Текст книги "Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды"

Святые защитники

Т. С. Ильина, изучавшая нынешнюю народную культуру Русского Севера, писала: «В современной деревне чрезвычайно распространены молитвы “в путь”. Исследователи называют их по-разному. В научной литературе нам встретились два основных названия для этих текстов – заговоры… и молитвы… Отсутствие единого мнения на счёт того, к какому жанру можно отнести эти тексты, говорит о том, что они имеют нечто общее и с заговорами, и с молитвами». Сама Ильина добавляла, что они называются также «молитовками»[219]219
  Ильина Т. С. Между молитвой и заговором: в пространстве вербальной магии // ТК. 2009. № 1. С. 23.


[Закрыть]. Если люди, использующие формульно организованные словесные (вербальные) напутствия, на практике предпочитают именовать их «молитвами» и «молитовками», то это, по-видимому, означает, что, с их точки зрения, это такие тексты, которые находятся в русле субъективно понимаемой православной традиции. Уменьшительное «молитовка» может указывать, что люди осознают их отличие от канонических молитв, подкреплённых постоянным церковным обиходом, понимают менее официальный статус и вообще их краткость и полуимпровизационность (особенно теперь).

Обычный мотив формульных вербальных напутствий – упоминание о святых, об ангелах, о Господе Боге, о Богородице и Христе, которые присутствуют на той дороге, по которой нужно идти человеку. Они прикрывают его со всех сторон, охраняют и оберегают, отвращают от него всяческое зло. Таким злом представлялись и разбойники, и чародеи, и лютые звери, и «напрасная смерть», и болезнь[220]220
  Кляус В. Л. Указ. соч. С. 189–197.


[Закрыть].

Можно заметить, что оберегали в пути преимущественно те святые, которые ассоциировались с военной защитой и вообще считались воителями-защитниками – Михаил Архангел, Егорий Храбрый. Даже Николай Чудотворец – и тот понимался как заступник воинствующий.

Конечно, у Николы бывало много различных забот, но покровительство воинам, казакам, землепроходцам – важнейшая из них.

Русские женщины Водлозерья перед поездкой в лодке призывали «святую Марию» или же говорили: «Ангел во встречу, Господь по пути»[221]221
  Логинов К. К. Этнолокальная группа русских Водлозерья. М.: Наука, 2006. С. 210.


[Закрыть]. В другом районе Русского Севера – в Северном Белозерье – до самого недавнего времени знали, что, прежде чем отправиться в путь, следует произнести специальную охранительную формулу. Например, такую: «Матерь Божья, Пресвятая Богородица, я в пути, а ты впереди, ангелы сбоку, Христос позади. Во веки веков. Аминь»[222]222
  По записи Ж. В. Корминой, сделанной в 1997 г. См.: Кормина Ж. В. Родительское благословение (при проводах в армию) // Тр. факультета этнологии [Европ. ун-та в С.-Петербурге]. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2001. Вып. 1 / отв. ред. А. К. Байбурин. С. 56. Примеч. 8.


[Закрыть].

Подобные тексты были очень распространены. В Череповецком районе Вологодской области в 1987 г. записан такой рассказ: «Всегда надеюсь на Бога и его угодников. Ужкак из дома выхожу, обязательно скажу: “Спаситель впереди, Николай Чудотворец позади, попутчики мне во всех путях-дороженьках. Верни меня, Господи, на родную землю, в родной дом живую и здоровую”. Три раза надо сказать, а “аминь” говорить не надо»[223]223
  Мифологические рассказы и легенды Русского Севера / сост. и авт. коммент. О. А. Черепанова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. № 421.


[Закрыть].

Специальная «молитва» в таком случае могла быть и вроде этой, записанной в Новгородской области:

 
Солнце на восходе, сам Исус Христос выходит,
[это я выхожу из дома и молюсь на небо]
Крест-евангелье выносит,
Весь мир православный благословляет.
– Благослови меня, Господи, на сей день господень,
Великую грешницу и рабу Анну,
Господи, я в путь иду, Господи, Тебя с собой беру,
Ангелы, вперёд забегайте, мне путь расчищайте,
От злых людей, от супостатов меня сопасайте,
Господь в путь [я вот так руку кладу; крестится. – Прим. публикатора],
Никола на помочь, и Пресвятая Богородица[224]224
  Народные молитвы и духовные стихи Новгородской области / публ. Е. В. Платонова // ЖС. 2004. № 4. С. 35.


