Текст книги "Древний Восток и Азия"

Пунический мавзолей. Дуга

Борьба против олигархов всегда вызывает у плебса симпатии. Пожалуй, не только своими военными успехами или полководческими талантами обязан был Ганнибал той славе, что сопутствует ему в веках. Популярен среди народа Карфагена он стал во многом благодаря тем суровым шагам, что были предприняты им против богачей. Проведенная им реформа общественного строя ограничила власть олигархов, усилив в карфагенской «конституции» действие демократических элементов. Акции были позитивно встречены большей частью населения. По словам Ливия, Ганнибал снискал расположение плебса и ненависть большей части принцепсов и аристократии. Однако надо учесть, что накануне III Пунической войны массы играли важную роль в политической, да и в экономической жизни тогдашнего мира.

Саркофаг из Сидона

Данный регион был местом постоянных конфликтов и столкновений. Тесное скопление народов в этих местах вносило смуту и путаницу и в умы тогдашних корифеев. Скажем, Иисус Навин называет землей Ханаанской окрестности Сидона (Нав. 136: 4), пророк Исайя – окрестности Тира (Ис. 23: 11). В Книге Судей говорится о царях Ханаанских, что сражались около вод Мегиддонских на западе великой центральной равнины Палестины (Суд. 5: 19). В Книге Чисел говорится о ханаанеях, что живут «при море и на побережье Иордана», то есть в районе Хазора, правитель которого в Книге Судей назван «правителем Ханаана» (Суд. 4: 2, 23—24). Тут перекрещивались важнейшие торговые пути, за них и шла схватка. Города Финикии, будучи торговыми монополистами, скопили немало богатств. Отсюда войны и нашествия. Край был источником волнений и потрясений. Вождь царства Амурру (амореев) произнес перед войском зажигательную речь: «Соберитесь, и нападем на Библ. И если там не будет человека, который освободил бы его из рук врага, то выгоним градоначальников из их областей, тогда все области присоединятся к хапиру. Пусть настанет справедливость для всех областей, и будут в безопасности (от порабощения) юноши и девушки навеки». Речь шла, видимо, об освобождении от долгов и о возвращении заложников. Хотя и не только… Фараоны облагали данью и грабили финикий-ские города. Так же вели себя в то время все народы: хетты, гиксосы, ассирийцы, вавилоняне, персы, евреи, греки и проч.

 Дворцы, подобные кносским, строил царь Хирам

Самым могущественным и известным из всех финикийских царей был, вероятно, Хирам (Ахирам), чье царствование пришлось на 969—936 гг. до н.э. Его корабли бороздили «все пространство Средиземного моря вплоть до самого океана и выходили в него». Большая часть Тира лежала в стороне от моря, но в километре от берега был остров, на котором и находилась крепость и несколько портовых сооружений. Тут-то и укрывались горожане в случае опасности. Хирам приказал расширить скалы, создавая по сути дела искусственный остров. Здесь же он решил возвести новый город. Большинство старых построек он снес, окружил город массивными и толстыми стенами и стал застраивать город многоэтажными домами, о которых Страбон сказал, что они «даже выше домов в Риме» (шесть этажей и выше). Им были выстроены два новых храма на месте старых – для Геракла (Мелькарта) и Астарты. Созданы были и две гавани – сидонская (внутренняя) и египетская (внешняя). Как утверждают, возводить город помогали Хираму потомки зодчих, строивших Микены и дворцы Крита. И, пожалуй, ничто не выражало столь ярко суть финикийского народа, как этот город, торгово-морская твердыня, чем-то напоминавшая средневековую Венецию.

