Текст книги "Русская правда. Устав. Поучение"

«ПОУЧЕНИЕ» ВЛАДИМИРА МОНОМАХА

Д. С. Лихачев. «Поучение» Владимира Мономаха[20]20
  Комментарий Д. С. Лихачева к «Поучению» Вл. Мономаха печатается по изд.: Повесть временных лет. Серия «Литературные памятники». Изд. 2-е. Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д. С. Лихачева. СПб., 1996. С. 512–516. По этому же изданию печатаются и сами произведения Вл. Мономаха: «Поучение», автобиографический рассказ о «путях и ловах» и письмо к двоюродному брату князю Олегу Святославичу.


[Закрыть]

«Поучение» Владимира Мономаха читается только в Лаврентьевской летописи. Здесь оно искусственно вставлено между рассуждением о происхождении половцев и рассказом о беседе летописца с новгородцем Гюрятой Роговичем. В других летописях текст, разделенный в Лаврентьевской летописи вставкой «Поучения», читается без всякого разрыва (см. Ипатьевскую, Радзивиловскую и другие летописи).

А. А. Шахматов дает следующее объяснение, почему «Поучение» было вставлено в Лаврентьевскую летопись в середину статьи 1096 г. В «Поучение» вставлена летопись походов Мономаха, очевидно, им составленная. Эта летопись доведена до похода Владимира Мономаха на Ярослава Святополчича, относящегося к 1117 г. Отсюда ясно, что «Поучение» не могло быть вставлено в летопись ранее этого года. «Поучение» доведено (в части этой летописи) до того же года, что и третья редакция «Повести временных лет» 1118 г. По-видимому, «Поучение» попало в Лаврентьевскую летопись именно из этой третьей редакции «Повести временных лет» вместе с последующим рассказом о беседе летописца с новгородцем Гюрятой Роговичем.

Как известно из работ А. А. Шахматова, текст Лаврентьевской летописи представляет собой соединение второй редакции «Повести временных лет» с третьей редакцией Мстислава Владимировича, старшего сына Мономаха, к которому как к наследнику киевского стола (в 1118 г. Мстислав был вызван Мономахом из Новгорода и готовился занять киевский стол по смерти отца) и было прежде всего обращено «Поучение». Почему же «Поучение» было перенесено именно сюда, под 1096 г.?

На это А. А. Шахматов отвечает следующим образом. Рассуждение о происхождении половцев принадлежит второй редакции, а беседа с Гюрятой Роговичем – третьей. «Для нас ясно, что, обрабатывая текст Владимирского свода 1185 г., Лаврентий (или его предшественник, если летопись только списана, а не скомпилирована Лаврентием) сделал после слов “и по сихъ 8 колѣнъ в кончинѣ вѣка изидуть заклѣпении в горѣ Александромъ Македоньскымъ нечистыя человѣкы” известного рода отметку (напр.: слово “зри”) для указания, что в этом месте должна быть сделана вставка из другого источника.

Переписчик, дойдя до указанного знака, нашел соответствующий знак (тоже “зри”) при двух статьях вспомогательного источника[21]21
  А. А. Шахматов предполагает, что им был Владимирский полихрон начала XIV в. (так у Д. Л. – Ред.) – свод, гипотетически им предполагаемый, представлявший третью редакцию «Повести временных лет». (Полихрон Владимирский (от греч. polus – долгий и xronos – время) – утраченный летописный памятник XV в. Состав его неизвестен. А. А. Шахматов использовал название «Полихрон Владимирский» для обозначения летописного свода, который он реконструировал на основании Софийской и Новгородской IV летописей, восходящих к новгородско-софийскому своду 1430-х гг. – Ред.)


[Закрыть] – при “Поучении” Мономаха, которое Лаврентий предполагал также включить в свой свод, но, очевидно, под другим годом и при статье, излагавшей беседу летописца с Гюрятой Роговичем. Не сообразив, что знак при статье 6604 (1096) г. относится именно только ко второму месту, Лаврентий или другой переписчик ошибочно списал вместо второй статьи “Поучение” Мономаха, после чего исправил свою ошибку, переписав за “Поучением” и приложенными к нему документами статью, содержащую беседу летописца с новгородцем Гюрятой»[22]22
  Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов. Л., 1938. С. 23–24.


[Закрыть].

Менее сложное объяснение того, почему «Поучение» Владимира Мономаха попало в это случайное место Лаврентьевской летописи, дает М. Д. Приселков в своей статье «История рукописи Лаврентьевской летописи и ее изданий»[23]23
  Учен. зап. Ленингр. педагогического ин-та им. А. И. Герцена. Л., 1939. Т. 19.


[Закрыть]: «В своем послесловии Лаврентий… называя свой оригинал “Летописцем”, утверждает, что этот “Летописец” к его времени работы представлял собою ветхую книгу, что, как полагал Лаврентий, и привело к тому, что в его копии с этого “Летописца” можно встретить теперь как описки, так и переписки с недописками. К тому же он, Лаврентий, как молодой и неопытный переписчик, не всегда мог справиться с своею задачей удовлетворительно: “занеже книгы ветшаны, а ум – молод, не дошел”. Действительно, можно думать, что в работе Лаврентия встречаются все указанные им промахи его переписки, из которых мы на первом месте поставим его недописки, т. е. оставленные им пустые места в строках, где, конечно, размер незаполненных буквами пространств строки соответствует количеству не прочитанных Лаврентием букв в протографе.

Из таких, теперь для нас самых досадных недописок Лаврентия на первом месте надо, конечно, поставить те 4½ строки, которые находятся после первых строк “Поучения” Владимира Мономаха (оно дошло до нас только в Лаврентьевской летописи). Протограф Лаврентьевской летописи был, как говорит Лаврентий, уже настолько обветшалою книгою, что не везде ее текст легко прочитывался переписчиком. Иногда переписчик все же, несмотря на неясность, прочитывал текст, подлежащий переписке; но сам же находил полученное им чтение подозрительным и непонятным, тогда он такое полученное чтение отделял от соседних слов точками… Но почему же так случилось, что в “Поучении” Лаврентий прямо оставил пустыми 4½ строки, не дав никакой попытки своего прочтения?

