Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 23. Март – сентябрь 1913"

«Мы ставим ставку на сильных», – восклицал покойный Столыпин в объяснение и в оправдание своей земельной политики. Эти слова стоит отметить и запомнить, как на редкость правдивые слова, по исключению правдивые слова министра. Крестьяне поняли хорошо и усвоили на собственной шкуре эти правдивые слова, которые означают, что и новые законы и новая земельная политика суть законы, для богатых и богатыми написанные, – политика, для богатых и богатыми проводимая. Крестьяне поняли ту «нехитрую» механику, что господская Дума дает и господские законы, – что правительство есть орган воли и орган господства крепостников-помещиков над Россией.

Если Столыпин этому хотел научить крестьян посредством своего «знаменитого» (позорно знаменитого) изречения: «мы ставим ставку на сильных», то мы уверены, что Столыпин нашел и найдет хороших учеников среди массы разоренных и озлобленных, которые, усвоив, на кого ставит ставку правительство, поймут тем лучше, на кого им надо ставить ставку: на рабочий класс и его борьбу за свободу.

Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров, выхваченных из живой жизни таким умелым и беззаветно преданным своему делу наблюдателем, как Иван Андреевич Коновалов (Иван Коновалов: «Очерки современной деревни», СПБ. 1913. Цена 1 руб. 50 коп. При цитатах указаны страницы).

В Ливенском уезде Орловской губернии под хутора разбито четыре имения: великого князя Андрея Владимировича – 5000 десятин, Полякова – 900 десятин, Набокова – 400 десятин, Корфа – 600 десятин. Итого около 7000 десятин. Размер хуторов определен в 9 десятин и лишь по исключению до 12 десятин, так что всего побольше шестисот хуторов.

Чтобы нагляднее пояснить значение этих цифр, я приведу данные из официальной статистики 1905 года относительно Орловской губернии. Пять человек дворян в этой губернии имело 143 446 десятин земли, то есть каждый в среднем по 28 тысяч десятин. Ясно, что такие чудовищные имения не обрабатываются целиком владельцами, а служат только для угнетения и кабалы крестьян. Бывших помещичьих крестьян с наделом до 5 десятин на двор было в 1905 году в Орловской губ. 44¹/₂ тысячи дворов и у них 173 тысячи десятин земли. У помещика по 28 тысяч десятин, у «помещичьего» мужика из бедных – по 4 десятины.

Дворян в Орловской губернии, имеющих по 500 и более десятин земли, было в 1905 году 3 78 человек и у них всего 592 тысячи десятин земли, т. е. на каждого в среднем по полторы тысячи десятин с лишним. А «бывших помещичьих» крестьян в Орловской губернии с наделом до 7 десятин на двор – 124 тысячи дворов и у них 647 тысяч десятин, т. е. по 5 десятин на двор.

Можно судить по этому, до чего придавлены орловские крестьяне крепостническими имениями и какой каплей в море нужды и нищеты явились четыре имения Ливенского уезда, разбитые под хутора. Но как живут хуторяне на своих 9-десятинных участках?

Земля оценена по 220 рублей десятина. Платить в год приходится по 118 рублей 80 копеек (т. е. около 20 руб. за десятину посева). Бедному крестьянину такой платеж не по силам. Он сдает часть земли задешево лишь бы добыть деньжонок. Продает весь хлеб, чтобы уплатить взнос в банк. У него не остается ни на семена, ни на еду. Занимает, кабалится снова. Лошаденка одна, корову продал. Орудия обработки старые. Об улучшении хозяйства нечего и думать. «Ребятишки забыли уж, какой цвет молоко имеет, не только, как его едят» (стр. 198). За неплатеж в срок такого хозяина гонят с участка, и разорение оказывается полным.

Г-н министр финансов постарался благодушно затушевать в своей объяснительной записке это разорение крестьян новым землеустройством или, вернее, землерасстройством.

