Текст книги "Торнан-варвар и жезл Тиамат"

Теперь дорога петляла меж стволов. Чикко ехал позади и время от времени пытался что-то напевать. Пахло медом и смолой.

Только к полудню увидели они одинокую хибарку из нетесаного камня, стоявшую на высоком берегу ручья, который здесь разливался в порядочную речку. Потом они пересекли увал. Пришлось еще долго подниматься по извилистой тропе; кони всхрапывали, и Торнан, поглядев вниз, увидел, что темные ели тонут в сизой дымке.

Выехали наконец на самый высокий гребень и оттуда начали спускаться вместе с солнцем в долину. Отсюда, с вершины холма, открывался замечательный вид. Приятно округлые пологие холмы, покрытые старым дремучим лесом. Среди холмов извивалась река Арана, несшая свои воды в Дугрское озеро. За рекой холмы постепенно повышались, переходя в предгорья. Слева, во весь горизонт с запада на восток тянулись горы – Серый хребет, младший брат великого Рихея. На склонах виднелись какие-то поселения и лоскутья возделанных полей.

Но окружающее заставило капитана вновь вспомнить рассказы аборигенов.

Край сей и впрямь неплохо подходил для всякой нечисти – что людской, что нет. Старые, толстые, уже подгнившие стволы густо переплетались с тонкими, хрупкими, совсем сухими ветками более молодых деревьев и кустарников. Порой завалы были столь велики, будто Лесные Хозяева сложили их специально на страх путникам. Приходилось вести коней в поводу или двигаться шагом, доверяя чутью животных. Ветровалы сменяли один другой.

За невеселыми мыслями Торнан почти не замечал дороги, а солнце между тем подошло к закату. Жара сменялась прохладой.

Их маленький отряд неторопливо двигался по лесу, то углубляясь в чащу, то выбираясь на прогалины. Когда солнце почти коснулось вершин деревьев, они остановились на небольшой полянке и перекусили, запив жестковатую солонину ледяной – аж зубы ломило – родниковой водой. Затем вновь тронулись в путь.

К стыду капитана, опасность первой заметила Марисса, хотя полагалось бы ему – все же он сам вырос в лесу. Только увидев, как девушка рванула из-за пояса фалькатту, Торнан сам потянулся к ятагану.

И словно в ответ на его движение лес заполнился свистом и глумливым смехом.

Впереди, на поваленной сосне, восседал чернобородый здоровяк, картинно отставивший в сторону заржавленную алебарду. Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять – это отнюдь не дровосек, не охотник и тем более не королевский лесничий. Облачение у него было соответствующее – дорогой красный кафтан, явно украшавший прежде объемистые телеса незадачливого купчины, рогожные штаны – судя по всему, снятые с какого-нибудь смолокура или бортника, и солдатские башмаки с обмотками.

А из кустов по сторонам тропы между тем выбирались, довольно ухмыляясь, коллеги лесного работничка – оборванцы, одетые в грязные лохмотья, разномастно вооруженные – кто вилами, кто топорами, кто тесаками, а в основном – дубьем.

– Гэ-э! – изрек бородач. – Как интересно! И ково эн-то к нам варки притащили в зубах? Благодарите богов, что мы таперича выпимши, а оттого добрые! Так что ни резать-убивать, ни в рабство черным купчишкам продавать вас не будем. Стало быть, сымайте с себя усё – чего нам надо, мы сами заберем. И лошадок оставьте – пешком-то вернее! И ты, телушка, давай, разоблачайся. Скажи спасибо, что баб в нашем логове хватает, так что позабавимся малешко и отпустим. Ниче страшного с тобой не буде – где два, там и дюжина!

Бандиты, которых и в самом деле было чуть больше десятка, дружно захохотали – так мог бы ржать табун простуженных битюгов. Громче всех ржал главарь – до того мгновения, когда брошенный Мариссой нож перерубил ему глотку. Атаман еще только начал заваливаться назад с лицом, выражавшим крайнее недоумение, когда следующий нож свалил лучника, вскинувшего свое оружие, а амазонка с диким воплем ринулась вперед, занося скимитар над головой.

