Текст книги "Горячие точки на сердце"

– Дуй в Черкесск, в Управление, – коротко распорядился Сергей Сергеевич.

– Давно дождь у вас? – поинтересовался Матейченков, когда машина выбралась на трассу и лихо понеслась по ней, разбрызгивая лужи. Дворники работали без устали, отжимая толстые жгуты потоков, которые тут же набегали снова.

– За несколько минут до вашего прилета солнце было, – откликнулся водитель и пронзительно просигналил какому-то промокшему безумцу, вознамерившемуся перебежать дорогу перед носом газика. – Вдруг – туча, и сразу хлынуло, как из худого мешка.

– Ничего. Майский дождик – это хорошо для урожая, – улыбнулся Завитушный. – У карачаевцев даже пословица есть на этот счет.

– Я против дождя ничего не имею, – усмехнулся генерал. Пузырящиеся лужи на дороге напомнили ему босоногое владимирское детство, когда он гонял по ним с мальчишками.

Черкесск встретил их не дождем, а проливным ливнем. По гористым улицам бежали бурые потоки.

Полномочного представителя Президента уже ждали. В Доме правительства, в небольшом зальчике собралось все высшее руководство республики.

– Может, желаете отдохнуть с дороги, товарищ генерал? – спросил один из руководителей – Матейченков еще плохо различал их. – Разместим вас в гостинице, вздремнете часок.

– Потом, потом, – отмахнулся Матейченков. – у меня на сегодня обширная программа, дай бог до ночи успеть.

– Как прикажете.

– Товарищи, давайте начнем с оперативной обстановки.

– В городе?

– И по всей республике. Высказывайтесь по очереди, по возможности кратко и по существу. И представляйтесь.

Он сел за стол, положив перед собой толстый блокнот, довольно потрепанный, и ручку. Диктофон Матейченков не любил. Во-первых, эта японская штучка многих смущала, и они комкали невольно свою речь. Во-вторых, и это главное, требовалось время, более длительное, чем само совещание, чтобы прослушать материал. Ну, а кроме того, глупая машинка записывала все подряд, в том числе и чепуху, не заслуживающую никакого внимания.

То ли дело блокнот!

Совещание прояснило для генерала, как говорится, из первых рук, ситуацию в республике.

Картина вырисовалась достаточно серьезная.

Второй, решающий тур выборов президента был окончательно назначен на 16 мая. Тут же народ взволновался, «пошла потеха», как выразился один из лермонтовских героев.

По столице и республике прокатилась волна террористических актов – взрывы, поджоги, покушения.

– Сколько всего в последние дни произошло терактов?

– 11.

– Многовато, – покачал головой генерал Матейченков и что-то черкнул в своем блокноте.

– Все началось с того, что в здании городской школы… – начал начальник столичной милиции.

– Подробности потом, – жестом остановил его Матейченков. – сначала уясним общую картину.

Готовясь к совещанию, для полпреда из центра приготовили стопку документов, рисующих ситуацию в различных районах республики. Их он решил как следует изучить ночью, когда будет свободное время.

– Какой характер носят теракты? – спросил генерал. – Я имею в виду – они направлены против какой-либо определенной группировки?

– Да.

– Какой же?

– Станислава Дерева.

– В основном, – уточнил начальник Управления внутренних дел республики.

– Кто проводил теракты?

В помещении поднялся шум: каждый выкрикивал свою версию, стараясь перекричать остальных. Причем одна версия в корне противоречила другой.

Генерал поднял руку:

– Товарищи, попрошу высказываться по одному. И по возможности, не перебивать друг друга.

В помещении было накурено – хоть топор вешай. Каждый джигит считал своим долгом дымить как паровоз. Причем сигарет было мало: в основном пользовались крепчайшим самосадом, от которого у непривычного к такому амбре Матейченкова першило в горле и чуть ли не наворачивались слезы.

– Я опросил членов штаба Станислава Дерева, – первым начал руководитель МВД республики, картинно отставив в сторону толстую самокрутку. – Они в один голос утверждают, что теракты производили люди Владимира Семенова.

