Текст книги "Зачёт по выживанию"

Владимир Кузьмин
Зачёт по выживанию

© Кузьмин В., 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1
Ночь и день

1

Настя проснулась резко и без видимой причины. Да и вообще увидеть хоть что-то было сложно – темень и мрак вокруг. А причина, скорее всего, являлась неким ощущением, то есть материей, глазами невидимой даже при свете. Но с другой стороны, разбудить ее могло и нечто реальное, а значит, подвластное другим чувствам помимо зрения. Так что Настя на всякий случай прислушалась, хоть и не надеялась услышать ничего важного.

Ночной ветер шелестел листьями и травой. С противоположной стороны лагеря послышался легкий скрежет – наверное, один из прирученных абрашей усаживался на своем месте поудобнее. Ну и совсем издалека, с настоящего болота, доносился лягушачий рев. Здесь, на таком большом расстоянии, ухо его едва воспринимало, но если кому не повезет оказаться хотя бы в два раза ближе… Оглохнет, наверное. А подойди совсем близко – оглохнет наверняка!

Но все эти звуки привычные, как посапывание спящей на второй койке Юстыси или доносящиеся из соседнего шалаша всхлипы Эльзы. Не могли они разбудить и заставить беспокоиться.

На всякий случай Настя потянула носом. Чуть-чуть пахло грибами, чуть-чуть дымком костра, а в основном запахами леса, тоже уже ставшими совершенно привычными.

Но сон-то как ветром сдуло! Опять же ей через полчаса все равно посты проверять, отчего не сделать это прямо сейчас. Тем более что долго собираться не придется. Настя не стала зажигать огонек, на ощупь дотянулась до куртки, висящей в ногах на сучке стойки, поддерживающей крышу шалаша, там же были подвешены и кроссовки. Все остальное и так было на ней, в дежурство все спали не раздеваясь, так что осталось сунуть руки в рукава, а ноги в кроссовки, и готова.

Оделась и обулась она сидя на кровати и лишь после спустила ноги на пол. И очень хорошо, что не опустила их босыми – под ногами сразу раздался хруст. Противные орешки вновь проложили свою тропинку прямиком через шалаш. По большому счету ничего страшного в этом не было, разве что раздавленными панцирями легко поцарапать кожу на ногах. И не факт, что это не приведет к воспалению. А неприятностей здесь выше головы и без таких досадных мелочей. Работы еще больше, потому болеть или даже прихрамывать противопоказано.

Настя осторожно подвигала ногой, опасаясь теперь не за себя, а за глупых орешков, но один из них все равно оказался раздавлен. Выходила она не спеша, шаркая ногами и расталкивая ночных гуляк носками обувки, уже добравшись до выхода, шагнула обычным образом, решив, что тропка не может быть шириной во всю длину шалаша, но под ногами вновь захрустело.

– А так вам и надо! – разозлилась Настя. – Объясняешь им, объясняешь!

Хотя, скорее всего, это был новый, едва вылупившийся выводок – вон панцири до чего хрупкие, – которому никто ничего «объяснить» попросту не успел.

Снаружи оказалось почти так же темно, как внутри шалаша, и пусть лагерь она могла обойти, ни разу не споткнувшись с закрытыми глазами, но вот же орешки невесть откуда и куда ползут, значит, и кто пострашнее мог пробраться. Лучше не рисковать. Настя «запалила огонек», но почти тут же налетел порыв ветра и потащил его за собой. Пришлось доставать из кармана свечу и разжигать ее. Свеча не огонек, сразу не разгорается, зато ветром не унесет. Настя распустила паутинку свечи, намотала нижний край на карманную пуговицу куртки и дала свечке взлететь над головой. Та как раз успела разгореться, и ее света теперь хватало, чтобы видеть все шагов на десять-пятнадцать вокруг.

Время до проверки еще оставалось, так что Настя решила заглянуть за полог шалаша Эльзы и посмотреть, как она там. За пологом у Эльзы всегда светился крохотный ночничок, так что свою свечку тащить вниз не пришлось.