На стр. 57-ой второй части объяснительной записки г. министр приводит официальные данные о числе крестьян, продавших землю, по конец 1911 года. Это число – 355 407 семей.

И г. министр «утешает»: число покупщиков (362 840) «весьма близко к числу продавцов» (385 407). На одного продавца приходится 3,9 десятины, а на одного покупщика – 4,2 десятины (стр. 58 объясн. записки).

Что же тут утешительного? Во-первых, даже эти казенные данные показывают, что число покупщиков меньше числа продавцов. Значит, увеличивается разорение и обнищание деревни. А, во-вторых, кто же не знает, что покупщики наделов обходят закон, запрещающий скупку свыше небольшого числа, покупая на жену, на родных, на подставных лиц?? Кто не знает, что у крестьян по необходимости бывает чрезвычайно развита система продажи земли под видом всяких иных сделок, вроде аренды и тому подобное? Посмотрите хотя бы на произведения полукадета полуоктябриста князя Оболенского в «Русской Мысли» – и вы увидите, что даже этот помещик с насквозь помещичьими взглядами признает факт громадной скупки наделов богачами и прикрытия этой скупки тысячами разных обходов закона!!

Нет, господа! «Новая» земельная политика правительства и дворян есть все, что могли сделать господа дворяне, оставляя неприкосновенною свою собственность и свои доходы (часто даже увеличив свои доходы посредством вздувания продажных цен земли и тысяч поблажек «крестьянского банка» дворянам).

И это дворянское «все» оказалось ничто. Деревня еще более разорена, еще более озлоблена. Озлобление в деревне страшное. То, что называют хулиганством, есть последствие главным образом неимоверного озлобления крестьян и первоначальных форм их протеста. Никакие преследования, никакие усиления наказаний не устранят этого озлобления и этого протеста миллионов голодных крестьян, разоряемых теперь «землеустроителями» с невиданной быстротой, грубостью и жестокостью.

Нет, дворянская или столыпинская земельная политика – не выход, а только наиболее мучительный подход к новому решению земельного вопроса в России. Каково должно быть это решение, показывает косвенно даже судьба Ирландии, где после тысяч оттяжек и проволочек и помех со стороны землевладельцев земля все же перешла в руки фермеров.

В чем сущность земельного вопроса в России, это всего нагляднее показывают данные о крупном помещичьем землевладении. Данные эти есть в официальной, правительственной статистике 1905 года, и на них обязательно остановиться со вниманием тому, кто серьезно заботится о судьбе русского крестьянства и о положении дел во всей политике нашей страны.

Посмотрим на крупное помещичье землевладение в Европейской России. Свыше 500 десятин имеет 27 833 помещика и у них 62 миллиона десятин земли!! Прибавляя сюда удельные земли и крупнейшие имения уральских заводчиков, получаем 70 миллионов десятин у менее чем 30 000 помещиков. Это дает в среднем более 2000 десятин на одного крупнейшего помещика. До каких размеров доходят латифундии, то есть крупнейшие имения в России, видно из того, что 699 помещиков имеют свыше 10 тысяч десятин каждый, а все – 20 798 504 десятины. На одного из этих магнатов или вельмож приходится почти по 30 тысяч десятин (29 754)!!

Нелегко найти в Европе и даже во всем мире страну, где сохранилось в таких чудовищных размерах крупное крепостническое землевладение.

И самое важное, это – то, что на этих землях ведется только частью капиталистическое хозяйство, т. е. обработка земли наемными рабочими и инвентарем владельца. Большей же частью хозяйство ведется крепостническое, то есть помещики кабалят крестьян, как было и сто и триста и пятьсот лет тому назад, заставляя их крестьянской лошадью, крестьянскими орудиями обрабатывать помещичью землю.

