Текст книги "Московская битва. Людские потери Красной армии и вермахта. Мифы и реальность"

Суммарные людские потери Красной армии и вермахта в Московской битве

Проведенные выше расчеты позволяют дать интервальные оценки суммарных безвозвратных потерь Красной армии и вермахта в Московской битве: Красная армия – 1600–1660 тыс. чел.; вермахт – 1130–1280 тыс. чел.

Соотношение потерь составляет – (1,2–1,5):1 в пользу немцев.

Цифры потерь Красной армии вполне согласуются с данными, приведенными в различных источниках. Реалистичность цифр потерь вермахта в Московской битве можно ориентировочно оценить по балансу вооруженных сил Германии в 1941–1942 годах. Убыль вермахта за какой-либо период рассчитывается по формуле (1) и в соответствии с табл. 1.3 для периода с начала войны и до середины 1942 года равна:

N_УВ = 7234,0 + 3098,4 – 8310,0 = 2174,4 тыс. чел.

Полученная убыль численности вермахта за год войны в 2 раза больше определенной выше цифры потерь группы армий «Центр» в Московской битве. Так как в оцениваемый период основные бои на советско-германском фронте происходили в зоне ответственности группы армий «Центр», то подсчитанные выше людские потери этой группы армий в Московской битве (1130–1280 тыс. чел.) не противоречат балансу войск вермахта за период с начала войны и до середины 1942 года.

Оценим реалистичность полученных цифр людских потерь в Московской битве с точки зрения закона относительных потерь[32]32
  Обоснование закона относительных потерь приведено в Приложении 1.


[Закрыть], который, как уже отмечалось, гласит, что относительные безвозвратные потери[33]33
  Относительные безвозвратные потери – отношение безвозвратных потерь армии к общей численности ее военнослужащих, принимавших участие в войне (сражении).


[Закрыть] победившей в войне армии всегда меньше относительных безвозвратных потерь побежденной армии. В Московской битве, по подсчетам Невзорова Б. И., приведенным в его книге «Московская битва 1941–1942. Военно-исторический очерк», принимали участие 4752,5 тысяч военнослужащих Красной армии и 2283,2 тысячи немецких солдат и офицеров. Относительные потери при таких численностях участников битвы равны:

• для Красной армии: (1600–1660) / 4752,5 = 0,34—0,35

• для вермахта: (1130–1280) / 2283,2 = 0,49—0,56

Таким образом, в Московской битве относительные потери Красной армии были в 1,4–1,65 раза меньше относительных потерь вермахта.

Глава 3. Мифы и домыслы вокруг людских потерь в Московской битве

Мифы о действиях вермахта на советско-германском фронте родились в недрах западных идеологических структур с началом «холодной войны». В фундаменте всех мифов лежали материалы немецких генералов и офицеров, привлеченных американцами к анализу и обобщению действий вермахта в ходе Второй мировой войны, и мемуары военачальников вермахта. Об этих материалах генерал армии Гареев М. А. заметил: «…В Германии через 60 лет после войны был издан сборник, где сказано: «Германский вермахт, конечно, проиграл мировую войну, зато добился победы после 1945 года, а именно в борьбе за представление о себе в глазах общественности немецкой и международной…».

В нашу страну мифы о действиях вермахта на советско-германском фронте проникли лишь в конце 80-х годов прошлого века и, как это ни странно, нашли довольно много сторонников и пропагандистов среди политиков и историков. Из множества мифов и домыслов, касающихся противостояния советских и немецких войск в Московской битве, к теме людских потерь относятся следующие:

• миф о «генералах Грязь и Мороз»;

• миф об «огромном» численном превосходстве войск Красной армии над войсками вермахта;

• миф о низком уровне людских потерь вермахта;

• миф о «непревзойденном» воинском мастерстве и высоком боевом духе солдат вермахта;

• миф о «роковой ошибке» Гитлера в августе 1941 года;

• миф о превосходстве немецкой военной мысли и практики управления войсками;

• нечистоплотные домыслы о подвигах защитников Москвы.

