Электронная библиотека » Владимир Кунин » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Сволочи"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 17:43


Автор книги: Владимир Кунин


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Владимир Кунин
Сволочи

© Текст. В. В. Кунин, наследники, 2020

© Агентство ФТМ, Лтд., 2020

На небольшом плацу «показушной» элитной воинской части, расквартированной чуть ли не в самом центре Москвы, в тенечке сидит взмыленный и злой молоденький старший лейтенант.

Он протирает изнутри мокрую от пота форменную фуражку с высоченной тульей и, не скрывая раздражения, говорит другому упарившемуся лейтенанту лет двадцати трех:

– Понагнали чуть ли не со всей России… понимаешь, какую-то, блин, дохлую команду и хотят, чтобы я за пять дней что-то там из них, мать их в душу, толковое сделал!..

Юный лейтенантик устало опирается о большой магнитофон, стоящий на столике между ним и старшим лейтенантом, приваливается спиной к огромному динамику и глубокомысленно замечает:

– Ну полный атас, блин…

Старший лейтенант выматерился одними губами, решительно надрючил на голову свою глуповатую огромную фуражку, встал и крикнул в глубину плаца:

– Кончай перекур!!! Становись!..

…Теперь мы увидим тех, кого собрали «чуть ли не со всей России».

У высокого каменного забора, из-за которого в весеннее небо торчали приметы сегодняшней Москвы, под специальным навесом из камуфляжного брезентового тента, у длинных солдатских столов на скамейках сидели…

…несколько десятков измученных восьмидесятилетних стариков, скудно одетых, с протертыми орденскими колодками Второй мировой войны.

Под этим же навесом расположился и медпункт воинской части: зеленая машина скорой помощи, столик с лекарствами, доктор и фельдшер с погонами под белыми халатами…

Сейчас фельдшер измерял давление на дряблой и высохшей руке одного из стариков…

– Все! Все!.. Кончай ночевать!.. – снова раздраженно прокричал старший лейтенант зычным «командным» голосом. – Становись!!!

Старики, тяжело дыша, стали медленно вставать со скамеек и неловко строиться. Кто еле волочил ноги, кто скрипел протезом, кто тяжело опирался на палку…

…и только один из них достаточно бодро затушил сигарету, растер окурок об асфальт плаца и быстро стал в строй.

Это был красивый старик в модной спортивной куртке, в тщательно отглаженных брюках и дорогих, хорошо начищенных туфлях.

Он явно был несколько моложе всех остальных. Может, семидесяти шести – семидесяти семи лет. Но у него были живые, ироничные глаза, да и держался он намного бодрее остальных.

Единственное, что портило его, – глубокий старый шрам, перерезавший ему лоб, надбровную дугу, щеку и уходивший к правому уху…

Старики кое-как, кряхтя и постанывая от усталости, построились.

– Р-р-равняйсь! Смирно!!! – рявкнул старший лейтенант.

Старики покорно подравнялись и подтянули животы.

– Вольно… – с нескрываемым презрением скомандовал старший лейтенант. Строй обмяк.

– Повторяю еще раз!.. – плачущим от отчаяния голосом прокричал старший лейтенант. – Через четыре дня, в день ознаменования Великой Победы над фашизьмом, вы, дорогие наши граждане-господа-товарищи ветераны, должны будете чеканным строем… Подчеркиваю, чеканным!.. строем пройти мимо трибун, где будут стоять все наше командование, все наше правительство, лучшие люди нашей страны и иностранные гости со всех стран мира, некоторые из которых тоже когда-то, понимаешь, ковали эту Победу с точки зрения ихнего Второго фронта!

Рядом с моложавым стариком со шрамом на лице стоял древний старик с единственной звездочкой Героя Советского Союза на какой-то шерстяной кофте грубой деревенской вязки.

Этот старик напряженно пытался понять, что выкрикивает старший лейтенант, ничего из-за глухоты не разобрал и спросил у старика со шрамом:

– Чего он блеет-то?..

