Текст книги "А жизнь так коротка!"

Владимир Колычев
А жизнь так коротка!

Пролог

Заводные ритмы забугорной попсы с грохотом вырывались из здоровенных колонок, смешивались с коктейлем из светомузыки и визга обалдевших от музыкальной какофонии девок. Дискотека была в самом разгаре.

Пацаны-малолетки походкой зомби выписывали круги по душному залу. Кислые рожи, мутные взгляды, руки в брюки – все это, по их мнению, должно было придать им крутизны. Крутые или нет, но кучей они герои. Всемером одного не боятся. Только задень одного, и на тебя навалятся всей толпой. Тем более, если ты здесь чужак.

Леона на этой дискотеке не знал никто. Это другой район города, кой черт занес его сюда. Но здесь он не один, с друзьями. Он, Андрон, Боб и Жорж – вот и все. Но такую команду еще поискать. Любой наезд отобьют. По восемнадцать им, этой весной в армию забреют...

– Сарай, а не дискач, – недовольно буркнул Жорж. – Дебилы одни...

Леон не мог с этим не согласиться. Только в их районе дискотека ненамного лучше и дебилов также хватает. Но всяк кулик свое болото хвалит.

– Может, свалим? – спросил у Леона Андрон.

– Стремно здесь, – поддакнул Боб.

Андрон и Боб всегда думают одинаково. И это неудивительно. Они близнецы.

– Пошли, – пожал плечами Леон.

И действительно, чего они здесь забыли? Зашли, посмотрели, и хватит. Тем более еще до дому добираться. А это не ближний свет.

Но уйти они не успели. И всему виной одна девчонка. Она неосторожно вывалилась из круга танцующих и случайно толкнула местного «князька», проходившего мимо в сопровождении таких же дебилов.

– Э-э, ты чо, коза!

«Князек» схватил девчонку за волосы и притянул к себе. В глазах гнев, рот перекошен от бешенства. Ну как же, толкнули...

– Я нечаянно, – испуганно завопила девчонка.

– Пошла на хрен!

«Князек» брезгливо оттолкнул ее от себя. Немного подумал и с силой хлестнул ладонью по щеке. Бедняга потеряла равновесие и приземлилась задницей на пол. Высоко вверх взметнулись ее стройные белые ноги.

Ну герой, с девчонкой так лихо расправился. Ноги сами понесли Леона к нему.

– Ну ты и мразь! – сказал он, вплотную подступив к «герою».

– Чего? – на приблатненный манер протянул тот.

Леон не ответил. Он резко подался вперед и головой ударил его в переносицу. «Князек» отлетел назад и грохнулся на пол. Полный отруб, даже не ойкнул.

– Э-э, ты чо, в натуре? – загудела на Леона толпа.

Из-за его спины выступил Жорж. Под два метра ростом, в плечах косая сажень – настоящий богатырь. Одним своим видом он внушал страх.

А еще за спиной у Леона стояли Андрон и Боб. По комплекции они уступали Жоржу немногим. Да и сам Леон смотрелся не слабо. А тут еще такой удар у него – пацаны были в шоке. Но гоношились больше для понта.

– Пошли, – Леон протянул девчонке руку.

Ее нельзя было оставлять здесь одну.

Уходили они впятером. В вестибюле клуба немного задержались: девчонка забрала из раздевалки куртку. Апрель на дворе, да еще поздний вечер – холодно.

– Спасибо вам, ребята, – сказала девчонка, когда они вышли из клуба.

– Сколько тебе лет? – спросил Леон.

– Пятнадцать...

– Мала еще на дискотеку ходить...

– Да знаю... Но интересно ведь...

– А по морде получать интересно?.. Ладно, не обижайся, я не со зла...

На лицо она не очень. Как будто пьяный скульптор лепил – хотел сделать красавицу, но не судьба. Нос непропорционально крупный, рот большой, губы узкие, подбородок вперед выпирает. Но не уродина. Глаза у нее красивые, и кожа нежная, матовая. И фигурка ладно скроена. Когда она падала, Леон видел ее ноги – длинные, крепкие, мускулистые. Может, спортсменка...

– Ты спортом занимаешься? – спросил Леон.

– Да, у меня первый юношеский по лыжам...

– Неплохо...

– А еще меня Олесей зовут. – В ее голосе звучала обида.

