Текст книги "Братки – не значит братья"

Глава 5

Сане приходилось зачищать чеченские селения, перемахивать через высокие заборы, входить в заминированные или занятые боевиками дома. И с винтовкой приходилось это делать, и с автоматом на изготовку. Опасное это дело: одно неловкое движение, и все – или пулю получишь, или на мине подорвешься. Сколько пацанов погибало по неосторожности…

Юля права: там, в Чечне, он действовал в составе отделения, взвода, роты; его прикрывали с флангов, с тыла. А здесь он один как перст. Но все-таки Саня смог незаметно пробраться на территорию соседнего, строящегося дома. Собаки там не было, поэтому обошлось без происшествий. Сам же дом Михея охраняла немецкая овчарка. С этим зверем так просто не сладить. Впрочем, на легкую победу Саня и не рассчитывал, поэтому подготовился к встрече с этим зверем. Толстый и прочный дрессировочный рукав у него – как раз под острые зубы и мощную челюсть. В правой руке – стреляющий нож разведчика, по случаю из Чечни прихватил. Это хоть и не пистолет, но за такое оружие легко можно загреметь под уголовную статью, что, в общем-то, Саню смущало не очень. Ему главное сейчас узнать, где брат находится. Для этого он здесь. С риском для жизни.

И снова он перемахнул через забор. Дом метрах в двадцати от него. Огорода нет, но и бурьян скошен, поэтому видно, как мчится на него сторожевая собака. Но Саня встретил ее в полной боевой готовности: рукоять ножа направлена на пса, и дрессировочный рукав уже выставлен вперед.

Он подпустил овчарку к себе метра на три и только тогда нажал на спуск. Выстрел почти бесшумный. Он оказался точным, но не так-то просто сразить наповал мощного пса. Собака взвизгнула, однако с пути не свернула. И если бы не защита, она бы прокусила подставленную руку насквозь.

Дрессировочный рукав оградил Саню от зубов, зато сильный толчок опрокинул его на спину. Впрочем, он быстро сгруппировался, восстановил позицию и ударил овчарку ножом в шею… Хорошая собака, но ему нисколько не было ее жаль. Пес бандитский, значит, враг. А тут как на войне: или ты, или тебя…

Он справился с задачей без ущерба для себя. Но прежде чем умереть, собака подняла шум. Поэтому Саня спрятался за штабелем кирпичей, затаился. И, как оказалось, не зря.

Сначала в окне дома зажегся свет, а затем появился человек. В далеком свете уличного фонаря можно было заметить, что в руках он держал ружье. Только форма у него не боевая – майка и семейники. Ну, и тапки на босу ногу…

– Адольф! Адольф! – приближаясь к собаке, позвал мужик.

Он точно выбрал направление, потому не плутал в потемках. Вот он остановился возле мертвой собаки.

– Твою мать!

Мужик склонился над своим Адольфом, но тут же поднял голову. Сейчас он начнет озираться по сторонам в поисках опасности, тогда и ружье может найти цель. Поэтому, чтобы не потерять остатки драгоценного времени, Саня выскочил из своего укрытия.

Хозяин дома успел заметить опасность, выставил вперед ружье, но Саня в прыжке сбил его с ног. И пока он поднимался, сзади одной рукой обхватил его за голову, а другой – приставил к шее нож. Хоть и не в разведке служил парень, но знал, как обезвредить часового. Правда, за такую практику в боевой обстановке он мог поплатиться жизнью и подставить под удар своих товарищей. Противник успел вскрикнуть, прежде чем лезвие ножа вплотную притерлось к горлу. Будь рядом боевики, они бы немедленно отреагировали на шум. К счастью, в доме никого не было, а соседям все равно, что происходит за их забором в глухую ночь…

Саня плавно лег на спину, укладывая вслед за собой противника. При этом лезвие ножа, надрезав кожу, окрасилось кровью.

– Ну, здорово, Михей!

