Текст книги "Варвары"

И снова Сашка. Исповедь другу

Ничто так не воодушевляет, как сознание своего безнадежного состояния.

В глаза светило яркое весеннее солнце. Проснувшись, но еще не открывая глаз, Владимир почувствовал тепло его лучей. Но ни весеннее солнце, ни утро не принесло ему никакой радости. Так и лежал с закрытыми глазами. Не хотелось просыпаться. Но мозг уже проснулся и заставлял поднять тело.

«А зачем вставать? Для чего? Не хочу. Ни – че – го – я – не – хо – чу! Жены нет, уехала вместе с сыном в теплые края. Сколько прошло, как она уехала, неделя, больше? – Владимиру захотелось закурить. Но для этого надо было подняться, а он не мог себя заставить это сделать. Им овладело полное безразличие. – Нет, надо заставить себя что – то делать. Вот сейчас, еще немного полежу, и встану».

Кто бы это мог быть? Владимир никого не ждал: «Меня нет. Ну, почему ты так настырно звонишь? Чего тебе надо? Я никого не хочу видеть».

Подойдя к двери, Владимир посмотрел в глазок. Это был Сашка:

– Привет, дружище. Наконец – то. Ты куда пропал, не могу дозвониться. Телефоны отключены. Никто ничего пояснить не может, все тебя потеряли, что случилось?

– Подожди, Сашка, не все сразу. Раздевайся, проходи, сейчас сварю кофе.

– Ну, и что думаешь делать? – выслушав Владимира, спросил Сашка.

– Не знаю. Ничего уже не хочу. Вот только закончу это цыганское дело, брошу все к чертовой матери, возьму дополнительно отпуск и уеду. «На недельку, до второго, я уеду в Комарово…»

Слушай, Сашка, я вот о чем думаю, откуда они, ну те, которые звонили мне, могут знать, какой информацией я владею? Ведь никто об этом, кроме Барона и его близкого окружения, не знает? Смотри, что получается. Как только я получаю какую – то информацию и передаю ее Барону, мне кто – то звонит и делает предупреждение. Помнишь, в твой день рождения был звонок? Я не придал этому значения. А утром оказались спущенными все четыре колеса. Этим мне дали понять, что знают, где я живу и даже – какая у меня машина и где она стоит в ночное время. Легкое такое, дружеское предупреждение.

Идем дальше. Я не прислушался к этому и получил второе, уже более серьезное предупреждение. До сих пор не могу понять, какая сила остановила мою машину. Ведь тогда, в последний момент, подумал, что это все, конец. Произошло какое – то чудо. Ты уже знаешь, Сашка, что тормозные шланги были подрезаны.

Накануне этого происшествия я получил информацию об одном из бандитов, ну, этих копателей, и сделал звонок Барону. Сказал ему при этом, что у меня кое – что есть и нам надо встретиться. Но что именно, какую информацию должен был передать, не говорил. Нет, вру, по – моему, я сказал ему, что у меня есть информация об одном из варваров. Это точно. Говорил.

Был еще один звонок. Звонили домой, и трубку подняла жена. Этот звонок был после того происшествия с тормозами и КАМАЗом на дороге. Мне передали предупреждение, даже пригрозили проблемами, которые могут появиться.

– И что ты думаешь по этому поводу, дружище? Ведь я тоже кое – что знаю и…

Прекрати, Сашка. Не скрою, была мысль, прости. Но я исключаю это полностью. Во – первых, ты ничего конкретно не знал, как, впрочем, и самого главного – того, что мне стал известен один из тех копателей. Об этом никто, кроме одного человека, передавшего мне эту информацию, не знал. Но этот человек также не заинтересован меня кому – то сдать, так что он просто не оказал бы мне эту услугу. Во – первых, он пошел на должностное преступление, во – вторых… нет, это я так же исключаю полностью.

– Но, может, кто – то из окружения цыган.

– Зачем? Какой смысл? Я работаю на них. Более того, говорю только с Бароном; ну, еще Василий, брат его, всегда присутствует при встречах. Все что угодно, только не это. Не вижу никакого смысла. Более того, Барон еще не знает, какую именно информацию я ему приготовил. На сегодняшний день он пока ничего не знает, ведь мы еще не встречались.

