Текст книги "Королевы Маргины"

5

Неро, дом Нагора, 9 меркурия

– Рик, ты говорил, что готов сделать все возможное и невозможное, чтобы наш сын – или дочь, я еще не уточняла…

– Поверь: я делаю.

– Как твоя доверенная сотрудница (произнося эти слова, Зора улыбнулась, но в глазах по-прежнему жила тревога), хочу сообщить тебе дополнительную информацию – по-моему, важную. Можно?

– Сотрудница могла бы и подождать. Но жена не может. Я слушаю.

– Дело в том, что там, на Маргине, ну, там, где твои рудники…

– Я знаю, что там находится. Итак?

– Наверное, ты знаешь не все. Вот послушай…

Рик Нагор слушал внимательно, чуть склонив голову, при этом смотрел на Зору так, словно все не мог наглядеться досыта. Он и сам удивлялся этому – никогда раньше с ним такого не случалось, хотя от женщин он и прежде не бегал, но были они лишь средством расслабления, приятным времяпрепровождением, даже увлекательным – но только в часы, которых не требовала работа. И вот попался вдруг, началось с ним такое, во что он, с ног до головы деловой человек, раньше не верил, считал, что все подобное всего лишь придумано пишущей и снимающей братией, просто для того (как и вся их продукция), чтобы сделать жизнь забавнее. Оказалось, однако, и на самом деле существует то, что у них называется любовью. Что порой заставляет даже делать недопустимое: красть время у дел компании и тратить его на общение с женщиной. В последнее время он перестал, например, серьезно вникать в политику компании в области разведки запасов гравина на вновь открываемых мирах, в частности – гравина «Б»…

– Прости, повтори, пожалуйста, я не совсем понял.

– Ты что, не слушаешь меня?

– Слушаю. Но еще и смотрю, а это…

– Тогда отвернись.

– Ну извини, пожалуйста. Значит, ты сказала, что она там…

– Вот именно. И женщины ей рассказывали прямо-таки взахлеб: понимаешь, ни одного случая за все время, что они находятся там! Вот я и подумала: а если ты…

Зора рассказывала еще минут пятнадцать; Рик слушал, более не отвлекаясь. Когда она выговорилась наконец, заключив вопросом: «Ну, что ты об этом думаешь?», – он покачал головой, но еще секунду-другую молчал, словно в поисках нужных слов. Наконец произнес медленно, как будто взвешивал каждый звук перед тем, как родить его:

– Это досадно.

Зора ожидала любой реакции – кроме этой.

– Досадно?! Других слов у тебя не нашлось? И это после того, как…

В голосе ощущались близкие слезы. Рик прервал ее движением руки:

– Постой. Дослушай сперва. – Он снова взял паузу. – Не то досадно, о чем ты узнала и рассказала. А то, что эта информация уже пошла по свету. А это может привести к ненужным сложностям.

– Можно подумать, что ты знал об этом и раньше.

Он улыбнулся – не очень весело.

– Куда бы я годился, если бы такое прошло мимо меня? Знаю достаточно давно. И не первый день об этом думаю. Но то, что тебе рассказали, – это всего лишь внешняя, так сказать, сторона. Первый взгляд. Может показаться, что достаточно подать команду – и все решится наилучшим образом.

– Разве не так? И ты ведь главный в фирме, ты владелец! И если распорядишься…

– Я, если можно так сказать, первый среди главных. И никак не самодержец. В деле много людей, в том числе очень серьезных. Их мнением никак нельзя пренебрегать. А главное – в него вложены громадные деньги, не только мои. И еще важнее то, что наша продукция, известный тебе гравин, необходим всей Федерации, а главное – военным, потребность в нем все растет, цены – тоже, а с ними и прибыли. Вдруг отказаться от всего этого просто невозможно.

– Что же, значит, то, о чем я тебе рассказала, никак нельзя использовать? Рик, ты только начни – и на твою сторону встанут все женщины Федерации, все матери – да и немало отцов!

– Знаю, Нежик, знаю (такое неуклюжее имя он придумал для нее, от слова «нежность»). Зато против – все правительства, все потребители гравина, то есть войска и службы, банки и биржи, могучие трансгалактические фирмы… Я мог бы потягаться с каждой в отдельности – но уж не со всеми сразу. Вот почему, чем меньше людей об этом знают, – тем для нас лучше.