Боги и культура Финикии

У древних народов Востока схожие боги… Все они были идолопоклонниками. Скажем, финикияне обожествляли силы природы (под именем Ваала и Астарты). «В гражданском отношении ханаанские народы находились уже на довольно высокой степени цивилизации. Не говоря уже о финикиянах, которые в это время уже вели обширную морскую торговлю и знакомы были со всеми сторонами цивилизованной жизни, другие ханаанские племена вслед за ними умели добывать металлы из рудников, ковали золотые и серебряные вещи для украшения, оружие и колесницы для войны, строили храмы и дворцы, умели укреплять стенами города, вели торговлю и знакомы были со счетоводством и письменностью…»

Поскольку жизненные интересы финикиян лежали не только в областях Египта и Двуречья, но и были направлены в сторону крито-микенской и греческой культур, они – сторонники многополюсного мира, сблизившие дальние и близкие страны. Общение соседних племен стало аксиомой для древнего Востока. Хотя у каждого народа в древности был свои боги, в чем-то они похожи. Схожесть обычаев, культур, языков и богов несомненна. Приведу лишь один характерный пример. На Востоке широко был известен бог Адонис – умирающий и воскресающий бог древнего мира (каким позже стал Христос). Писатель Лукиан наблюдал за праздником траура и воскрешения Адониса. Во время праздника совершались траурные процессии, самобичевание и оплакивание. Женщины омывают деревянное изображение, украшают и умащивают благовониями. Все эти обряды совершались примерно в те же дни, когда христиане празднуют Пасху – в дни светлого Воскресения. У евреев праздник связан с ночью исхода предков из Египта (один из трех главных праздников, когда за праздничным столом собирается вся семья с ее главой). Подобно тому как христиане говорят: «Христос воскресе», тогдашние финикийцы ликовали и поздравляли друг друга словами: «Адонис воскрес!» Евреи почитали не только Яхве, но и искони египетского бога Хнума. Подвиги Мелькарта, солнечного бога филистимлян и финикийцев, и вавилонского полубога Гильгамеша сродни подвигам греческого героя Геракла (битва со львом). Это же можно сказать о Геракле и Самсоне. Евсевий называл Геракла языческой копией Самсона. Между божествами, как и меж народами, существовала скрытая или явная конкуренция. Известны смертельные схватки героев в гомеровском цикле. Розанов писал: «Следовательно, в одинаковых храмах обитал везде тот же Бог. Только евреи говорили: «он – не у них, а – у нас», финикияне: «нет, не у вас, евреев, а – у нас»; «и ваши сосуды должны быть поэтому перенесены к нам». Даже кочевники, превращаясь в оседлых скотоводов и земледельцев, не забывали прошлого. Их праздники, культы и боги близки окружающим их образцам.

 Гарофало. Языческое жертвоприношение

Древние народы располагали храм на возвышенности: у священных вод, источников или рощ. У дамасских сирийцев высшим божеством был Хадад, царь богов (бог Солнца, войны и бури), с бородой и палицей. Главным божеством финикиян считался владыка неба – Баал (Ваал). Весьма почитаемой богиней была и Астарта. Она, отвечающая за приплод, чаще других богинь упоминается в Библии, наряду с Ваалами. Кстати говоря, есть основания видеть родство между капищами евреев, о которых говорится в библейских текстах, и сиро-финикийскими божествами. Известно ведь, что даже Соломон под конец своей жизни поддался влиянию сирийского культа: «Тогда построил Соломон капище Хамосу, мерзости Моавитской, на горе, которая перед Иерусалимом, и Молоху, мерзости Аммонитской. Так сделал он для всех своих чужестранных жен, которые ходили и приносили жертвы своим богам» (3 Цар. 11: 7, 8). Правда, царь Иошияху разрушил алтари Астарты. Но, учитывая, что ей, по словам пророка Иеремии, поклонялись все женщины Иудеи (Иер. 44: 17—19), влияние ее по-прежнему было исключительно велико. Это и понятно, ибо Астарта – богиня сексуальной любви (эроса), плодородия и плодовитости, она окружена у древних особым почетом. Археологи находили ее глиняные фигурки, изображающие богиню-мать, в разных местах.

