Текст книги "Место счастья – Детство. Книга для детей и взрослых"

Глава 10. Сказка моей бабушки

Утро выдалось пригожее. Теплое, солнечное. Небольшой ветер приятно освежал лицо. Мы шли с Дымком на лесопильный заводик, где еще недавно работала моя мама.

Я решил показать псу самое достопримечательное место в нашей деревне. По дороге рассказал ему, что давно – давно на месте нашей деревни шумел дикий лес, и ничего тут, кроме болот, комаров и непроходимых кустарников, не было. И еще жили здесь большие медведи, злые волки и страшные свиньи – кабаны. А сверху летели черные, как ночь, вороны. Так каркали, что люди бежали прочь из леса. Вот страх – то наводили они! Дикий край. Дикие звери. Дикие птицы

– Представляешь, Дымок, здесь же и собаки водились. И даже очень умные водились. Ну просто мудрые из мудрых! А давай я тебе расскажу одну историю, мне поведала ее еще бабушка. Скорее всего, это сказка, в ней твой четвероногий родич показывает свою смекалку.

Дымок приподнял уши, взлетел вверх и стал похожим на острый камыш, который на нашей речке растет, куцый хвост. Все это выдавало нетерпение пса. Я подметил, что он не прочь послушать разные сказки, истории.

***

О собаке и вороне

Жили были собака и ворона: собака – в степи, ворона – в лесу, на высоком дереве. И была эта ворона не простая, род ее издавна считался царями птиц. Собака же была происхождением обычным, род ее дворнягами прозывался.

Как – то раз прилетела ворона к собаке, села на куст и говорит:

– Поскольку ты низкого происхождения, будешь платить мне дань.

Помолчала собака, подумала – она же еще и к роду умных относилась – и сказала:

– Ты, ворона, в небе летаешь, а мы по земле бегаем. Так и царствуй в своем небе, а нами ты повелевать не можешь. Дань платить тебе не будем.

Сильно разозлилась ворона и пригрозила:

– Миром не хочешь, так я силой заставлю! К суду тебя привлеку, мне, птице царского происхождения, суд не откажет.

Взлетела ворона в небо и полетела к вождям этих земель. Вожди ее жалобу приняли, в список жалобщиков занесли и вынесли решение, обязательное для исполнения и собакой, и вороной:

– Кто из вас первым придет на суд со всеми нужными документами, тот и будет повелителем, а другой станет платить ему дань.

Суд находился далеко, на другом конце земли. Очень это обрадовало ворону: «Летаю я быстро, собака бежит медленнее меня. Значит, я первой буду на суде и меня признают повелительницей».

Пришла к вороне собака – а была она хорошо воспитанная, как и ты, – и попросила ее:

– Уважаемая сильная и быстрая ворона, ты все равно будешь на суде раньше меня, и зачем мне являться на суд? Захвати с собой мои бумаги, передай судье, а я на суд не явлюсь.

Ворона без колебаний согласилась – она уже предвкушала победу – взяла у собаки документы, положила в свою дорожную сумку.

Собака ушла, однако ночью снова пришла к вороне, разбудила ее и говорит:

– Я передумала, госпожа ворона. Давай мои документы назад. Я все – таки сама пойду в суд. Ты, конечно, прилетишь первой. Я так быстро не бегаю, как летаешь ты.

Обрадованная ворона достал свой дорожный мешок и вынула из него документы собаки. Было невдомек вороне: ведь собака хорошо заприметила место, где лежит мешок. И вот что она замыслила…

Как только ворона отвернулась, чтобы погасить огонь, собака спряталась в высокой траве около ее хижины. Ворона подумала, что собака ушла домой, и скоро заснула. Но хитроумная собака потихоньку вошла в хижину, залезла в мешок и притаилась.

Утром ворона проснулась с пением петуха и заторопилась в дорогу. Закинула на плечи мешок и полетела. Показался мешок ей тяжелым. «Это, наверное, что мои документы в них лежат», – подумала она. Передохнула немного и полетела дальше.