– Говорит, что мы с тобой, корешок, еще ой-ой-ой какие молодцы!.. – ответил ему с усмешкой старик со шрамом.

– Куда там… – грустно проговорил глухой Герой. Но в эту секунду откуда-то к старшему лейтенанту подкатил на древней ободранной инвалидной коляске безногий старик в шляпе.

– Мне куды с моим тарантасом?

– Вас-то где носило?! – возмутился старший лейтенант.

– До ветру, сынок, ездил. А чего?

Старший лейтенант беспомощно посмотрел на безногого и сказал:

– Становитесь… В смысле – поезжайте в конец строя.

– Это какого же хрена я должен в конец строя?!! – возмутился безногий. – Я полный кавалер орденов Славы, едрена вошь! Какой такой еще «конец строя»?!! Я на энтим своем «мирседесе» еще кого хошь обгоню!..

Старик со шрамом улыбнулся, громко сказал из строя:

– Тогда, браток, тебе нужно бронетанковую колонну возглавить.

Стариковский строй задребезжал смехом… Старший лейтенант недобро покосился на моложавого старика со шрамом, скомандовал:

– Прекратить хиханьки и хаханьки! – И к безногому: – А вы выбирайте себе место где хотите…

И безногий уверенно покатил во главу строя, приговаривая:

– Не знаю, как с бронетанковой колонной, а уж вас-то, старых пердунов, запросто возглавлю!!!

– Равняйсь! Смирно!.. Направо! – отчаянно закричал старший лейтенант и повернулся к молоденькому лейтенантику у магнитофона:

– Внимание! Как скажу: «Шагом марш!» – врубай музыку!

И снова к стариковскому строю:

– Внимательней, товарищи ветераны! Шаго-о-ом… марш!!!

Лейтенантик нажал на клавишу в магнитофоне, и два гигантских динамика исторгли в небо Москвы звуки «Прощания славянки».

Строй древних старцев, чудом зацепившихся за жизнь на этой Богом проклятой земле, шаркая пошел по плацу.

– Выше ножку!.. – кричал старший лейтенант. – Прибавили темпу!.. Слушай музыку!.. Раз, два! Раз, два…

Моложавый старик со шрамом шел за глухим Героем. Герой в вязаной кофте по слабости все никак не мог набрать нужный темп, и старик со шрамом каждую секунду об него спотыкался и, чтобы не уронить Героя, все время поддерживал его сзади…

Но старший лейтенантик этого уже совсем не мог вынести!

– Рота-а-а-а, стой! Налево!

На полуноте оборвался марш «Прощание славянки»…

Старики остановились. Довольно слаженно повернулись налево. Старший лейтенант аж клокотал от возмущения!..

Он подошел прямо к моложавому пижонистому старику и в назидание всем остальным громко спросил:

– Вы что, уважаемый, строем никогда не ходили?!

Старик со шрамом на лице посмотрел смешливым глазом на старшего лейтенанта, улыбнулся и ласково ответил:

– Представь себе, малыш, – НИКОГДА…

…Этот же шрам, пересекающий чуть ли не все лицо, мы увидим у мальчишки четырнадцати лет от роду…

…каким и был далекой весной сорок третьего года прошлого столетия сегодняшний моложавый старик-ветеран.

И тогда мы поймем, что шрам этот – отнюдь не фронтовое ранение, а попросту след жестокой и кровавой драки между блатняками и уркаганами того времени…

Ночь. Алма-Ата сорок третьего…

Была ночь… Была окраина полуголодной, но спасительной Алма-Аты, забитой эвакуированными, военными госпиталями, изнемогавшей от жуликов-интендантов, семейных трагедий, спекуляции и жестоких детских банд карманников, «домушников», малолетних налетчиков и несовершеннолетних убийц…

По-южному темной, непроглядной ночью под негромкое журчание арыков мальчишка со шрамом через все лицо сидел на облучке казахской арбы с высокими бортами, которую тащил самый обыкновенный степной ишак.

