Текст книги "«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества в Германии 1945–1949"

Ко времени ухода Жукова с поста Главнокомандующего ГСОВГ – Главноначальствующего СВАГ (март 1946 года) проблема «нарушений всяких законностей» (выражение маршала) в отношении немецкого населения была далека от своего разрешения. Следует, однако, заметить, что, несмотря на распространенное среди немецкого населения СЗО мнение («у американцев и англичан спокойнее»), ситуация у союзников тоже была далека от идеальной. И Жуков, и военные администрации США и Великобритании сходились в общей оценке главных субъектов незаконных действий в отношении гражданского населения. В марте 1946 года военная администрация американской зоны в числе основных проблем, стоявших, «как и в прошлые месяцы», перед блюстителями порядка, называла воровство, ограбление квартир и «беспорядки, создаваемые перемещенными лицами и, отчасти, американскими войсками (курсив наш. – Авт.)157157
  ГА РФ. Ф. Р-10134. Оп. 12. Д. 1. Л. 8.


[Закрыть].

В советской зоне оккупации борьба за строгий оккупационный порядок пошла, можно сказать, естественным путем: через постепенное улучшение комендантской службы, систематические «прочески», отказ от стихийного комплектования комендатур и чистку их состава, вывоз (и вывод) репатриантов в СССР; применение наказаний по законам военного времени за преступления против немецкого населения; накопление опыта борьбы с интернациональной преступностью, усиление взаимодействия с немецкой полицией, отселение военнослужащих в военные городки и «советские колонии», упорядочение политико-воспитательной работы с новыми пополнениями. Проблема стала медленно утрачивать свой угрожающий для германской политики Сталина характер. Благодаря усилиям оккупационной власти, нарушения оккупационного порядка постепенно перестали восприниматься как тревожная политическая проблема и превратились в факты «недисциплинированного поведения отдельных военнослужащих»158158
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 56. Л. 51.


[Закрыть] – явление неприятное, но неизбежное.

«Говорят, что когда нет масла, то его забрала красная армия…»

В абсолютном большинстве сваговских докладов и донесений о настроениях немецкого населения забота о хлебе насущном стояла на первом месте. Коменданты отмечали устойчивую и очевидную связь: снабжение немцев улучшилось – настроение поднялось. И наоборот. До ранней весны 1946 года все население СЗО завидовало жителям американской и английской зон, но стоило англичанам снизить пайки, как восточные немцы стали время от времени похваливать и свою советскую администрацию. Американцы оставались вне конкуренции. У них была возможность импортировать продовольствие из-за океана. У СССР, значительные территории которого были охвачены голодом и недоеданием, в это время таких возможностей не было.

В советской зоне оккупации в первые месяцы после окончания войны не было единых норм снабжения. Обеспечение продовольствием земель и провинций, даже отдельных районов и городов, могло весьма существенно различаться. В привилегированное положение с самого начала был поставлен Берлин. По постановлению Государственного комитета обороны «Вопросы Берлина» от 8 мая 1945 года двухмиллионный город предполагалось снабжать через немецкие самоуправления – за счет заготовок на территории Германии и фронтовых трофейных ресурсов159159
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 491. Л. 116–117. Цит. по: http://rgaspi.info/k-75-letiyu-pobedy/tematicheskie-podborki/berlin/ (дата обращения 12.09.2020). См. также: Деятельность советских военных комендатур по ликвидации последствий войны и организации мирной жизни в Советской зоне оккупации Германии. С. 299–304.


[Закрыть]. И именно в Берлине солдаты и офицеры Красной армии впервые выплеснули на своих политработников обиду победителей: «…немцы в Берлине сейчас получают хлеба и других продуктов больше, нежели некоторые семьи военнослужащих в Советском Союзе»160160
  Цит. по: Ржешевский О. А. Указ соч.


[Закрыть].