Вот подлетела она к суду, где должно было решиться – кому быть вождем, а кому платить дань.

Спросила она у служащих:

– А собака не появлялась?

Ответили ей работники:

– Нет, не видели.

– Значит, проиграет она тяжбу со мной, – с радостью воскликнула ворона. – Ей еще не менее двух переходов осталось. Времени у меня много, а не перекусить ли мне?

Тогда попросила она людей:

– Я полечу, поем лепешки из сыра, постерегите, пожалуйста, мою сумку.

И полетела она в деревню кушать лепешки из сыра и запивать сладким чаем.

Между тем, собака, которая все это время тихонько сидела в мешке, вылезла из него и пошла к судье со своими бумагами. Тот шлепнул на них печать с номером «1» и записал, что собака первой подала документы в споре с вороной.

Возвратилась ворона и услыхала ужасную новость:

– Собака пришла сюда раньше тебя. Поэтому вождем назначили ее, а не тебя. Плати теперь дань собаке.

С той поры стараются собаки в любых спорах и гонках быть первыми, чтобы их назначали лидерами.

А ворона стала повсюду кричать, что решение суда было несправедливым, что собака не могла быть первой, потому и каркает ворона всегда громко, чтобы ее обиду все слышали.

***

В конце бабушка так грустно мне сказала: «Сейчас, кроме меня, никто об этой истории с собакой и вороной не помнит, всех моих друзей, всех, кого я знала в юности, давно уже забрал к себе Бог. В живых осталась я одна, да и сама скоро помру…».

– Вот такую историю поведала моя бабушка, Дымок, – обратился я к собаке. – Было это очень давно. На том свете бабушка, на месте диких зарослей выросла наша деревня, а мой дедушка построил этот лесопильный завод. Все изменилось. Дикие звери и птицы ушли в глухомань, никто их не видел.

Дымок жалобно вздохнул, видимо, ему было жаль бабушку, которую он никогда не видел. Потом мудро кивнул головой, мол, чего только в жизни не бывает, и он горд, что его предки были такими умными.

Мы подходили к заводу.

Глава 11. Приключения на заводе

Перед тем, как пройти внутрь завода, я еще раз напомнил Дымку, что вести следует себя осторожно, норов свой не показывать.

– Здесь, Дымок, около пяти лет охраняет завод собака по кличке Ника. Большая такая кавказская овчарка. У нее серая густая шерсть. Иногда кажется, что туман клубится, если Ника бежит. Очень дрессированная сторожевая собака. С завода ни ногой, даже все ворота открой. Всегда начеку, на любой шорох уши вострит и глаза, кажется, никогда не закрывает. Иногда думаешь, а спит ли вообще Ника. Любого чужака за версту чует, так что будь с ней почтителен и любезен.

Дымок не пропускал ни одного моего слова, все запоминал, непрестанно кивая головой, – мол, не парься хозяин, не надо много слов, все будет отменно.

Первым вошел я, следом протиснулся Дымок. Но не успел он еще задние ноги внести на территорию завода, а Ника уже мчалась со всех ног к нам, грозно рыча. У меня слегка дрогнули колени, захотелось броситься со всех ног назад, но было поздно. Ника рядом, пасть широко открыта, пенится рот. Я невольно подался назад, закрывая лицо руками…

И вдруг стало тихо. Я отвел руки, и что я вижу – мой пес Дымок стоит рядом с Никой, морда его щурится от удовольствия, живот подтянут, хвост крутится весело туда – сюда. А славная сторожевая овчарка Ника весело смотрит на Дымка, все ее плотное тело слегка обмякло, пробегает по нему волна радости. Вот вам и встреча! Ника опустилась на землю, поджав под себя лапы, устремив на Дымка с ласковой поволокой глаза.

О, как посмотрел на меня Дымок! Горделиво держа голову, он не спеша скосил в мою сторону взгляд, а в нем задорно играло и ликовало собачье тщеславие: «Ты смотри, смотри, мой мальчик! Как меня встречают! Как принца! Хорош, хорош я, что и говорить! А как тебе моя избранница? Красивая? Конечно, пара мы что надо!»