Изображение льва и собаки из храма Мекала в Бет-Шане

Да и иные цари Израиля в разные периоды истории охотно обращались к услугам чужих божеств. Иеровоам, став царем Израиля, тут же начал вводить чужих богов. Именно по его распоряжению были сделаны два золотых тельца, столь понятные и родные душе иудеев. Когда же золотые тельцы были готовы, он сообщил народу: «…не нужно вам ходить в Иерусалим; вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской. И поставил одного в Вефиле, а другого в Дане. И повело это ко греху; ибо народ стал ходить к одному из них, даже в Дан, и оставил дом Господень. И построил он капище на высоте, и поставил из народа священников, которые не были из сынов Левииных» (3 Цар. 12: 28—31). Тогда возмущенные священники, бывшие противниками подобных капищ, и многие левиты оставили его и ушли в Иерусалим, где царствовал в то время сын Соломона – Ровоам.

О том, что представляли собой те капища, говорят не только картины, но и изображение капища на кипрской монете: видимо, это изображение храма Астарты с башнеобразным зданием со стоящим под ним грубым идолом. Историк Вейс отмечал, что тирские капища были богаты и роскошно украшены, в особенности построенные Хирамом. Он многое сделал для Тира: застроил большую часть города великолепными дворцами, восстановил старинные капища, построил много новых в Тире и в Финикии. Он восстановил старинные капища Мелькарта и Астарты. В капище Ваалсамина поставил две колонны, одну золотую, другую из смарагда, и снабдил его золотой утварью. Капища были построены из таких же материалов, что и храм Соломонов (из камня и кедрового дерева). Для украшения могли быть использованы мрамор, благородные и неблагородные металлы. Финикийское капище в Гиерополе стояло на возвышении посреди города, обнесено тройной стеной с воротами, в 100 шагов длины, находившимися с северной стороны. Само капище было построено в ионическом стиле и обращено лицевой частью на восток. В нем находилось отделение, куда могли заходить одни только жрецы. Там стояли идолы – в виде огромных фаллосов.

Фигурка богини любви и плодородия

Финикийцы поклонялись Элю, Гаду, Астарте. Божества представлялись им обитающими в водах и святых источниках, в оазисах и горах, в скалах, под камнями или деревьями. Им поклонялись с необычайным трепетом. У входа в храм Астарты (ее именовали «Пышная») располагались фаллосы. Поклонники культа этой богини устраивали страстно-чувственные процессии в Гермополе. Толпы верующих в женских одеждах совершали служение богине Астарте. Доведенные богослужением до экстаза люди резали себе руки до крови под танцы и музыку, иные даже оскопляли себя. Функции и назначения богов были различны – от Мелека (Молоха), олицетворявшего палящий летний зной (в его честь приносили в жертву детей), до Ваала исцеляющего или Ваала танцев… Когда римляне завоевали Сардинию, бывшую долго во владении финикиян, они увидели, что она вся покрыта статуями Молоха. В раскаленном чреве этого жуткого бога его жрецы и поклонники долгое время заживо сжигали людей.

Финикийский бог Бес

Стоит вспомнить хотя бы известную сцену жертвоприношения, описанную Флобером в романе «Саламбо». Б.А. Тураев писал: «Культ в Ханаане нередко был жесток и требовал крови детей, невинности женщин и добровольного изувечивания мужчин. В Гезере найдена «высота» с одиннадцатью фетишами – столбами (так называемыми массебами), идущими по прямой линии с севера на юг, и подножием самого главного – двенадцатого. Во многих местах найдены безобразные фетиши и идолы. В Меггидо нашли в фундаменте стены сосуд с останками ребенка, очевидно, жертвы, принесенной при закладке. Подобные же страшные находки были сделаны в Иерихоне и Гезере. В последнем, кроме того, обнаружены доказательства перехода к большей мягкости в культе – замена человеческих жертв серебряными фигурками и другими символическими приношениями. Вообще при всей безотрадности древней ханаанской религии и в ней, несомненно, был свой прогресс».

