Текст книги "Петербург: необыкновенные биографии. Город и его великие люди"

Находка в подвале

В 1962 году, когда по приказу Хрущева началась новая волна сноса православных церквей, в Ленинграде взорвали изумительную по красоте греческую церковь Димитрия Солунского, расположенную рядом с Московским вокзалом. В ее подвале был найден гроб с останками неизвестного…

«Теперь так мало греков в Ленинграде, Что мы сломали греческую церковь…» – писал потрясенный варварством поэт Иосиф Бродский. Бродский не знал, что после сноса храма в Ленинграде под остатками его основания рабочие обнаружили гранитную плиту, а под ней нишу с металлическим гробом. Внутри него был еще один, деревянный, в котором лежало хорошо сохранившееся мумифицированное тело богато одетого мужчины, а в свинцовой коробочке – биография покойного. Недолго думая, рабочие выбросили труп из гроба, и тело неизвестного несколько дней пролежало под холодным питерским дождем…

Компетентные органы установили, что «неизвестный труп» является телом греческого купца Димитрия Бенардаки, на деньги которого и была построена церковь. Мумию доставили в судебно-медицинский морг. Тут обнаружилась и еще одна странная деталь: оказалось, что у трупа нет сердца! Оно было вынуто до похорон, а грудь потом зашита. Кто это сделал и зачем? Что стало с останками грека Бенардаки после завершения медицинских исследований? Был ли он захоронен, и если был, то где? Долгое время на эти вопросы не было ответов. Но недавно тайна была раскрыта. Оказалось, что останки Бенардаки сохранились, в 2010 году произвели их идентификацию, а 2 сентября 2011 года перезахоронили в Александро-Невской лавре.

Папа – турок, мама – грек…

Родился Димитрий Егорович Бенардаки в 1802 году в Таганроге. В том самом провинциальном приморском городке, где появился на свет и Антон Павлович Чехов, автор, в частности, бессмертной фразы: «В Греции все есть…», которую произносит грек Дымба в его пьесе «Свадьба». Отец Бенардаки, греческий купец, приехал в Петербург из Венеции, принял российское подданство и быстро обрусел. Как шутили в те времена:

 
Папа – турок, мама – грек,
Сам я – русский человек!
 

Димитрий недолго послужил в гусарах, а потом вышел в отставку в чине поручика. Он выиграл торги в Петербурге по винным откупам, и через шесть лет молодому греку принадлежал весь доходнейший винодельческий промысел, что позволило ему несметно разбогатеть. Свои капиталы Бенардаки вложил в сельское хозяйство и стал одним из самых успешных сельскохозяйственных производителей России. Слава об успехах помещика Бенардаки гремела по всей России. Говорят, что именно его потом вывел Гоголь во втором томе «Мертвых душ» под именем передового помещика Костанжогло.

Сормовский завод и Макарьевская ярмарка

Грек Бенардаки преуспел не только в сельском хозяйстве. Он основал ставший впоследствии легендой русской промышленности Сормовский завод. При Бенардаки на заводе впервые в нашей стране появились паровые машины, токарные станки, подъемный кран, а также первая в России мартеновская печь. Кроме того, Бенардаки учредил в селе Макарьеве знаменитую торговую ярмарку с многомиллионным оборотом. Вдобавок ко всему оборотистый грек стал еще владельцем шестнадцати заводов в шести губерниях России, золотых приисков, речного пароходства на Волге… Финансировал он и проекты государственной важности, такие как строительство заградительных сооружений Кронштадта, за что был награжден орденами Святого Владимира.

Не забывал Бенардаки и о своей далекой родине Элладе, много лет томившейся под турецким игом. На его деньги в Афинах были построены Национальный музей и Национальная библиотека. За эти заслуги греческое правительство удостоило своего щедрого земляка звания почетного гражданина Греции. Поэтому, когда жившие в Петербурге греки решили построить там православную церковь, то решили обратиться именно к нему. Бенардаки немедленно согласился.