Дымок осторожно прилег рядом.

– Дымок, ты великолепен! – не удержался от похвалы я. – Я и не предполагал, каким ты можешь быть воспитанным!

Дымок не обращал на меня внимания, но вот скрипнула калитка… Ника со всех ног помчалась к входу. Службу свою она несет исправно, как бы подтверждая незыблемость человеческого правила: делу время, а потехе час.

Дымок не огорчился, он и так получил впервые, наверное, за всю свою собачью жизнь внимание другой собаки. А это так дорого стоит!

Мы подошли к конторе, простому небольшому дощатому домику. Сторожит его бабушка Люба – полная высокая старушка с седыми завивающимися волосами. У меня с ней при первой же встрече, когда еще мама работала здесь, сложились дружеские отношения.

Уже вечерело, рабочие ушли с завода. Я постучал в дверь, бабушка Люба открыла и, увидев меня, радостно обняла. Дымок недовольно заворчал, в вечерней туманной мгле его фигура показалась бабушке Любе такой большой, что она вскрикнула с ужасом, буквально истошный вопль вырвался: «Медведь! Медведь!» И большая грузная женщина рухнула на пол, и, если бы я не подставил руки, то вряд ли пол выдержал такой удар.

– Что с вами, бабушка Люба? – тревожно спросил я.

– У нас на заводе медведь, быстрей закрой дверь, – пролепетала старушка.

– Откуда медведь? Где он?

– Там, за окном. – бабушка Люба дрожащим пальцем показал в сторону окна. Я проследил за движением руки и увидел за окном голову Дымка, который подпрыгивал, чтобы увидеть через окно комнату конторы.

– Бабушка Люба, да какой же это медведь? Это моя собака. Зовут ее Дымок.

– Это точно?

– Ну конечно же. Абсолютно точно. Это мой пес. Я его ни с кем не перепутаю.

Бабушка Люба все же поверила и, еще дрожа всем телом, начала подниматься. Я поспешил протянуть ей руку.

– Все чудесно, никакого медведя нет, так что не надо волноваться, – как мог, успокаивал я старушку.

Бабушка Люба встала на ноги, как – то неловко стала теребить складки платья.

– Вот теперь ты будешь считать меня трусихой, – начала оправдываться она, – если не больше – едва ли не выжившей из ума старухой, которая не может отличить медведя от простой собаки.

– Что вы, бабушка, да я и сам бы перепутал в такой мгле собаку с медведем, – такой ответ привел старушку в полное самочувствие.

– Позови свою собаку, я хочу с ней познакомиться, – сказала она. – Вполне возможно, что мы подружимся.

Я выскочил на улицу и тут же вернулся с Дымком. Пес радостно подбежал к бабушке Любе, подставил ей свой плешивый бок, старушка так радостно прыснула от легкой забавы пса и начала гладить его.

– Ого, какая прекрасная собака, ну просто чудо! – молвила трогательным голосом старушка.

– Да. У нее необычные способности.

– Совершенно удивительный талант. И как в такую собаку не влюбиться, – сказала старушка и улыбнулась Дымку.

Дымок довольно вильнул хвостом и принялся обнюхивать старушечьи ноги в стареньких галошах, а потом растянулся у ее ног.

– А вы хотите быть нашим другом? – спросил я бабушку Любу.

– Конечно. Непременно!

– Тогда давайте дружить все вместе: вы, я и Дымок. Идет?

Бабушка Люба всплеснула руками, улыбка ее стала еще шире.

– Это так приятно для меня. Просто восхитительно. Приходите хоть каждый вечер ко мне, я всегда буду рада вас видеть.

Я улыбнулся в ответ. Это так замечательно, что у меня появился друг, первый друг в нашем поселке. Дымок приветливо помахал хвостом, ему тоже было хорошо, что и у него появился друг.

Глава 12. Зеркало

Время шло. Дымок окончательно обжился у нас. Исправно тянул собачью лямку: быть помощником хозяину, расторопно управляться по хозяйству.