Я много думал, Сашка, но ничего не понимаю. Даже если этот некто связан с милицией, то и здесь пусто. У меня появились улики, помнишь, я говорил про стаканы? На них были пальчики тех, кто был там. Так вот, на одном из них есть пальчики ранее судимого вора. И кому именно они принадлежат, я уже знаю. Больше – ни одна живая душа.

У меня была мысль – передать эту информацию начальнику криминальной милиции, он произвел на меня хорошее впечатление. Но как я мог это сделать? Как объяснить, откуда информация? Подставить того, кто мне помог? Это во – первых. Во – вторых, эти стаканы я взял на месте происшествия самовольно. Нигде этот факт официально не зарегистрирован. Понимаешь, о чем я говорю? И даже если сейчас я все передам в милицию, то в лучшем случае они это похерят. В худшем – бумерангом вернется ко мне. И не только ко мне. А я еще, между прочим, в должности государевой состою, и вроде бы должен начальству доложить или…

Это, кстати, ответ на твой вопрос, Сашка. В отношении моих сомнений по поводу твоей персоны. Здесь что – то другое. Знаешь, есть подозрение, что меня кто – то слушает…

Да, дружище, – отвечая на его немой вопрос, продолжил Владимир. – Слушают. Но зачем? Ведь я никогда по телефону ни о чем конкретно не говорю. Открытым текстом могу только согласовать, например, время и место встречи.

На вопрос Сашки, уверен ли он в этом, Владимир, настроив свой телефон на громкую связь, набрал номер его сотового телефона. И тут же передал ему трубку. В кармане Сашки, отвечая на вызов, заиграл телефон. Они явно услышали характерный щелчок, похожий на снятие трубки вызываемого абонента, затем пошли длинные гудки.

– А теперь скажи что – нибудь, ну, поздоровайся со мной, – улыбаясь, предложил Владимир.

Сашка, с интересом посмотрел на Владимира, взял в руки телефон, произнес что – то вроде приветствия. И услышал повторяемое эхо своего собственного голоса.

– Ну, что скажешь? – выключив телефон, спросил Владимир.

– Черт его знает. Конечно, странно как – то он работает. И давно?

– С неделю. Началось еще до случая на дороге.

– Ну, и что ты думаешь по этому поводу, что будешь делать?

Думаю, если меня действительно слушают, это не по линии милиции. Для этого нужны основания, да и соответствующая санкция. Оснований таких нет. В этом я уверен.

Если меня слушают, то это иные люди, имеющие возможность проводить такие действия. А таких структур в наше время, в нашем городе хоть отбавляй. Не надо никаких прокурорских санкций. За деньги сделают все.

А что, спрашиваешь, делать? Думаю, поиграть с ними. Мне даже интересно. Заодно проверю свои подозрения. Сегодня же куплю телефон с сим – картой на иное лицо. На этом аппарате буду разговаривать с цыганами и согласовывать встречи.

А вот со своего телефона я им устрою гонки. Если эти любопытные действительно интересуются моим местом нахождения, они у меня покатаются не только по городу, а по всей области.

За разговором не заметили, как пролетело более часа. Но даже в прихожей, прощаясь, Сашка так и не спросил у Владимира об его личной жизни. Он уже понял, что Владимир остался один. Только пожелал удачи, выдержки и еще что – то, понятное только им обоим.

Он не стал повторяться, как уже было в начале марта, предлагая Владимиру бросить цыганскую тему, прекратить своего рода хождение по мукам. Он понимал, что это будет бесполезный, хотя и дружеский, совет…

Цезарь. Дорога мщения

Кто жизнью не рискует, тот никогда ее не обретет.

– Привет, Барон, это я. Не удивляйся, оставь в памяти этот номер телефона, по нему будем в дальнейшем общаться. Извини, раньше никак не мог подъехать. Сейчас я сделаю тебе звонок со своего телефона. При разговоре скажу, что у меня дела, встретиться не могу, новостей никаких нет, все как прежде. Но буду у тебя ровно через час. Все вопросы при встрече. Все, пока.

Барон понял Владимира сразу, и тот, позвонив со своего телефона и услышав привычный уже для него характерный щелчок и собственное эхо, сообщил, как они и договаривались, что встретиться сейчас с ним не может, никаких новостей нет, порадовать нечем. Здесь же Владимир проинформировал, что направляется в один из районов города по его вопросу, причем он уже на выезде из города. Даже добавил, куда именно едет.