Это не капитализм. Это не европейский способ хозяйства, господа правые и октябристы, примите это к сведению, вы, которые хвастаетесь своим желанием «европеизировать» (т. е. по-европейски перестроить) земледелие в России! Нет, это совсем не по-европейски. Это по-старокитайски. Это по-турецки. Это по-крепостнически.

Это не усовершенствованное хозяйство, а земельное ростовщичество. Это – старая-престарая кабала. Нищий крестьянин, оставаясь нищим и полуголодным даже в лучший год, имея слабую, голодную лошадь, имея старые, жалкие, нищенские орудия, идет в кабалу к помещику, к «барину», потому что мужику некуда деться.

«Барин» не даст ни земли в аренду, ни проезда, ни водопоя, ни лугов, ни лесных материалов без того, чтобы крестьянин шел в кабалу. Поймают крестьянина на «незаконной» рубке леса и что же? его изобьют объездчики, черкесы и т. п., а потом «барин», который в Думе говорит пылкие речи о прогрессе нашего земледелия и о подражании Европе, этот барин предлагает избитому мужику на выбор: или иди в тюрьму или обработай, вспаши, засей и убери две или три десятины! То же самое за потравы. То же за зимнюю ссуду хлеба. То же за луга или выгон и так далее без конца.

Это не крупное хозяйство помещиков. Это кабала мужика. Это – крепостническая эксплуатация миллионов обнищалого крестьянства посредством имений в тысячи десятин, имений помещиков, которые со всех сторон сжали и придушили мужика!!

Хутора вызволяют горстку богачей. А масса голодает по-прежнему. Почему в Европе, господа помещики, нет уже давно голодовок? Почему там только при крепостном праве бывали такие ужасные голодовки, какие были у нас в 1910–1911 году?

Потому, что в Европе нет крепостнической кабалы. В Европе есть богатые и средние крестьяне, есть батраки, но нет миллионов разоренного дотла, обнищавшего и обезумевшего от вечной маеты и каторги крестьянства, бесправного, забитого, зависящего от «барина»!

Что же делать? Где выход?

Выход один: избавление деревни от гнета этих крепостнических латифундий, переход этих семидесяти миллионов десятин земли от помещиков к крестьянам и притом безвозмездный переход.

Только этот выход сделал бы Россию действительно похожей на европейскую страною. Только этот выход дал бы вздохнуть и оправиться миллионам русского крестьянства. Только этот выход дал бы возможность превратить Россию из страны нищих крестьян, задавленных помещичьей кабалой и вечно голодных, в страну «европейского прогресса», – из страны безграмотных в страну грамотную, – из страны отсталости и безнадежного застоя в страну, способную развиваться и идти вперед, – из страны бесправной и рабской в страну свободную.

И партия рабочего класса, сознавая, что вне свободных, демократических учреждений нет и быть не может иного пути к социализму, указывает, как выход из тупика, в который снова завело Россию правительство с его земельной политикой, на безмездный переход всей помещичьей земли к крестьянам, на завоевание полной политической свободы новой революцией.

Написано в июне, не позднее 7 (20), 1913 г.

Впервые напечатано в 1930 г. во 2–3 изданиях Сочинений В. И. Ленина, том XVI

Печатается по рукописи

Об одной неправде (письмо в редакцию)

Появление статей Л. Мартова в «Луче», в которых обещан разбор вопроса о «тактической сути нынешнего спора», следовало бы со всех точек зрения приветствовать, если бы первая же статья не содержала вопиющей неправды. Мои слова, что с ликвидаторами спор идет вовсе не об организационном вопросе[28]28
  См. настоящий том, стр. 178. Ред.


[Закрыть], Л. Мартов объявляет «неожиданными», восклицая «вот тебе – на!», «вдруг, с божиею помощью, поворот» и т. п.

Между тем Л. Мартов превосходно знает, что тут нет и тени поворота, нет ровно ничего неожиданного. В мае 1910 года, свыше трех лет тому назад, я писал в одном парижском издании, отлично известном Мартову, «о группе независимцев-легалистов» (идеи «Нашей Зари» и «Возрождения»), о том, что она «окончательно сплотилась и окончательно порвала с партией»[29]29
  См. Сочинения, 5 изд., том 19, стр. 288. Ред.