– Не понимаю почему. Если об этом узнают народы…

– То узнают и правители, все те, о ком я только что говорил. И твою идею задушат практически мгновенно. И так профессионально, что никто в Галактике даже и не заметит.

– Рик… – Слезы уже не только слышались в голосе, но и блестели в глазах Зоры. – Что же, по-твоему, получается, что эту возможность нельзя реализовать? А младенцы пусть себе мрут по-прежнему?

– Стоп. Разве я сказал что-то подобное?

– Буквально – нет. Но ты подвел к такому…

– И не собирался. Я лишь объяснил тебе обстановку. И ты, думаю, поняла, что прежде, чем делать такой шаг, его надо очень серьезно подготовить. Чтобы шаг был – вперед и вверх, а не вперед – и в пропасть с обрыва.

– Рик, значит, ты считаешь, что это все-таки можно сделать?

– Я не думаю, Нежик, я делаю. Уже делаю.

– Странно. Я ничего не заметила.

– Значит, я делаю это достаточно хорошо. Надеюсь, что и другие пока еще ничего не почувствовали, не пронюхали.

– И ты это сделаешь?

– Я ведь обещал: сделаю возможное и невозможное, разве нет?

– А что-то уже удалось?

– Безусловно. Я начал это почти год тому назад, когда у нас с тобой такой проблемы не было…

– Вообще «нас с тобой» еще не было: ты был сам по себе, я – тоже.

– Именно. Просто тогда уже было ясно, что какие-то меры надо предпринимать, и как раз тогда я узнал то, о чем ты сегодня мне рассказала…

– И ты не сказал мне ни слова? Хотя я уже столько времени работаю у тебя!

– Работала. До вчерашнего дня.

– Рик, я так люблю тебя!

– Не больше, чем я. Все, разговоры окончены. В преддверии супружеской жизни надо не разговаривать, а…

– Рик, что ты делаешь!

– Сказать тебе, как это называется?

6

Неро, офис компании «Маргина Гравин», 9 меркурия

Похоже на то, что главной и единственной проблемой, волновавшей население не только Неро, но вообще всей Галактической Федерации, кроме разве что людей военных, была проблема детской смертности, за последний десяток лет ставшей и на самом деле угрожающе высокой. Однако деловых людей – спинной хребет любого общества – куда больше волновали другие материи.

Скорее всего потому, что производство потомства является хотя и неизбежной, но далеко не самой прибыльной отраслью деятельности, относясь вернее всего к области малого семейного предпринимательства, никак не определяющего направление, скорость и техническое развитие цивилизации. Странно, но методика этого производства до сих пор мало чем отличалась от способа, применявшегося еще в глубокой древности и, похоже, не предусматривала никаких кардинальных улучшений – а следовательно, не требуя серьезных вложений и не обещая значительных дивидендов, просто не могла сделать воспроизводство людей сколько-нибудь важной отраслью техноэкономической цивилизации. Одно время казалось, что клонирование позволит как-то технологизировать производство, однако людские массы, видимо, еще не дошли до понимания необходимости такого шага, и пришлось отказаться от него – во всяком случае, на какое-то время.

Так что серьезных людей сейчас волновали вопросы совершенно другие. А руководители «Маргина Гравин» были деятелями очень серьезными – иначе они и не занимали бы таких постов в столь важном и процветающем предприятии.

Это чувствовалось и по ходу очередного заседания правления уже названной выше компании, в котором участвовали также и члены директората – иными словами, все те лица, что определяли политику «Маргина Гравин».

– Итак, я хочу слышать, в каком состоянии наши дела по увеличению добычи продукта за счет выявления и разработки новых источников. Некоторые обстоятельства, вам в основном известные, вынудили меня в последнее время не контролировать эти отрасли. Как вы знаете, записи не ведется, так что можете говорить откровенно, называя вещи их именами. – Рик Нагор сразу перешел к делу.