– Ты кто такой? – прохрипел мужик.

Мощный он, крупный, сила в нем чувствовалась неимоверная, но Саня и сам не из мелких. И сила за ним, и правда, а еще нож в руке, что успокаивало противника.

– Твоя смерть пришла… Знаешь, что такое стреляющий нож разведчика? Отличная штука. И горло тебе можно вскрыть, и башку прострелить… Не веришь?

Саня приставил рукоять ножа к виску.

– Эй, ты чего? – дернулся Михей.

– Да ты не бойся! Выстрел почти бесшумный, никто не услышит…

Саня блефовал. Нож разведчика действительно хорошая вещь, но, увы, у него не было больше специальных патронов под него. Один-единственный ушел на собаку…

– Чего ты хочешь?

– Я от Фирсана, – соврал Саня. – Вопрос у него к тебе.

– Ну, если от Фирсана… Что за вопрос?

– Подруга у него новая. Лариса зовут. Не знаешь такую?

– Лариса?.. Ну-у…

– Куда ты ее мужа дел?

– Ее мужа? Лоха этого?

– Фирсану все равно, лох он или нет. Он хочет знать, куда делся ее муж?

– Муж? Ее муж объелся груш. Так Фирсану и передай. Пусть спит спокойно. Со своей Ларисой…

Михей гнусно засмеялся, но Саня приставил острие ножа к его яремной вене, надавил на него.

– Где Паша, мразь?

– Я не понял, зачем Фирсану этот Паша нужен? – испуганно и с любопытством спросил Михей.

– А Лариса под него не ляжет, пока мужа не увидит. Условие такое.

– Так пусть под меня ложится. А я ей мужа покажу…

– Где он?

– В подвале у меня сидит. На цепи… Пошли, покажу!

Михей вдруг стал резко подниматься, не обращая внимания на приставленный к шее нож. Саня мог бы полоснуть его лезвием по горлу, но ведь ему нужен Паша. А Михей понял, что убивать его пока не собираются. Потому и пошел ва-банк…

О том, что его перехитрили, Саня понял, когда Михей схватил его за руку с ножом и отвел ее от себя. И голову он к тому времени высвободил из захвата. И руки у него развязаны…

Саня попытался вернуть утраченную позицию, однако Михей оказался проворней и сильней. Ситуация вдруг резко изменилась, и Саня оказался под ним. И тут же последовал удар. Михей врезал ему в лицо сначала головой, потом локтем.

Парень поплыл, а Михей вскочил на ноги, подобрал с земли помповик и наставил на него ствол.

– Ну что, сука, допрыгался?.. Вставай, падла!

Саня еще только поднимался на ноги, когда Михей вдруг пришел в движение, и приклад его ружья опустился ему на голову.

Сознание Саня не потерял, но и выправить положение не смог. Михей обрушился на него всей своей мощью – бил его прикладом, ногами, пока Саня не затих, едва живой от ударов.

– Значит, Паша тебе нужен? – с одышкой спросил Михей. – Скоро ты с ним увидишься. На том свете. Он уже там. И ты там скоро окажешься!

Он приставил приклад ружья к плечу, наставил ствол на Саню. И выстрелил ему в левую ногу.

– Это тебе за Адольфа!

Пуля попала в голень, задев кость. От болевого шока Саня едва не потерял сознание.

– Это тебе за меня!

Передернув затвор, Михей выстрелил снова. Он метил в правую ногу, но промазал. Жакан взрыхлил землю в нескольких сантиметрах от колена, а Саня дернулся так, как будто ему прострелили ногу. Это давала о себе знать первая рана.

– Значит, от Фирсана пришел? – загоняя в патронник очередную порцию свинца, спросил Михей.

– Нет, я сам по себе, – сквозь зубы простонал Саня.

Надо же, войну прошел без ранений, а здесь такая беда! И некому помочь выкрутиться из ситуации. Вот тебе и вернулся домой, где мир и покой…

– Кто ты такой, сам по себе?