«Ну, что же, уважаемые мои преследователи, если вы меня слушаете – прокатитесь немного, – размышлял Владимир. – А то засиделись, больше недели не тревожили… Наверняка, подумали, что напугали меня. Тем лучше. Впрочем, для кого лучше? – невольно подумал Владимир. – Скорее всего, для меня».

И с горькой усмешкой представил, как сейчас те, неизвестные ему, несутся в указанный им район из города. Наверняка, это для них полная неожиданность. Тот факт, что они могли его караулить целую неделю у дома, исключался. Значит, будут искать именно там, по тому адресу, куда он их направил.

Поскольку времени до встречи с Бароном было предостаточно, Владимир принял душ, сварил кофе и в ожидании такси, которое предварительно заказал по телефону, причем с нового, неизвестного пока его доброжелателям номера, вышел на балкон.

Уже по какой – то привычке, подсознательно, сверху осмотрел двор. Ничего, что могло бы его насторожить, не заметил.

На душе был полный покой. Уже не думал о своем одиночестве. Никакой ностальгии. Тем лучше. Жизнь продолжается. Надо жить. И пусть Владимир не был убежден, что все будет хорошо, но допускал, что не все будет плохо.

* * *

Подъехав к дому Барона и не успев даже отпустить такси, Владимир увидел, что его уже ждут. Войдя в дом, не озираясь, как прежде, по сторонам, в сопровождении Барона (на этот раз он встречал его на улице) прошел к столу. Здесь были Василий и уже знакомые ему двое цыган.

Барон выжидающе смотрел на Владимира. Все молчали.

– Не скрою, Барон, у меня были сомнения, правильно ли я сделаю, если назову тебе сейчас одного из тех, кто был в ту ночь на могиле вашего брата. Не спрашиваю, что вы сделаете с ним. Чувствую: наказание он получит соответствующее; мне даже страшно от этой мысли… Возможно, если бы не события последних дней, которые произошли со мной, скорее всего, я бы скрыл то, с чем сейчас пришел к тебе.

Знаю, что если я передам эту информацию в милицию, пострадают другие люди – те, которые помогли мне. Этого допустить нельзя.

Я не судья и не Бог. Тебе решать, Барон.

Внимательно слушая Владимира, все молча курили.

– Вот здесь, Барон, информация об одном из тех, кто был тогда на кладбище. Ему двадцать восемь лет, вор. Кличка – или, как говорят, погоняло – Прыщ. Вырос без отца, матери. Мать пила, воспитанием не занималась, умерла от водки. Первый срок получил еще по малолетке. Мне, конечно, не понятно, почему он оказался среди этих ублюдков, насколько мне известно, вор никогда не пойдет на такое дело. Но, как говорится, факт остается фактом.

Его пальчики остались на одном из стаканов, если помнишь, они валялись у столика? Все исчезло, кроме этих стаканов, которые я тогда забрал с собой. Проявились эти пальчики, потому что они в базе, в особой картотеке УВД. Принадлежность других отпечатков, имеющихся на других стаканах, не известна. Видимо, ни один из них, за исключением Прыща, ранее не привлекался к уголовной ответственности. По крайней мере, в базе они не найдены.

Передав Барону ксерокопии экспертного заключения, выждав, когда он внимательно с ним ознакомится, Владимир положил рядом переписанные от руки необходимые для поиска Прыща данные, после чего попросил вернуть бумаги.

Над пепельницей Владимир чиркнул зажигалкой и поднес ее к ксерокопиям. Все смотрели, как бумага, ярко вспыхнув, медленно, нехотя сворачиваясь, постепенно приобретая черный цвет, еще отсвечивая ярким, но уже трепетным пламенем, превращается в пепел.

– Найти его место нахождения для тебя, Барон, не составит особого труда. Знаю, у тебя имеется такая возможность. Это все. Полагаю, я выполнил свою работу. Больше я вам не нужен.

Наступила тишина. Владимир очень хотел поговорить с Бароном и по своему вопросу, связанному с утечкой информации: угрозами в его адрес, попытками неизвестных заставить его прекратить поиски. Владимир чувствовал, что Барон тоже хочет узнать что – то, возможно, связанное с этим непонятным телефонным трюком. Но он молчал. Молчал и Владимир, так как в тот момент посчитал, что это будет похоже на вымогательство с его стороны, намек на увеличение его вознаграждения… Может, и иные причины заставили его не затрагивать эту тему.