Миф о «генералах Грязь и Зима»

Этот широко распространенный миф появился в мемуарах генералов вермахта в качестве оправдания поражения немецких войск под Москвой. Он объясняет провал операции «Тайфун» и последующее отступление войск группы армий «Центр» от Москвы не ошибками командования вермахта, не недостаточностью выделенных для операции войск и не стойкостью и мужеством советских войск[34]34
  Массированная пропаганда взглядов немецких генералов на войну 1941–1945 годов сделала свое дело: в 1981 году на вопрос социологов ФРГ о причинах поражения вермахта на Восточном фронте лишь 10 % опрошенных немцев назвали «решительное сопротивление и волю к победе советского народа», а большинство упоминали «мороз и другие климатические факторы» и «огромное пространство России».


[Закрыть], а лишь внешними неблагоприятными для вермахта климатическими условиями.

О генерале «Грязь»

В мемуарах генералов и офицеров вермахта, участвовавших в операции «Тайфун», а также в публикациях ряда историков, пишущих об этой операции, значительное место отведено описанию трудностей, с которыми столкнулись войска группы армий «Центр» с началом в Подмосковье осенней распутицы.

Командующий 2-й немецкой танковой армией генерал-полковник Гейнц Гудериан в книге «Воспоминание солдата» пишет: «…В ночь с 6 на 7 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги превратились в сплошное месиво и наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причем очень быстро изнашивалась материальная часть… Последующие недели прошли в условиях сильной распутицы. Колесные автомашины могли передвигаться только с помощью гусеничных машин. Это приводило к большой перегрузке гусеничных машин, не предусмотренной при их конструировании, вследствие чего машины быстро изнашивались. Ввиду отсутствия тросов и других средств, необходимых для сцепления машин, самолетам приходилось сбрасывать для застрявших по дороге машин связки веревок… Наши войска замкнули кольцо окружения вокруг большого котла южнее Брянска и вокруг небольшого котла севернее этого города, но продвигаться вперед войска не могли из-за плохого состояния дорог, 48-й танковый корпус, который в самом начале наступления так быстро продвинулся через Сумы и вышел на хорошее шоссе, также продвигался теперь с большим трудом в направлении на Фатеж… Распутица задержала действия всей группы армий…»

Генерал пехоты Курт Типпельскирх в книге «История Второй мировой войны» о боях во второй половине октября 1941 года под Москвой сообщает: «…наступил период полной распутицы. Двигаться по дорогам стало невозможно… Даже так называемые шоссе стали непроезжими. Наступление остановилось…».

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, подводя итоги операции «Тайфун», записал в дневнике в начале декабря 1941 года: «… На мой взгляд, к сегодняшнему тяжелому кризису привели три фактора. Первым стал дождливый осенний сезон. Мы не смогли использовать победы под Вязьмой и Брянском, потому что продвижение войск и колонны снабжения серьезно задержалось из-за распутицы…».

Генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс, в 1941 году служивший в генеральном штабе сухопутных войск вермахта в чине генерал-лейтенанта, в беседе с представителем советского командования 8 июня 1948 года тоже говорил о сильном влиянии распутицы на действия войск группы армий «Центр» в октябре 1941 года: «Немецкое главное командование считало, что сил для того, чтобы предпринять атаку в общем направлении на Москву имеется вполне достаточно. Мыслился не прямой захват Москвы, а обход с юга и с севера… Но выполнению этого плана помешала наступившая распутица… В начале сентября командование сухопутных войск не протестовало против наступления, но когда в ходе наступления началась распутица, командование сухопутных войск приказало приостановиться…».

Пауль Карелл в книге «Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на Восток. 1941–1943» пишет о последствиях распутицы: «…Дороги превратились в непролазные болота… Командование принял «генерал грязь» … грязь остановила продвижение…»