– Паша мой брат!

– А почему ты думаешь, что Паша у меня?

– Тебя люди видели. Ты его из конторы увозил…

– Люди видели?.. А может, Лариска проболталась?..

Саня снова простонал. На этот раз не только от физической, но и душевной боли. Он же нарочно приплел к делу Фирсана, чтобы Михей не вздумал мстить Ларисе… И зачем он только сказал сейчас, что Паша его брат? Михей уже на коне, и ничто не помешает ему подъехать к Ларисе с шашкой наголо. А рубить сплеча он умеет…

– Нет, Лариса здесь ни при чем, – мотнул головой Саня.

– А ведь я говорил ей, чтобы языком не молола…

– Это не Лариса!

– Да ты не переживай, дятел, я с ней уже рассчитался. Она язык развязала, а я ее мужа грохнул. Так что мы в расчете. А за брата ты не переживай. Сейчас я тебя к нему отправлю.

Михей снова приставил ружье к плечу. На этот раз он метил в голову.

Саня не боялся смерти. Страшно умирать, но потом, когда все случится, наступит новая жизнь, где не будет зла и пустой надоедливой суеты. Он почти уверен был в том, что загробная жизнь существует… Но все-таки он хотел жить. Потому что не желал оставлять маму в одиночестве. Пашка погиб, теперь вот настала его очередь, а она будет думать, что ее сыновья живы. Будет ждать их, страдать…

Но Михей стрелять не стал. Опустил ружье, с озадаченным видом почесал затылок.

– Позвонить надо, – сказал он. – Здесь пока побудь.

И, махнув на Саню рукой, показал ему спину.

Видимо, он всерьез считал, что у него прострелены обе ноги, отсюда и небрежность в обращении с пленником.

Все правильно, с такими ранами далеко не уйдешь. Но у Сани отключена только одна нога. И хотя уйти ему будет очень трудно, шансы спастись все-таки есть.

Михей уже поднял с земли нож разведчика, унес его с собой. Жаль. Но лучше уйти без оружия, чем остаться здесь. Если Саня не уйдет, то его или застрелят, или бросят на растерзание бандитской толпе. Могут шкуру живьем снять и оголенное мясо солью посыпать. Или на ведро с крысой посадят; эта хвостатая тварь будет искать выход, вгрызется в задницу, залезет в живот. Боль адская. Пока умрешь, все на свете проклянешь…

Подстегивая себя такими страхами, Саня снял с себя пояс, перетянул бедро раненой ноги, чтобы остановить кровь. Кое-как добрался до забора, с грехом пополам перебрался через него во двор строящегося дома, из последних сил выбрался на улицу. И едва не попал под колеса милицейской машины.

Из «уазика» выбрался автоматчик, наставил на Саню ствол.

– Ранен я, не видишь? – простонал он.

– Да вижу!.. Давай в машину!

Милиционеры помогли ему забраться на заднее сиденье машины.

– Это в тебя стреляли? – спросил автоматчик, усаживаясь рядом.

– Да.

– Ну вот, я же говорил, что стреляли, – откликнулся пышнощекий сержант с глубокими залысинами на круглой как шар голове.

– Кто стрелял?

– Михей.

Саня почувствовал себя в безопасности, расслабился, и силы стали покидать его. Сознание гасло медленно и плавно, как огонек на подсыхающем фитильке лампады…

– Михей?.. А чего он в тебя стрелял?

– Я брата своего искал. Он брата моего похитил…

– Где ты брата искал? У Михея дома? – спросил шароголовый.

Судя по его интонации, он не собирался связываться с бандитом.

– Я хотел спросить, где мой брат. А он в меня из ружья… Надо посмотреть, вдруг мой брат у него в подвале, – из последних сил выговорил Саня.

Действительно, может, Михей врет, что убил Пашу? Вдруг он и правда держит его у себя дома?..