Ответ, очевидно, будет тот, что в своей ветхой книге, подлежащей переписке, Лаврентий в этих 4½ строках, как и в ряде других мест… ничего даже приблизительно восстановить прочтением не мог. Но как же получилось, что именно здесь, в начале текста “Поучения”, оказались столь загрязненные или столь сильно стертые строки? Давно уже определено, что так называемое “Поучение” Владимира Мономаха представляет собою три самостоятельных, отдельных произведения этого автора: в начале поучение детям (без окончания), затем письмо Мономаха двоюродному брату Олегу (оно без начала) и, наконец, текст культового содержания, вероятно, пера того же автора.

Также давно установлено, что эта дефектная группа листов, содержащая все три произведения Мономаха, попала у Лаврентия или в его протографе не на свое место: ведь текст этих произведений Мономаха разрывает собою текст летописного повествования 1096 г., и при удалении из настоящего его места “Поучения” разорванный им текст летописного повествования 1096 г. благополучно смыкается во вполне последовательный и связный рассказ… Лаврентий получил для переписки книгу, в которой эти листы находились уже не на месте. В самом деле, неужели Лаврентий, располагай он возможностью переставлять листы переписываемой ветхой книги, не смог бы найти для них более подходящего места, чем занимаемое ими теперь, например хотя бы в конце изложения любого года? Но вполне своевременно спросить себя: где же было надлежащее место для этих листов в той книге, которую переписывал Лаврентий? Поскольку это, так сказать, собрание сочинений Владимира Мономаха невозможно связать ни с каким местом Лаврентьевского летописного текста, внутрь которого оно теперь попало, т. е. связать так, чтобы это не вызывало сомнений, постольку правильнее всего будет предположить, что это собрание Мономаховых сочинений или предшествовало, или последовало летописному тексту в целом.

Из этих двух предположений склониться к первому побуждает нас именно известное уже нам неудовлетворительное для прочтения состояние первого листа “Поучения”, на котором на лицевой его стороне было 4½ стертых или загрязненных строки, которые не мог воспроизвести нам Лаврентий. В самом деле, если мы предположим, что ветхая книга “Летописец”, которую переписывал Лаврентий, была лишена переплета, то первый ее лист от держанья рукою мог легко пострадать, так как на лицевую его сторону (ближе к верху) постоянно должен был нажимать большой палец левой руки читателя, наводившего справку или читавшего летописный текст, т. е. переворачивавшего листы книги своею правою рукою.

Наше предположение о том, что “Поучение” и другие сочинения Мономаха находились при данном летописном тексте в его начале, едва ли представляет собою предположение произвольное. Надо припомнить, что в начале Лаврентьевского текста читается “Повесть временных лет”, в своей основе представляющая редакцию Сильвестра, предпринятую по поручению Мономаха. Эту сильвестровскую редакцию “Повести временных лет” вместе с сочинениями Владимира Мономаха естественно встретить в летописной традиции Переяславской (Переяславля-Южного) епископии, куда епископом был назначен Сильвестр в 1119 г. Владимиром Мономахом и откуда, как мы знаем, летописатели Владимира Суздальского в XII и XIII вв. привлекли летописные тексты для пополнения своих материалов повествованием о делах юга или “Русской земли”.

Когда в непереплетенной книге теперь отрываются первые или последние листы, то обычно, особенно когда заметят, что некоторые из отделившихся от книги листов уже утрачены, желая сберечь от утраты еще остающиеся, их вкладывают в книгу, в случайное, так сказать, место. Так было и с рукописными, конечно, книгами в древности. Так случилось и с первыми оторвавшимися листами того ветхого “Летописца”, который копировал Лаврентий. Какой-то читатель этой ветхой книги, до того как Лаврентий приступил к ее копировке, заметив, что некоторые листы из оторвавшихся от книги листов уже утрачены (вспомним, что теперь нет окончания “Поучения” и начала письма Мономаха к Олегу), желая оберечь от дальнейшей утраты уцелевшие листы, вложил их в случайно открытое место книги. Лаврентий только копировал данную ему книгу; он так и переписал текст, как лежали в книге листы» (с. 186–188).

Несмотря на всю зрительную отчетливость и почти ощутимость восстановленной М. Д. Приселковым картины того, как попало «Поучение» Мономаха в середину статьи 1096 г., она все же вызывает серьезные возражения. Не ясно прежде всего, почему в начале того «ветхого летописца», с которого переписывал Лаврентий, оторвались ровно те листы, на которых находились сочинения Мономаха, при этом не захватив текста «Повести временных лет» и не отдав ей части своего текста? Во-вторых, не ясно, как мог Лаврентий не заметить, что он имеет дело со случайно вложенными в рукопись листами? Ведь этих листов было немало, и первый из них, по словам самого же М. Д. Приселкова, выделялся своею истрепанностью. В. Л. Комарович бесспорно установил, что Лаврентий не был простым копиистом, что он внимательно отнесся к тексту своего оригинала, внеся в него важные исправления, касавшиеся основателя его монастыря и его города (Нижнего) Юрия Всеволодовича Владимирского[24]24
  История русской литературы. М.; Л., 1945. Т. 2, ч. 1. С. 90–96.


[Закрыть].

Предполагаю, что место, занимаемое сочинениями Мономаха в «Повести временных лет», не случайное. Пытаясь установить время, под которым должно было быть помещено «Поучение», Лаврентий или его предшественник могли определить дату одного из сочинений Мономаха – его письма к Олегу, которое к тому же могло быть и прямо датировано. Летописец и вставил поэтому сочинения Мономаха под 1096 г. Он сделал это тоже не в случайном месте, а там, где был сходный материал общих рассуждений. Он вставил сочинение Мономаха при переходе от одного рассуждения к другому, хотя и разорвав их между собой, но не повредив ни одного. Сочинения Мономаха могли находиться и в начале «ветхого летописца», но, скорее всего, они представляли собою отдельную тетрадь. Попасть в приблизительно верное для своего нахождения место они, конечно, случайно не могли.

