Текст книги "SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга вторая"

– Какая Красавица? – удивился Александр.

– Ну эта, хозяйка Оздоровительного Центра Корпорации.

Александр усмехнулся: никогда не подумал бы, что Ведьме можно дать такое прозвище. Впрочем, этот человек, к его счастью, видел её только на приличном расстоянии. А издалека она, может, и выглядит красавицей. Вот бы порадовалась, если б узнала.

– Но ведь махмудовские бойцы тупые мясники – продолжал между тем торговец. – Что они понимают в том оборудовании. То не в той последовательности что-то включат, то не ту мощность дадут…. В общем, народу за это времени они загубили немало и без всякой пользы для себя…

– И что все торговцы с Рынка работают на Махмуда?

– Все.

– И Вы?

– Я – нет.

– И почему же?

– Потому, что Рубик не шакал. Кстати, я – Рубик – Александру, конечно же, давно было известно имя торговца из его Идентификатора, но эта стародавняя «привычка вежливости», расположила его ещё больше, и он в свою очередь тоже официально представился.

– И Махмуд тебя оставил в покое? – не унимался Александр, перейдя на «ты» после «официального знакомства».

– Не сразу, конечно. Присылал своих бойцов. Говорят: Махмуд советует тебе подумать. Я подумал и поехал к Махмуду. Сказал ему: «Махмуд-джан, хочешь забрать мой фургон – забери! Хочешь убить меня – убей! Но знай – не будет Рубика, не будет Рынка Под Эстакадами. Потому что, чтобы Рынок жил, на нём должен быть хоть один настоящий торговец. А Рубик – Последний Из Первых. Я ведь – пояснил Рубик свой оригинальный титул, – поставил свой первый фургон на этом Рынке ещё до Войны.

– И Махмуд оставил тебя в покое? – недоверчиво спросил Александр.

– Махмуд – тоже шакал, Большой Шакал. Но у него есть мозги и он понял, что я прав.

– А эти остальные, значит не настоящие торговцы?

– Вай ми! Какие они торговцы?! Куклы! Как это… био-боты! Так сейчас говорят. Нет, они вроде люди. Но у них нет ни своих мозгов, ни своей воли. Только жадность осталась. Махмуд забирает товар у «искателей» и «мастеров», хотя их у него уже почти нет. Собирает всё это в свои склады. Даёт им фургоны. Но разве они торгуют. Они сидят и ждут лоха, чтобы навешать ему лапши на уши и отдать махмудовским бойцам. Что они знают о торговле?!

– А что ты знаешь о торговли?

– Рубик прожил жизнь на Рынке. Может, конечно, он не знает всего, но он знает главное: торговец должен любить свой товар, должен любить и уважать себя и своего покупателя. Если доволен покупатель, если доволен продавец, если хороший товар попал в хорошие руки – это и есть хорошая торговля. Посмотри покупателю в глаза, пойми, чего он хочет, и не будь жадным…

– Но ведь ты, получается, играешь здесь роль наживки для шакалов Махмуда.

– Получается – со вздохом согласился Рубик. – А что делать? Надо как-то жить. Но на моих руках нет чужой крови…

– А почему ты не уедешь?

– Куда и на какие средства? Где и кому нужен старый мелкий торговец? Жить на пособие в каком-нибудь фри-тауне? Да и в приличный фри-таун меня не пустят. Ведь у нас только старые Идентификационные чипы без Модуля Безопасности. А без него, даже если мне смогут помочь каким-то образом выехать на ЕТМ, то на границе любого европейского фри-тауна нас в лучшем случае завернут обратно. Про поезд и говорить нечего: перед нами просто закроются двери вагона и тут же сцапает транспортная полиция… Пробиваться своим ходом на Юг? Думаю, там не лучше, чем здесь. Тут ты хотя бы всё знаешь… В крайнем случае переберусь в Город. Сына с внуками я б, конечно, отправил в какое-нибудь приличное место… хотя и плохо будет без них… Но у сына тоже нет Модуля Безопасности, а у внуков даже Идентификаторов: они ведь родились здесь, за Городом… да и у сына-то нет нормальной профессии… Может ты смог бы что-нибудь подсказать?