Арба была чуть ли не до половины загружена, и груз этот от посторонних глаз прикрывал брошенный сверху брезент.

Пасть у ишака была замотана тряпьем. Он тряс головой, силясь сбросить с себя этот намордник, но мальчишка со шрамом огревал ишака длинным кнутом и тихо приговаривал:

– Ну, ты, сука!.. Не дергайся, как свинья на веревке. Заложить всех хочешь, падла?! Вперед смотри, мудила…

Ночь. Районное отделение милиции

Портрет Сталина, военные плакаты сорок третьего, грубо сделанный электрический стенд со схемой охраняемых объектов районно-государственного значения этой окраины Алма-Аты – продовольственные склады, территория военного госпиталя, военкомат и особняк второго секретаря коммунистической партии Казахской ССР… Это мы узнаем из надписей под «объектами». Двое милиционеров спят на деревянных скамейках…

Один дежурит у коммутатора и поглядывает на стенд – не замигает ли лампочка, не прозвучит ли тревожный сигнал…

Кто-то набивает диск автомата ППШ патронами…

Двое играют в нарды: здоровенный детина-казах, старшина милиции, и молоденький белобрысый русский паренек со скрюченной левой рукой. На пиджаке у него медаль «За отвагу» и нашивки ранений.

Колчерукий ловко бросает кости, передвигает шашки, спрашивает детину-казаха:

– А почему в госпитале осколок не вынули?

– Близко у сердца. Нельзя трогать, помирать могу.

– А с осколком не можешь?

– Могу. Только когда сопсем старый буду. А тебе что говорили?

Белобрысый помахал искалеченной рукой:

– Сказали – через год разработается и можно будет опять на фронт…

Ночь. Почти не освещенная окраинная улица Алма-Аты

Тащит ишак арбу вдоль высокого саманного забора. Поверх забора – колючая проволока, тусклые фонари.

За забором длинный глинобитный барак типа железнодорожного пакгауза. Запертые ворота выходят прямо на деревянную эстакаду. Для удобства разгрузки и погрузки с грузовиков…

Ишак протаскивает арбу еще метров сорок мимо запертой проходной, мимо слабо освещенного щита с надписью: «Продсклад № 4 Наркомата Обороны и Наркомата Здравоохранения СССР. Вход только по пропускам с предъявлением накладных и удостоверения личности».

Мальчишка со шрамом останавливает ишака у кучи мусора, сваленной прямо на землю у забора, и негромко говорит:

– Станция Березайка… Кому надо – вылезай-ка!

В арбе откидывается брезент, и оттуда выскакивают четверо.

Один лет пятнадцати, в кепочке-восьмиклинке, в тельнике под рубашечкой. Коротенький пиджачок в талию, хромовые сапожки – гармошечкой с вывернутым белым «поднарядом».

Двоим, одетым попроще, не больше четырнадцати. А четвертому и того меньше. Лет тринадцать, наверное…

– Понеслась по проселочной, – командует старший.

Двое стремительно начинают разгребать мусор у забора, освобождая внушительный подкоп.

– Тяпа! Остаешься здесь, – говорит старший самому младшему. – Смотришь в оба. Держишь скотину, чтоб арбу не увела… Упустишь – весь портрет распишу!!!

Тяпа деловито кивнул, взял ишака под уздцы.

– Котька! Художник!.. На крышу, – приказывает старший мальчишке со шрамом. – Я прошу закурить – ты прыгаешь сверху. Как тогда в Каскелене… Ясно?

Котя-художник подмигивает напарнику и ныряет в подкоп.

– Чего стоите, как сявки обосранные?! – тихо рявкает урка на двух пацанов. – Пошел!!!