Заботу Леон о ней проявил, а вот имени спросить не удосужился. И как женщиной ею не интересуется.

– Леонтий...

– Очень приятно...

Олеся явно запала на Леона. А он нос от нее воротит. Может, зря? Не красавица она, это да. Но ведь и на нем, можно сказать, природа отдыхала. Широкие скулы, массивная нижняя челюсть, нос приплюснутый. Словом, не приманка для девчонок. Но ведь он мужчина, для него красота не главное.

– Ты это, если со спортом в ладах, к нам присоединяйся, – начал Леон, но закончить не успел.

– О, да за нами «хвост», – пробасил Жорж.

Судя по голосу, он был очень доволен.

Леон оглянулся. Их стремительно нагоняла толпа пацанов. Рыл так десять, даже больше. У некоторых в руках палки – с забора штакетины повырывали, что ли...

– По нашу душу, хмыри, – заметил Андрон.

– Зря они это, – разворачиваясь лицом к противнику, сказал Боб.

Толпа эта с дискотеки валит. Палки у них, но это наверняка не все. Скорее всего и «пики» у кого-то есть, и кастеты. За обиженного мстить собираются. Только самих бы кто не обидел.

– А куда это к вам присоединяться? – глядя на Леона, спросила Олеся.

Она как будто не замечала приближающейся опасности.

– Сейчас все поймешь...

Леон снял с себя ветровку, намотал ее на руку. Какая-никакая, но от дрына защита.

– Ну что, в полный контакт? – сказал Жорж.

– А то... – кивнул Андрон.

Они встали вчетвером в одну линию. Ноги на ширине плеч, руки опущены вниз, взгляды напряжены. На лицах ухмылки. Давайте, мол, придурки, подходите.

Толпа остановилась в пяти шагах от них. Вперед вышел коренастый крепыш с перекошенным от злости лицом. На вид лет двадцать. Наверняка центровой.

– Эй, кто тут из вас, козлов, Ступу замесил?

– А ты у шакалят своих спроси, – хмыкнул Боб. – Они все видели...

– Вот этот, – показал на Леона пальцем один из толпы.

– А хочешь, покажу как?.. – спросил Жорж.

В какую-то долю секунды он преодолел расстояние до центрового, схватил его за грудки, оторвал от земли и с силой врезал головой в переносицу. Это у него вышло не хуже, чем у Леона.

Толпа была обезглавлена. Но надо отдать должное пацанам, те не струсили. Тишину улицы сотряс дружный рев, и карусель закрутилась.

Леон опасался не зря – первый, кто набросился на него, выхватил из кармана нож. Щелкнуло выкидное лезвие. И тут же метнулось в его сторону. Но, увы, нападавший попал в пустоту.

Уклонившись от удара, Леон заблокировал руку с ножом, взял ее на прием, заломил за спину, выбил оружие. Одновременно ногой достал в челюсть второму нападавшему. Удар получился. Хрустнула кость, и противник пластом рухнул на землю.

Стремительной подсечкой Леон сбил с ног первого своего противника и, пока тот падал, достал его костяшками пальцев в висок. И этот уже не боец.

Третьего он прозевал. И получил за это палкой по спине. Второй удар отбил рукой – пригодилась-таки ветровка. И тут же зарядил ногой нападавшему в пах. На десерт рубанул ладонью по сонной артерии. Третий пошел...

К этому моменту Жорж столкнул лбами двух своих клиентов и присоединил их к бесчувственному телу под ногами. Андрон и Боб лупились с пятерыми. Два на два: трое уже были в отключке.

На глазах Леона Боб красиво припал к земле, крутнулся вокруг невидимой оси и провел подсечку. Его противник слетел с копыт, забросил ноги высоко вверх и шлепнулся на спину, сильно ударившись головой об асфальт. И этот списан со счетов. Андрон эффектно выпрыгнул вверх, развернул корпус в воздухе, вынес ногу на уровень головы. Хлесткий пружинящий удар сотряс голову его соперника и выбил из него сознание.

– Ну вот, теперь будут знать камышовских, – прогрохотал Жорж, потирая от удовольствия руки.

Он обожал драки. Хлебом не корми, дай кулаки почесать.

– Ну вы даете! – Восхищению Олеси не было предела.