Когда приходило время кормить кур, гусей, уток и индюков, Дымок уже был начеку. Он подбегал ко мне, тыкался своим круглым носом мне в ногу и бежал к ведерку, которое стояло всегда в углу кухни. Брал ведерко в зубы и, добродушно улыбаясь, весело повиливая коротким хвостом, направлялся к выходу. Мы заходили с ним в маленький амбар, который папа пристроил к дому, я насыпал в ведерко корм, и Дымок выбегал на улицу. Там его уже ждала голодная орава живности, но вела она себя спокойно, терпеливо ожидая, когда Дымок раскатает зерно по земле и отбежит. И лишь тогда птичья ватага приступала к еде. Дымок наблюдал со стороны, готовый в любой момент вмешаться и пресечь нарушение порядка.

Плешина на теле Дымка постепенно зарастала, шерсть стала сиять. Ребра исчезли, бока надулись, залоснились. Хвост незаметно покрылся тонким пушком, отчего светился, когда пес размахивал им. Лапы уплотнились, так крепенько смотрелись. Короче, собаку было не узнать – ну просто откормленный плотненький такой бычок. Ни дать, ни взять!

Дымок явно загордился своим новым внешним видом: попробуй – ка прими его теперь за бродячую собаку.

Как – то случайно у зеркала, что висело в моей комнате, оборвалась нить, державшая его на стене. Я поставил зеркало на пол, вечером придет папа и приделает к нему новую веревку. Хотел было выйти, но мое внимание привлекло поведение Дымка. До этого пес спокойно лежал на полу, а здесь вскочил, подбежал к зеркалу и уставился в него, не мигая. Он был ошарашен – откуда здесь еще одна собака? Словно негодовал: «Мой мальчик, ты предал меня? Завел себе нового друга? Это не по – мужски!»

Софья Коваленко, 9 лет

Весь вид пса говорил, что он просто так не уступит – не на того нарвались. Тело задрожало от напряжения, пасть грозно открылась, и Дымок зарычал, показывая неведомому врагу крепкие зубы. Хвост воинственно поднялся и застыл, как грозное оружие.

Дымок отскочил от зеркала, по – прежнему извергая грозный клич бойца, присел на лапы, вытянул шею. Я понял, что сейчас он ринется на зеркало, на это чудовище вражье, которое незванно – нежданно появилось в доме и хочет отнять у Дымка все его собачье благополучие: хозяина, сытную еду, теплый коврик, приятные прогулки по деревне. И снова он станет бездомной, неухоженной дворнягой! Нет и нет! Такого Дымок не мог допустить – или он уничтожит соперника, или умрет в честном бою!

Я успел перехватить Дымка еще до того, как он намеревался ринуться на зеркало. Крепко прижал к себе, я ощутил, как быстро и горячо бьется собачье сердце, как захлебывается он в пене ярости за друга, за меня. Он готов был вступить в любой бой, пусть даже неравный, где может погибнуть. Такая собачья преданность потрясла меня. Я задрожал, как дрожал и сам Дымок. Слезы выступили у меня на глаза, я гладил пса, шептал в уши ласковые слова, просил успокоится: нет никакой другой собаки, виной всему зеркало, в нем его отражение.

– Ты мой самый лучший друг! – горячо и возбужденно нашептывал я псу. – Я тебя никогда не предам, не поменяю на другую собаку. Прошу тебя, перестань злиться!

Постепенно мои слова и ласковый голос возвращали Дымка в прежнее состояние. Вот он прикрыл пасть, дышать стал ровно, хвост упал на пол, уши согнулись. Я поцеловал несколько раз его в щеки. Пес улыбнулся, начал слизывать с моего лица остатки слез. А потом затих, задремал у меня на руках, обессиленный внезапным чувством страха и агрессии. И я осторожно покачивался своим телом, убаюкивая Дымка, как младенца.

Когда Дымок пришел в себя, я убрал зеркало с пола на верхнюю полку. Решил не вешать на стене – слишком свежи были неприятные ощущения.