Те быстро пролезают в подкоп под забором. Блатной оглядывается, достает из арбы короткую и мощную «фомку» – стальной ломик с расплющенным и загнутым концом, сует его под ремень и тоже исчезает в подкопе…

Ночь. Тускло освещенная территория продсклада

У дальнего торца складского барака Котя-художник достает из-за пазухи моток толстой веревки с петлей. Размахивается – петля летит наверх метров на пять и надевается на выступающий конек крыши склада. Котя мгновенно забирается по веревке на крышу… Двое пацанов ползут под эстакадой… Старший, почти не таясь, идет к дремлющему сторожу…

Неслышно, мягкими тренированными прыжками Котя-художник бежит по крыше туда, куда направляется старший пацан – Лаврик. Все ближе стягиваются к сторожу детские «темные силы»… На краю крыши над сторожем уже стоит готовый к прыжку Котя. Лаврик вплотную подходит к дремлющему сторожу, ухмыляется:

– Дядя! Закурить не найдется?

Сторож открывает глаза, вскакивает, отшатывается в испуге…

…но тут с крыши на него прыгает Художник!.. Сторож падает на доски эстакады, пытается сбросить с себя Котьку-художника…

…блатной Лаврик вырывает у него двустволку, выхватывает из-за голенища финку и всаживает ее в живот сторожу.

Тот сгибается пополам, зажимает живот руками, хрипит.

Лаврик бросает ружье Художнику, вытаскивает фомку, срывает ею замок с ворот склада, тихо приказывает:

– Все тащите в арбу! Главное – сгущенка!!! – И вместе с двумя пацанами исчезает на складе.

Котя смотрит на корчащегося сторожа, «разламывает» его ружье и видит, что…

…в стволах нет патронов!

Он поднимает двустволку, смотрит сквозь пустые стволы на тусклую лампочку у забора…

– Художник, бляха-муха!.. Ты где?! Давай сюда!

Пацаны с коробками дешевых конфет и каменными мятными пряниками, с полными жующими ртами, выбегают из склада, мчатся к подкопу, протискивают коробки наружу, грузят в арбу…

Бегут назад за новыми коробками.

Старший тащит два тяжелых короба, хрипит от натуги:

– Масло сливочное – тяжелое, сучара! Котька, помоги…

Котя показывает ему пустые ружейные стволы:

– У него даже патронов не было…

– Да хер с ним! Были бы – он бы тебя и зашмолял, не пожалел. Помогай таскать! Порошок, яичный порошок ищите!.. И сгущенку…

…Грузят, грузят арбу коробками с продуктами, жрут что-то на ходу, давятся, снова бегут на склад…

Один пацан уже блюет – обожрался от жадности и голодухи.

Ишак трясет головой, старается сбросить намордник.

Тяпа набирает из коробки полные карманы мятных пряников, снимает тряпье с морды ишака, начинает кормить его пряниками.

– Ты только не ори, – шепчет он ишаку. – Я сейчас тебе еще что-нибудь притараню…

Внутри склада

– Яичный порошок и сгущенку ищите! Барыга именно сгущенку заказывал! Говорил, все возьмет – под завязку!.. И порошок… Но только американский… – шипит Лаврик.

– Есть! Есть сгущенка!.. – несется из глубины склада.

Ночь. Складская эстакада

Под сторожем лужа крови… Кровь течет по доскам эстакады, капает в щели между досок.

Сторож приходит в сознание, подползает к стене, приподнимается из последних сил, одной рукой зажимает рану в животе – кровь сочится сквозь пальцы, – второй рукой нажимает на кнопку сигнала тревоги…

Ночь. Районное отделение милиции

Короткие резкие звонки тревоги понеслись из старенького динамика под стендом-схемой охраняемых объектов! Часто и пугающе мигает одна лампочка.

– Опять четвертый продсклад шарашат! – орет дежурный. – Уголовка – на выезд!!! Талгарская, угол Коммунаров!..