– Думаю, можно будет найти какой-то выход – неопределённо пообещал Александр.

Так за разговором они незаметно добрались до первой цели своего путешествия. Вокруг были бесформенные бетонные холмы разной формы, высоты и величины – остатки «коробок» жилых домов.

– Это очень старый район – сказал Рубик. – Ему почти сто лет. Я сам жил в одном из этих домов, когда молодым только приехал сюда. Этим домам тогда уже было не меньше тридцати лет. Район уже к началу Войны был наполовину пустой. В войну его почти не грабили: тогда для них здесь не было ничего ценного – обычные вещи обычных людей. Беженцы сюда тоже не очень стремились, предпочитали более современные районы. Да и жить здесь уже в самом начале Войны было почти невозможно: не было ни воды, ни тепла, ни электроэнергии… поэтому здесь много чего сохранилось интересного… для тех, кто знает, что ищет…

Они подошли к остаткам одного из зданий. Три этажа двух центральных секций были почти целыми. Центральна часть расколовшейся на три части крыши устойчиво устроилась на боковых частях, наклонно лежавших на развалинах крайних секций здания. Плиты стен верхних этажей вывалились наружу и грудой бесформенного бетона лежали перед домом. Внутренние стены сложились в какую-то хитроумную конструкцию, дополнительно поддерживающую остатки крыши. Даже стеклопакеты в окнах сохранившихся стен первых трёх этажей были почти целые…

Из открывшейся двери одного из сохранившихся подъездов вышел высокий крепкий человек в ботинках на толстой подошве, штанах и куртке из ткани «хамелеон», самостоятельно меняющей рисунок и расцветку в зависимости от окружающего ландшафта. На голове – так называемый «пробковый шлем». Их изготавливали местные умельцы. Он действительно по форме напоминал пробковые шлемы стародавних времён, только сделан он был не из пробки. В центральной его части была спрятана система кондиционирования, а в широких полях – вентиляторы, хоть как-то защищавшие от жары. Это был один из «искателей».

Искатель окинул Александра быстрым умным цепким взглядом, так и не поздоровавшись, повернулся и вошёл в подъезд.

– Пошли – пригласил Рубик и вошёл в подъезд вслед за Искателем.

От бетонной лестницы мало что осталось, но им не пришлось по ней далеко подниматься. Нужная им квартира была не первом этаже. В ней удивительным образом всё сохранилось почти не тронутым. Были только небольшие следы то ли спешных сборов, то ли такого же спешного небрежного «шмона». Всё было покрыто уже знакомым Александру слоем земли. Но здесь были видны и следы плесени, высохшие остатки мха и другой мелкой растительности… и клочья паутины. Самый большой беспорядок был в кухне. Очевидно, когда-то её не раз посещали кошки, мыши, крысы, мелкая степная живность, всё, что могло пролезть в большие щели пола. Но и эти посещения были много-много лет назад: их следы тоже покрывал слой земли.

Всё, что было в этой квартире, настолько напомнило ему ТЕ далёкие времена… у него даже перехватило дыхание. Ему показалось, что он находится в доме одного из друзей бабушки и дедушки, куда они захаживали в гости, или у одного из однокурсников папы… Ему стало не по себе. Он почувствовал себя вором и, даже, каким-то гробокопателем.

– Сюда уже никто не придёт – сказал Рубик, видимо почувствовавший состояние Александра. – Эти вещи скоро просто исчезнут никому не нужные. У Вас они получат новую жизнь. Я не думаю, что их прежние владельцы возражали бы против этого…

Александр молча двинулся по квартире. На крупные предметы мебели он просто указывал Рубику и тот особым образом их помечал. Мелкие – выставлял на середину комнат.

Когда Александр закончил обход квартиры, он неожиданно для самого себя вдруг перекрестился и прошептал: «Прости меня господи, храни их или упокой их души».

