Текст книги "Волчьи законы тайги"

– Какие телки! – простонал Рома.

– Маша, полтыщи баксов и наша! – хмыкнул Дима.

– Пятьсот баксов? Ну, ты загнул! Да я за пятьсот баксов десяток таких сниму...

– Это Москва, дятел!

– И не просто Москва, – глянув на монитор навигатора, кивнул Витек. – Это центр! Вот, на Садовое кольцо сворачиваем. Здесь тебе расценки – не бей копытом.

– Да на халяву можно взять, – не унимался Рома. – Давай вернемся, заберем их, и все дела...

– А потом сутерня на хвост упадет, – скривившись, глянул на него Дима. – Тебе это надо? Мне, например, нет... И не до баб нам. Вот Ритку найдем, упакуем, в камеру хранения ее сдадим, а потом по злачным точкам прошвырнемся. Ночку позажигаем, и домой...

– Да с ней самой можно зажечь, – похабно ухмыльнулся Рома. – Она девка ничего себе, я бы такой ребеночка сделал...

– Не, ну ты задвинул! С нею босс зажигает! – Дима выразительно постучал пальцем по виску.

– Не зажигает, а зажигал. Она его кинула, он ей этого не простит. Кирдык ей, однозначно. Так чего добру пропадать? Еще сама спасибо скажет, что развлекли перед смертью...

– А она что, спала с вашим боссом? – догадался Данила.

– Кто, Ритка? А ты думал... Выследила, где он деньги хранит. Он в свой сейф часто лазил, а код не менял, поэтому одни кнопки с потертостями, а другие – новехонькие. А Ритка потом по этим потертостям код подобрала. А в сейфе деньги – триста штук в европейской валюте... Она вообще по этим делам спец...

– По каким по этим? По валюте?

– Ну и по валюте тоже... Все, что плохо лежит, все к рукам липнет. И что хорошо лежит, тоже. Квартирку где выставить, в доверие там войти... В общем, воровка она, – заключил Дима. – Профи по этой части...

– Что-то я не совсем понимаю, – тряхнул головой Данила. – Выходит, ваш босс был в курсе, что Рита – воровка. Зачем же он тогда жил с ней?

– Потому и жил... Короче, ты на все это не заморачивайся, тебе все это не нужно, – предостерегающим тоном сказал бригадир. – Твое дело Ритку найти да колье свое забрать. На том и расстанемся. Ты здесь останешься, а она обратно, в родной Свердловск...

– И что с ней там будет?

– Что-что, в бетон закатают и все дела, – гоготнул Рома.

– Ты, Данила, его не слушай, – нахмурился Дима. – Рома у нас еще не акклиматизировался. Да, Рома? На баб вскакивает, крыша дымится. Он тебе еще и не такое скажет... Ничего с Риткой не будет. Любит ее босс... Вот у тебя, Данила, любимая девушка есть?

– Есть.

– Вот если бы она у тебя деньги украла, ты бы ее простил?.. Я понимаю, с мужиком там изменить, а деньги – это что? Деньги – это тьфу!

Данила пожал плечами. С одной стороны, Дима был прав. Измену с деньгами простить легче, чем с мужчиной. Но в то же время в его голосе чувствовалась фальшь, которой он пытался прикрыть страшные откровения своего подчиненного. Возможно, человек, которого обокрала Рита, сам бы нечист на руку. Возможно, он действительно приговорил ее к смерти. Просто Даниле вовсе не обязательно это знать, поэтому Дима и плетет перед ним кружева.

Спору нет, Рита – дрянь. Но ведь она всего лишь воровка. Ее нужно судить, приговорить к сроку в исправительной колонии. Но никто не имеет права ее убивать. А Рома уже дал волю своим фантазиям – сначала изнасиловать девушку, а затем закатать в бетон. И он говорил об этом с уверенностью, как будто иначе и быть не могло. Значит, он знал, что так и будет...

Данила почувствовал, как еж в его сознании еще больше растопырил свои колючки. Он должен был восстановить справедливость – Риту отдать в руки правосудия, а Диму с его бригадой вывести в расход, чтобы он никогда больше и никому не мог причинить зло... К счастью, он осознавал, что на него накатывает ночной приступ безумия. Поэтому постарался взять себя в руки. Незаметно для Ромы достал из кармана таблетку снотворного, проглотил ее и, закрыв глаза, попытался представить спокойное море под ярким южным солнцем. Шелест пальм, шорох пляжной гальки под ногами, умиротворяющая тишина и космический покой...

