Текст книги "Сладкое слово – месть"

8

Новая камера невольницы утопала в роскоши, благоухала в зелени пальм, лотосов, причудливых кактусов, наполнена благовониями. Вдоль стен стояли диваны и столы, в центре, окруженная причудливой вязью гипюра, разлеглась широкая кровать с высокой головкой, в которой сверкало золотом рамы встроенное зеркало. Белоснежное покрывало, высокие подушки дополняли убранство этого ложа любви, на котором Кате суждено провести не один час в телесных страданиях и душевных муках.

Первым желанием, когда она осталась одна, было броситься на кровать и разорвать все ее убранство в клочья – совсем противоположные тем, какие вспыхнули две недели назад при виде подобного ложа в гостинице.

Но прочь воспоминания о гадком человеке. Преодолевая искушение на расправу с бесчувственными предметами, Катя бросилась к окну. Оно выходило на балкон, который также утопал во вьющейся зелени поверх остекленных крепких пластиковых рам.

– Все у него предусмотрено, побег и отсюда невозможен, – тихо пробормотала Катя, боясь своего голоса, дабы он не был услышан всякими подслушивающими устройствами. В том, что они тут есть, Катя не сомневалась.

Катя зорко осмотрела еще раз убранство своей камеры, и на кушетке увидела пухлый самоучитель нескольких языков. Больше никаких книг и журналов. Что ж, неделя отсрочки, которую она получила перед встречей с Али, пройдет в изучении языка. Это пригодится. Затем она вошла в ванную комнату, отделанную в голубой фаянс, и с наслаждением приняла душ.

Перемена места и душ всего на несколько часов успокоили нервы. Вопреки своему намерению убить время в занятии с самоучителем, это ни к чему не привело. Катя читала слова и не запоминала их, поскольку потрясение от предательства с дурманящим запахом ядовитого цветка болиголова свежо, а сердце продолжает кровоточить. Она пыталась заставить себя изучать язык, вчитывалась в слова, но по-прежнему они проходили мимо пораженного предательством сознания, и, раздражаясь, отшвыривала разговорник, часами тупо стояла у окна. Потом, не ощущая вкуса пищи, обедала, пыталась уснуть, но сон не шел. Она снова брала разговорник, вчитывалась в чужие слова, но они наплывали на нее жирными телами мужиков, стремясь раздавить ее, превратить в нечто безобразное и ей самой отвратительное. Захлебываясь в слезах, Катя бежала под душ, стремясь смыть с себя только что явившееся видение, и холодные струи успокаивали, укрепляли дух. Но лишь к концу недели ей удалось заставить себя заниматься, и несколько десятков слов запомнились.

Алитет появился в комнате без предупреждения, вечером. Он был человеком грузным, не склонным к безобразной полноте, но с солидным животом, характеризующим его малоподвижную жизнь на шестом десятке лет, высокий, с мощным торсом, с типичной смуглой физиономией южного человека. Большой орлиный нос показался Кате двумя тоннелями, по которым ходят игрушечные поезда, глаза внимательны, черные, не злые и не добрые. И, конечно же, элегантные тонкие усики над широким ртом придавали Али не только некоторую симпатию, но и похотливость.

Он прошелся по комнате, пристально всматриваясь во вскочившую с дивана Катю, и на хорошем английском языке сказал:

– Я – Алитет, Катя, но ты зови меня просто Али. – Он сделал паузу, остановился против девушки, стараясь подобрать живот, который несколько скрывала широкая белая в полоску рубашка, надетая навыпуск белых дорогих брюк, и подал ей влажную руку с длинными тонкими пальцами. – Ты боишься меня, верно?

Катя робко опустила на его руку свою, он наклонился и поцеловал сухими губами.

– Ты пуглива, как серна. Это хорошо. Я люблю скромность и согласен с вашим Плехановым, который говорил: «Почти всегда скромность прямо пропорциональна талантливости». Надеюсь, ты докажешь это работой в моем казино?

Катя молчала, ее лицо залила краска, что не ускользнуло от Алитета, он вскинул аккуратные черные брови и с восторгом сказал:

– Ага, замечательно! Стыдливость украшает женщину, я вижу, она у тебя есть – ты краснеешь! У тебя есть просьбы?

– Единственная – отпустите меня домой! – проникновенно сказала Катя, собирая в кулак всю свою волю.

– Я заплатил за тебя хорошие деньги, ты должна вернуть их мне и преумножить красотой своего тела, талантом актрисы. Разве ты не согласна?

– Я не согласна с рабством в конце двадцатого века, господин Алитет. Но у меня нет выбора.

– Ко всему ты еще и смела! – воскликнул Алитет. – У меня никогда не было таких наложниц. Браво! Ты будешь очень дорого стоить. Но пока ты будешь только моей. Сейчас принесут нам яства, выпьем за знакомство по вашему обычаю, а потом я посмотрю твое тело.

Алитет хлопнул в ладоши, в комнату бесшумно вошли две женщины, неся подносы с вином, фруктами и сладостями. Поставив их на стол, стоящий против кровати, служанки бесшумно удалились, а комнату заполнила тихая восточная мелодия.

– Прошу, – сказал Алитет, – будем угощаться. Я хочу убедиться, что ты владеешь искусством обслуживания так же хорошо, как прекрасна.

– К сожалению, этому я нигде не обучалась, – с дрожью в голосе сказала Катя, проходя к столу, – но я постараюсь.

– Постарайся, и ты не пожалеешь, – с веселым настроем сказал Алитет, и первый раз улыбнулся, обнажая ровные, как у певцов, зубы.

Не будем сообщать читателю, с каким трудом Катя справилась с обязанностями наложницы, ибо этот глубоко интимный процесс всегда происходит за закрытыми дверями, и вряд ли вы поверите в наш домысел в его описании. Лучше в меру своих способностей пусть каждый вообразит себе, как это могло происходить. Но скажем об очевидном. Спустя несколько часов к невольнице пришла Алевтина и увидела на ее шее и открытой части груди багровые синяки. Она ничего не сказала Кате по этому поводу, но объявила, что с завтрашнего дня девушку обязали репетировать танец и под фанеру песню одной турецкой кинозвезды. Кате надо очень постараться, чтобы не вызвать гнев господина Алитета.

9

Артему Белянину последнее время часто вспоминалась картина из детства. Он не помнил ни автора, ни точного названия, но она всплывала перед глазами, видимо потому, что отражала его состояние. Спартак, пораженный в бедро дротиком, стоял на одном колене и отражал натиск легионеров. Артем тоже поражен в бедро, во всю левую ногу, стоит на колене, хромоногий, уволенный из армии по инвалидности, и отражает натиск невеселых дум.

Думы разные, разумеется, о бытье-житье. Куда податься, где дорого продать себя, если только найдется покупатель на хромоногого офицера в отставке, за плечами которого девяносто девять боевых прыжков десантника, отлично владеющего оружием различного вида, а также рукопашным боем. Жилье – родительское. Этот пункт личной анкеты заставил холостяка вернуться под крышу дома своего в третий подъезд. Роль вышибалы в ночном клубе ему не нравится. Только на крайний случай. Личным охранником местного олигарха – ниже своего достоинства. Капитал, который собрался у него за службу под огнем, позволяет открыть торговую точку или шиномонтажку. Тут стоит подумать. Правда, есть у него корочки водителя, механизатора и вертолетчика. Но опять же, с хромой ногой в вертолетчики можно пробиться только в услужение частного лица, которому закон не писан. И жить на побегушках. Не пойдет. Если бы у него не оставалось в душе понятие о чести как о зеркале души, в котором видны все прегрешения совести, пожалуй, не церемонился, каким образом можно хорошо зарабатывать. Но честь – всегда святой родник, пить из которого можно только чистыми устами. Труд его на гражданке должен быть равен его чести. Поскольку государева служба отпадает, остается шиномонтажка.

Его родители одобрили намерение. Артем, не откладывая, стал изучать вопрос. Он оказался не прост: почти на каждой улице натыкался на вагончики с надписью «ремонт шин». Сунулся в администрацию района для открытия своего дела, столкнулся с такой махровой непробиваемостью, что его молодые нервы, правда, покоробленные гражданской войной на Кавказе, не выдержали, он едва не залепил в рожу одному клерку. Дело дошло до скандала, вызова милиции. Оперативником оказался, кто бы мог подумать, его одноклассник и друг Костик Шушанников, к которому он дважды заходил домой, но ни разу не застал. Он выдернул Артема из кабинета, сменился и увез в свой гараж, где они киряли с ним до полночи. Костик вник в суть вопроса и обещал посодействовать с выколачиванием места под шиномонтажку. Все вроде стало налаживаться, участок выбили на следующий же день. Застолбили. Но тогда же, во время дружеской попойки, Артем рассказал Косте о том, что влюблен в девчонку из их двора, а вот как зовут – забыл, а может, никогда не знал, потому что девчонка, когда они оканчивали школу, была шестиклассницей, а сейчас писаная красавица. Артем, конечно, не питает никаких надежд на взаимность, но хотел бы еще раз увидеть. Не знает ли Костик ту, о ком он ему талдычит битый час? Костик поднял его на смех, потому что не знать о Кате Луговой, которая нынче весной выиграла конкурс красоты, просто невежество. Единственное, что спасает Артема, так это служба на Северном Кавказе.

– Вот где сейчас Катерина, я не знаю, – сказал Костя. – Раньше жила с матерью в той же квартире в Солнечном районе. Но выяснить не трудно, она перешла на второй курс юрфака. Сгоняем завтра на факультет, и все дела. Я тебе обещаю как другу.

– Смотри, корешок, ловлю тебя на слове.

Иметь в сыщиках друга-одноклассника, да еще профессионала, – милое дело. В распоряжении не только он сам, но и его машина и время. В течение часа друзьям стало известно, что Екатерина Луговая, несмотря на месяц занятий в новом учебном году, на факультете не появлялась. От матери есть заявление с просьбой дать ей академический отпуск, и больше ничего.

– Что за чертовщина? – изумился Костя. – Такая серьезная девица, на «отлично» отпахала первый курс, вдруг исчезает, а за нее просит об отпуске мама. Ерунда на постном масле.

Парни вышли из приемной декана. Артем, подавленный известием, стоял рядом с другом в тиши коридора и молчал.

– Если беременность, могла бы и сама появиться. Но я же видел Катерину весной на конкурсе в купальнике. Рюмочка! Никаких следов. Вот что, гадать не стоит, дождемся перемены, отыщем ее группу и расспросим у студентов. Эти люди выдадут самую точную информацию.

– Верно, дружище, есть же у нее подружка, – воспрянул духом Артем. – Я тебе постеснялся сказать, что видел Катю в июне. Мы вместе летели в Москву. Ее сопровождал красивый высокий брюнет. Мне показалось, муж.

– Муж, не может быть! Я следил за Катериной из интереса, как за соседкой по дому и просто как за красавицей, и точно знаю, она замуж не выходила. Это был деловой партнер по бизнесу.

– Ты думаешь? – облегченно спросил Артем.

– Почему бы и нет, Катерина снималась в рекламных роликах, их же крутит местное телевидение почти по всем каналам. Неужели не видел?

– Видел, но в клипах ни имя, ни фамилии актеров не называют.

– Правильно, тот высокий и красивый брюнет вполне мог быть ее партнером, и летели они на новые съемки в столицу. Версия годится? – Костя старался выглядеть убедительным.

– Не совсем, почему же девушки нет на занятиях. Ради съемок рекламного клипа серьезные люди университет не бросают.

– Аргументы! Но вот мы и нашли аудиторию, дождемся звонка и все выясним.

Лавина студентов едва не опрокинула наших детективов, оглушила. Костя увязался за одной симпатичной девушкой, остановил ее, спросил о Кате Луговой.

– Вы, часом, не Катина подружка?

– Нет, минутой, не подружка, – съязвила та, – вон Леночка Селезнева – подружка. Лена, Лена! Селезнева! – крикнула девушка. – Задержись на минуточку, старший лейтенант, мальчик молодой, тебя хочет допросить.

– Не пугайте Леночку, – бросились за девушкой детективы, – всего парочку вопросов о Кате Луговой. Вы ее подружка?

– Да, а что? – окидывая оценивающим взглядом парней с ног до головы, словно цыган на покупке лошади, спросила Леночка. – С ней что-то случилось серьезное, и вы от меня хотите это узнать?

– Леночка, вы сама проницательность. Но мы не из уголовного розыска, и даже не из милиции, мы просто ее знакомые и хотели вас спросить, с чем вы связываете отсутствие Кати на занятиях?

– Тайна, покрытая мраком, – сказала Леночка.

– Но может быть, она делилась перед каникулами с вами своими планами?

– Ее секретные планы – выскочить замуж за Корзинина.

– И что же, она выскочила? – спросил нетерпеливо Артем.

– А вот этого я не знаю. Все было засекречено, закодировано. Спросите у мамаши. Мне пора на следующую лекцию, у нас с опозданиями строго. – Леночка помахала ручкой детективам и побежала за своими однокурсниками на третий этаж.

– Дела – как сажа бела, – протянул Костик, – этот Корзинин такой хлюст.

– Ты его знаешь?

– Не хотел бы, да служба заставляет. Его однажды накрыли с порнобизнесом. Торговал кассетами. Выскользнул из рук, как угорь. Есть подозрение, что он торгует смазливыми девочками, отвозя их «за бугор». Но это пока только подозрение.

– Как выглядит этот Корзинин? Высокий красивый брюнет…

– Да, и еще элегантно одет.

– Неужели это был он в аэропорту и в самолете с Катей? – с тревогой в голосе спросил Артем.

– Вполне возможно. У меня сегодня свободный день, как ты видишь, если желаешь, поехали к матери на работу, поговорим. Или займемся документами на шиномонтажку?

– Сначала о Кате, я чувствую, с ней случилась беда. Чутье разведчика не подводило, понимаешь, дружище?

– Еще бы, отличница курса не является на занятия в течение месяца! – сказал Костя, и друзья заспешили на выход.

Артем был бесконечно рад тому, что Костик оказался крепким плечом, каким был для него в десантной роте друг и его заместитель Витек. Они сблизились в полковой разведке. В горах Чечни не раз рисковали жизнью, выводили из-под внезапного удара друг друга и полк. Настоящая дружба – сокровище, которое не продается, но всегда используется во благо. Она не кандалы и тяжкое бремя, а гроздь винограда, которая чем спелее, тем слаще. В школьные годы Артем ощущал крепнущую спайку с Костей, но настоящая оценка была дана потом, во время коротких отпусков курсантов. Оба понимали, что тяга друг к другу у них из детства и юношества. Встречаясь, друзья всегда находили совместное интересное дело, понимая, что дружба мужчин – тоже любовь, но любовь не сердец, а душ. Они переписывались, но редко. Встреча – всегда восторг. Теперь оба видели, как дело берет крутой оборот, оно проверит, насколько их дружба прочна. Артем ни в себе, ни в Косте не сомневался. Только настоящий друг способен все выслушать до конца и понять. Костя выслушал и понял его боль. Мудрецы говорят, что дружба в молодости и в старости не равнозначна. Понятно, она крепнет делами, а не праздностью. Если глубина дружбы становится бездонной, как Мариинская впадина, значит, она искренняя, неразрушимая.

Веру Андреевну они застали на рабочем месте в управлении образования. Увидев интересующихся ею молодых людей, ожидающих в коридоре, одного в форме милиционера, второго в армейских брюках и легкой куртке, похолодела, по лицу побежали бело-красные пятна. Зрачки глаз расширились от страха: «Это от Кати», – первое, что она подумала, как и полагается горячо любящей свое дитя маме, которое находится неизвестно в каких руках и где.

– Вера Андреевна, я, Константин, и Артем живем в одном с вами доме, – как можно мягче и приветливее сказал Костя, – соседи.

Он сделал паузу, как бы давая собраться женщине, перепуганной появлением сыщиков. Такое объяснение он прочел на выразительном лице, не утратившем красоту, так схожее с дочерним, на которое Артем пристально уставился.

– И что же? – сглатывая комок страха, спросила Вера Андреевна. – Чем могу быть вам полезна?

Молодые люди переглянулись, как бы советуясь и подбадривая друг друга перед броском в неизвестность, но давая право это сделать каждому…

– Мы о вашей дочери… – открыл рот Артем.

– С ней случилось что-то ужасное, и вам это известно? – схватила за руку Вера Андреевна Артема.

– Нет-нет, Вера Андреевна, – пришел на помощь другу Костя, – мы от вас хотели бы узнать о ней что-либо.

– Ах, вот оно что! Вы не детективы, иначе не проявляли бы такое волнение, спрашивая о судьбе моей девочки. Но кто вы такие, и почему я должна посвящать вас в ее тайну?

– В ее тайну? – непроизвольно вырвалось у Артема, как стон раненого человека.

– Мы – друзья. Я – Константин Шушанников, – сказал Костя, – работаю в горотделе милиции и живу в вашем доме в седьмом подъезде. Вот мое удостоверение. Это Артем Белянин, офицер в отставке после ранения, и тоже живет в нашем доме в третьем подъезде. Нам кажется, с ней случилась беда, и если это так, то можем в чем-то помочь.

Костя пристально смотрел в глаза несчастной женщины и видел в них нерешительность для открытого диалога, но вместе с тем и желание его продолжать.

– Если вам здесь не очень удобно, давайте мы придем к вам после работы и все обсудим за чашкой чая.

– Да-да, – подхватил взволнованно Артем, – я видел Катю в самолете, когда после отпуска летел в Москву. Ее сопровождал высокий красивый брюнет. Вы знаете этого человека?

– Вы меня без ножа режете! – воскликнула сраженная «высоким брюнетом» несчастная женщина. – Конечно, здесь не место для такого разговора. Я принимаю ваше предложение, и если вы располагаете временем, я сейчас же отпрошусь, и мы поедем ко мне. – Вера Андреевна теперь умоляюще смотрела на молодых людей, боясь откладывать животрепещущий вопрос до вечера и долгожданного разговора.

– Да-да, мы едем сейчас же, – торопливо согласился Артем, зная, что ожидание разговора голодной волчицей будет грызть их встревоженные души.

Вера Андреевна поспешно направилась в приемную и вышла оттуда через минуту, готовая в путь.

В гостиной, куда Вера Андреевна ввела своих гостей, в глаза бросалась мебельная стенка времен перестройки. Первый взгляд падал на левый край, где стояли книги и огромный портрет Кати, сделанный фотомастером на конкурсе красоты. Девушка пленительно улыбалась своему зрителю, на лице не видно никакой косметики. На голове сверкала корона, усыпанная фальшивыми бриллиантами. Но не корона, разумеется, притянула взгляд Артема, а белозубая улыбка и нежный взгляд больших ослепительных глаз в омуте черных ресниц. Именно такие глаза и запомнились Артему с первого взгляда и не давали покоя, а теперь, он не сомневался, молили о помощи.

– Смотрите-смотрите, она умоляет о помощи, – воскликнул молодой человек, – между нами возникла симпатическая связь! Она обладает телепатией.

Взволнованная возгласами Артема, Вера Андреевна выбежала с кухни, где поставила чайник. Костя в изумлении смотрел на своего друга, не менее удивленный столь странной реакцией. Но он быстро нашел объяснение поступку и поверил, что Артем действительно влюблен по уши, и из этой любви его не вытащить никаким подъемным краном, и только Катино сердце способно на этот подвиг.

– Что вас так взволновало, Артем? – спросила Вера Андреевна, пожирая его почти такими же, как у дочери, глазами, только несколько выцветшими и печальными, подернутыми дымкой усталости. От этого пламенного взора молодой человек смутился, растерянно и, как бы оправдываясь, пробормотал:

– Красота вашей дочери, Вера Андреевна. Давайте продолжим наш разговор, чай подождет.

– Хорошо, что вас интересует? Присаживайтесь, – сказала Вера Андреевна, указывая на глубокие мягкие кресла из флок-велюра, и сама опустилась на диван.

– Скажите, где находится сейчас Катя, – спросил Костя, – и чем занимается?

– По всей вероятности, за границей, в одном старинном городе. Во всяком случае, оттуда на мое имя идут ее телеграфные переводы по тысяче долларов ежемесячно.

– Вы их получаете?

– Я их перевожу на сберкнижку.

– И чем же она занимается, она вам написала или позвонила?

– Никаких звонков нет, на телеграфном бланке денежного перевода есть очень лаконичная приписка: мамочка, работаю по контракту, не волнуйся, целую.

– О каком контракте идет речь?

– Я точно не могу сказать, но это контракт фирмы Корзинина, который подписан им и моей дочерью. Она якобы представляет там фирму в качестве фотомодели и снимается в видеоклипах, рекламирующих женскую одежду.

– Вы видели этот контракт?

– Его ксерокопию привез мне на работу личный водитель Корзинина.

– Корзинин – тот человек, о котором я в трех словах сказал вам в управлении, на что вы так болезненно отреагировали? – спросил взволнованно Артем.

– Полагаю, что он.

– Вы не совсем уверены? Поделитесь с нами своими сомнениями, – с твердостью в голосе, которая не давала пути к отступлению, сказал Костя.

У Веры Андреевны на глаза набежали слезы, она суетливо смахнула их платком, помолчала, собираясь с силами, и с дрожью в голосе, который холодил влюбленное сердце Артема, сказала:

– Мне очень неудобно говорить о тайнах моей дочери, но мне кажется, сейчас тот случай, когда молчать нельзя. Она была влюблена в Корзинина, о чем сообщила мне весной, перед началом конкурса красоты. Он предложил Кате в нем участвовать и оплачивал расходы. Это мог сделать только очень богатый человек, что мне сразу же не понравилось. Вы знаете не хуже меня, что большое богатство, свалившееся на избранных, омыто кровью. Я попыталась возразить дочери, отговорить ее, но в наше время даже любящие и хорошо воспитанные дети не прислушиваются к мнению родителей. Катя выиграла конкурс, снялась в нескольких рекламных клипах и улетела, по ее словам, с Корзининым в Стамбул на обручение. – Вера Андреевна сделала паузу, ей было трудно говорить. Охватившие женщину отрицательные эмоции сжимали грудь смирительной рубашкой, не давали свободно дышать. Между тем она украдкой поглядывала на Артема и видела, как молодой человек напрягся и побледнел при последних словах, что дало повод думать о глубоких его чувствах к дочери, о его надежности, вызвавшей симпатию в эти короткие минуты встречи. – Я просила дочь прежде познакомить меня с Корзининым, но наша встреча так и не состоялась. Перед самым отъездом Катя сказала, что с женихом я познакомлюсь в том городе, накануне венчания. Но я так и не дождалась приглашения к полету. Я как смогла навела справки об этом человеке, и они испугали меня сильнее, чем если бы я увидела свою смерть.

Вера Андреевна смолкла, откинулась на спинку дивана и прикрыла платком глаза, из которых заструились горькие беззвучные слезы. Артем был ошеломлен рассказом не менее Кости. Но его оцепенение длилось недолго, Артем вскочил, бросился в кухню, налил в стакан минеральной воды из стоящей на столе початой бутылки и вернулся в гостиную.

– Вера Андреевна, выпейте воды, – предложил он.

Несчастная женщина, промокнув слезы уже мокрым платком, взяла в руки стакан и отпила несколько глотков. Видя, что она успокоилась, Артем с присущим ему нетерпением спросил:

– Какие же вы сделали выводы?

– Что вы имеете ввиду?

– Прежде всего, состоялось ли венчание? Встречались ли вы с Корзининым?

– Думаю, никакого венчания не предполагалось, хотя я и получила от Кати извинительную телеграмму о его расстройстве. Да вот эта телеграмма, хотя она жжет мне руки, но я ее сохранила. – Вера Андреевна прошла к стенке, извлекла из выдвижного ящичка красочный бланк телеграммы и передала молодым людям.

– Вы пытались встретиться с Корзининым, чтобы выяснить причину размолвки?

– Много раз, но всегда находила либо ссылку на его отъезд, либо чрезмерную занятость. – Вера Андреевна говорила с тяжкими вздохами, словно крутила непосильные мельничные жернова, перетирающие судьбу дочери в пыль.

– Вы обращались за помощью в органы?

– Нет, я боялась навредить дочери. Что можно сделать, когда у большинства должностных лиц не осталось ни чести, ни совести? Над миром властвует доллар. Люди бредят обогащением, алчность как продукт разложения общества все больше и больше поражает все властные структуры. Богатому негодяю может противостоять только сила богатства. Законы они объезжают в валютной карете. У меня же есть только эта квартира, небольшие сбережения и старший брат на Дальнем Востоке. Я ему написала о своем горе. Он сейчас находится в открытом океане на рыболовецком сейнере в качестве капитана. Обещал приехать в конце сезона. Но наших денег не хватит на то, чтобы нанять частного детектива для выяснения, где находится моя дочь и жива ли она.

Вера Андреевна в управлении образования контролирует охрану прав детей. Ей пришлось изучать множество наших несовершенных законов в этой сфере, а также вопросы криминологии. В некоторых направлениях раньше не разделяла взглядов на проблему, особенно претило современное ломброзианство. Теперь ее взгляды изменились: «биосоциальную» теорию преступности, основанную на биологических факторах и влиянии социальной микросреды, она поддерживает. Более того, относит сюда людей, у которых патология к обогащению любым путем и средствами. Эти алчные типы рвутся к богатству с маниакальным упорством и, оказавшись у руля при разделе государственной собственности, в борьбе за ее удержание, преумножение становятся преступниками. Корзинин как раз тот биологический урод, в котором все человеческие принципы подавляет алчность. К нему-то в грязные руки и попала ее девочка. Жива ли она?

– Она жива, иначе бы не шли денежные переводы. Когда вы получили последний? – горячо и уверенно сказал Артем.

– Два дня назад, – проникаясь его уверенностью, воспрянула духом мать.

– Вот видите, она здравствует!

– Только и живу надеждой, но почему от нее нет больше писем и ни одного звонка?

– Все-таки одно письмо было? – У Артема глаза горели надеждой в раскрытии тайны девушки.

– Да, в июле, письмо очень короткое и какое-то странное.

– Где оно? – радостно вскричал Артем, предчувствуя удачу, словно знаменитая Ванга, проникающая своим незрячим взглядом в будущее своего пациента.

– Пожалуйста, у меня в сумочке. Вот, возьмите, я его помню наизусть.

Артем взял дрожащими руками сложенный в вдвое половинный лист бумаги, развернул его и с жадностью стал читать:

Привет, дорогая мамочка. Рада сообщить о потрясающей очень и очень доходной работе фотомоделью, а также о потрясающем городе, находящемся у кромки моря. Азартно каждый раз мне удается на автомобиле поехать на пляж, чтобы загорать на чудесном песке. Искупаться на радость и здоровье большое счастье, о чем тебе сообщаю с огромной радостью. А также крепко целую больно сладкие твои губки.

Твоя Катя.

– В чем вы находите странность такого изложения? – быстро спросил Артем, когда закончил чтение.

– Во-первых, она мне никогда не говорит привет, а доброе утро, день или вечер. Во-вторых, Катя хорошо владеет русским языком, и такие стилистические небрежности просто бы не допустила. Тут же письмо вышло из-под пера либо малограмотного человека, либо в сильном алкогольном опьянении. И третье, в таком коротком письме она пишет о всякой ерунде, но не сообщает где, скажем, живет. Я до сих пор ломаю над ним голову.

– Напротив, я нахожу в нем огромный смысл. Писал здравомыслящий, трезвый человек! Хотя на первый взгляд, действительно, текст выдал легкомысленный субъект, каким, я думаю, студент юрфака, да еще отличница, быть не может, – сказал Артем, потирая руки от некоторого вдохновения.

– Не хочешь ли ты сказать, дружище, что письмо зашифровано?

– Вот именно! Мне как десантнику и разведчику приходилось изучать множество шифрограмм. Попробуем разгадать эту. Да тут все просто! – воскликнул с ужасом потрясенный Артем, от чего Вера Андреевна вздрогнула, а Костя изменился в лице.

– Что, что там вы прочли? Умоляю, скажите быстрее!

– Вера Андреевна, Катя жива и здорова, но все равно наберитесь мужества, сообщение не из приятных, как бы вам не сделалось плохо!

– Говорите, коль она жива, я снесу все, я догадываюсь, только боюсь сама произнести эти роковые слова: она продана в рабство?

– К сожалению, вы правы, – у Артема на лбу выступил холодный пот. – Смотрите, что я прочитал. Первые буквы строки и заглавные – есть ключ к шифру: «Продана казино раб».

Все трое уставились в лист, исписанный рукой Кати.

– Какое несчастье, я оказалась права! – взвыла протяжным голосом несчастная, упав на диван.

– Вера Андреевна, – бросился на колени перед ней Артем, – мы спасем ее, только благословите по-матерински, как благословляли своих сыновей русские матери, отправляя их на битву с врагом. Не зря же я проливал пот на тренировках, а кровь в боях. Я клянусь своей жизнью, что вырву Катю из рук негодяев!

– Вы можете ее освободить? – подняла голову убитая горем женщина на сверкнувший луч надежды. – Но имею ли право подвергать вас опасности? – с нежностью любящей матери продолжила Вера Андреевна. – Но вижу, любовь к моей дочери, а не порыв к состраданию заставляет вас сделать этот шаг. Это очень благородно, хотя таких поступков в нашем обществе совершается так мало, что и забываешь значение этого слова. Я вам очень благодарна, и коль вы мой луч надежды, я благословляю вас на подвиг.

– Спасибо, Вера Андреевна! Да, я полюбил вашу дочь, не рассчитывая на взаимность, спасу ее. Клянусь честью русского офицера!

– Я своему другу первый помощник, – заявил Костя. – Наша дружба началась в детстве, продолжилась в юности и теперь окрепнет в испытании.

– Вы уверены в успехе?

– Да-да, никаких сомнений. Небольшая подготовка, экипировка и можно действовать. Город знаем, казино где-то рядом с морем. Надо спешить, пока она там.

– Но на это потребуются деньги. Много денег, – с отчаянием воскликнула Вера Андреевна. – Я отдам все свои сбережения. Около пяти тысяч долларов. Я заложу все свои драгоценности. Наконец, возьму в банке ссуду.

– Вера Андреевна, вопрос с деньгами не праздный, у меня тоже есть сбережения. Наберем. Ссуду брать не стоит. Можно насторожить Корзинина. Полная секретность, никаких разговоров по телефону на эту тему. Живите прежней жизнью.

– Вы сказали «подготовка», в чем она заключается?

– Чисто технического характера. Костя мне поможет. У вас есть Катины фото на паспорт?

– Есть.

– Вот и прекрасно, – подхватил Костя, – давайте мне их прямо сейчас и желательно метрику.

– Вы будете делать Кате паспорт?

– Конечно, как же она сядет в самолет? – сказал уверенно Артем.

Потрясенная надеждой на удачу, Вера Андреевна разыскала несколько фотографий дочери, метрику и вручила Косте.

– На этом попрощаемся, Вера Андреевна, – сказал Артем, – я к вам буду наведываться. До встречи.

– А как же чай? – всплеснула руками хозяйка.

– Спасибо, не будем терять время.

Молодые люди раскланялись и быстро покинули квартиру Луговой.

Усевшись в машину, с наслаждением закурив, друзья минуту молчали, пропуская через сито мозгов полученную информацию о проданной в рабство девушке. Октябрь шелестел листвой, порой поднимал желтую поземку, торопя мысли молодых людей.