– Доказательства?

– Есть и доказательства.

– Какие?

– Донесения моих агентов, которые внедрены в избирательный штаб Владимира Семенова.

– Вышли на подозреваемых?

– Да.

– Задержали?

– Так точно.

– Их уже допрашивали?

– Конечно.

– Кто именно?

– Лично я, товарищ генерал.

– Очень хорошо. А где протоколы допросов?

– Перед вами, товарищ генерал, в документах.

– Ох, не утонуть бы мне в ваших бумагах, хотя плаваю я неплохо, – улыбнулся генерал.

Немудреная шутка разрядила атмосферу, все заулыбались и задымили еще отчаяннее.

– Скажите, задержанные признали свою вину?

Главный милиционер помрачнел:

– Никак нет, товарищ генерал, пока не признали, хотя я проводил неоднократные допросы. Клянутся, что теракты – провокация, к которой они не имеют ни малейшего отношения. Говорят – ха-ха – что их совершили сами люди Семенова, чтобы дестабилизировать обстановку. В общем, валят с больной головы на здоровую.

– Нам остается, товарищи, совсем немного, – заметил генерал Матейченков. – Выяснить, какая голова больная, а какая – здоровая.

Совещание проходило на русском языке – русским, и довольно прилично, владели все.

– В связи с терактами мы тоже кое-кого арестовали и допросили, товарищ полномочный представитель. – вступил в разговор начальник республиканской службы безопасности. Лицо его портил – или украшал? – огромный багровый шрам, пересекавший всю левую щеку наискосок, что придавало его лицу свирепое выражение.

– И что говорят задержанные?

– Что во всем виноваты люди Владимира Хубиева.

– Вот так загогулина, – удивился Иван Матейченков. – Даже Хубиев появился на свет божий… Разве он еще играет еще у вас какую-то роль?

– Разрешите пояснить, товарищ генерал-полковник, – вступил в общий разговор Завитушный, который до этого, сидя в сторонке, помалкивал и внимательно слушал выступающих.

– Да, Сергей Сергеевич.

– Тут, видите ли, сложная механика. Дело в том, что пока, как ни крути, Владимир Хубиев формально остается руководителем республики… Остаться таковым если не навеки, то хотя бы на год – его голубая, она же розовая мечта.

– Мне это известно.

– Ради этой цели, как я понимаю, Хубиев готов на любые действия…

– Включая теракты?

– Да.

– Так кто же, в конце-то концов, дестабилизирует обстановку? – поставил Матейченков вопрос ребром.

– Пока неясно, господин генерал, – подытожил кто-то в дальнем конце стола, еле различимый в наплывах махорочного дыма.

«Ну и обстановочка, – подумал Матейченков. – Сам черт ногу сломит. Уж не говоря о сэре Исааке Ньютоне… Вот еще привязался на мою голову этот сэр, прости господи!..».

Первое совещание длилось долго – три с половиной часа. Матейченков въедливо вникал в каждую деталь, добиваясь истины. От этого разговора он ждал немало, но и от него ждали многого.

Что касается полпреда президента, то именно теперь он должен был выработать правильную стратегию и тактику своих действий в республике. Получив огромные полномочия, он должен, он обязан был употребить их во благо.

Только так!

И первой заповедью оставалось правило, которому он старался действовать в течение всей своей жизни: не навреди!

* * *

Проект, предложенный Мусульманским советом технических экспертов, вызвал среди имамов необычайное оживление. Его яркая новизна и огромная эффектность будили фантазию.

Судили-рядили так и эдак, кто-то защищал, кто-то нападал. В итоге мнения разделились, но большинство склонилось к тому, что проект, безусловно, интересен, но технически вряд ли осуществим.

Дав всем высказаться, слово взял Верховный шейх.

– Проблема состоит из нескольких частей, – начал он. – Первая – это чисто человеческий фактор. Кто будет теми, кто сумеет осуществить эту идею? Они заранее должны знать, что идут на мученическую смерть ради высоких идеалов исламской революции.