Глава 7

Проснулся Данила от легкого тычка в плечо. Открыл глаза, сфокусировался на ухмыляющейся физиономии Ромы.

– Слушай, ты, случайно, не в пожарной охране служишь? – насмешливо спросил парень.

– Да нет, егерь я.

– А я думал, в пожарной охране. Так только пожарники спать могут... Третий час уже, а ты все дрыхнешь...

Солнце светило ярко, высоко и, кажется, с западной половины небосклона. Похоже, Рома не врал. Да и по своему внутреннему состоянию Данила чувствовал, что спал больше, чем нужно.

А ведь не должен он был спать. Не с теми он людьми связался, которым можно доверять. И босс у них подозрительный, и сами они какие-то муторные. А еще у них личные претензии к Даниле. Пока они вроде бы позволяют ему играть на своей стороне, но вдруг возьмут да передумают. Затянут удавку на его шее, а он даже не проснется, чтобы похрипеть немного перед смертью...

– А где Дима? – спросил он, обнаружив, что бригадира нет в машине.

– Где, где? В гнезде... – обиженно, как ему показалось, протянул Рома. – Чаи гоняет.

– С кем?

– Так с этой, ну, с Риткиной теткой... Это я ему идею отгрузил. Надо, говорю, позвонить ей в дверь и сказать, что риэлторское агентство адрес ее дало, типа, она комнату сдает. Ну, он пошел, позвонил, а она – ошибочка, говорит, вышла. Но если, говорит, комната нужна, она может сдать... Короче, понравился ей Дима. Она одна живет, без мужа, сын в летнем лагере, сама в отпуске, чего, думает, не замутить? А баба она чумная, тридцать лет всего, вся из себя, я бы и сам с такой закрутил...

– Чумная! – передразнил Рому Витек. – Ты ее видел, что говоришь?

– Так Дима звонил, говорил...

– Говорил. Может, он приколоться с тебя хотел. Ты же у нас особо озабоченный, вот он тебе и прогнал, чтобы ты подергался...

– Кто это особо озабоченный? – вскинулся Рома.

– Да ты! – встал на дыбы Витек.

Обычно спокойный, сейчас он походил на сильного волка, оскалившего свои клыки, чтобы напасть на противника. Взъерошенный, нахохленный, в глазах шаровые молнии, а изо рта – зловоние с нечищеных зубов.

– Я не понял, это что, наезд? – Рома тоже встал в штыки.

Но чувствовалось, хвост у него поджат. Может, Витек и уступал ему в габаритах, но матерости в нем было погуще.

– А ты бабами не доставай, понял?

Казалось. Витек, дает ему последний шанс, чтобы он успокоился. И Рома это осознал.

– Ну а если давно не было? – пошел на попятную он.

– Завяжи в узел и терпи, – смилостивился Витек. – Я же терплю... Вот Ритку возьмем, тогда и оторвемся. А пока не фиг травить душу...

– А оторвемся? – осторожно улыбнулся Рома.

– Ну, ты же правильно сказал, чего добру пропадать?.. А Димка пусть с ее теткой развлекается, если может, это его право...

– Может, поделится?

– А это ты у него спроси... Давай-ка лучше за чебуреками сходи, – распорядился Витек. – А то жрать охота...

– Может, лучше пусть Данила сходит. Он у нас, типа, молодой...

Данила понимал, что Рома не столько хочет переложить на него свою обязанность, сколько – принизить. Но его тошнило от этой компании, от их разговоров. К тому же он не собирался становиться членом их команды, так почему бы не провериться?

– Сам ты молодой, – пристально, без тени сомнения в своих силах посмотрел он на парня.

И, не ожидая ответной реакции, вышел из машины.

– Я сейчас...

Недалеко от дома он обнаружил небольшой рынок, где торговали и шаурмой, и чебуреками. Но он выбрал павильончик, где на больших электрических сковородках жарили обычные русские блины.

Ему не хотелось возвращаться в машину, поэтому он обосновался за высоким столиком возле павильона, неторопливо съел три блина с ветчиной и сыром, запил все это чаем из пластикового стаканчика. Снова сделал заказ, на этот раз для парней. Не нравились они ему, но ведь он вызвался их накормить, значит, должен сдержать свое слово.