Наверное, епископы, собравшиеся в городе Фульда и обратившиеся к Союзной контрольной власти за помощью, очень бы удивились, узнав о подобных настроениях. Они видели совсем другую реальность, а их продовольственные воспоминания явно отличались от советских. В августе 1945 года священнослужители отнесли угрозу голода к «очень большим нуждам» и уверяли, что ликвидировать проблему «можно будет только с помощью союзников», а потому просили организовать «импорт из-за моря продовольствия». Они убеждали, что без такой помощи невозможно «нормальное существование народа», и недвусмысленно намекали, что германский народ придет в отчаяние, «которое вновь может причинить новые беспокойства всему миру»161161
  ГА РФ. Ф. Р-10134. Оп. 1. Д. 3. Л. 99.


[Закрыть].

Союзники не торопились с ответом. Только через три месяца, 7 ноября 1945 года, Координационный комитет Союзной контрольной власти подготовил проект довольно сдержанного ответа: «Вы можете быть уверены, что Союзная контрольная власть полностью осведомлена о существующем положении и принимает всевозможные меры, чтобы разрешить этот вопрос. Однако следует отметить, что всюду в Европе ощущается общий недостаток продовольствия и возможности импорта продовольствия ограничены. В связи с этим следует Вам напомнить, что по решению Потсдамской конференции жизненный уровень Германии не должен превышать средний жизненный уровень других европейских стран (курсив наш. – Авт.)»162162
  ГА РФ. Ф. Р-10134. Оп. 2. Д. 8. Л. 68.


[Закрыть].

Прошение немецких епископов поступило в тот момент, когда советская оккупационная армия жила в Германии «на своих хлебах». На это указывал маршал Жуков в августе 1945 года на сборе руководящего состава СВАГ: «Оккупационные войска по всем законам, которые существовали постоянно и которых всегда придерживалась Германия, должны содержаться за счет побежденной страны. Таков закон войны, таков закон всех послевоенных договоров. Мы до сих пор нашу оккупационную армию содержим за счет нашего народа, за счет нашей страны. Это неправильно… Пусть немцы содержат нас. Они обязаны как побежденная страна. И каждый немец должен ясно, четко себе это представить»163163
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 14. Л. 123.


[Закрыть].

Немцы и представили. Но совсем не то и не так, как хотел маршал. Разразился еще один кризис непонимания. Уверенности Жукова, что немцам по законам войны следует кормить не только себя, но и оккупационную армию, немецкое население противопоставило нетерпеливое ожидание продовольственной поддержки от оккупационных властей. Местные жители долгое время не принимали всерьез немецкие самоуправления, где доминировали коммунисты, и обращались к военным комендантам как к единственной реальной власти с бесконечными жалобами на плохое снабжение. А те, к их чести, не только оказывали посильную помощь, но и постоянно посылали тревожные сигналы наверх. Практически одновременно с выступлением Жукова замполит комендатуры города Гёрлиц донес в политотдел УСВА федеральной земли Саксония: «Все население страшно боится голода… Каждый день много просьб о помощи питанием, особенно детям, которые ничего не получают из молочных продуктов»164164
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 57. Л. 49.


[Закрыть]. В целом ситуация была тяжелой, а настроение жителей – трагическим. Жители Нойштрелица вообще считали, что положения хуже, чем у них в городе, нет нигде в Германии. И нашли логичное, как им казалось, объяснение. Оказывается, им попался мстительный комендант, у которого, по словам местного полицейского Ройкерта, родные были расстреляны эсэсовцами. Одновременно начались разговоры: слишком много в районе русских солдат, пока они не уйдут, продовольственное дело не наладится. В распространении слухов заподозрили местных фашистов, которых тут же арестовали. А вот автора надписи на стене «Дайте нам больше пищи, иначе мы не можем забыть Гитлера»165165
  ГА РФ. Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 7. Л. 145–150.


[Закрыть] установить не удалось.