– Это карате, – сказал Леон.

– Здорово!

– Можешь присоединяться к нам. Научим...

– Это правда?

– Да без балды, – подтвердил Андрон. – Брательник Леона секцию набирает, приходи...

К восточным единоборствам Леон был приобщен с детства. И все старший брат. Сам Иван начал заниматься карате уже в институте, до фанатизма им увлекся. И Леона стал с собой на тренировки тягать. Хочешь не хочешь, а будь добр трудись. Брат ему спуску не давал, гонял до седьмого пота, все силы выжимал. Леон и своих друзей к этому делу пристроил, совсем они еще тогда малыми были.

– Приду, обязательно приду...

Олеся жадно поглядела на Леона. Да, похоже, она запала на него крепко.

* * *

В кимоно Олеся смотрелась неплохо. Особенно когда нога взлетает на уровень головы. Молодец, девчонка! Всего два месяца занимается, а уже какие результаты. Великолепная реакция, природная пластика, отличная координация движений, сила тренированных ног, а если к этому добавить опыт и умение, то выйдет термоядерная смесь. Но до этого еще работать и работать...

– Так, ногу чуть правей, бедро назад, руку сюда...

Леон работал с ней на правах инструктора, помощника сенсея. Для нее он был учителем. И она покорно слушала его и подчинялась. И всегда при этом смотрела на него с тайным упреком. Ведь встречались они только здесь, в школьном спортзале, и нигде больше. А она хотела ходить с ним в кафе, в кино, на дискотеки. Но Леон держал ее на отдалении.

– Из тебя выйдет отличный боец, – сказал он. – На следующей тренировке мы с тобой поработаем в спарринге...

– В спарринге? – не смогла она скрыть удивления. – С тобой?.. Да мы же с тобой как небо и земля...

– Ничего, за два года ты многому научишься...

– А что, следующая тренировка через два года?

– Для тебя нет, для меня – да... Я завтра в армию ухожу...

От изумления Олеся сбилась с дыхания.

– А почему я узнаю об этом только сейчас?

– Так получилось...

– А на проводы пригласишь?

– Я приглашаю, – послышался голос Жоржа.

Он только что закончил работать в паре с Андроном. Теперь можно и язык почесать.

– А при чем здесь ты?

– Да при том. Мы все четверо уходим...

Вообще-то, у Жоржа была отсрочка от призыва. Он техникум свой только осенью заканчивал. Но он пожертвовал учебой ради того, чтобы попасть служить вместе с друзьями. Мало того, в военкомате он задолбал всех – добился, чтобы его, Леона и братьев-близнецов включили в одну команду и призвали на службу в один день. И вот результат – завтра все вместе они отправляются на сборный пункт.

* * *

Дом Андрона (Андрея) и Боба (Бориса) Степиных располагался в частном секторе, совсем недалеко от пятиэтажки, где жили Леон и Жорж. Во дворе был накрыт стол человек на сто, не меньше. Родители братьев расстарались, да и предки Леона и Жоржа внесли посильный вклад. Первые два часа гости гудели по теме – проводы в армию. Затем большинство забыло, зачем собрались. Пошла разгульная пьянка.

Андрона и Боба провожали подруги, Маринка и Танюшка, очень симпатичные девчонки. Из армии ждать обещали. У Леона девушки не было. Как-то и не думал о них. Жорж также был в пролете. Но старался наверстать упущенное – усиленно ухаживал за Олесей. Глаза блестят, губы дрожат. Нравится ему девчонка. И совершенно не обращает внимания на недостатки в ее внешности. Да и Леон, если честно, уже не замечал их. Даже приревновал Олесю к другу – настроение испортилось. Зря он пустил ее побоку. Повернуть все вспять нельзя: Олеся уже занята. Не отбивать же ее у друга... К тому же у него это вряд ли выйдет. Не смотрит на него Олеся, ее только Жорж и занимает.

Леон сам не заметил, как пропустил вторую рюмашку, затем третью... Голова приятно закружилась. Жорж также снял себя с тормозов. Тосты сменялись тостами. Ближе к полуночи часть столов убрали, освободили место для танцев. Загрохотала музыка, задергались руки, ноги. Леон сидел за столом, тупо смотрел, как кружит вокруг Олеси изрядно захмелевший Жорж. Его явно штормило, но он этого не замечал. А потом они куда-то исчезли. Как будто растворились в воздухе.