– Значит, ты приходил к Михею домой, а он в тебя выстрелил?.. Это самозащита, дружок. Боюсь, что мы тебе помочь не сможем.

Саня промолчал. Не было у него уже сил говорить. И апатия навалилась. Не помогут ему менты найти Пашу, ну и ладно. Лишь бы в больницу отвезли.

– Давай Михею его покажем? – сказал вдруг автоматчик. – Может, он с ним не договорил…

Права была мама. И Юля о том же поведала. Продажные менты в Красностальске, бандиты их с потрохами купили… Как бы они сами Саню не убили. Вдруг Михей попросит их об этом, и они вывезут его в лес, чтобы там прикончить…

Но Саня уже не мог ничего поделать. В голове туман, руки онемели, и здоровую ногу он почему-то не чувствовал. Рана сильно болела. Еще чуть-чуть, и он совсем отрубится…

– Юрец, ты хоть думай, что говоришь! – ополчился на товарища шароголовый. – А если он добьет? Кому потом отвечать, если вдруг что? Нас потом посадят…

Больше Саня ничего не слышал. Сознание отключилось, и он погрузился во тьму.

Глава 6

Фирсан в упор смотрел на Захара. Взгляд у него холодный, бездушный, немигающий, как у гадюки, готовой к прыжку. Захара колотил озноб.

– Я-то в чем виноват? – оправдывался он. – Я же не сам людей выбирал. Кого дали, с теми и работал. Я же не виноват, что Митроха и Пустырь с катушек съехали!

Фирсан молчал. Судя по его реакции, Захар не убедил его в своей невиновности. Но еще есть время отмазаться.

– Я им говорил, что не надо быковать. А они – да мы такие крутые, московские лохи рядом с нами не стоят… Мужика в ночном клубе отмудохали, водиле нос сломали. А из ресторана выходили, на каратеку нарвались. Митроха его толкнул, потом ударить хотел. Пустырь подключился. А каратека их одной левой – и наглушняк. И меня вырубил. Хитрый такой удар, я даже понять ничего не успел. Очнулся – Митроха лежит, рядом Пустырь. И тот без коньков, и этот…

– Но ты же на коньках, – сухо и с упреком сказал Фирсан.

Не тяжеловес он, сухопарый, но силы в нем с избытком – как физической, так и внутренней. Лицо широкое, а взгляд, как стилет – острый и глубоко проникающий. И холод в нем лютый, замораживающий…

– Митроха с Пустырем скопом налетели, и я за ними. Этому каратеке ничего не оставалось, как убивать. Митроху сделал, Пустыря, а я последний остался. Меня уже можно было не убивать. Он меня просто вырубил…

– Он тебя вырубил, ты оклемался. И вернулся домой. А Митроху оставил? И Пустыря тоже, да?

– Там же центр города, менты на каждом шагу. Я бы с трупами далеко не ушел. Пришлось бы их по-любому бросить… Если бы менты меня взяли, они бы колоть меня начали. Кто я, откуда, зачем в Москве… И пацаны мои что здесь делали… А так никто ничего не узнал. Документов у пацанов не было, так что с этим делом все в порядке…

– Точно документов не было?

– Нет, ни мобилы, ни ксивы не имелись. Все это в машине осталось. А машину я увел…

– Увел. Митроху и Пустыря в Москве оставил, а сам вернулся с пустыми руками. Я зачем вас в Москву посылал? – жестко и хлестко спросил Фирсан.

– Ну, я же не виноват, что Митроха с Пустырем накосячили!

Захар виновато склонил перед боссом голову, однако тот не принял его покаяние.

– Виноват. Тебе дали людей. И ты за них в ответе.