В октябре 1945 года советская оккупационная власть ввела единые нормы снабжения различных категорий населения. Эти нормы показались немцам недостаточными, а организация распределения, отвечать за которую должны были сами немцы – президенты провинций и немецкое управление торговли и снабжения166166
  См.: приказ Главноначальствующего СВАГ – Главнокомандующего ГСОВГ № 96 от 13 октября 1945 г.: ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 8. Д. 1. Л. 366–369.


[Закрыть], неудовлетворительной. По сообщению из округа Магдебург, введение новых норм вызвало много волнений и неодобрительных осуждающих разговоров. «Это чувствуется как большая жестокость», – высказывались матери подростков, поскольку и подросткам, и грудным младенцам была установлена одна норма питания. Вот и попробуйте кормить юношей и девушек грудничковыми порциями. Сами домашние хозяйки получали продовольствие по шестой, самой низкой норме и, конечно, чувствовали себя обездоленными. Всех и повсюду, не только в Магдебурге, «тревожил вопрос о жирах», вернее об их недостатке или отсутствии. Шли жалобы и на задержки в выдаче мяса и сахара. Высказывания немцев были пропитаны мрачным юмором: «Новые карточки являются удостоверением на приобретение места на кладбище»167167
  ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 1. Д. 41. Л. 212–213.


[Закрыть]. В округе Берлин продовольственные карточки № 6 называли «кладбищенскими» или «голодными»168168
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 181. Л. 77.


[Закрыть]. Немцы становились все более требовательными в продовольственных вопросах, первоначальная растерянность исчезала. В одном из политдонесений декабря 1945 года процитировали достаточно типичное высказывание о скудном питании: «Население считает, что оно искупило свою вину тем, что русские много вывезли заводов, продовольствия, и время уже пришло лучше относиться к немцам»169169
  Там же. Л. 68 об.


[Закрыть].

Большую тревогу сваговцев вызывали «немецкие шепотки», связывавшие ответственность за нехватку продовольствия с присутствием оккупационной армии. Под новый 1946 год из Бранденбурга пришло сообщение: «Нерегулярная выдача продуктов по карточкам особенно волнует жен рабочих. Говорят, что когда нет масла, то его забрала Красная армия»170170
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 181. Л. 73.


[Закрыть]. Русские, злились немки, «живут за наш счет. Мы и так бедны продовольствием, да если еще кормить такую большую армию, то понятно все время будем жить впроголодь (разговор в магазине)»171171
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 56. Л. 45.


[Закрыть]. За фразой: «Мы все время теперь голодаем. Очевидно, все наши продукты поедают теперь русские»172172
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 186. Л. 7.


[Закрыть], – стояла голодная убежденность немецких домохозяек. (Это были те самые немецкие домохозяйки, которые так и не смогли поверить в голодный и холодный ужас, которые пережили ленинградцы в блокаду. Неудивительно, что некая фрау Шульц из Арнштадта, посмотрев кинофильм «Жила-была девочка» о двух блокадницах, семилетней Настеньке и пятилетней Катеньке, снятый В. Эйсмонтом в Ленинграде в 1944 году, засомневалась: «Этого не может быть, чтобы люди перенесли такие лишения, это можно только в кино разыграть»173173
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 159. Л. 69.


[Закрыть].)

Женские эмоциональные филиппики дополнялись мужской «аналитикой». «По моему мнению, – говорил некий слесарь Альфред Ленхерд своему знакомому, – если и дальше так будет дело обстоять с продовольствием, то можно вполне утверждать, что русские путем голода хотят истребить немцев и поэтому спасение можно ждать только от американцев и англичан, так как дело со снабжением в их зоне обстоит совсем иначе. Уже три недели нет картошки. В январе и феврале (1946 года. – Авт.) мяса по карточкам не выдавали, сахара и мармелада не выдают, в феврале только за одну декаду получено жиров. Как может вообще существовать рабочий в таких условиях? Все разговоры на нашем производстве ведутся только вокруг этих вопросов»174174
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 198. Л. 71.