Одна из красивейших церквей

Греческая церковь во имя Святого великомученика Димитрия Солунского была заложена 25 мая 1861 года по проекту профессора архитектуры Р. Кузьмина. В 1866 году на Летней конной площади на берегу со временем засыпанного Лиговского канала (теперь это Литовский проспект) строительство одного из самых красивых православных храмов Петербурга было завершено. Иконы и утварь для храма были доставлены из Греции. Богослужения совершались на греческом языке по богослужебной традиции, сохранявшейся в древних православных храмах Эллады. Димитрий Егорович не оставлял заботами греческую церковь до своего последнего дня, и, когда он умер, высочайшим указом – в виде исключения и в знак признания особых заслуг – было разрешено похоронить его тело в склепе под алтарем храма. Но сердце, по завещанию Бенардаки, было вынуто, отправлено в Грецию и захоронено там. Однако где именно – неизвестно.

Гроб встречал император

За щедрую благотворительную деятельность император Александр II пожаловал Бенардаки звание потомственного российского дворянина. Миллионер и благотворитель умер внезапно, от сердечного приступа, в 1870 году в Висбадене. Оттуда его набальзамированное тело привезли в Петербург специальным поездом. На Николаевском (ныне Московском) вокзале гроб с телом Димитрия Егоровича встречал сам император. Это был первый и последний случай в истории России, чтобы самодержец лично встречал гроб с телом человека, не принадлежавшего к императорской фамилии.

Чудо профессора Пирогова

В Петербурге имя этого знаменитого медика присвоено набережной, где в Медико-хирургической академии он создал клинику госпитальной хирургии; на доме 36/2 на Литейном проспекте, где он жил, висит мемориальная доска. Памятники ему установлены в клинике, где он работал, и на территории Обуховской больницы. Профессор Николай Пирогов – единственный после Ленина человек в нашей стране, тело которого, набальзамированное по его собственному рецепту, можно увидеть до сих пор.

С этим великим врачом связано много легенд и самых невероятных случаев. Когда он потребовал, чтобы русские хирурги оперировали в белых кипяченых халатах, первым поняв, что обычная одежда врачей может нести опасные микробы, то его коллеги упрятали Пирогова в сумасшедший дом. Однако его выпустили через три дня, не обнаружив нарушений в психике…

Родился великий врач в Москве в семье банковского казначея. Он был тринадцатым ребенком в семье. Его таланты были замечены еще в раннем детстве, и друг его отца, врач Мухин, стал учить способного мальчика индивидуально. Уже в пятнадцать лет Пирогов (прибавив год во вступительной анкете) сдал экзамены на медицинский факультет университета. С блеском окончив его, он отправился в Юрьевский университет в Тарту, один из самых передовых в то время.

Там он защитил докторскую диссертацию и в 26 лет стал профессором медицины. Потом пять лет стажировался в Германии, некоторое время работал в Риге. Там начинал с ринопластики – выкроил нос безносому цирюльнику. Начал успешно делать другие операции, от которых специалисты приходили в восторг. В 1841 году Пирогова пригласили на кафедру хирургии Медико-хирургической академии Петербурга.

Как пришла слава

Вскоре он уже стал знаменитостью. На своих лекциях Пирогов рассказывал о медицине так, что на них приходили не только студенты и врачи-преподаватели, но инженеры, чиновники, литераторы и даже просто любознательные дамы! Хотя говорил он о таких малопривлекательных вещах, как гнойные опухоли, язвы, переломы и т. п. Он стал первым врачом, о котором газеты писали как об оперных примадоннах. Пирогов – не только блестящий хирург, он создал целые новые направления в хирургии, создал анатомический атлас человеческого тела, предлагал новые, революционные методы лечения. За 14 лет профессорства Пирогов произвел 12 тысяч вскрытий с подробными протоколами, экспериментально исследовал эфирный наркоз, который благодаря ему получил широкое применение в России, основал первую в России хирургическую клинику. Пирогов сам придумывал хирургические инструменты и даже изготавливал их. Во время холеры в Петербурге смело вскрывал трупы, изучая эту смертельно опасную болезнь.

Эфирный наркоз

В 1847 году он уехал на Кавказ в действующую армию и проверил свои методы в полевых условиях. Там он проводил виртуозные операции и спас сотни жизней солдат и офицеров. Впервые в истории медицины Пирогов оперировал раненых с эфирным обезболиванием. Впервые применил перевязку бинтами, пропитанными крахмалом, которая оказалась легче и прочнее, чем неудобные лубки.