Вернер Хаупт в книге «Битва за Москву. Первое решающее сражение Второй мировой. 1941–1942» описывает ситуацию во второй половине октября 1941 года в более драматических тонах. Вот какую живописную картину тяжелых испытаний, которым подвергла природа войска вермахта, он рисует: «…солдатам было трудно представить себе погоду, которая может превратиться в неукротимого врага. Ничего подобного они и вообразить себе не могли. В России началось пятое время года – грязь. В ней увязла группа армий «Центр». Транспортные средства танковых дивизий тщетно пытались двигаться по вязкому суглинку, который в одночасье сменил исчезнувшие улицы и дороги. То, что земля схватила, она обратно уже не отдавала. Танки, грузовики, личные автомобили, мотоциклы, телеги и даже люди тонули в грязи. Каждый шаг требовал огромного напряжения сил; колеса транспортных средств буксовали… Чем активнее старались солдаты и офицеры сдвинуть с места транспортные средства, тем глубже они увязали в грязи. Колеса орудий погрузились в грязь выше ступиц. Танки и тягачи безнадежно застряли… Около четырех суток немецкие танковые дивизии не могли двинуться с места из-за грязи. Только пехотные дивизии с большим трудом двигались вперед… Такая же ситуация наблюдалась на всем протяжении фронта группы армий «Центр» в течение первых трех октябрьских недель. Создавалось впечатление, что наступление на Москву завязло в грязи, и, несмотря на это, медленное движение вперед все же происходило… Наступление группы армий «Центр» в первые дни ноября окончательно остановилось. Русская грязь «поставила на колени» оснащенные по последнему слову техники немецкие войска. Танки и тягачи, грузовики и мотоциклы, орудия и повозки, санитарные машины и самолеты – все застряли в русских степях. Только солдаты-пехотинцы, усталые, голодные, завшивевшие и апатичные, еще двигались вперед, но выиграть сражение они уже не могли…».

Вернер Хаупт фактически пытается доказать, что якобы главной причиной провала немецкого наступления на Москву была непредвиденная распутица небывалых масштабов. Но это не соответствует реалиям Московской оборонительной операции.

Во-первых, распутица не была непредвиденной, немецкое командование знало о том, что осенью в СССР идут сильные дожди и наступает распутица. Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок 3 сентября 1941 года приказал войскам группы армий «Центр «принять все меры, чтобы будущее наступление началось и успешно завершилось даже при тяжелейших погодных и дорожных условиях (выделено мной – В.Л.)…». Но реально действенных мер в немецких войсках для обеспечения успешного наступления проведено не было. Клаус Рейнгард об этом пишет: «Начиная с 6 октября на южном участке группы войск, а с 7 и 8 октября на остальных ее участках пошли осенние дожди, в результате чего дороги, особенно проселочные, стали труднопроходимы, что ощутимо замедлило наступление. В журнале боевых действий группы армий «Центр» отмечалось 10 октября: «Передвижение танковых частей из-за плохого состояния дорог и плохой погоды в настоящее время невозможно. По этим же причинам имеются затруднения в обеспечении танков горючим». В связи с этим темпы преследования резко упали, хотя немецкие дивизии все же продвигались вперед и захватывали новые районы. Самые же тяжелые последствия периода распутицы проявились позже, во второй половине октября… как раз именно в тот момент, когда начались бои на оборонительной линии под Можайском и когда для наступающих дивизий требовалось большое количество боеприпасов и горючего. Немецкое командование знало о тех трудностях, которые могли возникнуть в период распутицы. Но оно полагало, что в расчет это принимать не следует, так как битву за Москву намечалось выиграть до наступления распутицы, то есть до середины октября. Консультироваться по этому вопросу со специалистами немецкое руководство не считало нужным. Заключение метеорологов, находившихся в распоряжении ОКХ, не запрашивалось. …Не приняв соответствующих мер и не подготовившись должным образом к распутице, ОКХ осенью 1941 года утверждало, что немцев постигло невероятное стихийное бедствие и что «распутица оказалась небывало сильной и затянулась на необычайно долгое время». Таким образом, немецкое командование свою вину готово было переложить на некую высшую силу, от него не зависящую…».

Во-вторых, осенняя распутица 1941 года не была из ряда вон выходящей, ее масштабы не были «небывалыми», скорее наоборот. Клаус Рейнгард сообщает следующее: «… факты говорят, что количество атмосферных осадков в октябре и ноябре 1941 года было ниже обычной нормы. Весь период распутицы был, следовательно, суше, чем обычно. Даже если средняя температура воздуха в октябре и ноябре 1941 года была ниже, чем в прежние годы, то это тоже не повлияло ни на продолжительность периода распутицы, ни на ее интенсивность, скорей наоборот. Относительно рано наступившие в 1941 году морозы позволили уже в начале ноября использовать шоссейные и проселочные дороги, а также и местность в стороне от них. Таким образом, сопоставляя данные о температуре и количестве осадков, можно констатировать, что распутица осенью 1941 года была слабее и менее продолжительна, чем в другие годы…».