– Я готов!

– И я!

– И я!

– И я!..

Послышалось из разных уголков огромного зала. Имамы повскали со своих мест, зашумели, перебивая друг друга.

– Я в вас никогда не сомневался, господа, – скупо улыбнулся Верховный. – Могу добавить, что я сам с восторгом вошел в группу отважных… Что может быть прекрасней, чем погибнуть за наше правое дело? Тем более, что принявший мученическую смерть наверняка по священной воле Аллаха попадет в рай. Но не забывайте, что эти герои должны уметь водить современный самолет. Более того, вести его точно, как по струнке, чтобы врезаться в заранее намеченное здание…

Однако надежная взрывчатка для этого великого дела только еще разрабатывается в наших лабораториях. А без нее, как вы понимаете, говорить об осуществлении данного теракта не приходится.

С учетом всего, сказанного выше, полагаю, что говорить об осуществлении проекта раньше конца этого столетия или начала следующего, не приходится. Срок, думаю, вполне разумный, если учесть, что наше столетие на исходе…

* * *

Дневная кратковременная гроза давным давно отполыхала. В наглухо задраенные окна во всю заглядывало жаркое южное солнце, настойчиво напоминая, что лето все более вступает в свои права, что именно здесь, рядом, рукой подать, находятся знаменитые в прошлом курорты Домбай и Теберда, на которых так любила отдыхать высшая и средняя советская элита: как же, российская Швейцария! Эльбрус, целебный воздух, сказочные трассы для слаломистов.

Шикарные дачи, намертво засекреченные, обнесенные глухими стенами и вооруженной охраной. А внутри – азиатская роскошь, вышколенная прислуга, как мужская, так и женская. Роскошные штучные сауны, со всем, что полагается к ним. (Как любил шутить один тогдашний высокопоставленный чиновник – сауна и флора).

И все это, само собой, для пользователей – совершенно бесплатно, вернее, на народные денежки…

Интересно, пустуют ли эти дачи и коттеджи сейчас? И если нет, то кто владеет ими? Недвижимость, которой нет цены. Кто ее приватизировал? Или – прихватизировал?.. Кто-то из местных жучков? А может, и сюда дотянулись мохнатые лапы вездесущих российских олигархов?

Темна вода во облацех…

А может, наложил руку на высокогорные коттеджи кто-то из этих, собравшихся в насквозь прокуренном зальчике джигитов без страха и упрека, которые с такой преданностью смотрят сейчас на него, полномочного представителя президента России?

Возможно, это и выяснится, но не это сейчас главное, как понимал Иван Матейченков.

Главное в другом.

К концу разговора генералу показалось, что ему-таки удалось нащупать основную болевую точку ситуации в республике. Нынешний конфликт в КЧР носит пока, несмотря на теракты, сугубо политический характер. И никак нельзя допустить, чтобы он перерос в конфликт межэтнический. На том и должно стоять до конца, не поддаваясь ни на какие провокации и соблазны.

Дело, правда, осложняется тем, что спор между мэром-хозяйственником и бывшим генералом армии уже превратился в противостояние между черкесом и карачаевцем.

Есть и другие тревожные обстоятельства.

Так, руководителем избирательного штаба Владимира Семенова является один из лидеров крайне радикального крыла карачаевского движения Борис Батчаев, который в прошлом возглавлял Общенациональный совет Карачая, а ныне является вице-президентом межрегиональной карачаевской организации «Алан».

Что же касается мэра Черкесска, то в его избирательный штаб входит множество русских, в том числе казаков, а также наиболее авторитетные в сфере бизнеса и политики черкесы.

Все это генерал Матейченков выяснил уже в первые дни своего пребывания в беспокойной республике.

* * *

Эти первые дни были заполнены еще многим.

Запомнился митинг на центральной площади, где Матейченков выступил с импровизированной трибуны, представляющей собой огромную то ли бочку, то ли цистерну из-под мазута, снабженную для удобства выступающих лесенкой, сколоченной на живую нитку.