Папе, когда он вечером вернулся с работы, ни слова не сказал о происшествии. Дымок также не подавал вида, встретил папу весело, с улыбкой во всю пасть.

С той поры я убедился окончательно, что у меня появился настоящий друг, который защитит меня всегда.

А то злополучное зеркало так и осталось лежать на полке, я не повесил его на стену.

Глава 13. Дымок и дрова

Приучил я Дымка помогать мне при рубке дров… Разбросав корм птицам, пес подбегал к крыльцу, садился на задние лапы. Куцый хвост нетерпеливо бил по земле, уши попеременно опускались и взлетали вверх, как быстрые стрижи, пасть широко открыта, и розовый язык скользит по зубам. А черные озорные глаза неотрывно смотрели на меня. Точнее, на топорик в моей правой руке и говорили: «Мой мальчик, пора браться за дело настоящих мужчин, я готов». Вся фигура моей собаки выражала радостное возбуждение, еще бы – впереди работа для его зубов, лап и хвоста. И я подавал знак взмахом топорика, мол, пришла пора действовать.

Дымку только и нужна была эта команда. В лучах утреннего солнца он взлетал подобно мохнатому снаряду, оставляя за собой завесу пыли да испуганное кудахтанье кур. Приземлившись около калитки, взмахом короткой сильной лапы открывал ее и с радостным лаем выскакивал на улицу. Там около забора лежали приготовленные для рубки доски.

Дымок впивался крепкими зубами в одну из них, напряженно пятился назад, отчего хвост застывал неподвижно, как электрический столб около нашего дома; глухо ворчал, пока вытаскивал доску из связки, а затем тащил ее несколько метров до дубовой колоды, где я ловко орудовал своим топориком. Дымок разжимал зубы, клал доску к моим ногам, и здесь же, повизгивая от усердия, неистово размахивая хвостом, снова устремлялся за очередной своей добычей.

Я перевозил нарубленные дрова в дровяник на тележке с двумя колесами, которую папа сделал для этого случая. Дымок, держа поленья в зубах, подносил их к тележке, резким взмахом головы, радостно повизгивая, бросал в нее. Коротко лаял: «А каков я, мой мальчик! Тебе здорово повезло, что я есть у тебя. Но и ты для меня первая радость и первое счастье! Так мне хорошо с тобой!»

Я заливался наивным смехом от такой искренности и непосредственности. Мой верный мохнатый друг весело щурил глаза, облизывал теплым языком мои босые ноги. Мне было щекотно, но очень приятно.

Нагрузив тележку доверху, я вез дрова в сарайчик. Дымок неторопливо шагал рядом, покачиваясь на упругих лапах. Вся морда собаки сияла от гордости: вот он какой, верный и незаменимый помощник своему хозяину.

– Послушай, Дымок, – говорил ему по дороге я, – вот придут скоро холода, дождь там, всякий снег, мороз. А в нашем домике будет тепло.

Пес поднимал морду, взгляд спрашивал: «А что такое «тепло»? Объясни доходчиво, на понятном мне языке».

– Это, мой друг, – весело отвечал я, – как тебе сейчас под твоей шубой, шерстью. Тебе же хорошо!

Дымок кивал головой, капельки пота от усердного труда и солнца падали с мохнатой морды. Он стряхивал их движением головы из стороны в сторону.

– Так вот, – продолжал я, – будем вечерами вместе топить печь. Только вечерами, потому что утром будет топить папа. А когда была жива мама, это делала она. Знаешь, Дымок, так здорово! Огонь гудит в печке, трещат дрова, искры вылетают, когда открываешь дверцу. Раньше мама ставила чугунок с молоком, такой сладостью тянуло от вскипающего молока, что голова начинала слегка кружиться.

При таких словах Дымок быстро – быстро закрутил головой, давая понять, что он все понимает. Обалдевшие от такого круговорота собачьей морды гуси застывали на месте, лишившись своего обычного гоготанья. Картина так картина!

