Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 27. Август 1915 – июнь 1916"

Группировка земледельческих хозяйств по величине площади земли, занимаемой или обрабатываемой ими, есть единственная группировка, примененная в американской статистике 1910 года и применяемая в громадном большинстве европейских стран. Вообще говоря, неоспоримо, что кроме соображений фискальных и казенно-административных есть известные научные соображения за необходимость и правильность такой группировки. Но она явно недостаточна, ибо не учитывает совершенно процесса интенсификации земледелия, роста затрат капитала на единицу земельной площади в виде скота, машин, улучшенных семян, улучшенных приемов культуры и т. д. А между тем этот процесс повсюду – за исключением весьма немногих районов и стран примитивного и чисто экстенсивного земледелия – является как раз наиболее характерным для капиталистических стран. Поэтому группировка хозяйств по количеству земли в громадном большинстве случаев вносит чрезмерное упрощение и угрубление в представления о развитии земледелия вообще и развитии капитализма в нем особенно.

Когда читаешь у экономистов и статистиков, выражающих наиболее распространенные буржуазные взгляды, длинные рассуждения на тему о неоднородности условий в сельском хозяйстве и в промышленности, о своеобразии первого и т. д. и т. п., то постоянно хочется заметить: господа! вы сами больше всего виноваты в поддержке и распространении упрощенных и угрубленных взглядов на эволюцию земледелия! Вспомните «Капитал» Маркса. Вы найдете там указание на чрезвычайное разнообразие форм землевладения – феодальное, клановое, общинное (добавим: примитивно-захватное), государственное и прочее, – которые застает капитал при своем появлении на историческую сцену. Капитал подчиняет себе и преобразует по-своему все эти различные формы землевладения, но именно для того, чтобы понять, оценить, статистически выразить этот процесс, необходимо уметь видоизменять постановку вопроса и приемы исследования применительно к различиям формы процесса{72}72
  См. К. Маркс. «Капитал», т. III, 1955, стр. 627–652.


[Закрыть]. Капитализм подчиняет себе и общинно-надельное землевладение в России, и захватное или регулируемое свободной и даровой раздачей земли в демократическом или крепостническом государстве землевладение Сибири или «дальнего запада» Америки, и рабовладельческое землевладение американского юга, и полуфеодальное землевладение «истинно русских» губерний. Процесс роста и победы капитализма во всех этих случаях однороден, но не одинаков по форме. Чтобы понять и точно изучить этот процесс, нельзя ограничиваться шаблонно-мещанскими фразами о «трудовом» земледелии или рутинными приемами сопоставления одних только количеств земли.

Вы найдете далее у Маркса анализ происхождения поземельной ренты капиталистического типа и ее отношения к исторически предшествующим формам ренты, например, натуральной, отработочной (барщины и ее пережитков), денежной (оброка и т. п.). А кто из буржуазных или мелкобуржуазных, народнических, экономистов или статистиков подумал сколько-нибудь серьезно над применением этих теоретических указаний Маркса к изучению возникновения капитализма из рабовладельческого хозяйства на юге Америки или из барщинного в центре России?

Вы найдете, наконец, у Маркса систематические, проведенные через весь анализ поземельной ренты, указания на разнообразие условий земледелия, порождаемое не только различиями в качестве и местоположении участков, но и различиями в размерах вложения капитала в землю. А что это значит: применение капитала к земле? Это означает технические изменения в земледелии, интенсификацию его, переход к высшим системам полеводства, усиленное употребление искусственных удобрений, улучшение орудий и машин, рост употребления их, рост употребления наемного труда и т. д. Одним учетом количества земли всех этих, сложных и разнообразных, процессов нельзя выразить, а именно из этих процессов и складывается общий процесс развития капитализма в земледелии.

Русские земские статистики, особенно «доброго старого», дореволюционного времени, снискали себе право на уважение тем, что относились к предмету своих занятий не рутинно, не с одним фискальным или казенно-административным, а с известным научным интересом. Они едва ли не раньше других статистиков заметили недостаточность одной группировки хозяйств по количеству земли и ввели другие приемы группировки: по посеву, по количеству рабочего скота, по употреблению наемного труда и т. п. К сожалению, раздробленный и несистематичный характер работ нашей земской статистики, которая всегда бывала, так сказать, оазисом в пустыне крепостнической темноты, бюрократической рутины и всяческой тупой канцелярщины, обусловил то, что прочных результатов ни для русской ни для европейской экономической науки создать не удалось.