Выступление генерала Матейченкова было встречено достаточно доброжелательно, хотя полпред президента говорил горькие и малоприятные вещи.

Генерала слушали, навострив уши: русский язык здесь знали все.

Яростное солнце, какого никогда не бывает в Москве, нежная зелень тянущихся на целые кварталы садов, яркие цветы на ухоженной городской клумбе перед зданием бывшего обкома партии, чисто подметенные улицы…

Когда бы ни проходил или проезжал Матейченков мимо клумбы – на ней всегда возилось несколько девушек в синих рабочих халатах.

Улицы жили своей, степенной и неторопливой жизнью. Некоторые прохожие были в высоких казачьих либо горских папахах, иные в национальных, непривычных глазу одеждах. Слышался разноязыкий говор, но люди – странное дело! – отлично понимали друг друга.

На газике, отказавшись от всякой охраны, генерал Матейченков вместе с несколькими местными силовиками объехал ряд важных засекреченных объектов, где проверил боеготовность личного состава, а также наличие и состояние оружия. Средств для нейтрализации враждебной или воинственно настроенной толпы, которая могла бы нарушить общественный порядок.

Матейченкова повсюду сопровождал только его помощник – Сергей Завитушный. Охрана сопровождала его только в исключительных случаях. «Когда улягутся все страсти и наступит прочный мир, хорошо бы приехать сюда со всем семейством, отдохнуть немного, по горам и альпийским лугам побродить, снежным воздухом Эльбруса подышать… Золотые места!» – подумал однажды Матейченков.

Возможно, эти мысли полпреда были навеяны чистым горным воздухом, который вливался в приспущенные стекла газика, который успел уже взобраться на порядочную высоту.

Завитушный, устроившись в уголке, просматривал какие-то бумаги, умудрялся даже делать пометки, хотя машину немилосердно трясло. Помощник Матейченкова, казалось, гне ведал, что такое усталость. Прочие человеческие слабости также были ему чужды, а его знания по истории, культуре и персоналиям Карачаево-Черкесии были поистине неисчерпаемы.

– Сергеич, ты прямо ходячая энциклопедия, – в очередной раз заметил Матейченков, получив исчерпывающее разъяснение на весьма заковыристый вопрос.

– Слава аллаху, что пока не лежачая, – откликнулся Завитушный, который за словом в карман не лез.

Молчаливый шофер, который привез их из Минеральных Вод, гнал машину по горному серпантину.

– Газик на вид неказистый, а тянет – дай бог, – заметил Иван Матейченков, подскакивая на выбоинах.

– Наши умельцы поколдовали с ним, – пояснил Завитушный, не отрываясь от бумаг.

– Теперь в моторе сидит тысяча шайтанов, – неожиданно добавил шофер и блеснул белозубой улыбкой.

Поездка выдалась хлопотной, нервной. Не все ладилось на объекте. Матейченков сделал разгоняй начальнику, велел провести общую финансовую ревизию.

…Пока добрались поздно вечером до жилья, отведенного Матейченкову, неугомонный Завитушный успел поведать начальнику еще кое-что из межнациональной жизни республики.

– Знаешь, Иван Иванович, я в жизни КЧР заметил одну постоянную тенденцию: карачаевцы начинают играть все большую роль в жизни республики.

– Давно это началось?

– С конца 80-х годов.

– Любопытно.

– Весьма.

– А в каких областях?

– Во всех: от власти до культуры.

– Не ошибаешься?

– Могу подтвердить статистикой. Причем действуют они тихой сапой. По куску, по шажочку.

– Не мытьем, так катаньем?

– Вот именно. А этому процессу еще одна существенная вещь помогла, – продолжал Сергей Сергеевич. – Чисто административная.

– Ты что имеешь в виду?

– Видишь ли, прежде КЧР входила в Ставропольский край.

– Знаю.