– Я люблю, Дымок, – подытоживал я свой короткий рассказ, – залезать на каменку, кирпичи там горячие, так приятно лежать на них, переворачиваясь с боку на бок.

При слове «каменка» пес замотал головой из стороны в сторону, давая мне понять, что ему неведомо это странное слово, хвост от напряжения встал торчком. Я засмеялся, толкнул Дымка ногой, мол, не переживай, все скажу;

– Каменка, Дымок, – здесь я выставил себя едва ли не печных дел мастером, – это такое пространство над печкой, куда можно забраться и греться на кирпичах. Порой я засыпаю на них. Так легко спится, и сны я вижу самые яркие. Обязательно я в них рыцарь, спасающий от опасности принцессу. Хочешь, будем вместе спать на каменке?

Дымку можно было и не задавать этот вопрос. Его умные глаза, вскинутые на меня, подтверждали: «Куда ты, мой мальчик, туда и твой четвероногий друг Дымок!»

Даша Космон, 11 лет

Светлая картинка моего деревенского босоногого детства, наполненная улыбкой мамы и мудростью папы, ароматом трав и цветов, щедрым солнцем и ощущением радости и счастья. Незримого и невидимого, но такого большого и теплого.

Глава 14. Сюрприз

Наше знакомство с бабушкой Любой, сторожем завода, получило свое развитие. Прощаясь с ней в тот вечер, когда мы договорились стать друзьями, я пообещал прийти с Дымком в ближайший выходной. Помочь в уборке конторы, повеселить забавами и проделками Дымка.

– Приходите непременно, – несколько таинственно проговорила старушка, – у меня будет для вас сюрприз.

Она знала, как найти подход к детскому сердцу. Сюрприз! Я только и ждал, когда же придет суббота, чтобы помчаться на завод. Видимо, мое волнение передалось и псу. Он внимательно посматривал на меня, чаще обычного чихал, и порой тянул меня за штанину в сторону завода.

– Подожди, Дымок. Время еще не пришло, – уговаривал я пса. – Вот наступит суббота, и мы направимся к доброй старушке.

Дымок не спускал с меня пытливого взгляда, словно говоря: «Что – то ты не договариваешь, мой мальчик? А ну откройся!»

Но я хранил загадочное молчание, чем приводил мою милую дворнягу в расстройство: она повизгивала, подвывала, запрокинув голову вверх. Я читал ее мысли: «Как всегда! На самом интересном – пауза!»

И вот пришло субботнее утро. Когда солнце осветило все деревья и дома, мы с Дымком направились на завод.

Бабушка Люба уже ждала нас в воротах. Широко улыбнулась, обняла меня, а затем нагнулась вниз и щедро потрепала Дымка за округлившиеся щеки. Пес просто светился от таких ласк.

– А вот и моя верная подруга, – промолвила бабушка Люба. – Ника, ближе к нам, еще ближе!

Дымок вздрогнул при этих словах, радостно как – то всхлипнул и плавно, с рассчитанной грацией потянул морду в сторону Ники. Кавказская овчарка весело скалила пасть, ровные белые зубы сверкали, как грани алмаза, толстый лохматый хвост приветливо мотался на ветру. Вот она, легко и красиво подпрыгивая, приблизилась к Дымку. Обе собаки сблизили морды, потерлись теплыми носами.

– Ладно, пусть они поиграют, а мы пойдем ко мне в контору, – беря меня за руку, сказала старушка, – ты обещал мне помощь в уборке. У меня как раз что – то спина заболела, если нагнусь, то разогнуть меня можно только тяжеловесным краном, – весело закончила бабушка Люба.

Мы зашли в контору. Действительно, непорядок бросался в глаза. Чего только не было на полу: и щепки от деревьев, и пожелтевший песок, и шелуха от семечек. А еще – пыль. Кругом пыль. Висела, как паутина. Я даже несколько раз чихнул.

– Ты прости, что такой беспорядок, – начала оправдываться старушка, – я приболела, несколько дней не убирала.

– Да все это пустяки. Эка невидаль – грязь, – с уверенностью бывалого человека отрезал я. – Засучим рукава, раз – два, и порядок.