Барон что – то сказал Василию. Тот молча поднялся и вышел. Через одну, две минуты вернулся и передал Барону тугой, стянутый скотчем пакет.

Барон, глядя Владимиру в глаза и положив ладонь на его руку, произнес:

– Благодарю тебя, брат. Верил, ты поможешь. Думаю, этого достаточно, чтобы и ты в свою очередь по достоинству оценил нашу цыганскую благодарность. Если когда – нибудь понадобится моя помощь, обращайся. Мы тоже кое – что умеем. И можем. Не говорю тебе – прощай. Мы скоро увидимся. Храни, как зеницу ока, нашу тайну.

Час истины для Цезаря

Есть необычный долг: за жизнь заплатить жизнью.

Черные, с затемненными стеклами машины мчались по широкой автомагистрали. После бешеной трехчасовой гонки одна за другой остановились на площадке у придорожного кафе одного из районов уже Алтайского края.

Рядом с кафе – столики, вынесенные на улицу с наступлением теплых весенних дней; крытый мангал, возле которого в чистом переднике, с широкой, белозубой улыбкой нарисовалось лицо кавказкой национальности. Еще бы, приехали такие гости! Уже с утра ему сделали этот заказ, предупредили – будут какие – то нерусские. Возможно, его земляки. Значит, надо делать шашлык. Пока гости выходили из машин, он лихорадочно подсчитывал, сколько же они закажут шашлыка? Вот это удача, двенадцать человек!

Крикнув что – то на своем гортанном языке официантке, он с широко раскинутыми руками гостеприимного хозяина пошел на встречу таким желанным и дорогим…

Не успев поприветствовать гостей на своем родном языке, тут же понял, что это не его земляки. Но кто эти люди, приехавшие на таких дорогих машинах?

Не снимая с лица дежурной улыбки, выражая при этом большую радость, он уже приготовился пригласить дорогих гостей отведать шашлык, приготовленный им лично из самого молодого и свежего барашка, который вот совсем, совсем недавно еще бегал здесь и кушал свежую травку.

Но приехавшие не спешили. Выйдя из машины, некоторое время стояли и, осматриваясь, чего – то ждали. Из черного джипа вышли двое. Видимо, старшие, так как при их появлении некоторые, успевшие выйти и закурить, тут же спрятали за своими спинами дымящиеся сигареты.

Работница кафе уже протерла, причем совершенно свежей салфеткой, последний столик, не забыв при этом протереть и пластиковые стулья. Теперь она молча стояла у столиков и ждала, когда гости подойдут ближе. На ней был белоснежный передник, а на лице застыла такая же нарисованная улыбка, как и у хозяина.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – это были цыгане. Но не те, которых мы привыкли видеть на улицах и рынках города. Все, за исключением этих двух, были молоды и стройны. Одеты в сверкающие кожей куртки, строгие черные костюмы. Трое из них, о чем – то переговорив между собой, подошли к застывшему в подобострастной позе хозяину кафе, остальные направились к столикам. Быстро сдвинули два из них вместе, передвинули поближе стулья. Один столик отодвинули на некоторое расстояние, поставили около него три стула…

На столах появились столь непривычные в таких придорожных кафе чайные пары (это вам не одноразовая бумажная либо пластиковая посуда!), чистые тарелки, вилки, ножи. Официантка принесла и, одаривая каждого улыбкой, поставила на столики небольшие вазочки с белоснежными салфетками. И не беда, что никто из гостей не пожелал не только водки, но и пива. Зато было заказано много мяса, шурпы, шашлыка, запах которого, нагоняя аппетит, уже шел от рядом стоящего мангала.

Все это время не чувствовалось привычного для подобных заведений шума сдвигаемых столиков, суеты, громких перебранок. Разговаривали только двое – те, которые сидели в некотором отдалении от остальных. Рядом стоял свободный стул. Видимо, кого – то ждали, так как на столе находился еще один столовый прибор.

Как только был готов шашлык, о чем хозяин заведения с особой радостью объявил проголодавшимся гостям, после чего лично принес его на огромном подносе, подъехала машина, из которой вышел мужчина и сразу направился к этим двум, сидевшим за отдельным столиком.

– Ну, что? – спросил один из них.

– Нормально, Барон. Он у себя. Вы можете его забрать.