– А в ноябре 1990 года республика приобрела некоторую самостоятельность – мы вышли из Ставропольского края. Этот переходной период оказался довольно длительным – бюрократия, волокита и так далее. И карачаевцы сумели использовать его на полную катушку.

– Каким образом?

– Очень просто. Их главари сумели заранее узнать о предстоящем отделении, и подготовились к нему. Буквально создали нечто вроде группы захвата, мирного, разумеется. И как только последовал указ об отделении, они в один день, единым рывком, сумели захватить в республике все руководящие посты.

– Все?

– Все.

– А как же мэр столицы? Ведь Станислав Дерев не карачаевец, а черкес, – возразил Матейченков.

– Это исключение, которое только подтверждает правило, – стоял на своем Завитушный.

– А что было дальше?

– Пик карачаевского национального движения, или, если угодно, возрождения, пришелся уже на следующий – 1991 год.

– А как же остальные народности? – спросил Иван Матейченков, с интересом слушавший своего помощника. – Молча смотрели на этот процесс и молчали?

– Вот-вот, Иван Иваныч, ты нащупал главный нерв. У всех остальных наших этносов – русских, черкесов, абазин и всех остальных – это вызвало сильнейшее беспокойство.

– Надеюсь, обошлось без крови.

– Без крови, да. Но произошло другое событие, которое можно назвать фантастическим. Оно оказалось возможным только в наше сумасшедшее время: на территории Карачаево-Черкесии были провозглашены сразу несколько независимых республик!

– Сколько?

– Пять.

– Ничего себе!

– Не слабо?

– Какие же это республики?

– Считай: Карачай, Черкесия, Абаза и еще две казачьих, с длинными названиями, – перечисляя, Завитушный загибал пальцы. – Ровно пять, как видишь.

– Я этот факт пропустил.

– Об этом очень мало тогда писали… Да, совсем забыл: к этим пяти новорожденным республикам нужно еще добавить независимый Ногайский национальный район.

– И куда же все эти независимые республики подевались? Ведь теперь-то, я знаю, их нет.

– Так и жили бы мы в раздробленном состоянии, но помогло одно обстоятельство: наши правители – не без помощи Москвы – спохватились и 28 марта 1992 года провели общереспубликанский референдум.

– Хоть на это ума хватило.

– Референдум помог нашему сплочению. 79 процентов участников высказались за сохранение единой республики Карачаево-Черкесия, – сказал Сергеич.

– Что ни говори, народ на мякине не проведешь. Что ж, тем дело и кончилось?

– Ты о чем?

– Марионеточные республики исчезли?

– Ишь ты какой быстрый, товарищ генерал-полковник, – грубовато ответил Завитушный. Видно, тема эта была для него достаточно больной. – Референдум – это была только первая серия из сериала, конца которого не предвиделось.

– Погоди-ка. После референдума единство КЧР было восстановлено или нет?

– Было, – кивнул Сергей Сергеевич. – Но уже в феврале 1995 года началась следующая серия…

– Чистый детектив!

– А то. Я так понимаю, что иначе и быть не могло. Ведь карачаевцы и после воссоединения продолжали занимать в республике командные и номенклатурные посты, и это являлось постоянным раздражителем для всех других национальностей. Они ведь выступили за Черкесскую автономную область с составе Ставропольского края, надеясь, что это изменит ситуацию

– Вторая серия почище первой. Что же случилось дальше?

– Как водится, обратились к Москве.

– Барин нас рассудит.

К этому времени, миновав плато, машина въехала, не сбавляя скорости, в предместье Черкесска.

– Москва, увы, и здесь осталась верна себе, – продолжал Завитушный. – Чем проводить опасные, по ее мнению, эксперименты, она предпочла вернуться к прежнему статус-кво.

– То есть?

– То есть сохранить Карачаево-Черкесскую республику во главе все с тем же управляемым и послушным Владимиром Хубиевым… – заключил помощник.

– И ничего не изменилось?

Завитушный покачал головой:

– Ничего.

* * *

Время течет быстро.