Профессор Яр Ганиф, обладавший титулом федерального советника и занимавший в компании пост первого вице-президента, курирующего, кроме прочего, такие принципиально важные подразделения фирмы, как отделы разведки и строительства, гулко откашлялся, прежде чем начать:

– Во исполнение разработанной программы за отчетные три месяца нам удалось не только выйти на обусловленные рубежи, но и значительно преодолеть их. Это стало возможным благодаря тому, что было открыто обширное, не уступающее даже Маргине месторождение, крайне удобное для разработки. Сейчас в сверхсрочном порядке ведется работа по оборудованию прииска, однако первая продукция уже получена и начала поступать к потребителям. Речь в данном случае идет именно о марке «Б». Военной.

– То есть потребителями являются федеральные службы.

– Разумеется, президент.

– Тогда я понимаю, почему никаких официальных известий об открытии и начале добычи продукта не появилось ни в одном инфоре, включая закрытые государственные. Вы пока просто не заявили об этом официально, не так ли? Коллега Рен, а что думает по этому поводу юридическая служба компании? Не рискуем ли мы быть обвиненными в нарушении и Закона о правах на вновь открываемые миры, и Положения об эксплуатации новых месторождений? Надеюсь, нами не допущено каких-либо серьезных нарушений?

Доктор Агут Рен, глава правового отдела «МГ», ответил уверенно:

– Не только серьезных, президент, но и вообще никаких. Говорю это со всей ответственностью.

– Вы уверены? Спрашиваю потому, что сказанное профессором означает, кроме всего прочего, что мы, насколько понимаю, не заплатили ни дикона налогов с прибыли, полученной при продаже продукции из нового мира? Не так ли? Ни местных налогов, ни федеральных?

– Это действительно так. Однако мы при этом опираемся на Определение Высшего правового консилиума Федерации от 3 сатурна 2712 федерального, то есть 94 нашего локального года, согласно которому регистрация предприятий, создаваемых на вновь открытых мирах, может быть отложена вплоть до возникновения полной уверенности в надежности нового производства. Само же представление о полной надежности сформулировано достаточно расплывчато, и сроки такого вывода могут варьировать весьма ощутимо. Так что у нас в этом отношении еще имеется достаточный люфт. А раз нет регистрации, то, естественно, не может быть и речи о каких угодно налогах.

– Но я не нашел и ни малейшей информации об открытии этого нового мира. Профессор Ганиф, боюсь, что вы забыли доложить об этом даже мне. Могу ли узнать, чем вызвана такая небрежность?

– Только вашей крайней занятостью, президент, другими делами, о которых вы, к сожалению, никак не информировали ни правление, ни директорат – никого. И хотя мы, как всегда, верим в вас и верим вам – это ваше, так сказать, отстранение вызвало у нас определенную тревогу.

Возникший в конференц-зале гул – разумеется, легкий, совершенно пристойный, даже не гул, можно сказать, но намек на него – послужил подтверждением слов первого вице-президента.

– Мы нарекли новый мир Улусом, – продолжал Ганиф. – Думаю, что такое имя за ним и останется – поскольку даже после заявки об открытии преимущественное право его разведки и разработки сохранится за нами на… на какой срок, Рен?

– Здесь тоже немало вариантов, господа. Минимум на три года.

– Из ваших слов я могу сделать такой вывод: если мы кое-что и нарушаем, то нарушаем уверенно, поскольку можем найти для себя оправдание. Попрошу предоставить мне всю информацию о новом мире: координаты, маршруты, физические и экологические сведения – словом, все, что у нас имеется. Я намерен, не откладывая, увидеть этот мир своими глазами. Пока же могу сказать, что считаю сделанное вами прекрасной работой. Наши дела хороши.

– Благодарю вас, президент, за высокую оценку, – сказал советник Ганиф. – Хочу, однако, возразить вот в какой части: меня беспокоит наше основное предприятие на Маргине: объем добычи там по-прежнему практически на нуле, как и все последние месяцы. Сейчас мы отгружаем последние запасы со складов, а что будет потом – через месяц, через неделю? А люди по-прежнему отказываются работать. Самое время послать туда эту женщину, психооператора, чтобы она выполнила работу, ради которой ее и наняли. Но вы, похоже, не спешите с нею расстаться…

– И не собираюсь, – ответил Нагор спокойно. – По двум причинам. Во-первых, потому, что по ряду обстоятельств она не сможет добиться там нужного эффекта. На Теллусе мне удалось побеседовать с одним-другим из видных ученых, участвующих в «Продолжении», и они объяснили, почему наш замысел совершенно некорректен. Так что нет смысла посылать ее туда.