Золотые серьги финикийцев

Восток дал грекам массу образцов высочайшего изобразительного искусства. Но говорить о литературе, архитектуре, искусстве древних финикийцев довольно сложно. Геродот хотя и писал, что финикияне, прибыв в Элладу, принесли эллинам много наук и искусств, об их литературных и художественных успехах известно мало. В литературе мы имеем – разве что скупые труды Магона и Ганнона (карфагенян). В музеях мира вы найдете редкие вазы, фигурки животных из золота и слоновой кости, женские образы или образы зверей, золотые подвески, печати, драгоценности, кинжалы, богатые скульптурные композиции. Иные из них финикийского происхождения. Хотя финикияне, отдадим им должное, искусно копировали образцы тех стран, с которыми торговали или чьими данниками были. «Но что же это за народ, – восклицал француз Ш. Диль, – сумевший лучше всех подделываться под произведения Египта и Ассирии, смешать в собственных художественных произведениях эти два несходных элемента и распространить их по всем берегам Средиземного моря? Это – финикияне. Великие царства Египта и Ассирии, как бы ни были могущественны, не имели флота, и мореплаватели Тира и Сидона взяли на себя (обязанность) познакомить Грецию с их искусством. Сначала их подражательный гений подпал влиянию египетскому; до XII в. Финикия была вассалом Египта, долго не знала Ассирии, вот почему так мало находят ассирийских вещей в Микенах. Лишь позднее, в X и IX вв., финикияне принесли в Грецию образцы, позаимствованные (ими ранее) у великого царства Месопотамского».

Пунийская крепость близ Карфагена

Финикийцы – народ-подражатель. Сидон прославился изделиями из стекла, производство которого позаимствовал из Египта. Тир стал широко известен знаменитыми красильнями, в свою очередь заимствованными им с Востока. Славились финикийцы изделиями из стекла и металлообработки (чаши, кубки, кувшины из золота, бронзы или серебра). Предметы утвари изготавливались из меди, олова и серебра. Сырье завозили с Кипра и Крита или из Испании и Британии (с «Оловянных островов»). Ученые упоминают историю, в которой говорится о том, как финикийцы, прибыв с товаром в Испанию, получили за него столько серебра, что их суда не смогли его вместить. И тогда им пришлось пойти на крайнюю меру: сбросив лишний груз (орудия, утварь), они набили свои корабли до основания серебром. Говорили, что они даже якоря кораблей заменили на новые – уже из благородного металла, хотя это похоже на легенду.

Влияние египтян и ассирийцев в промышленных изделиях и товарах финикийцев очень заметно, как и египетское влияние в архитектуре. Их храмы – подражание египетским храмовым постройкам. В повести Ун-Амуна правитель Библа признал, что Египет был для его страны источником культуры: «Ведь Амун создал страны все, он создал их после того, как он создал страну Египет, откуда ты пришел, раньше всего. Ведь искусство вышло из нее, чтобы достигнуть моего местопребывания; ведь наука вышла из нее, чтобы достигнуть моего местопребывания». Библ, по годам, ровесник Египта времен Древнего царства. Но и египтяне служили царям Финикии. Так, у финикийского правителя Тира, Абимильки, египтянин был писцом. Культурные обмены были делом обычным. По образцу храма Мелькарта в Тире евреи выстроят Иерусалимский храм (архитекторы – из Тира и Сидона).

Нельзя не признать наличия в них инженерного таланта. Это подтверждается тем, что великие полководцы Ассирии – Саргон и Навуходоносор – не смогли взять штурмом Тира. И даже войску Александра Македонского понадобилось целых 7 лет для овладения городом. Осажденные жители Тира применили против македонского войска машины, которые осыпали их раскаленными железными ядрами, так что даже непобедимые македоняне едва не сняли осаду с Тира. Своими фортификационными сооружениями и гаванями особенно славился город Карфаген.

Путешествие бедуина. Гравюра XIX в.