[Закрыть].

Проблема приобретала неприятный политический привкус. Слабым утешением для советских оккупационных властей были немногочисленные голоса здравомыслящих. В личной беседе с представителями СВАГ директор кинотеатра, некто Цивике, немецкий гражданин польского происхождения, поделился своими впечатлениями: «Население недовольно существующими нормами и особенно тем, что выдаются они несвоевременно, говорят, что у англичан лучше… Я им говорил, неужели вы думаете, что русским стоит только потрясти руками, чтобы посыпалось все. Ведь вы же сами аплодировали в кино, когда видели, как сжигаются русские деревни. Неужели вы думаете, что русские должны урвать у себя последнее, чтобы дать вам. Англичане ежедневно говорят о том, что во всем мире недостает продуктов питания»175175
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 181. Л. 74.


[Закрыть].

На протяжении зимы и весны 1946 года недовольство снабжением стало смещаться от «Красной армии» как главного виновника к немецким самоуправлениям, которые и должны были за это отвечать. Протесты высказывали в открытой и резкой форме176176
  Там же. Л. 78.


[Закрыть]. Газетчик Пауль Ротч из Коттбуса возмущался: «Эта вся банда, т. е. городское управление, должна быть открыто повешена. Нам они все время объясняли, что в недостачах виноваты русские. Сейчас становится ясно, что нас обманывали. Еще хорошо, что русские здесь, а то нам намного было бы хуже»177177
  Там же. Д. 198. Л. 131.


[Закрыть]. Иногда дело доходило до открытых выступлений. Зачинщиками таких выступлений были женщины. Некоторые представители оккупационных властей, склонные по советской привычке относить любую критику власти к «враждебным проявлениям», обвиняли недовольных в нацистских настроениях178178
  Там же. Д. 181. Л. 79.


[Закрыть]. Ни больше и ни меньше.

По разряду «реакционных проявлений» проходил даже грубоватый немецкий юмор. Летом 1946 года в потсдамском театре шла оперетта «Страна улыбки». Артист Карстен, исполнявший роль старшего евнуха, позволил себе шутку, которая по советским понятиям была вовсе не шуткой, а недопустимой выходкой. По ходу действия Карстен, игравший толстого старшего евнуха, пожаловался, что худеет и может остаться без своего замечательного жирного пуза. И добавил, намекая на плохое снабжение: «Чтобы потерять жир, у нас совершенно не нужно ехать [на курорт] в Карлсбад, а достаточно пожить в Потсдаме». Это вызвало смех и бурные аплодисменты публики. Свою шутку артист трижды повторил на бис. Сваговский офицер, оказавшийся на спектакле, счел необходимым доложить: «Подобные выходки артист Карстен допускает не впервые, за что у реакционной публики пользуется большим успехом»179179
  Там же. Д. 193. Л. 217.


[Закрыть]. Строго говоря, шутка Карстена вполне могла привести его в спецлагерь. Подобные прецеденты известны. Ведь «за политику» и «за слова» немцев в СЗО арестовывали и судили по советским «контрреволюционным» статьям. И таких арестов и осуждений было немало180180
  Фойтцик Я. Военная прокуратура и Военный трибунал СВАГ // Советская военная администрация в Германии. 1945–1949: Справочник. С. 758–759; Кодинцев А. Я., Шкаревский Д. Н., Яноши В. В. Органы специальной юстиции СССР в 1930–1950-е гг. Сургут, 2016. С. 149, 159.


[Закрыть].