Что-то гулко хлопнуло, и огненный росчерк соединил лицо второго лучника с ладонью Чикко, которой маг мгновенным движением как будто что-то зачерпнул из воздуха. А Торнан уже готовился встретить бандита, что, держа обеими руками перед собой копье, бежал вперед, собираясь всем весом насадить капитана на острие. Торнан перехватил копье под наконечником и рванул его в сторону. Затем клинок его опустился на древко – там, где в него вцепились ладони бандита. Тот с воем укатился в заросли.

Торнан отбил топор, которым пытался ударить его тип с рваным каторжными клещами носом, и острием ятагана аккуратно проткнул тому горло. Прежде чем тот упал, Торнан схватил его за куртку и притянул труп к себе, использовав этот страшный щит, чтоб прикрыться от удара алебарды в руках одноглазого здоровяка. Тяжелое лезвие с хрустом врубилось в позвоночник убитого. Через мгновение Торнан выпустил труп из рук, и тот своей тяжестью увлек за собой застрявшее в нем оружие. Кривой бандит потерял драгоценные мгновения, пытаясь высвободить алебарду, и не успел. Алый фонтан ударил в вечернее небо. Кровь хлестала секунд пять, после чего обезглавленное тело рухнуло наземь. Голова, откатившись в сторону, укоризненно глядела яркими белками глаз на зеленый лес.

Тем временем меч Мариссы, разрубив ключицу, рассек легкое и сердце нападавшего. Но затем на девушку с обеих сторон набросились двое, вооруженные один мечом, второй копьем. Но Чикко, правильно сориентировавшись, взмахнул соединенными руками в сторону копейщика, и тот отлетел, схватившись за размозженное лицо. Мечник опешил от такой демонстрации магических сил маленького фомора и принял в живот фалькатту воительницы.

После этого уцелевшие разбойники устремились в лес, оглашая девственную чащу воплями, словно за ними гналась стая бессов.

Первое приключение путников завершилось почти без потерь, не считая бледно-зеленого лица Чикко, севшего в изнеможении прямо на труп главаря.

* * *

На то, чтобы наскоро обшарить трупы, ушло с четверть часа. Вся добыча составила дюжину медяков разного достоинства, перстень низкопробного золота и нитку речного жемчуга. Было еще несколько ножей и алебарда атамана, но выручить много за них вряд ли было можно. К тому же мало ли: узнает какой-нибудь торговец оружия, каким его тыкали в пузо, снимая кошель – еще со стражей объясняться придется.

Куда больше, чем всему этому, Торнан обрадовался бы хотя бы одному коню, но, видать, разбойники предпочитали передвигаться пешком.

Он взглянул туда, где лежал разбойник с обожженным лицом и курчавой от жара бородой. Однако, выходит, поспешил он сказать, что друг его ничего не может. А ведь до сего дня и не подозревал! Да и вообще про магов, способных метать огонь, больше слышал только.

Недобрая мысль шмыгнула по краю сознания – не дай Дий, если бы Чикко стал их врагом!

Марисса нервно передернула плечами, словно уловив его мысли.

– Слушай, Чикко, а что ж ты их всех не спалил сразу, раз такое можешь?

– Ты видишь меня сейчас? – хрипло бросил тот. – А это был всего только один удар. Да это заклятье еще и удается только единожды из пяти попыток! Толку от такого в бою… Если б все было так просто, то вместо солдат нанимали бы колдунов.

– Так колдуны наши такого вроде не умеют, – произнес капитан.

– Верно, не умеют, тут не просто умение, – туманно проговорил фомор.

– Наши полковые маги только раны лечить умели да погоду предсказывать, – поведал Торнан. – Однажды старший засаду не почуял в трех шагах – чуть голов не лишились.

– Измельчала, видать, ваша мажья порода, – поддержала Марисса.

– Не в породе дело, – покачал головой Чикко и вновь непонятно добавил: – Мне говорили наши старики – мир стал не таким, как раньше, потому древнее волшебство уже силу теряет. Да и потом, чары творить – это не мешки ворочать и не сапоги шить. Это не ремесло какое – тут бывает хоть ты тресни, хоть кишки сам себе вырви, а не выходит, хотя уж вроде сто раз делал и знаешь как… Ладно, я уже в порядке, пошли. Еще вернутся эти орлы с подкреплением.

ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

Восточная Логрия, Мардония, провинция Гден

Старый Петар Хвост, в миру Локку, житель небедного предгорного села Горькая Долина, кузнец (причем не из худших), пробирался задами на противоположный конец оного села.

Причина его поведения была вполне уважительной. Он собирался навестить вдову Билу. А узнай об этом его супруга, за склочный характер еще в юности прозванная Сердючкой, не избежать бы скандала с бросанием в голову горшков и обзыванием всякими нехорошими словами, среди которых «старый драный козел» было бы самым невинным.

Но желание получить немного женской ласки пересиливало возможные опасения. Конечно, Била не молода (сын ее лишь немного моложе Хвостовой старшенькой), и во вдовьей косе изрядно седины. Но, с другой стороны, она куда моложе супруги, и в противоположность ей – добра и дородна, статью смахивает на матерую медведицу.

Тем более и Петар не юн и не слишком красив, хотя и по-прежнему крепок.

Петар как раз пробирался мимо клуни кума Тыквы, получившего это прозвище лет двадцать назад, когда на базаре пьяный покупатель разбил о его голову десятифунтовую тыкву, когда все и началось.

Небо вдруг озарилось призрачным светом, похожим на лунный. Огромные сияющие столбы от земли до неба поднялись над вершинами Тарпийских гор, окрашивая снежные шапки Бобугана и Ховереллы во все цвета радуги. Они медленно меняли свой цвет с синего на желтый, потом на оранжевый и, наконец, взорвались кровавыми всполохами…

Петар в испуге что-то завопил, и вопли, заглушаемые воем собак, донеслись со всех концов села. Безотчетный ужас наполнил души тех, кто видел это небывалое зрелище, хотя ничего особенно страшного в нем не было.

Потом все погасло, но некоторые клялись, что, перед тем как полярное сияние исчезло, среди бликов мелькнула исполинская крылатая тень и унеслась к звездам.

Глава 8. ПОДЗЕМЕЛЬЯ И ЧУДОВИЩА

С поляны на высоком крутояре было неплохо видно далеко вокруг. Впереди лежала дорога, петляющая среди холмов. Широкая, вымощенная битым камнем. Между булыжниками пробивалась высокая трава, дававшая понять, что путники редко ходят этим путем. Вдали дорога огибала безлесный холм и упиралась в небольшое селение с частоколом, с добротными каменными домами. Именно оно было обозначено на одной из карт Мариссы как ближайшее место, где может быть спрятан жезл. Так что при удаче совсем скоро их путь ляжет обратно – к славе и деньгам…

Впрочем, не хвали день, пока не кончится.

Даже отсюда было заметно что вид у селения нежилой – крыши домов осыпались, прогнили, местами вообще отсутствовали, скалясь гнилыми стропилами.

Торнан поморщился:

– Не нравится мне все это…

– А мне нравится! – фыркнул Чикко. – Никого нет, заходи и бери что хочешь! И по башке, главное, никто не даст!

– Сразу видно старого вора, – бросила амазонка.

– Меня другое волнует, – уточнил Торнан, – почему все разбежались? Чикко, тебя спрашиваю! Кто тут маг, спрашивается?

– Почем я знаю? Может, нас испугались. Заранее. А может, они и не разбежались вовсе, а померли все, упившись дурманной настойкой, которую гнали в подвале во-он той корчмы.

– Что и говорить – ты у нас кладезь мудрости! – прокомментировала Марисса. – Ладно, зайдем, там и разберемся. Ну, кто со мной, грабить и разорять мирных жителей? – задорно осведомилась девушка.

Они приблизились. Село как село, и корчма как корчма. Сколько таких он повидал на своем веку. И забросили его, может, по вполне прозаической причине – может, ушла вода и высохли поля. Или иссяк придорожный тракт, с которого село кормилось… Да мало ли?

Ладно, будем считать, что жители просто ушли в поисках лучшей доли.

Надо сказать, все трое были людьми бывалыми, и хотя сами с таким не сталкивались, но слышать слышали. Покинутые хутора и деревни – в горах и лесах, о жителях которых не было ничего известно, пропавшие бесследно странники и караваны, пустые корабли, носимые по воле волн…

Но как бы то ни было, спросить тут о Часовне Второго Брата было не у кого. А именно в ней и был тайник, в коем могла храниться первая из частей жезла Тиамат.

Дверь корчмы была чуть приоткрыта. Внутри царило запустение. Не было слышно ни звука.

Они вошли.

Невольно напрягшись, подсознательно пораженные несоответствием. Тихий пустой трактир – явление непривычное.

Солнечные лучи рыжими полотнищами падали в узкие окна сквозь запыленную слюдяную пленку. Все выглядело так, словно жители бежали прочь только что. Табуреты и скамьи, кружки на столах. Над пыльной стойкой возвышался большой бочонок с краном.

– Вот сейчас попьем пивка, – сообщил Торнан, отворачивая позеленевший кран. Ни одной капли жидкости, разумеется, не вылилось, лишь слабый винный аромат возник в помещении, на секунду перебив запах пыли. Видать, тут пиво не одобряли, предпочитая кровь лозы.

Зайдя за стойку, Чикко проворно обшарил ее, удовлетворенно цокнул языком и, замысловато сложив пальцы, что-то прошептал.

– Вот он, голубчик! – и, выдвинув замаскированный денежный ящик, он озадаченно хмыкнул, выгребая пригоршню уже потемневшего серебра с вкраплениями позеленевшей меди. – Как хотите, но ведь и в самом деле тут что-то не то, – протянул он, опуская монеты в сумку на поясе. – Не нравится мне это. Чтоб торгаш бросил деньгу… Дракон, что ли, прилетал?

Марисса пренебрежительно пожала плечами.

Дверь за стойкой заскрипела, как будто от сквозняка. Но вроде бы сквозняка нет?

Прежде чем капитан додумал эту мысль, руки Мариссы уже легли крест-накрест на эфесы клинков, а Чикко свел ладони с видимым усилием.

За дверью ничего не было слышно.

Осторожно заглянув туда, путники убедились, что за ней начинается длинный и темный коридор.

– Чикко, будь ласков, зажги шарик.

– А может, Марисса, тебе сразу и принца в женихи наколдовать?

– А, ну да, ты же волшебную силу бережешь – для девок, не иначе…

Не ответив, Чикко достал из-под прилавка коробочку с огнивом, выбил искры на трут. Смешанная с серой паленая ветошь, завоняв, затлела синеватым огоньком. Взяв с полки лампу, он быстро поднес пламя к фитилю.

– Вот, – назидательно сказал он. – А то шарик, шарик вам… Тут и без всякой магии обойдешься. А силу и в самом деле надо беречь.

При свете коптилки они обнаружили, что коридор не слишком длинный и в конце его имеется закрытая дверь. А слева от нее в каменном полу обнаружился надежно закрытый люк, изготовленный из одной широченной доски – должно быть, прежде бывшей стволом столетнего кедра.

В несколько минут выбив дверь, они выяснили, что выходит она на задний двор. В густой траве стояли две старые телеги, рассохшиеся бочки, какой-то хлам.

Ворота конюшни были распахнуты настежь. Торнан заглянул туда, опасаясь увидеть белеющие сквозь проросшую траву кости. Ему уже приходилось видеть такое – в селах, откуда не успели уйти люди, и скотина так и померла, намертво привязанная в хлевах и стойлах.

Но в конюшне было пусто.

«Стало быть, как ни торопились, а скотину забрать успели, – отметил про себя капитан. – И костей человечьих тоже вроде не наблюдается. Значит…» Он оборвал размышления – значить это могло все, что угодно, в том числе и то, что кто-то позаботился спрятать трупы и увести четвероногую добычу.

Закончив с осмотром двора, они спустились в подвал, без особого труда сдвинув люк. Внутри они обнаружили несколько рассохшихся бочек, гору окаменевших каштанов, откуда при их появлении в разные стороны разбежался табунок мышей, и четыре небольших амфоры, запечатанные смолой.