Долгое время идет горячий спор о том, кому же отдавать первенство в происхождении алфавита… Письмо финикиян имело распространение на части территории Ближнего Востока (начало I тыс. до н.э.). Известно, что оно было алфавитным, содержало 22 знака. В Угарите писали слева направо, в Финикии – справа налево. Алфавит создан в XVI в. до н.э. История находки угаритского алфавита, базирующегося на ассиро-вавилонской клинописи, такова. Крестьянин в Сирии обнаружил захоронение (1929). Затем на том же месте нашли дворец правителя Угарита: его богатую гробницу, комнаты, ювелирные украшения, терракотовые статуэтки, большую библиотеку и черную стелу с изображением бога Эла на троне, перед которым склонился и сам царь. В комнате писцов найден был и первый в мире алфавит. Спор о лидерстве в создании алфавита идет между Угаритом и Библом. Утверждается, что даже древние греки заимствовали финикийский алфавит где-то около 850—750 гг. до н.э.

Часть ученых настаивает на том, что первые буквы греков (альфа и бета), как и само слово «алфавит», якобы имеют своим истоком финикийские или западносемитские слова «алеф» (бык) и «бет» (дом). Другие категорически с этим не согласны, выступая против того, чтобы причислять финикийский язык к «одному из мертвых семитских языков», а финикийцев рассматривать как семитов, создавших первый буквенный алфавит, который у них затем якобы перенимают несмышленые индоевропейцы (т. е. древние греки, этруски, римляне, германцы, романцы и последними, разумеется, вообще ни на что не способные «неразумные словени»). Такие ученые справедливо протестуют против того, чтобы считать семитов главными цивилизаторами всего Древнего Востока и Европы, хотя в большинстве нынешних учебников и справочников особо превозносится иудейская история (и ее «древности»).

Самые ранние известные нам финикийские надписи относятся к XI в. до н.э. (они выполнены на наконечниках стрел и найдены в долине Бекаа, неподалеку от Вифлеема). Вероятно, идею создания алфавита финикийцы все же почерпнули у египтян. Большинство специалистов считают ныне, что они использовали в качестве букв видоизмененные египетские иероглифы. Ведь их ранние надписи найдены в Палестине, где два эти народа наиболее тесно соприкасались. В свою очередь, проживавшие на островах Эгейского моря греки познакомились в IX в. до н.э. с их алфавитом и переняли новую систему письма. Так что вовсе отбрасывать достижения сметливых финикийцев не стоит. «Без алфавитного письма, – отмечают историки, – бурное развитие мировой письменности, науки и литературы, то есть записей любого характера, не стесненных площадью писчего материала и медленностью изучения письма и чтения, было бы невозможно». Характерно, что греки заимствовали у финикийцев даже названия некоторых букв своего алфавита (альфа, бета и т.д.).

Вряд ли семиты были первыми «культурными людьми», подарившими миру письмо. Это почти в такой же мере исключено, как исключено и то, что первобытные племена Амазонки подарят нам вдруг процессоры нового поколения или разгадают генокоды человека. Кстати, известно, что в V—III тысячелетиях до н.э., за исключением групп ассимилированных семитов-торговцев, в прибрежном Средиземноморье никаких семитских этносов вообще не наблюдалось. Фактически только с 1200—1100 гг. до н.э. в Палестине-Ханаане объявились евреи, вышедшие из египетского плена. Но они еще кочуют вдали от побережий, не имея и малейшего опыта мореплавания. Поэтому крайне сомнительно, чтобы эти кочевники-арамеи, амореи-марту решились вдруг пуститься в морские путешествия. «Люди пустыни», «люди смерти» ужасно боялись воды и чувствовали себя гораздо привычнее в пустыне, на ослах и верблюдах, нежели в море-океане. В IV—III тысячелетиях до н.э. семиты-арабы – «агаряне», кочевые племена, не имели языка в традиционном смысле этого слова и не знали ничего о пиктографической письменности.

Мысль о том, что они могли за несколько веков словно по мановению волшебной палочки (а точнее, под пером библеистских историков-сочинителей) развиться в цивилизованный этнос, подаривший миру алфавитное письмо, нелепа, и в это вряд ли кто-либо поверит… А ведь, как вообще-то справедливо подчеркивал Якобсон, говоря о первичных цивилизациях, «культуры ранней древности – это культуры текстов». Если нет текстов, то нет и культуры.

 Фигурка божества

«Алфавит мог появиться только в наиболее развитой, цивилизованной среде, – пишет Ю. Петухов, – каковой являлась среда венетов-финикийцев, связавших заново два мира, Европу и Ближний Восток. А уже от них он был в искаженной форме заимствован и семитами…» При некой категоричности суждений, нельзя не признать наличия известной логики в его построениях. Что же до евреев, то они явились на богатый культурный слой ханаанской культуры, обогащенной широким межэтническим потоком. Сказанное подтверждает и факт мощной колонизации финикиян и их присутствия в Средиземноморье (Сицилия, Сардиния, Кипр, Испания, Карфаген). Финикийцы Азии считали карфагенян своими детьми, так же как те видели в гражданах Тира своих «родителей». Тесные контакты установились между Библом, Тиром, Сидоном и Египтом, полисами Греции – Афинами, Дельфами и Делосом. Кстати, древние финикийские надписи не расшифрованы до сих пор во многом и потому, что «они не переводятся с семитских языков» (хотя исследователями этого периода чаще всего и являются евреи). Автор утверждает: разгадка финикийцев, загадочного морского народа, «подарившего миру алфавит», проста: финикийцы – это не кто иные, как венеты-венеды (ред. «венеты» – это этноним русов). Видеть в финикийцах наших далеких предков?! С сей гипотезой можно было бы согласиться (хотя бы лишь в теории), унаследуй мы их дар в торговле.

Однако в целом в науке продолжает господствовать позиция Т. Моммзена, которую тот недвусмысленно сформулировал в «Истории Рима». Он писал о них: «Финикийцы конечно имеют право быть упомянутыми в истории наряду с нациями эллинской и латинской, но и на них – даже едва ли не более, чем на каком-либо другом народе, – подтверждается та истина, что древность развивала народные силы односторонне. Все, что было создано у арамейского племени великого и долговечного в области духовной культуры, не было делом финикийцев: если вера и знание в некотором смысле и были первоначально достоянием арамейских наций и перешли к индо-германцам с Востока, то все же ни финикийская религия, ни финикийская наука и искусство, сколько нам известно, никогда не занимали самостоятельного положения среди арамейцев. Религиозные представления финикийцев бесформенны, лишены красоты, а их культ скорее возбуждал, чем обуздывал, сладострастие и жестокость. Никаких следов влияния финикийской религии на другие народы не сохранилось, по меньшей мере в эпоху, доступную для исторического исследования. Нет указаний и на существование такой финикийской архитектуры или пластики, которую можно было бы сравнить если не с тем, что мы находим на родине искусств, то хотя бы с тем, что мы находим в Италии. Древнейшей родиной научных наблюдений и их практического применения был Вавилон или страны, лежащие вдоль Евфрата; там, вероятно, впервые стали наблюдать за движением звезд; там впервые стали различать и письменно выражать звуки речи; там люди начали размышлять о времени, о пространстве и о действующих в природе силах: туда приводят нас древнейшие следы астрономии и хронологии, алфавита, меры и веса. Правда, финикийцы сумели извлечь пользу из художественного и высокоразвитого вавилонского мастерства для своей промышленности, из наблюдений за движением звезд – для своего мореплавания и из записи звуков и введения правильных мер – для торговли, а, развозя товары, они распространили немало важных зачатков цивилизации. Но нет никаких указаний на то, чтобы именно от них исходил алфавит или какое-нибудь из вышеупомянутых гениальных творений человеческого ума, а те религиозные или научные идеи, которые дошли через них к эллинам, они разбрасывали не подобно хлебопашцам, засевающим землю, а подобно птицам, нечаянно роняющим семена. Финикийцы были совершенно лишены той способности цивилизовать и ассимилировать приходившие с ними в соприкосновение и доступные для культуры народы, которую мы находим у эллинов и даже у италиков». Торговцу не дано быть ученым.