– Но ведь «Продолжение» распущено правительственным актом!

– Но люди-то остались и глупее от этого не стали.

– Однако они вряд ли знают эту женщину. А отклики о ее работе – самые лучшие!

– В нормальных условиях, но не там. Но это даже не главное. Основная же причина в том, что события на нашем предприятии на Маргине меня более не волнуют. Все равно добычу гравина придется прекратить. По поводу этого производства у меня возникли совершенно другие планы. Ими я и занимался последние месяцы. И намерен их реализовать в ближайшем будущем.

– Президент, но то, что вы говорите, совершенно немыслимо! Это же крах, полный развал! Опомнитесь! Нельзя свертывать добычу на Маргине! Никак нельзя!

Тот, кому адресовались эти слова, их словно бы и не услышал; он продолжал спокойно сидеть в кресле, никак на сказанное не реагируя – лишь поднес к губам руку, в пальцах которой дымилась длинная тонкая пахитоска, глубоко затянулся и не сразу выпустил изо рта длинную струю дыма.

На этот раз уже не намек на гул возник в конференц-зале, но не гул даже, а некий рокот, предвестник шторма, из которого то и дело возникали связные фразы:

– Президент, не прячьтесь в кусты, когда пришла пора!..

– Хозяин, не время и не место играть в молчанку. Вы обещали. Мы вам поверили, потому как вам это было более с руки, чем любому другому. Согласились на ваши условия. И ждали. Мы знаем, что вы сделали то, что обещали. Какого же хрена? Пора идти дальше.

– Тем более что лично вам это нужно даже больше, чем любому из нас, – снова выкрикнул федеральный эконом-советник Яр Ганиф. – Вы что, может быть, нездоровы? Где присущая вам ясность мышления и четкость поступков? Право, я совершенно вас не узнаю!

Президент Рик Нагор сделал еще затяжку, медленно протянул руку, чтобы сбросить цилиндрик пепла в абстрактную фигуру, служившую ему пепельницей. Движение было спокойным и уверенным. Лишь после этого он перевел взгляд с окна, куда до этого были устремлены его глаза, на советника и проговорил только одно слово:

– Нет.

– Как это – нет? – не сказал, а прокричал еще один член правления. От волнения или возмущения он не смог усидеть на месте, но вскочил и даже сжал кулаки. – Что значит – нет?!

– Значит, – объяснил Нагор, – отрицательный ответ. Нет. Женщина туда не поедет. И добычу гравина будем свертывать. Я выразился ясно? Разжевывать не нужно?

– Но что же будет с компанией? Со всеми нами? Мы же не устоим! Все пойдет прахом! И это – при таких перспективах, сказочных, просто сказочных!

– Как я уже сказал, диспут на эту тему окончен. Напрягать голосовые связки можете и в мое отсутствие. Дам совет: остыньте, успокойтесь, придите в себя. И поймите: компания не разорится, потому что дело, которым мы будем заниматься на Маргине, окажется не менее, а даже более прибыльным. Сейчас я, к сожалению, не могу объяснить мой замысел детально: еще не пришло время публичных заявлений. Но в скором времени мы заявим во всеуслышание…

– Но коридор на Маргину закрывается менее чем через неделю – а посылать корабли нет смысла, потому что сейчас там нечего грузить. Следующая возможность откроется лишь в начале сатурна! Вы в этом отдаете себе отчет, господин президент?

– И себе, и вам – но до отчетного собрания акционеров еще далеко. – Нагор бегло глянул на часы. – Заседание объявляю закрытым. Желаю приятно провести время. Не поддавайтесь панике. Все будет в порядке.

Он встал. Шагнул к двери.

– Штель, скажи хоть ты ему!

– Постой, Рик.

Это произнес только что названный по имени участник встречи, до тех пор только молчавший и внимательно слушавший.

– Теперь послушай меня. – Он говорил медленно, негромко и словно бы отстраненно – без признака какого-либо чувства, монотонно, словно плохо налаженный робот. – Ты знаешь: я всегда и везде – на твоей стороне. Но сейчас ты не прав. Поэтому у тебя времени – три дня. За этот срок ты представишь нам то, что должен – со всеми потрохами. И отправишь девицу на Маргину. Без хитростей. А свои новые планы, какими бы они ни были, повесь на гвоздик. Если не выполнишь – считай, что тебя уже нет. Я не болтун, ты знаешь. Мы не позволим тебе уничтожить то, что создавали все мы. И тем более никто не даст тебе оставить Федерацию без оружейного гравина. Поразмысли об этом!