В ожидании заказа он взял бутылку холодной колы, снова встал за столик. Солнышко припекает, ветра нет, над перекрестком туман из выхлопных газов, народ вокруг суетится – все куда-то спешат, у всех дела. Худосочный парень с ирокезом и в черной майке с черепами – и этот куда-то торопится, видно, ждут его такие же панки, чтобы дернуть где-нибудь в подворотне и обсудить философский вопрос, есть ли жизнь в консервной банке. Два таджика-гастарбайтера в спецовках и с метлами – ну, это понятно. Симпатичная девчонка с волосами как будто из соломы, в рваных джинсах на бедрах, с рюкзачком; стремительная, лишенная женственности походка... Может, и Рита сейчас вот так же спешит к своей тетушке, а там – волчий загон.

Но ведь она сама во всем виновата. Не надо было воровать, жить преступной жизнью... Но в то же время никто не давал права Диме и его боссу распоряжаться ее жизнью, а Роме и Витьку – надругаться над ней, прежде чем убить...

Впрочем, пусть, что хотят, то и делают. Он заберет свое колье и сделает всем ручкой. Не было у Данилы желания ввязываться в историю из-за какой-то воровки. В конце концов, это закон естественного отбора – слабых и подлых убивают свои же...

– Чего так долго? – спросил Рома, когда Данила вернулся в машину.

Он молча протянул пластиковую посуду с блинами, пакет с пивом и кока-колой.

– Что там у нас? Неплохо... А Дима сейчас борщечок, небось, хлебает. Или кофе в постели...

– А это кто как устроился... – сняв с тарелки блин, сказал Витек.

– Рита не появлялась? – спросил Данила.

– Если бы появилась, нас бы здесь не было, – ухмыльнулся Рома. – Мы бы с ней сейчас по душам беседовали...

Джип стоял недалеко от подъезда, в который могла зайти девушка, если бы решила заглянуть к тетке. Из него удобно было наблюдать за входной дверью. Но ведь Рита тоже не дура.

– Надо бы подальше отъехать, – сказал Данила. – А то у вас номера екатеринбургские, она все поймет, если увидит...

Рома глянул на него удивленно и озаренно. Сказал, обращаясь к Витьку.

– А ведь он прав, как бы не засветиться. Отъехать надо, а Дима, если что, маякнет...

Он созвонился с бригадиром, изложил ему суть идеи, которую выдал за свою. И велел Роме отъехать в соседний двор. Данила лишь усмехнулся: ему было все равно, что его обделили. Ведь он не собирался ни перед кем выслуживаться. Забрать свое колье, только его и видели...

Весь остаток дня и вечер провел он в машине. И ночь он встретил в ней же. Приготовился скучать до утра. Но ровно в третьем часу позвонил Дима.

– Попалась мыша! – просиял Рома. – Поехали!

Они подъехали к дому, который стал для Риты западней. Рома вышел из машины, за ним потянулись и остальные.

– Данила, ты здесь пока побудь! – распорядился он.

– Это еще почему? – взбудораженно спросил он.

Ночь уже делала свое дело. Данила еще пытался, но уже не мог себя контролировать.

– Дима так сказал.

– Но у меня там колье...

– Нет никакого колье, – мотнул головой Рома. – Дима сказал, что Ритка его на сторону толкнула...

– Когда он тебе это успел сказать? – хищно сощурился Данила.

– Сказал... Все, здесь остаешься.

– Возле машины побудь, – добавил Витек и нажал на кнопку пульта.

Двери заблокировались, джип встал на сигнализацию. Это значило, что Даниле было отказано в праве находиться в салоне.

– Только вы не долго...

Он только делал вид, что готов остаться во дворе. Но едва Витек и Рома скрылись в дверях, как он устремился за ними. Они поднялись на шестой этаж на лифте, он же проделал этот путь бегом вверх по лестнице.

То, что он делал сейчас, ночью, он бы не позволил себе днем. Да, Рита – воровка и дрянь, но ведь ее хотя изнасиловать и убить. А это несправедливо... Он должен был остановить злодеев. Любой ценой...