Также неслучайным считает местонахождение «Поучения» под 1096 г. и Л. В. Черепнин. По мнению Л. В. Черепнина, «Поучение» было вставлено в третью редакцию «Повести временных лет» и тесно связано с задачами этой третьей редакции: рассмотреть под новым углом зрения после ликвидации усобицы, которую начал Ярослав Святополкович, взаимоотношения между Владимиром Мономахом и Святополком Изяславичем. По своему содержанию и «Поучение», и письмо Мономаха к Олегу очень точно отвечали тем политическим задачам, которые стояли в 1118 г. перед составителем третьей редакции «Повести временных лет». Помещенное перед описанием Любечского съезда и событий княжеской борьбы того времени «Поучение» давало нужное Мономаху политическое освещение всему этому узлу событий (Черепнин Л. В. «Повесть временных лет», ее редакции и предшествующие ей летописные своды. С. 319–321).

Когда было написано «Поучение»? По этому поводу существует большая литература и большие расхождения во мнениях. А. И. Мусин-Пушкин, впервые опубликовавший «Поучение» (Духовная великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха. СПб., 1793), относил его написание ко времени между 1119 и 1125 гг. (Там же, с. 50, примеч. 80). Н. М. Карамзин считал, что «Поучение» составлено Мономахом в маститой старости, «не ранее 1117 г., ибо великий князь упоминает о своем походе на Ярослава, князя Владимирского» (История государства Российского. Т. 2, примеч. 230). Наиболее раннюю дату написания «Поучения» дает М. П. Погодин —1099 г. М. П. Погодин буквально понимает выражение «сѣдя на санех» и считает, что «Поучение» было написано в дороге. Он приводил в связь с этим упоминанием саней еще два места «Поучения» – то, в котором Мономах говорит о встрече послов своих двоюродных братьев на Волге, и то, в котором он говорит: «и се нынѣ иду Ростову». «Ясно, что Мономах, – говорит М. П. Погодин, – задумал “Поучение” на дороге в Ростов по поводу посольства братьев с предложением об изгнании Ростиславичей, написал же его по прибытии в сей город. Нам остается отыскать время, когда братья шли на Ростиславичей». Время это, по расчетам М. П. Погодина, падает на 1099 г.[25]25
  Погодин М. П. О Поучении Мономаховом // ИОРЯС АН. 1861–1863. Т. 10. С. 235 и сл.


[Закрыть]

Что же касается упоминаемых в «Поучении» событий, случившихся после 1099 г. (например, похода на Ярослава Владимирского 1117 г.), то их М. П. Погодин объясняет просто: он их считает вставками переписчиков. С. М. Соловьев, видимо, соглашаясь с мнением М. П. Погодина, мимоходом обронил мысль, что «Поучение» написано после примирения с Давыдом Игоревичем: «По окончании усобицы с Давыдом Игоревичем на Витическом съезде (в 1100 г. – Д. Л.) поехал он (Мономах. – Д. Л.) на север в Ростовскую область и, будучи на Волге, получил посольство от двоюродных братьев с приглашением идти на Ростиславичей галицких» и с угрозой в противном случае порвать с ним отношения. «Угроза братьев разъединиться с ним сильно опечалила Мономаха; в этой печали он разогнул Псалтирь и попал на место: “Вскую печалуеши, душе? Вскую смущаеши мя” и пр. Утешенный псалмом, Мономах решился тут же написать своим сыновьям поучение»[26]26
  Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Стб. 760.


[Закрыть]. С мнением М. П. Погодина согласился не один С. М. Соловьев. Ту же дату (1099) предлагает и С. Протопопов[27]27
  Протопопов С. Поучение Владимира Мономаха как памятник религиозно-правовых воззрений и жизни на Руси в дотатарскую эпоху // ЖМНП. 1874. № 2. С. 232, 235–237.


[Закрыть] и авторы общих курсов истории древней русской литературы: И. Порфирьев[28]28
  Порфирьев И. История русской словесности. Ч. 1.


[Закрыть] и А. Н. Пыпин[29]29
  Пыпин А. История русской литературы. 5-е изд. СПб., 1907. Т. 3. С. 118.


[Закрыть].

А. А. Шахматов в своем докладе «Кем и когда был составлен летописный свод – Повесть временных лет», сделанном в Московском обществе любителей древней письменности 31 января 1897 г., высказал мысль, что Мономах начал свое «Поучение» еще в 1096 г. и продолжал его до 1118 г., когда «Поучение» было внесено в летопись. «Поучение», с точки зрения А. А. Шахматова, представляет собою дневник Мономаха, его летопись[30]30
  См.: Отчеты о заседаниях Общества любителей древней письменности в 1896–1897 гг. // Памятники древней письменности. 1897. Вып. 124. С. 23.


[Закрыть]. К сожалению, А. А. Шахматов не посвятил «Поучению» обстоятельного исследования, и мы лишены возможности проверить всю его аргументацию в целом. В 1900 г. вышло исследование Н. В. Шлякова «О Поучении Владимира Мономаха». На основании весьма искусственных сопоставлений Н. В. Шляков пришел к выводу, что «Поучение» написано под сильным влиянием богослужения первой недели поста, 8—10 февраля 1106 г. в погосте Волга, недалеко от Ростова. Следующее за тем исследование И. М. Ивакина[31]31
  Иван Михайлович Ивакин (1855–1910) – сын купца 3-й гильдии. В 1876 г. окончил 6-ю московскую классическую гимназию, в 1880-м – ист. – филол. ф-т Московского ун-та «при очень хорошем поведении и отличных успехах» (в мае 1881 г. получил кандидатский диплом). В сентябре 1880 г. поступил домашним учителем к старшим сыновьям Л. Н. Толстого. Осенью 1881 г. семья Толстых переехала из Ясной Поляны в Москву; Ивакин также вернулся в Москву и начал преподавать русский язык в 3-й Московской классической гимназии. – Ред.


[Закрыть] «Князь Владимир Мономах и его Поучение» (Ч. 1. М., 1901) относит «Поучение» ко времени между походом 1117 г. на Ярослава Святополковича (поход этот, как уже отмечено, упоминается в «Поучении») и 1125 г. (дата смерти Мономаха).

Новую гипотезу о времени написания «Поучения» высказал В. Л. Комарович. Он сопоставляет три факта: 1) последний из упоминаемых в «Поучении» походов Мономаха – это поход на Глеба Минского в 1117 г., 2) «Поучение» написано под влиянием великопостной службы, 3) Ипатьевская летопись говорит о том, что Мономах в этом походе на Глеба сжалился над Глебом под влиянием своего великопостного настроения.