– Надо же, тарлисское, – с восхищением отметила Марисса, тут же взяв один из сосудов под мышку.

Имелся тут и сундук с большим замком. Но, опробовав на его крышке валявшийся тут же чугунный колун, Торнан убедился, что сундук пуст.

На улице уже темнело, солнце уже наполовину скрылось за горы.

Усевшись за главным столом трактира, они молча вскрыли амфору и по очереди отпили старого терпкого вина, выжатого, если не врали цифры на печати, за пятнадцать лет до этого дня.

То ли в память об умершем поселке, то ли за благополучный исход дела.

Прошедший день ничем особым не порадовал. Никаких признаков пресловутой Часовни Второго Брата найти не удалось. Среди полутора сотен домов поселения не было ничего похожего на часовню – ни там, где было отмечено на плане, ни вообще где-либо. И это тревожило – конечно, храмы в Логрии ломали очень редко, да и трудно сломать основательное здание, каковыми обычно строили дома богов, так, чтобы не осталось даже фундамента. Но кто знает… Разве что эта часовня подземная – но подземных храмов нормальных небожителей раз, два – и обчелся. В чем же дело? Может, это просто не то селение?

Чикко пересчитывал трофейные деньги, уже раз в четвертый. Складывал монеты в разновеликие столбики, перекладывал из одного в другой, смешивал… Вытащив из общей кучи маленькую шестиугольную золотую монету неправильной формы, он некоторое время вертел ее в руках.

– Взгляни, – он протянул ее Торнану. – Видал когда-нибудь такое? Это гхараттская цока, – сообщил он, когда капитан отрицательно покачал головой. – Из Мелуххи или из Гатского царства, если только я что-то понимаю в этих письменах. Каким ветром ее сюда занесло?… Ладно, я вот что думаю, – резко сменил он тему. – Насколько я помню, здешние поселения обычно хорошо укреплены на случай прихода геркоссов. Но тут укреплений нет – так, частокол. Значит, есть подземные убежища. Я подумал, что часовня именно там. И вот еще что. Входы в эти подземелья обычно хорошо прячут – поискать придется. Но вот какое дело: в тарских пещерных городах я сам видел, что спуски в тайные ходы начинались в колодцах. Причем в тех же самых, которые использовали горожане.

– Весело, – бросила Марисса. – Придется лезть под землю и искать там до возвращения Четырехрогого.

– Не думаю, – вмешался в беседу Торнан. – У нас на плане отмечено, что часовня где-то в середине поселения. Стало быть, там и будем искать.

– И как ты под землей определишь, где что? Или Чикко вызовет нам парочку цвергов из подземного царства?

– Да уж как-нибудь найдем… Дня за три.

– Это если не провалимся никуда и не повстречаем каких-нибудь оживших скелетов или оборотней.

– Ну, скелеты там, может, и есть, – хмыкнул фомор, – но сдается мне, что лежат они там тихо и смирно, как всем порядочным скелетам полагается. А оборотней вообще не бывает, – продолжил он с апломбом. – И быть не может. Это я говорю вам как шаман. Только боги могут сделать животное человеком, да и то неизвестно. Может, и не могут уже.

– А может быть, и подземных крайтов нет? И стрыгаев?

– Нет, конечно, – самодовольно ответил Чикко.

– Стрыгаи существуют, – вполне серьезно заявила Марисса.

– И кто тебе это сказал? – Чикко чуть не расхохотался. – Или этому учат в вашей храмовой школе?

– Нет, приятель, просто я однажды встретилась с одним, – спокойно сообщила Марисса.

– И где же? На празднике Равноденствия? После третьего кувшина? Или пятого?…

– Нет, в бою… Впрочем, – скривилась амазонка, видя выражение лица Чикко, – я могу показать тебе свой бок, откуда он выдрал приличный кусок мяса.

И, как ни в чем не бывало, подняла руки, задирая куртку и рубаху.

Чикко с искренним любопытством принялся разглядывать загорелый гладкий бочок Мариссы. Торнан заглянул ему через плечо.

На ее боку был след укуса чьих-то зубов, действительно очень похожих на человеческий. Причем девчонку действительно весьма серьезно грызанули: между следами челюстей была довольно широкая белая полоса от вырванной кожи.

– Слушай, а ты уверена, что это был именно стрыгаи? – осведомился Торнан. – Вдруг это бы какой-нибудь свихнувшийся урод? Или троллёнок? У кое-каких разновидностей зубы похожи на человеческие.

– Может быть, только вот выглядел и вонял он, как типичный стрыгай – стрыгаистей не бывает. Ну как, чародей, налюбовался? – осведомилась девушка. – Эй, – она увидела, что Чикко собирается коснуться указательным пальцем следа зубов неведомой твари. – Руками не трогать!

– Да подожди ты! – вдруг отмахнулся маг. – Торнан, взгляни сюда.

Торнан наклонился к матово загорелой коже, даже на вид соблазнительно-упругой, и оторопел.

Зубы, испортившие ее года три назад (в шрамах он разбирался), действительно были человеческими.

Только вот не совсем. Четыре рваных узких дорожки были явно оставлены клыками, которых роду людскому иметь не полагалось.

– Ну?

Марисса резко опустила одежду.

– Как ты с ним справилась? – спросил Чикко, и Торнан отметил, как непривычно серьезен этот весельчак и балагур.

– С трудом, – коротко уточнила девушка. – Кровь хлестала, как из рваного бурдюка. Если бы не Элико и Картия, гнить бы мне в земле рядом с той тварью.

– А что вы с ней сделали?

– Зарыли, что ж еще? Это вы, чародеи, разных тварей потрошить обожаете, а потом из требухи всякую гадость варить.

– И что, ни голову не отрезали, ни шкуру хотя бы – похвастаться? И ваш маг вам позволил бросить тушку? – изумлению Чикко не было предела.

– А у нас мага и не было. Обошлись! – презрительно сообщила девушка. – И все живы остались. А Конра даже на третьем месяце была – и ничего: родила благополучно и в срок.

Поднявшись, Марисса решительно направилась к выходу.

– Эй, ты куда?

– По делам, – отрезала девушка, а Торнан украдкой показал кулак ухмыльнувшемуся фомору.

– Торнан, – через минуту сказал Чикко, – я вот что подумал насчет колодца… Я в лозоходстве не так уж силен, чтоб не соврать, но вот если ты подождешь до послезавтра, смастрячу один амулет… Торнан, – вдруг напрягся коротышка, – я чую что-то нехорошее…

Тревожно всхрапнули кони за стеной.

И тут со двора послышалось писклявое уханье, и через секунду – крик Мариссы.

Что было дальше, Торнан не помнил – он осознал себя уже на улице, спрыгивая с прогнившего крыльца с ятаганом, занесенным для удара.

Глазам его предстало следующее зрелище. Из колодца целеустремленно выползал шевелящийся пучок щупальцев, за которым следовал зелено-серый мешок. На нем блестели три больших буркала. И одно из щупальцев обвилось вокруг талии Мариссы, явно пытаясь утянуть ее на ужин страшилищу.

Вылетевший следом за капитаном Чикко аж взвизгнул, бросив что-то вроде «Стульху!» или «Птульху!» – наверное, выругался по-своему, по-фоморски.

Урод уже полностью выполз из колодца и вытянул во все стороны свои подрагивающие щупальца. Марисса отчаянно вцепилась в каменную ограду, изо всех сил сопротивляясь тяге напрягшегося щупальца.

– Эликсиром его, – бормотал бледный Чикко, шарясь в своей котомке. – Камировым… Или порошком Воуриш… Сейчас…

– Держись!!! – Видя, что помощи от штатного чародея экспедиции не дождаться, Торнан перекатился по земле, используя кучи мусора вместо прикрытия, и лежа ударил ятаганом, мгновенно снеся щупальце, обвившееся вокруг девушки.

Ловко уклонившись от метнувшихся в его сторону извивающихся «рук», Торнан рубанул еще и еще. Он не думал, с чем столкнулся, не удивлялся невозможной и незнакомой твари, не думал, можно ли с ней справиться, не размышлял, насколько она опасна. Просто рубил, уворачиваясь от опасных объятий. Его решительность принесла результаты – посрамленная тварь пыталась уползти обратно в колодец, но пучащееся тело зацепилось за обломки ворота. Застряв, неведомое страшило бестолково размахивало щупальцами, видимо, не теряя надежды поймать так некстати ускользнувшую добычу.

Через двор, вращаясь, пролетел светящийся шарик и влип прямо в третий глаз создания, заставив того громко замычать. Через мгновение, кувыркаясь, по тому же маршруту проследовала маленькая склянка, угодив в пупырчатую голову противоестественного моллюска, задергавшегося, как студень.

Через несколько секунд сухопутный осьминог наконец-то освободился и упал в колодец, издавая шипение – то ли боли, то ли разочарования.

Не спуская глаз с колодца, Торнан поднял девушку с земли.

– Рисса, ты как?!

– А что со мной будет? – морщась, ответила Марисса, держась за живот.

– Понятно, кто сожрал деревенских, – прокомментировал Чикко. Присев на корточки, он только что не с умилением изучал вяло дергающееся щупальце.

– Что ты там смотришь? – прикрикнул на него Торнан. – Или думаешь приготовить его на ужин? Помоги лучше Риссе.

– Да не надо… – попробовала та отмахнуться.

– Надо! – прикрикнул капитан уже на нее. Подчинившаяся амазонка задрала рубаху, и капитан выругался, глядя на сине-багровую полосу с пятнами кровоподтеков на месте присосок, обвивавшую талию девушки. Чикко сосредоточенно провел ладонями вдоль ее тела, пошептал что-то, шевеля губами…

– Так, – вынес он вердикт. – Внутренности внутри, как им и положено, ребра целы, синяк пройдет через неделю, если ничем не лечить. – И добавил с завистью: – Ну и мышцы у тебя, Рисса! Меня бы эта скотина точно бы пополам порвала! Откуда у тебя такие?

– Да проще простого! – Девушка, одергивая рубаху, бодро вскочила на ноги. – Пару камней по двадцать фунтов держи в руках перед собой, а потом слегка согнись и встань на цыпочки. И так стой, пока не упадешь. Пару лет – и у тебя будут не хуже!

Надо ли говорить, что все трое без лишних слов покинули трактир с его опасным соседством и перебрались на невысокий холм поодаль, раскинув там палатку.

Торнан с любопытством наблюдал, как фомор изучал разложенный на камне «трофей», потерянный головоногом. Внимательно осмотрев его так и сяк, только что не обнюхав и не попробовав на вкус, Чикко ткнул головешкой в обрубок. Кусок мертвой плоти не шевельнулся.

– Да… – резюмировал Чикко. – Похоже, тварюка эта стара, как прабабушка Шэтта. У молодых осьминогов или кальмаров щупальца даже через сутки еще дергаются.

Они помолчали, хотя все было яснее ясного. Им предстоит лезть вниз, где обитает хозяин отсеченной конечности, и, возможно, не один.

– Есть одно средство… – понял мысли Торнана Чикко. – Если несколько моих порошков смешать, получится знатный яд. Им в Хемте тритонов озерных изводят на рыбных садках. Должно помочь…

– Ты не знаешь, что это вообще за животное?

– Не знаю, – сказал Чикко.

От Торнана не укрылось выражение лица друга при этих словах. Как фомор ни был умен, но за все годы жизни в Логрии полностью скрывать свои чувства он так и не научился.

– Точно? – испытующе поглядел в его глаза капитан.

– Как тебе сказать… – выдавил шаман. – Боюсь даже подумать, но эта тварь слегка смахивала на Старших Детей Того… э-э… Того, Кто Живет Под Морским Дном.

– Ты их видел? – почему-то от непонятных слов друга мурашки побежали по коже у неробкого капитана.

– Нет. Слава Предвечной и Отцу ее. Только рисунки на камнях и священных досках. Старые. Очень.

* * *

Через день, на исходе утра, они устроились среди деревьев на пригорке, с которого отлично просматривалась местность перед храмом, если так, конечно, можно было назвать проход в подземелье. Лишь три колонны слева от входа давали понять, что это не простая пещера.

Прежде чем они нашли этот вход, им пришлось преодолевать нагромождения валунов и заросли колючего кустарника, через которые они добрались до подножия напоминавшей кукиш скалы. На склоне тут и там сквозь густые заросли проглядывали песчаные проплешины и покрытые мхом спины валунов.

В очередной – в последний раз – проверили снаряжение. Объемистые тыквенные фляги, найденные в поселке, заполненные водой. Еда – сушеное мясо и чеснок, надерганный на заброшенном огороде.

Марисса лишний раз проверила свой замечательный лук, старательно собранный и проверенный уже раз десять, осмотрела стрелы – всю дюжину, – скептически полюбовавшись слоем приготовленного фомором яда, губительного для моллюсков. Выхватив клинки, почти с отвращением глянула на полоску того же яда на лезвиях. Торнан машинально посмотрел на свой ятаган, тоже обильно умащенный оным зельем.

Чикко в отличие от амазонки был спокоен. Его сума, видимо, хранила все, что нужно. А в руках был необычный светильник – обмазанная смолой корзинка, к которой были прилеплены смолой наловленные с вечера светляки. Был и другой светильник – сосуд прозрачного стекла (находка из трактира), наполненный толчеными гнилушками и светящимися грибами из погреба.

Так что связка факелов за спиной капитана могла и не понадобиться.

Там же, за могучими плечами анта, был пристроен заржавленный заступ на коряво вырезанном свежем древке, обнаруженный в одном из пустых домов безымянного селения.

Вроде все. Оставалось разве что помолиться за успех, попросить у своих богов помощи.

Нет, ему-то особо докучать богу Грома не с руки – не любит старый Дий, когда его слишком часто теребят. А вот Марисса пусть лишний раз попросит Великую Мать – ведь как-никак она ей служит, кровь за нее проливала, и молитвы ее вес поболе имеют, чем у простого человека. Да и Чикко пусть обратится к своим небесным покровителям, не помешает. Кому он там поклоны бьет, как бишь их…

Тут Торнан вспомнил, что его приятель не то что не посещал на его памяти храмы, но даже и не поминал никаких небожителей, если не считать проклятий и богохульств, обычных для лихих людей по всему миру.

– Чикко, а каким богам ты молишься? – спросил северянин.

– Никаким, – отрезал шаман. – Я безбожник.

– Это как? – до глубины души удивился капитан.

– Старые боги моего народа мне помогать не будут, потому что я отрекся от своего предназначения. А чужие боги меня, пожалуй что, и не примут под покровительство…

– Почему ты так думаешь? – вновь искренне изумился Торнан.

– Так… Есть причина, – уклончиво сообщил его приятель.

– А как же ты тогда колдуешь? Духи-то тебе повинуются, как ты говоришь.

– А при чем тут духи? – пожал Чикко плечами. – Шаману – да и вашему чародею, если на то пошло, – боги не помогают. Он сам по себе сила, и сам умеет обращаться со стихиями, да и духов в бараний рог скрутить может. А если не может – то ему никакая Тиамат и никакой, извини, Громовник не пособят.

Пожав плечами, Торнан решил оставить эту тему в покое. В чародействе и волшебстве он мало что понимал. Тем более что тема для Чикко была явно болезненной.

– Ну, пошли, что ли? – заявила Марисса. – Сиди не сиди, жезл к нам не прибежит.

– Пошли…

Под их сапогами заскрежетала щебенка, когда они вступили в подземелье.

Вскоре каменный монолит совершенно неожиданно уступил место хорошо сохранившейся кирпичной кладке. Теперь это был не скальный проход, а ровно выложенный кирпичом и брусчаткой тоннель, ведущий куда-то в глубь скалы.

Троица двинулась дальше и вскоре оказалась посреди огромной залы, в которой стояли вдребезги разнесенные саркофаги, испещренные какими-то узорами, изображавшими геометрически правильные ряды угловатых знаков. Свод залы подпирали основательные, как столетние дубы, колонны. Все солидное, требовавшее много труда…

Путники увидели впереди аж четыре узких коридора, ведущих в неизвестном направлении.

– Куда дальше-то? – растерянно пробормотала Марисса. Видать, ни о чем таком ее не предупреждали.