Девочка лежала, до подбородка укрывшись пледом. Лицо на фоне рыжих волос, разбросанных по служившему подушкой рюкзачку, казалось бледным-бледным. Да не казалось, она и днем последнее время была бледна. Но днем хотя бы изредка улыбалась, а не всхлипывала непрестанно, как ночью. Или когда спала днем, потому что спала она часов по двадцать в сутки и все равно слабела с каждым часом.

После очередного всхлипа что-то зашевелилось у Эльзы на груди под пледом, там, где, как показалось Насте, были сложены Эльзины руки. Впрочем, руки там и были, но лежали они не пустыми, а обнимая крошечного зверька, который сейчас и выбрался из-под пледа. Сел рядом со щекой Эльзы, сладко потянулся и зевнул, лупая заспанными глазенками.

– Ну я тебя… – прошипела Настя и, чуть вытянув вперед ладонь, сцапала звереныша ежовой рукавицей. Тот, повиснув в воздухе, стиснутый невидимой хваткой, отчаянно зашипел, оскалил зубы и сразу перестал казаться этакой умильной плюшевой игрушечкой. Глаза сверкнули красным, зверек разорвал оковы и юркнул сквозь ветки шалаша.

– Ох, кто-то за это поплатится, – сказала сама себе Настя.

А Эльза шумно и как-то облегченно вздохнула, а не всхлипнула, как всегда.

– Ну почему мне никто не верит?! – всхлипнула вместо нее Настя.

Она аккуратно запахнула полог и прямиком пошла к ночным постам. Ну, насчет прямиком – сказано с большим преувеличением, по многим причинам их небольшой лагерь был поставлен в полном беспорядке, так что приходилось обходить и шалаши, и «столовую», и непослушного абрашу, который никак не желал уходить за территорию лагеря, а умостился поперек едва не единственной здесь и без того петляющей тропинки.

Впрочем, к абрашам Настя относилась снисходительно, даже с симпатией, вот и этому самому бестолковому кинула под ствол горсть семян арбузного яблока. Абраша благодарно зашуршал ветками и подтянул их ближе к стволу, уступая захваченную им дорогу.

– Если тебе этот рыжий наглец попадется, оставь его голым! – посоветовала Настя и пошла дальше.

Непутевый абраша, хоть и влез на тропинку в самом неудобном месте, на самом деле на их территорию проник всего-то на метр с небольшим. Но он уже находился за ночным куполом, а его сродственнички стояли за пределами защиты. В свете свечки купол был сейчас виден пусть не сам по себе, а из-за облепивших его капелек. Тех очень тянуло забраться внутрь, и они обсыпали его в некоторых местах сплошным слоем, похожим на намерзший на оконное стекло лед. Даже узоры кое-где похожие получались.

А ветки довольно плотно стоящих за куполом абрашей почти сплошь были усыпаны снежинками. Самые крупные снежинки были с ладонь, самые мелкие с копеечную монетку. Но почти все немного светились, пусть не столь ярко, как капельки, пусть заметно это неяркое сияние лишь при полной темноте, зато их свечение было разноцветным и красивым. Конечно, это были не снежинки, скорее бабочки, но уж очень по форме они были схожи со снежинками. Да и состояли почти из одной воды. Сядет такая бабочка-снежинка на ладонь, ты ее другой прикроешь, и остается только ощущение холодка и мокрое место. Очень хрупкие. Зато безвредные, не то что капельки-кровососы. Снежинки, судя по всему, питаются соком растений. А вот на абрашей они зря садятся. Нет, у них в листьях тоже сок подходящий имеется. Но вот какая история получается: снежинки стараются покормиться абрашами, их лиственным соком, а тем самим снежинки как корм подходят. Так что половина их улетает довольная жизнью, а половина остается навсегда, всасывается теми же листиками.