Заметим, что вопрос о группировке материала, собираемого современными сельскохозяйственными переписями, вовсе не является таким узкотехническим, узкоспециальным вопросом, каким он может показаться на первый взгляд. Материал этот отличается громадным богатством и полнотой сведений о каждом отдельном хозяйстве. Но в силу неумелой, непродуманной, рутинной сводки и группировки этот богатейший материал совершенно теряется, пропадает, обесцвечивается и становится часто никуда не годным для изучения законов эволюции сельского хозяйства. О каждом отдельном хозяйстве можно безошибочно сказать, на основании собранного материала, капиталистическое ли это хозяйство и насколько, интенсивное ли и в какой степени и т. п., а при сводке данных о миллионах хозяйств как раз самые существенные отличия, черты, признаки, которые больше всего и надо было суметь выдвинуть, определить и учесть, исчезают, и экономист получает в свое распоряжение рутинные, бессмысленные столбцы цифр, статистическую «игру в цифирки» вместо осмысленной статистической обработки материала.

Занимающая нас в настоящее время американская перепись 1910 года представляет из себя нагляднейший образец того, как великолепный по богатству и полноте материал обесценен, испорчен рутиной и научным невежеством тех, кто его обрабатывал. По сравнению с переписью 1900 года обработка неизмеримо хуже, и даже традиционная группировка хозяйств по количеству земли не проведена полностью, так что мы лишены возможности сравнить хозяйства разных групп, например, по употреблению наемного труда, по различию систем полеводства, по применению удобрений и т. п.

Приходится обратиться к переписи 1900 года. Она дала единственный в мире, – насколько нам известно, – образец применения не одного, а трех различных приемов группировки или «классификации» (как выражаются американцы) к богатейшему материалу, собранному в одной стране, в одно время, по одной программе и охватывающему свыше пяти с половиной миллионов хозяйств.

Правда, и здесь ни одна из группировок не проведена полностью относительно всех существенных признаков типа и величины хозяйства. Но тем не менее картина капиталистического земледелия и капиталистической эволюции земледелия получается, как мы надеемся показать, неизмеримо более полная, неизмеримо вернее отражающая действительность, чем при обычном, одностороннем и недостаточном, одном приеме группировки. Самые глубокие ошибки и предрассудки буржуазной и мелкобуржуазной, народнической политической экономии вскрываются и разоблачаются, раз дана возможность более полного изучения фактов и тенденций, которые вполне можно назвать всеобщими для всех капиталистических стран мира.

Ввиду столь важного значения данных, о которых идет речь, мы должны будем особенно подробно остановиться на них и чаще, чем до сих пор, прибегать к таблицам. Вполне понимая, насколько таблицы загромождают текст и затрудняют чтение, мы старались в предыдущем изложении сводить их к самому необходимому минимуму. Мы надеемся, что читатель не посетует на нас, если мы вынуждены будем теперь повысить этот минимум, ибо от анализа разбираемых здесь вопросов зависит не только общий вывод по главному вопросу – о направлении, типе, характере, законе эволюции современного земледелия, – но и оценка всех вообще, столь часто приводимых и столь часто извращаемых, данных современной сельскохозяйственной статистики.

Первая группировка – «по земле» – дает следующую картину американского земледелия в 1900 году:

* В стоимость продукта не входят те продукты, которые идут на корм скоту.

** Менее ¹/₁₀ процента.

Можно с уверенностью сказать, что статистика любой капиталистической страны даст совершенно однородную картину. Различие может быть лишь в несущественных частностях. Германия, Австрия, Венгрия, Швейцария, Дания, по их последним переписям, подтверждают сказанное. По мере повышения количества всей земли в фермах от группы к группе повышается среднее количество обработанной земли, средняя стоимость продукта, стоимость орудий и машин, стоимость скота (мы опустили эти цифры) и величина расходов на наемный труд. (О значении небольшого исключения, каким являются фермы до 3-х акров и отчасти от 3 до 10 акров, мы уже говорили выше.)