Северная Америка. Археологи-любители раскапывают курганы

Конечно, в одиссее культурной экспансии финикийцев остается еще немало белых пятен. Так, скажем, в Америке на протяжении многих лет находили странные камни с надписями. В частности, в Нью-Хэмпшире был обнаружен мегалитический комплекс (в районе так называемого «Холма тайн»). Когда американский археолог и языковед Б. Фелл, автор книги «Америка до Рождества Христова», расшифровал одну из надписей (1967), он, к удивлению, обнаружил, что надпись является храмовым посвящением финикийскому богу солнца – Ваалу. А неподалеку обнаружили другую надпись, которую перевели как посвящение богу солнца кельтов – Белу. Получалось, что рядом земля хранила знаки культуры двух древних народов-пришельцев. Неподалеку стали находить другие каменные плиты. На них можно было увидеть некие таинственные письмена и знаки, которые иногда еще называли «Глаза Бела» (Ваала). Те же кельтские мотивы, которые можно ассоциировать с сюжетами многих солнечных обсерваторий, найдены у «Холма тайн» и в других местах Новой Англии. К ученому стали приходить многие жители и приносить ему загадочные каменные плиты. После тщательного их изучения Фелл и другие американские ученые пришли к выводу, что те когда-то, видно, принадлежали одновременно древним финикийцам и кельтам. В давние времена оба эти народа жили бок о бок в прибрежных поселениях Иберии (Испании) и в Америке. В пользу этой версии говорит близость мегалитических сооружений в Испании, Бретани, Португалии и Британии с теми, что были обнаружены в США у «Холма тайн» (Mystery Hill). Одна из надписей гласит: «Корабли из Финикии: торговая платформа». Лингвисты нашли, что надписи эти – на финикийском языке периода с 800 до 500 г. до н.э. Хотя возможны и подделки.

Форум Романум

Политика эллинизации Финикии оказалась столь впечатляющей, что финикийцы вскоре все более стали походить на греков (они говорят по-гречески, занимаются в гимнасиях, усваивают традиции и манеры эллинов). А после того как Помпей захватил Сирию с Финикией, города Левантийского побережья получили самоуправление. Римляне успокоили Финикию, разорив разбойничьи гнезда в Ливанских горах, положив конец набегам пиратов. Рим стал вести в тех местах масштабное строительство. Император Адриан запретил рубку деревьев в лесах Ливана. Квинт Курций Руф говорил о городе Тире: город под охраной римской «гуманной власти» пользуется продолжительным миром, что безусловно способствует общему процветанию. Возникали финикийские кварталы и в городах Италии. Эпоха Pax Romana закончилась для Финикии в 614 г. н.э., когда сюда вторглась персидская армия Хосрова II. В этих местах от римлян ныне осталось гораздо больше следов былого присутствия, чем собственно от финикийцев.

Современная история дешифровки финикийских надписей восходит к XVIII в. Ведь большинство надписей (а число их невелико) написаны на мертвых языках. Один из примеров этих надписей – стела Меши в Моавите, датируемая 830 г. Строки ее говорят о войнах между Моавом и Израилем во времена Омри и Ахава, напоминая библейские выражения: «И сказал мне Кемош: «Иди и отними Нево у Израиля». Я пошел ночью и воевал с рассвета до заката. Я взял город и убил всех: 7000 мужчин, мальчиков, женщин, девочек и служанок, потому что я посвятил это Астарте-Кемош. Я принес (вазы?) Яхве и положил их перед Кемошем». Две значительные надписи найдены в 1947 и 1948 годах в Кара-тепе. Жаль, что до нас не дошло сочинение финикийца Санхунйатона, человека «великой учености и тщательности», изложившего верования и основные вехи истории.

Пример финикийских богатых городов еще раз напоминает нам, гражданам XXI в., сколь нелепа и призрачна опора на материальное богатство, сколь слепа и глупа жажда накопительства. Невольно вспоминаются слова известного немецкого экономиста XIX в. Фридриха Листа: «Мир богатства не существует! Только представление о духовном или живом может быть соединено с понятием о мире… Разве возможно говорить, например, о мире минералов? Устраните духовное начало, и все, что называется богатством, превратится лишь в мертвую материю. Что осталось нынче от сокровищ Тира и Карфагена, от богатств венецианских дворцов, когда дух отлетел от этих каменных масс?» Все богатства канули в бездну, а народ растворился в массе пришлых племен, бедных, но смелых и воинственных.