Вообще абраши – это просто находка для них, эти странные деревья замечательно заменяют лагерю и канализацию, и мусоропровод. Главное – не давать им укореняться где они сами пожелают, а то после с насиженного места не сгонишь. Еще важно не оставлять там, куда они способны дотянуться, ничего органического и тем более съедобного. Ну и если пользуешься ими как туалетом, под плотным покровом веток лучше особо не задерживаться: могут дырку в куртке прогрызть или «подстричь» ненароком. У Семки до сих пор изрядной пряди на голове недостает. Впрочем, хотя вид у него очень смешной из-за полученной проплешины, для Семена с его жиденькими неухоженными волосами ниже плеч это не потеря. Насте, наоборот, иногда хочется его оставить под абрашей надолго, чтобы его постригли насильно. Представив себе лысого Семена, Настя фыркнула и решила, что если кого и оставит под этим деревом насильно, так рыжего наглеца. Против которого настала пора принимать самые решительные меры, пусть никто, кроме нее, и не понимает этого. Но это позже, а пока нужно сделать два важных дела: проверить посты и разобраться, что же ее разбудило.

Постовые были на месте. Могли бы быть на местах, но тут кому как удобнее. Семка Кольцов в паре с Ким Нам Илем предпочитали держать периметр сидя рядом, а то и вообще прислонившись спиной к спине. Вот в таком виде она их и застала – сидят на скамейке в самом центре, ноги по обе стороны, спина прижата к спине. Глаза закрыты, но оба почувствовали ее приближение давно. Как и она почувствовала давным-давно, что они ее почувствовали. Ким чуть приподнял руку, а Семка, не открывая глаз, спросил:

– Соскучились, сударыня? На семь минут раньше срока.

Настя насмешливо фыркнула. Семка самая несуразная личность в их команде. Выше всех, слегка нескладный, руки и ноги кажутся непропорционально длинными. Нос точно длинноват, тут уже ничего не кажется, а так и есть. Про волосы разговор отдельный – густыми никак не назовешь, зато ниже плеч. А проеденная абрашей проплешина на боку делает мальчишку и вовсе смешным. Глаза у Кольцова, правда, приятные и всегда со смешинкой. Ну и зубоскал, каких поискать. Других особых достоинств, чтобы по нему скучать, Настя не припоминала. Хотя, может, по нему она и не скучала, но без него точно бывало скучновато. Потому ответила пусть с насмешкой в голосе, но и с долей искренности:

– Ох соскучилась! Джон где?

– Спит, до смены еще час. – Семка зевнул, прикрыв рот ладонью. И счастливо-умильно добавил: – Он меня меняет, уж я на его нагретое местечко…

Настя не стала слушать, как сладко устроится на нагретом местечке Семен. Собралась присесть на свободный край скамьи, но споткнулась о ногу парня. Сама споткнулась – Семка подшутить любил, но не настолько глупо, причем так споткнулась, что кроссовка с незавязанными шнурками свалилась и отлетела на пару шагов. Семка при всей своей наглости и невоспитанности, конечно же, подал бы ей потерянную обувь, но он был занят периметром и вынужден был остаться на месте. Но не упомянуть Золушку, конечно, не смог.

Настя скакнула пару раз на одной ноге, но на третьем прыжке все же нечаянно ступила босой ступней на землю. Это не было уж слишком опасным, потому как здесь вся растительность до последней травинки была выполота, да и заползти сюда вряд ли бы кто сумел, разве что тот же орешек. Но правила есть правила… С другой стороны, раз уж так вышло, то быстрее получалось дотянуться до убежавшей кроссовки, стоя на двух ногах, а не на одной. Она и дотянулась, но тут же замерла… И поставила голую ступню на землю специально. Ну конечно! Нога услышала то, что не услышали ни уши, ни глаза, ни нос.

– Семен!

– Слушаю и повинуюсь!

– Поднимай Джона и всю охрану периметра.

– Ким, один остаешься! – предупредил Семка.

Ким сразу ничего не ответил, принимая весь периметр на себя, и лишь через несколько секунд произнес:

– Готов.

Семка вскочил, но бросился не к шалашу, где спал Джон, а лег животом на землю у самых Настиных ног и прижался ухом к земле. Очень ловко, одним текучим движением лег, куда-то вся его несуразность и несоразмерность вдруг исчезли.

– Семка! Дождешься у меня! – пригрозила Настя.

– Анастасия Никитична! Вы же знаете, что ухом послушать куда надежнее, чем вашей ножкой. Тем более что вы тут только что все ненароком ею проверили на предмет безопасности.