Так и осталось непонятным: слышал ли уходивший Нагор все это или нет. Судя по его поведению – мог и пропустить мимо ушей, думая уже о чем-то другом – или о ком-то. Во всяком случае, он не замедлил шага, не повернул головы в сторону говорившего, не пожал плечами и никакого другого знака не подал. Так что последние слова звучали, когда он был уже в дверях и затворял их за собой. Но не исключено, что они все-таки его догнали.

7

Теллус, головной мир Федерации. Министерство финансов, Главное управление налогов. 23 июля, или 9 меркурия по временной сетке Неро

Старший разведчик Федерального министерства финансов Трим был срочно вызван с Ливии, периферийного мира, где секретно находился последние полгода, раскапывая воровство в тамошнем департаменте налогов и сборов, в столицу – на Теллус. И не к кому-нибудь, а к самому директору разведки. Даже со старшими специалистами такое случалось нечасто, так что Трим не напрасно предполагал, что подобный вызов будет связан с каким-то не вполне заурядным заданием.

Так и получилось. Без предисловий и обиняков директор сразу же после обмена приветствиями перешел к делу:

– Трим, что вы знаете о «Маргина Гравин»?

Разведчик пожал плечами:

– Наверное, то же, что известно всем. Солидная компания, в нарушениях не замечена, хорошо развивается, со стороны потребителей претензий, по-моему, не возникало. Вот все. Непосредственно ими я никогда не занимался.

– Пришло время заняться.

– Слушаю вас.

– Поступили оперативные данные о том, что на головном предприятии фирмы на Маргине происходит нечто вроде забастовки. Да-да, это не наш профиль, и я не собираюсь поручить вам разруливать эту ситуацию. Наш интерес в другом. А именно: вследствие забастовки добыча нужного продукта – это гравин «Б», к вашему сведению, оружейный – естественно, упала. Как и продажа. Следовательно, и доход.

– И, понятно, налоги.

– Совершенно верно. Все как полагается. И тем не менее!

– Ага.

– Поняли? Все логично, кроме одного: ни один потребитель не жалуется на нарушения поставок, на недовоз и тому подобное. Не странно ли: производят меньше, получают вроде бы тоже меньше – а поставляют столько же.

– Возможно, они работали частью на склады?

– Допускаю. Но независимо от этого: раз поставляют прежние количества, значит, и получать должны столько же, сколько и раньше. Вывод один: с части получаемых доходов фирма перестала платить налоги. Кстати, та же картина и на Неро, где помещается их правление: недоплата по локальным налогам. А это уже наш хлеб, Трим. Или вы, может быть, думаете иначе?

– Не вижу, о чем тут думать, директор. По-моему, картина совершенно ясная.

– Я хочу, чтобы вы эту картину увидели своими глазами, разобрались, сделали выводы и приняли хотя бы срочные меры еще до того, как мы насядем на них уже всерьез. Способы, тактика и прочее – все на ваше усмотрение, не мне вас учить. Но – без малейшей огласки: компания слишком известная, чтобы… То есть, как говорят наши коллеги, брать их следует с поличным. Иначе выкрутятся.

– Когда начинать, директор?

– А я полагал, что вы уже начали. Вы ведь, как мне докладывали, закончили дела на Ливии? Или что-то еще осталось?

«Осталось, – думал Трим с досадой, – осталось там дело – только одно, но очень важное. Однако оно лично мое, к налогам отношения не имеет, а вот к моей судьбе… Я только успел понять, что она для меня значит – и вот тебе. Но это поводом для отказа служить не может. И не послужит».

– На Ливии я все сделал, материалы переданы в Службу покоя.

– В таком случае, желаю удачи. Позволяю послать меня, как полагается.

– Разрешите мысленно?

– Как и все прочее – на ваше усмотрение. Воспользуйтесь вневремянкой, на Неро уже предупреждены о вашем прибытии. Все.

– Счастливо оставаться, директор.