Казалось бы, иначе и быть не может. Увеличение расходов на наемный труд, по-видимому, безусловно подтверждает, что деление хозяйств на мелкие и крупные по количеству земли вполне соответствует их делению на некапиталистические и капиталистические. Девять десятых обычных рассуждений о «мелком» земледелии основаны на таком отождествлении и на подобных данных.

Возьмем теперь средние величины не на 1 ферму, а на 1 акр (всей) земли:

За совершенно ничтожными исключениями мы видим правильное понижение признаков интенсивности хозяйства от низших групп к высшим.

По-видимому, получается совершенно бесспорный вывод, что «мелкое» производство в земледелии интенсивнее крупного, что с уменьшением «размеров» производства увеличивается интенсивность и производительность земледелия, что, «следовательно», капиталистическое производство в земледелии держится только экстенсивным, примитивным характером хозяйства и т. д. и т. п.

Так как любая капиталистическая страна при группировке хозяйств по количеству земли (а это не только обычная, но почти единственная группировка) может представить картину совершенно аналогичную, показать то же уменьшение признаков интенсивности земледелия от низших групп к высшим, то именно такие выводы постоянно, на каждом шагу, во всей буржуазной и мелкобуржуазной (оппортунистически-«марксистской» и народнической) литературе и делаются. Вспомните, например, известный труд известного Эдуарда Давида, этот свод буржуазных предрассудков и буржуазной лжи под прикрытием «тоже-социалистических» словечек – «Социализм и сельское хозяйство». Там именно подобными данными доказывается «превосходство», «жизнеспособность» и т. п. «мелкого» производства.

Одно обстоятельство особенно облегчает подобные умозаключения: обыкновенно данные, аналогичные приведенным, имеются относительно количества скота, о наемном же труде – особенно в такой обобщенной форме, как сумма расходов на наемный труд, – данных почти нигде не собирается. Между тем как раз данные о наемном труде и выдают неправильность всех таких умозаключений. В самом деле, если, например, увеличение стоимости скота (или, что то же, количества всего скота) на единицу площади по мере уменьшения размеров хозяйства свидетельствует о «превосходстве» «мелкого» земледелия, то ведь это «превосходство» оказывается связанным с увеличением расходов на наемный труд по мере уменьшения размеров хозяйства!! А такое увеличение расходов на наемный труд – заметьте, речь идет все время о величинах, отнесенных к единице площади, к 1 акру, 1 гектару, 1 десятине – означает увеличение капиталистического характера хозяйства! А капиталистический характер хозяйства противоречит обычному, наиболее распространенному понятию «мелкого» производства, ибо под мелким производством разумеют такое, которое основано не на наемном труде.

Получается как будто клубок противоречий. Общие данные о группах хозяйств по количеству земли показывают, что «мелкие» хозяйства некапиталистичны, крупные – капиталистичны. И те же данные свидетельствуют, что, чем «мельче» хозяйство, тем выше не только интенсивность его, но и сумма расходов на наемный труд по расчету на единицу земельной площади!

Для разъяснения дела обратимся к другой группировке.

Как мы уже указывали, американская статистика берет в этом случае сумму стоимости продуктов хозяйства за вычетом тех, которые идут на корм скоту. Взятые в отдельности такого рода данные, имеющиеся едва ли не в одной только американской статистике, конечно, менее точны, чем данные о количестве земли или скота и т. п. Но взятые в целом, по отношению к нескольким миллионам хозяйств и особенно применяемые для определения взаимоотношений между разными группами хозяйств во всей стране, эти данные, несомненно, не могут считаться менее пригодными, чем остальные. Во всяком случае о размерах производства – и особенно торгового производства, т. е. суммы продуктов, идущих на продажу, – эти данные говорят гораздо более непосредственно, чем всякие иные. А ведь во всех рассуждениях на тему об эволюции земледелия и ее законах речь идет именно о мелком и крупном производстве.