Неужели уединились? А вдруг у них того... Но это же совращение малолетних. Идиот он, этот Жорж...

Леон немного посидел, затем опрокинул в себя рюмку водки, поднялся из-за стола и направился в дом. Его грызла ревность, усиленная хмельными парами. Заглянул в одну комнату, в другую – никого. В третьей увидел Жоржа. Друг лежал в одежде на застеленной кровати и мирно дрых. Не рассчитал силы: с питьем у них строго, режим. Перебрал с непривычки. А где же Олеся?

– Я здесь, – как будто отвечая на его мысленный вопрос, прошептала она.

Олеся подошла сзади, легонько прижалась к нему. По телу Леона пробежала волнующая дрожь. Но обида пересилила возбуждение.

– Ну чего ты ко мне липнешь? – отстраняясь от нее, спросил он. – Тебе Жорж нужен...

– Дурачок, – тихонько рассмеялась она.

И подтолкнула его в спину – он оказался в глубине комнаты. И тут же за ним закрылась дверь. А еще спустя мгновение он почувствовал жаркое дыхание Олеси. Она прильнула к нему, поднялась на цыпочки и заглянула в глаза. В свете фонаря за окнами ее лицо казалось верхом совершенства. Он тонул в ее глазах.

Как будто волной его накрыло – закружило, понесло, мысли смешались. Он полностью потерял над собой контроль...

Робкий луч раннего солнца коснулся его щеки – от этого он проснулся. Бездумно потянулся, зевнул. И тут словно какая-то пружина подбросила его. Он рывком сел, огляделся. И нарвался на взгляд Олеси. Она лежала на кровати – ее наготу скрывала простыня. На губах ее играла довольная улыбка.

– Что с тобой? – чуть насмешливо спросила она.

Конечно, Леон догадался, что с ним произошло. Пьяный Жорж на диване, затем Олеся, ее жаркие объятия, а потом ничего – провал в памяти. Но домыслить дальнейшее нетрудно... Неужели он переспал с ней?

– А где Жорж? – спросил он.

– Ты что, ничего не помнишь? – удивилась Олеся.

– А что я должен помнить?

– Ты же его сам перетащил в другую комнату...

Пьяная сила – страшная вещь, если он смог взять такой вес, как туша Жоржа.

– А потом?

– А потом нам с тобой было очень хорошо. – Олеся смело смотрела ему в глаза.

Никакого смущения в ее взгляде. Не стыдится – значит, ничего серьезного между ними не было.

– Я помню, у тебя были такие сладкие губы...

Да, губы у нее и в самом деле обалденные на вкус – это он еще помнил.

– Ты пробовал не только мои губы, – на этот раз она засмущалась. – Ты сделал меня женщиной...

Фу-ты ну-ты... Леона прошиб холодный пот. Олесе всего пятнадцать, а он ее... Ну, козел!

– Да ты не бойся, я сама этого хотела... Ты не думай, я уже взрослая. Мне только по годам пятнадцать, а так я на все восемнадцать тяну...

Это и в самом деле так. Олеся выглядела старше своих лет. И тело у нее гораздо более развито, чем у ровесниц. Но все равно это ничего не меняло... Ну-у, развратник...

– Теперь я твоя девушка, правда? – В ее глазах светилась надежда.

– Ну да...

– Я буду тебя из армии ждать...

– Хорошо...

«А может, и не очень...»

– Нам уже пора собираться... Отвернись, я оденусь...

Леон не заставил себя упрашивать – отвернулся. Но тут его как будто бес за ниточку дернул – голова его сама повернулась к Олесе.

Она стояла к нему спиной. Совершенно голая. Фигурка идеальная – длинные стройные ноги, поджарая попка, узкая талия, спина без единого прыщика, роскошные волосы ниспадают на плечи.

– Ты что, подглядываешь? – Она резко обернулась.

Прежде чем отвернуться от нее, Леон успел рассмотреть ее лицо. Да, с мордашкой у нее проблемы. И как-то не по себе стало... А что, сам красавец?.. Но самобичевание не сняло неприятный осадок с души.

Часть первая

Глава первая

– Возьмешь все на себя, Вася, и все дела...