Отсюда В. Л. Комарович делает вывод: «Поучение» написано в 1117 г. во время или вскоре после Великого поста. Оно было внесено в третью редакцию «Повести временных лет», так как составитель этой третьей редакции, отмечая, что примирение Владимира Мономаха с Глебом совершилось под влиянием на Мономаха Великого поста, мог знать о «Поучении» в целом (История русской литературы. Т. 1. С. 295). Оставляя в стороне спорное предположение В. Л. Комаровича о том, что «Поучение» написано именно в пост 1117 г., о чем якобы знал даже летописец, не можем не согласиться с ним (и с его предшественниками в этом вопросе), что «Поучение» не могло быть написано ранее тех событий, о которых в этом «Поучении» идет речь. Иными словами, «Поучение» не могло быть написано ранее 1117 г., на который падает последнее из упоминаемых в «Поучении» событий – поход на Глеба Минского. Вместе с тем, как на это обратил внимание пишущего эти строки И. У. Будовниц, оно не могло быть написано и позднее 1117 г., ибо, рассказывая о своем походе совместно с Олегом Святославичем в Чехию, Мономах добавляет, что тогда же «и дѣтя ся роди старѣйшее новгородьское».

Между тем Мстислав был в Новгороде с 1095 до 1117 г. После этого Мономах вряд ли стал бы его называть новгородским. Итак, «Поучение» написано в 1117 г. «Поучению» Владимира Мономаха некоторые литературоведы старались подыскать образцы и параллели во всех литературах мира, начиная от византийской и кончая старофранцузской. Однако, кроме самой идеи поучения отца детям, вполне естественной для каждого отца, никакого сходства между различными «поучениями», «завещаниями» и «Поучением» Мономаха установить не удалось. Это и понятно: Мономах исходит из собственного житейского опыта, из опыта русской исторической действительности конца XI – начала XII в., он пишет о событиях собственной жизни, обращается к собственным детям, учитывая их будущее, обращается и к русскому читателю, полный заботы об интересах своей родины. Русская действительность конца XI и начала XII в., политическая деятельность Мономаха, его мировоззрение – вот те важнейшие данные, исходя из которых следует прежде всего оценивать «Поучение».

Поучение

Азъ худый дѣдомъ своимь Ярославомъ, благословленымъ, славнымъ, нареченый въ крещении Василий, русьскымь именемь Володимиръ[32]32
  …наречный въ крещении Василий, русьскымъ именем Володимиръ… – Два имени: одно христианское, крестное, и другое «русское», «мирское», или «княжеское», – обычны в среде русских князей XI–XIII вв., а отчасти и позднее. Так, прадед Мономаха имел два имени – Василий (христианское) и Владимир («русское»). В честь его (Владимира Святославича) и был назван Мономах своим дедом Ярославом. Сам Ярослав также носил два имени – Георгий (христианское) и Ярослав (русское). Два имени были распространены не только в княжеской среде. Так, новгородский посадник Остромир имел второе (христианское) имя Иосиф (об этом говорится в послесловии к Остромирову Евангелию). Иногда, если мать ребенка была иностранкой, то ему давалось и третье имя – того народа, к которому принадлежала мать. Так, например, сын Мономаха и его первой жены Гиты, дочери англосаксонского короля Харальда, носил три имени: Мстислав (русское), Георгий (христианское) и Харальд (англосаксонское, материнское). Сын половчанки Андрей Боголюбский имел половецкое имя Китай. В. Н. Татищев, неизвестно на каком основании, утверждает, что крестное имя Мономаха было Феодор. Поэтому первый издатель «Поучения» А. И. Мусин-Пушкин вместо имени Василий поместил точки и в примечании заявил, что имени Мономаха «не можно было разобрать», а в свой перевод поставил имя Федор. Между тем имя Василий ясно читается в Лаврентьевском списке. Христианское имя Мономаха Василий называет также игумен Даниил в своем «Хождении».


[Закрыть], отцемь възлюбленымь и матерью своею Мьномахы[33]33
  Мьномахы… – Владимир, очевидно, был назван Мономахом в честь византийского императора Константина IX Мономаха. Мать Владимира была гречанкой из императорского рода. «Мономах», конечно, не имя, а прозвище: «прироком» (прозвищем) называет его и Ипатьевская летопись под 1124 г. Вслед за словом «Мьномахы» в Лаврентьевской летописи следует пробел в четыре с половиной строки. Пробел этот, очевидно, был вызван ветхостью и неразборчивостью того оригинала, с которого переписывал Лаврентий. Лаврентий сделал этот пробел в расчете, что кто-нибудь из его читателей сможет его заполнить. Он сам пишет: «И нынѣ, господа, отци и братья, оже ся гдѣ буду описалъ или переписалъ или недописалъ, чтите исправливая Бога дѣля, а не клените, занеже книгы ветшаны, а умъ молодъ, не дошелъ». В данном месте «Поучения» Лаврентий явно «недописал», но его воззвание к читателям – «чтите исправливая» – осталось безрезультатным: списки «Поучения» были, очевидно, редкостью и в его время.


[Закрыть]… и хрестьяных людий дѣля, колико бо сблюдъ по милости своей и по отни молитвѣ[34]34
  …и по отни молитвѣ…– Полуязыческая молитва предка (отца или деда) неоднократно упоминается в летописях XII–XIII вв. Так, под 1171 г. в Лаврентьевской летописи говорится о том, что переяславскому князю Михаилу Юрьевичу и Всеволоду Юрьевичу в битве помогают Бог и молитва «дедня и отня». Позднее в XIV и XV вв. молитвенное обращение к неканонизированному предку выходит из обычаев, так же как и всякие упоминания о загробных молитвах предков об их живых потомках. Упоминание «отней молитвы» Мономахом особенно интересно: оно доказывает его связь с русским бытом в сфере религии, хотя некоторые исследователи (А. А. Шахматов, М. Д. Приселков) стремились изобразить Мономаха сторонником греческой Церкви на Руси.