Я открыл окна, свежий ветерок приятно пробежал по комнате, запахло свежестью. Бабушка Люба подала мне веник, стоявший около дверей, и я приступил к уборке. Подметал, скреб, отмывал мокрой тяпкой. Напевал какую – то веселую песенку, старушка любовалась мной, приговаривала:

– Ай, какой же ты удалец – молодец. Все спорится в твоих руках. Вот бы мама твоя видела, очень гордилась бы таким славным работящим сыном.

– Бабушка, а что делают Ника и Дымок? – поинтересовался я, смывая очередную паутину в пыли.

Старушка просеменила к окну.

– Ника лежит на траве, животом вверх, а твой пес присел рядом и смотрит на овчарку, наверное, любуется. Так хорошо им, вот бы люди так жили всегда в дружбе, – со вздохом закончила бабушка Люба.

Меня все подмывало спросить про сюрприз, ну просто распирало от неуемного желания. Это не ускользнуло от мудрых глаз сторожихи.

– Не волнуйся! Сюрприз приготовила! Он здесь! – добродушно сказала она. Вот закончи уборку, осталось немного тебе, пригласим Дымка, и вы увидите.

Наконец порядок пришел в контору. Все было отмыто, подметено. Пол чистый, без пятен, стены блестели, полки приобрели прежний вид. Стекла в окнах я натер так, что они стали прозрачнее кристалликов воды. Розовые тряпичные занавески на них, после того, как я несколько раз прошелся по ним мокрой тряпкой, выглядели, как из прачечной.

– Вот и славно ты потрудился, – буквально пропела трогательно – ласково бабушка Люба. – Зови теперь своего пса, будете смотреть сюрприз.

Я выскочил на улицу. Стоявший в это время в одиночестве Дымок осклабился, улыбнулся, громко чихнул и отчаянно завилял хвостом, говоря: «Ну где же ты пропал, мой мальчик? Мне так одиноко!» Как я сообразил, Ника покинула своего ухажера, так сказать, отбыла к месту своей постоянной дислокации, к воротам – видимо, кто – то пытался ненароком пробраться на завод.

– Ну что, моя милая дворняга, – обратился я как можно вежливее к собаке, – извольте проследовать за мной. Нас ждет бабушкин сюрприз.

Кормашова Э., гимн.1

Я открыл дверь конторки, как и полагается по чину, вошел первым, за мной перенес свое тело на пол Дымок. Посредине комнаты стояла клетка, а в ней, уцепившись маленькими крепкими коготками в прутья, повисло на стенках очаровательно упитанное существо с хитрой мордашкой. Хомяк! Настоящий хомячок! Я все ожидал увидеть, но только не это милое создание, вызывающее невольно улыбку и желание прикоснуться к нему, провести пальцами по мягким лоснящимся бокам.

Дымок остановился, настороженно всматриваясь в ранее неизвестное ему земное создание. Потянул носом, словно проверял, как оно пахнет, это маленькое толстенькое тельце. Остался довольным, запах не вонючий и не резкий. Значит, не бездомный. Это уже хорошо. Это значит, свой, домашний. Надо присмотреться, а вдруг подружимся!

Пока я любовался издали хомяком, а Дымок размышлял в нерешительности, бабушка Люба открыла дверцу клетки. О боже! Хомяк отпрянул от прутьев, быстро – быстро выскочил наружу, просеменил коротенькими лапками по полу прямо к Дымку. И, нисколько не пугаясь, взобрался по его шерсти наверх, уселся на голове и радостно так закрутился, попискивая от восторга. Дымок стоял неподвижно. Не шелохнувшись. Не вилял хвостом. Не улыбался. Не чихал. И даже пасть не открыл. Прямо – таки остолбенел от неслыханной наглости. От такой вопиющей бесцеремонности. Напоминал собой скульптуру из базальта.