Боевая колесница ассирийцев

Несмотря на все свои богатства и хитрости, Финикия не смогла отстоять независимость, подпав под власть Ассиро-Вавилонского царства. Затем вторглись персы. Они покорили Тир и часть населения переселили в Карфаген. В IV в. до н.э. против гнета персов восстали города финикийцев во главе с Сидоном, но восстание закончилось неудачей. Царь персов повелел казнить знатных граждан. Тогда жители подожгли город и сгорели (вместе со своими сокровищами). Тир существовал несколько дольше, но и он пал под ударом войск Александра Македонского. В 64 г. до н. э. Финикию, Палестину и Сирию захватили римляне, дав этим землям общее название – провинция Сирия. Так Финикия и Сирия станут достоянием римлян, а затем и византийцев. Власть завоевателей сохранялась тут 600 лет. Под натиском греко-римской культуры финикийский язык исчез, а народ сей полностью утратил все этнические чувства.

Со временем тут воцарились арабская культура и арабский язык (после того как в VII в. н.э. земли древней Финикии были захвачены арабами). Ныне довольно пустынный ливанский пейзаж, изрезанный холмами и скалами, время от времени оживляют церкви, останки крепостей крестоносцев, кедры и память о древних богах и культах. Во всяком случае, еще в XII в. н.э. еврейский путешественник Вениамин Тудельский, видел в одном из городов статую финикийского божества и финикийское капище. Местные церковники поклоняются Деве Марии и Христу столь же трепетно, как и кедрам Ливана. Разумеется, ныне на этой земле больше последователей Магомета, чем Христа. Туристы любуются «кедрами Соломона», к которым ветхозаветный Соломон, откровенно говоря, не имел никакого отношения.

Воинственные арабы

В последнее время число археологических находок на месте древней Финикии заметно возросло. Однако все эти надписи – все же капля в море финикийской культуры. Д. Харден считает, что, несмотря на имеющиеся находки, пунический эпиграфический материал невелик. Остается надеяться, что когда-нибудь будет обнаружен архив глиняных табличек, сравнимый с ханаанскими или угаритскими. Он пишет: «Мы, конечно, очень хотели бы найти подлинный пунический текст отчета Ганнона о его путешествии или данные о стоимости строительства храма Мелькарта в Гадесе, который, по словам Страбона, покоился на двух бронзовых стелах… Наверняка существовало множество других ценных документов, но нам очень повезло в том, что отчет Ганнона дошел до нас хотя бы в греческом переводе, хотя и явно искаженный». Хотя эти 600 греческих слов перевода Ганнона чрезвычайно важны, они все же, увы, являются жалкой заменой не только утерянных документов, но и огромной библиотеки пунической литературы, которая, как нам известно, существовала в Карфагене в 146 г. до н.э. Утрата восточных финикийских книг (почти наверняка в числе других источников там были исторические и поэтические труды) частично компенсируется находками угаритских текстов и литературой на иврите, однако на западе не произошло ничего подобного. «Все, чем мы располагаем на западе, – около сорока цитат из двадцати восьми сельскохозяйственных трактатов Магона в латинском переводе, которые сделали после осады Карфагена римляне… Утрата памятников финикийской культуры приводит к тому, что финикийцы предстают перед нами в гораздо менее выгодном свете. Если бы сохранился их эпос, то возможно, что, к примеру, финикийские торговцы выглядели бы более симпатичными людьми в поэмах Гомера и замечаниях Геродота. Или если бы до нас дошла комедия, написанная карфагенским драматургом, то образ пунического купца, созданный Платоном, не скупящимся на злобные насмешки, показался бы всего лишь карикатурой: «Он знает все языки, но притворяется, что не знает: он точно из Карфагена; нужны ли комментарии?» Сегодня же Финикия – лишь отзвук былого величия и славы.