В феврале 1946 года, когда сваговцы разбирались с немецким продовольственным недовольством, искали способы исправить положение, обеспечить полноценную выдачу положенного по нормам, дисциплинировать немецкие самоуправления и преодолеть коррупцию пришедших к власти коммунистов, а заодно и заглушить сердитые немецкие голоса советскими репрессивными методами, в Галле прибыл корреспондент английского журнала The Economist. Он увидел проблему под довольно неожиданным углом зрения – не только с точки зрения немецких обид, но и с позиции советских недоумений. Несмотря на то что Галле, по словам корреспондента, представлял собой «редкое зрелище не разрушенного немецкого города», первое, с чем пришлось столкнуться, были жалобы: «…не хватает продуктов питания… В магазинах можно купить очень мало». Но в то же время англичанин не увидел и явных признаков голода. Он даже отметил, что «немцы хорошо питались во время войны, и сейчас состояние их здоровья хорошее. Их жалобы очень часто вызывают раздражение, так как обнаруживают со стороны большинства немцев полное нежелание понять, что существует мировая нехватка продовольствия, что никакое военное правительство не может сделать чудес и что участие немцев в деле облегчения трудностей данного периода является совершенно незначительным».

За этими общими наблюдениями последовало описание любопытной жанровой сценки. Болезненная и худенькая русская девушка – сотрудница Советской военной администрации – спокойно отвечала на жалобы пухлой розовощекой немки: «Два-три года тому назад я жила в Уфе, в Сибири; я эвакуировалась туда со своими родителями из Москвы. Тогда я считала бы себя очень счастливой, если бы у меня было то, что вы получаете теперь». В ответ немка повернулась к стоящему рядом англичанину и многозначительно произнесла: «Но культурный человек имеет более высокие требования». Эту невинную на первый взгляд фразу корреспондент назвал «ключом к разгадке существующего положения». Он обнаружил у немцев в советской зоне оккупации плохо скрываемое высокомерие, «некоторое чувство того, что они подчинились низшей культуре. В этом можно уловить отзвук нацистской пропаганды или волнение уязвленного и болезненного немецкого самолюбия. Но в этом есть и нечто большее. Есть несомненное различие в уровне жизни в Германии и в России»181181
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 4. Д. 83. Л. 179–181.


[Закрыть]. Подобное различие невозможно было не заметить. Все советские люди, оказавшиеся в Германии, это понимали, признавали, а некоторые даже и восхищались бытовым комфортом и техническим «немецким гением», но они болезненно воспринимали проявления арийской спеси и самодовольства, которые столь явно проступили в претензиях «культурной» немки.

Зимой 1946/47 года к голоду добавился холод. «За последние 7–8 лет, – сообщали из Потсдама, – не было таких холодов и такой продолжительной зимы. Отсутствие угля создало трудные условия для населения. Жители города живут без топлива, квартиры холодные, электроэнергия дается лишь периодически». Сваговцы оправдывались: «Это трудность временного характера». Однако «несознательная часть населения» продолжала обвинять оккупационную власть: «Весь уголь забирают русские: нас хотят морить холодом…»182182
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 212. Л. 48–50.


[Закрыть] Из саксонских городов Ауэ, Ауэрбах, Плауэн непрерывным потоком пошли донесения районных самоуправлений о «катастрофическом положении населения в связи с недостатком топлива и продовольствия», все более и более принимая «форму сигналов SOS». В Ауэ состоялась голодная демонстрация. В ее организации сваговцы тут же обвинили «засланные из соседней зоны реакционные элементы»183183
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 207. Л. 186.


[Закрыть]. Немцы злословили: «Знаете, что мы с русскими заключили договор? Русские доставляют нам холода, а вывозят из Германии уголь». То, что сваговские офицеры называли «ропотами и нареканиями по адресу оккупационных властей», на самом деле было выражением крайнего отчаяния. Несмотря на приказы обербургомистра и полиции во Франкфурте-на-Одере люди разрушали нежилые квартиры, вынимая рамы, двери, полы, пилили на дрова деревья в аллеях и садах. Местные власти с проблемой не справлялись и могли только надеяться на скорое наступление теплой погоды184184
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 212. Л. 73.


[Закрыть].

