Книга: Стихотворения - Владимир Маяковский

Эти лестницы-лозунги я практически не читала, да и не хотела. Поэтому для мартовской "Прогулки" предусмотрительно выбрала сборник прозы.

"Нахал" - это подборка эссе, очерков и заметок Маяковского с 1913 по 1929 гг (условно). В неё входят и дореволюционные статьи о театре, живописи, футуризме, и размышления о творчестве в ранне-советский период, и заметки из путешествий по Европе и Америке.

Пишет Маяковский ярко, сочно, жирными мазками, беззлобно иронизируя и яростно восхищаясь. Это первое, что меня в нём сразу очаровывает, - страсть. Он страстен в футуризме, революции, социализме, конструктивизме и патриотизме, сплавляя всё это в одну гармоничную линию - от старого к новому. Для него революция - это футуризм в масштабах страны, стремление на обломках старого и изжившего выковать, вычитать, высочинять и вырисовать лучший мир для всех и каждого.

Второе, что меня поражает в Маяковском, - ум. Ожидая "большое, кричащее, и в жёлтом галстуке" и "нахала, циника, извозчика, рекламиста", встречаю человека, который:

- отлично разбирается в живописи и литературе; - до каждой мелочи выверяет свои строки, чтобы дать не только словом, но и ритмом, и звуком, и ассоциацией; - тонко чувствует суть вещей (чего стоит один очерк о Нью-Йорке и американцах, актуальный сейчас так же, как и почти 100 лет назад).

И третье, что меня бесконечно очаровывает в Маяковском, - беззлобность. Критикует ли он в свои 20 Репина за салонность, иронизирует ли над коммерчески-продуманной "лапотностью" Есенина, в его словах нет желчи. Американцы, живущие под знаком доллара, но не со скупостью европейской старухи, а с размахом ковбоя Даймонд Джима, ему восхитительны в своей чуждости.

Маяковский - это страстный наблюдатель и не менее страстный деятель, особенно во всём, что касается идей революционного футуризма. Он весь там: в ананасах и рябчиках на устах матросов, идущих к Зимнему, в окнах РОСТА и отрывочном сне с поленом под головой. Вон он там, читает стихи рабочим, посреди цеха.

Только революция - не футуризм. В очерках и статьях пылкость 1913-14 гг, восторженность и оптимизм 1918-24 гг постепенно сменяются непониманием, растерянностью, обидой, чувством тотальной ненужности и бессмысленности.

14 апреля 1930 года. Маяковский, написавший на смерть Есенина "В этой жизни помирать нетрудно, // Сделать жизнь значительно трудней", нажимает на курок...

В детстве тащился от Маяковского. По сути мне только и нравились Достоевский и Маяковский... Я просто перся с них... Они были офигенны. Один здоровенная пропасть души... второй, то что оттуда вывалилось.

Все стихотворения проникнуты самым сложным временем в истории страны: переоценка ценностей, поиск нового взгляда, выхода, нового пути, благородное желание изменить мир к лучшему, надежда, упертость. Какой-то особенный дух... и на этом духе все и понеслось вперед, как фанатичная огромная машина, которая мчится, но по дороге теряет запчасти. И все же кажется, что что-то мы оттуда должны были сохранить... какие-то ценности... одни пытались стереть, при падения царя, вторые при окончании эксперимента с коммунизмом... что-то слегка спуталось, как узелок, и так до конца и не распуталось, кажется.

Увы, сайт блочит пороховую строчку.

Хотите почитать - начните со стихотворений "Послушайте!" и "Любовь", а также "Разговор с фининспектором".