Сначала Фирсан ударил Захара кулаком в живот, а когда он, сложившись вдвое, упал на бок, достал вдруг пистолет и направил ствол в голову. Все правильно, бригада провалила задание, и кто-то должен ответить за это. С Митрохи уже не спросишь, с Пустыря тоже. Остается Захар…

Но Фирсан стрелять в голову не стал. Палец уже выжал почти всю слабину на спусковом крючке, когда он повел рукой в сторону. Грохот выстрела ударил по ушам, и пуля больно вошла в левую ногу.

Человеку от природы дано реагировать на боль стоном или даже воем. Но Захар подавил крик, сжал его зубами. И это понравилось Фирсану. Поэтому он больше стрелять не стал.

* * *

Саня закрывал глаза, не в силах перебороть сон. Еще бы мгновение, и он бы заснул. Но скрипнула дверь, и парень снова в боевой готовности. Хотя и не в состоянии отразить нападение. Нога прострелена, нос сломан, в ребрах трещины. Синяки под глазами, ссадины на лице, разбитые губы – не в счет.

Он боялся, что Михей со своими бандитами узнает, в какую больницу его увезли, и нагрянет к нему, чтобы довершить начатое. Были бы у него костыли, он бы ушел на них. Но их нет, а на одной ноге далеко не ускачешь. Да и в больничном вестибюле дежурит мент, который ни за что его не выпустит. Саня здесь на особом учете, потому что по его душу приходил следователь. Дело не завели, но под надзор взяли. А через окно вниз с простреленной ногой не сиганешь, да и решетки на них.

Тревога оказалась напрасной. В палату на носилках привезли больного. Медсестра быстро приготовила под погрузку кровать, а санитары уложили на нее парня с перебинтованной ногой. Он был в одних трусах, потому медсестра тут же укрыла его простыней.

– Спасибо, милая! – поблагодарил парень. – Еще бы сигару и бокал с виски…

– Могу только стакан касторки дать, – засмеялась молодая женщина, глянув на Саню, чтобы тот оценил ее остроумие.

– Ну, это мы завсегда успеем!.. Ой-е, мне бы морфия чуток, – поморщился пациент. – А то болеть начинает…

– Наркоз отходит.

– Вот и я о том же… Вы бы мне укольчик организовали, а я потом отблагодарю. Скоро ребята подъедут, они все привезут…

Парню было на вид лет двадцать пять. Мощный он, широкоплечий, голова крупная, черты лица будто стесанные, как у борца, которого часто возили мордой по жесткому полу. Чувствовалась в нем внутренняя раскованность, и язык у него хорошо подвешен. Но наглости в нем в меру, а хамства не просматривалось вообще. И к медсестре он обратился на «вы», хотя та была немногим старше его.

– Я у врача спрошу, – пообещала медсестра, скрываясь за дверью.

– Давай, родная, давай…

Какое-то время парень лежал, думая о чем-то своем, затем повернулся к Сане, с интересом посмотрел на него.

– Мне сказали, что у моего соседа тоже огнестрел.

Саня кивнул и приподнял край простыни, показав перебинтованную ногу.

– Чего так?

– В чужой огород неудачно зашел, – усмехнулся Саня.

– Из ружья подстрелили?

– Из ружья.

– А лицо чего разбито?

– Упал.

– Что, парашют не раскрылся? – Парень многозначительно посмотрел на его обнаженное плечо. Эмблема ВДВ там и девиз – «Никто, кроме нас».

– Да нет, парашют раскрывался…

– Где служил?

– Тульская дивизия ВДВ.

– Серьезное дело… В Чечню гоняли?

– Было дело.

– И как там, стреляют?

– Когда как.

– Понятно… Кстати, меня Олегом зовут.

– Саня.

– Боевой ты пацан, Саня… Нога болит?

– Ноет.