Крупный мужчина с хмурым волевым лицом исподлобья смотрел на рыжего толстячка с бегающими глазками. Вольготно рассевшись за столиком, он достал дорогую сигарету. Тут же к нему подошел официант, щелкнул зажигалкой. Мужчина закурил, с наслаждением втянул в себя дым. Толстячок тоже достал сигарету, нервно закурил.

Федор Астахов, он же вор-рецидивист по кличке Граф, среди блатных в Задворске имел большой вес. Три ходки за спиной, «жулик», до законника один шаг. Платон, вор в законе, пахан задворской братвы, он же хранитель общака, уже стар, на ладан дышит. Граф его правая рука. Братва его уважает, слушается, как самого Платона. Особенно сейчас, когда Платон уже третий месяц в больничке. Туберкулез у него, последняя стадия.

Вся власть сейчас у Графа. И к общаку он доступ имеет. Как раз на «бабки» братвы он и провернул одно очень выгодное дело.

Перед ним сидел Василий Самохвал, бывший зампредседателя горисполкома. В начале восьмидесятых он погорел на махинации с квартирами. И угодил за «колючку». Братва его с говном бы схавала, если бы не Граф. Он авторитетным зеком был, его слово много значило. Короче, подписался он за Васю, не отдал его на раздербан. Как будто чувствовал, что когда-нибудь этот хряк ему пригодится.

Два года назад Вася откинулся. Достал из загашника свои капиталы, до которых не смогли дотянуться менты, и начал крутить дела на ниве частного предпринимательства. Хватка у него железная, котелок варит не хило, а главное, связи. Старые и новые. Этот пройдоха обладал уникальной способностью заводить нужные знакомства, находить себе покровителей. Знал, кому и сколько дать на лапу.

Граф на свободе уже год гуляет. Но Васю не трогал, о старом долге не напоминал. А не так давно у него идея возникла. В Задворске крупнейший алюминиевый комбинат. Если закупить партию металла по льготному тарифу, перегнать его за бугор и толкнуть по мировой цене, навар получится хороший. Но и это еще не все. За тем же бугром можно отовариться видеотехникой, например. В Союзе она разойдется вмиг, за бешеные «бабки». Этот вариант подсказал один умный человек. Покумекал Граф и решил разыграть эту карту. Вот тогда-то и появился Вася. За покровительство на зоне нужно платить. И не деньгами, а кое-чем другим. А заартачишься – перо в бок. Астахов шутить не любил, и Вася это знал хорошо.

И Самохвал закрутил дело. Через подставных лиц зарегистрировал несколько коммерческих фирм, договорился о льготной цене на партию металла – последнее не без участия Графа, пришлось кое-кому сделать внушение. И дальше все прошло удачно. Закупленный товар по отлаженным каналам был переправлен за границу. Он ушел влет. По полторы штуки баксов за тонну. Без проблем была закуплена значительная партия японских телевизоров и видеомагнитофонов. В Союзе техника разошлась в момент. В дело Граф вложил общаковские «бабки». На большой риск шел. В случае неудачи он остался бы не только без денег, но и без головы. Но дельце выгорело. И навар неслабый в казну воровскую положил. Себе почти ничего не оставил. Так, на кабак да на табак. А ведь мог бы тачку себе купить, «волжанку», например... Но это потом...

Грех после одной удачной аферы завязывать узел. Нужно продолжать это дело с алюминием. Ведь и завязки есть конкретные, и каналы отлажены. Но... Не все прошло гладко. Что-то Вася не так сделал. Менты алюминиевой аферой заинтересовались. На него, фраера, вышли. Быть Васе «терпилой». А может, и отвертится. Ведь времена сейчас вовсе не те, когда за один несчастный колосок десять годков накидывали.

– Но я ж не один был...

– Обо мне забудь, понял? Не было меня. А кинешь мазу на меня ментам, все, заказывай путевку в Сочи. Рубишь?.. Да ты не ссы, Вася. На кичмане, если зачалишься, тебя не тронут, отвечаю. Как сыр в масле будешь кататься до самого «звонка». А сдашь, тебя на хате сначала законтачат в пердильник, а потом на нож поставят. Сечешь?

Вася все понимал. А потому имел бледный вид. И Граф был уверен, что этот хряк возьмет все на себя. У него просто нет иного выхода.

А если вдруг Самохвал выпутается из этой истории, Граф опять провернет дело с металлом. И никуда Вася от него не денется. Снова будет пахать на благо воровского общака. Но уже не за страх, а за долю в деле. Пусть у него возникнет хоть какая-то иллюзия свободы...

Граф докурил сигарету, вдавил ее в хрустальную пепельницу и поднялся.

– Мне пора, – небрежно бросил он.

На выходе из ресторана Графа ждали. Братки. Два татуированных крепыша в несвежих шелковых рубахах под куртками-ветровками и потертых джинсах. Сразу видно, бывшие зеки. Сутулые, хищные оскалы, фиксы на солнце отсвечивают, темно-коричневые от чифиря зубы. Гребень и Хлыст, «шестерки» Платона, он сразу их узнал. В двух шагах от них стояла белая «Волга» двадцать четвертой модели.

Из своих тридцати семи пятнадцать лет Граф провел в неволе. И чифирь хлебал, и волком умел смотреть, и татуировок на нем не счесть. Но, глядя на него, не скажешь, что он отпетый уголовник. В воровском мире он «дворянин» не только по положению, но и по образу жизни. Всегда чистый, ухоженный. Вот и сейчас на нем дорогой костюм-тройка, свежая сорочка слепит белизной, галстук по моде. Туфли лакированные сияют. В руке трость с набалдашником. Прическа у него короткая, за волосами парикмахер следит. Лицо холеное, выбрито до синевы. Не зря ему благородную кликуху дали.

– Граф, мы за тобой, – сказал первый.

В его голосе звучало уважение. Но в то же время взгляд был полон злобы.

– Платон кличет, – добавил второй.

Мог бы и не объяснять.

Платон был совсем плохой. Худой, бледный.

– Ты что, Граф, барыгой заделался? – спросил он.

Хрипит, задыхается.

– С чего ты взял, Платон? – нахмурился Граф.

– Ты зачем общак тронул?

Понятно, это он о сделке с алюминием.

– Каюсь, лаве брал. Но все вернул, до копья. И навар сто пятьдесят кусков не зажал...

– Я знаю, ты не крыса, ты честный «бродяга»...

Платон сильно закашлялся, начал отхаркиваться. Противно смотреть. Но в глазах у Графа ни тени отвращения. Не по понятиям это – нос от больного пахана воротить.

– Это хорошо, что ты общак греешь, – продолжал Платон. – Но ты вор, а не барыга... Короче, Граф, «косяк» ты упорол. Не буду я за тебя слово говорить перед ворами...

Вот так, Граф жирное дело для общего блага провернул, а ему за это «правилка». Скоро его короновать должны, но не быть ему пока законником: не подпишется за него Платон. Ну да, правильный вор не должен коммерцией заниматься... Чушь это все! «Бабки» нужно делать на всем. Даже на платных сортирах, если на то пошло. Это уже многие поняли. Только не Платон. Он по старым законам живет, с ними и в могилу сойдет...

От Платона Граф уходил в расстроенных чувствах. Еще бы, в коронации ему отказали. А ему уже давно пора в законных ворах ходить. Созрел он для этого. Ладно, отложим на потом... Главное, Платон не развенчал перед братвой. Хотя, конечно, «рамс» останется – а это большой минус. Не сегодня завтра Платон откинет копыта. И, может быть, Графа сочтут недостойным занять его место. Только хрена с два кто его обойдет.

Сейчас наступают новые времена. Власть слабеет, менты уже не те. Все продается, все покупается. Хватит потрошить чужие карманы и чистить «фатеры». Это благородно, без вопросов. Но опасно, и «бабки» не те. Другое дело коммерция, легальная и теневая. Были бы финансы для раскрутки, а с головой у Графа все в порядке. И хватка у него деловая есть – выгоду он свою не упустит. А еще «торпеды». Много желающих погреться на том же алюминии, непонятки возникнут. Стрелки, разборки как итог. И куда он тогда без своих пацанов?..

Вечером того же дня Граф снова был в ресторане. С ним за столом сидела Анжела, его старая любовь. И единственная в его жизни женщина, к которой он относился серьезно...

Двадцать три года ему было, когда он «откинулся» с первой отсидки. Чуть ли не в первый же день на свободе вместе с кентами он бомбанул магазин. Много «бабок» с собой унесли и товару немерено. Хорошо наварились. И пошла гульба вселенская. Анжелу он на танцах снял, потом в кабак повел. Долго за ней вился, пока в постель затащил. Хорошо им было вдвоем, особенно ему. Всю малину испортили «мусора». На «скоке» Граф прокололся, закоцали его в стальные браслеты и в «воронок». Прощай, Анжела, привет, хозяин... Пять лет он зону топтал, а когда «звонок» отзвенел, снова в Задворск. И сразу к Анжеле. А там облом. Замуж она вышла. Ребенок у нее, девочка, Наташей зовут. Но он не отставал. И умудрился-таки Анжелу к себе по новой в постель затащить. Раскололась она. Все как на духу выложила. Оказывается, Наташа его, Астахова, дочь. Муж ее не при делах. Такие вот пироги...

В третий раз Граф к хозяину на восемь лет загудел. Год назад «откинулся». И снова к Анжеле. В семейной жизни у нее все без изменений. По-прежнему живет с мужем, в любви и согласии. Но и Графа она по-своему любит. И время от времени позволяет себе слабость изменить мужу. Как вот сегодня. Ведь после ужина в ресторане их обоих ждет чудесная ночь в гостиничном номере. У Графа на этот счет все схвачено.

– Наташа седьмой класс закончила, – сказала Анжела.

Графу всегда приятно слышать о дочери. Пусть она и не знает о своем настоящем отце, зато он в курсе всех ее дел.

– Куда на лето?..

– Да дома будет сидеть. В пионерский лагерь, хоть убей, ехать не хочет...

Наташа – девчонка с характером. Вся в отца.

– Ты ее в Ялту свози. И сама отдохни...

– Нет, Николай уже отгулял свой отпуск. Его в этом году в марте отправили...

– А зачем тебе Николай? Сама поезжай. И я за тобой. Отдохнем, погуляем...

– Эх, Федор, Федор, горе ты мое, – улыбнулась ему Анжела. Красивая женщина, с ума сойти какая красивая. – Ну откуда ты взялся на мою голову?

– Значит, согласна...

– А Николай?..

– Как-нибудь уболтаешь...

– Ладно, постараюсь...

Никуда не денется от него Анжела. Никуда! Как он скажет, так и будет...

* * *

До Задворска от Москвы Леон добирался четверо суток. Но не устал. А с чего тут устанешь? Путешествие на поезде, да еще в купейном вагоне, сущий кайф. Да еще попутчики хорошие попались. Два мужика, оба веселые. И выпить не прочь. Леона тоже сговорили.

До армии он вообще почти не пил. Зато в Афгане выпивать приходилось, когда случай позволял. Спирт отлично стресс снимает – Леон в этом убедился. Особенно сразу после боя хорошо на грудь принять.

Пока до Москвы добирался, спиртного во рту не держал. И те два дня, которые подле Жоржа провел, к стакану не прикасался. Какая уж тут выпивка, когда с другом беда. Жоржу на войне досталось, до сих пор не оклемался. Позвоночник ему повредило – с трудом передвигается. Но врачи вроде верят, что скоро он будет совсем здоров.

А вот пока из Москвы до Задворска ехали, раз десять за Жоржа тост толкал. За его здоровье заставлял выпить. А как за Героя не выпить? Леон и сам Герой – орден и медаль у него. Только он их никому не показывает. Не хочет хвастаться. Вот матери и отцу покажет. Пусть порадуются за сына...

А Боб с Андроном после Афгана в военное училище поступили. Привлекательной им армейская служба показалась.

Леон вышел из вагона, жадно вдохнул в себя свежий воздух. Родная земля! Только что-то она уходит из-под ног. Ах, да, он же выпивши...

– Леон, дорогой! – услышал он.

И тут же почувствовал тепло девичьего тела. Это его обняла Олеся. Он ощутил вкус ее губ.

– Как ты узнала, что я приезжаю? – спросил он, мягко отстраняясь от нее.

– А я знаю, что ты вот-вот должен приехать. И встречаю каждый поезд...

Вот, значит, как она его ждет. Подруга-героиня... И вид у нее героический. Крепкая баба – в самый раз коня на скаку останавливать. Совсем женщиной стала. Лет двадцать на вид, не меньше. В короткой юбке она и в туфлях на высоких каблуках. Да, фигурка у нее зашибись. Только вот с лицом по-прежнему не все ладно.