А в это время представители советской военной администрации, кажется, почти искренне удивлялись: почему это на всех собраниях дискуссии сводятся к одному-единственному вопросу – о топливе и продовольствии? Да еще под лозунгом «Дай им». Никто, сердились политофицеры, не попытался «улучшить снабжение своими силами, путем повышения производительности труда и расширения производства». Сваговцы отказывались понимать, почему вопрос о выдаче «третьего центнера картофеля», обещанного руководством СЕПГ, в большинстве случаев заслонил все остальное – единство Германии, демократизацию, улучшение производства185185
  Там же. Л. 156.


[Закрыть]. Кажется, что сотрудники СВАГ ожидали от голодных немцев другого – безропотной советской «сознательности». Они явно не одобряли нежелание населения, образно говоря, терпеть шепотом подступающий голод и не отступающий холод.

Пока одни сваговцы удивлялись «несознательности» немцев, другие выступали ретрансляторами их насущных потребностей. Под шум ритуальных фраз о реакционных элементах, негативных настроениях и провокациях сваговцы упорно бомбардировали начальство сообщениями о несправедливости и неприемлемости, например, «шестой нормы», которую в конце концов отменили, о неправильных практиках самоуправлений по распределению карточек, об отсутствии дров и угля, о злоупотреблениях местных немецких функционеров, провоцировавших недовольство жителей. Офицеры вставали на сторону немцев и начинали говорить от их имени. Так в сваговской среде рождалось то, что позднее назовут, а еще позднее осудят как «немецкие настроения».

В то время как жители Восточной Германии сравнивали свое продовольственное снабжение с положением дел в западных зонах оккупации, ругали советские оккупационные войска, из-за которых, якобы, и не хватало продовольствия немецкому народу, в Советском Союзе свирепствовал голод, о котором немцы не знали и, наверное, не захотели бы знать. Зато слухи о поразившем страну бедствии постоянно проникали в СВАГ. В СССР, по наблюдениям уральского историка М. А. Клиновой, продовольственное положение, вызванное засухой и начавшимся голодом, фактически возродило в официальном послевоенном дискурсе экстремальные военные императивы. Лейтмотивом ряда правительственных резолюций 1946 года стало понятие «жертва», которую население должно было принести в пользу государства, но «уже не погибая за Родину на фронте, а путем снижения запросов и фактических объемов своего потребления»186186
  Клинова М. А. «Долг», жертва и экономия: послевоенная риторика власти как инструмент формирования экономических стратегий населения // Вестник ВГУ. Серия «История. Политология. Социология». 2019. № 2. С. 61.


[Закрыть]. Осенью 1946 года в СССР началась так называемая кампания за экономию хлеба, которая, как следует из недавно опубликованных документов, вызвала настоящую панику среди населения и привела в замешательство партийные органы187187
  «Постановление правительства застало нас врасплох…»: Мероприятия по экономии хлеба в партийных сводках 1946 г. / Публ. К. А. Болдовского // Новейшая история России. 2013. № 2 (7). С. 265–282.


[Закрыть].

Авторитетный исследователь проблем голода в СССР В. Ф. Зима считает, что от хронического недоедания страдали примерно шестьдесят миллионов человек. Он подчеркивает: «…недостаток продовольствия и недоедание испытывали граждане многих стран Европы, и прежде всего Германия, но массовая смертность от голода была только в СССР (курсив наш. – Авт.)188188
  Зима В. Ф. Голод, медицина, власть: 1946–1947 годов // Отечественная история. 2008. № 1. С. 119–120.


[Закрыть]. Власти Советского Союза скрывали правду о положении в стране. Тот факт, что продовольственное снабжение сотрудников СВАГ было относительно удовлетворительным, вряд ли мог успокоить людей, чьи родные и близкие в СССР недоедали или голодали. Сваговцам не нужно было читать между строк советских газет, молчавших о голоде, чтобы узнать правду. Совсем нетрудно себе представить, какое впечатление производили жалобы немцев на плохое питание и недостаток жиров на фоне удручающих писем от родных. Иногда эти письма были на три четверти вымараны военной цензурой, а за черными цензурными лакунами, как подсказывали опыт и воображение, могло скрываться только самое худшее.

Из дома писали об «отмене продкарточек на иждивенцев и детей в сельских местностях, о большом неурожае и голоде в отдельных областях». Можно понять младшего сержанта С., который «стал высказывать прямо-таки антисоветские мысли»: «Мне противно становится читать газеты. Там все пишется о зажиточной жизни: о том, как радостно живут колхозники-миллионеры. А в Орловской области фактически все ходят опухшие». Другие, потрясенные известиями из дома, возмущались: «На все продукты цены повысили, норму хлеба снижают, опять наши будут голодать. Получается, что русские питаются хуже, чем немцы. Надо русским прибавить норму, а немцам срезать»189189
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 65. Л. 319.


[Закрыть]. «Вот мы воевали и завоевали Германию. Это был наш враг. А теперь они все хлеб получают, а у нас даже детям не дают. Вот порядок»190190
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 19. Л. 140.


[Закрыть].

Даже испытанные войной ветераны не выдерживали и срывались. Рядовой Ф. из военной комендатуры города Наунхоф несколько дней ходил с заплаканными глазами после того, как получил письмо от сестры. Она рассказала, что на свою мизерную зарплату не в состоянии купить хлеба. Командиру взвода Ф. объяснил: «Теперь мне все безразлично. Родителей я потерял за войну, осталась сестра и та умирает с голоду»191191
  Там же. Д. 5. Л. 232.


[Закрыть]. А младший лейтенант Чечулаев, благонамеренный тридцатидвухлетний коммунист из центральной военной комендатуры Лейпцига, поделился с товарищами впечатлениями о питании немецких богачей и тут же вспомнил о войне: «Когда немцы были на нашей земле, они нас грабили, объедали, мучили. Мой дом сожгли, родной Брянск разрушили. А сейчас дома мои родные голодают… А посмотри: что кушают побежденные. Я выполнял задание коменданта и был у одного бауэра. Семья этого бауэра в будничный день кушала мясо, ветчину, молоко, яйца. Мы этого почти ничего не видели, покупать у немцев запрещено»192192
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 65. Л. 320.


[Закрыть]. То, что такое «будничное» пиршество богатого крестьянина возмутило бы и голодавших немцев, младший лейтенант в расчет не принял, «укрупнив» по законам обыденного сознания свои личные впечатления.

В июле 1947 года, накануне нового урожая, когда начали подходить к концу запасы домохозяйств, военной цензурой СВАГ было зарегистрировано особенно большое количество писем с «неправильными и вредными высказываниями по поводу продовольственного положения в СССР»193193
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 30. Л. 52.


[Закрыть]. Все время, пока длился голод, от политработников требовали принимать экстренные пропагандистские меры. Но ведь эти люди тоже получали письма из дома. И должны были вдохновенно врать, что слухи о голоде – большое преувеличение, а на самом деле все не так уж и плохо. Причем ложь предназначалась не только подчиненным, но и вышестоящим начальникам. Им рассказывали истории, в правдивость которых вряд ли можно было поверить.

В феврале 1947 года начальник Политуправления СВАГ И. М. Андреев уверял начальника Главного политического управления Советской армии И. В. Шикина: «Есть немало примеров, показывающих, что часть писем, получаемых военнослужащими от своих родных, не отражают действительного положения. Как правило, во многих письмах преувеличены трудности, очень мало говорится об оказываемой помощи партией и советским правительством». Как будто родным сваговцев, страдавшим от голода или недоедания, делать было больше нечего, как только переписывать от руки газетную пропаганду и отправлять ее по почте в Германию. В доказательство своей оптимистической лжи генерал-майор Андреев привел совершенно святочный рассказ. Некий ротный писарь побывал в отпуске на родине. Замполит, вероятно, помог писарю подготовить «правильное» выступление перед сослуживцами. В результате получилась раскрашенная и умилительная картинка: «Получая письма от отца, я думал, что к моему приезду домой не застану в живых родителей. Однако дома я застал отца, мать и сестренку здоровыми, и живут они неплохо. Имеют корову, отец зарезал свинью на пять пудов, хлеб и картофель есть в достаточном количестве. Молодежь нашего колхоза энергично работает и веселится, часто играют свадьбы, ждут нашего возвращения»194194
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 19. Л. 138–139.