Летят на пол нарды, рассыпаются шашки и кости, вскакивают со своих скамеек сонные милиционеры – в галифе, сапогах, а поверх гимнастерок гражданские пиджачки с оттопыренной наганом правой полой… А на голове обязательная кепочка – за версту узнаваемая форма сотрудника уголовного розыска сорок третьего…

Старшина-казах схватил автомат ППШ, метнулся к дежурному:

– Давай дубликат ключей от их въездных ворот!

– Распишись сначала. – Дежурный протягивает старшине канцелярскую книгу, в другой руке держит ключи.

– Пошел ты, сучий потрох!!! – взъярился белобрысый с искалеченной рукой и вырвал ключи из рук дежурного. – Там, может, людей режут, а ты!.. Айда в машину, мужики!!!

Ночь. Территория продсклада

Надрываясь от тяжести, двое пацанов волокут по земле восмидесятикилограммовый мешок с сахарным песком. Дотаскивают до подкопа, пытаются протиснуть его наружу…

…где стоит в темноте арба и Тяпа кормит ишака пряниками…

Ночь. Окраинные улицы спящей Алма-Аты…

Мчится открытый расхлябанный американский «додж – три четверти» с пятью сотрудниками уголовного розыска. В форме только двое – старшина-казах и водитель.

– У Талгарской выключи фары, чтобы не спугнуть, – говорит водителю один в кепке.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант.

– Если что – всех на поражение! Закон – тайга, медведь – хозяин… – говорит лейтенант.

Огромный казах и белобрысый переглянулись.

– Ой-бояй, – сплюнул казах. – «Начальник в законе»!

– А ты что думал – только у вас на фронте гибнут?! – окрысился лейтенант в кепке. – Мало они наших в землю поклали!.. За полгода три состава «уголовки» сменили…

Ночь. Талгарская улица

Двое пацанов уже протащили тяжеленный мешок с сахаром сквозь подкоп и теперь силились забросить его в арбу.

Тихо урча двигателем, на Талгарскую выкатился милицейский «додж» с потушенными фарами и осторожно поехал вдоль складского забора к запертым воротам…

Тяпа и пацаны увидели, как из кузова «доджа» на ходу выпрыгнули трое и стали перелезать через забор…

– Мусора!!! – выдохнул Тяпа.

Пацаны выронили мешок с сахаром. Мешок брякнулся о землю, лопнул. Посыпался сахарный песок прямо в арык…

– Атас!.. – всхлипнул один и рванул в темноту.

Второй мгновенно отбросил Тяпу от ишака, вскочил в арбу и сильно хлестнул ишака кнутом, надеясь умчаться на арбе от милиции. Но ишак даже ухом не повел! Он смотрел на Тяпу…

– Ты что, падла?! – ломким детским голосом тихо прокричал Тяпа этому пацану. – Там же Кот, Лаврик… Там же наши!!! Предупредить надо, сучара поганый!.. Бздила вонючая!..

Но пацан, с искаженным от ужаса лицом, лупил ишака. Тот стоял как вкопанный, смотрел на Тяпу, жевал пряники…

– Ой, бля, мамочка, роди меня обратно!.. – в ужасе простонал пацан, спрыгнул с арбы и тоже растворился в темноте…

…а Тяпа, словно ящерица, проскользнул в подкоп и помчался по территории склада, к эстакаде…

Он взлетел на эстакаду, тут же споткнулся о мертвого сторожа и упал прямо в кровавую лужу. Вскочил, снова поскользнулся в крови, но удержался на ногах, увидел свои ладони в крови сторожа, кровавые пятна на клифте, на коленях и рванул во взломанные ворота…

…где Котя-художник и блатной Лаврик откуда-то сверху доставали ящики с ленд-лизовскими американскими консервами.

– Менты!!! – закричал Тяпа.

Первым от секундного шока очнулся Лаврик:

– Не бзди горохом! Мы – «малолетки», статья за нас!..