– Ну, и хорошо. Выпьешь? – Барон молча подал какой – то знак одному из молодых, наблюдавших за ними, цыган. Тот, поднявшись, направился к машине.

Через минуту он принес бутылку конька, молча поставил на стол и также молча удалился на свое место, продолжив прерванный ужин.

– Давай, дорогой, за встречу. Мы ведь так давно не виделись с тобой, – проговорил Барон. – Не сомневался, что ты мне поможешь. Скажи, тебе не жалко этого, как его, Прыща? Ведь ты понимаешь, что его ожидает?

– Нет, не жалко. Обыкновенная шестерка. К тому же, на иглу присел, причем крепко. Кроме того, в долгу я у тебя, Барон. А в должниках долго ходить не люблю. Однажды ты мне помог. Теперь я отвечаю. Мы в расчете, Барон.

С этими словами все трое выпили и протянули руки к стоящему посредине стола широкому блюду с шашлыком. Приготовленный умелыми руками хозяина, источающий аромат свежего жареного мяса и каких – то особых приправ, специй, этот шашлык вызывал зверский мужской аппетит. Здесь была и свежая зелень. А как же! Настоящий шашлык без зелени, что грузин без кепки!

– Ну, что, Барон, мне пора. Возьмешь пацана, он в моей машине, покажет дорогу. Сами не найдете, заблудитесь. Здесь недалеко, на своих тачках за час доедете.

– Ты уверен, что я тебе ничего не должен?

– Нет, мы ничего друг другу уже не должны. Я с тобой в расчете. Прощай, Барон!

Барон смотрел вслед уходящему мужчине, который, подойдя к своей машине и открыв дверь, что – то кому – то сказал. Из нее вышел молодой человек и направился в сторону Барона. Коротко просигналив, машина рванула с места и через минуту исчезла из виду.

Подойдя к столику Барона, молодой человек присел на только что освободившийся стул. Также, не представляясь, молча, увидев чистую тарелку, придвинул ее к себе, положил в нее несколько кусков мяса, зелени, овощей, оторвал кусок узбекской лепешки и принялся за еду. Кивком поблагодарил официантку, которая подошла к нему и поставила чашку с чаем. Насытившись, посмотрел на Барона и, как бы утверждая, спросил:

– Ну, чё, едем?

Месть неизбежна

Месть более человечно, чем отсутствие мести.

Красива природа Алтайского края! Если в некоторых регионах Сибири еще весна, то здесь уже лето.

Не весенний, а уже летний зеленый лес сплошной стеной – слева и справа – подходил к широкой и чистой автомагистрали. Солнце, зацепившись за одну из вершин синих гор, словно не желая уступать, с неохотой уходило на покой. Тем не менее, в это время года вечер приближался значительно быстрее обычного. Вон, напротив него, уже появилась луна.

В широком салоне автомобиля было тепло и уютно. Слышалась легкая музыка. Невольно, после сытного ужина, клонило в сон. Всю дорогу пассажиры не проронили ни слова.

– Сбавь обороты, сейчас будет поворот налево, – негромко проговорил молодой человек, чуть повернувшись лицом к водителю. – Будь внимательнее. Там асфальта нет, вмиг стойки полетят.

Действительно, примерно через минуту появился дорожный знак, за которым угадывался поворот. Свернув с шоссе, пассажиры почувствовали некий дискомфорт, так как машину стало сильно кидать с одной стороны в другую. Возможно, когда – то это и была дорога, но не теперь. Машины, одна за другой, уже шли с зажженными фарами, поскольку внезапно вокруг потемнело. Лес сразу придвинулся ближе, и было ощущение, что они двигались сквозь какой – то туннель. Нигде, ни слева, ни справа, ни даже впереди, не было видно каких – либо огней, означавших приближение поселка либо деревушки.

– Ну, и когда мы приедем, долго еще тащиться?

– Скоро, уже почти приехали, – отозвался молодой человек.

Внезапно, совсем рядом, появились одинокие огни какого – то поселка; машины, почувствовав ровность дороги, перестали раскачивать своих пассажиров.

– Неужели здесь кто – то живет? – спросил Барон.

– Теперь – не сворачивая, прямо по дороге, – не отвечая на вопрос, проговорил молодой человек.

Водитель не скрыл усмешки, услышав, как тот назвал дорогой то, что было чем угодно, только не дорогой. Каким – то полем.

– Я здесь выйду, а вы давайте прямо. Фазенду видите? Вот там его и найдете. Сто пудов, если уже укололся, сейчас – под кайфом, завтра – отходняк будет. Не будет дозы, загнется. Так что спешите.

– Ты уверен?

– Не вопрос. Когда сюда ехали, ему уже дозу подкинули.

Сделав короткую остановку, из машины, вместе с сопровождающим их молодым человеком, вышел Барон. Он молча стоял и смотрел в уже темное небо, на котором появлялись редкие звезды. С каждой секундой их становилось все больше и больше.

«Как красиво! – подумал Барон, глядя в ночное небо на эти странные перламутровые облака, неподвижно висевшие прямо над его головой. – Видимо, от луны они такие, перламутровые. И когда они успели так преобразиться?».

Еще недавно, сидя в машине и глядя в это ночное небо, никаких облаков он не заметил. И звезд. Да, вот так же незаметно меняются и взгляды на жизнь. Еще вчера Барон готов был собственными руками раздавить этого мерзавца, а сегодня…

Солнце скрылось уже не за синими, как виделось это ранее, а такими же темными, как само небо, горами. Было очень тихо. Несмотря на эту неземную красоту и ночную тишину, Барон чувствовал, что чего – то здесь не хватает. Было ощущение пустоты. Вдруг он понял, чего именно не хватает в этом заброшенном Богом и людьми местечке. Неслышно было привычного для отдаленных поселков и глухих деревень лая собак, привычного деревенского запаха печного дыма, парного молока и еще чего – то особенного, живого. Деревня была мертвой.

«Неужели здесь живут люди?» – садясь в машину и глубоко вздохнув, во второй раз задал себе этот вопрос Барон.

Подъехав к жалкому строению, что когда – то было жилым домом, все разом, как по команде, одновременно вышли из машин. У каждой машины остался водитель, остальные, мгновенно разбиваясь на группы, заполнили двор. Трое, не останавливаясь, рывком открыли двери, вошли в темный коридор. Сориентировавшись, увидели еще одну дверь, также рванули ее на себя, прошли в комнату, служившую, видимо, когда – то кухней. Как во всех деревенских домах, построенных в пятидесятые годы.

В кухне тускло горела лампочка. Давно не видавшая какого – либо ремонта печь, слабо отсвечивая бликами какого – то топлива, не дающего тепла, с трудом, но упрямо продолжала доказывать свое прямое назначение – давать тепло. Но его не было. На улице было гораздо теплее, чем в этой маленькой кухоньке.

Прямо – еще одна дверь. Вернее, дверной проем. Как таковой двери не было. На косяке дверного проема еще висели половинки того, на чем когда – то висело то, что и называлось дверью.

Войдя в эту комнату, все остановились. Помимо годами копившегося в непроветриваемом помещении беспорядка, здесь невозможно было еще и дышать. Пахло чем – то кислым. Окинули взглядом комнату – ничего похожего на то, на что можно было бы присесть, не обнаружили.

Справа, у глухой стены – повидавший жизнь диван, на котором, уставившись в потолок, укрытый чем – то, похожим на плед, с блаженной улыбкой полного идиота лежал мужчина.

– Ну, здравствуй, Прыщ, – проговорил Барон, глядя тому в глаза, на что последний не обратил ни малейшего внимания.

– Да он никакой, – проговорил один из вошедших. – Что делать будем? Может, просто замочить прямо здесь?

– Нет, это слишком просто для него, забирайте и грузите в машину.

С этими словами Барон, развернувшись и выйдя из этого убогого жилища, что – то сказал на своем языке одному из стоявших на улице и направился к машине.

Уже из автомобиля Барон проследил, как двое вынесли что – то завернутое в тот самый плед, которым был укрыт Прыщ, и с брезгливостью бросили в багажник одной из машин.

Развернувшись, одна за другой, машины выехали в обратном направлении.

* * *

Проезжая по единственной, еле угадываемой в деревне улице, никто не заметил двух пожилых женщин. Они сидели у ветхого и, видимо, такого же одинокого, как сами женщины, жилища и подслеповатыми глазами провожали автомобили. Еще какое – то время, всматриваясь в фонари уходящих машин, одна из них, перекрестившись, что – то прошептала про себя.

– Страшные какие, черные, – проговорила одна.

– Да. Чужие, – ответила вторая.