В-третьих, на тех участках фронта, где степень упорства и ожесточения сопротивления советских войск была недостаточно высокой, влияние распутицы как-то не сказывалось на продвижении немецких войск. Так, например, Пауль Карелл пишет: «…Что же сама природа выступила против немецких войск? И нигде нельзя было добиться успеха? О нет, кое-где все же можно. 258-й пехотной и 3-й моторизованной дивизиям повезло больше других… 258-й дивизии 22 октября удалось овладеть Наро-Фоминском… 22 октября к югу от НароФоминска 29-й мотопехотный полк 3-й моторизованной дивизии форсировал Нару, создав плацдарм шириной одиннадцать километров…».

В-четвертых, распутица, начавшаяся 6 октября 1941 года, оказывала негативное влияние на обе противоборствующие стороны. Конечно, из-за нее темп наступления немецких войск снизился[35]35
  Нужно сказать, что значительная часть подвижных соединений немецких войск успела еще до распутицы достичь дорог с хорошим покрытием, идущих через Брянск, Орел и Курск. Это позволило немцам обойти позиции советских войск под Вязьмой и Брянском и перекрыть им пути отступления.


[Закрыть], но для советских войск распутица принесла гораздо больше бед: огромное количество боевой техники (танков, орудий, минометов), автомобильного транспорта, боеприпасов и военного снаряжения пришлось из-за распутицы уничтожить или бросить в ходе отступления или прорыва из окружения. В приказе генерал-фельдмаршала Федора фон Бока от 19 октября 1941 года по случаю завершения боев под Вязьмой и Брянском указывалось, что войска группы армий «Центр» захватили в качестве трофеев «4378 тяжелых орудий, 1277 танков, 1009 противотанковых и противовоздушных орудий, 187 самолетов, неисчислимое количество легкого вооружения, боеприпасов, всех видов техники и военного снаряжения». Большая часть перечисленного вооружения и имущества было брошено советскими войсками из-за распутицы.

В-пятых, значительно большее, чем природная причина (распутица), влияние на снижение темпа наступления немецких войск, а затем и их остановку во второй половине октября, оказала рукотворная причина – слабая организация материально-технического обеспечения группы армий «Центр». Это подтверждается тем фактом, что после окончания распутицы (мороз ударил в Подмосковье в ночь с 6 на 7 ноября 1941 года) прошло еще десять дней, прежде чем началось новое немецкое наступление на Москву. Это время было затрачено на приведение в порядок боевой техники и вооружения пополнением войск боеприпасами, горючим и снаряжением. Система снабжения группы армий «Центр» в условиях распутицы работала неэффективно. В журнале боевых действий группы 19 октября было записано: «…наступил тяжелый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. …Главную заботу всех соединений составляет подвоз материально-технических средств и продовольствия». Пауль Карелл пишет о недостатках снабжения немецких войск в конце октября 1941 года: «…В баках танков не осталось горючего. Артиллеристы получали всего по дюжине снарядов на орудие в день…». Вернер Хаупт приводит сведения из донесения одной из пехотных дивизий от 7 ноября 1941 года: «…корпус вышел в район юго-восточнее и восточнее Рузы. Ощутимо похолодало. Зимнего снаряжения не было. Имелись разве что напульсники, перчатки и шлемы, крайне ограниченное число шинелей. Не хватало всего. Войска нуждались в срочном пополнении материальной базы. Следовало позаботиться и о лошадях. Серьезную тревогу вызывала нехватка медикаментов. Заканчивались препараты для наркоза, перевязочные материалы… Поддержки со стороны люфтваффе не было. Наши самолеты стояли на открытом воздухе, без топлива и масел. А русские отправляли свои самолеты из теплых ангаров вблизи Москвы. Но больше всего нам не хватало танков. Тревожил и недостаток боеприпасов у нашей замечательной артиллерии, которая является основой и наступления, и обороны, так же как и патронов для пехотных дивизий». Аналогичную ситуацию описывало донесение 87-й пехотной дивизии: «…Подготовка дивизии к наступлению завершена 18 ноября. Несмотря на все усилия тыловых служб, результат не слишком удовлетворительный. Обеспеченность боеприпасами далека от полной. Боевой состав пехоты из-за больших потерь в последних боях сильно снизился…».