[Закрыть].

Ясно, что спор сводится и здесь вовсе не к организационному вопросу {как строить партию?), а к вопросу о бытии партии, об отколе от партии ликвидаторов, об их окончательном разрыве с ней. Мартов не может не понимать, что это не есть спор об организационном вопросе.

В октябре 1911 года в издании, столь же хорошо известном Мартову, и тоже за моей подписью, говорилось: «на деле, на первом плане стоит теперь вопрос отнюдь не организационный», а вопрос о «бытии» партии[30]30
  См. Сочинения, 5 изд., том 20, стр. 337. Ред.


[Закрыть].

Очень плохи должны быть дела ликвидаторов, если Мартов, уклоняясь от разбора точных решений партии, рассказывает небылицы и печатает вопиющую неправду.

Написано 7 (20) июня 1913 г.

Напечатано 15 июня 1913 г. в газете «Правда» № 136. Подпись: В. Ильин

Печатается по тексту газеты

Мелкое производство в земледелии

Крестьянский вопрос в современных, капиталистических, государствах вызывает всего чаще недоумения и колебания среди марксистов, всего больше нападок на марксизм со стороны буржуазной (профессорской) политической экономии.

Мелкое производство в земледелии осуждено на гибель и невероятно придавленное, угнетенное положение при капитализме, – говорят марксисты. Будучи зависимым от крупного капитала, будучи отсталым по сравнению с крупным производством в земледелии, мелкое производство держится только отчаянным понижением потребностей и каторжным, двужильным трудом. Распыление и расхищение труда человека, худшие виды зависимости производителя, истощение сил крестьянской семьи, крестьянского скота, крестьянской земли, – вот что несет капитализм везде и повсюду крестьянину.

Крестьянину нет спасения иначе как в присоединении к действиям пролетариата, наемных рабочих – в первую голову.

Буржуазная политическая экономия и ее не всегда сознательные сторонники, в лице народников и оппортунистов, стараются, напротив, доказать, что мелкое производство жизнеспособно и выгоднее крупного. Не к пролетариату, а к буржуазии, не к классовой борьбе наемных рабочих, а к укреплению своего положения, как собственника и хозяина, должен тяготеть крестьянин, имеющий прочное и надежное положение в капиталистическом строе – такова сущность теории буржуазных экономистов.

Попытаемся проверить на точных данных состоятельность пролетарской и буржуазной теории. Возьмем данные о женском труде в земледелии Австрии и Германии. Для России до сих пор не существует полных данных – вследствие нежелания правительства произвести перепись всех сельскохозяйственных предприятий на научных основаниях.

В Австрии перепись 1902 года из 9 070 682 лиц, занятых в сельском хозяйстве, насчитала 4 422 981 женщину, т. е. 48,7 % женщин. В Германии, где капитализм развит значительно выше, женщин оказалось большинство среди всех занятых сельским хозяйством работников, именно 54,8 %. Чем больше развивается капитализм в земледелии, тем больше он усиливает женский труд, т. е. ухудшает условия жизни трудящихся масс. В германской промышленности женщин занято 25 %, а в земледелии более чем вдвое больше. Это значит, что промышленность отвлекает к себе лучшие рабочие силы, оставляя земледелию более слабые рабочие силы.

Земледелие в развитых капиталистических странах стало уже занятием преимущественно женским.

Но если мы посмотрим на данные о земледельческих хозяйствах различных размеров, то мы увидим, что именно в мелком производстве эксплуатация женского труда достигает особенно больших размеров. Наоборот, крупное, капиталистическое, производство и в земледелии пользуется преимущественно мужским трудом, хотя и не догоняет в этом отношении промышленность.