[Закрыть]. Писарь, не смущаясь, обвинил родителей во вранье, а начальник Политуправления СВАГ преподнес эту сказку на полном серьезе самому высокому начальству. Прав был некий солдат-комсомолец из военной комендатуры Бернштайн, когда после письма из дома признался замполиту: «Да, товарищ майор, какое у нас будет настроение, если нам говорят здесь одно, а из дома получаем другое. Плохо живут дома, просят помощи…»195195
  Там же. Л. 140.


[Закрыть]

На таком тяжелом психологическом фоне продовольственные трудности немцев не казались невыносимыми. Обида победителей, на которую обратили внимание политработники еще в мае 1945 года в Берлине, зазвучала с новой силой. Лейтмотивом можно считать высказывание рядового С.: «Мы победителями вышли из войны, а сейчас немецкое население продовольствием снабжается лучше, чем наш народ в России»196196
  Там же. Д. 21. Л. 23.


[Закрыть]. Подобных «нездоровых» высказываний было немало в конце 1946-го – 1947 году, и звучали они постоянно: «В Германии живут хорошо, а наш народ в России сейчас голодает»197197
  ГА РФ. Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 49. Л. 435.


[Закрыть]; «…советская администрация проявляет чрезмерную заботу о немцах, немцы получают больше продуктов, чем наши колхозники, и живут лучше»; «…почему мы мало берем с Германии. У нас на Родине люди босые и голодные»198198
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 20. Л. 156.


[Закрыть].

Политработники докладывали, что не только рядовые, но и офицеры, от которых ждали пресловутой «сознательности», были недовольны немецкими продовольственными преимуществами. На занятиях офицерского состава «офицер Соколов пожаловался, что мы очень заботимся о питании немцев, а у него дома мать-старуха не получает продпайка, и положение такое, что хоть вешайся»199199
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 20. Л. 155.


[Закрыть]. Появились даже единичные высказывания, что вообще «политика нашей партии в Германии неправильна», «недостаточно прижимаем немцев, слишком либеральничаем с ними»200200
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 65. Л. 190.


[Закрыть]. Неудивительно, что советского офицера Хайкина так задела реплика немецкого доктора, к которому он привел своего заболевшего сына. «Вот я возил своего ребенка к немецкому врачу, – рассказывал сваговец на партийном собрании, состоявшемся под новый 1947 год, – который рассмотрел (вероятно: осмотрел. – Авт.) и говорит: да, хотя наши дети меньше ваших детей употребляют жиров, но они у нас здоровые»201201
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 59. Л. 14.


[Закрыть]. Немецкий врач, по всей вероятности, просто не представлял себе, в каких условиях прожил мальчишка четыре военных года. Отец не стал вступать в спор и возражать доктору, от которого ждал медицинской помощи, а не дискуссий. А мог бы сказать, где провел его ребенок годы войны, как питался, из-за чего такой худой и истощенный. И кого в этом следует винить? Плохую русскую наследственность или немецкое нападение и оккупацию?

Только после завершения голодного цикла 1946–1947 годов и отмены карточек – сначала в СССР (с января 1948 года), а потом и в СЗО – проблема «жиров» в ее русской и немецкой трактовках почти исчезла из актуальной повестки или приобрела принципиально новый формат. Эпоха карточных недовольств закончилась. Зато конфронтация восприятий осталась, но для нее находились уже другие поводы и причины.