Он нагнал их на лестничной площадке, тихо подкрался к ним. И когда они вошли в дверь квартиры, ворвался туда у них на плечах.

– Данила, я не понял! – рыкнул на него Рома. – Ты что, не въезжающий? Тебе же сказали остаться!

– Холодно там, а здесь тепло.

Он оттолкнул стоявшего в дверях комнаты Диму, зашел в гостиную, где на полу, со связанными руками, ногами и кляпом во рту лежала на животе женщина в шелковом халате. Здесь же, привязанная к стулу, сидела и Рита. Ее рот был заклеен скотчем.

– Ну и зачем ты это сделал? – зловеще суровым тоном спросил Дима. – В хату вломился, людей толкаешь... Нехорошо, парень, нехорошо...

– А женщину зачем связал? – спросил Данила, чувствуя, что сам, по своей воле попал в западню. – Она здесь при чем?

– Чтобы не мешала, брат, – смягчился Дима.

Но его податливость была обманчивой. Данила понимал, что бригадир не хочет вступать с ним в открытое противоборство. Он собирался задобрить его, чтобы затем ударить исподтишка. И у волков есть такая тактика, и у людей.

– А этой рот зачем заклеил? – глянув на Риту, спросил он.

– Чтобы не кричала...

Девушка смотрела на него глазами прижатого к обрыву оленя. Она понимала, что выхода у нее нет. Но умирать так не хотелось...

– Это же Москва, брат, – увещевающим тоном сказал Дима. – Здесь ночью шуметь нельзя. Если соседи пожалуются, менты приедут...

Движением руки он успокаивал и сдерживал рвущегося в бой Рому. Да и Витек, казалось, не прочь был спросить с Данилы за его наглость. Ведь не разрешали ему идти сюда, а он пришел.

– А мы тихонько, ладно...

Данила встал возле Риты так, чтобы не подставить под удар спину. Сорвал с ее рта полоску скотча.

– Где колье?

– Продала...

Девушка набрала в легкие воздух, чтобы закричать, но Данила ловко вернул скотч на место. Ей оставалось только глухо мычать.

– Ну вот, видишь, брат, я же говорил, что эта сучка загонит твою цацку, – осклабился Дима.

– А деньги?

– Поверь, она загнала ее за копейки. А где они эти копейки, мы сейчас выясним. Ты иди на кухню, а мы с ней потолкуем...

Но Данила шагнул в обратную от двери сторону. Встал в угол между окном и гарнитурной стенкой. Пусть Дима не заговаривает ему зубы, не повернется он к нему спиной. И Риту не оставит. Прежде всего, она человек, а потом уже воровка. Да и ее родственнице также угрожает опасность. Ведь ее тоже могли убить – и за компанию, и как свидетеля...

Воспаленное воображение на миг выдало сумбурную картинку. Рита с простреленной головой, у ее ног – также убитая тетушка, а в кресле сидит сам Данила. Голова склонена на плечо, в виске пулевое отверстие, в опущенной руке, скобой зацепившись за палец, висит пистолет. Вот негодяй, убил женщин и, раскаявшись, наложил на себя руки... Это было настолько противоестественно, что не могло быть правдой. Но Данила осознавал, в каком состоянии он находился. Поэтому воспринял видение как пророчество.

– Ну, ты что, не понимаешь?

Похоже, Дима понял, что словом Данилу с места не сдвинуть. Не сводя с него глаз, сунул руку под пиджак, извлек оттуда пистолет с накрученным на ствол глушителем. Четким и быстрым движением направил его на Данилу.

– Почему ты такой баран, а?

– А почему ты творишь беспредел? – спросил он.

И кивком головы показал на связанных женщин.

– Ладно, Рита, а при чем здесь ее тетка?

– А при том, что много знает... И ты слишком много знаешь. И лезешь не в свои дела...

– Сам же меня попросил?..

– Кто тебя просил? О чем?.. Ты должен за Генку ответить. И за меня...

Данила вспомнил, что Диме он выломал правую руку. Именно в этой руке он держал сейчас пистолет. Видно, что травма не серьезная, но ведь она может дать знать о себе сейчас, в тот момент, когда счет времени пойдет на доли секунды.

– И за то, что с поезда вас, как тех щенков, – усмехнулся он.

– А вот это ты зря... Две минуты у тебя, чтобы помолиться. Повернулся ко мне спиной, ну!

В сумерках подсознания Данила понимал, что не будет никаких двух минут. И убивать его никто не станет. Дима воспользуется моментом, чтобы ударить его рукоятью пистолета – и не по затылку, а по виску, в котором должна потом будет появиться рваная прореха выходного отверстия. Обычно стреляются правой рукой, значит, и бить бригадир будет с той же стороны.

Данила выполнил требование бандита. И ничуть не удивился, когда периферийное зрение уловило угаданное движение. Во-первых, только так и должны были развиваться события. А во-вторых, ему просто некогда было осознавать свои эмоции.

Дима уже знал, с каким противником имеет дело. Перекинув пистолет из правой, больной руки в левую, здоровую, он ударил с короткого размаха – резко и быстро. В дневном своем состоянии Данила еще смог бы это заметить, но не успел бы отразить. Но сейчас была ночь...

Блок, захват, подсечка... Дима с грохотом упал и на больную руку. Он мог бы взвыть от боли, но Данила уже держал в руке пистолет. Патрон в патроннике, предохранитель снят. А на спусковой крючок нажать так просто...

Глушитель надежно задержал звук и пламя, только клацанье затвора известило всех, что выстрел состоялся.

– Эй, ты чего?

Рома в панике шагнул назад, сунул руку под пиджак, но Данила уже направил на него ствол...

Витек даже не дернулся. В его кричащем взгляде Данила прочел страх обреченной на заклание овцы. А ведь совсем недавно пытался изображать из себя матерого волка... Витек умер мгновенно. Как и подобает овце...

Три выстрела, три трупа. Но что дальше?.. Данила еще не в полной мере осознавал, каких дров наломал. Но инстинкт самосохранения исправно вращал шарниры в его голове. А ночное сознание выбрало верный для данного случая вариант. Он мог бы застрелить женщин и убраться из квартиры, но ведь не для того же он их спасал, чтобы убивать. Поэтому он принял решение избавиться от трупов.

Силе в его руках мог позавидовать сам Геракл. Поэтому он вышел на балкон, выходивший во двор строящегося дома, глянул вниз. Вскопанная клумба, заставленный автомобилями пожарный подъезд, и ни единой живой души вокруг... Первым на клумбу полетел труп бригадира, за ним в последний свой полет отправился покойный Рома. Прежде чем выбросить почившего Витька, Данила избавил его от ключей и документов на машину.

Спустился вниз, подогнал джип к месту группового приземления, осмотрелся – вроде никого. Забросил в багажник один труп, другой, третий. Снова осмотрелся. И только затем сел за руль.

Москву он не знал, но слышал, что на всех дорогах из города на выезде стоят контрольные посты милиции. В глухую ночь движение слабое, и гаишники будут останавливать каждую машину. Поэтому он просто отогнал джип подальше от дома, бросил его в каком-то лесопарке; повинуясь интуиции, тщательно протер все поверхности, которых мог касаться пальцами.

Было искушение забрать пистолет у Витька или Ромы, но то же чутье подсказало ему, что делать этого не следует. А от орудия убийства он избавился еще раньше, выбросив его в мусорный бак.

Он должен был вернуться к Рите, чтобы убрать кровь и пули. И еще не мешало бы постирать одежду – джинсы, куртку, футболку, вымыть кроссовки.

Уже светало, когда он вернулся к дому. Обошел его по кругу – мало ли что, вдруг возле клумбы выставлен милицейский пост. Но кроме мопса и его хозяина, там никого не было. Собака подозрительно обнюхивала место, где совсем недавно один на другом лежали трупы, но сонный мужчина с проседью в висках лишь лениво посматривал на него. Учуяв Данилу, мопс побежал к нему, но хозяин легко удержал его на поводке. Собака гавкнула пару раз, вернулась к смятым цветам на клумбе и, подняв ногу, помочилась на собственные подозрения.

Данила поднялся на шестой этаж, приложил ухо к закрытой двери. Тишина. Ключом открыл дверь, зашел в квартиру, разулся, заглянул в комнату.

Хозяйка квартиры по-прежнему лежала на полу, но на другом боку. Рита дремала на стуле, в том же положении, котором оставил ее Данила. Учуяв его появление, она распахнула глаза и задергалась, требуя свободы. Шевельнулась на полу и женщина.

Данила не торопился освобождать их. На кухне он нашел большие ножницы, бесцеремонно обрезал половину ковра, которую залил своей кровью бригадир Дима. Выковырял из паркетины застрявшую в ней пулю.

Рому он убил выстрелом в сердце, и пуля не смогла прошить насквозь его могучее тело. Та же ситуация была и с Витьком, поэтому после них особо прибираться не пришлось.

Управившись, Данила снова покинул квартиру, пока еще не совсем расцвело, сходил к мусорным бакам соседнего двора, выбросил туда обрезок испорченного ковра, тряпки, которыми смывал кровь. Смятую пулю он выбросил в траву за гаражами.

Вернувшись в дом, он деловито разделся, сунул в стиральную машину джинсовую куртку, брюки, футболку, в ванной с порошком вымыл кроссовки. Немного посидел в кресле, чтобы перевести дух. И только затем развязал хозяйку квартиры.

Глава 8

Миловидная женщина лет тридцати, казалось, вот-вот взвоет пожарной сиреной. Короткая стрижка, всклокоченные волосы – не понять, то ли последствие ужасной ночи, то ли так было задумано женским мастером. Большие глаза с такими же большими отечными мешками под ними. Помада на губах размазана – или качество у нее такое, или Дима так старательно целовал эту одинокую миссис, выражая свою кобелиную радость.

– Вы хоть представляете, что вы наделали?

– Испортил вам ковер? – спокойно, на грани полной инфантильности спросил Данила.

Утро уже наступило, и все, что произошло с ним недавно, воспринималось как ночной кошмар, хотя и детализированный до мельчайших подробностей.

– Да при чем здесь ковер? Вы убили Диму! Вы убили его друзей!

– А ничего, что этот Дима связал вас и вашу племянницу?

Рита по-прежнему сидела на стуле с заклеенным ртом. Ее Данила освобождать не спешил. И тетушка не торопилась развязать «ленточку», которой был связан это ночной «сюрприз».

– Может... Может, он... – женщина пыталась подобрать объяснение этой его выходке, но лишь беспомощно хватала ртом воздух. – А вы хоть знаете, сколько стоит этот ковер?

– Я компенсирую!

– А почему вы передо мной в одних трусах?

– Потому что я мог убить вас как свидетеля. Но не стал делать этого...

Данила очень жалел о том, что совершил. Но поскольку время вспять не повернешь, нужно было изворачиваться.

– Убить?! – уставилась на него женщина.

– Да, как свидетеля, – повторил он. – Чтобы вы никому ничего не рассказали... Кстати, меня Данила зовут...

– Ирина Геннадьевна...

– Так вот, Ирина, дело серьезное. Дима использовал вас, чтобы дождаться Риту. Он собирался убить ее. Меня. И вас, кстати, тоже...

– З-за что?

– Вас – как свидетеля. Меня – как козла отпущения...

– А Риту?

– Как воровку. Которая украла у его криминального босса триста тысяч евро.

Рита задергалась, замычала, но Данила даже не глянул в ее сторону.

– Ваша племянница воровка. И ваше счастья, что она обокрала не только мафию, но и меня. Она украла у меня колье, поэтому я тоже оказался здесь. Поэтому гангстеры наказаны, а вы живы...

– А Рита?

– Ваша Рита заслуживает суровой порки. У вас есть розги? Или просто ремень?

– Есть, – завороженно кивнула Ирина.

Данила подошел к Рите, сел перед ней на корточки, заглянул ей в глаза.

– Тебя как бить? По заднице или по спине?.. На спине шрамы останутся, а на заднице – вряд ли. Но задницу заголять придется. Тебе не будет стыдно?

Рита гневно замычала и закивала головой, требуя свободы.

– А воровать не стыдно?

Она заерзала на стуле, пытаясь развязаться, закачалась на нем и, в конце концов, упала. Только тогда Данила содрал с ее рта полоску скотча.

– А поднять? – задыхаясь от возмущения, спросила Рита.

– А колье вернуть?

– Говорю же, продала...

– Кому?

– Кому-кому... Я с Нижнего в Москву ехала, ну, машину остановила, мужик за рулем, при бабках. Ну, я и предложила купить...

– И что?

– Ты тупой или придуряешься? Если я продала, значит, он купил... Сто штук отвалил.