Вот сравнительные данные по Австрии и Германии: [см. табл. на 282 стр. Ред.]

Мы видим в обеих странах один и тот же закон капиталистического земледелия. Чем мельче производство, тем хуже состав рабочих сил, тем больше преобладание женщин в общем числе занятых сельским хозяйством лиц.

* Гектар = ⁹/₁₀ десятины.

Общее положение дел при капитализме оказывается следующим. В пролетарских хозяйствах, т. е. таких, «хозяева» которых живут главным образом наемным трудом (батраки, поденщики и вообще наемные рабочие с крохотным кусочком земли), женский труд преобладает над мужским, иногда в громадных размерах.

Не надо забывать, что число этих пролетарских или батрацких хозяйств громадно: в Австрии 1,3 миллиона из всего числа 2,8 миллиона, а в Германии даже 3,4 миллиона из всего числа 5,7 миллиона.

В крестьянских хозяйствах мужской и женский труд приблизительно одинаково распространены.

Наконец, в капиталистических хозяйствах мужской труд преобладает над женским.

Что это значит?

Это значит, что в мелком производстве состав рабочих сил хуже, чем в крупном, капиталистическом.

Это значит, что в земледелии работница – пролетарка и крестьянка – должна гораздо сильнее напрягаться, из кожи лезть, надрываться над работой в ущерб своему здоровью и здоровью своих детей, чтобы сравняться по возможности с работником мужчиной в крупном, капиталистическом, производстве.

Это значит, что мелкое производство держится при капитализме только выколачиванием из работника большего количества труда, чем выколачивает из работника крупное производство.

Крестьянин более связан, более запутан сложной сетью капиталистической зависимости, чем наемный рабочий. Ему кажется, что он самостоятелен, что он может «войти в хозяйство», а на деле, чтобы держаться, он должен работать (на пользу капитала) тяжелее, чем наемный рабочий.

Данные о детском труде в земледелии еще яснее показывают это[31]31
  См. настоящий том, стр. 284–287. Ред.


[Закрыть].

Написано 7 (20) июня 1913 г.

Напечатано 18 июля 1913 г. в газете «Рабочая Правда» № 5. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты

Детский труд в крестьянском хозяйстве

Для правильной оценки тех условий, в которые поставлено мелкое земледельческое производство при капитализме, всего важнее вопрос о положении работника, его заработке, количестве труда, обстановке жизни, – затем о содержании скота и о качестве ухода за ним, – наконец, о приемах обработки земли, об удобрении ее, о расхищении ее сил и т. д.

Нетрудно понять, что, обходя эти вопросы (как поступает сплошь да рядом буржуазная политическая экономия), мы получим совершенно извращенное представление о крестьянском хозяйстве, ибо действительная его «жизнеспособность» зависит именно от положения работника, от условий содержания скота и ухода за землей. Предположить голословно, что в этих отношениях мелкое производство поставлено одинаково с крупным, значит принять за доказанное как раз то, что требуется доказать, – значит встать сразу на буржуазную точку зрения.

Буржуазии хочется доказать, что крестьянин – заправский и жизнеспособный «хозяин», а не раб капитала, придавленный так же, как наемный рабочий, но более связанный, более запутанный, чем этот последний. Если серьезно и добросовестно искать данных для решения спорного вопроса, то надо доискиваться систематических и объективных показателей условий жизни и труда в мелком и крупном производстве.

К числу таких показателей – и притом особенно важных – принадлежит степень применения детского труда. Чем сильнее эксплуатация детского труда, тем, несомненно, хуже положение работника, тем тяжелее его жизнь.

Австрийская и германская сельскохозяйственные переписи дают сведения о числе детей и подростков в общем числе занятых сельским хозяйством лиц. При этом в Австрии особо сосчитаны все работники и работницы, имеющие меньше 16 лет. Таких оказалось 1,2 миллиона из 9 миллионов, т. е. 13 %. В Германии же выделены только малолетние до 14 лет, и таких оказалось шестьсот тысяч (601 637) из пятнадцати миллионов (15 169 549), т. е. 3,9 %.