Масштаб фигуры Маяковского огромен. Влияние на последующую поэзию, да и на всю культуры нашу он оказал значительнейшее. Я с пиететом отношусь к масштабу, который придаёт Маяковскому история, но мне не нравится то, как он рисовал свой собственный портрет. Скромности ему было не занимать. Ставить себя в один ряд с Наполеоном, быть едва ли не на дружеской ноге с Лениным, советовать Пушкину, укорять Колумба, чаёвничать с Солнцем, называться тринадцатым апостолом и т.д. - всё это родом из футуризма-нигилизма и оправдывает его, но мне всё же претит, так как попахивает манией величия. И вообще, этот нескромный горлан-главарь и грубый гунн из «Хорошо!» и «Владимир Ильич Ленин» мне нравится гораздо меньше нежного, проникновенного Маяковского из «Скрипка и немножко нервно» и «Хорошее отношение к лошадям», а он вопреки сложившемуся о нём образу агитатора, стоящего на баррикадах с простёртой вперёд, в Будущее, рукой, был ранимым чувствительным человеком - чтобы почувствовать это, даже не надо изучать биографию, где вас убедят в этом искренняя привязанность к Лиле, Яковлевой или сёстрам с матерью, а достаточно прочесть «Лиличку» или концовку «Про это». Ещё более негативно я отношусь к неприкрытой прокламации стихов о Париже и Америке (о последних А.Архангельский спародировал:

Известное дело - буржуйская лавочка. Плюну раз - мамочка-мать! Плюну другой - мать моя, мамочка! Танцуют буржуи, и хоть бы хны. Видать, не привыкли к гостю московскому. У меня уже не хватило слюны. Шлите почтой: Нью-Йорк - Маяковскому.

) , равно как ко многим отдельным стихотворениям разных лет, в которых говорится о Революции, Партии и т.д. Сам Маяковский всей душой верил в сбыточность коммунистических мечт, но пусть он сколь угодно призывает завидовать паспорту Союза, я не хочу читать марш и лозунг. Когда В.В. встаёт под знамя Революции и начинает писать (= работать) ради неё, он убивает в себе лирика. Кто знает, может быть, политическая повестка дня зарыла его истинный талант в землю, и быть бы ему сейчас выше и светлее, и воплотиться бы на каждой полке... Но нет. Без Революции нет Маяковского, и наоборот.

Зато я с удовольствием прочитаю его хулу на мещанство, ненависть к которой, к быту, к оквартированию (при которой «Рассказ литейщика Ивана Козырева...» видится прямой сатирой) полностью разделяю. Не до такой, правда, степени, чтобы люто ненавидеть ананасы - вкусные фрукты, ведь. Мне также приглянулись полу-юмористические зарисовки типажей («Хулиган», «Ханжа», «Сплетник» и т.д.), но это не столько поэзия, сколько фельетонный госзаказ. И ещё нравится откровенный, прямой, грубый тон многих его вещей, вроде «Нате!» (название, кстати, ложится в строку с английским словом hate - «ненависть» - ибо Маяковский либо любил, либо ненавидел: без пограничных состояний), «Вам!» и «Во весь голос» - не потому, что грубый, а потому, что смелый.

Далеко не всё, что написано им о любви и поэзии, меня заинтересовало. Я, конечно, не согласен, что

любить - это значит: в глубь двора вбежать. И до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи.

, и не вижу ничего криминального в мирном небосводе Молчанова, а поэт, на мой взгляд, это далеко не только тот, кто полезен. Зато я подпишусь под каждым словом «Разговора с фининспектором о поэзии» и разделю печаль десантного судна «Советский Дагестан», сольюсь с автором в вопле к Марии в «Облаке в штанах».

Как бы то ни было, моё мнение о Маяковском ещё окончательно не окрепло. Как такового мнения даже нет. Не потому, что я не имею своего мнения - просто и всех произведений ещё не прочитал (например, пьесы или поэмы «Люблю» и «Флейта-позвоночник»), и сравнить с другими нужно. Могу лишь сказать, что мне, как, наверное, многим молодым людям, во ВСЕХ его стихах симпатичны ритмика, откровенность и (как филологу) выбор лексики и неологизмы.

Говорите, посредственный отзыв у меня получился? Что ж, я старался.

А если вам кажется, что всего делов – это пользоваться чужими словесами, - то вот вам, товарищи, мое стило, и можете писать рецензию сами!