[Закрыть].
 

Ангелы-хранители, которые должны были, как в этой новгородской «молитве», «забегать вперёд» и «путь расчищать», в иных напутственных текстах призываются для того, чтоб указать определённо, чем им надлежит заниматься и как именно оберегать человека в странствии и вообще в жизненном пути. Вот как об этом говорилось в напутственном слове, привезённом в Западную Сибирь переселенцами-курянами:

 
Первый ангел – путь прочищае,
Второй ангел – душу спасае,
Третий ангел – делами управляе.
Господи! Направь нас в добрый путь[225]225
  Фурсова Е. Ф. Указ. соч. С. 115.


[Закрыть].
 

В Полесье заговоры, произносившиеся перед отправлением в дорогу, были в недавнем прошлом весьма распространёнными. Обычно это тексты, в которых говорится о том, как святые оберегают человека в пути, сопровождая его, идя перед ним и возле него, а то и двигаясь ему навстречу. Иной раз в качестве обережных текстов и заговоров выступают широко известный в народе апокриф «Сон Богородицы», молитвы из круга «На сон грядущий», канонические молитвы «Живый в помощи» (90-й псалом), «Да воскреснет Бог…»[226]226
  Полесские заговоры: (в записях 1970–1990-х гг.) / сост., подгот. текстов и коммент. Т. А. Агапкиной, Е. Е. Левкиевской, А. Л. Топоркова. М.: Индрик, 2003. С. 612–628.


[Закрыть].

Насколько популярными были эти тексты-обереги письменного происхождения, можно понять по такому примеру. Как известно, в XVIII в. государство особенно рьяно и жестоко насаждало религиозное единомыслие. Сурово преследовалось то, что, в согласии с рационалистической и просветительской парадигмой того времени, определялось как «суеверие» и «волшебство». В конце 1730-х гг. было заведено дело на Евдокима Карамшина, дворового человека полковника Ивана Казакова. У обвиняемого обнаружили несколько «писем» и «таблиц», то есть заговоров и астрологических предсказаний. Он не отпирался и на вопросы судей прямо отвечал, зачем ему понадобилось это переписывать: «…Он Евдоким ездит часто по дорогам… а боится разбойников и лихих людей…» Кроме того, по его словам, в деревнях, куда ему приходилось заезжать, случается немало порчи. Вот он, дескать, и попросил у казака Василия Иванова «какой молитвы». Тот «вышеозначенное письмо дал ему списать… и при том говорил и кто сие де сию молитву читает и того человека бог помилует молитвами архангела михаила от воров и разбойников и от лихих людей и от порчи…». Столь же просто Евдоким говорил и об имевшихся у него астрологических предсказаниях: он списал «Сказание о злых днях преподобному Ефрему» и получил «таблицу о несчастливых днях» «ни для чего иного только для знания по которой он Карамшин и исполнял и в те месяцы и числа как выше сего показано в дорогу и никуда не ездил признавая за истинну». Судя по всему, обвиняемый не воспринимал свои действия как что-то предосудительное[227]227
  Михайлова Т. В. Магические практики: преступление и повседневность: (по материалам «волшебных дел» второй половины XVIII в.) // Сны Богородицы: исследования по антропологии религии / под ред. Ж. В. Корминой, А. А. Панченко, С. А. Штыркова. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2006. (Сер. Studia Ethnologica, Вып. 3). С. 46–47.


[Закрыть]. А с другой стороны, в те годы ездить по дорогам и впрямь было небезопасно, так что и определение по «таблицам» подходящих для поездок дней, и текст оберегающей «молитвы» – всё это даже для грамотного человека, каким был Евдоким Карамшин, становилось насущной потребностью.