Когда началась Крымская кампания, хирург снова оказался на войне. В Севастополе он развернул военные госпитали для защитников города. По его настоянию в штаты воинских частей были введены сестры милосердия, Пирогов настаивал на обеспечении солдат индивидуальными перевязочными пакетами, чего тогда не было ни в одной армии мира. Впервые применил гипсовую повязку в полевых условиях. Именно Пирогов создал учение об общих принципах военно-полевой хирургии. Его труды советские хирурги широко использовали в годы Великой Отечественной войны.

Царская немилость

Однако после возвращения из Севастополя он впал у царя в немилость. При встрече с Александром II в Петербурге он позволил себе резко критиковать неудачные боевые действия русской армии в Крыму и разругал бездарные действия командования. Однако царь, не ожидая такого от «штатского», не стал его слушать, разгневался. В результате Пирогова назначили попечителем Одесского и Киевского учебных округов. Однако и в этой роли ученый смело пропагандировал новое, пытался реформировать систему образования. За что снова поплатился. Учителя не согласились на предложенную им отмену телесных наказаний для учащихся. Пирогову пришлось уйти в отставку и поселиться в своем имении Вишня на окраине Винницы. Там он без дела не сидел, открыл больницу с огромной библиотекой, великолепную для села аптеку, а землю передал в дар крестьянам. Сам выращивал прекрасные розы и даже вывел новый сорт пшеницы «пироговская». В 1862–1866 годах он руководил русскими учеными, которые ездили в Германию, и успешно оперировал там национального героя Италии Джузеппе Гарибальди.

Чудесный бальзам

Именно в Вишнях Пирогов сделал еще одно удивительное открытие: он создал новый и уникальный метод бальзамирования, который, однако, сам не успел ни на ком испытать. Он умер от рака 23 ноября 1881 года. На третий день после его смерти жена ученого попросила врача из Петербурга Выводцева забальзамировать тело Пирогова раствором, который изготовил сам хирург. Что тот и сделал. Затем была построена церковь-усыпальница Святого Николая Чудотворца, куда и поместили тело великого врача, одетого в парадный мундир тайного советника с крестом на груди. Бальзам оказался чудодейственным – тело медика прекрасно сохранялось 60 лет и не нуждалось ни в каком уходе и в особом микроклимате. Это было тем более поразительно, что при другом случае удачного сохранения тела после бальзамирования – Ленина, этим, как известно, занимался целый специальный институт и множество выдающихся врачей. Однако секрет чудодейственного бальзама Пирогов навечно унес с собой.

В 1941 году немцы, оккупировавшие Винницу, потребовали открыть стеклянную крышку саркофага, атмосфера под ней нарушилась, и мумия начала портиться. После войны ее отвезли в Москву, где специалистам ленинского мавзолея удалось остановить процесс разрушения. С тех пор тело великого хирурга покоится на прежнем месте в селе Вишни, все в том же саркофаге, но фотографировать ее больше не разрешают.

Невидимый Айвазовский

Айвазовский был единственным художником в Петербурге и во всей России, который имел чин тайного советника, равный по табели о рангах адмиралу флота и дававший право носить адмиральский мундир. Однако в музеях в Турции сегодня с увлечением рассказывают о нем как «о великом турецком художнике». То же самое говорят в Армении. За свою жизнь этот плодовитый гений живописи написал шесть тысяч картин, однако в каталогах их насчитывается почти в три раза больше.

На самом деле будущего художника звали Ованес Айвазян, родился он в Феодосии в армянской семье. У нее были еще не только турецкие, но и польские корни, а потому при рождении его фамилия была записана как Гейвазовский. Иваном Айвазовским он стал позднее уже в Петербурге.

Талантами маленький Ованес отличался с раннего детства. Научился играть на скрипке, а потом – семья была бедной – начал рисовать углем на заборах. Его художества заметил градоначальник Феодосии Александр Казначеев, который строго следил за порядком во вверенном ему населенном пункте. Однако когда к губернатору привели нарушителя, который оказался хрупким мальчишкой, сердце губернатора смягчилось, он подарил ему акварельные краски и определил в гимназию. А позднее похлопотал, чтобы юный талант был зачислен в Академию художеств в Петербурге.

Сенсация в Риме

Юный Ованес, а по-русски уже Ваня, учился блистательно и окончил академию с золотой медалью. Как было принято в те времена, его сразу направили на шестилетнюю стажировку в Рим. Там молодой гений из России произвел сенсацию. Его картину с изображением Всемирного потопа купил сам папа римский Георгий XVI. Вскоре его приняли в Римскую академию. В Италии Айвазовский познакомился с Гоголем, который жил в итальянской столице и писал там «Мертвые души». Писатель очень хвалил живописца, который признавался: «Я, как пчела, сосу мед из цветника, чтобы принести благодатную дань царю и матушке-России».

Именно в Италии окончательно сформировался оригинальный творческий метод Айвазовского: создавать морские пейзажи не с натуры, а по памяти. «Движение живых стихий неуловимо для кисти», – считал художник. Он писал воду с таким мастерством, что этот секрет не могут разгадать до сих пор.

Сам великий Уильям Тернер – первый в те времена маринист Европы – несколько дней бродил с ним по Риму, беседуя об искусстве. Записи этих разговоров не сохранились. Но зато сохранились строки Тернера, посвященные одному из пейзажей Айвазовского: «На картине этой вижу луну с ее золотом и серебром, стоящую над морем и в нем отражающуюся, поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет трепетную зыбь, кажущуюся полем искорок или множеством металлических блесток на мантии великого царя! Искусство твое высоко и могущественно, потому что тебя вдохновлял гений!»

Каково было еще неопытному юноше прочесть эти строки великого художника? Вскоре уже парижский Лувр предложил Айвазовскому выставить свои холсты, и он привез в Париж «Море в тихую погоду», «Ночь на берегу Неаполитанского залива»… Успех был полным. Айвазовский очаровал парижан. За этой экспозицией последовали многочисленные путешествия – Лондон, Лиссабон, Барселона, Мальта. Наконец, Амстердам – здесь двадцатисемилетнего художника удостоили чести стать членом Амстердамской академии художеств.

Встретили как триумфатора

В 1844 году, увенчанный европейской славой, Айвазовский вернулся на родину. Петербург встретил молодого художника как триумфатора. Вскоре он был удостоен звания академика живописи и несколько дней спустя узнал, что его причислили к Главному морскому штабу в звании первого живописца с правом носить мундир Морского министерства и поручают написать виды русских портов – Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля, Гангута… Его буквально завалили заказами. Петербургский свет спешил заполучить в свои собрания полотна Айвазовского. Именно тогда художник создал серию блестящих патриотических картин, прославляющих российский флот. Побывал в осажденном Севастополе, где создал картину «Мамаев курган».

Однако в самый разгар успеха Айвазовский вдруг бросил все и уехал в родную Феодосию. Светский Петербург был поражен, узнав, что модный художник в самом расцвете сил и славы бросает столицу и уезжает в такую дыру, ведь в то время Феодосия была пыльным заштатным городишкой.

Царь Николай I, узнав об отъезде Айвазовского, разгневался и заявил: «Сколько волка ни корми, он все в лес глядит». В этих словах скрывалась ярость монарха, не удержавшего при дворе мастера, которым восхищалась вся Европа.

«Жить – значит работать»

Айвазовский построил в Феодосии дом-мастерскую и начал свой многолетний подвиг труда в искусстве. В Петербург он приезжал теперь только зимой. «Для меня жить – значит работать», – говорил художник. А работал он с невероятной скоростью. Говорят, что за один день мог написать огромное полотно, тщательно проработанное во всех деталях.

Однако мало кто знает, что на юге России Айвазовский занимался не только живописью. Неожиданно для всех он увлекся там археологическими раскопками. Это началось в 1853 году (за 15 лет до того, как другой житель Петербурга – немецкий купец Генрих Шлиман тоже вдруг оставил Северную столицу, где он несметно разбогател, и отправился в Турцию, где раскопал древнюю Трою). Встречался ли с ним Айвазовский в Петербурге? Может быть, богатый купец заказывал ему картины и поделился своими планами раскопок? Истории это обстоятельство неизвестно…

Между тем раскопки Айвазовского в окрестностях Феодосии увенчались блестящим успехом. Он раскопал пять курганов. В четырех ничего не нашел, а в пятом обнаружил «золотую женскую головку, самой изящной работы, и несколько золотых украшений, а также куски прекрасной этрусской вазы». Восхищенный художник отправил бесценные находки в Петербург, где они до сих пор хранятся в коллекции Эрмитажа. В самой Феодосии Айвазовский построил археологический музей, похожий на античный храм. В него он поместил другие свои находки. Именно Айвазовскому его родной город обязан также появлением водопровода, картинной галереи и благоустройством порта.