– Долларов?

– Какие доллары?

– Евро?!

– Ну, ты вообще... Рубли! Сто тысяч рублей. А что, не деньги?

Данила устало опустился на диван. Не было у него желания объяснять, в какую сумму Лена оценивала свое колье. И тем более доказывать, что для него самого эта вещь бесценна.

– Ты меня развяжешь или нет? – захныкала Рита. – Тетя Ира, ну, может, хоть вы поможете?

– Помочь?! – возмущенно протянула женщина. – Из-за тебя тут такое! Так ты еще и воровка!

– Это неправда... То есть это случайность...

– Что за мужик? – перебил Риту Данила.

– Ну, мужик и мужик... Родион его зовут... Родион Сергеевич. Сейчас, буду я его по имени отчеству!

– А фамилию не называл?

– Представь себе, нет! Я ж его в загс не тащила. Только к банкомату...

– Куда?

– Ну, к банкомату. Он же должен был деньги снять, чтобы расплатиться. Сто тысяч как с куста...

– Где снял?

– Кого снял? Меня?! Ага, счас!

– Деньги где снял?

– А-а, деньги! Ну, ты точно какой-то не русский! Говорю же, в банкомате!

– А банкомат где был, в Нижнем или в Москве?

– Ну, в Москве... А может, и в Нижнем... А может, и в Караганде... Ты меня развяжи, а то я тут неудобно лежу, серое вещество из одной извилины в другую перетекает, булькает, шум в ушах, ничего не соображаю...

– А оно у тебя есть, это серое вещество? – усмехнулся Данила.

Но девушку с пола поднял, вместе со стулом. Правда, развязывать не стал.

– Слушай, а может, ты меня боишься? – истерично хихикнула Рита. – Развяжешь меня, а я как накостыляю тебе!

– Накостыляешь?! Ты только воровать можешь, и еще голову людям морочить. Чего мне тебя бояться? Все, что у меня было, ты уже украла...

– Ну, извини!

– Ну, извиняю! – так же небрежно отозвался Данила.

– Мне веревка руки передавила, застой крови будет, гангрена потом начнется. А я не хочу!

– Гангрена тебе не страшна. Потому что ты сама страшней всякой гангрены... Как мне мужика найти, которому ты колье продала?

– Зачем тебе?

– Колье обратно хочу вернуть.

– Мне?

– Себе.

– А-а, ну если себе... Так я ж его продала, а товар обратно не принимается. У него и чека кассового нет, чтобы товар обратно принять...

– Чеки у тебя есть. На сумму сто тысяч российских рублей...

– А-а... А я их растратила!

– Ничего, у тебя еще триста тысяч евро есть, которые ты у своего любимого мужчины увела.

– Это ты про кого, про Артура? – пренебрежительно скривилась девушка. – Какой же он любимый? Перец горький, мимоза с ушами... Я его ненавидела!

– Декларация твоих личных пристрастий меня не интересует. И то, что ты деньги у него увела, тоже...

– Деньги увела?! Да у него знаешь, сколько таких денег? Самолетом за два дня не вывезешь! От него не убудет! А я вот тете Ире помочь хотела. Муж ушел, алименты не платит, а она одна – с ребенком и никому не нужная. Кто ей, думаю, поможет, как не я!.. Да, тетя Ира, ради вас, можно сказать, старалась. Пятьдесят тысяч евро вас устроят?.. Сейчас принесу. Если от гангрены умереть не дадите!

– А вот этого делать не надо! – обращаясь к женщине, сказал Данила.

Но было уже поздно. Ирина ловко смахнула со стола ножницы, которыми он обрезал ковер, избавила племянницу от веревок. Впрочем, к этому времени Данила уже стоял в дверях – преграждал Рите путь.

– Что, и пройти не дашь? – потирая затекшие и зудящие руки, нервно спросила девушка.

– Ну, почему же? Катись на все четыре стороны... Только сначала колье помоги мне найти.

– Далось оно тебе!

– Издеваешься?

– Нет, думаю... Думаю, что тебе с этим делом лучше не связываться...

– Почему?

– Потому что мужик очень крутой.

– Мне все равно, крутой он там или пологий...

– Всмятку.

– Что?

– Яйцо, говорю, может быть крутым или всмятку...