Ясно, что австрийские и германские данные несравнимы. Но вполне сравнимы отношения между пролетарскими, крестьянскими и капиталистическими хозяйствами, обнаруживающиеся при этом.

К пролетарским хозяйствам мы относим крошечные кусочки земли (до двух гектаров, т. е. почти двух десятин на хозяйство), – которые дают подсобный заработок наемным рабочим. К крестьянским хозяйствам относим имеющие от 2-х до 20-ти гектаров; здесь семейный труд преобладает над наемным. Наконец, капиталистические, это – более крупные хозяйства, в которых наемный труд преобладает над семейным.

Вот данные о детском труде в хозяйствах этих трех типов:

Мы видим отсюда, что в обеих странах эксплуатация детского труда всего сильнее именно в крестьянских хозяйствах вообще и в частности как раз в среднекрестъянских хозяйствах (5–10 гектаров, т. е. 4¹/₂–9 десятин земли).

Итак, мало того, что мелкое производство поставлено хуже крупного. Мы видим еще, что специально крестьянское хозяйство поставлено хуже не только, чем капиталистическое, но даже чем пролетарское хозяйство.

Как объяснить это явление?

В пролетарском хозяйстве земледелие ведется на таком ничтожном клочке земли, что о «хозяйстве», собственно, и говорить серьезно не приходится. Земледелие здесь подсобное занятие; главное же – наемный труд в земледелии и в промышленности. Влияние промышленности вообще поднимает уровень жизни работника и в частности сокращает эксплуатацию детского труда. Например, в Германии перепись насчитала в промышленности только 0,3 % работников до 14 лет (т. е. вдесятеро меньше против земледелия) и только 8 % до 16 лет.

В крестьянском же хозяйстве влияние промышленности всего слабее, а конкуренция с капиталистическим земледелием всего сильнее. Крестьянин не в силах держаться, не надрываясь над работой сам и не заставляя вдвое тяжелее работать своих детей. Нужда заставляет крестьянина своим горбом наверстывать недостаток капитала и технических усовершенствований. А если у крестьянина тяжелее всего работают дети, то это означает также, что тяжело работать и хуже кормиться приходится крестьянскому скоту: необходимость напрягать все силы и «экономить» на всем сказывается неизбежно на всех сторонах хозяйства.

Германская статистика показывает, что среди наемных рабочих детей всего больше (почти 4 % – 3,7 %) в крупных капиталистических хозяйствах (100 и более десятин). А среди семейных рабочих детей всего больше у крестьян, именно: около 5 % (4,9 % –5,2 %). Из временных наемных рабочих процент детей доходит до 9,0 % у крупных капиталистов, а из временных семейных рабочих этот процент у крестьян достигает 16,5 % – 24,4 %!!

Крестьянин в горячее время страдает от недостатка рабочих сил; нанимать рабочих он может лишь в небольшом числе; приходится налегать всячески на работу собственных детей. В результате получается тот факт, что в германском земледелии вообще процент детей среди семейных рабочих почти в полтора раза превышает этот процент среди наемных рабочих. Детей среди семейных рабочих – 4,4 %, а среди наемных – 3,0 %.

Крестьянину приходится напрягаться на работе больше, чем наемному рабочему. Этот факт, подтвержденный тысячами отдельных наблюдений, доказан теперь вполне статистикой целых стран. Капитализм осуждает крестьян на величайшую придавленность и на гибель. Спасения иного нет, кроме присоединения к классовой борьбе наемных рабочих. Но, чтобы понять этот вывод, крестьянину приходится пережить долгие годы разочарований в обманчивых буржуазных лозунгах.

Написано 8 (21) июня 1913 г.

Напечатано 12 июня 1913 г. в газете «Правда» № 133. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты