Текст книги "Сказки русского леса. Сборник сказок"

Сказки русского леса
Сборник сказок
Владимир Машошин

© Владимир Машошин, 2017

ISBN 978-5-4485-5471-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Началась эта история посреди обычного города, а закончилась там, где люди не ходят, вездеходы не бродят и самолёты не летают…

В глухом дворе, между каменной стеной пятиэтажного дома и железным баком, рос маленький лопух. Серые запылённые листья, из последних сил, ловили редкие солнечные лучи.

От дневного светила, большую часть дня, лопух заслоняла огромная бочка.

Верхушку лопуха занимали три репейника: один старый и два молодых зелёных.

Бочка мешала увидеть, что находится рядом, поэтому молодые часто спорили. Иногда ветер свежел, лопух раскачивался, и товарищи жадно разглядывали краешек двора.

– Как бы я хотел туда, в неизвестный и чудный мир… – молодой репейник мечтательно вздыхал. – Когда вырасту, отправлюсь путешествовать.

– Ну и зря, – возражал ему второй репей, – ничего кроме неприятностей там не найдешь, скажи ему дедушка.

Сухой морщинистый репей молча улыбался, мудрые старцы не спорят.

– Ты не понимаешь! – азартно возражал брат. – Я верю, что существуют места, где зеленеют бескрайние поля лопухов! Там множество света и чистейший воздух!..

– Ничего лучше нашего безопасного уголка нет и быть не может, а твои поля обыкновенная выдумка. Если бы они существовали, то все бы жили на этих полях…

Когда спор малышей становился особенно оживлённым, старый репей рассказывал о том, как появился их лопух:

– Было это давно, задолго до нынешней травы, тогда дули сильные холодные ветра, не как сейчас, а настоящие ураганы. Вместо капель дождя на землю падали ледяные камни. Да, в суровое время жил наш прадед, однажды он нашёл этот угол и решил, что пора дать корни.

– А откуда он пришёл дедушка? – спрашивал любопытный репейник.

– Из другого, такого же, места где вырос его прадед.

– Видишь, я же говорил! Мы, лопухи, растём в тёмных местах, и никаких зелёных полей не существует, – осторожный брат торжествовал.

– Как я ему завидую, сколько увидел, столько узнал!! А как дедушка он пришёл сюда? – спрашивал первый брат.

– Ну, сами-то мы ходить не умеем, – усмехался старик, – зато умеем цепляться. Прицепишься к человеку или животному, и отправляешься путешествовать.

– Эх, в далёкие края!.. – мечтательно вздыхал зелёный репей.

– Ну что ты о далеких краях мечтаешь? – ворчал братец. – Сказано тебе, прадед долго путешествовал и остановился здесь, значит, места лучше не существует.

– А вдруг он не заметил? – робко возражал первый брат.

– Ну конечно, он не заметил, а ты заметишь?! Тоже мне, путешественник. Да у нас тут и звери то не ходят, а уж люди… не за кого цепляться, – умный репейник поучал брата. – Сиди да радуйся.

– Здесь правда, никого, – печально вздыхал мечтатель.

Так и жили репейники: спорили, играли, пытались выглянуть за бочку.

Постепенно молодые взрослели, цепкие колючки крепли, мохнатые шарики готовились стать лопухами.

Увы, для этого требовалось покинуть тёмный угол, но укромное место оставалось пустым.

Степенный репей довольно улыбался, очень приятно без труда сидеть наверху. Жизнь налажена, остаётся лишь пользоваться. Даже недостаток солнца не огорчает – во мраке никто не сорвёт, не сломает.

Его брат, по-прежнему мечтал о путешествиях. Он не оставлял попыток узнать больше, когда ветер сильнее раскачивал верхушку растения, любопытный репей тянулся подглядеть, что скрывается за ржавой бочкой.

И вот, однажды, маленькая девочка случайно забралась в угол, её кофточка прислонилась к лопуху.

– Это наш шанс, пришло наше время! Мы можем найти своё место! – воскликнул мечтатель.

– Ты с ума сошёл! – осторожный брат ужаснулся. – Там же неизвестно что, может даже совсем ничего, лучше останемся здесь.

Но любопытный репей не послушал, цепкие колючки ухватились за кофточку девочки, он сорвался с лопуха.

– Одумайся! – крикнул ему брат, но поздно, девочка убежала.

– Прощайте… – растаял вдали писк репейника.

Маленькая девочка подбежала к матери и женщина принялась отряхивать дочь.

– А это что? – колючий шарик царапнул руку матери. – Вечно ты у меня репьёв наберёшь, – проворчала мама и выбросила репейник.

Одинокий репей упал на холодный асфальт.

«Вот и всё!» – обречённо подумал путешественник. – «Быстро же кончилось путешествие».

Однако репейник вовсе не жалел покинутого лопуха, за несколько мгновений он сумел разглядеть таинственный двор.

Вот оно… счастье!

Всю жизнь мечтать увидеть мир и, наконец, вырваться за пределы пыльного угла. Ради исполнения мечты можно погибнуть, только жаль, что об увиденном некому рассказать.

Прохожий задел колючий шарик ногой, репей отлетел к краю дороги.

Маленькая собачка бежала мимо, репейник уцепился за собачью шерсть и отправился дальше.

«Значит не всё!..» – ликовал путешественник.

Хозяйка собачки заметила прицепившийся шарик, её пальцы ловко освободили шерсть, репей упал в ручей.

«Ну вот, теперь точно всё, утону и прощай мир…» – грустно подумал репей-путешественник.

Однако репьи не тонут, они умеют плавать, и мохнатый шарик побежал вместе с ручьём далеко-далеко, к новой жизни…

Следующим летом на берегу широкой реки красовались сочные лопухи.

Огромные зелёные листья купались в солнечных лучах, растения любовались водной гладью и шептались.

– Представляете, а мой брат не верил, что бывают такие места! – вспомнил высокий стройный лопух. – Интересно, как он поживает?..

Покинутый брат – уже сухой морщинистый репей, посреди угла, зажатого ржавой бочкой, слушал, как спорят зелёные репейники.

Когда молодые особенно разгорячились, мудрый репей, поведал им историю своего несчастного брата.

Затаив дыхание, молодые репейники слушали историю отважного путешественника, который погиб безвозвратно.

Ещё, старый репей, рассказал легенду о том, как появился их пыльный лопух, а от себя добавил, что далёкий прадед искал везде, обошёл целый мир, и выбрал лучшее место…

Часто так бывает – за легендами да рассказами искажается правда и настоящие подвиги обрастают вымыслами.

Конец.

Малые детки любят взрослых слушать, особенно, когда те сказки рассказывают. Услышит ребёнок сказку сказочную иль историю волшебную и новое узнает…

Вот, например, знаете кто такие ёжики?

Ну что я спрашиваю, все знают ёжиков! Этих забавных колючих существ.

А знаете, что все они разные?

Да!

Представляете, бывают ёжики толстые и худые, бывают умные преумные, а бывают такие, которые только бегать быстро умеют. Бывают лежебоки, и даже, вы не поверите, бывают грустные ёжики.

Когда-то в лесу, жил грустный ёжик, звали его… даже не помню, как его звали?

Помню только, что постоянно грустил да вздыхал.

Найдёт грибок свеженький ровный большой и вздохнёт тихонько. Надо от радости плясать, экий ладный да богатый припас, а он вздыхает.

Или встретит на пути компанию ёжиков, товарищей своих, опять грустит. Зовут его играть, не идёт, столько забот, столько хлопот, да и грустно ему, вздохнёт и дальше пойдёт.

Бывало, из кустов выскочит лиса.

Ёж клубочком свернётся, колючки торчат, ёжика лисе не схватить. Опять радоваться надо, но нет, хмурится ёжик. Когда нет радости, тяжело жить на свете.

Однажды, после удачной охоты, возвращался грустный ёжик домой и повстречал белочку.

Надо сказать, белочка любила смеяться, но не над кем-нибудь, а по-доброму, от радости. Ничто в мире не могло её заставить грустить. Иногда заметит вкусный сочный грибок, помчится вниз, чтобы попробовать, а кто-нибудь, возьмёт да и заберёт гриб. Засмеётся, скакнёт обратно, другой гриб найдёт. Или увидит большой орех, али шишку кедровую, это для белок добыча желанная. Прыгнет на ветку, а ветка возьми да и подломись, съедет кубарем вниз, только радуется – ишь как здорово пролетела.

Заметила весёлая белочка ёжика и прыгнула к нему.

– Здравствуй ёжик!

– Здравствуй, коли не шутишь, – печально ответил ежик, и вздохнул. – Какое тут здоровье, одни заботы.

Ёж лапкой поправил добычу и хотел дальше идти, но белочка загородила дорогу.

– Чего ты ёжик такой грустный, неужели беда случилась? – спросила добрая белочка.

– Беда не беда, а дел много, не до веселья мне, да и глупости это веселье.

– Веселье глупости? – удивилась белочка.

– Оно самое, какой от веселья толк? Запасов больше не станет, зима быстрее не кончится, напрасно время тратить. Лучше я в кладовой приберу и нору приготовлю.

– Ох и глупый ты ёжик! – засмеялась белочка. – Зачем же припасы, если не веселиться?

– Как это зачем? – возмутился ёжик. – Затем, что нужны… чтобы жить!

– А зачем жить, если только припасы готовить, да кладовую убирать?

Задумался ёжик, фыркнул.

– Ну тебя, легкомысленная ты, вот и не понимаешь. Пропусти, некогда мне на разговоры время тратить.

– А ты улыбнись, тогда пропущу, – предложила белочка и расставила лапки.

– Не с чего мне улыбаться, да и не умею я, – смущённо ответил ёж.

– Так ты что, никогда не улыбался?

– Никогда, – признался ёжик, но вспомнил себя маленького. – Когда был маленький, я улыбался, а потом вырос и разучился, – уточнил он.

– Бедненький, – пожалела белочка.

Она хитро взглянула на ёжика.

– Погоди я сейчас! – крикнула белочка, её лапки уцепились за ствол, среди листвы исчез пушистый хвост.

Ёжик остался один.

Постоял немного, добыча давит спину, кругом никого, ежу грустно и одиноко. Вздыхает, топчется, нетерпеливо оглядывается.

Вверху зашуршала листва, мягким дождём посыпались листочки, сверху спрыгнула весёлая белочка.

В лапках зажат большой круглый орех.

– Вот, держи! – сказала она и протянула орех ёжику.

– Чего это? – опасливо покосился ёжик.

– Волшебный орех!

– Почему это он волшебный?

– Возьми и узнаешь, только береги его, он обязательно тебе пригодится, – весело подмигнула белочка.

Нахмурившись, ёжик принял орех, добрую белочку ему не хотелось огорчать.

Поблагодарил, как обычно вздохнул, и отправился дальше.

Орех большой, на колючках не держится, в лапках нести неудобно. Но и бросить подарок нельзя, белочка расстроится.

Тогда ёж придумал хитрость.

Орех круглый, как мячик, ёжик кладёт его на тропинку и толкает. Орешек катится вперёд, ёж догоняет его, снова толкает…

Скоро вышел к просторной поляне.

На полянке каждый день играли ёжики. Грустный ёжик часто видел, как товарищи бегают, смеются, кричат. И ему порой тоже хотелось пробежаться по зелёному лугу, громко крикнуть или даже свистнуть. Однако ёж вспоминал, что у него много дел, тяжко вздыхал и шёл мимо.

Как всегда незаметно крадётся ёжик по краю полянки, старается не мешать другим веселиться, перед собой катит белочкин подарок.

Случайно толкнул сильнее обычного, орех ударился об озорного ёжика, отскочил и отлетел на середину луга.

– Это моё! – пискнул ёжик, но его не слышали.

Увидали ёжики орех, кто-то восторженно крикнул, зазвенел смех, началась весёлая игра.

Грустный ёжик сбросил ношу и побежал ловить подарок.

– Мне, давай мне! – кричит раздухарившийся игрок.

– Нет мне, лучше мне! – запыхавшись, перебивает другой.

Круглый орех, словно настоящий мячик, мчится от одного к другому, а грустный ёжик бегает, старается поймать.

И так ему понравилось бегать, что когда орех оказался рядом, ёжик отправил его в дальний конец луга.

Потом смастерили ворота, разделились на команды… до позднего вечера резвились ёжики. Играть оказалось так весело, что грустный ёжик забыл о делах. Да что говорить, он даже прекратил печально вздыхать.

– А здорово ты придумал! – хвалили товарищи. – Давай завтра ещё поиграем, ты приходи, мы будем ждать.

И ёжик обещал прийти.

Подарок весёлой белочки, действительно, оказался волшебным.

«Надо подарить ей самый большой гриб!..» – подумал ёж.

Счастливый ёжик возвращался домой.

После того случая больше не встречалось в нашем лесу грустных ёжиков, ведь с друзьями всегда весело, а уж друзей вокруг… только успевай дружить.

Конец.

Произошёл как-то раз, в нашем лесу, ну том самом, что между маленьким и большим холмом да перед семиглавой горкой, случай, или даже не случай, цельная история!

А началось всё с сущего пустяка…

– Вот я тебе! Стой шельмец!! – пытаясь догнать бело-чёрного пса, на ходу кричал здоровенный мужик.

Мужик этот, известный в селе как Пантелеймон Коровин, работал при ферме кузнецом, и начали, у него куры пропадать. Уж чего он только не передумал да не перепробовал: капканы ставил, ночью сторожил, пса грозил из дома выгнать.

«Лисы проклятущие тащат кур…» – думал Пантелей.

Так и грешил на лис, пока, с курицей в зубах, Полкана, своего пса не подловил.

Не выдержало хозяйское сердце, мужчина он, надо сказать, грубоватый, характера буйного, взревел медведем, ухватил палку, Полкан дожидаться расправы не стал, быстрее к лесу помчался.

Бежит Пантелей, пыхтит, глаза сверкают, взметают пыль сапожищи, живот пивным бочонком подпрыгивает, богатырская рука над головой дубину вертит.

Пёс, прижав уши и поджав хвост, мчится пулей к лесной опушке, зубы сжимают курицу, быстрее заячьих, мелькают лапы.

– Стой Полкашка! Подлая ты собака!!! – понимая, что не успеет догнать, орёт Пантелей.

Кузнец пустил вдогонку дубину, палка кувыркнулась и рухнула возле задних лап воришки, Полкан только пуще припустил.

Молнией пёс метнулся через опушку и врезался в лесную чащу.

Не разбирая дороги, мчится Полкан. Жёсткая трава стегает живот, еловые ветки хлещут морду, недовольно кричат потревоженные птицы, оседают позади куриные перья.

Пробежал половину леса, запыхался, выскочил на зелёную поляну и остановился передохнуть.

Выплюнул пойманную курицу, перевёл дух, тут из чащи вышло трое волков.

Волки глухо рычат, низко клонятся головы, угрюмые взгляды настороженно изучают пса.

– Здорово братцы! – пёс робко вильнул хвостом.

Хищники удивлённо переглянулись.

– Какие мы тебе братцы? – недовольно спросил самый крупный. – Мы серые, а ты вон пегий какой-то, – вожак брезгливо ткнул лапой в чёрно-белые пятна Полкана.

– Так что шерсть?! – обижено взмутился Полкан. – Шерсть от меня не зависит, – он грустно вздохнул. – Зато по натуре я такой же, как вы… серый!! Вот, добыл с риском для жизни – пёс пойманную курицу подтолкнул волкам. – Угощайтесь братцы!

Вожак осторожно приблизился и понюхал.

– Странная птица, но пахнет вкусно, – задумчиво произнёс он.

Двое других волков принюхались издали.

– Даже не сомневайтесь, вкус удивительный, – гордо заявил Полкан. – Специально люди выращивают!

– Люди?!! – волки испуганно вздрогнули, вожак тревожно оглянулся.

– Конечно, я у людей отнял эту птицу, курицей называется, – похвастался пёс.

– Хм… – крупный волк задумался. – Может ты правда похож на нас… хоть и бело-чёрный?

Подкрепившись курицей, волки облизнулись, стряхнули с носов перья, потом стая двинулась в лес, вожак оглянулся.

– Ладно, давай за нами… братец! – разрешил он.

Полкан обрадовано вильнул хвостом и побежал следом.

Радушно приняли Полкана в волчьей стае, да на хорошего волка пёс не тянул. Ростом мелковат, иные щенки крупнее бывают, охотиться не умеет, привык на дармовщину – хозяин принеси, подай. Из всех талантов лишь брехать умеет, а от лая много ли пользы? Только добычу пугать.

Ну и как водится, по таёжным законам, ест траву мураву да объедки собирает, что волки роняют.

Отощал Полкан, живот к спине прилип, сквозь кожу кости выпирают. Иной раз от скелета не отличишь. Матёрые волчары заглядываются, раздумывают какую повкуснее косточку отхватить. Тут ещё осень на траву по утрам дышит, инеем украшат. Того и гляди зима придёт.

О сытой жизни затосковал пёс.

Стал смекать, как бы половчее устроиться, не зря же среди

людей ума-разума набирался.

Бывает слаб человек, болен, иль глуп, а над сильными и умными такую власть возьмёт, что за него всё делают, да ещё кланяются, благодарят… что ни говори у двуногих справедливее жизнь устроена.

Принялся Полкан волков пытать, наводящие вопросы задавать:

– Кто у вас в лесу самый главный?

Смотрят волки, дивятся…

– Как кто? Медведь конечно, он самый сильный, потому и главный!

– Ну а над медведем кто? – спрашивает пёс.

– Над ним никого, – качают волчары головами, – солнце да луна.

– Неправильно это братцы! – восклицает пёс. – Вот я вас новой жизни научу, правильной!

И принялся, в меру собачьих способностей, по-человечьи учить.

– Если медведь главный, то коли безобразничать начнёт, кто косолапого буяна остановит?

– Зачем останавливать? Похулиганит, умается, спать пойдёт, да и не буянит он, – отвечают серые.

– Нет, так не годится!! – ужасается Полкан. – Нужно немедленно создать специальную стаю, чтобы за медведем следила, да о лесных жителях пеклась…

Так разошёлся пёс, столь красиво изложил, что весь лес взбаламутил, от удивления, даже медведь пасть раскрыл. Полкан лишь в полезных делах ни «бэ, ни «мэ», ни «кукареку», а как побрехать да поучить кого, тут ему равных нет.

Собрался общий лесной совет, слушает, удивляется, откуда у доходяги столько ума и таланта? Жизнь разложил по полочкам, всему место предусмотрел!

Полкан рад стараться, обещает рай лесной воздвигнуть, да всякую несправедливость искоренить.

Словами умными и хитростью человечьей спорящих противников мигом на лопатки валит.

– Как то подозрительно всё… ново… – сомневается барсук.

– Так ты что же справедливой жизни, для лесных жителей, не хочешь? – барсука стыдит Полкан.

– Хочу конечно, что же я не понимаю?.. – поспешно соглашается барсук.

– А коли хочешь так и слушай, как правильно жизнь устроить, что бы по-человечески зажить, – торжествует Полкан.

Явил себя пёс во всей красе, он хоть и собака, но умный как чёрт. Лишь возникнет затруднение, Полкан тут же решает и ведь мудро-то как? Например, задумались звери, как общие решения принимать, а он сходу – голосованием, возник спор, кого в особую стаю выдвигать, Полкан и тут не растерялся, подсказал, чтобы по одному представителю каждого вида…

Научил, показал, разъяснил, звери в долгу не остались, назначили пса главным защитником прав лесных жителей и полноправным медвежьим представителем.

Вороватый Полкан сделался важным зверем.

Да только пошла кругом жизнь не жизнь, а катавасия одна.

Стали смотрящих зверей выбирать, никто не хочет: кому добычу ловить, кому запасы на зиму припасать, ежу надобно нору утеплять.

С утра до ночи добрые лесные жители заняты.

И пошли в наблюдатели звери не добрые, нет, не то чтобы злые совсем, а так, пропащие, которые, как и пёс, ничего толком делать не умеют, лишь языками чешут. Лиса хромоногая, заяц косой на весь лес глупостью знаменитый, ну и прочие не лучше.

Выбрали их единодушно, кому же ещё за медведем следить и о лесных жителях размышлять, как не тем, кто и так без дела слоняется?

Только стали выбранные представители скулить, уж слишком бедняги заняты делами лесными, чтобы самим себя кормить. Они, правду сказать, и раньше не особо хорошо кормились, всё больше побирались.

Полкан и тут выручил.

– Нужно, – говорит, – чтобы каждый зверь лесной, специальный оброк платил.

Идея избранным очень понравилась, а остальные взвыли, оскалились, упёрлись.

– Никаких оброков платить не станем. Ишь пропащие, чего захотели?!

Пригорюнились было избранники, но пёс вновь спас положение:

– Чтобы весу нам придать, создадим дружину! Сильная дружина оброк соберёт, порядок в лесу наведёт, и медведя приструнит.

Сказано, сделано.

Бросили клич по лесу, наобещали, как у них водится, с три короба благ лесных, нашлись желающие.

Тут покатилось.

За медведем следят особые избранники, за избранниками – специальная комиссия, так же и дружина требует пригляда.

Начались споры, понадобились судьи, расходы росли, вырастал и оброк за лесную жизнь.

Смекнули хитрые и ленивые, что чем своими умениями да трудами, лучше на оброк жить. Сиди себе, наблюдай, законы новые иль запреты выдумывай, и чтобы ты ни выдумал, всегда сыт, ухожен, а своим трудом не каждый день сыт бываешь. Беспокоиться о благе общем – лафа, никогда себя не забудешь.

Пример пса особенно вдохновлял!

Был пёс никчёмным зверем, того и гляди помрёт зимой, а теперь отъелся, ходит важный, хвост гордым кольцом свернулся, на простых волков не глядит, а уж зайцев там, белок всяких, за зверей не считает.

Толпами звери ринулись лесом управлять.

Понеслась по тайге свистопляска.

Раньше ведь как, один закон – таёжный, чего поймал то твоё, что наработал, то забирай, а коли не работал, али заболел тяжко, так значит, пора освободить лес.

Новые порядки законов наплодили видимо-невидимо и каждый день, новые правила составляются, да по-новому старые передумываются, простому зверю не разобраться. Хочешь работать? Сперва оброк отдай, коли нет ничего, в долг возьми, чтобы потом всю жизнь отдавать, ну или на службу лесную ступай, из соседей добро выколачивай.

Оброков появилось множество: медвежий, волчий, на больных и ленивых, особый, страховой…

Оброки считать надо, опять же счетоводы нужны.

Дожили до того, что честному зверю житья не стало, смотришь, сосунок по кумовству пролезет, али хитрец, где потеплее устроится, спит да есть, ещё и покрикивает властно.

Ну а зверь честный работящий цельный день носится, надрывается, пытается сам выжить, и непутёвым зверям роскошную жизнь обеспечить.

В нашем лесу звери особенные терпеливые, не то, что по другим чащам, да только когда пёс вздумал лес – достояние общее продавать, случился предел терпению. Полкан и так и этак свои планы выгораживал, мол, покупатели солидные, опилками или чем другим, будут казну лесную пополнять, только лесной народ возмутился.

Собралось зверьё, что осталось ещё честным да толковым и к медведю на поклон.

– Так и так Потапыч, выручай, натворил делов пёс, житья нам нет.

Потапыч ясное дело, что раньше, что сейчас, своё не отдаст чужого не возьмёт, потому как царь лесной по природе, да и ненадобно ему.

Почесал бок, крякнул, поднялся, мощным рыком огласил лес.

– Хватит тут беспредел чинить! – проревел медведь. – Кончилось ваше время! Возвращайтесь звери непутёвые взад, пусть как раньше течёт жизнь лесная.

Что тут началось, будто гнездо осиное, загудела чаща. Сотни избранников взвились, ощетинились, зарычали. Лапами затопали, крыльями захлопали, зубами защелкали.

– Лесную власть не отдадим! – привыкли жить за чужой счёт.

Только у Потапыча разговор короткий, примял парочку, раскидал дюжину, а тем, что на место царя лесного метят, предложил силой меряться.

Избранники приуныли, поворчали, потом разбрелось кто куда, старую жизнь налаживать.

А чтобы зверей не смущал, Полкана прогнали из леса.

Пёс хоть и умный, да только умён не своим умом, подучил лесных жителей по-человечьи жить: есть не пойманное, рвать не саженое, брать не даденное… только давно известно, что человеку хорошо, то честному зверю – смерть.

Однако пёс не пропал, слышали местные от птиц перелётных: «Ходит Полкан по лесам, учит новой жизни, уж очень ему человечье житьё понравилось».

Вот такая под семиглавой горкой перестановка случилась, отменили закон таёжный, а потом обратно назначили, потому что иногда новое хуже старого.

Конец.

Лес это вам не только трава-мурава да ёлки с палками, есть в лесу озёра широкие и реки глубокие, там тоже истории случаются.

Ранним утром, когда солнце ещё прячется за деревьями, и тонким покрывалом колышется над водой туман, просыпается озёрная жизнь.

Неутомимые водомерки скользят по водяной глади, грузные жуки-плавунцы принимаются нырять, мечутся весёлыми стайками мальки.

Солидные рыбы, окончив завтрак, собираются, чтобы обсудить ежедневные дела да поговорить на отвлечённые темы.

– Как вы думаете, Карась Петрович, что сегодня расскажет Лосось Иванович? – пузатого карася, спрашивает колючий ёрш.

– Я думаю, Егор Кузьмич, как всегда речь пойдёт о жизни за границей, – важно выпустив пузырьки, ответил карась. – Вот ведь глядите, сколько рыбы в нашем озере, а один благородный лосось, всю жизнь перевернул, по-новому, по заграничному быт устроил!

– Да… – протянул ёрш, – это вам не пескарь захолустный, Лосось Иванович – знаток!

Надо сказать, что до появления Лосося, признанным озёрным мудрецом считался старый пескарь, его так и звали – мудрый пескарь, или, совсем уважительно – Пескарь Сергеевич. Старик долго жил, многое видел, от щук спасался, и огромное озеро знал досконально. Потому рыбы чуть что сразу к нему, за советом да помощью, никому не отказывал добрый старец.

Однако появился благородный лосось, и озёрные жители пленились пёстрой окраской, горделивой осанкой, величественными, словно царскими, жестами плавников. Лосось Иванович сиял изысканной чешуёй, играл возвышенными чувствами, поражал утончёнными манерами, он будто специально создан поучать других.

С полудня, раньше день у благородного лосося не начинался, Лосось Иванович выплывал к озёрному обществу. Тут же десятки подводных жителей окружали светоч рыбьей мудрости: благоговейно кружили мальки, заискивали амбициозные молодые рыбки, приветливо кивали важные рыбы. Каждому хотелось услышать мудрые речи.

Рассказы о далёких краях и достойных рыбах Лосось Иванович перемежал щедрыми поучениями местных жителей.

Повсюду уважаемый лосось находил недочёты, каждую мелочь считал поводом вмешаться.

Увидел, как мальки на мелководье резвятся и сразу:

– В наших краях этак рыбы себя не ведут, срамота! Смолоду надлежит держать себя достойно, тогда старикам покой, а молодым уважение…

– Точно! Как верно подмечено!! Вот она, рыбья мудрость!!! – соглашались спутники.

Однажды приметил Лосось Иванович, что солидные рыбы, да и не очень солидные, стараются омутов избегать, всё ближе к проточной речке жмутся.

– Чем рыба благороднее, тем глубже плавает, как говорится: «Рыба ищет, где глубже», – важно заявил умный лосось.

Тут же рыбы согласились:

– Вот ведь как мудро…

– Что значит благородная рыба!

– Да-а-а… – надувая щёки и выпуская пузырьки, рыбы закивали.

Окрылённый всеобщей поддержкой Лосось Иванович продолжал:

– Зачем возле реки держаться? Проточная вода холоднее, течение сносит, а кто знает, что может с течением принести? Толи дело омут – вода стоячая, тёплая, да и глубина, любой рыбе солидность даёт.

Снова рыбы кивают, плавниками размахивают.

– Так это пескарь советовал, мол, держитесь ближе к реке, – вспомнил упитанный лещ.

– Ах, пескарь!.. – презрительно поморщился лосось. – В наших краях пескарей и за рыбу то не считают, так… мелкота неспособная масштабно мыслить, – громко произнёс Лосось Иванович.

Переглянулись озёрные жители, кто же знал, что пескари рыбы глупые? Солидные лещи да караси потупились.

Тут уж престарелый Пескарь Сергеевич не утерпел, объяснил по-стариковски:

– На глубине теплее, но щук много, как говорится: «Омут – облава, щукам забава». Проточная вода хоть и холодна, да щуки её не любят, опять же корм течение приносит. Разумной рыбе лучше возле реки держаться.

– Ох уж эти мне пескари, – снисходительно вздохнул Лосось Иванович. – Неужели думаете щука не знает, где вы рыбы водитесь? Да и много ли видели щук то?! Выдумки всё, пескариные страхи.

– Точно, верно говорит!.. – согласились рыбы.

– Ты пескарь погляди на себя!.. – разошёлся Лосось Иванович. – Чешуя серенькая, рыба ты маленькая, нет у тебя ни благородной осанки, ни государственного ума, куда тебе серости со мной в мудрости тягаться?

– Завидует он просто…

– Точно, завидует, потому и перечит, – запыхтели рыбы.

От всеобщего возмущения столько пузырей пошло, словно вскипело озеро.

– Ишь возомнил о себе, сам серость неграмотная, да ещё других за собой тянет, – упрекнула молодая плотва.

– Тихо, тихо! – разъярившихся рыб успокоил Лосось Иванович. – Уверен не со зла Пескарь Сергеевич вас обманывал, а по своей безграмотности да мало опытности. Ему нужно чуть опыта набраться, поглядеть, как за границей живут, – примирительно сказал лосось. – У пескарей необразованных ведь как? Дед и отец делали, значит и я, так же делать буду, а то, что дед ошибался, мысли не возникает, такое только пресвящённый, независимый ум способен понять.

– Такой как у вас? – млея от восхищения, прошептала молоденькая плотва.

– Ну, я конечно не идеал, однако в своих краях высокое положение занимаю, – гордо приосанился лосось.

– Ух ты, вот это да!…

– Голова!! Не то, что наш пескарь…

– Да уж!.. – шептались ошеломлённые рыбы.

– А какое благородство к оппоненту! Ты бы поучился у него пескарь, одно, что мудрым себя называешь.

Понял Пескарь Сергеевич – слова бесполезны и даже плавником махнул, мол, живите как хотите.

Да только благородный лосось не унимался, очень уж любил внимание привлекать.

– Им ведь как, – продолжал Лосось Иванович, – малообразованным пока не покажешь, да не разжуёшь, ничего не поймут. Вот я сейчас продемонстрирую.

Устремилась благородная рыба к самому глубокому омуту, от которого мудрый пескарь советовал держаться подальше.

Тревожно вздрогнули рыбьи стайки, Карась Петрович и Егор Кузьмич открыли рты, молоденькая плотва зажмурилась.

Шустро кружит упитанное тело, блестят яркие чешуйки, бесстрашно плещется Лосось Иванович.

– Ах, хорошо!.. Что за вода… чудо!! – приговаривает умный лосось.

Смотрят рыбы, дивятся, перешёптываются, жалеют об упущенных днях.

– Этак мы давно могли в тёплой водичке нежится, да на глубину нырять! – сокрушаются старики.

Молодые радуются, плавники потирают.

Да только не успели примеру Лосося Ивановича последовать, метнулась с глубины тёмная полоска, раскрылась зубастая пасть, огромная щука ухватила благородного лосося. Лишь пузырьки кверху побежали.

Забурлило озеро, рассыпались рыбьи стайки, всколыхнулся ил.

Долго вспоминали испуганные рыбы, как пропал благородный Лосось Иванович.

Когда улеглась суета, устыдились озёрные жители того, что слушали глупого лосося, перед мудрым Пескарём Сергеевичем сделалось рыбам неловко.

Давно известно – внешний блеск ума не заменит.

Пусть имел лосось внешность благородную, движения важные, осанку солидную, да всё равно рыба безмозглая – лососи живут недолго.

Другое дело старый пескарь, почитай сто лет прожил!

Карась Петрович даже поговорку придумал: «Принимая сердцем, понимай разумом!», это значит – важно ни кто говорит, а что говорится. Ведь частенько бывает, уважаемая благородная рыба такую глупость ляпнет, хоть уши затыкай, а рыбёшка серая неприметная вставит слово и будто в воду глядит.

С той поры вновь потянулись рыбы к мудрому пескарю, потому как нет советчика лучше, чем жизненный опыт.

Конец.

А вот ещё случай был с Гришкой – зайцем нашим, как сейчас помню…

Белое облачко сползло с солнечного диска, золотой свет усыпал зелёный лес.

Старый беляк Егор Степанович глядит сердито, молодые зайцы расшалились.

– Мне! Мне! – задорно кричит Степан, серое заячье тело двумя прыжками пересекает поляну.

– Да куда! Вправо бери!! – азартно направляет Кузьма.

Крупный нескладный заяц Григорий гонит еловую шишку прямо к окраине поляны, там располагаются ворота. Между двумя кустами, что изображают воротные штанги, от напряжения сопит толстый Микула.