– И что слышно?

– Что весь периметр не атакуют, только север и северо-восток. И атака немногочисленная, пара особей идут на глубине не менее пяти метров.

– Ну так командуй дальше, раз такой умный.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство госпожа генерал, – умудрился гаркнуть шепотом Семка, откозырял и только после кинулся к шалашу, где спал его сменщик. Через пару секунд они вдвоем с Джоном побежали по другим шалашам, чтобы уже через минуту вернуться впятером.

– Инезу я оставил слушать юг и запад, – доложил Семен. – Остальных изволите сами расставить или окажете доверие?

– Действуйте, капрал!

– Эй, в прошлый раз я был сержантом!

– Я вас разжаловала. Но вы имеете шанс уже сегодня получить офицерское звание.

2

Атака началась через четверть часа, так что подготовиться успели основательно.

Первым делом устроили иллюминацию, запалили чуть ли не две дюжины свечей, развесив их равномерно над всем сектором. Для разогрева и разминки «налепили» огоньков, особенно постарался Семка, который столь простые вещи был способен проделывать буквально во сне, то есть попроси его спящего, и он сделает не просыпаясь. При этом если у других огоньки получались какого-то одного оттенка и его окрашенность всегда была бледненькой, порой почти неуловимой, то Кольцов умудрялся изготавливать очень яркие огоньки всех цветов и даже хвастался, что пару раз у него получались двухцветные. Вдоволь натешившись, он принялся вязать из огоньков гирлянды.

– Семен! – пришлось Насте его одергивать. – У нас тут что? Подготовка к Рождеству и Новому году?

– Так разлетятся же по всему лагерю! Станут мешать людям спать. – Семен принял очень обиженный вид, что его столь благие намерения никто не понял и не оценил, но ему, как и всем, тут же стало не до препираний.

– Полезли! – выдохнула Серена, по прозвищу Джедай, вскидывая над головой обе руки и разворачивая их ладонями друг к другу. Через мгновение между ладонями заметались всполохи разрядов, а через второе они превратились в равномерно светящуюся и чуть-чуть гудящую трубку. Серена пальцами левой руки сделала движение, словно завязывала узелок на конце нитки, и медленно опустила эту руку, теперь световая трубка держалась только в правой. Дождавшись понятного ей одной сигнала, она несколько раз рассекла трубкой, словно мечом, воздух, проверяя свое оружие.

Семка в эти мгновения явно ревниво косил взглядом в сторону Серены. Вызвать между ладонями электрический разряд мог каждый, а вот превратить его в световой меч…

Сам Семен уже почти не был виден, его окутывало довольно густое облако пара.

Настя, все это видевшая, вздохнула с облегчением – два главных бойца во всеоружии. Да и те, кто был должен обеспечивать поддержку, сосредоточились и внутренне подтянулись. Ким на своей скамейке даже как-то закаменел. Ну и на Инезу можно было положиться на все сто. Она лучший «слухач», и ее теперь бульдозером не сдвинуть с того места, за которым ей поручили следить. Причем насчет бульдозера сказано буквально. Инеза запросто могла его удержать на расстоянии вытянутой руки, а что-то помельче, размером с легковой автомобиль, даже несущийся на большой скорости, остановила бы и за двадцать шагов от себя.

Насте отчего-то вдруг стало чуть обидно, что некому отрапортовать: «Отряд к бою готов!» Она пару раз повторила это про себя, а потом все же на всякий случай сунула руку в карман куртки и сжала в ладони горсточку мелких камушков.

И в этот самый миг вплотную к периметру, но с той его стороны забили вверх струйки фонтанчиков из земли, песка и всякой трухи, состоящей из перемолотых корней, листьев, травы и всего, что попалось… знать бы, подо что все это им попадалось, наверное, под зубы все-таки, ну и уж точно не под горячую руку, как вертелось на языке, – и черви принялись вгрызаться в периметр.

– Ким! Впускай гостей! Для начала плюс полметра.

Ким плавно расширил диаметр периметра на полметра. Абраши от неожиданности проснулись и затрясли ветками, снежинки, понятное дело, взметнулись с их листьев, на несколько секунд засияв намного ярче прежнего. От этого проснулся весь окружающий лес, и там началась паника. Все, кто мог, кричали, остальные безмолвно суетились, но шума производили не меньше.