Он опять почувствовал на себе быстрый цепкий взгляд Искателя. Повисла тяжёлая тишина.

– Окна придётся вырезать, чтобы вынести габаритные вещи. По лестнице – не реально, – деловитым тоном разрядил ситуацию Искатель.

– Только сделайте это, пожалуйста, поаккуратнее, а потом поставьте на место, – попросил Александр.

Искатель бросил на него удивлённый взгляд, ухмыльнулся: «За Ваши деньги любой каприз».

В этот день таким же образом они обследовали ещё две квартиры. На следующий – ещё три, но в другом районе и сопровождал их совсем другой Искатель: коренастый плотненький «живчик», скакавший по развалинам как новый хорошо надутый мячик так, что Александр за ним едва успевал, а Рубик постоянно отставал и периодически кричал Искателю, чтобы он «не носился как угорелый». Но тот не обращал на его крики никакого внимания и только лукаво-загадочно, молча, улыбался.

Третья квартира была необычной. Она принадлежала хозяину небольшого магазинчика. Александр хорошо помнил такие магазинчики: в одной квартире со стороны двора жили хозяева магазина, а сам магазин располагался в примыкавшей к ней перестроенной другой квартире, выходившей на улицу. Хотя задолго до Войны всё давно уже «подмяли под себя» торговые сети, кое-где такие магазинчики сохранялись. Такой магазинчик был в одном из домов, располагавшихся по соседству с домом его дедушки с бабушкой. Бабушка предпочитала покупать всё именно там, заходя в сетевые магазины только в случаях крайней необходимости. Почти всякий раз, гуляя с ним, она заходила в него. Бабушка обязательно минут пять-десять болтала или с хозяйкой магазинчика или с одной из «девочек» – как она их называла, – работавших в нём. Они обсуждали достоинства и недостатки разных товаров, обменивались жалобами на жизнь…

Эти магазинчики пострадали самыми первыми, в самом начале Войны. Многие, даже раньше, только, когда эта Война назревала: в нарастающем бардаке, власть теряла реальный контроль в периферийных районах, оставляя их население на произвол судьбы. Озлобленное, полуголодное население этих районов первым делом разграбляло такие магазинчики. Поначалу их пытались защищать: бронировали окна и входные двери, ставили мощные решётки, на ночь закрывали бронированными щитами… Но это спасало ненадолго…

Этот магазинчик тоже много лет назад, видимо, пытались «вскрыть», взорвав закрывавшие его бронированные щиты. Но перестарались. Взрыв оказался слишком мощным. Бронированные щиты отбросило на улицу, но стена магазина рухнула целиком внутрь, а на неё упала плита перекрытия верхней квартиры. Решив, что тут уже ничего путного не найдёшь, магазин оставили в покое…

Когда они вошли в квартиру хозяина магазинчика, Александр удивился, зачем они сюда пришли. Всё в квартире было оляповато-вычурной дешёвой симуляцией «роскоши». Вместо ответа на удивлённый взгляд Александра, Искатель провёл его в самую дальнюю комнату. Там была «подсобка», комната с запасом товара, отделённая от магазина укреплённой стеной с бронированной дверью. Нападавшие или не подозревали о её существовании, или не стали сюда лезть, опасаясь отпора хозяев, которые в то время, очевидно, здесь ещё жили. А следующие волны грабителей обходили дом стороной, полагая, что магазин давно разграблен. Подсобка была совсем не тронутой. В неё даже не наведывалась никакая живность, потому что стены, пол, потолок были покрыта пенопластиком, который то ли оказался слишком прочным для их зубов, то ли совсем не пропускал запахов, и они «не заметили» это хранилище жизненных припасов.

Почти весь товар лежал грудами на полу – попадал с полок во время землетрясений. Александр начал было их осматривать, но Искатель тронул его за руку, отрицательно помотал головой и поманил за собой, открыл дверцу какого-то шкафа – там оказалась площадка подъёмника. Подъёмник исправно работал. И пока они спускались, Александр по его состоянию понял, что за ним давно хорошо следят и нередко им пользуются.