Командующий 2-й немецкой танковой армией генералполковник Гейнц Гудериан в своих воспоминаниях писал: «…Обеспечение снабжением сотен застрявших машин и их личного состава должно было отныне в течение многих недель производиться самолетами… Боеспособность наступающих частей зависела не столько от численности личного состава, сколько от возможности обеспечения их горючим. Поэтому все имевшиеся в наличии танки 24-го танкового корпуса были объединены под командованием полковника Эбербаха и вместе с полком «Великая Германия» образовали авангард, который был направлен на Тулу… Ввиду недостатка горючего Эбербах посадил на танки один батальон полка «Великая Германия»… Продвигаться вперед можно было только очень медленно и ценой больших потерь в материальной части. В связи с такой обстановкой большое значение приобретало восстановление железнодорожного участка Мценск – Тула. Несмотря на все старания, восстановительные работы шли очень медленно. Недостаток локомотивов вынудил меня искать выход из положения, и я обратился с просьбой о присылке автодрезин; однако мы не получили ни одной дрезины…».

Клаус Рейнгард добавляет: «…В донесениях дивизий 2-й армии указывалось, что с 7 октября полностью прекратилось регулярное снабжение соединений, что дивизии растянулись на 240 км и более и вынуждены перейти на снабжение за счет местных ресурсов, ввиду чего их главные силы не способны ни к маршу, ни к боевому использованию… На участке фронта 9-й армии и 3-й танковой группы трудности со снабжением были настолько велики, что продвижение их соединений значительно задержалось. Главной линией коммуникаций для подвоза предметов снабжения на северном крыле группы армий являлось шоссе Вязьма – Москва, которое временами было непригодно для использования вследствие различного рода повреждений от обстрела, бомбардировок, взрывов мин замедленного действия. Кроме того, шоссе было перегружено, а вне полотна шоссе двигаться было нельзя… Сказалась также ограниченная пропускная способность железных дорог, о чем немецкое командование подумало слишком поздно. Чтобы обеспечить создание необходимых запасов горюче-смазочных материалов для операции «Тайфун», Восточная армия должна была в течение всего сентября получать ежедневно 27 составов с горючим, а в октябре даже 29. В действительности же ОКВ смогло …обеспечивать поступление в октябре … только по 22 состава, а в ноябре по 3 состава с горючим в день, в то время как дневная потребность в ноябре составляла 20 составов. На практике же поставка этого количества ГСМ (горюче-смазочных материалов – В.Л.) не была обеспечена…».

Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок в своем дневнике тоже отметил низкую эффективность системы материально-технического обеспечения войск группы армий «Центр» в октябре – ноябре 1941 года: «…Вторым фактором стал сбой всей системы снабжения. Плохо развитая сеть автомобильных дорог и проблемы на железных дорогах в России не дали должным образом использовать наши моторизованные соединения. Результатом стали нехватка горючего, недостаток вагонов и локомотивов, невозможность достаточно быстро приспособить их под русскую колею, механические поломки тысяч транспортных средств, которые были сделаны с учетом использования на хороших дорогах… Также следует учесть факт того, что наша техника не была сконструирована, чтобы выдерживать испытания суровой русской погоды…».

Нужно сказать, что из-за распутицы давала сбои и система материально-технического обеспечения советских войск. Начальник тыла Красной армии генерал Хрулев А. В. считал, что именно катастрофическое состояние дорог в октябре 1941 года привели к тому, что «весь Калининский фронт постигла «роковая неудача» и нарушилось снабжение войск материальными ресурсами. Трудности доставки боеприпасов, продовольствия, горючего и различных предметов снаряжения автомобильным транспортом привели к тому, что по инициативе генерала Хрулева А. В. для материально-технического обеспечения советских войск в массовых масштабах стал использоваться гужевой транспорт.

В-шестых, и распутица, и недостатки материально-технического снабжения лишь усложнили боевые действия немецких войск, но главной причиной провала операции «Тайфун» и поражения группы армий «Центр» в Московской битве явилось недооценка командованием группы армий и руководством вермахта сил советских войск, степени их сопротивления натиску немецких армий. Это признали генерал-полковник Гейнц Гудериан и генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, который записал в дневнике: «… мы недооценили силы противника, его возможность восстановиться после тяжелых потерь, которые сваливали с ног любые другие нации, и его огромные резервы людей и ресурсов…». То, что главной причиной провала операции «Тайфун» явилось упорное и ожесточенное сопротивление защитников Москвы, подтверждает неудачная попытка Гейнца Гудериана захватить Тулу. Пауль Карелл пишет о действиях Гейнца Гудериана: «… Гудериан не мог допустить поражения от сил природы и принял вполне характерное для него решение: он объединил бронетехнику 24-го корпуса, части 75-го артиллерийского полка и 3-й стрелковый полк, а также пехотный полк «Великая Германия» в авангардное соединение под началом энергичного полковника Эбербаха и приказал им забыть обо всем, нигде не останавливаться и взять Тулу…». Но как ни старалось это сводное соединение, ничего у него не получилось. И не дали ему захватить Тулу советские войска: «…Атака на Тулу застопорилась, – пишет Пауль Карелл. – Наступление на Москву потеряло темп. Не хватало бронетехники, не хватало артиллерии, не хватало гренадерских батальонов… Поредевшие немецкие части оказались просто не в состоянии продолжать наступление…». Вернер Хаупт констатировал: «…С фанатичным сопротивлением столкнулись все немецкие дивизии и боевые группы, которые 18 ноября начали наступление на Москву…»[36]36
  Мягков М. Ю. в книге «Вермахт у ворот Москвы, 1941–1942» сообщает, что в сводках ОКХ и донесениях войск основное внимание уделялось не погодным условиям, а упорному сопротивлению и высокой боеспособности советских войск, применению ими новых высокоэффективных образцов боевой техники, в частности, танков Т-34.


[Закрыть]. А Клаус Рейнгард сделал вывод: «…сильнее распутицы сказывалось стремление противника, используя местные и климатические условия, все сильнее тормозить немецкое наступление, наносить все более значительные потери немцам, выиграть время для того, чтобы построить в тылу новые оборонительные рубежи, подтянуть резервы и подготовить свои войска к новым боям».

Важно отметить, что действия советских войск были направлены не только на нанесение как можно больше потерь наступающим немецким войскам, но и на нарушение их системы материально-технического снабжения. Клаус Рейнгард пишет, что «…В журнале боевых действий штаба 9-й армии по этому поводу отмечалось: «Главная причина возникновения и углубления кризиса заключается в том, что ремонт шоссейной дороги требует значительно больше сил и времени, чем это предполагалось. Несостоятельность первоначальных предположений в первую очередь показали разрушения, причиненные русскими минами замедленного действия. Такие мины, разрываясь, образуют воронку в 10 м глубиной и 30 м диаметром. Взрыватели установлены с такой точностью, что ежедневно происходит по нескольку взрывов, и поэтому приходится каждый день строить заново объездные пути. Этими широко задуманными диверсионными актами, которым не видно конца, противник хотя и не сможет сорвать наше наступление под Вязьмой, но затруднит и оттянет развитие нами достигнутого успеха, а ведь зима приближается».

Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок в своем дневнике с досадой отмечал: «… Русские прекрасно поняли, какие трудности возникли у нас с транспортом и снабжением. Они приложили большие усилия для того, чтобы нарушать и уничтожать наши линии снабжения. Они преуспели, так что все необходимое для ведения боевой операции так и не достигало фронта…».

Возрастающее сопротивление, мужество, упорство и воинское мастерство советских войск в октябре – ноябре 1941 года – вот что обескровило группу армий «Центр» и остановило ее на пороге Москвы.

О «генерале Зима»

Гитлер 8 декабря 1942 года заявил, что в прекращении наступления вермахта на Москву виновата холодная зима. Этот тезис в различных вариациях повторялся неоднократно немецкими официальными лицами, генералами вермахта и историками. Так, о негативном влиянии на немецкие войска рано наступивших под Москвой морозов пишет Буркхарт Мюллер-Гиллебранд: «…внезапно наступившие сильные морозы поставили недостаточно тепло обмундированные немецкие войска перед новыми серьезными трудностями, когда за ночь вязкая, грязная почва превращалась в крепкий, как железо, монолит, когда накануне завязшие в грязи автомашины уже не могли освободиться от ледяных оков, когда не хватало различных средств защиты от морозов, и оружие отказывалось действовать…».

Вернер Хаупт красочно описывает лишения немецких войск после начала заморозков (6–7 ноября 1941 года): «…Пришла зима. Наступило время года, о котором было осведомлено германское высшее командование еще летом и к которому армия была совершенно не готова. По ночам царила «вечная мерзлота». Вся земля за несколько часов покрылась тонким слоем снега. Почва промерзла. Движение снова стало возможным. Ледяной восточный ветер нес мелкие кристаллы льда, которые за считанные минуты покрывали людей, лошадей, транспортные средства и оружие тонким ледяным слоем. Люди коченели, теряли чувствительность… Неизвестный Сат, …один из сотен тысяч немецких пехотинцев, в эти дни написал своим родителям: «Метель! Снег везде. Нечего есть. Люди пытаются согреться в выделенных нам для расквартирования сараях, спят на холодной земле, на смерзшейся соломе вместе с курами, вшами, тараканами, мокрицами, свиньями, маленькими детьми и большим количеством нечистот». Продолжать войну при таких условиях было невозможно. Теперь люди сражались за каждую деревню, в которой были жалкие деревянные хижины, обеспечивающие хоть немного тепла. Люди не могли защитить себя от сил природы… Отдельные дивизии принимали, независимо друг от друга, меры по защите от этого нового, доселе неведомого противника, позднее получившего имя «генерал Зима». Стальные шлемы следовало покрыть мелом или приспособить поверх них белые платки. Людям выдавались маскировочные халаты или белая ткань, чтобы закрыть плечи. Танки тоже следовало покрыть мелом, сначала отдельными полосами – больше краски не было…».

В апреле 1942 года официальный радиокомментатор вермахта генерал-лейтенант Курт Дитмар[37]37
  Генерал-лейтенант Курт Дитмар в 1941 году командовал 169-й немецкой пехотной дивизии, входящей в состав 36-го армейского корпуса немецкой армии «Норвегия». В 1942 году по болезни был уволен в запас и стал официальным радиокомментатором вермахта.


[Закрыть], выступая по Берлинскому радио, заявил: «ранняя и суровая зима остановила немецкое наступление на востоке. Это снизило эффективность нашего оружия, увеличило наши потери за счет обмороженных, поставило наши войска в невероятно сложные условия. Наше лучшее оружие, мобильность, было выбито из наших рук. И оправданной мерой в данных условиях было бы попытаться оторваться от врага, оставив между нами и врагом зону выжженной земли, которую он создал осенью».

26 апреля 1942 года в обращении к рейхстагу Адольф Гитлер объявил о новом немецком успехе – победе в «зимнем сражении», причем представил эту «новую победу» как триумф, одержанный над таким опасным и коварным противником, как «генерал зима». Этот «генерал», появившись на месяц раньше срока, якобы чрезвычайно крепкими морозами поставил немецкие армии на грань катастрофы.

Но, во-первых, никакой такой особой «суровостью» зима 1941 году не отличалась. Хотя она пришла в Подмосковье рано, морозы в ноябре 1941 года не были из ряда вон выходящими: по ежедневным оперативным сводкам группы армий «Центр» в ноябре температура колебалась от —4 до —6 градусов Цельсия и только три дня в декабре (с 5 по 7 декабря) были очень холодными – от —30 до —38 градусов Цельсия.

Во-вторых, негативное влияние морозов на действия немецких войск Гитлер и генералы вермахта сильно преувеличивают. Об этом вполне убедительно писали английские журналисты военного времени Аллен У. Э. Д. и Муратов П. П. в вышедшей еще в 1946 году книге «Русские кампании германского вермахта. 1941–1945»[38]38
  На русском языке книга издана в 2005 году издательством «Айрис-пресс».


[Закрыть]: «…Есть фактически вполне достаточные основания считать, что поведение «генерала зимы» не оказало того вредного воздействия на немецкие армии, о которых заявлял фюрер. Ранний и внезапный мороз в ноябре только помог, например, немецкой мотопехоте быстро продвинуться в наиболее труднодоступные районы древней Тверской земли. Немцы захватили Калинин (прежнюю Тверь) и Клин, пересекли магистраль Москва – Ленинград, подошли к Дмитрову и собирались перерезать железную дорогу на Ярославль. Все это стало возможным только тогда, когда мороз сковал болотистые почвы этих районов и толстый лед на многочисленных реках стал заменой отсутствовавших там надежных мостов. Ранняя зима «проложила путь» немцам до самой Москвы, и если они потерпели неудачу в этом наступлении, то на это были совсем другие, вовсе не климатические причины…».

В-третьих, лишения, которые испытывали немецкие войска зимой 1941/1942 годов, имели в большей части не природное происхождение, а рукотворное – слабое обеспечение войск необходимым для ведения боевых действий зимой имуществом. Командующий 2-й немецкой танковой армией генерал-полковник Гейнц Гудериан в своих воспоминаниях пишет: «…В верховном командовании вооруженных сил и в главном командовании сухопутных сил так уверенно рассчитывали закончить кампанию к началу зимы, что в сухопутных войсках зимнее обмундирование было предусмотрено только для каждого пятого солдата. Только 30 августа 1941 г. главное командование сухопутных сил серьезно занялось вопросом снабжения зимним обмундированием крупных соединений сухопутных сил. В этот день в дневнике появилась следующая запись: «Вследствие изменения обстановки возникает необходимость проведения местных операций с ограниченными целями также в условиях зимы. Оперативному управлению разработать план-смету снабжения войск необходимым зимним обмундированием и после утверждения начальником генерального штаба сухопутных сил возложить на организационное управление проведение необходимых мероприятий». Я не могу согласиться с распространенным мнением, что только один Гитлер виноват в отсутствии зимнего обмундирования осенью 1941 г. Военно-воздушные силы и войска СС были снабжены им своевременно и в достаточном количестве. Но верховное командование думало сломить военную мощь России в течение 8—10 недель, вызвав этим и ее политический крах. Оно было так уверено в успехе своей безумной затеи, что важнейшие отрасли военной промышленности уже осенью 1941 г. были переключены на производство другой продукции. Думали даже с началом зимы вывести из России 60–80 дивизий, решив, что оставшихся дивизий будет достаточно для того, чтобы в течение зимы подавить Россию. Эти дивизии, остающиеся на востоке, после окончания осенью военных действий предполагалось разместить на зиму в хорошо оборудованных помещениях на какой-нибудь линии опорных пунктов. Казалось, что все урегулировано и все очень просто. Всякие сомнения встречались оптимистическими утверждениями. Описание дальнейших событий покажет, насколько не соответствовали эти замыслы суровой действительности…» Далее Гейнц Гудериан сообщает, что еще в октябре «…Мы повторно обратились с просьбой о доставке зимнего обмундирования, но нам ответили, что оно будет получено своевременно и нечего об этом излишне напоминать. После этого я неоднократно напоминал о необходимости прислать зимнее обмундирование, но в этом году оно так и не было мне доставлено. Подготовка к зиме находилась в плачевном состоянии. Затребованный нами еще 8 недель тому назад глизантин доставлялся в незначительных количествах, так же как и зимнее обмундирование для личного состава. Последнее обстоятельство явилось в течение последующих тяжелых месяцев причиной больших затруднений и лишений, которые легко могли бы быть устранены… (выделено мной – В.Л.)». Вернер Хаупт сообщает, что в донесении 87-й пехотной дивизии о подготовке к наступлению 18 ноября 1941 года обращалось внимание на то, что: «…физическое состояние войск, по причине нехватки продовольствия и помещений для расквартирования, оставляет желать лучшего. Больше всего тревожит недостаток нашего обмундирования и оснащения для условий суровой русской зимы. Катастрофически не хватает теплого белья, теплых сапог, теплых рукавиц и шапок. В своих тонких темных одеждах при температуре ниже 20 градусов мороза противостоят немецкие пехотинцы одетым в меха и имеющим белые маскхалаты русским дивизиям…».