А комья земли вместе с песчаными и трухлявыми струйками полетели во все стороны по эту сторону защитного барьера.

– Настя! – крикнул Семен. – Левее тоже лезет.

– Вижу, но все равно спасибо. Этот мой.

Червей оказалось все же трое, а не два, как ожидали сначала Настя с Семкой. Но едва стена периметра отодвинулась, оба «услышали» и третьего, затаившегося и едва-едва шевелящегося под землей на глубине почти в два метра. Этот, видимо, уже давно, может, еще до их прихода сюда, спал прямо здесь, а тут столько шума и суеты, вот и он проснулся и зашевелился.

Настя не стала ждать, когда ее червь начнет выкапываться, чуть щелкнула пальцами левой руки, и земля в том месте, где прятался червь, мелко-мелко задрожала, словно ее трясли в сите. Вскоре на поверхности появилось нечто студнеподобное, бледное и с мерзкими прожилками под почти прозрачной оболочкой. Полусферическая по форме масса тут же растеклась колыхающейся всей своей поверхностью лепешкой и принялась вытягиваться в длину и ужиматься в ширину.

– Как всегда, шлангом решил прикинуться, – сострил Семка, который молчать ну очень не любил.

– За своим следи, нечего на моего пялиться, – приказала Настя.

У шланга тем временем в ближнем к ней конце отросла голова, в ней прорезалась круглая пасть, у которой вместо губ шевелился целый лес коротких щупалец. Рот со щупальцами обрамляли многочисленные глазки, фасеточные, как у мух. Третьим, так сказать, кольцом шли рожки-крючки, которые, как и зубы в пасти, уже успели затвердеть и заточиться. Червь уже представлял собой трубку в кулак толщиной и длиной метров пять, а зубки отросли до размеров пальцев. Кстати говоря, эти челюсти и зубы весьма ценный трофей, не каждый день удается добыть. Потому как если червя просто убить – что не самое простое дело, – то острые зубы и крепкие крючки вскоре превращаются сначала в тот студень, из которого сам червь обычно и формируется, а затем в мокрую и грязную, к тому же очень вонючую лужицу. Причем смердит, по сути, только голова, остальное тело превращается в грязную жижицу почти без запаха. Чтобы сохранить зубы, нужно умудриться уничтожить червяка так, чтобы все содержимое его головы выскрести дочиста еще до того, как он начнет разлагаться. То есть за несколько секунд до уничтожения. Настя над этим думала, но пока ничего умного не изобрела.

Пока в мозгу промелькнули все эти соображения, голова червя выросла, стала казаться непропорционально большой, потому что тело истончилось еще сильнее, зато в длину вытянулось метров до восьми. Сейчас червь смотается кольцами, словно кобра, покачается на них, и они пружиной бросят его в атаку. Если не помешать, то этот шланг или веревка (впрочем, Семка называл червя в этой метаморфозе глистой и, наверное, был наиболее близок к истине) обмотают и задушат жертву. А пасть либо начнет пожирать ее, откусывая кусочками, либо, если жертва не слишком велика, растянется и заглотит добычу целиком, предварительно зарывшись в землю и устроив там себе подходящую для длительного переваривания норку. Есть и третий вариант. Это когда червь истончается и удлиняется еще в несколько раз, окутывает жертву сплетенным из себя самого коконом и потихоньку ее высасывает. Но это только в тех случаях, когда жертва сама по себе такая же студнеобразная, как и сам червь в постоянной своей форме.

В общем, мерзкое и опасное существо, но зубы его заполучить было бы желательно. Жаль, что никакой идеи в голову не приходит, придется его, видимо, просто зажарить.

Она дождалась, когда червь раззявит пасть, и спокойно вытянула на левой ладони один из своих камешков. Собралась на него дунуть, и тут ее осенило: главное – ведь такое простое решение! И воплощение легкое. Понятно, что для нее легкое, для кого-то оно вовсе не доступное, но сейчас же именно она здесь!