Леону хотелось радоваться встрече. Да что-то не получалось. Не тянулась душа к Олесе, и все тут. Но ведь она его два года ждала, не может же он послать ее подальше...

– А ты вроде немного пьян, – хозяйским взглядом посмотрела на него Олеся. – С чего это?

– Дорога долгая... Да и соседи классные... А что, нельзя?

Вот так, еще и оправдываться приходится.

– Сегодня можно, сегодня все можно...

Ее глаза загорелись шаловливым огнем.

– Мои предки на дачу уехали. Одна я дома...

– Да, это хорошо...

– Может, ко мне поедем?

– Да мне домой надо...

– А потом домой... Завтра утром... Я такой стол накрою... И вообще...

Она прижалась к Леону. Он ощутил жар ее тела – ее желание передалось ему. А что, почему нет?..

Родители Олеси жили неплохо. Трехкомнатная квартира, ремонт дорогой, мебель новая. А еще телевизор с видиком. Каждый день можно боевики смотреть...

Стол и в самом деле был великолепен. Отбивные, колбаска копченая, салат «оливье», икорки красной немного. И водка какая-то иностранная. «Смирнофф». Особенно хорошо было сидеть за этим столом после ванны, в чистом халате на голое тело. Это так Олеся захотела. А Леон не возражал.

Выпили, закусили, поболтали о том о сем, снова выпили... А потом началось «вообще»... Хорошо началось. Олеся прильнула к нему, запустила руку под халат. Он аж застонал от удовольствия.

На этот раз Леон помнил все...

Он проснулся поздно. Взглянул на будильник на прикроватной тумбочке. Одиннадцать часов утра. Хорошо поспал... С похмелья обычно болит голова. Но у него с этим все о'кей.

Зато болела душа. Дурак, зачем полез на Олесю? Не надо было этого делать. Постелью он еще крепче привязывает ее к себе. А ему это ни к чему. Ну не хочет он быть с ней.

Олеси рядом не было. Но постель еще хранила запах ее тела. И так неуютно от этого запаха.

Леон встал, накинул на себя халат и быстро прошел в кухню. Олеся стояла у плиты и готовила завтрак. Он на миг представил ее своей женой, и ему стало не по себе.

– Дорогой, ты уже проснулся? – не поворачивая к нему головы, спросила она.

Дорогой... Похоже, она считает, что имеет на него права. На душе стало еще муторней.

– Проснулся...

– Умываться – и за стол...

Вроде шутливо говорит, но в голосе звучат и серьезные нотки. Вот так, уже и командует.

«Кажись, влип...»

Чтобы заглушить тоску, Леон снова потянулся к бутылке...

* * *

– Вставай, братан! – услышал Леон голос старшего брата. – Пора!

Иван вместе с семьей жил в квартире с родителями. Квартира у них трехкомнатная – всем места хватает.

Пора вставать... И это в шесть утра... А наверное, и в самом деле пора. Неделю он уже дома. И ни разу даже утренней зарядки не сделал. Только «литробол». Граммов по сто-двести, не больше. Но каждый вечер. И все из-за Олеси. Ну не лежит к ней душа, а бросить ее не может. Чувство долга. Вот и шел к ней на свидание, как на подвиг. Сто граммов для храбрости были просто необходимы.

Все время он ночевал у Олеси. Не отпускала его от себя. Но сегодня он провел ночь дома. Здесь ему уютней. И отговорка для Олеси нашлась. С братом по утрам разминаться будут. Хватит дурака валять, пора в порядок себя приводить.

И в самом деле пора за ум браться. Хватит балду гонять – карате зовет!

Утренний кросс – пять километров, в приличном темпе. И ничего, все нормально. Дыхание как часики. И в ногах никакой усталости.

– В Афгане занимался? – спросил брат.

– Почти каждый день. По два-три часа, как положено. У нас с Жоржем, Андроном и Бобом это строго...

Так оно и было. Форму они с друзьями поддерживали.

– Заметно... А я уж думал, ты спиваться начал...

– Да ты что!

– Смотри, брат, я тебе все потроха поотбиваю, если еще раз запашок учую... Это я тебе как сенсей говорю... Закончилась, брат, лафа!