– А еще яйцо может быть в утке.

– А утка под кроватью.

– Нет, утка в зайце, а заяц в сундуке, который на дубе... Дуб – это Нижний, ты заяц, которого это крутое яйцо на своей утке подвозило до Москвы...

– Ну да, ну да. Дуб, заяц, утка, яйцо... А в яйце игла... То есть колье с бриллиантами... А игла – это смерть... Ты меня убьешь? – Рита с притворным страхом посмотрела на Данилу.

– Нет, но мало не покажется...

– Изнасилуешь?

– Где яйцо?

– В холодильнике.

– Ты меня не зли.

– Тогда в утке... А утка – ку!

– Что, ку?

– Ку!

Рита присела на сведенных вместе ногах так, что колени разошлись в стороны. И руки развела, показав Даниле кожные узоры на ладошках.

– Только Кин-дза-дзы нам не хватало, – поморщился он.

– Да нет, это машина к него такая, «Ку» называется. «Ауди» «Ку-семь». Бомба, короче. Проехала, как отбомбилась...

– Куда проехала?

– Ну, говорю же, он меня до Москвы довез. Деньги в банкомате снял, со мной расплатился, и гуляй, цыпа...

– А сам куда поехал?

– Я откуда знаю!

– А машина у него «Ауди»... Номера не запомнила?

– А оно мне надо?

– А зовут его Родион Сергеевич.

– И что?

– Вот и я спрашиваю, и что? Москва большая, Родионов Сергеевичей здесь, как грязи...

– Да, но не у всех у них джипы, как у него...

– Этого мало, – покачал головой Данила. – Живет он где, в Москве или в Нижнем?

– В Москве.

– Где?

– Улица генерала Деникина, дом восемнадцать, квартира три тысячи сто пятнадцать...

– Ну вот, а говоришь, что... Какого генерала Деникина? – нахмурился Данила. – Нет такой улицы...

– Если нет, зачем тогда спрашиваешь... Не знаю я, где он живет. Знаю только, что у него подруга есть. Такая же, говорит, отвязная, как я... Только... – с обиженным видом запнулась Рита.

– Что, только? – в ожидании очередного каламбура спросил он.

– Ну, он сказал, что его Зойка красивей, чем я...

– А ты что, хочешь быть самой красивой? Не получится.

– Почему? – выпучив глаза, заморгала она.

– Потому что человека душа красит. А у тебя, извини, душа – выжать и высушить...

– Моя душа, что хочу с ней и делаю. И не надо насиловать мою душу... А то сам этого Родика искать будешь. С его Зайкой...

– Так Зойка или Зайка?

– Зойка. А он зовет ее Зайкой... Хотела бы я посмотреть, на ее ушки...

– При чем здесь ушки?

– При том, что длинные... Из-за сережек с брильянтами... Я когда ему колье показала, он сказал, что у его подруги сережки примерно такие же. Как раз гарнитур, сказал, будет... В ночник говорит, пойдут... И меня приглашал...

– Куда?

– Ну, в ночной клуб... Мы к Москве подъезжали, там какая-то забегаловка у дороги была, ну, типа, ночной клуб... Давай, говорит, заскочим... Он меня, думаешь, почему подобрал? Думал, что я сама придорожная, ну, заплечная, типа... А я не такая, у меня трамвай на подходе...

– И парень из армии, – усмехнулся Данила.

– Вот-вот... Вот кобель! Жена молодая, любовница, еще и проституток ему подавай!

– И жена молодая?

– Да, только он больше подругу свою любит, ну, Зайку эту, с бриллиантовыми ушами... А сам желудь без шифера...

– Что?

– Лысый, говорю, и парик не носит... Но лысина ему идет, с этим не поспоришь. И вообще, ничего так чувачок. Мне даже жалко его стало, так на меня рассчитывал, а порожняком до Москвы прошел... Хотя нет, колье, считай, за бесценок взял...

– За что купил, за то и отдаст.

– Ты его сначала найди.

– Как?

– Вот и я думаю, как... Где он живет, не знаю: не говорил. Но сказал, что его Зайка по ночным клубам тусить любит, и его за собой таскает...

– И что это за клубы?

– Ну, ясно, что не придорожные... Дорогие клубы, в центре Москвы... Мы, кстати, тоже можем тусануть...