Казалось, совсем недавно проходил памятный форум у Верховного, где обсуждался фантастический проект с самолетами, которые должны протаранить небоскребы, а прошел уже год.

Снова зал, где возбужденные имамы собрались, чтобы услышать живительное слово Верховного шейха.

Верховный разгладил бороду и сообщил, что работа над проектом близится к концу. Добровольцы уже, разумеется, имеются, их число значительно превосходит необходимое.

– На нашем учебном полигоне мы проведем необходимые летные испытания, а потом отберем наиболее достойных. Со взрывчаткой дело обстоит посложней, но и здесь мы найдем решение в обозримом будущем.

Но все дело в том, что этот проект можно осуществить только один раз. Мы должны смотреть вперед и подумать, какие удары можно наносить неверным, когда они придут в себя после первого нашего несокрушимого удара.

Здесь главное слово Верховный шейх предоставил мусульманским технарям, которые по призыву шейха съехались из разных уголков планеты. Дебаты тянулись очень долго. Наконец в «сухом остатке» выкристаллизовалась следующая идея: поскольку после первого удара взрывчатку на борт воздушного лайнера проносить будет нельзя, потому что досмотр пассажиров на судно неминуемо станет очень жестким, проносить нужно отдельные компоненты взрывчатки. Каждая из компонент будет представлять совершенно обычную жидкость, которая не может быть подозрительной; но соединяясь с другими жидкостями, она образует взрывчатое вещество огромной разрушительной силы.

– Работа над такими жидкостями уже проводится в наших ведущих лабораториях, – объявил Верховный. Его слова были покрыты бурными аплодисментами и возгласами «Аллах Акбар!»

* * *

В эту ночь генерал Матейченков долго не мог уснуть, хотя устал сверх всякой меры, да и время было позднее. Тяжело ворочался на узкой железной койке, панцирная сетка каждый раз отвечала глухим стоном.

Он думал о последнем разговоре с Завитушным. Вон где следует искать корни нынешней ситуации – они были заложены еще с десяток лет назад, во время поспешных и непродуманных административных преобразований.

На завтра намечено столько дел – не проспать бы.

Генерал достал из тумбочки прихваченный из Москвы будильник – спасибо Татьяне Федоровне! – поставил его на пять тридцать, не забыв учесть местное время.

«Чтобы уснуть, нужно считать до трех, – припомнил он чей-то дурашливый совет. – А не получится – тогда до половины четвертого…». Снотворных Матейченков не принимал принципиально. И даже с собой сюда не прихватил, чтобы не было соблазна. Так и сказал жене, когда она предложила на всякий случай взять упаковку феназепама.

Из окна, которое он распахнул первым делом, едва войдя в свою скромную гостиничную комнату, тянуло, как из погреба, сыростью и совсем не майским холодом.

«Здесь резко континентальный климат», – подумал генерал Матейченков, уже засыпая.

* * *

Нельзя сказать, что высшее политическое руководство России бросило генерала Матейченкова – пусть и с сильной командой – на произвол судьбы. Нет!..

И кремлевская администрация, и правительство, и руководители центральных силовых ведомств не оставляли мысли о ситуации в Карачаево-Черкесии, хотя в стране и других проблем хватало.

Получив очередную информацию от полномочного представителя Президента по КЧР, и. о. премьер-министра правительства Сергей Степашин счел ее особенно тревожной и встретился по этим мотивам с главой администрации Кремля Александром Волошиным.

– Что случилось-приключилось, Сергей Вадимович? – спросил Волошин, когда они уединились в одном из кремлевских кабинетов.

– В КЧР неспокойно.

– Там всегда неспокойно, – махнул рукой Александр Стальевич. – Кавказские люди, что же ты хочешь.

– Матейченков докладывает, что ситуация накаляется.

– Матейченков крепкий мужик, справится.

– Народ раскололся на две части. Сам понимаешь, чем это чревато, – сказал Степашин.

– Пусть Матейченков послужит голубем мира.

– Не до шуток, Александр Стальевич.

– Ну, говори, чего ему надо? ОМОН? СОБРОВЦЕВ? Или, может, снайперов подбросить? Для хорошего человека ничего не жалко, – погладил Волошин свою лысину.

– Все это добро у него есть.

– В достаточном количестве?

– Да.

– Чего же ты хочешь?

– Знаешь, Александр Стальевич, тушить костер бензином – не лучшая метода.

– Матейченков – мужик осторожный и умный, зря не станет плескать бензин в огонь.

– Согласен.

– И дальше? Давай, премьер, не тяни, выкладывай, что там у тебя за пазухой. Надеюсь, не то, что у твоей секретарши?

Все знали: глава администрации любил солоноватую шутку и крепкое словцо.

– Ситуация в КЧР в любой момент может выйти из-под контроля. Хватимся – поздно будет. Как в Чечне.

Упоминание Чечни произвело впечатление.

– Что же ты предлагаешь?

– Давай слетаем в Черкесск.

– Когда?

– Немедленно.

– В каком составе?

– Вдвоем.

– Интересная мысль.

– Соберем там всех местных руководителей и переговорим с ними напрямую. Матейченков сообщает, что они постоянно грызутся, а это до добра не доведет.

– Нагрянуть внезапно?

– Да.

– Не получится, к сожалению, – покачал головой Волошин. – Так или иначе, информация о нашей поездке просочится через наши прекрасные СМИ. Знаешь ведь, как они гоняются за любой сенсацией. Их хлебом не корми, а дай разжиться интересной новостью.

– А мы поедем тайно, чтобы не узнал ни один корреспондент, ни одна газета.

– Во, брат, да ты конспиратор.

– Иногда прямые методы – самые лучшие.

– Без посредников?

– Вот именно.

– Что же, Сергей Вадимович, в твоем плане что-то есть. А что, слетаем. Где наша не пропадала!

– Только прессе – ни-ни.

– Само собой, Вадимыч. Я ведь тоже старый подпольщик. Если не сумеем сохранить поездку в тайне – грош нам цена в базарный день. Сейчас и займусь. Будь готов и жди моего сигнала.

Сказано – сделано.

Волошин был неплохим организатором, а уж подпольщиком – тем более. Об этом хорошо знали его сотрудники.

Вылет произошел 24 мая.

Оба высоких чиновника утречком забрались в спецсамолет, расположенный на военном аэродроме. В Минеральных Водах их уже дожидалась машина, прямиком доставившая драгоценный груз в Карачаево-Черкесию. И уже в одиннадцать утра начались запланированные встречи.

Накануне вылета премьер-министр и глава администрации составили список лиц, с которыми необходимо встретиться и побеседовать.

И первым в этом списке стоял… Владимир Хубиев. Вот она, косность и традиционность мышления в действии! Оба высоких чиновника основывались на былом авторитете Хубиева, который давно уже растаял, подобно льдинке в весенней воде.

Этот разговор первым и состоялся. Подробности его не попали в печать. Впрочем, и так нетрудно догадаться, о чем там говорилось. Всегда верный и преданный Хубиев из беседы со свалившимся – в прямом смысле – с неба начальством сразу уяснил, что речь может идти о восстановлении его былого могущества и власти, и возрадовался сверх всякой меры.

Разве не это было пределом его мечтаний?

Имелось, правда, одно пикантное обстоятельство, которое никак нельзя было сбросить со счетов: к этому моменту Владимир Хубиев уже безнадежно проиграл в первом туре президентских выборов. Ну и что, мелькнула у него безумная мысль. А вдруг все еще впереди? Вся жизнь впереди, надейся и жди. А ждать, чего доброго, он умел. «Ты умеешь ждать, как никто другой», – вполне мог бы сказать о нем Константин Симонов.

Ведь его, шутка ли, по своей инициативе желает поддержать рука Москвы, пусть и весьма ослабевшая. О, Москва многое еще может, если только захочет. А уж он, Хубиев, не подведет, будет соответствовать в лучшем виде, не единожды проверено.

Закончив стремительные переговоры с Хубиевым, начальство из центра встретилось с Владимиром Семеновым и Станиславом Деревом, затем еще кое с кем.

После этого, уже в 12 часов, последовало глобальное мероприятие – встреча с лидерами всех общественно-политических движений, а также со старейшинами общин. Именно на эту встречу Волошин и Степашин возлагали особые надежды.

* * *

Отчет за прошедший год готовился особо тщательно. Не без тайного трепета съезжались на него главные имамы стран и отдельных регионов.

Все знали, что нынешний Верховный тяжел на руку и скор на расправу, и для него не существует никаких авторитетов. Обнаружив лукавство или стремление кого-либо из шейхов скрыть от него какое-нибудь обстоятельство или важную деталь, Верховный свирепел и часто вообще терял человеческий облик: он мог запросто оттягать за бороду cамого почтенного имама, причем часть бороды оставалась в его руках в качестве трофея. И это было еще самое легкое наказание. Если же провинность была покруче, например доказанная попытка запустить руку в общественные доходы, из которых формировался Всемусульманский фонд, который снабжал средствами организацию террористических актов по всей планете, – то в этом случае виновный мог поплатиться и головой. При этом все предыдущие заслуги никак не принимались во внимание.

Поначалу каждый отчитался о доходах, которые принесла торговля наркотиками. Верховный шейх придирался к каждой цифре и, можно сказать, высвечивал ее на белый свет. Непонятно, как все это ему удавалось держать в голове. Не один имам дрожал как в лихорадке, ожидая, что вот-вот рукотворный гром упадет на его бедную голову…

Собрав все цифры и просуммировав их на калькуляторе, Верховный изобразил на лице подобие улыбки, и зал перевел дух и вздохнул с облегчением.

Выждав многозначительную паузу, Верховный поднял руку и со значением произнес в зал:

– У меня есть сообщение, которое, надеюсь, всех заинтересует. Наши мусульмане-ученые, работающие в центральной лаборатории, с помощью всемогущего Аллаха установили, что самые главные наркотики можно получать искусственным путем, то-есть из химически чистых при родных элементов. Прежде всего, это удешевит в несколько раз их получение. Далее, их можно будет получать столько, сколько потребуется для потребителя. Другими словами, торговая сеть будет всегда максимально насыщена. А самое главное, мы совершенно не будем зависеть от нынешнего сырья: от маков, маковой соломки и всего такого прочего!

После обеденного перерыва речь пошла о ситуации в различных регионах.

Дождавшись своей очереди, слово получил моджахед, курирующий по воле Верховного Северный Кавказ.

– Теракты у нас проводятся исправно, по графику. Отстреливаем милиционеров и прочих врагов мусульманского населения, – густым, словно пропитым басом сообщил он. Это был хмурый мужчина с бородой веником и заячьей губой – следствие давнего ранения полученного в давние студенческие годы в Париже, во время дуэли на рапирах. Делать пластическую операцию он упорно отказывался, справедливо полагая, что подобные шрамы только украшают мужчину.

Чечня…

Дагестан…

Заячья губа непринужденно сыпал цифрами и фактами, чем вызвал благосклонную улыбку Верховного, который терпеть не мог, когда отчитывающийся мямлит или, того хуже, заглядывает каждую минуту в шпаргалку. Откуда было ему знать, что Заячья губа добрых две недели заучивал эти проклятые цифры, выписав их на отдельных бумажках, которые он развесил у себя дом а во всех комнатах, на кухне, и даже, миль пардон, в сортире…

– Готовимся убрать в Дагестане министра внутренних дел, – вскинул он голову и обвел всех взглядом.

Верховный одобрительно кивнул.

– Вообще из всех республик Северного Кавказа лучше всего в настоящее время обстоит дело в Дагестане.

– Почему так? – спросил кто-то.

– На это есть несколько причин, – посмотрел на него Заячья губа. Во-первых, там сосредоточилось много ваххабитов, как местных, так и тех, просочился снаружи через границу. Далее, там образовался вакуум власти.