. И вообще их отношения со Степаном вошли в прежнее русло. Каждому свое, и никакого беспредела. Эти отношения устраивали их обоих.

– Да у меня все путем, – кивнул Сафрон.

– С тобой-то все ясно. А что насчет Штыря скажешь?

– А что я могу сказать? – Сафрон невольно отвел взгляд в сторону. – Ну был грех, связался с ним. Думал, что все на мази будет. А тут ты со своим уставом...

– Со своим уставом да в чужой монастырь? – провокационно спросил Степан.

– Да нет, кто говорит, что чужой монастырь. Твой монастырь, кто спорит?

Степан одобрительно кивнул. В чем заключалась ценность Сафрона – он знал свое место. Хотя время от времени взбрыкивал, грыз удила и рвался из своего стойла на дикую волю беспредела. Если б Степан его не сдерживал, давно бы уже авторитет схлопотал свою законную пулю.

– Штырь не спорит?

– Штырь? А что Штырь? Я ему конкретно сказал, все, никакой наркоты... Да ты что, Степаныч, разве не видишь, что у меня все чисто?

– Да вижу. Сейчас чисто. А мне бы наперед заглянуть...

– Ха! Мент во времени, – беззлобно фыркнул Сафрон. – Хоть кино снимай...

– Кино у тебя в машине сидит...

– Хочешь, одолжу?

– А как же сам?

– Да у меня этих пленок...

– Нет, ты свое кино сам смотри. Тебе свое, мне свое. А вот порядок в Битове у нас один на всех. Я за ним смотрю. И ты смотри. Если узнаю, что снова со Штырем снюхался, буду очень сердиться. Ты меня понял?

Сафрон едва уловимо кивнул. Да, он все понимал. Хотя и не очень-то хотел в этом сознаваться. Не нравилось ему, что Степан диктует ему условия. Но приходилось терпеть...

* * *

Аркаша Штырь был злой как собака. Но старался прятать свои чувства за маской непроницаемости на лице. Только все равно, не человек вошел в офис фирмы «Эстакада», а будто грозовая туча вплыла.

Вчера он разговаривал с Сафроном. На нейтральной территории. Чтобы снова не нарваться на этого мента Кручу, на этого волка позорного. Вот достал, гад. До печенок достал.

Все так классно начиналось. Аркаша без проблем сошелся с Сафроном. Предложил ему сотрудничество. Он занимается наркотой – все дела на нем от «а» до «я». А битовская братва вообще не при делах, зато в доле. Только за то, что Битово – их территория.

А земли в этом городке жирные. «Новорусы» тучными стадами здесь пасутся, бабок, что дерьма. Штырь даже удивлялся, почему наркота не цветет здесь пышным цветом. Сафрон ему объяснил – уж больно круто здесь менты свою масть держат. Он даже как будто побаивался их. Штырь грешным делом подумал, что Сафрон пошлет его куда подальше. Но нет, он принял его проект, дал «зеленый свет».

Аркаша начал работу. Все так хорошо начиналось. И на тебе – облом. Всех его толкачей повязали. Хорошо, ни один не сдал его – потому как не мог сдать. Конспирация у Штыря на высоком уровне. Только все равно что-то не срослось. Или Сафрон сам его сдал, или кто-то другой стукнул, но накрыли их менты в кабаке. Сафрону-то ничего, а Штырь целый месяц в Бутырке провел.

Оказывается, не зря его стращал Сафрон. Этот подполковник Круча на самом деле настоящий волкодав. С ходу в глотку ему вцепился. Но то были цветочки. Ягодки его на хате в СИЗО ждали.

Сначала все вроде бы ничего было. А потом шпана подзаборная на него всерьез наехала. Штырь пробовал отбиваться. Одному челюсть свернул, второму глаз в череп вдавил, третьему яичницу сделал. Но козлы оравой на него налетели. Ох и больно же били. Хорошо, что не опустили. А могли...

Знал Штырь, что такое «петухом» быть. Было дело – два года под следствием на нарах парился. В начале девяностых рэкет ему шили. Суд его вину не признал, оправдал его по всем статьям. Но два года назад не вернешь. Тогда все нормально было. Нормальная камера, нормальные пацаны – все чин чинарем. Последний год Штырь даже шишку в хате держал. Все его слушались, все перед ним пресмыкались. Наработанный в «крытке» авторитет поднял его на воле – смог он собственную «бригаду» сколотить. Первое время коммерсантов бомбил по старинке, а затем чисто на наркоту перешел. Вроде бы все хорошо было. Последние два года дела резко в гору пошли. Расширяться Штырь начал. На Битово нацелился. Только не дали ему здесь развернуться.

Битово – жирный кусок. Выпускать его из зубов глупо. Поэтому пришлось Сафрону «стрелку» забивать. Но все мимо. Битовский авторитет включил заднюю. Нет, нет и нет. Про своего Волчару ни слова. Но Аркаша чувствовал, без этого мента дело не обошлось. Боится его Сафрон. Не хочет связываться с ним.

Штырю бы отступить. Но нет. Не для того он столько сил и нервов затратил на это чертово Битово. Не отдаст он его без боя.

Но не стоит форсировать события. Кроме Битова, у него полно других дел. Ими надо заниматься. А потом неплохо бы отдохнуть. С друганами старыми пообщаться, водочки покушать. Может быть, именно поэтому он пожаловал к своему давнему корешу. Серега Елисеев – когда-то вместе на коммерсов наезжали. Только Штырь дальше по своей стезе пошел, а Елисей сам в коммерцию ударился. Своя фирма у него. В офис ее Штырь и пожаловал.

Настроение у Аркаши не в дугу. Может, встреча с Елисеем в лучшую сторону изменит. Хотелось бы. С полгода назад он нагрянул к нему точно так же, в упадке духа. У Елисея при кабинете что-то вроде комнаты отдыха. Он там в прошлый раз поляну накрыл. Водка конкретно пошла.

Думая о нем, Штырь едва глянул на миловидную секретаршу в приемной.

– Сергей Игнатьевич занят, – проворковала она, поднимаясь навстречу.

Шатенка, стрижка каре, смазливое личико, ладная фигурка, короткое обтягивающее платье, ножки очень даже ничего. Штырю интересно стало – спит с ней Елисей или нет. Скорее всего да. В прошлый раз, когда он у него был, у Елисея брюнетка с аппетитным задом в приемной сидела. Та точно честной давалкой была.

Штырь скользнул по девочке масленым взглядом, взялся за ручку двери в кабинет.

– Я же говорю, Сергей Игнатьевич...

Надо было бы послать ее куда подальше. Но плохое настроение улетучивалось – видимо, красотка эта обладала целительными свойствами. Поэтому ей повезло – не нарвалась на грубость.

В кабинет к Елисею Аркаша вошел как хозяин. Единственно, что дверь ногой не открыл.

– Привет, братуха! – с порога пробасил он.

Елисей растянул губы в резиновой улыбке.

– Штырь! Братан!

Чем-то они были похожи друг на друга. Холеные сытые лица, костюмы от «Зенье», одинаковые габариты. Но во взгляде, даже в улыбке Штыря проскальзывало что-то волчье, хищное. А вот из Елисея зверь давно выветрился. Остался только заяц. Хоть и храбрый, но заяц. Все потому, что он отошел от мира, к которому принадлежал Штырь.

– Какими судьбами? – спросил Елисей.

– В секретаршу твою влюбился, хочу жениться...

– Ты что, серьезно? – оторопело уставился на него Елисей.

– А тебе что, жалко?

– Да нет...

– Жалко. Вижу, что жалко, – осклабился Штырь. – Да ладно, расслабься, шучу я. Сам потей со своей кисой...

– Точно шутишь?

– А ты точно с ней потеешь?

– Ну не без греха...

– Тогда все нормально... Ты мне скажи, тебе не скучно в этой конуре? – спросил Штырь и обвел многозначительным взглядом обширный кабинет.

В прошлый свой визит он спрашивал то же самое. Поэтому Елисей понял его сразу.

– Ха! Еще как! – осклабился он. – А скуку надо развеять... Наливать?

– Об чем базар, братуха...

Кабинет Елисея был оборудован по всем понятиям. Как насчет потайного сейфа с наличностью, этого Штырь не знал. А вот отдельная комната для отдыха имелась. И приличный бар. Выбор напитков на высоте. Штырь уважал текилу – в малых дозах, но в больших количествах. С закусью тоже никаких проблем. Колбаска в холодильнике, сыр, холодные огурчики. Что еще надо для счастья?.. Чужую секретаршу? Ну так с этим можно погодить.

В прошлый раз в поведении Елисея чувствовалась какая-то натянутость. Вроде бы и рад он был погудеть со Штырем, но на какие-то свои дела напрягался. А сейчас он расслабился полностью. Тоже на текилу налег. Хорошими дозами в себя мексиканскую водку вливал. Получилось, они только начали, а Елисея уже повело на пьяный базар.

– Ты знаешь, братуха, смотрю я на тебя и завидую. Круто ты живешь, ни от кого не зависишь. Кому хочешь, можешь башку снести...

– Эй, ты это к чему?

– Да так, молодость вспомнил. Помнишь, как мы на буржуев наезжали?.. Ты и сейчас наезжаешь...

– Может быть, – не стал спорить Штырь.

– А я ни на кого не наезжаю. На меня наезжают...

– Кто-то обидел? Так ты, братуха, скажи, разберемся. Кто наехал?

– Да не то чтобы наехали. Просто надоело все. Корячишься тут, корячишься, дебет с кредитом сбиваешь. Крутишься, блин, как в белка в колесе. Там успей, там подмахни, там забашляй. Запарка, короче... А кто-то ни фига не делает, а только купоны стрижет. И как сыр в масле катается...

– Ты это о ком? – нахмурился Штырь.

– Да нет, братуха, ты не думай, я не про тебя. Про Сафрона...

– Что, процент повысил?

– Да нет... Просто достало все. Я, конечно, понимаю – заработал, надо делиться. Сами когда-то эту истину вбивали... Да только почему со мной никто не делится?

– А ты просишь? – ухмыльнулся Штырь.

– Не прошу, а надо бы... Так иногда хочется бросить всю эту мутотень с бизнесом. Битово – городок золотой. Большие бабки здесь крутятся. Кто-то вкалывает, а у кого-то и делов всего – сливки с чужих наваров вовремя снимать...

– Это ты снова про Сафрона?

– Ну да...

– Да базара нет, устроился он не хило... Так ты что, хотел бы на его месте оказаться?

Разговор заинтриговал Штыря. В голове закрутились дельные мысли с перспективой на будущее.

– Да я бы не против. Но кто ж меня к этой кормушке подпустит? Да и сил нет прорываться. С дюжину бы ребят покруче, я бы тут порядок навел...

– А у тебя что, есть такие ребята?

– Да никого. Один Толик, водитель мой, он же отбойщик. Но толку от него одного мало...

– А если собрать для тебя команду?

– Не понял...

– Что, если я тебе ребят подберу? Стволы дам. Сковырнешь Сафрона...

– Ты это серьезно? – напрягся Елисей.

– Ну да. А что тут такого? Сафрон зажирел. Нюх потерял. Его сковырнуть – раз плюнуть... Я сам мог бы этим заняться...

Елисей быстро наполнил стаканы до краев, залпом осушил свой. Сунул в рот огуречик. Пожевал его без всякого смака. И только после этого с интересом и опаской посмотрел на Штыря. Спросил:

– Точно поможешь?

– Помогу... Ты, Елисей, птица высокого полета. Но ты не летаешь. Ты в болоте сидишь, по уши в тине...

– Да не вопрос... А мощи у нас хватит?

– У нас хватит...

На «нас» Аркаша сделал особый упор. Да, они уже вместе. Он и Елисей.

По пьяной лавочке можно чего угодно говорить. Но Штырь хорошо знал Елисея. У него что по трезвянке в голове, то по пьяни на языке. Неспроста Елисей начал этот разговор. Выложил все, что наболело. И если он сейчас решился наехать на Сафрона, то завтра, на трезвую голову, не откажется от своих планов. От их общих планов.

А ведь план очень неплохой. Сафрон зажирел, нюх потерял. Не так уж трудно будет задвинуть его. Елисей рвется в бой. Это хорошо. Можно организовать ему «бригаду» – с полдюжины толковых пацанов. Штырь мог бы это сделать. И сделает. Самую лучшую свою «бригаду» ему отдаст. Только чтобы все было путем, первое время Елисея нужно будет постоянно поддерживать и подталкивать. Пока крутостью обрастет, пока в форму войдет. Время на это нужно. Сейчас он при всем своем желании криминальную войну не потянет. Зато сам Штырь в силе. И желание спихнуть Сафрона у него есть. Место этого хряка займет полностью зависимый от него человек. Елисею отойдет все его криминальное наследство, кроме наркоты. Ею Штырь самолично будет заниматься.

Елисей внимательно слушал Аркашу. Соглашался с ним, кивал в знак одобрения. Пьяная дурь с него сползла – слишком серьезным был разговор. И сам он был предельно серьезным.

– А Волчара отдаст Сафрона? – спросил вдруг Елисей.

– Какой Волчара? – Штырь сделал непонимающие глаза.

Хотя и знал, о ком разговор.

– Да есть тут один мент... Был случай. Наркошу одного я помял. Козел, под колеса мне бросился. А Волчара меня за глотку взял. Как наехал, гад. Чуть матку наизнанку не вывернул. Три дня в камере держал. А потом чуть на пятнадцать суток не посадил. Представляешь, да?