Они спустились в обширный подвал, занимавший всю площадь как под квартирой, так и под разрушенным магазином. Хозяева магазина в своё время не стали экономить ни на прочности подвала, ни на его тепло и гидроизоляции, ни на его системе вентиляции. Последнюю, видимо, давно, как и подъёмник, восстановили и тщательно поддерживали. Также давно и тщательно здесь поддерживались чистота и порядок. Никакой грязи, мусора или, даже, следов пыли. Всё аккуратно расставлено по стеллажам.

Александр начал было по привычке осматривать стеллажи, но Искатель опять остановил его и кивком головы указал на середину центрального прохода. Там стоял плотно уставленный погрузочный поддон. В основном там были бутылки с разнообразными спиртными напитками и какие-то продукты в термо-вакуумных контейнерах.

– Проверено, безопасно, готово к употреблению – сказал Искатель.

Александр молча кивнул головой, давая понять, что всё берёт, но обход свой, тем не мене, продолжил. Быстро пробежался по продуктовым рядам. Задержался у нескольких последних стеллажей с «хозяйственной мелочёвкой», которая обычно всегда была в таких магазинчиках, и отобрал кое-что для кухни и ванной комнаты. В дальнем углу остановился у пирамиды из пивных термо-кег. Искатель опять счёл необходимым заговорить:

– Здесь, как повезёт. Если не жадничали и наливали «под завязку», а пробку плотно закручивали, то может быть очень даже приличный напиток. Но сорок литров сам сразу не выпьешь и, если окажется стоящая вещь, большая часть пропадёт. – Жалко. Обычно открываем «по случаю»…

…Почти всё, взятое тогда из заброшенного магазинчика, действительно оказалось отменного качества. Особенно, коньяк. Вино в нескольких бутылках перекисло, но в остальных тоже было замечательное. Хорош был и твёрдый сыр, и некоторые кондитерские изделия: тёмный шоколад, сухие бисквиты… В тот год он впервые удивил и порадовал домашних и друзей редкими «сувенирами», привезёнными с «родины предков»…

Но на третий день его «торговых экспедиций» с Рубиком произошёл очень неприятный конфуз.

Искатель – опять новый, – привёл их в небольшую квартирку: узкий коридор метров пять в длину, в конце которого виднелись две небольшие глухие двери, очевидно, в туалет и ванную, а по бокам три застеклённые двери побольше, две слева и одна справа. «Как они в этой тесноте жили, ещё целыми семьями, – подумал Александр. – Тут и одному особенно не развернуться». – И открыл дверь по правой стороне. Сделал только один шаг и замер. Он не запомнил ничего из того, что было в той комнате, кроме небольшой скромной двуспальной кровати. Да и саму кровать он толком не помнил. В память врезалось то, что он увидел на ней – два скелета, одетые в спальные пижамы. Пижамы были из яркой, дешёвой, но очень прочной синтетической ткани и выглядели «как новые». Скелеты лежали, обнявшись, и голова одного из них покоилась на плече другого. Всё это вмести – и яркие, почти не тронутые временем пижамы, и позы, в которых замерли скелеты, – создавали впечатление глумливого издевательства над человеческой жизнью… Александр вышел из комнаты и стремительно направился к выходу. Краем уха он услышал, как Рубик кричал Искателю: «Я же говорил, квартиры должны быть чистыми!»…

Рубик, молча, влез в броневик и с какой-то виноватой неуклюжестью в движениях стал моститься в «своём» кресле. У Александра не было никакого желания продолжать их «экспедицию». У Рубика, видимо, тоже.

– А поехали ко мне – сказал он. – Я приглашаю тебя в гости. Познакомлю с женой… выпьем за упокой неприкаянных душ…

Когда броневик направился в обратный путь, Рубик вдруг сказал:

– Мои родители тоже, наверное, где-то так же лежат… Не сумел их вывезти в Город. Много раз пытался. Но не мог уговорить. Не хотели бросать дом, хозяйство. Думали, что оно их спасёт. Их село было совсем рядом. Километрах в сорока к северо-западу от нынешнего Купола Корпорации. Ещё когда я уезжал в Город, – а это было лет за десять до Войны, – наше село было одним из последних нормальных в этих краях. Почти всё вокруг уже тогда было заброшено, разорено… поля, хозяйства… в опустевших сёлах в полуразвалившихся домах остались только алкаши и нарики, получавшие какие-то грошовые пособия и промышлявшие мелким воровством… Знаешь, потом – когда всё полетело к чёрту, – многие начинали рассказывать о напастях природы, об изменении климата, о пустыне… – Я их всегда спрашивал, что пришло первым, пустыня или запустение? И я знаю – первым пришло запустение. Не было бы этого запустения – не было бы пустыни. Природа наказывает ленивых… и жадных. Работали бы как мой отец и мать, как их соседи по селу – никакой пустыни не было бы…

– Но ведь и ты сам оставил родителей и ушёл из своего села.

– Я оставил родителей?! Э! Что ты такое говоришь!? Я уехал учиться. Конечно, уже тогда многие учились дома, дистанционно. У нас в селе тоже. Но мой отец сказал: «По-настоящему человека может научить только человек. Будешь учиться у компьютера – вырастишь компьютером. Что компьютер понимает о жизни? Езжай – и учись на биолога…»

– Ты учился на биофаке? – удивился Александр нежданно найденному коллеге.

– Один год. Потом у меня обнаружился талант…

– Какой?

– Спортивный. Оказалось, что я здорово играю в большой теннис. Но это отдельная история… В общем, меня перетащили на факультет физподготовки. Чемпиона мира из меня не получилось. Но я стал неплохо зарабатывать частным тренером. Тогда ещё многие люди с деньгами считали престижным этот спорт, у них были свои корты, и они обязательно хотели, чтобы их дети хорошо играли в теннис… Отец поначалу очень расстроился. У него были на меня совсем другие планы. Он был селекционер-любитель. Думал с моей помощью всё поставить на научную основу и «развернуться» … Но, оказалось, что тренером я помог больше…

Рубик вздохнул, задумчиво помолчал и, не дожидаясь вопросов Александра, пояснил:

– Раньше километрах в семидесяти к западу был ещё один город. Знаешь? Да? Примерно посередине трассы, которая вела к нему, стоял посёлок. По сути, небольшой городок. Больше ста лет главным бизнесом этого городка были небольшие придорожные ресторанчики. Их было больше сотни. У каждого своя гастрономическая изюминка. И можно было найти на любой достаток. Были очень дорогие и шикарные, куда приезжали только очень «крутые», а были и совсем недорогие, куда могли себе позволить приехать отдохнуть хотя бы раз в месяц люди с очень скромными доходами. Но разница в цене не означала разницу в качестве. Везде готовили – Рубик поднёс к губам сложенные горсточкой пальцы, причмокнул и широким движением кисти развернул пальцы, – объеденье. Разница в цене была только за «понты» … ну и за «дополнительные услуги»: бани, проститутки и всякое такое… Хозяином городка был Лаврентич. По-настоящему – Рафаил Лаврентьевич. Но он не любил, когда его так называли. Для самых близких он был Рафиком, для остальных – Лаврентичем. В то время городок уже вошёл в границы Города. Новые жилые районы вплотную подпирали с востока и с десяток новых высоток появилось на западной границе. Но для самого городка это почти ничего не изменило. Просто он стал считаться одним из районов Города…

Рубик опять немного помолчал, погрузившись в свои воспоминания:

– Этот самый Лаврентич позвал меня тренировать свою младшую дочку. Ей было тогда только семь лет. И была она от его новой молодой жены. У него было ещё три сына от двух предыдущих жён. Но с ними ему не повезло. Если честно – сам, наверное, был виноват. Пока сколачивал свой бизнес – не до них было… Но это другая история… В общем, в этой дочке он души не чаял и растил её как принцессу. Чему её только не учили… и языкам, и верховой езде, и музыке, и картины рисовать… ну и теннисом тоже решил… А охрану у него возглавлял Тигран. Мы с ним вместе учились. Только он специализировался на борьбе. Когда Лаврентич стал искать тренера по теннису, Тигран вспомнил об мне. Меня пригласили. Я провёл пару пробных тренировок… вообще-то, до того я никогда не работал с такими маленькими детьми… Но всё как-то сразу «пошло». Не знаю, чья в том была заслуга больше… его дочка оказалась очень милой смышлёной девчонкой, и мы как-то сразу с ней поладили. Лаврентич взял меня к себе тренером, но с одним условием – работать только на него. У него вообще был такой подход: или работаешь только на меня или пошёл на хер. Он у меня спросил, сколько я зарабатываю. Я ему назвал сумму в два раза больше, чем та, что я реально имел. Он, не моргнув глазом, назначил в три раз большую – для него это были не деньги. А для меня тогда это было целое состояние и при этом у меня оказалось полно свободного времени: я проводил одну часовую тренировку утром, другую вечером, а всё остальное время был предоставлен самому себе. И при этом у меня оказалось уйма денег… Наверное, всё это могло плохо кончиться: я имею в виду сочетание больших денег и массы свободного времени, – но тут начались серьёзные проблемы у моих родителей…

Рубик судорожно «проглотил» невидимый комок в горле:

– Та банда мародёров, которая называлась администрацией сельского района, поначалу не очень притесняла наше село: добавляли немного к официальным налогам, отдавали в администрацию – и всё. Вели себя они так не из каких-нибудь «соображений гуманности». Был свой интерес. У них тогда было три главных источника доходов. Несколько плантаций и ферм, расположенных на лучших землях, где как рабов гнобили собранных по всему району алкашей, ещё на что-то способных. Социальные пособия, которые они реально выплачивали не полностью и не всем, и в списках на получение которых было полно «мёртвых душ». И субсидии по так называемой программе «развития села». Эти субсидии почти полностью, как только их получали, тут же перекочёвывали на счета зарубежных банков. Тратили лишь самую малость на поддержание в более или мене приличном виде дорог, по которым приезжало начальство. Приезжало оно регулярно, чтобы проверить «эффективность использования» этих самых субсидий. И тогда их привозили в наше село и ещё в пять-шесть таких же, расположенных в других местах района. Всех во время этих экскурсий для начальства заставляли хвалить мудрость власти и рассказывать, как им помогает «программа развития села», хотя по этой «программе» они и гроша ломанного не получали… Но доходы эти постепенно стали «усыхать». Годных земель становилось всё меньше. Урожаи падали. Не мудрено при их работничках и «дедовских» технологиях. Да и качество продукции становилось всё хуже… В общем, все эти семейные плантации стали приносить всё меньше дохода, а в неурожайные годы, которые стали всё чаще случаться, вообще оказывались убыточными… Поначалу пытались компенсировать убытки за счёт социальных пособий. Их – и то, понятное дело, не полностью, – стали выплачивать только в районном центре. Остальные – выживайте, как хотите. Тогда у нас в селе частью из жалости, частью, чтобы обезопасить себя от ненужных проблем, – в старом коровнике подальше от села сделали что-то вроде богадельни. Подремонтировали этот коровник, привезли кое-что из старой мебели, одежды… туда скоро сами сбрелись старики, алкаши из ближайших разорённых сёл… не много, десятка три-четыре… Их стали подкармливать с двумя условиями: и близко не подходить к селу, и чтобы не бузили. Они, конечно, понемногу подворовывали с полей на самогон… Но в целом вполне мирно сосуществовали… Но тут начались проблемы с деньгами «на развитие села». Не знаю, что там реально происходило, то ли их действительно перестали давать, то ли их стали придерживать на более высоких уровнях – самим стало не хватать. Но как тогда все говорили, эти деньги сначала стали поступать с большими задержками и не в полном объёме, а затем их и вовсе перестали переводить. И тогда наши районные мародёры решили обложить усиленным оброком оставшиеся живые сёла вроде нашего. Обставлено, понятное дело, всё было чинно-благородно: нагрянули со всевозможными проверками, обложили штрафами… Народ возмутился и отказался платить. А они ещё больше стали звереть. Прислали целую банду судебных исполнителей, полицейских, прокуроров…

Лицо Рубика перекосила злая усмешка:

– Я как-то приехал домой и застал отца у его любимого детища – селекционной теплицы. Её всю разворотили. Типа, «поступил сигнал», что он в ней выращивает наркотики. Ничего, конечно, не нашли, но даже не извинились, а только оставили целую кипу штрафов, исполнительных листов, налогов… Вернулся я не в себе. Внутри меня трясло. Тренировку провёл кое-как. Лаврентич – он любил наблюдать за нашими тренировками: любовался дочерью, – после тренировки пригласил в дом. Я думал, он мне скажет что-то вроде: ещё одна такая тренировка – и будешь искать себе другую работу. Но он мне налил хорошего коньяку и когда я выпил, спросил, что у меня случилось. Я ему рассказал о своей последней поездке к родителям. «Вот волчары поганые, – сказал Лаврентич и хлопнул меня по колену. – Ничего, я что-нибудь придумаю. Ты, главное, не бери в голову и нормально работай». И он действительно придумал. Глава администрации нашего городка – он был младшим братом Лаврентича, – откопал какой-то, хрен знает, когда принимавшийся, генплан развития Города. И по нему выходило, что село моих родителей должно входить в административный район Города, которым стал наш городок. Не дожидаясь, чем закончатся административные тяжбы, начальник полиции нашего городка – он был братом второй жены Лаврентича, которую он продолжал вполне прилично содержать, только дом ей построил на самом краю городка, – тут же создал в нашем селе своё отделение с усиленным нарядом. Сделано это было не столько из «чувства справедливости», а больше потому, что и в городке появились проблемы. Качественные продукты для ресторанчиков стало добывать всё труднее. Цены росли… А тут они получали как бы своё «подсобное хозяйство». И в селе все были довольны. С ценами не обижали. Ну немного стали платить «за крышу». Но зато стабильный рынок сбыта… Дела пошли в гору. Все как-то в нашем селе повеселели и приободрились. Я стал там уважаемым человеком… Но это счастье продолжалось не долго. Отец мне всегда говорил: «Если у тебя дела идут хорошо – это только половина дела. Смотри, чтобы хорошо шли дела у твоего соседа. Потому что, если у него начнётся пожар, можешь сгореть и ты». Но жадность и беспечность часто оказываются сильнее мудрости. И в своём благополучии люди не хотят видеть неблагополучия других…

Рубик задумчиво вздохнул:

– Давно уже стали происходить тревожные события. Из прилегавших жилых районов высоток по ночам стали нападать на окраинные дома нашего городка. В самом городке стали появляться целые семьи фермеров, владельцев магазинов, заправок, придорожных кафе, приехавших из самых разных, порой очень дальних, сельских районов, которые пытались найти у нас прибежище, но, как правило, через несколько дней двигались дальше. На трассе и главной улице, ведущей в Город, в которую она переходила, сначала усилили наряды дорожной полиции, потом появились и бронемашины постов внутренних войск… Но в городке все друг друга успокаивали: мол, всё это временно, скоро наведут порядок…

За городом, как оказалось, всё ухудшалось намного быстрее. Приехал я однажды к родителям в гости. У ворот их дома стояли две незнакомые машины и солидных размеров грузовик. За столом с саду под навесом вместе с родителями сидела незнакомая довольно многочисленная семья. Мы познакомились. Глава этой семьи оказался не то, чтобы другом, но хорошим знакомым моего отца. В былые времена они часто встречались с отцом на всевозможных сельскохозяйственных выставках, разных фермерских тусняках… Вся семья наших нежданных гостей была страшно напугана. А то, что они рассказали, сильно встревожило и нас. «Под крышей» Лаврентича в селе как-то не заметили, что в окружающем село районе за последние несколько месяцев ситуация резко ухудшилась. Началось с того, что всё районное начальство – глава, его замы, начальник полиции, прокурор…, в общем все, кто имел хоть какую-то реальную силу, – вдруг разом подалось в отпуск. Уехали на какие-то заморские курорты… всеми семьями… Оставили вместо себя каких-то ничего не значащих, ничего не умеющих «шестёрок». Те скоро обнаружили, что их оставили с голой жопой: все счета были пустыми. Когда настало время платить всей этой кодле смотрящих, охраняющих, выбивающих… – оказалось, что нечем. «Шестёрки» незаметно «растворились». А кодла начала делёжку. Первым делом разорили замки своих боссов. Но поживиться там особенно было нечем. Всё ценное давно предусмотрительно вывезли. Даже все машины куда-то перегнали. Два-три дня шла война за те несколько хозяйств, которые ещё худо-бедно работали. В результате только растащили или уничтожили всё, что имело хоть какую-то ценность. Ни мозгов, ни желания как-то управлять этими хозяйствами ни у кого не было… Все, кто батрачил в этих хозяйствах, разбрелись. В основном двинули в Город. По ходу пытались пограбить пару сёл, которые находились севернее нашего на пути к Городу. Но от этих неорганизованных почти не вооружённых толп удалось без особого труда отбиться. Как мы потом узнали от бомжей из нашего коровника, несколько «разведчиков» из этой толпы заходили и к ним. Но те быстро сообразили, чем это им грозит. Им совсем не хотелось расставаться со своей сытой и вполне благоустроенной по их понятиям жизнью. Они понарассказали «разведчикам» страшилок, что у нас в селе стоит отряд спецназа, который охраняет, какой-то важный стратегический объект, обсуживающий трассу, – и толпа сочла за лучшее обойти наше село стороной.

Рубик опять криво улыбнулся:

– А кодла, выпустив пар и хорошо покрошив друг дружку, решила, наконец, «договариваться». Они разделились на несколько примерно равных банд, каждой из которых выделили на прокорм одно из ещё сохранившихся «показательных» сёл. После прихода за данью одной из таких банд в их село, наши нежданные гости и решили его покинуть навсегда. Передохнув пару дней у моих родителей, они поехали дальше…

Через пару недель одна из банд решила наведаться и в наше село. Я это узнал от одного парня из охраны Лаврентича. Колонну их джипов заблаговременно засекли камеры с вышек, которые давно уже стояли по границам земельных владений нашего села. С полицейского поста в селе об этом тут же сообщили в управление полиции городка. Туда сразу направили три усиленных наряда и пару джипов с ребятами из личной охраны Лаврентича. До села от городка каких-то восемь километров. Банду перехватили далеко на подъезде к селу. После недолгого разговора они убрались восвояси. Но, как рассказал парень из охраны Лаврентича, вели себя очень нагло. Сказали типа, сейчас мы уйдём, но это наше село, и вы оставьте его подобру-поздорову…

Через несколько дней я поехал навестить родителей. Ехал в тот раз с женой. Я только на днях узнал о её беременности – хотели порадовать родителей. До села – я говорил, – рукой подать. Три километра по трассе, поворот на право, ещё пять километров по просёлочной дороге – село хорошо видно с поворота. Я свернул с трассы, проехал с полкилометра и что-то мне не понравилось впереди в бурьяне придорожной балки. Был бы я один – ударил бы по газам и постарался б проскочить. Но с беременной женой… Я остановился. И только стал наводить увеличение передней видеокамеры на эту балку, как из неё выскочило несколько человек и рубанули из автоматов по колёсам моей машины. Но промазали. Я крикнул жене, чтоб она легла на сиденье – и, не разворачиваясь, дал задний ход. Бандиты сделали ещё несколько очередей. Уже прямо в машину. Но стреляли только из автоматов и обычными пулями – бронированное стекло выдержало. Гнаться не стали. Трасса совсем рядом, а там у развилки полицейский пост…