А хомяк устроился поудобней, лег на свое желтенькое мягкое брюшко и начал лапками сучить шерсть Дымка, перебирая быстрыми движениями каждую шерстинку. Дымок ощутил, как тепло волнами прокатилось по его телу, приятно заныло под лопатками. Я увидел, как удовольствие отразилась на морде пса. Этот маленький безобидный хомячок нашел слабое место у собаки, ее темечко. Расчесывая в этом месте своими коготками шерсть, он доставлял Дымку полное наслаждение. Дымок осторожно опустился на пол, вытянул голову вдоль передних лап. А хомячок продолжал перебирать и перебирать на его голове каждую шерстинку, не обращая внимание на меня.

– Мой хомяк мастак заводить друзей, – тихо проговорила хозяйка, – зовут его Толстячок. Никто не может отказать ему в дружбе. Если бы его не было у меня, не знаю, как бы жила, ведь давно я одна.

Дымок лежал и улыбался во всю пасть. Хомячок так осторожно перебирал лапками шерсть собаки, что, посмотрев на него сверху, я и сам заулыбался во все свое лицо.

Спустя некоторое время бабушка Люба приблизилась к собаке, сняла своего Толстячка с ее головы и закрыла обратно в клетке. Хомяк плюхнулся на подстилку, как подрубленный. И здесь же тихонько засопел.

– Устал мой работничек, – с умилением произнесла хозяйка. – Теперь всю ночь спать будет.

Дымок, пошатываясь от перенесенных удовольствий, поднялся на ноги, морда была такая заспанная, добрая. Пес мотнул несколько раз головой, приходя в себя, подошел к бабушке Любе, доверчиво ткнулся в ее старенькие галоши. Выразил свою признательность.

– Какой же ты воспитанный пес! —в очередной раз не могла не удивиться она. – Вижу, вижу, понравился тебе мой Толстячок. Приходи почаще в гости, будем дружить!

Поблагодарив бабушку Любу за приятный сюрприз, мы с Дымком вышли из конторки и направились к воротам. Там стояла верный охранник Ника. Она приветливо помахала нам хвостом, Дымок улыбнулся в ответ.

Выйдя из ворот, мы здесь же натолкнулись на девочку Настю. Она стояла посреди дороги, в ее широко распахнутых глазах был виден страх.

– Почему ты испугана? – спросил я.

– Ника… я хотела войти… а она как зарычит… – сбивчиво, не выпуская булки изо рта, объяснила Настя.

Софья Митичкина, 9 лет

Волосы девочки были туго стянуты на затылке розовой лентой. Поэтому рыжий цвет волос и розовый – ленты как – то непроизвольно вызывал добрую улыбку.

– Я видела твою собачку, – уже спокойным голосом заговорила Настя, – несколько раз ты проходил по улице с ней. Еще потом старушки около магазина любовались ею. Это мне моя бабушка говорила, она как раз все видела. Я тоже хочу такую собаку, но мама не разрешает. Она говорит, что если я буду хорошо вести себя, то может быть, купит мне хомячка, но только не собаку. И мне от этого грустно. Не понимают родители сердце ребенка! А можно мне погладить твою собачку?

– Погладь! Дымку будет приятно.

Настя гладила пса так долго и ласково, что он даже прикрыл глаза, пустил слюну от удовольствия и едва ли не стал опускаться на землю. Здесь я вовремя ткнул его ногой.

– В августе, в конце, мне будет шесть лет, – сказала Настя, – придут ко мне гости. Приходи и ты ко мне вместе со своей собакой.

– Обязательно придем, – заверил я девочку.

– Только не забудь взять Дымка, ладно? Я хочу с ним подружиться, – сказала обрадованная Настя.

И мне стало так приятно – приятно на душе… У меня есть верный пес. Меня ждут на заводе. А там два друга – бабушка Люба и хомячок Толстячок. А сейчас еще меня позвали в гости, на праздник – впервые за мою жизнь в Боровом. Ну и что, пусть это будет пятилетняя девочка, и не важно, что надо ждать еще два месяца, когда ей исполнится шесть лет. Ведь главное, что теперь я не одинок!

Рисунок Арины Леоновой, 9 лет