[Закрыть] от всѣх бѣдъ! Сѣдя на санех[35]35
  Сѣдя на санех, помыслих в души своей… – Ср. несколько ниже в «Поучении»: «…на далечи пути, да на санех сѣдя безлѣпицу си молвилъ». Буквально понимать эти слова Мономаха нельзя: в них Мономах говорит о своем «Поучении», которое, конечно, писать зимой, сидя в санях, было невозможно. Следовательно, выражение «сѣдя на санех» надо понимать только как выражение образное. Как выражение же образное, оно может иметь два значения: либо «во время зимнего пути» вообще, либо «в преклонных годах», «на краю смерти». Первое понимание этого выражения мало что дает для уяснения всего начала «Поучения»: не ясно, зачем Мономаху надо было упоминать в данном контексте о том, что свое «Поучение» он писал в дороге; не ясно также, почему писание «Поучения» в дороге может оправдать какую бы то ни было «безлепицу». Между тем второе понимание этого выражения бросает определенный свет на весь замысел «Поучения». Свое «Поучение» Мономах рассматривает как своеобразное «завещание». Он подводит в нем итог не только своим «путям» (походам) и «ловам» (охотам), но и всему своему житейскому государственному опыту. Он подчеркивает в этом выражении свою беспристрастность уходящего из жизни человека и просит не судить его строго за какую бы то ни было старческую «безлепицу». Значение слов «сѣдя на санех» – «в преклонных годах», «на краю смерти» – основывается на обрядовой стороне древнерусских похорон. Перевозка тела умершего на санях была существенною частью древнерусского погребального обычая. На санях в 1015 г. хоронили Владимира Святославича, в 1078 г. – Изяслава Ярославича, в 1113 г. – Святополка Изяславича и т. д. Вместе с тем на сани клали не только умершего, но и умирающего. На это последнее обстоятельство не было обращено должного внимания при объяснении выражения Мономаха «сѣдя на санех». Именно оно, между тем, лучше всего разъясняет этот образ. Вот как рассказывает летописец о смерти Феодосия Печерского: почувствовав приближение смерти, Феодосий «повелѣ изнести ся на дворъ; братья же, вземше ѝ на сани, поставиша ѝ прямо церкви». Затем Феодосий приказал собрать к себе монастырскую братью и здесь на санях сказал им свою последнюю волю.


[Закрыть], помыслих в души своей и похвалих Бога[36]36
  …и похвалих Бога, иже мя сихъ дневъ грѣшнаго допровади… – Здесь, конечно, следует видеть указание на преклонный возраст писавшего эти слова Мономаха. Ни молодой человек, ни человек среднего возраста не могли бы обратиться с благодарностью к Богу, «допровадившему» их до их возраста («сихъ дневъ»). Аналогичное указание на преклонный возраст Мономаха читается и в конце «Поучения»: «…хвалю Бога и прославьляю милость Его, иже мя, грешнаго и худаго, селико лѣт сблюд от тѣхъ часъ смертныхъ». Мономах писал свое «Поучение» в пожилом возрасте, подводя итоги своему жизненному государственному опыту.


[Закрыть], иже мя сихъ дневъ грѣшнаго допровади. Да дѣти мои или инъ кто, слышавъ сю грамотицю[37]37
  Да дѣти мои или инъ кто, слышавъ сю грамотицю… – Из этих слов видно, что Мономах предназначал свое «Поучение» не только для своих детей. Он придавал ему более широкое общественное значение. По характеру наставлений «Поучение» предназначено в первую очередь для людей, которым предстояло обладать княжеской властью, но вместе с тем в нем есть и наставления, общеобязательные для каждого феодала.


[Закрыть], не посмѣйтеся, но емуже люба дѣтий моихъ, а приметь è в сердце свое, и не лѣнитися начнеть, такоже и тружатися.

Я, худой, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов… и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, Который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться.

Первое, Бога дѣля и душа своея, страх имѣйте Божий в сердци своемь и милостыню творя неоскудну, то бо есть начатокъ всякому добру. Аще ли кому не люба грамотиця си, а не поохритаються, но тако се рекуть: на далечи пути, да на санех сѣдя, безлѣпицю си молвилъ.

Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра. Если же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил.

Усрѣтоша бо мя слы[38]38
  Усрѣтоша бо мя слы… – И. М. Ивакин обращает внимание на то, что абзац, начинающийся этими словами, не вяжется с предшествующим текстом. Слово «бо» как будто бы говорит о том, что здесь приводится иллюстрация какой-то общей мысли, но мысль эта перед тем не выражена. И. М. Ивакин предполагает, что в этом месте не хватало целого листа, и переписчик переписал текст сплошь, не заметив пропуска (Ивакин И. М. Князь Владимир Мономах и его Поучение. Ч. 1: Поучение детям; Письмо к Олегу и отрывки. М., 1901. С. 77–78).


[Закрыть] от братья моея[39]39
  …от братья моея… – Здесь разумеются двоюродный брат Мономаха Святополк Изяславич и двоюродный племянник (сын двоюродного брата Давыда Святославича) Святослав Давыдович («Святоша»).


[Закрыть] на Волзѣ, рѣша: «Потъснися к нам, да выженемъ Ростиславича и волость ихъ отъимем[40]40
  … «да выженемъ Ростиславича и волость их отъимем…» – «Ростиславича» – родительный падеж двойственного числа. У Ростислава Владимировича было трое сыновей: Рюрик, Володарь Перемышльский и Василько Теребовльский. Рюрик умер в 1092 г. Речь идет, следовательно, только о Володаре и Васильке. Святополк, по-видимому, прислал послов к Мономаху с предложением изгнать Ростиславичей из их волостей в 1099 г. Во всяком случае, в «Повести временных лет» под 1097 г. в повести Василия об ослеплении Василька Теребовльского говорится о событиях 1099 г.: «Святополкъ же, прогнавъ Давыда, нача думати на Володаря и на Василка, глаголя, яко “Се есть волость отца моего и брата”; и поиде на ня».


[Закрыть]; оже ли не поидеши с нами, то мы собѣ будем, а ты собѣ[41]41
  … «мы собѣ будем, а ты собѣ». – В данном случае это выражение – обычная формула отказа от союза (ср. в Синодальном списке Новгородской Первой летописи под 1232 г.: «Они же сташа за ними крѣпко, нъ рекоша: “Прислите к нимъ жены ихъ и товаръ, тоже мы Вячеслава пустимъ; или вы собѣ, а мы собѣ”»; или там же, под 1228 г.: «а къ князю послаша къ Ярославу на томъ: “Поеди к намъ, забожницье отложи, судье по волости не слати; на всѣй воли нашей и на вьсехъ грамотахъ Ярославлихъ ты нашъ князь; или ты собѣ, а мы собѣ”», и т. д.).


[Закрыть]». И рѣкъ: «Аще вы ся и гнѣваете, не могу вы я ити, ни креста переступити».

Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей, и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе». И ответил я: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить».

И отрядивъ я, вземъ Псалтырю, в печали разгнухъ я, и то ми ся выня[42]42
  …вземъ Псалтырю, в печали разгнухъ я, и то ми ся выня… – Здесь Мономах говорит о значении в жизненных трудностях Псалтири. Псалтирью часто пользовались в Древней Руси для гаданий. Существовали даже особые гадальные псалтири, под основным текстом которых помещались замечания, поясняющие «пророческое» значение псалтирского текста. Гадающий раскрывал наугад Псалтирь и читал открывшееся место и замечания к нему, если они были.


[Закрыть]: «Вскую печалуеши, душе? Вскую смущаеши мя?»[43]43
  «Вскую … смущаеши мя?» – Ср.: Пс. 41, 6, 12; 42, 5.


[Закрыть] и прочая. И потомь собрах словца си любая, и складохъ по ряду, и написах[44]44
  И потомь собрах словца си любая, и складохъ по ряду, и написах… – Мономах начинает свои наставления с выписок «словес Божественных». Все выписки Мономаха в известной мере объединены единством темы и, во всяком случае, единством настроения. Все они характеризуют его душевное состояние после его отказа выступить против Ростиславичей. Сначала идут выписки из псалмов, читаемых обычно в церкви либо накануне Великого поста, либо в первые его недели. За выписками этих покаянных псалмов следуют выдержки из «Поучения» Василия Великого, известного в Древней Руси еще по переводу, включенному в Изборник Святослава 1076 г. Затем следуют выписки из одного «Поучения», включаемого в русские Прологи ХII–XIII вв., из пророчеств Исаии и из молитвословий, читающихся в так называемых «Триодях». Не ясно, что имеет в виду Мономах, когда говорит, что расположил свои выписки «по ряду»: возможно, Мономах имеет в виду то, что он расположил свои выписки в том порядке, в каком он их делал из отдельных произведений.


[Закрыть]: Аще вы послѣдняя не люба, а передняя приимайте[45]45
  Аще вы послѣдняя не люба, а передняя приимайте… – Под «передним» Мономах, вероятно, имеет в виду свои выписки «божественных словес», а под «последним» – собственные наставления, которые следуют за этими выписками.


[Закрыть].

И, отпустив их, взял Псалтырь, в печали разогнул ее, и вот что мне вынулось: «О чем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?» – и прочее. И потом собрал я эти полюбившиеся слова и расположил их по порядку и написал. Если вам последние не понравятся, начальные хоть возьмите.

«Вскую печална еси, душе моя? Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповѣмся Ему»[46]46
  «Вскую печална еси, душе…яко исповѣмся Ему». – Пс. 41, 6, 12; 42, 5.


[Закрыть]. «Не ревнуй лукавнующимъ, ни завиди творящимъ безаконье, зане лукавнующии потребятся, терпящии же Господа, – ти обладають землею»[47]47
  «Не ревнуй лукавнующимъ… ти обладають землею». – Пс. 36, 1, 9.


[Закрыть]. И еще мало: «И не будеть грѣшника; взищеть мѣста своего и не обрящеть. Кротции же наслѣдять землю, насладяться на множьствѣ мира. Назираеть грѣшный праведнаго, и поскрегчеть на нь зубы своими; Господь же посмѣется ему и прозрить, яко придеть день его.

«Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо верю в Него». «Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие, ибо лукавые будут истреблены, послушные же Господу будут владеть землей». И еще немного: «И не будет грешника; посмотришь на место его и не найдешь его. Кроткие же унаследуют землю и многим насладятся миром. Злоумышляет грешный против праведного и скрежещет на него зубами своими; Господь же посмеется над ним, ибо видит, что настанет день его.

Оружья извлекоша грѣшьници, напряже лукъ свой истрѣляти нища и убога, заклати правыя сердцемь. Оружье ихъ внидеть в сердця ихъ, и луци ихъ скрушатся. Луче есть праведнику малое, паче богатства грѣшных многа. Яко мышца грѣшных скрушится, утвержаеть же праведныя Господь. Яко се грѣшници погыбнут; праведныя же милуя и даеть. Яко благословящии Его наслѣдят землю, кленущии же Его птребятся. От Господа стопы человѣку исправятся. Егда ся падеть, и не разбьеться, яко Господь подъемлеть руку его. Унъ бѣх, и сстарѣхся, и не видѣхъ праведника оставлена, ни сѣмени его просяща хлѣба. Весь день милует и в заимъ даеть праведный, и племя его благословлено будет. Уклонися от зла, створи добро, взищи мира и пожени, и живи в вѣкы вѣка»[48]48
  … «И не будеть грѣшника… и живи в вѣкы вѣка». – Пс. 36, 10–17. 19. 21–27.


[Закрыть].

Оружие извлекли грешники, натягивают лук свой, чтобы пронзить нищего и убогого, заклать правых сердцем. Оружие их пронзит сердца их, и луки их сокрушатся. Лучше праведнику малое, нежели многие богатства грешным. Ибо сила грешных сокрушится, праведных же укрепляет Господь. Как грешники погибнут, – праведных же милует и одаривает. Ибо благословляющие Его наследуют землю, клянущие же Его истребятся. Господом стопы человека направляются. Когда он упадет, то не разобьется, ибо Господь поддерживает руку его. Молод был и состарился, и не видел праведника покинутым, ни потомков его просящими хлеба. Всякий день милостыню творит праведник и взаймы дает, и племя его благословенно будет. Уклонись от зла, сотвори добро, найди мир и отгони зло, и живи во веки веков».

«Внегда стати человѣкомъ, убо живы пожерли ны быша; внегда прогнѣватися ярости Его на ны, убо вода бы ны потопила»[49]49
  … «Внегда стати человѣкомъ… вода бы ны потопила». – Пс. 123, 2, 3.


[Закрыть].

«Когда восстали бы люди, то живыми пожрали бы нас; когда прогневалась бы на нас ярость Его, то воды бы потопили нас».

«Помилуй мя, Боже, яко попра мя человѣкъ, весь день боряся, стужи ми. Попраша мя врази мои, яко мнози борющиися со мною свыше»[50]50
  «Помилуй мя, Боже… борющиися со мною свыше». – Пс. 55, 2–3.


[Закрыть]. «Возвеселится праведник, и егда видить месть; руцѣ свои умыеть в крови грѣшника. И рече убо человѣкъ: аще есть плодъ праведника, и есть убо Богъ судяй земли»[51]51
  «Возвеселится праведник… Бог судяй земли». – Пс. 57, 11–12.


[Закрыть]. «Измий мя от врагъ моихъ, Боже, и от встающих на мя отъими мя. Избави мя от творящих безаконье и от мужа крови спаси мя; яко се уловиша душю мою»[52]52
  «Измий мя от врагъ… се уловиша душю мою». – Пс. 58, 2–4.


[Закрыть]. «И яко гнѣвъ въ ярости Его, и животъ в воли Его; вечеръ водворится плачь, а заутра радость»[53]53
  «И яко гнѣвъ… а заутра радость». – Пс. 29, 6.


[Закрыть]. «Яко лучьши милость Твоя, паче живота моего, и устнѣ мои похвалита Тя. Тако благословю Тя в животѣ моемь, и о имени Твоемь въздѣю руцѣ мои»[54]54
  «Яко лучьши милость Твоя… въздѣю руцѣ мои». – Пс. 62, 4–5.


[Закрыть]. «Покры мя от соньма лукаваго и от множьства дѣлающих неправду»[55]55
  «Покры мя от соньма… дѣлающих неправду». – Пс. 63, 3.


[Закрыть]. «Възвеселитеся вси праведнии сердцемь. Благословлю Господа на всяко время, воину хвала Его»[56]56
  «Възвеселитеся вси… воину хвала Его»… – Пс. 31, 11; 33, 2.


[Закрыть], и прочая.

«Помилуй меня, Боже, ибо попрал меня человек; всякий день нападая, теснит меня. Попрали меня враги мои, ибо много восстающих на меня свыше». «Возвеселится праведник и, когда увидит отмщение, руки омоет свои в крови грешника. И скажет человек: “Если есть награда праведнику, значит, есть Бог, творящий суд на земле”». «Освободи меня от врагов моих, Боже, и от восстающих на меня защити меня. Избавь меня от творящих беззаконие и от мужа крови спаси меня, ибо уже уловили душу мою». «Ибо гнев в мгновение ярости Его, а вся жизнь в воле Его: вечером водворится плач, а наутро радость». «Ибо милость Твоя лучше, чем жизнь моя, и уста мои да восхвалят Тебя. Так благословлю Тебя при жизни моей и во имя Твое воздену руки мои». «Укрой меня от сборища лукавых и от множества делающих неправду». «Возвеселитесь все праведные сердцем. Благословлю Господа во всякое время, непрестанна хвала Ему», и прочее.

Якоже бо Василий учаше[57]57
  Якоже бо Василий учаше… – Василий Великий (Кесарийский; ок. 330–379). «Поучения» Василия Великого были известны на Руси по переводу, включенному в Изборник Святослава 1076 г.


[Закрыть], собрав ту уноша: душа чисты, нескверньни, телеси худу, кротку бесѣду и в мѣру слово Господне: «Яди и питью бесъ плища велика быти, при старых молчати, премудрыхъ слушати, старѣйшимъ покарятися, с точными и меншиими любовь имѣти; без луки бесѣдующе, а много разумѣти; не сверѣповати словомъ, ни хулити бесѣдою, не обило смѣятися, срамлятися старѣйших, к женам нелѣпымъ не бесѣдовати, долу очи имѣти, а душю горѣ, пребѣгати сует; не стрѣкати учить легкых власти, ни в кую же имѣти, еже от всѣх честь. Аще ли кто васъ можеть инѣмъ услѣти, от Бога мьзды да чаеть и вѣчных благъ насладится». «О Владычице Богородице! Отъими от убогаго сердца моего гордость и буесть, да не възношюся суетою мира сего» в пустошнѣмь семь житьи.

Ибо как Василий учил, собрав юношей: иметь душу чистую и непорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: «Есть и пить без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свиреповать словом, не хулить в беседе, не смеяться много, стыдиться старших, с нелепыми женщинами не беседовать, глаза держать книзу, а душу ввысь, избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью, ни во что ставить всеобщий почет. Если кто из вас может другим принести пользу, от Бога на воздаяние пусть надеется и вечных благ насладится». «О Владычице Богородице! Отними от сердца моего бедного гордость и дерзость, чтобы не величался я суетою мира сего» в ничтожной этой жизни.

Научися, вѣрный человѣче, быти благочестию дѣлатель, научися, по Евангельскому словеси, «очима управленье, языку удержанье, уму смѣренье, тѣлу порабощенье, гнѣву погубленье, помыслъ чистъ имѣти, понужаяся на добрая дѣла, Господа ради; лишаемъ – не мьсти, ненавидимъ – люби, гонимъ – терпи, хулимъ – моли, умертви грѣхъ». «Избавите обидима, судите сиротѣ, оправдайте вдовицю. Придѣте, да сожжемъся, глаголеть Господь. Аще будут грѣси ваши яко оброщени, яко снѣгъ обѣлю я»[58]58
  «Избавите обидима… яко снѣгъ обѣлю я»… – Пс. 1, 17–18.


[Закрыть], и прочее. «Восияеть весна постная и цвѣтъ покаянья, очистимъ собе, братья, от всякоя крови плотьскыя и душевныя. Свѣтодавцю вопьюще рцѣмъ: “Слава Тобѣ, Человѣколюбче!”»

Поистинѣ, дѣти моя, разумѣйте, како ти есть Человѣколюбець Богъ милостивъ и премилостивъ. Мы, человѣци, грѣшни суще и смертни, то оже ны зло створить, то хощемъ ѝ пожрети и кровь его прольяти вскорѣ; а Господь наш, владѣя и животомъ и смертью, согрѣшенья наша выше главы нашея терпить, и пакы и до живота нашего. Яко отець, чадо свое любя, бья, и пакы привлачить ѐ к собѣ, тако же и Господь наш показал ны есть на врагы побѣду, 3-ми дѣлы добрыми избыти его и побѣдити его: покаяньемъ, слезами и милостынею. Да то вы, дѣти мои, не тяжка заповѣдь Божья, оже тѣми дѣлы 3-ми избыти грѣховъ своихъ и Царствия не лишитися.

Поистине, дети мои, разумейте, что Человеколюбец Бог милостив и премилостив. Мы, люди, грешны и смертны, и если кто нам сотворит зло, то мы хотим его поглотить и поскорее пролить его кровь; а Господь наш, владея и жизнью и смертью, согрешения наши превыше голов наших терпит всю нашу жизнь. Как отец, чадо свое любя, бьет его и опять привлекает к себе, так же и Господь наш показал нам победу над врагами, как тремя делами добрыми избавляться от них и побеждать их: покаянием, слезами и милостынею. И это вам, дети мои, не тяжкая заповедь Божия, как теми делами тремя избавиться от грехов своих и Царствия Небесного не лишиться.

А Бога дѣля не лѣнитеся, молю вы ся, не забывайте 3-х дѣлъ тѣхъ: не бо суть тяжка; ни одиночьство, ни чернечьство, ни голодъ, яко инии добрии терпять, но малым дѣломь улучити милость Божью.

Бога ради, не ленитесь, молю вас, не забывайте трех дел тех, не тяжки ведь они; ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которые иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость Божию.

«Что есть человѣкъ, яко помниши ѝ?»[59]59
  «Что есть человѣк, яко помнииш ѝ?» – Пс. 8, 5.


[Закрыть] «Велий еси, Господи, и чюдна дѣла Твоя, никак же разумъ человѣческъ не можеть исповѣдати чюдес Твоихъ[60]60
  «Велий еси, Господи… не можеть исповѣдати чюдес Твоихъ»… – Ср.: Пс. 47, 2.


[Закрыть]; – и пакы речемъ: велий еси, Господи, и чюдна дѣла Твоя, и благословено и хвално имя Твое в вѣкы по всей земли»[61]61
  «Велий еси, Господи… по всей земли». – Ср.: Пс. 94, 3; 95, 4.


[Закрыть]. Иже кто не похвалить, ни прославляеть силы Твоея и Твоих великых чюдес и доброт, устроеных на семь свѣтѣ: како небо устроено, како ли солнце, како ли луна, како ли звѣзды, и тма и свѣт, и земля на водах положена, Господи, Твоимъ промыслом! Звѣрье разноличнии, и птица и рыбы украшено Твоимъ помыслом, Господи! И сему чюду дивуемъся, како от персти создавъ человѣка, како образи розноличнии въ человѣчьскыхъ лицих, – аще и весь миръ совокупить, не вси въ одинъ образ, но кый же своимъ лиць образом, по Божии мудрости. И сему ся подивуемы, како птица небесныя изъ ирья идут[62]62
  …како птица небесныя изъ ирья идуть… – По некоторым славянским преданиям, птицы на зиму улетают в рай (ирий, вырий) – в сказочную страну, где не бывает зимы и куда скрывается зимою вся живая природа. Ср. белорусскую песню:
  Чом ти, жавороньку, рано з вирья вилітав? Ище по гороньках сніженьки лежали.
  (Чубинский П. П. Труды этнографическо-статистической экспедиции в западно-русский край Русского геогр. общества. Юго-западный отдел. СПб., 1872. Т. 3. Народный дневник. С. 110).
  Примеч. ред.: язык веснянки «Чом ти, жавороньку» украинский, а не белорусский. Д. С. Лихачев, по-видимому, ориентировался на место ее записи Чубинским – Полоско, Бельск. у. [Гродненской губ]. Надо полагать, он исходил из того, что ныне больше половины бывш. Гродненской губ. входит в состав Белоруссии. Но, согласно переписи 1897 г., почти 90 % населения Бельского у. составляли: украинцы (39,1 %), поляки (34,9 %) и евреи (14,9 %). Кроме того, П. Чубинский, автор гимна «Ще не вмерла Україна», известен исследованиями украинского, а не белорусского фольклора. Наконец, Юго-Западный отдел Русского географического общества, в руководство которого П. Чубинский входил в 1873–1876 гг., занимался именно украинскими (малороссийскими) штудиями.


[Закрыть], и первѣе въ наши руцѣ[63]63
  …и первѣе въ наши руцѣ…– Некоторые исследователи предлагали изменить «первое» в «преданы» без достаточных оснований. Вернее всего думать, что «первѣе въ наши руцѣ» сказано здесь вот почему: рай, по средневековым представлениям, расположен на востоке; из христианских государств Русь – самая восточная; следовательно, выйдя из рая весною, птицы прежде всего летят «в руки» русских, а затем не остаются здесь, на Руси, «на одиной земли», «но и силныя и худыя идуть по всѣмъ землямъ».


[Закрыть], и не ставятся на одиной земли, но и силныя и худыя идут по всѣмъ землямъ Божиимь повелѣньемь, да наполнятся лѣси и поля. Все же то далъ Богъ на угодье человѣкомъ, на снѣдь, на веселье. Велика, Господи, милость Твоя на нас, иже та угодья створилъ еси человѣка дѣля грѣшна. И ты же птицѣ небесныя умудрены Тобою, Господи; егда повелиши, то вспоють и человѣкы веселять Тобе; и егда же не повелиши имъ, языкъ же имѣюще онемѣють. «А благословенъ еси, Господи, и хваленъ зѣло!»[64]64
  «А благословенъ еси, Господи, и хваленъ зѣло!»… – Пс. 118, 12.


[Закрыть], всяка чюдеса и Ты доброты створивъ и здѣлавъ. «Да иже не хвалить Тебе, Господи, и не вѣруеть всѣм сердцемь и всею душею во имя Отца и Сына и Святаго Духа, да будеть проклятъ»[65]65
  «Да иже не хвалить Тебе, Господи… да будеть проклятъ». – Ср.: 1 Кор. 16, 22.


[Закрыть].