Настя шепнула камешку пару словечек и уже после этого дунула на него. Тот спокойно, словно пушинка, слетел с ладони, поплыл в сторону раскрытой пасти и вдруг ускорился мгновенно и, со свистом рассекая воздух, влетел в незакрывающуюся пасть червя. По коже у того побежала рябь, заставившая его распрямиться. Пусть не в ровную линию, но теперь он лежал уже не кольцами, а длинной синусоидой. Достигнув кончика хвоста, рябь пошла обратно. В то же мгновение от головы пошла встречная волна ряби, столкнувшись с первой, отразилась от нее, вернулась к голове, пошла обратно, вновь встретилась с первой и вновь отразилась от нее. Так повторилось еще пару раз, после чего червя просто затрясло, и он вдруг, как чулок, стал выворачиваться наизнанку и вывернулся полностью. Осталось лишь отсечь нужную часть его головы.

Настя, несмотря на свою увлеченность затеей с добыванием ценного охотничьего трофея, успевала следить и за товарищами.

Серена несколько раз ударила в землю электрическими зарядами, заставившими ее червя буквально выпрыгнуть наружу. После этого она, не дожидаясь, когда тот начнет трансформацию, ударила целым снопом мелких молний, сорвавшихся с ее меча. Послышалось шипение вскипевшей и пролившейся на раскаленную плиту воды. Червь, все еще больше похожий на медузу, чем на червя, мигом скукожился и растекся беспомощным блином и почти сразу «раскис» до состояния малоприятной на вид жижи с чуть более плотными кусочками, плавающими в ней. Помогавшая Серене Алена устроила «вентиляцию», но мерзкий запах все равно прорвался и растекся в воздухе. Правда, тут же вмешался Семка, готовивший свою атаку на червя, но ждавший для чего-то, чтобы он превратился именно в червя. Насте и самой только что это было нужно, так что она отнеслась к временному Семкиному бездействию спокойно. А Семен небрежно и словно мимоходом что-то там проделал, отчего внезапно повеяло жутким холодом. Но лишь на несколько секунд, которых хватило, чтобы в воздухе заискрились кристаллики замерзшей воды и еще чего-то с фиолетовым или с грязно-желтым оттенком. Все это упало на землю, и запах исчез.

Семка же тем временем, пошептавшись со своим помощником, которым сегодня был Джон Кагава, собрал весь свой пар в шар, «подвесил» его перед собой и принялся закручивать вихрем. Тот вскоре превратился в крохотный торнадо, его хобот дотянулся до пасти червя – все еще очень толстого, но уже червя, – и нагло в эту пасть влез. Червь, как всегда, никакой сообразительности проявить не сумел, даже пасть захлопнуть не догадался, а может, просто не смог этого сделать, и весь вихрь целиком в него втянулся. А через несколько секунд все тело червя прорвали сотни крохотных игольчатых отверстий, из них буквально со скрежетом и дребезжанием стал вырываться воздух. Червь мигом подернулся изморозью и остекленел, а Семка подошел и пнул его. Отчего тот развалился на тысячи комочков. Кольцов носком ботинка откатил в сторону голову и попытался что-то с ней сделать, видимо, также рассчитывал не просто уничтожить зловредного врага, но и заполучить трофей. Но чуть не подрассчитал, голова обмякла и стала растекаться. Пришлось ему ее повторно заморозить, чтобы хотя бы не воняла. Но сам Кольцов нюхнуть успел, скорчил брезгливую физиономию и заткнул нос пальцами.

– Охибоска высла! – буркнул он гнусаво, отскакивая в сторону. – Фу! Вонючка!

– Проверяем периметр и расходимся, – сказала Настя, подпинывая к ногам Семена круглую челюсть с зубами и рожками-крючочками. У них с Семеном было что-то вроде соревнования, так что похваляться друг перед другом уже вошло в привычку.

– Я бы, ваше превосходительство, все равно энтак, как вы, не сподобился. Профиль у меня другой.

– Все равно мы молодцы, – сказала Алена. – Даже не разбудили никого.

– Ну конечно, не разбудили. Одна землетрясение устроила, вторая газовую атаку…

И тут их позвала Инеза.