Мало того. Речь идет всегда в подобных случаях об эволюции земледелия в капитализме или в связи с капитализмом, под его влиянием и т. п. Для учета этого влияния надо прежде всего и больше всего стараться отделить натуральное хозяйство в земледелии от торгового. Общеизвестно, что натуральное хозяйство, т. е. производство не на рынок, а на собственное потребление хозяйничающей семьи, именно в земледелии играет сравнительно очень большую роль и особенно медленно уступает место торговому земледелию. И если применять установленные теоретические положения политической экономии не шаблонно, не механически, а осмысленно, то, например, закон о вытеснении мелкого производства крупным можно относить только к торговому земледелию. Едва ли кто станет оспаривать это положение теоретически. А между тем в высшей степени редко экономисты и статистики сознательно обращают внимание на то, чтобы особо выделить, проследить и, по мере возможности, учесть именно те признаки, которые свидетельствуют о превращении земледелия из натурального в торговое. Группировка хозяйств по величине денежной стоимости продуктов, не идущих на корм скоту, делает большой шаг навстречу этому важнейшему теоретическому требованию.

Заметим, что когда говорят о бесспорном факте вытеснения мелкого производства крупным в промышленности, то берут всегда группировку промышленных предприятий по сумме производства или по числу наемных рабочих. В промышленности, в силу ее технических особенностей, дело обстоит гораздо проще. В земледелии гораздо труднее, благодаря несравненно большей сложности и переплетенности отношений, определить размеры производства и денежную стоимость продуктов, а также размеры применения наемного труда. В этом последнем случае необходимо учитывать все годовое количество наемного труда, а не наличное в день переписи, ибо земледелие носит характер особенно «сезонного» производства, а затем необходимо учитывать не только постоянных наемных рабочих, но и поденщиков, играющих в сельском хозяйстве в высшей степени важную роль. Но трудность не есть невозможность. Применение рациональных, приспособленных к техническим особенностям земледелия, приемов исследования, в том числе применение группировок по величине производства, по сумме денежной стоимости продуктов, по частоте и размеру употребления наемного труда, должно будет возрастать, пробивая себе дорогу через густую сеть буржуазных и мелкобуржуазных предрассудков и стремлений прикрасить буржуазную действительность. И можно смело ручаться, что всякий шаг вперед в применении рациональных приемов исследования будет шагом вперед в подтверждении той истины, что в капиталистическом обществе не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве мелкое производство вытесняется крупным.

Вот данные о группах хозяйств в Америке 1900 года, распределенных по величине стоимости продукта:

К бездоходным фермам, показавшим 0 (нуль) стоимости продукта, принадлежат, вероятно, в первую голову только что занятые гомстеды, на которых владелец не успел еще возвести построек, завести скот, посеяться, собрать урожай. В стране с такой громадной колонизацией, как в Америке, вопрос о том, как долго хозяин владеет фермой, имеет особое значение.

Оставляя в стороне бездоходные фермы, мы получаем картину, однородную с той, которую дала приведенная выше группировка тех же самых данных по количеству всей земли в фермах. По мере увеличения стоимости продуктов фермы, увеличивается и среднее количество обработанной земли в фермах, и средний расход на наем рабочих, и средняя стоимость орудий и машин. В общем и целом, более доходные фермы, – имея в виду валовой доход, т. е. стоимость всех продуктов, – оказываются и более крупными по количеству земли. По-видимому, новая группировка не дает решительно ничего нового.

Но возьмем теперь средние величины (стоимости скота и орудий, расходов на наем труда и на удобрение) не на одну ферму, а на 1 акр земли:

Исключением являются в некоторых отношениях бездоходные фермы, которые вообще занимают совершенно особое положение, и самые высокодоходные, которые по трем из взятых у нас четырех признаков оказываются менее интенсивными, чем соседняя группа. Вообще же говоря, мы наблюдаем правильное повышение интенсивности земледелия по мере увеличения стоимости продуктов, производимых фермой.

Картина прямо противоположная той, которую мы видели при группировке хозяйств по площади земли.

Один и тот же материал дает диаметрально противоположные выводы при различных приемах группировки.

С увеличением размеров хозяйства интенсивность земледелия понижается – если судить о размерах хозяйства по величине площади земли; повышается – если судить о размерах хозяйства по стоимости продукт тов хозяйства.

Какой же из этих двух выводов правильный?

Ясно, что о размерах хозяйства количество земли не дает никакого представления, если земля не обрабатывается (не забудем, что в Америке в основу группировки берут не одну лишь обрабатываемую землю, а всю площадь земли, и что в этой стране процент обрабатываемой земли колеблется по группам хозяйств от 19 до 91 %, по районам от 27 до 75 %); – не дает никакого верного представления, если между отдельными хозяйствами имеются в значительном числе случаев и существенные различия в приемах обработки земли, в интенсивности земледелия, в системах полеводства, в размерах удобрения, в применении машин, в характере скотоводства и т. д.

Именно этот случай заведомо относится ко всем капиталистическим странам и даже ко всем, земледелие которых затронуто капитализмом.

Мы видим теперь одну из самых глубоких и общих причин того, почему ошибочные мнения о «превосходстве» мелкого земледелия так прочно держатся, почему буржуазные и мелкобуржуазные предрассудки этого типа так легко уживаются наряду с большим прогрессом социальной и, в частности, сельскохозяйственной статистики за последние десятилетия. Конечно, прочность этих ошибок и предрассудков поддерживается еще интересами буржуазии, стремящейся затушевать глубину классовых противоречий современного буржуазного общества, а когда дело касается интересов, тогда самые бесспорные истины, как известно, начинают оспариваться.

Но мы ограничиваемся здесь разбором теоретических источников ошибочного взгляда на «превосходство» мелкого земледелия. И не может быть сомнения, что среди этих источников виднейшее место занимает некритическое, рутинное отношение к избитым приемам сравнивать хозяйства только по количеству всей земли или обрабатываемой земли в них.

Соединенные Штаты Америки представляют из себя исключение среди всех капиталистических стран в том отношении, что здесь имеется еще масса незанятых, свободных, раздаваемых даром земель. Сельское хозяйство может еще развиваться здесь и действительно развивается посредством захвата незанятых земель, посредством обработки новых земель, никогда не подвергавшихся обработке, – развивается в форме самого примитивного и экстенсивного скотоводства и земледелия. Ничего подобного в старых, цивилизованных странах капиталистической Европы нет. Сельское хозяйство развивается здесь главным образом интенсивно, не посредством увеличения количества обрабатываемой земли, а посредством улучшения качества обработки, посредством увеличения размеров капитала, вкладываемого в прежнее количество земли. И именно эту, главную, линию развития капиталистического земледелия, – которая и для Америки постепенно становится главной, – и упускают из виду те, кто ограничивается сравнением хозяйств только по количеству земли.

Главная линия развития капиталистического земледелия состоит именно в том, что мелкое хозяйство, оставаясь мелким по площади земли, превращается в крупное по размерам производства, по развитию скотоводства, по размерам удобрения, по развитию применения машин и т. п.

Поэтому безусловно неправилен тот вывод, который получается при сравнении разных групп хозяйств по количеству земли и который гласит, что с увеличением хозяйства уменьшается интенсивность земледелия. Единственно правильным, наоборот, является тот вывод, который получается при сравнении разных хозяйств по величине стоимости продуктов и который гласит, что с увеличением размеров хозяйства увеличивается интенсивность земледелия.

Ибо о размерах хозяйства количество земли свидетельствует лишь косвенно, и это «свидетельство» тем менее достоверно, чем шире и быстрее идет интенсификация земледелия. Стоимость же продуктов хозяйства свидетельствует о его размерах не косвенно, а прямо и притом во всех случаях. Когда говорят о мелком земледелии, всегда имеют в виду такое, которое держится не на наемном труде. Но переход к эксплуатации наемных рабочих обусловливается не только расширением площади хозяйства при старой технической основе его, – так бывает только при экстенсивном, примитивном хозяйстве, – но и повышением данной техники, превращением ее из старой в новую, приложением к той же площади земли добавочного капитала в виде, например, новых машин или искусственных удобрений или увеличения и улучшения скота и т. д.

Группировка по величине стоимости продуктов фермы соединяет вместе хозяйства, действительно отличающиеся одинаковым размером производства независимо от количества земли в них. Высокоинтенсивное хозяйство на мелком участке земли попадает при этом в одну группу с сравнительно экстенсивным хозяйством на большой площади земли; и оба хозяйства будут действительно крупными и по размерам производства и по степени употребления наемного труда.