– И у меня… Знаешь, я в этой жизни ничего не боюсь. Надо будет, на любое дело пойду. Ну, без парашюта, например, прыгнуть или на красный свет светофора перейти. И боли, в общем-то, не боюсь. Ну, если укол, там, сделать, кровь из пальца взять. Даже на операцию без наркоза лягу, если надо. Но так, чтобы все быстро. А когда долго болит, не могу терпеть. Даже если чуть-чуть болит, места себе не нахожу…

– Я тоже так, – кивнул Саня. – Если зуб начинает болеть, я сразу к врачу иду. Лучше под бормашиной немного посидеть, чем ходить страдать…

– А если врача нет?

– Было и такое. Мы на блокпосте стояли, в горах, а у меня зуб мудрости разболелся. «Чехи» нас тогда со всех сторон обложили, а чтобы к своим пробиться, колонна с танками нужна. Или вертолет…

– А танков нет, и погода нелетная, да? – подхватил Олег.

– Что-то вроде того.

– И зуб тебе плоскогубцами вырвали?

– Ты откуда знаешь?

– Классика жанра. Плавали – знаем. Мне тоже так вырывали. Только танков там не было и вертолетов тоже. Автоматы были. Но по ту сторону колючки. У часовых на вышках…

– Сидел?

– Ошибки молодости.

– Бывает.

В дверь постучали. В палату ввалились крепкие на вид ребята с короткими стрижками.

– Захар, братуха! – прогрохотал один с широким, как у негра, носом и узкими, как у казаха, глазами.

– Как твое ничего? – так же громко и нахраписто спросил другой, такой же габаритный, но с большими навыкате глазами.

– Ничего! – ответил Олег. И засмеялся, реагируя на этот каламбур.

Смех искренний, но почему-то не очень веселый. Как будто какая-то заноза сидела у него в голове, не позволяя расслабиться.

– А ты чего, не один здесь? – покосился на Саню широконосый.

– Ну, куда привезли, – развел руками Олег.

– Беспредел! Ничего, я с лепилой поговорю, отдельную палату организую. А то как не родной…

– Да не надо отдельную палату. Тут хоть сосед, с ним поболтать можно. Саня пацан боевой, из Чечни только что…

– Из Чечни? А у нас что, госпиталь здесь? – озадаченно спросил пучеглазый.

– Да Саня в чужой огород неудачно зашел. Там его и подстрелили. Наверное, по бабам шарился, да, Саня?

– Ну, в общем, да, из-за бабы.

– Пацан из Чечни вернулся, голодный, вот его и занесло на повороте…

– Я не знаю, что там за поворот, – в раздумье покачал головой широконосый. – Только тут через ментов инфа прошла: Михей кого-то в своем огороде подстрелил. А этот «кто-то» к ментам попал… Ты это был? – пристально посмотрел на Саню парень.

– Да нет, не я! – растерянно мотнул головой тот.

– Да ты не крути башкой! – внимательно смотрел на него Олег. – Мы с Михеем дел не имеем. У него своя епархия, у нас – своя. Мы за него спрашивать не будем, отвечаю…

– А врать нам не надо! – нахмурившись, угрожающе проговорил пучеглазый. – Нехорошо врать!

– Ведь мы все узнаем, – в свою очередь миролюбиво сказал Олег.

– Ну да, с Михеем дело было, – сдался Саня.

Он уже понял, с кем имеет дело. Олег оказался бандитом по кличке Захар, и к нему в палату пожаловали его дружки. Но ведь они даже не знали про него. Захар всего лишь сказал им, что произошло с ним, и они догадались, кто стрелял. Потому что разведка у них в банде поставлена хорошо.

Не стал бы Михей действовать столь тонко – человека своего к нему в больницу подсылать под видом раненого, пытаться разговорить Саню, хитростью выпытывать у него правду. Он мог просто прийти сюда и добить его. Какие могут быть церемонии, когда городская милиция куплена с потрохами?

Олег тоже бандит, но, судя по всему, из другой группировки. Михей из банды Боцмана, а Захар, возможно, подчиняется Фирсану. Эти две бригады делят город, а значит, наверняка враждуют между собой.

Лучше бы ни в чем не сознаваться. Но ведь бандиты все равно узнают, и тогда Саня может оказаться меж двух огней. Ему бы от Михея увернуться, а тут еще и Олег со своими дружками может навалиться… Тогда точно конец придет.

– Чего так?

– Он моего брата похитил.

– А говорили, что из-за бабы, – вспомнил широконосый.

– Сначала он жену моего брата похитил. К себе домой увез. А потом и брат куда-то пропал…

– Ну, Михей известный беспредельщик, он все может, – сказал Захар. – Жена твоего брата ему понравилсь, да?

– Нет, тут другое. Брат у меня сельским хозяйством занимался, а Михей на него наехал…

– Я все понял, парень, – перебил его Захар. – Ты мне потом все расскажешь. Мне с пацанами поговорить надо…

– Да нет, пусть рассказывает. А я пока к лепиле схожу. Надо с отдельной палатой порешать. Михей, в натуре, отмороженный. Если у него рамсы с этим пацаном, – широконосый недовольно глянул на Саню, – он ведь за ним и сюда прийти может. Как бы ты, Захар, под раздачу не попал…

– Да, попасть можно конкретно, – кивнул пучеглазый.

– Нет, – не согласился Захар. – Михей меня знает. Если он меня тронет, может война начаться. Боцман ему башку за это оторвет…

– Михей тебя знает. А если он зашлет кого-нибудь, кто тебя не знает? Решат с тобой, как со свидетелем, и вечная тебе память. Оно тебе надо?

Саня прекрасно понимал, о чем говорят бандиты. Они вторили его собственным мыслям. Михей мог прийти за ним, чтобы убить… Но братки переживали за своего дружка, а Саня их нисколько не волновал. Потому что он чужой…

Захар думал недолго.

– Нет, не надо. Мне своих проблем хватает…

Широконосый ушел, а он хмуро посмотрел на Саню.

– Давай рассказывай, что у тебя за рамсы с Михеем.

– А чего тут рассказывать? Михей сказал, что его люди за деньгами прибудут, приехали же другие, и Паша им деньги отдал. Михей появляется, а денег уже нет. Тогда он Ларису забрал и сказал: когда деньги будут, тогда девушку вернет.

– Другие люди, говоришь? – глянув на пучеглазого, хмыкнул Захар. – Михей в своем репертуаре. Это разводка такая. На лоха… Это его люди деньги забрали. Как лоха он твоего брата развел. Твой Паша и деньги ему отдал, и еще должен остался… А долг, я так понимаю, он выплатить не смог, поэтому Михей его к себе и забрал. Сначала жену его, потом его самого, да?

– Да, сначала ее, потом его, – с обреченным видом кивнул Саня.

– А ты, значит, хотел за них спросить?

– Хотел. Пошел к Михею, а он в меня из ружья…

– А сам из ружья его не мог?

– Нет у меня ружья. Только нож разведчика был. Я из него собаку застрелил, больше патронов не было…

– Нож разведчика – это, конечно, круто… В разведке служил?

– Нет, просто в десанте… Если бы я знал, что такое дело, я бы свою винтовку из армии прихватил.

– Какую винтовку?

– Снайперскую, Драгунова.

– А ты что, снайпером в Чечне был? – с интересом спросил Захар.

– Да.

– И как?

– Что – как?

– Сколько человек завалил?

– Если чисто снайперов, то четырех, а если всего, то одиннадцать.

– Круто… Чеченцы кровником тебя не объявили? – засмеялся Захар. – А то у них с этим делом просто…

– Да нет, я же в честном бою. Там ведь и меня завалить могли…

– Значит, чеченцев тебе бояться не надо? За тобой сюда они не придут, нет?

– Не придут.

– А Михей может. Он беспредельщик знатный.