Котя схватил кусок толстой доски, которой изнутри запирали ворота, спрятался у самого входа за пустую деревянную тару, крикнул оттуда:

– Как войдут, одного я вырублю, а вы сквозите!.. – Глянул на слуховое окно в потолке у самого штабеля коробок с консервами: – А я по крыше уйду… Заныкайтесь пока за мешками с пшеном!

– А где пшено? – растерялся Тяпа.

Лаврик затолкал Тяпу за мешки, отбросил финский нож, а короткую стальную тяжелую фомку спрятал в рукав пиджака…

Ночь. Слабо освещенная территория продсклада

Милиция с разных сторон окружает складской барак.

Один уже на крыше – у слухового окна, второй остался стоять напротив ворот – чтобы никто не выскочил…

Лейтенант в кепочке, с наганом в руке, молча, жестом, посылает на склад старшину-казаха и колчерукого паренька, а сам…

…склоняется над телом сторожа – жив тот еще или уже нет?

Внутри склада…

У взломанных ворот товарные весы, столик с документацией… Осторожно входят старшина-казах и колчерукий паренек. За ними, вытирая руки от крови сторожа, в проеме у пирамиды с пустой тарой проходит и останавливается лейтенант, спрашивает:

– Что, фронтовички, очко играет? – И кричит в темноту: – Выходи с поднятыми руками!!! Стреляю без предупреждения!..

Котька-художник взмахивает короткой толстой доской и сильно бьет лейтенанта по затылку, а сам, словно обезьяна, в мгновение ока взлетает по консервным коробкам к слуховому окну в потолке, ведущему на крышу склада…

Лейтенант падает, наган вылетает из его руки, стремительно скользит по полу и, вертясь волчком между мешками с пшеном, попадает прямо в руки маленькому Тяпе!..

…как только Котькина голова показывается в слуховом окне на крыше, его тут же за шиворот перехватывает сотрудник милиции и не раздумывая ударяет рукояткой нагана по голове! А потом вытаскивает на крышу уже бесчувственное тело Котьки-художника…

– Порядок! – кричит милиционер с крыши. – Один есть!..

Старшина-казах поднимает ствол автомата, короткой очередью прошивает мешки с пшеном:

– Выходи, кара-курты сраны!!! Счас бешбармак из всех сделаю!

Лаврик выходит из-за мешков с поднятыми руками. В правой руке у него кепочка-восьмиклинка…

Маленький Тяпа тоже вроде бы начинает приподниматься… Белобрысый паренек с медалью «За отвагу» видит детскую Тяпину физиономию, испуганно кричит старшине:

– Не стреляй, Тлеухан!.. Это дети! Дети, старшина!!!

Но тут Лаврик неожиданно отбрасывает кепку, под которой в руке у него оказывается короткая тяжелая фомка. Лаврик резко и сильно кидает фомку, и та попадает прямо в голову…

…гиганту-казаху, старшине с осколком под самым сердцем…

Падая, старшина нажимает на спусковой крючок автомата, и его предсмертная очередь в клочья разносит тело пятнадцатилетнего уркагана-убийцы Лаврика, отбрасывая его на простреленные мешки…

А Тяпа встает из-за мешков и наставляет лейтенантский наган на колчерукого паренька-фронтовика. Силится нажать на курок…

Но тугой самовзвод нагана не поддается маленькому Тяпе!

– Стой! Стой!.. – кричит колчерукий Тяпе. – Положи, дурила!.. Он же выстрелить может!.. Брось его, пацанчик…

Но Тяпа помогает себе второй рукой и умудряется нажать курок!

Гремит одиночный выстрел, пуля попадает в грудь колчерукого паренька с медалью «За отвагу».

Он опускается на колени, захлебывается кровью и шепчет:

– Что же вы делаете, пацаны?.. Что же вы делаете, сволочи?!


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации