Текст книги "Философия. Часть II"

3. Смысл и ценности человеческой жизни. Смерть и бессмертие

В истории философии представлены и другие концепции сущности человека: социологические, феноменологические, теологические и др. Поэтому, противоположности материализма и идеализма, рационализма и иррационализма – не единственные тенденции существования философии.

Возникает вопрос, имеет ли какое-то практическое значение учение о сущности человека? В практической деятельности людей, безусловно, имеет. Во-первых, человек и общество обладают самосознанием. Значит, и человек, и общество – философы, хотят того они, или не хотят. Вместе с тем, жизнь и человека, и общества имеет материально-практическую сторону. В этой стороне общества происходит воплощение, реализация не только сознания, научных представлений и теорий, но и духовного начала, духовных ценностей. Философия – есть искание единства духовной жизни. Вопрос же о духовной сущности человека есть результат такого поиска. Раз найденный ответ на этот вопрос служит ориентиром в жизни людей. Во-вторых, имеющиеся в жизни общества программы экономической, социальной, политической и духовной жизни также основаны на том или ином понимании сущности человека. Однако прямой связи между философским учением о сущности человека и практикой не существует. В основе противоположных общественных устройств и политических курсов может лежать одна и та же философия. Так, из диалектического материализма исходили и социал-демократы и коммунисты. Однако в политике и практике они разошлись. Далее, как рационализм, так и иррационализм могут быть истолкованы в качестве основ каких-либо совершенно одинаковых практических и политических решений. А ведь это противоположные философии. В то же время есть какая-то связь между научно-объективисткой и объективно-идеалистической философией, для которых человек есть объект либо материального, либо духовного начала, низводящего этого человека до «винтика». (2, с. 300).

Вот почему надо признать, что в каждой философии отражается тот же луч истины, но под разумным углом, писала Е. Блаватская. Поэтому было бы неверно настаивать на существовании единственно верной философии. Философское творчество изначально плюралистично и индивидуально. Рационалист убежден, что сон разума рождает чудовищ. Иррационалист ему ответит, что даже те, кто клянется разумом и чистой наукой, оказываются обманщиками. Философ делает выбор, руководствуясь исходными интуициями. Свободно выбирающий несет ответственность сам. Исходя из этого можно, повидимому, принять понимание сущности человека как существа духовно-деятельностного. Уже отмечалось, что раскрытию интуиции служит разум. С этой точки зрения, приведенное понимание сущности человека предпочтительнее других, так как: во-первых, из него следует первенство человека, личности, субъекта, а не объекта; вовторых, оно позволяет рассматривать миры обыденной, научной, художественной и даже религиозной жизни как формы активности духа; в-третьих, в нем полностью не отрывается духовное от материального, внутреннее от внешнего. Однако это внешнее, материальное должно быть наполнено исканием духовного, то есть Божьего.

Из понимания сущности человека следует и соответствующее понимание того, чем или зачем живет человек, в чем смысл его существования. Так, на учение о социальной сущности человека опирается вполне определенное понимание смысла жизни. В выше приведенной цитате из Булгакова это звучит как стремление приносить пользу человечеству. Аргументируется это тем, что смысл жизни человечества и человека определяют социальные идеи и действия. Эта точка зрения не нова. В основе стремление вывести смысл жизни человека из наиболее полного воплощения в нем общего. Только одни это общее находят в природе, логике, космосе, идеальной действительности, другие – в социальности. Главное здесь то, что преобладание объективно-значимого в человеческой жизни и в ее смысле – подчиненность человека различного рода необходимостям: материальной, идеальной или социальной. Всякие ссылки на диалектическую связь объективно-значимого, общего с индивидуально-личностным в смысле жизни не сводится, однако, подчиненности второго первому. Смысл жизни здесь все-таки имеет надындивидуальную природу. Смысл жизни в наиболее полном воплощении общего. Потеря смысла жизни в этом случае связывается с обособлением человека от общего, надындивидуального. Этому учили натурфилософы античности: Сократ (469–399), Платон (1770–1831) и др. Сократ учил, что смысл жизни в знании абсолютного блага и следовании ему. Платон учил, что смысл жизни в воспоминании человеческой душой жизненных идей и воплощении неземной идеи добра. Этому же примерно учил и Гегель. Маркс и его последователи видели смысл жизни человека в служении обществу, особенно коммунистическому.

Но точно так же, как в вопросе о природе человека, в трактовке смысла жизни была и другая, противоположная точка зрения. Хронологически она исходила из философии античности и Древнего Востока, идейно шла от Сократа через христианство и нашла выражение в русской идеалистической философии и современном персонализме и экзистенциализме. Сторонники этой точки зрения полагают, что смысл вещей, а особенно смысл человеческого существования в их индивидуальном бытии, в обособлении от общего как первоосновы. Это, во-первых. Во-вторых, смысл жизни лежит за пределами этого замкнутого материального и греховного мира – в мире Духа. А постижение смысла жизни, с этой точки зрения, это постижение духа, а не вещей и предметов. Дух, в его экзистенциальном понимании, как и человек, единичен. Потому всякая попытка выработать смысл жизни для всех, или для большинства людей невозможна. Что же касается воплощения социальности в смысле жизни человека, то она не отрицается вообще, поскольку человек живет и в обществе, и в природе. Однако крайне опасна социализированность до самой глубины смысла человеческого существования, не менее опасна и крайняя натурализация.

Как в материализме, так и в идеализме смысл жизни человека часто связывают с проблемой смерти. Однако характер этой связи (интерпретации) различен. И те и другие в смерти человека усматривают конец его физического бытия. Однако, если материализм не оставляет человеку надежды на загробную жизнь, то идеализм предлагает ему загробную жизнь, жизнь в другом измерении. Материализм как бы узаконивает смерть, примиряется с ней и старается забыть о ней. Не случайно в наших словарях и философских учебниках даже нет специальных разделов (кроме учебников последних лет изданий). Древнегреческий философ Эпикур (341–270 гг. до н. э.), будучи врагом религии, считал, что источник смерти – страх. Но не будет человека, не будет и страха смерти. Поэтому человека смерть не должна касаться. Этой точки зрения Эпикура придерживался и К. Маркс.

Вместе с тем идея бессмертия ставится у других древних греков. Правда, она приписывается Богам, а не человеку. Человеку бы лучше не родиться, но мысль о бессмертии божественного, по мнению Бердяева, через древних греков распространяется постепенно и на человека. Человек имеет божественное начало, душу и, освободившись от власти материи, он обретет бессмертие, учил Платон.

В христианстве сама смерть переживается как путь к новой жизни. Бессмертная новая жизнь, однако не просто загробная жизнь, как мы думаем. Это жизнь, которую нельзя представить умом, рационально. Это жизнь принципиально иная. Она есть духовная жизнь. Духовная жизнь не может целиком овладеть природной стихией. Природная стихия просто несовершенна. Наступает ее смерть. Смерть – бессмыслица для природной стороны человека, но она – торжество смысла духовного. Таково учение христианства о смерти. Смысл жизни, по христианству, лежит за пределами этого замкнутого мира, и обретение смысла предполагает конец в этом мире. Это учение о смысле жизни называется парадоксальным, или парадоксией. Материализм тоже признает бессмертие, но иначе его представляет. Смерть преодолевается рождением новых людей. В рождении торжествует жизнь. Но такая победа над смертью возможна лишь на нечувствительности к человеческой личности и ее судьбе, говорят христиане.

Итак, на вопрос о смысле жизни нет единого ответа. Полагают иногда, что в каждой эпохе соответствует своя точка зрения смысла жизни, одна какая-то побеждает, другие отбрасываются.

Библиографический список

1. Радугин А. А., Философия науки: учеб. пособие; курс лекций / А. А. Радугин, О. А. Радугина. – М.: Библионика, 2006,–320 с.

2. Данильян О. Г., Философия: учебник / О. Г. Данильян, В. М. Тараненко. – М.: Эксмо, 2005,–510 с.

3. Бердяев Н. А., О назначении человека / Н. А.Бердяев – М.: Республика, 1943,–383 с.

4. Ильин В. В., Философия: учеб. для вузов: в 2 т. / В. В. Ильин. – Ростов н/Д. – Феникс. – (Высшее образование). Т. 2 Социальная философия. Философская антропология. Аксиология. Философия истории. – 2006. – 320 с.

ЛЕКЦИЯ 14. ПОЗНАНИЕ, ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ И ГРАНИЦЫ

1 . Познание как проблема философии.

2 . Философия о границах научного познания. Знание и вера.

3 . Структура познания.

4 . Теории истины в философии.

5 . Научное познание и его специфические признаки.

1. Познание как проблема философии

Любая философия в той или иной мере содержала и содержит в себе учение о знании или познании (гносеологию). Кроме того, всякая философия сама по себе есть познание, поскольку несет в себе познавательную функцию. Однако своеобразие философии в том, что она есть теория знания. Философия объясняет, что такое знание, какие виды знания и познания существуют, как они связаны между собой, каково их происхождение, возможности, будущее, роль в жизни людей и т.д. Вопрос о том, что такое знание очень сложный. И различные философии по-разному его решали и решают.

Что же касается первых мудрецов-философов Древней Греции, то от них до нас не дошли прямые суждения о сознании и познании. Однако специалисты утверждают, что проблема решалась в просто: «Знаю то, что вижу, слышу». Это значит, что Фалес, выбирая воду в качестве начала бытия, стоял на позиции сенсуализма, тогда как элейцы не считали, что «видеть – значит знать», полагая, что основа бытия не познается чувственно. Очевидно, что древние философы противопоставляли воспринимаемое с помощью органов чувств многообразие – тому единому всеобщему, которое можно постичь лишь разумом. Замеченное философами Древней Греции различие чувственного восприятия и научного знания о нем проходит через всю последующую западную философскую мысль. Для многих философов, и материалистов и идеалистов, чувственно воспринимаемая реальность предстает препятствием для познания и теперь.

Истинное знание – это знание, которое достигнуто разумом. Это знание об общем, необходимом, знание об идеях. А чувственное знание обманчиво и вводит в заблуждение. И если древние философы называли чувственное знание лишь мнением, то теперь для многих философских течений чувственное знание – хоть и знание, но вненаучное. Научным знанием считается знание об общем и необходимом. Философия с точки зрения научного знания – есть теория познания науки. Теорию познания сводят к философии неопозитивизма, феноменологии «как строгой науки», марксизма в его советском варианте. Причем, если неопозитивизм и феноменология стремятся освободиться от ценностных сторон философии, то для советского марксизма характерно подчинение ценностных, гуманистических и социальных аспектов философского знания науке, понятой в духе классического рационализма.

Идею научной, рационалистической философии, философии как методологии научного знания не принимали и не принимают философы иррационалистического направления. Они отстаивают чувственность, непосредственные человеческие способы восприятия реальности. К этому вненаучному лагерю относятся сторонники качественного, не-формализованного отношения к миру – различные варианты антропологической философии, новой онтологии, интуитивизма и др.

Многие философы придерживаются точки зрения, согласно которой знание есть копия, символ предметов и явлений, находящихся вне этого знания. Предметы и явления, внешние знанию, должны отражаться и выражаться в знании. Традиция рассмотрения знания как отражения широко представлена в европейской философии. Европейская философская традиция была открыта, как известно, древнегреческой философией, в которой познание рассматривалось как само бытие. В эпоху Средневековья рассмотрение познания как бытия было усилено. И лишь в Новое время, усилиями таких европейских ученых, как Галилей, Гоббс, Спиноза и др. была сформулирована теория познания, получившая в дальнейшем название теории отражения.

Согласно этой теории, в процессе опыта – чувственного восприятия – возникает раздражение органов чувств. Причиной этого раздражения и возникающих затем ощущений являются физические процессы, существующие либо во внешнем мире, либо в организме человека.

Различные модификации этого механического понимания источников познания существуют и в настоящее время в тех или иных философиях. Например, философия диалектического материализма сущность процесса познания рассматривает как отражение внешней реальности в сознании людей.

В ряде философских систем познание рассматривается как «отражение наоборот». Так, в философии Гегеля понятие идея – есть причина бытия. Сознание как бы отражает понятие, идею.

В истории философии представлены традиции рассматривать познание как бытие. Познание как отражение не принимается в этом случае. Считается, что подлинное бытие не противостоит познающему, ибо познающий в него погружен. Русский философ Н. О. Лосский писал, что теория познания как теория отражения ложна, т. к. человек по этой теории имеет дело не с реальными материальными предметами, а с их отражениями в психике. Поэтому знание, с его точки зрения, есть не явление действительности в познающем субъекте, а сама действительность, сама жизнь.

Существует несколько видов познания, которые трудно объединить на основе понятия «отражение». Существует естественнонаучное, гуманитарное и философское познание. Иначе, науки о природе и науки о духе.

Из представлений о нескольких видах познания и нескольких видах бытия следует, что философия не может быть только теорией научного познания, она теория всякого познания. Отсюда же следует представление о границах и возможностях научного познания как одного из видов познания.

2. Философия о границах научного познания. Знание и вера

В Западной философии уже в Новое время появляются тенденции, направленные на замещение философии наукой. В полной мере эта тенденция проявила себя в некоторых течениях философии XX в.

В них философия рассматривается как альтернатива научного метода, здравого смысла и опытной очевидности (метафизика). Философские понятия субстанции, сознания, материи, субъекта объявляются опытно непроверяемыми и, следовательно, не имеющими смысла. Потому в философию пытались и пытаются перенести методы, эффективно работающие в естественных науках. Энтузиазм относительно возможностей науки, грандиозные научные открытия и их использование в промышленности, привели к тому, что наука заняла решающее место в теоретическом самосознании эпохи Нового времени. На науку ориентировалось большинство философских направлений этого времени, главным стало требование научности философии.

Но были и философы Б.Паскаль (1623–1662 гг.), Ж. Ж. Руссо (1712–1778 гг.), далекие от восторженного отношения к науке. По мере расширения и углубления влияния науки на человеческую жизнь, все более обнаруживалось, что научное познание не универсально и не всемогуще. Оно лишь одна форма культуры и служит одним из средств изменения жизни. Научное познание – не есть только добро. Отчетливое осознание этого произошло в Западной философии на рубеже XIX–XX вв. Критику науки осуществлял А. Шопенгауэр (1788–1860 гг.), лишивший науку возможности на выражение «полной истины о действительности». Научное познание, по Шопенгауэру, не может превращаться в философию, т. е. в учение обо всей полноте жизни.

Давно было замечено (начиная с античной философии), что знания оперируют чем-то внечувственным, не похожим на чувственные данные. Это внечувственное, общее знание о самых различных и непохожих друга на друга единичных вещах. Это всеобщее, внечувственное знание немецкий философ И. Кант связывал со способностями человеческого рассудка, а не с чувственным опытом, хотя и возбужденным реальностью существующей не зависимо от сознания человека, но все-таки не гарантирующим истинности всеобщих суждений. Отсюда он делал вывод, что понятия и законы человеческого рассудка не обязаны соответствовать реальности. Разум видит только то, считал Кант, что сам создает по собственному плану. Кант внес скептицизм в уверенность классической философии и науки в способности человека познать то, что есть реальность.

Последователи Шопенгауэра Э. Гартман (1842–1906), А. Бергсон (1859–1941) продолжили критику научного познания с позиции мистического рационализма.

Критиковали претензию науки на выражение «полной истины» К. Маркс и его последователи. Однако деструктивную роль науки, техники и научного познания Маркс связывал лишь с капитализмом. Он считал, что возможна такая социальная политика, в условиях которой наука обеспечит процветание жизни людей.

Русские философы Н. А. Бердяев, С. Л. Франк продолжили критику науки с позиций признания того, что негативная роль научного познания сохраняется всегда, в любом обществе. Ход времени в этом ничего не меняет. Так, Л. С. Франк писал, что его интересует не умственный или научный процесс как таковой, а его значение для общего совершенствования жизни. Ухудшение условий человеческой жизни, связано с прогрессом научного познания, основанного не просто на том или ином типе общества, а на не учете «сил уже наличных в природе» (2, с. 451–456).

Н. А. Бердяев разрушительную демоническую роль науки и техники связывал с особого рода активностью человека. Эта активность извечно присуща человеку как материально-телесному существу. Наука и техника лишь проявление известных демонических сил. Критику науки, основанную на осознании границ научного познания, продолжает в настоящее время экзистенциалстическая философия.

На чем же основано утверждение критиков научного познания, что наука не есть подлинное бытие человека, что сама идея научной философии – есть бессмыслица?

Во-первых, развитие научного познания, будучи в одном отношении полезным для человечества, в другом отношении вредно для него. Например, машинное производство, удешевив и умножив количество потребления, одновременно обрекло людей на труд более утомительный и однообразный, чем прежний ручной труд. Открытие воздухоплавания ускорило передвижение, но и колоссально усилило возможность разрушения, убийства, и т. д.

Во-вторых, так называемое положительное знание об общественной жизни, специальные науки об обществе (история, экономика и др.) говорят о том, что есть, что может и не может быть, но не говорят о том, что должно быть.

В-третьих, научное познание не может ухватить сущности процессов. Так, существо, сущность истории познается не исторической наукой, а философией истории (3, с. 8–9).

Итак, есть два вида знания, считал Бердяев:

1. Объективное (обобщенное); 2. Знание индивидуальное, как приобщение к существованию, смыслу бытия, тайне, судьбе и т. д.

Одно из этих двух знаний не может быть заменено другим. Каждое из этих видов знания самоценно. «Идея совершенной рационализации всех сфер жизни через науку – есть ложная…», – писал Н. А. Бердяев (4, с. 553), соответственно ложна и философия как теория научного познания. Философия не должна быть ограничена задачами анализа научного познания. Философия должна быть осмыслением всяких душевных состояний и переживаний человека. Состояний и переживаний, основанных на сверхчувственном опыте.

Одним из таких переживаний является вера. Высшим проявлением переживаний человека, основанных на сверхчувственном опыте, является вера в Бога. «Бог не может быть предметом познания, потому что человек в акте познания не может возвышаться над Богом», – писал Н. А. Бердяев. По мнению Н. А. Бердяева и Н. О. Лосского, сверхчувственный опыт общения с Богом лежит в основе настоящей философии. Близко от веры в Бога находится вера в нравственные и эстетические ценности. «Такие явления как кроткая доброта в ответ на оскорбление или причиненное зло, как самоотверженный подвиг любви, как добровольная «смерть за благо ближних, за торжество добра…». Все это встречается, хотя и редко, в составе нашего опыта.

Но все это … мы воспринимаем не глазами и ушами, а непосредственно нашей душой», – писал С. Л. Франк. (2, с. 235) Восприятие душой и есть вера. Вера в этом смысле – есть «знание иной реальности», а не просто гипотеза иди допущение. (2, с. 245) Мы не отдаем предпочтение необоснованному перед обоснованным, а восходим, как и во всяком знании, к некоторой непосредственной очевидности (2, с. 244).

Получается, что вера не противостоит знанию как нечто неполное, необоснованное, гипотетическое, но находится в единстве со знанием. Только знанием иной реальности, постигаемой сверхчувственным опытом.

3. Структура познания

Как бы ни понималось познание, будь то как отражение, как бытие, как интуиция, – в любом случае выделяют ступени чувственного и рационального познания. Говорят, например, о чувственной и интеллектуальной интуиции, о эмоциональных и теоретических оценках. Познание делят также на эмпирическое и теоретическое, историческое и логическое, рациональное и иррациональное, абстрактное и конкретное, универсальное и индивидуальное.

Есть, как мы видим, знание, вера, сверхчувственное восприятие и мистическая интуиция. Последнее членение знания отчасти выражается парой понятий: «рациональное – иррациональное». Есть, наконец, знание естественнонаучное, общественно-научное, философское и гуманитарное.

По разному в различных философиях выделяют эти виды, формы и проявления познания. По-разному мыслится их взаимосвязь, а так же функционирование и развитие познания в целом, отдельных его элементов.

Попытаемся объяснить познание с такой точки зрения как открытие человекоподобия мира. Из уподобления мира человеку, вытекает смысл этого мира. Уподобление – это погружение в подлинное бытие. Оно интуитивно и не понятийно. Оно есть познание бытия в себе, и носит глубоко личный и индивидуальный характер.

По форме такое познание не рационализировано и является первичным и наиболее важным. Через чувства мы познаем гораздо больше, чем через интеллект. «Сердце и совесть остаются верховными органами для оценки и познания смысла вещей», – писал Бердяев. (4, с. 104). Познание бытия в себе – есть познание духа. Дух, как и человек, есть прежде всего единичное. Поэтому познание духа – это не познание общего, а познание единичного.

Получается, что главное в познании – это чувственное познание. Это познание единичного, а не общего. Это отличает антропологическую философию от рационализма, материализма, идеализма, считающих, что главное в познании – познание общего. Общее в рационализме возникает как результат обработки данных мира органами чувств.

Но и чувства не есть сама реальность, сама субстанция. Настроение и чувство есть нечто случайное, частица меня самого. Это лишь средство усвоить уже существующую ценность, средство приобщиться к ней. Сюда относятся различные виды удовольствия, страха, ужаса, печали, радости и т. д. От чувств, как чисто духовных или душевных состояний человеческого «я», следует отличать эмоции и аффекты. Эмоции и аффекты – это телесные изменения, следующие за чувствами: поднимание волос дыбом, сжимание кулаков, зубов в гневе и т. д.

Есть еще такая сторона чувственного познания, как чувственные ощущения. Если ощущение есть средство нашего отношения к бытию, то чувство есть средство нашего отношения к ценности бытия. И чувства и ощущения воспроизводят не наше субъективное представление бытия или его ценности, а онтологическое бытие или онтологическую ценность.

Есть рациональный элемент познания – объективированное познание. Познаваемое бытие мыслится здесь как объект, как нечто, противостоящее знающему. Это познание о чем-то. С точки зрения антропологической философии, такое познание не вскрывает онтологическую реальность предметов. Такое познание чуждо для человека. Познает здесь не человек, а абсолютный разум, хотя и через человека. Человек здесь лишь функция мирового разума.

Напротив, с точки зрения рационализма, интеллектуальное познание – это высшая ступень познания. Это познание сущности. Так считал Маркс, так считал Гегель с той лишь разницей, что у первого рациональное познание – познание сущности материального, а у второго – сущности идеального. Но антропологическая философия не отрицает роль интеллектуального элемента познания. Практически плодотворно такое познание в науке. Например, в социологии. В естественных науках объективирование и есть установка реального предмета. Науки естественные оправданы уже своей практической плодотворностью. Этой практической плодотворности не могло быть, если бы они не имели отношения к реальности (5, с. 29).

Рациональное познание применимо к познанию человеческих мыслей, например, в такой науке, как формальная логика; душевных состояний человека – в психологии. Осуществляется оно в понятиях, суждениях, умозаключениях. Однако рациональное познание как обобщение применимо не везде. «Хотя все мысленное нами может быть представлено отвлеченно или в форме понятия, но далеко не все, по происхождению своему, может быть сведено всецело к обобщению. Не сводными к нему следует признать, во–первых, категории ума, составляющие его собственную природу, а не продукты его деятельности, во-вторых, идеи, не отвлекаемые от того, что дано в действительности, во-вторых, идеи, не отвлекаемые от того, что дано в действительности, а выражающие то, что должно быть, что полагается нашим духом», – писал В. С. Соловьев. К такому познанию относятся также, например, математические идеи как вид созерцания идеальной стороны мира.

Своеобразным познанием является мистическая интуиция. Мистиками всегда называли тех, кто допускал возможность сверхрационального слияния с существом мира, интуитивно проникал в мировую душу. Интересно, что с этой точки зрения Бердяев, например, и философское познание понимал как объективацию мистики. Такое познание лишь по необходимости использует понятия. Используя понятия, сторонники иррационализма не верят, однако, в выразимость бытия в понятиях. Итак, основными элементами познания являются чувственное познание, интеллектуальное (рациональное) познание, различные виды нечувственного и сверхчувственного восприятия и душевного переживания. Все эти и другие элементы получают различную трактовку в различных философских теориях познания.

В иррационалистической и антропологической философии, как и в других типах философии, познание мыслится как противоречивый процесс. Однако понимается этот процесс своеобразно, например, в виде ступеней объективации. Под объективацией понимается вторичное, отягощенное материей бытие духа в этом мире, а также его обработка (рационализация) человеческим сознанием в ходе познания и духовной жизни человека.

Противоречивость познания в том, что возрастание объективации в тех или иных видах знания сопровождается снижением интуиции и познания бытия в себе (подлинного познания).

Из всех познавательных сфер максимум объективации – в естественнонаучном, физико-математическом знании, минимум – в теологии. Социология и социально-научные знания занимают промежуточное положение. Знание, с этой точки зрения, это знание по возможности не объективированное. По возможности потому, что оно всегда заключает в себе элементы объективации, но стремится быть не объективированным. Не объективированное – значит истинное в этом понимании. Такова иррационалистическая концепция познания в ее соотнесенности с рационализмом.

4. Теории истины в философии

Истину в философии связывают со способностью мыслей и чувств человека отобразить, выразить мир таким, как он есть сам по себе. Истинное знание воспроизводит внешний мир в его многообразии.

Но что означает воспроизведение? В разных теориях познания воспроизведение понимается по-разному. Иногда – это копирование своего рода. Иногда – это ощущение в материалистическом или идеалистическом их понимании. Но в любом из этих случаев истина касается знания, а не действительности. Действительность, в этом случае, не истинна и не ложна. Отсюда и понятие «объективная истина». Объективная истина дополняется такими ее аспектами, как абсолютная и относительная истина. В других случаях истина понимается как знание, ведущее к удобству и простоте. Все это так называемые гносеологические теории истины.

Но есть и другой, метафизический смысл категории истины. С этой точки зрения «необходимо начать с решительного разрыва между истинной и объективностью» (4, с. 103). Ведь объект, объективность – это понятие, а не то, что существует. Объект – это понятие, порожденное самим человеком, пребывающим в материальном мире. Оно означает что-то, но не то, что существует. А истина – в моем личном существовании. Так решается проблема истины в антропологической философии. Важно понять, что такое понимание истины – не просто психологизм, а личный прорыв к истине как духу, как абсолютной ценности.. С точки зрения современной философии науки о концепциях истины, различные виды знания есть, по сути дела, различные степени приближения к абсолютной истине (7, с. 83–87).

5. Научное познание и его специфические признаки

Как своеобразная форма познания – специфический тип духовного производства и социальный институт – наука возникла в Европе, в Новое время, в XVI–XVII вв. в эпоху становления капиталистического способа производства и дифференциации (разделения) единого ранее знания на философии и науку, она (сначала в форме естествознания) начинает развиваться самостоятельно. Однако наука постоянно связана с практикой, получает от нее импульсы для своего развития и, в свою очередь, воздействует на ход практической деятельности, опредмечивается, материализуется в ней.

В античности и средние века в основном имело место философское познание мира. Здесь понятия «философия», «знание», «наука» фактически совпадали: это было по существу «триединое целое», не разделенное еще на свои части. Строго говоря, в рамках философии объединялись сведения и знания о «первых причинах, всеобщих началах» и об отдельных природных явлениях, о жизни людей и истории человечества, о самом процессе познания, формулировалась определенная совокупность логических (Аристотель) и математических (Эвклид) знаний и т.п. Все эти знания существовали в пределах единого целого (традиционно называемого философией) в виде ее отдельных аспектов, сторон. Иными словами, элементы, предпосылки, «ростки» будущей науки формировались в недрах другой духовной системы, но они еще не выделялись из нее как автономное, самостоятельное целое.