В палату зашел широконосый и объявил, что вопрос решен. В тот же час Захара перевели в другую палату, а Саня остался в одиночестве наедине со своими проблемами. Никто ему не поможет – самому нужно выкручиваться…

Когда в палату вошла медсестра, Саня попросился в туалет, и женщина с тягостным вздохом взялась за «утку».

– А может, лучше костыли? Я бы сам сходил.

– Рано еще.

– Да я осторожно.

– Следователь не велел костыли давать…

– Так я схожу, и вы костыли у меня потом заберете.

Женщина кивнула, принесла костыли, помогла Сане встать на них. И даже сопроводила его до туалета, а потом обратно до палаты. После чего «разоружила».

Похоже, Саня точно здесь на особом счету. Уж не Михей ли попросил следователя попридержать его здесь, пока он решает какие-то другие, более важные дела? Когда освободится, тогда и Саню можно будет порешить…

Взгляд его упал на переносную вешалку с «рогами» для шапок. Она стояла на четырех лапах, что придавало ей устойчивости. Костылей у него нет, но можно воспользоваться этой вешалкой. Хоть какая-то опора.

Парень ждал ночи, когда больничные коридоры опустеют. Вдруг ему повезет пройти милицейский пост в больничном холле. А есть еще приемный покой, там тоже выход…

Но поздно вечером в палату вернулся Захар. Какие-то совсем еще молодые люди в кожаных куртках принесли его вместе с кроватью на прежнее место.

– Хреновая там палата, – сказал он, когда добровольные санитары ушли. – На юг выходит, солнце слишком жаркое, а кондиционера нет. Короче, совок совком…

– Здесь тоже кондиционера нет, – заметил Саня.

– Так солнце не такое жаркое…

– А если Михей?

– Ты видел пацанов, которые меня сюда принесли? Это моя охрана. Они там за дверью сидеть будут. Стволы у них. Так что за меня не переживай…

– А за себя?

– За себя переживать будешь, когда меня отсюда выпишут. Или когда сам уйдешь… Михей тебе жизни не даст. Пока не добьет, не успокоится. Выход у тебя, парень, только один – бежать отсюда как можно дальше…

– А Паша?.. Может, он еще жив?

– А если нет?

– Если нет, надо будет отомстить.

– Если ты мужик, то отомстить, конечно, надо. Только где ты винтовку возьмешь?

– Винтовку? – спохватился Саня. – Какую винтовку?

Он, конечно, совсем не прочь отомстить своему обидчику. Но строить столь опасные планы с таким же бандитом, как Михей, это уже слишком.

– Вот и я говорю, какую? – Проницательно и насмешливо глянул на него Захар. – Я тебе в этом помогать не собираюсь, так что лучше закрыть тему. Тебе бы сейчас из ситуации выкрутиться, а потом уже с винтовкой вопрос решать…

– Винтовку всегда найти можно. Было бы желание.

– Например?

– Мы же закрыли тему.

– Это я закрыл. А ты открыл… Да ты говори, говори. Это нормально. Груз у тебя на душе, выговориться надо… Где винтовку достать можно?

– Ну, в Чечню можно съездить. Это трудно, если бояться. А если нет, то запросто можно туда-сюда сгонять. Там этого добра навалом. Пацаны, если что, помогут… Только я никуда не поеду.

– Понятное дело… А что за пацаны? Друзья твои?

– Нет, не друзья. Мои друзья уже дембельнулись. Осень девяносто четвертого осталась. Там у меня много знакомых ребят…

– Но ты никуда не поедешь.

– Нет.

– И правильно. Если очень захотеть, то ствол и здесь можно найти… Но не будем об этом. Ты мне про Чечню расскажи. Как там сейчас дела?

– Как сажа бела…

Саня стал рассказывать о Чечне, как весной девяносто пятого их туда забросили, как они оказались в самом пекле, но Захар слушал вполуха, а вскоре и вовсе заснул. Поздно уже, а ему недавно сделали обезболивающий укол. Его можно понять…