В 2006 году на аукционе Кристи в Лондоне картина Айвазовского «Вид на Константинополь» была продана за 3,2 миллиона долларов. Это – рекордная цена, уплаченная когда-либо за произведение живописца из России. Стоимость одного квадратного сантиметра на его полотнах специалисты оценивают сейчас от 2 до 7 тысяч долларов.

Объект подделок

Однако последнее время «Айвазовский» появляется на аукционах и всякого рода распродажах все чаще и чаще. Злые языки даже поговаривают, что если мастер написал за свою жизнь шесть тысяч картин, то общее число «Айвазовских», которые находятся сейчас в музеях и частных собраниях всего мира – раза в три больше. А это значит, что именно этого российского живописца подделывали и подделывают чаще всего. В одной только Греции в частных собраниях хранится несколько десятков картин, которые их владельцы считают полотнами великого мариниста.

Однако даже в России специалисты затруднятся сказать, сколько же именно у нас сейчас его картин. Полотна мастера распылены по самым разным музеям, хотя больше всего их, конечно, в Феодосии и в Петербурге. В Петербурге в Русском музее хранится его «Девятый вал», пожалуй, самое знаменитое полотно.

Однако даже в нашем городе есть немало картин, которые почти никто никогда не видел. Например, в Военно-морском музее находится 25 полотен Айвазовского. Некоторые их них не в экспозиции, а в недоступных для зрителей кабинетах начальников музея. Есть полотна великого художника в Адмиралтействе и в некоторых других учреждениях города, в частных собраниях. Почитатели его таланта считают, что в Петербурге стоило бы создать отдельный музей великого мариниста, посвятившего свою жизнь прославлению Российского флота.

Несостоявшийся Ленин

Его считали «крестным отцом» русских анархистов, он рвался на парижские баррикады, дружил в Гарибальди и горячо спорил с Марксом, был приговорен в Европе к смертной казни, сидел в России в Шлиссельбургской крепости, но окончил тем, что написал покаянное письмо царю.

Михаил Александрович Бакунин родился 18 мая 1814 года в деревне Премухино Тверской губернии в семье родовитого дворянина. Благодаря стараниям отца, испытавшего влияние идей Руссо, личности детей формировались в атмосфере искусства, литературы, любви, в общении с прекрасной русской природой. Даровитый Михаил прекрасно рисовал и музицировал. Но в пятнадцать лет он стал юнкером Петербургского артиллерийского училища, был произведен в прапорщики. Однако с первого офицерского курса был отчислен за нерадивость и дерзость, допущенную в отношении начальника училища, и направлен на службу в армию. Впрочем, через год, сказавшись больным, Бакунин подал в отставку и решил посвятить себя научной деятельности.

Стал жить в Москве, периодически навещая Петербург. Занялся философией, начал посещать литературные салоны, поддерживал близкие отношения с Белинским, Боткиным, Катковым, подружился с Герценом и Огаревым. В это время Белинский дал ему характеристику: «Всегда признавал и теперь признаю я в тебе благородную львиную природу, дух могучий и глубокий, необыкновенное движение духа, превосходные дарования, бесконечные чувства, огромный ум, но в то же время признавал и признаю чудовищное самолюбие, мелкость в отношении к друзьям, ребячество, леность, недостаток задушевности и нежности, высокое мнение о себе…»

Любовь к фантастическому

Жажда нового и непоседливость толкнули молодого Бакунина к выезду за границу. «В моей природе всегда был коренной недостаток – это любовь к фантастическому, к необыкновенным, неслыханным приключениям, к предприятиям», – признавался потом он сам в своих записках.

В это время Бакунин был уверен, что Европа находится накануне великого всемирно-исторического переворота, что бедные и угнетенные массы свергнут существующий социально-политический строй и реализуют лозунг французской революции о свободе, равенстве и братстве. В январе 1845 года из газет Бакунин узнал об указе русского правительства, лишавшем его всех прав и заочно приговорившем его к каторжным работам в Сибири.

Но в феврале 1848 года во Франции началась революция, и он поспешил в Париж. Позднее Бакунин так описал этот период своей жизни: «Я вставал в пять, в четыре часа поутру, а ложился в два; был целый день на ногах, участвовал решительно во всех собраниях, сходбищах, клубах, процессиях, прогулках, демонстрациях; одним словом, втягивал в себя всеми чувствами, всеми порами упоительную революционную атмосферу».

Смертный приговор

Но революция – дело опасное. В январе 1850 года суд Саксонии приговорил Бакунина к смертной казни. Через год уже австрийский суд приговорил его к смертной казни через повешение, которая была заменена пожизненным заключением. Но вскоре революционера передали русским властям, и Бакунин оказался в одиночной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости. В 1854 году был переведен в Шлиссельбургскую крепость, откуда новый император, Александр II, отправил его на поселение в Сибирь.

Однако осенью 1861 года Бакунин совершил смелый побег через Восточную Сибирь, Японию и Америку в Лондон. Там его восторженно встретили Герцен и Огарев и тут же приняли в состав издателей «Колокола», ставшего связующим звеном между русскими и польскими революционными силами. Бакунин участвовал в морской экспедиции, намеревавшейся доставить из Англии оружие для повстанцев. Потом пытался склонить легендарного героя Италии Джузеппе Гарибальди к участию в польском восстании. Он вербовал сторонников, создал «Альянс социалистической демократии», имевший секции в Швейцарии, Испании, Италии и Франции, который вошел потом в «Интернационал» Маркса.

В это время Бакунин познакомился с Сергеем Нечаевым, объявившимся в Женеве, и помогал ему (Нечаев после создал в России печально знаменитую «Народную расправу», призывавшую к немедленной революции, к движению в разбойный мир, к организации бунтов, к террору. Летом 1871 года, когда газеты опубликовали подробные отчеты открытого процесса над нечаевцами, убийцами своего засомневавшегося товарища, для определения руководителя у Бакунина нашлось только одно слово – «мерзавец»).

Программа Бакунина

Но все-таки сам Бакунин не унимался. В сентябре 1870 года он стал одним из руководителей Комитета общественного спасения в революционном Лионе. Бакунин горячо приветствовал Парижскую Коммуну. Революционная анархистско-социалистическая концепция Бакунина была изложена им еще в 1868 году на страницах русской эмигрантской газеты, программа формулировала задачи освобождения умственного (распространение в народе атеизма и материализма), социально-экономического (передача средств производства земледельческим общинам и рабочим ассоциациям) и политического (революционная замена государственности свободной федерацией вольных рабочих как земледельческих, так и фабрично-ремесленных артелей). Предполагалось также осуществить полную волю всех народов ныне угнетенных империей, с правом полнейшего самораспоряжения.

Бакунин резко критиковал Маркса и пророчествовал, что реализация идеи диктатуры пролетариата неизбежно выльется в деспотическое управление массами со стороны «незначительной горсти привилегированных избранных или даже не избранных».

Но и его утверждения о том, что свобода может быть создана только свободой, т. е. всенародным бунтом и вольной организацией рабочих масс снизу вверх, – тоже, как показал провальный опыт анархистов XX века в России, Испании и т. д., оказалась дорогой, ведущей в никуда.

Покаянное письмо

К концу жизни Бакунин стал испытывать денежные затруднения, пошатнулось здоровье, все его проекты потерпели неудачу. Кончилось все тем, что пылкий революционер-анархист написал покаянное письмо царю. «Государь! – каялся Бакунин. – Я – преступник великий и не заслуживающий помилования! Я это знаю, я, если бы мне была суждена смертная казнь, принял бы ее как наказание достойное, принял бы почти с радостью: она избавила бы меня от существования несносного и нестерпимого. Но граф Орлов сказал мне от имени Вашего императорского величества, что смертная казнь не существует в России… Пусть каторжная работа самая тяжкая будет моим жребием, я приму ее с благодарностью…

Другая же просьба, государь! Позвольте мне один и в последний раз увидеться и проститься с семейством… Потеряв право называть себя верноподданным Вашего императорского величества, подписываюсь от искреннего сердца. Кающийся грешник Михаил Бакунин».