Наоборот, группировка по площади земли соединяет вместе крупные и мелкие хозяйства, раз они похожи по размерам землевладения, соединяет вместе хозяйства с совершенно различными размерами производства, такие, в которых преобладает семейный труд, с такими, в которых преобладает наемный. От этого получается в корне неправильная, совершенно извращающая действительное положение дела, – но очень нравящаяся буржуазии, – картина притупления классовых противоречий в капитализме. От этого получается не менее фальшивое и не менее нравящееся буржуазии прикрашивание положения мелких земледельцев, получается апологетика капитализма.

В самом деле. Основная и главная тенденция капитализма состоит в вытеснении мелкого производства крупным, и в промышленности и в земледелии. Но это вытеснение нельзя понимать только в смысле немедленной экспроприации. К вытеснению относится также могущее тянуться годами и десятилетиями разорение, ухудшение условий хозяйства мелких земледельцев. Это ухудшение проявляется и в чрезмерном труде или ухудшенном питании мелкого земледельца, и в обременении его долгами, и в ухудшении корма и вообще содержания скота, и в ухудшении условий ухода за землей, обработки, удобрения ее и т. п., и в застое техники хозяйства и т. д. Задача научного исследователя, если он хочет быть свободен от обвинения в вольном или невольном угождении буржуазии путем подкрашивания положения разоряемых и придавляемых мелких земледельцев, состоит прежде всего и больше всего в том, чтобы точно определить признаки разорения, которые вовсе не отличаются простотой и однообразием; – затем в том, чтобы вскрыть эти признаки, проследить и по возможности учесть широту их распространения, изменение их во времени. На эту, особенно важную, сторону дела меньше всего обращают внимания современные экономисты и статистики.

Представьте себе, что к 90 мелким земледельцам, не имеющим капитала для улучшения своего хозяйства, отстающим от своего времени и постепенно разоряющимся, статистик прибавит 10 хозяев, которые имеют достаточно капитала и на столь же мелких участках заводят крупное по размерам производство и основанное на наемном труде предприятие. В общем и среднем получится подкрашенная картина положения всей сотни мелких земледельцев.

Именно такую подкрашенную картинку – и притом, объективно, в угоду буржуазии подкрашенную – дала американская перепись 1910 года в силу, прежде всего, того обстоятельства, что она отбросила прочь примененное в 1900 году сравнение группировки по земле с группировкой по стоимости продукта. Мы узнаем, например, только, что расходы на удобрения чрезвычайно возросли, именно на 115 %, т. е. более чем удвоились, тогда как расходы на наемный труд возросли лишь на 82 %, а вся стоимость урожая возросла на 83 %. Прогресс громадный. Прогресс народного земледелия. И, пожалуй, какой-нибудь экономист сделает, если уже не сделал, вывод: прогресс мелкого «трудового» земледелия, ибо, вообще говоря, данные о группах хозяйств по земле показывают, что «мелкое» земледелие стоит гораздо выше по величине расходов на удобрение, приходящихся на 1 акр земли.

Но мы знаем теперь, что такой вывод был бы фальшивым, ибо группировка хозяйств по земле как раз объединяет разоряющихся или, по крайней мере, придавленных нуждой мелких земледельцев, не имеющих возможности приобретать покупные удобрения, и капиталистов, хотя бы мелких, но капиталистов, которые заводят улучшенное, интенсивное, крупное хозяйство, с наемными рабочими, на мелком участке земли.

Если мелкое земледелие вообще вытесняется крупным, как показывают данные о стоимости всего имущества ферм в 1900 и в 1910 гг.; – если особенно быстро развились за это время, как мы сейчас увидим, высококапиталистические культуры на мелких участках земли; – если, по общим данным, относящимся к мелким и крупным хозяйствам по величине стоимости продуктов, расходы на удобрение повышаются по мере увеличения размеров хозяйства, – то отсюда с неизбежностью вытекает вывод, что «прогресс» в деле применения удобрений с 1900 по 1910 год еще более усилил перевес капиталистического земледелия над мелким, еще более оттеснил и придавил это последнее.