Все такого рода заговорные тексты строятся по модели огораживания пространства. Выделенное, ограждённое пространство должно оберегаться сверхъестественными помощниками и святынями. Тогда оно станет безопасным для находящегося в нём человека. По модели выгораживания безопасного пространства вообще многое обустраивалось в народно-православной жизни. Иконы, часовни, пригородные монастыри оберегали границы поселения: образы Спаса, Богородицы, Николая Чудотворца, Михаила Архангела (иногда также – других святых) размещались на городовых башнях и воротах, часовни ставились при въезде в деревню, а монастыри обычно бывали крепостями[228]228
  Никитенко М. М. Символико-функциональная роль надвратных храмов древнего Киева // Сугдейский сборник / пред. ред. совета Н. М. Куковальская. Киев; Судак: Академпериодика, 2005. Вып. 2. С. 265–275; Коршунков В. А. Никольская надвратная церковь Успенского Свято-Трифонова монастыря в Хлынове и культ Николая Чудотворца // Город на Вятке: история, культура, люди: материалы Всерос. науч. конф., Киров, 4–5 июня 2014 г. / науч. ред. М. С. Судовиков; отв. за вып. С. Н. Будашкина. Киров: ИД «Герценка», 2014. С. 21–27.


[Закрыть].

«Некоторые мотивы, характерные для народных молитв, произносимых в дорогу, семантически близки молитвам, содержащимся в молитвах “на сон”», – писала Т. С. Ильина[229]229
  Ильина Т. С. Указ. соч. С. 25.


[Закрыть]. Это понятно: заговоры и молитвы «на сон грядущий» тоже строятся по модели выгораживания безопасного пространства, по периметру которого должны располагаться святые-охранители. В них призываются ангелы, святые, Богородица, Господь, чтобы охранять спящего. Иногда указывается, что человек оберегается крестом.

По мнению Т. Б. Щепанской, расположение фигур сверхъестественных помощников по отношению к идущему человеку в текстах народных напутственных молитв крестообразно: святые ограждают человека собою со всех сторон, как крестом. Щепанская даже называла их молитвами-«крестами»[230]230
  Щепанская Т. Б. Указ. соч. С. 95.


[Закрыть]. Правда, уже в одном из самых ранних известных учёным текстов с мотивом «человек в окружении святых» – в «Молитве ко власти приход» (из найденной в Карелии рукописи конца XVII – начала XVIII в.), кроме обычного ограждения святыми по сторонам от идущего человека, прежде всего говорится: «Стоит надо мною Спас с Пречистою Богородицею и святый Иван Предтеча…»[231]231
  Заговоры и молитвы из коллекции Корниловых / подгот. текста и коммент. А. В. Пигина // Отреченное чтение в России XVII–XVIII вв. / отв. ред. А. Л. Топорков, А. А. Турилов. М.: Индрик, 2002. С. 246.


[Закрыть] Так что явно было стремление оградить себя не только по сторонам (впереди-сзади и слева-справа), но прежде всего и сверху. Тогда создавалось охраняемое, безопасное пространство со всех доступных сторон. Тем более что быть наверху – обычное для святых дело. Похоже, что суть формульного вербального ограждения – не в крестообразном расположении фигур охранителей, а просто в максимальной защищённости человека со всех сторон и даже сверху. А крест – он действительно защищал и оберегал, но с этим мотивом всё проще: нередко в таких текстах прямо говорилось: крестом крещусь, крестом защищаюсь, крест – моя оборона и т. п.

Кстати, прозвание Иоанна Предтечи буквально значит «идущий впереди, предшественник» – ведь он предшествовал Иисусу, приуготовлял его приход, он-то и распознал в Иисусе мессию. А согласно «Молитве ко власти приход», впереди человека движется «великий святитель Николае со триста аггелы», в то время как «святый Иван Предтеча» находится наверху, вместе со Спасом и Богородицей. И вообще Иоанн Предтеча – не слишком популярный святой в формульных вербальных напутствиях, и нечасто он идёт впереди, расчищая дорогу и защищая человека. Такое впечатление, что простой народ не слишком понимал смысл его старославянского прозвания. Иначе, как во многих других примерах, связанных с именами святых, Иоанн Предтеча (который ещё и «с крестом» – он Креститель) мог бы стать весьма частым предводителем путника в этих текстах.

Важнее всего было пустить впереди себя по дороге самого могущественного защитника. В речи вятских крестьян XX в. отмечено устойчивое выражение «и то Бог вперёд». Согласно толкованию лингвистов, помогавших составить «Словарь бабы Нюры», оно означает: «и то слава Богу, и то хорошо». Вот примеры его употребления: «Я кулижку присмотрела в ложбетине, дак на косево подсобирываюся. – Да я тамока в прошлом годе косила и три навильника накосила. – Ну и то Бог вперёд»; «Изба-то совсем оседаёт. Нонеча токо два бревна подвёл – всё недосуг. – И то Бог вперёд»[232]232
  Смирнов Г. С. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть]. По происхождению это, конечно, напутственная формула – призыв-пожелание, чтоб сам Бог находился впереди, охраняя человека от всяческой напасти в любой ситуации. Просто у напутствия расширилась сфера употребления.

Близкие аналогии славянским формульным вербальным напутствиям имеются в Библии, в православной традиции и даже в древневосточной ритуальной словесности – в аккадских заклинаниях и египетской «Книге мёртвых». Во всяком случае, по словам Т. С. Ильиной, «можно предположить, что народные молитвы с мотивом “человек в окружении святых” испытали влияние христианской книжности»[233]233
  Ильина Т. С. Указ. соч. С. 24–25.


[Закрыть].

Богородица и Николай Чудотворец

В напутственных «молитвах» и приговорах, наряду с Богом, Господом, Иисусом, столь же часто поминалась и Богородица. На Руси был популярен восходящий к византийским образцам иконный тип Богородицы Одигитрии, то есть Путеводительницы. Иконы Богородицы нередко размещали над воротами, при входе в город или монастырь. К этому типу относится икона Иверской Богоматери, которая находилась в Иверской часовне Воскресенских ворот на Красной площади в Москве[234]234
  Никитенко М. М. Указ. соч.; Выголов В. П. Архитектура Московской Руси середины XV века. М.: Наука, 1988. С. 152; Савва, еп. Воскресенский. Никольский надвратный храм Ростовского Авраамиева монастыря и надвратные храмы Древней Руси // Церковь и время: научно-богословский и церковно-общественный журнал. 2014. Т. 69. С. 124.


[Закрыть].

Интересно, что поминать Богородицу на бездорожье казалось уместным также в советскую эпоху, в том числе в шутку, и даже неверующим людям. Литератор М. И. Вайнер (род. в 1927 г.) вспоминал, как в позднесоветские времена в Пензенской области его подвозил молодой агроном на мотоцикле. Дорога была ужасна: «…В колеях вода, в низинах не лужи, а озёра целые. Агроном притормаживал перед ними и, прежде чем выехать, смешно, как молитву, произносил: “Эх, матерь божья, спаси от бездорожья!”»[235]235
  Вайнер М. Старые записи // Звезда. 2006. № 4. С. 56.


[Закрыть]

Известно также, что Богородица на Руси обычно уподоблялась святой Параскеве Пятнице – иной раз вплоть до полного их неразличения. Видимо, и этим тоже можно объяснить то обстоятельство, что Параскева Пятница (она, согласно народным представлениям, была «вечной странницей») считалась покровительницей путников, а «пятницами» назывались часовенки, которые ставились на перепутьях и перекрёстках[236]236
  См., например: Левкиевская Е. Е., Толстая С. М. Параскева Пятница // СД-3. С. 631.


[Закрыть]. Хотя надо иметь в виду, что Параскева Пятница была также связана с опасностями, болезнями и смертью, а всё это само по себе ассоциировалось с дорогой и дорожными перемещениями.

В полесской д. Присно (Ветковского района Гомельской обл.) был записан заговор на отправление в дорогу, обращённый к Матери сырой земле:

 
Мать – сырая земля,
Спасай меня,
На тебя надёжа,
Спасай нас.
Есьли ты нас не спасёш,
Кто ж нас спасе?
Я ж па табе иду,
А ты мяне спасай,
Укажы мне путь харошый.
 

Очевидно, этот текст создан под воздействием богородичных акафистов[237]237
  Топорков А. Л. Указ. соч. С. 231.


[Закрыть]. Так что призывание помогающей в пути заступницы и спасительницы Богородицы понятным образом переходит в обращение к Матери – сырой земле.

Самым популярным покровителем путников в дальней дороге был по всей Руси Николай Чудотворец. В церковных песнопениях он именуется спутником путешествующих[238]238
  Калинский И. П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. М.: Худож. лит., 1990. С. 67.


[Закрыть]. Он и по сей день остаётся главным защитником тех, кто в пути. Именно к нему обращаются с молитвами[239]239
  Иникова С. А. Почитание свт. Николая Чудотворца в современной русской народной традиции // «Правило веры и образ кротости»: образ свт. Николая, архиепископа Мирликийского, в византийской и славянской агиографии, гимнографии и иконографии / сост. и общ. ред.: А. В. Бугаевский. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский ин-т, 2004. С. 275.


[Закрыть], хотя бы самыми краткими. Как писала Т. А. Бернштам, в качестве покровителя «всех странствующих и путешествующих» святитель Николай «превратился в символ измерения пространства как такового…» (разрядка автора. – В. К.). Это, по её словам, «в максимальной степени отразилось в христианской топографии Русского Севера» – там было множество часовен, храмов, монастырей, крестов в его честь, мест явления чудотворных икон. Так оказались отмечены пути освоения Русского Севера, куда в разное время переселялись люди разного социального положения и из различных местностей[240]240
  Бернштам Т. А. Локальные группы Двинско-Важского ареала: духовные факторы в этно– и социокультурных процессах // Русский Север: к проблеме локальных групп / ред. – сост. Т. А. Бернштам. СПб.: МАЭ РАН, 1995. С. 272.


[Закрыть].

В середине XIX в. во Владимирской губернии был записан духовный стих о «Николе Мокруше» (то есть Николе Мокром), который начинался так:

 
Пошёл Никола по зимней дороге,
По летней тропинке.
 

Ровно полтора века спустя во Владимирской области записали вариант этого стиха с таким вот началом:

 
Ходила Никола,
Ходила святая,
По летняй дорожки,
По зимняй тропинке.
 

Никола – путник, странствующий святой. А то, что он ходит и по летней дороге, и по тропинке зимней – это, как верно подметила опубликовавшая владимирский духовный стих Т. В. Хлыбова, «связано со своеобразным обыгрыванием двух дней празднования святому (весенний/летний и зимний Никола)». По её мнению, стих близок к обрядовым песням (обходным колядным и волочёбным), для которых также характерен «мотив дороги, представленный глаголами движения…»[241]241
  Хлыбова Т. В. Стих о Николе Мокруше // ЖС. 2007. № 2. С. 22–26.


[Закрыть].

По наблюдению Т. В. Цивьян, занимавшейся темой странствия и движения в поверьях о Николае Чудотворце, чудеса, которыми сопровождались явления этого святого и его чудотворных икон, «нередко связаны с подчеркиванием движения, дальнего пути» (курсив автора – В. К.)[242]242
  Цивьян Т. В. Николай Угодник – странник на русской земле: (несколько примеров из русской литературы XX века) // Слово и культура: памяти Никиты Ильича Толстого / ред. Т. А. Агапкина. М.: Индрик, 1998. Т. 2. С. 397. (См. эту же работу в кн.: Её же. Семиотические путешествия. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001. С. 58–71).


[Закрыть]. Так что недаром перед дальней дорогой обращались обычно к нему, да ещё к самому Богу. Например, как в рассказе П. И. Мельникова-Печерского «Красильниковы» (1852): «Призвав бога в помощь, Николу на путь, снарядил я Митьку…»[243]243
  Мельников П. И. [Андрей Печерский]. Красильниковы: из дорожных записок // Мельников П. И. [Андрей Печерский]. Собр. соч.: в 8 т. Т. 1. С. 69.


[Закрыть] Или в его романе «В лесах»: «Храни тебя Господь!.. Бог на дорогу, Никола в путь!»[244]244
  Его же. Собр. соч.: в 8 т. Т. 4. С. 24.


[Закрыть] В написанной по воспоминаниям детства книге И. С. Шмелева (1871–1950) «Богомолье» (1931) старик Горкин, отправившийся из Москвы в Троицко-Сергиеву лавру вместе с мальчиком, от лица которого ведётся повествование, проходя через Никольские ворота Московского Кремля, говорил ему: «Крестись, Никола – дорожным помочь»[245]245
  Шмелёв И. С. Богомолье // Шмелёв И. С. Избранные сочинения: в 2 т. М.: Литература, 1999. Т. 2: Рассказы. Богомолье. Лето Господне: Романы. С. 124.


[Закрыть].

Известно замечательное присловье, указывающее на это свойство Николы, который был и странником, и небесным покровителем странников: «Всем богам по сапогам, а Николе боле, что ходит боле»[246]246
  Калинский И. П. Указ. соч. С. 64. Правда, в Олонецкой губернии отмечен иной вариант этой, как именовал её собиратель Н. С. Шайжин, «полуязыческой пословицы»: «Всем богам по сапогам, а Николе катанцы». Шайжин полагал, что она свидетельствовала об особом почитании Николая Чудотворца в тех краях ([Шайжин Н.] Слава Святителя и Чудотворца Николая в Олонецком крае // Олонецкие епархиальные ведомости. Неоффиц. отд. 1909. Год 12-й. № 13.С. 292). Хотя в таком её варианте просто-напросто подчёркивалась мужицкая натура Николая, который не франтит в дорогой обуви – сапогах, азапросто расхаживаетв валенках.


[Закрыть].

У казаков Верхнего Прикубанья до XXI в. сохраняется обыкновение ставить ему свечу при некоторых случаях – в том числе и перед дальней дорогой[247]247
  Куракеева М. Ф. Традиции и новации в восприятии огня и воды казаками Верхнего Прикубанья // Этнографическое обозрение. 2002. № 3. С. 59. Ср. с. 66.


[Закрыть].

Вот такой рассказ, вполне типичный, был записан в Муромском районе: «А Никола-чудотворец помогает в путях. Никола Милостливый. Его в пути просят. У нас одна ходила за клюквой в лес и допозна. И дорогами спуталась, заплуталась. И вот она стала молиться: “Никола Милостливый, помоги!” И вот, говорит, не то её догоняет, не то навстречу идёт – старичок идёт в лапотках». Вот этот-то старичок и подсказал, где она находится и куда ей надо двигаться. Да и пропал. «Это сам Никола и был»[248]248
  Котельникова Н. Е. Несказочная проза Муромского района // ЖС. 2005. № 2. С. 23.


[Закрыть].

В начале XX в. в Ильинской церкви с. Яндебы Лодейнопольского уезда Олонецкой губернии находилась явленная икона Николая Чудотворца. Говорили, что обретена она была на окраине перелеска, возле дороги, ведущей из Яндебы в Тененицы. На месте обретения когда-то давно построили часовню, в которой икона сперва и хранилась. К XX в. часовни там уже не было, а стоял придорожный крест, икону же перенесли в Ильинскую церковь Яндебы. В этой церкви к дню жён-мироносиц, что на третьей неделе после Пасхи, проводились специальные молебны, и на них собирались богомольцы из соседних приходов. По словам Н. С. Шайжина, «праздник этот имеет оригинальное название “дорожного Николы”, в отличие от Николина дня 9-го мая – “летнего Николы”» (курсив автора. – В. К.)[249]249
  [Шайжин Н.]. Указ. соч. 1909. № 4. С. 106.


[Закрыть].

В Тюменском уезде Тобольской губернии в начале XX в. при проводах Масленицы в день Прощёного воскресенья (или, как там обычно говорили, в «целовник») прямо-таки спектакль разыгрывался. «Честную масленицу» изображал толковый, хорошо знающий обряд крестьянин, а сопровождали её «казаки» во главе с «воеводой». Этот-то «воевода» декламировал шутейный «паспорт» Масленицы. Там, в частности, шла речь о том, как неумеха-торговец «Яковский блин, Маркитан-господин» выезжал с рынка «в Екатерин-городе», не распродав своего товара, и направлялся «до Шадринова двора»:

 
Запрегал он свово доброго коня,
Садился на колеса,
Поднимал руки под небеса:
«Батюшко, Никола бурлацкой бог,
Донеси меня до двора.
Да до Шадринова двора
Ста полтора.
Шадрин перевоз дорог,
Отдать копеек сорок,
А у меня денежки нет»[250]250
  Ончуков Н. Е. Масляница // Масленица: архивные и экспедиционные материалы / сост. И. В. Суханова. Пермь: Перм. обл. творческий центр, 1998. С. 9. Ср. также: Городцов П. А. Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда // [Городцов П., Костюрина М., Неклепаев И., Осипов Н., Плотников З., Скалозубов Н., Шамаев И.] Обряды, обычаи, поверья: сб. ст. / сост. тома Ю. Л. Мандрики; предисл. Н. А. Рогачевой. Тюмень: СофтДизайн, 1997. С. 249.


[Закрыть].
 

Николай Чудотворец обозначался тут по-простецки – Николой, батюшкой, даже «богом» (так в народе нередко именовали святых), причем богом «бурлацким», то есть мужицким. И он-то как раз должен был, минуя недешёвый перевоз на р. Исети, благополучно доставить путника по назначению.

В конце 1990-х гг. у русских старообрядцев Забайкалья было записано несколько напутных присловий, в которых люди обращаются к Николаю Чудотворцу. Например, в с. Тарбагатай отмечен такой текст: «Святитель Христов Никола, спаси и сохрани нас от беды, от напасти, от напрасной смерти». А в другом тексте просят Николая сохранить рабу Агафью «в пути, в дороге»; прийти к ней, помочь ей вместе со всеми святыми[251]251
  Бураева С. В., Миронова-Шаповалова Н. А. Образ Николая Чудотворца в народной культуре старообрядцев Забайкалья // Народная культура Сибири: материалы X науч. – практ. семинара Сибир. регион. вузовского центра по фольклору / отв. ред. Т. Г. Леонова. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. С. 220.


[Закрыть].

Согласно народным представлениям, Николай Чудотворец заботился о том, чтобы обезопасить дороги от разбойников. По Белому морю рассказывали предания о живших на островах трёх братьях – богатырях, колдунах и разбойниках. Звали их Калга (или же Колга), Жогжа (либо Жожга, Жижга) и Кончак. Они бесчинствовали на путях и даже повадились грабить соловецких паломников. В изложении С. В. Максимова об этом говорится так: «Живут-то они этак год, другой, третий, да живут недобрым делом: что сорвут с кого, тем и сыты. Ни стиглому, ни сбеглому проходу нет, ни удалому молодцу проезду нет, как в старинах-то поётся. Шалят ребята кажинной день, словно по сту голов в плечи-то каждому ввинчено. Стало проходящее христианство поопасываться. В Соловецкой которые богомольцы идут, так и тех ужстали грабить…»[252]252
  Максимов С. В. Год на Севере. С. 108; Криничная Н. А. Предания Русского Севера. СПб.: Наука, 1991. № 246. См. ещё № 245, 247.


[Закрыть] Сюжет об избавлении от злодеев, мешавших проходу-проезду, похожна древние мифы и легенды о том, как герой – Тезей, Эдип, Илья Муромец – «очищает» пути, спасает люд честной от кровавого разбоя. А в беломорском предании спасителем выступил «неизвестный старичок, с палочкой в руках», «старичок с клюкой: седенький экой, дрябленький». В одном варианте он прямо назван «Миколаем-святителем», который де служил «поваром на морском судне». Действовал святитель так: «Старичок тихонько подошел к нему и быстро ударил его своим посохом»; «Старичок-то клюкой и ударь его – и убил, наповал убил»; «Миколай его ключкой хлопнул по головы – и пар вышел…» В этом, сравнительно позднем, предании, бытовавшем вблизи одного из центров русского православия, седой старичок – Николай Угодник, которому приписывается обладание заветным атрибутом – дорожным посохом, внешне ведёт себя совсем не так, как подобало бы воинственному герою-богатырю (Илье Муромцу, Тезею). Но результат тот же – чудесной силою пути избавлены от колдунов-разбойников. В народных преданиях Русского Севера именно святым приписывалась забота о дорогах и тропах: они их прокладывали. И это, как правило, не обычные пути, а те, что пролегали по труднопроходимым местам, ведя к местным святыням[253]253
  Мороз А. Б. Святые Русского Севера: народная агиография. М.: ОГИ, 2009. С. 115–116; Указатель сюжетов и мотивов к разделам «Легенды и предания», «Рассказы о староверах и скрытниках», «Присловья» / сост. Н. В. Петров // Каргополье. Фольклорный путеводитель: предания, легенды, песни, рассказы и присловья / сост. М. Д. Алексеевский, В. А. Комарова, Е. А. Литвин, А. Б. Мороз, Н. В. Петров; под общ. ред. А. Б. Мороза. М.: ОГИ, 2009 (I. Д. 1: Святой проложил дорогу).


[Закрыть].

Интересно и такое вот превращение Николая Чудотворца. У кашубов он представлялся чем-то вроде лесного духа-хозяина, который загадывал заблудившимся загадки. Обычно это было требование угадать его имя (вот оно: «Nikolaj»). Тех, кто отгадывал, он отпускал и даже выводил на дорогу. А те, кто отгадать не мог, продавали душу чёрту[254]254
  Васiлевiч У., Зайкоўскi Э. Мiкола // Беларуская мiфалогiя: энцыклапед. слоўнiк / навук. рэд. С. Санько. Мiнск: Беларусь, 2004. С. 323; Виноградова Л. Н. Несколько слов по поводу св. Николая в народной традиции западных славян // ЖС. 2006. № 4. С. 16.


[Закрыть].

На древнерусских каменных иконках-оберегах нередко изображался святой архидиакон Стефан. По словам изучавшего сюжеты иконок Н. Г. Порфиридова, изображений Стефана встретилось ему «неожиданно много», причём «большей частью в соединении с Николой». Порфиридов высказывал такое предположение: «Кажется, объяснение даёт один живописный памятник XIV в., на котором Стефан изображён также с Николой и подписан “попутник”. Этот эпитет позволяет считать, что Стефан, как и Никола, в мире представлений древнерусского человека жил как покровитель путников, людей, отправляющихся и находящихся в опасной дороге»[255]255
  Порфиридов Н. Г. Древнерусская мелкая каменная пластика и её сюжеты // Советская археология. 1972. № 3. С. 205.


[Закрыть].

Собирательница фольклора В. В. Запорожец записала от уроженки г. Сызрани С. Е. Лавриненко короткую «молитву на добрый путь»; её тип вполне обычен, а призывается в ней только один заступник – Николай Чудотворец:

 
Николай Чудотворец,
Стань передо мной!
Я в дорогу –
И Ты со мной![256]256
  Народные молитвы / зап. В. Запорожец // Народное творчество. 2006. № 4. С. 10.


[Закрыть]
 

Николай – это, так сказать, основной и главный покровитель путников. Но вот в Сарове – святом месте, где прославился Серафим Саровский, – там именно Серафим и стал помощником паломников, которые брели со всех краёв к нему на поклонение[257]257
  Корепова К. Е. Серафим Саровский – покровитель путников // Актуальные проблемы полевой фольклористики. М.: Изд-во МГУ, 2003. Вып. 2 / отв. ред. А. А. Иванова. С. 242–247.


[Закрыть]. А ещё оберегал странников Георгий Победоносец. Именно в осенний Юрьев день (26 ноября по старому стилю) ему старались служить молебны при отправлении в дальний путь. В духовных стихах он предстаёт кем-то вроде демиурга, устроителя Русской земли, который на ретивом коне объехал её всю из конца в конец, проложил пути-дороги и установил правильный миропорядок. В восточнославянской заговорной традиции за магической защитой при выходе в путь (а также при подходе к судьям и начальству) часто обращались к Георгию Победоносцу[258]258
  Калинский И. П. Указ. соч. С. 58, 115–116; Топорков А. Л. Заговоры в русской рукописной традиции XV–XIX вв.: история, символика, поэтика. М.: Индрик, 2005. С. 81.


[Закрыть]. Мореходам в Древней Руси покровительствовал святой Фока, хотя впоследствии более популярным у моряков стал опять же Николай Чудотворец[259]259
  См., например: Долгов В. В. Путешествия и эмпирическая составляющая знаний о мире в Древней Руси XI–XIII веков // Вестник Удмуртского университета. Сер.: История. 2004. № 3. С. 113.


[Закрыть].

По наблюдениям В. Л. Кляуса, который специально изучал заговорные напутственные формулы, чаще всего они встречаются именно в русской народной традиции – даже в украинской и белорусской они менее заметны. Формирование и активное бытование таких заговоров связано, по его мнению, с интенсивной миграцией населения, начавшейся в XVII в. и продолжающейся до наших дней. «Характерно, – писал он, – что большая часть имеющихся в нашем распоряжении записей относится к Русскому Северу и Сибири, где проживают наиболее энергичные, предприимчивые и не боящиеся путешествовать на далёкие расстояния группы русского народа»[260]260
  Кляус В. Л. Указ. соч. С. 195, 196. Прим. 14.


[Закрыть]. Это же замечали и другие исследователи русской народной традиции Сибири. Е. Ф. Фурсова указывала на значительную распространённость и хорошую сохранность заговоров «в путь-дорогу» на юге Западной Сибири. По её суждению, «подобное наследство можно рассматривать как свидетельство мифологического сознания российских переселенцев, которые ехали с выученными от бабушек “молитвами” в далёкую Сибирь»[261]261
  Фурсова Е. Ф. Указ. соч. С. 114.


[Закрыть].