Текст книги "Философия в стихах"

Владимир Николаев
Философия в стихах

К читателю

 
Пользу большую даёт философская школа,
Но одолеть её – подвиг для многих тяжёлый.
Тот и пытаться не станет, а этот бы рад,
Но дотянуться не смог, и решил: зелен де виноград!
Профессора же, стремясь к упрощению логики,
Сводят порой философию к идеологии;
Но для познания мира тут проку не больше,
Чем крокодилов в Днепре или айсбергов в Польше.
 
 
Кто ж не осмыслил свои основные пути,
Может совсем не туда, куда надо, зайти.
То применимо и лично к тебе самому,
Но ещё больше – к общественному уму:
Не сознавая всеобщих законов, народ
Часто куёт себе счастье наоборот.
Нынче несладко приходится нашей державе,
А я хочу, чтоб мы счастье своё удержали,
И чтобы люди во всех регионах Земли
Нас уважать за развитие наше могли.
 
 
Вряд ли один помогу я тут очень уж крепко,
Но ведь и мышка нужна, чтобы вытащить репку.
Не добываю я нефть, не валю я тайгу,
А вот сознание наше улучшить могу.
 
 
Стих привлекая на службу делам философии,
Не задавал я в поэзии цели высокие,
Лишь об одном я при этой работе мечтал:
Чтоб каждый понял и главное каждый узнал.
Мысли записывал коротко, просто и кучно,
И обещаю: читать тебе будет не скучно.
 

I. Введение

 
Цель философии – самое общее знание
И углублённое сути вещей понимание.
Функции две у неё основных: построение методологии,
То есть познания истины ищет пути она строгие;
И разработка конструкций мировоззрения,
То есть на мир и людей обобщённого мыслью воззрения.
 
 
Есть соответственно две основные проблемы,
И в философии с ними столкнёмся везде мы.
Первая: может ли быть абсолют – нечто очень на свете особое;
Ну а вторую зовут «основной вопрос философии».
 
 
Чтоб осознали проблемы те общие проще мы,
Надо привлечь и понятия самые общие.
Главные здесь – бытие и его отрицание,
И становленье меж ними – обоих обмен и мерцание.
Тут понимать бытие надо просто как существование!
Кто добавляет значение «всё, что вокруг существует»,
Сильно напутать в познании мира рискует.
Места тогда не останется вовсе небытию,
И сможет всякий подсунуть в науку нелепость свою.
 
 
Нет вокруг нас ничего беспредельного вроде,
К небытию всё причастно, согласно природе.
Правда, и разница в этом бывает огромная:
Есть океан, есть и малая капелька скромная;
Есть индивиды конечной природы отдельные,
Есть также виды и роды, почти беспредельные.
 
 
Ближе стоит океан или род к бытия полноте,
Ближе ещё – олимпийские боги, в античной мечте;
Только ведь каждый из них всё равно ограниченный, частный.
Но, может, есть и предмет, вовсе к небытию не причастный?..
Должен он всё обнимать, должен он господином быть людям!
Принято этот предмет называть абсолютом.
 
 
Кто признаёт абсолют (неизвестный, конечно, для физики),
Тех называют философов метафизики.
Кто видит в мире одни лишь мерцанья игристые,
Тех называют философов релятивистами.
В свете науки, узки эти взгляды до скуки;
Но философия масс не дозрела ещё до науки,
Многим роднее как раз эти скучные муки.
 
 
В мире действительном нет самого абсолюта,
Но не случайно и кажется, есть он как будто.
Ведь постоянство и сходное всюду встречается,
В этом всеобщая связь всех вещей проявляется.
Вещи своими чертами друг друга снабжают,
И, размножаясь, подобных себе порождают,
И выделяются часто из одного,
Вместе наследуя общее от него.
Общее тоже не вечно, ход времени всё размывает. –
Этот научный подход диалектикой называют.
 
 
Стили мышления тем же решеньям подобны.
По метафизике, вещи для нас неизменны и дробны,
Ибо их связь и судьбу задаёт абсолют,
Коего наши науки не познают.
Всё-таки в частных науках, где правит анализ,
Эти идеи с успехами применялись.
 
 
Для диалектики мир есть единство в борьбе и открытие,
Тел и явлений природная связь и развитие.
В общих науках, в истории это существенно,
И диалектику там применять нам естественно.
Ну а в самой философии без диалектики
Бьются и лучшие мыслью как эпилептики,
Иль сокрушаются вечно над жизнью как нытики,
Или становятся просто рабами политики.
Релятивист видит вещи неуловимо текучими,
Дескать, они лишь в уме обобщаются сорными кучами;
Значит, идеи науки – всего лишь условности,
Не принесет, мол, она нам хорошие новости.
Два прежних стиля дают некий метод познания,
А релятивный всегда отражает страдания.
Это на нём ведь учение Будды стоит,
Будто весь мир из страдания состоит.
Всё ж этот стиль не отправишь навеки в забвение,
Ибо страдание значимо в жизни не менее,
Чем созидание, знание и умение.
 
 
Тут выступает на сцену мировоззрение,
И основной в нём вопрос, что волнует любого от века:
Место на свете меня самого, человека.
Если ж учесть, в чём особенность видим свою,
Это вопрос: как относится мысль к бытию?
(Тут бытие понимают как всё существующее!
Запоминайте различие это на будущее)
Он же – вопрос отношения духа к природе,
Или – сознания к материальной породе,
Необходимости – к нашей любви и свободе.
И в философии назван он основным:
В ней направленья важнейшие связаны с ним.
 
 
Идеалисты считают, что дух есть источник природы.
Но тут бывают решений различные роды:
Или тот дух словно бог – объективен, от нас не зависит,
Или же он субъективен и есть наши общие мысли.
Крайний подход – солипсизм[1]1
  От лат. solus – единственный, Ipse – я сам; крайняя форма субъективного идеализма.


[Закрыть]: мол, реален лишь свой индивидуй,
Прочее – сон, так что спи и богам не завидуй!
Слеп да ту слип[2]2
  Англ. to sleep – спать.


[Закрыть] и солип – сходство в звуках, пожалуй, случайное,
Но хорошо поясняет оно то ученье отчаянное.
 
 
Наоборот утверждают любые материалисты:
Мы из природы, и мысли от праха не чисты.
Только одни говорят, что всё в мире материальное,
А вот другие считают, что в психике есть идеальное.
Значит, для первых материя – по существу абсолют,
То есть они метафизику преподают.
А диалектика учит, что из самой же материи
Дух порождается – сложно, но без мистерии.
 
 
Есть дуалисты ещё: для них двойственность изначальна,
Дух и природа живут себе врозь беспечально,
А в человеке друг друга зачем-то находят;
Часто к блужданиям такие воззренья приводят.
Есть плюралисты: у них что ни вещь, то монада[3]3
  От греч. monos – единица, единое; тут – независимая сущность.


[Закрыть],
Ей про другие де вещи и знать-то не надо.
Есть и эклектики, что собирают коллекцию
Мыслей, пригодную только украсить им лекцию.
Можно ещё бестолковей воззренья найти,
Если обследовать все боковые пути.
 
 
Раз уж настолько по-разному мир мы себе представляем,
То и по-разному судим, насколько он познаваем.
Версия здравая, трезвая и привычная:
Знаем не всё, познаём же – неограниченно.
И лишь агностик[4]4
  От греч. gnosis – знание, a – отрицательная приставка.


[Закрыть] твердит: только чувствуй телесно да числи,
Сущность, вещей глубина, недоступна для мысли!
Так рассуждают обычно релятивисты,
Ну а за ними всегда словно тень – солипсисты.
Прочие крутят познания сущностей призму,
Тоже нередко сдаваясь агностицизму;
Материализм лишь диалектический
Его отвергает систематически.
 
 
Вот только молод он исторически,
А первый блин ведь бывает комом.
Долго политикой был он влекомым,
Местами требует исправления.
Но в целом верное направление,
И уже много в его активе,
А ещё более – в перспективе.
Ныне в толпе его мало кто чтит,
Но в мире истины он победит.
 
 
Он же всегда признаёт, что сама философия –
Та же наука, но по строенью особая,
В силу того, что единственная всеобщая;
Этим и слабая, этим же и всемощная.
Правда, что в частных науках конкретнее знание,
Но философия больше даёт понимание.
Знание нужно бывает порой, иногда,
А понимание нужно везде и всегда:
Главная польза везде – от прогресса ума,
Хоть для попов и чиновников это чума.
 
 
Но понимание сложно сравнить иль измерить,
И простакам в философию трудно поверить.
Часто она от насущных забот далека,
Пользы для брюха в ней – как от быка молока.
Но у быков поважнее есть функции в стаде,
И в порожденьи коров, и в коровьей сердечной отраде.
Сонм весь наук философия породила,
И в их развитии действует как бродило.
 
 
Частной наукой готовятся исполнители,
А философской – ценители и правители.
Частные – средства для дела дают с инструментами,
А философия правит их внутренними моментами:
Методов знанием, цели поставить умением,
Ценностей всех осознаньем и изменением.
И всё равно, в какой сфере трудиться я буду,
Знания эти – основа стратегии всюду:
«Кто ж не осмыслил свои основные пути,
Может совсем не туда, куда надо, зайти».
 

II. Логика и диалектика

 
Есть у людей и у многих животных мышление образами,
Но среди всех лишь одни «изъясняемся прозой»[5]5
  Крылатая фраза из комедии Мольера «Мещанин во дворянстве».


[Закрыть] мы,
То есть владеем понятием, словом и мыслим логически.
Лишь потому изменяем мы мир исторически.
В этом мышленьи две силы являются разом:
Твердый рассудок и гуттаперчивый разум.
Каждый из них – то последует, то ведёт,
И всё добытое другу передаёт.
 
 
Знает рассудок понятия все, применять он умеет приёмы,
Разум – другие куёт, расширяя познанья объёмы.
Строит рассудок железные силлогизмы
И совершенствовать может он всякие «измы».
Формой рассудок силён, его выводы строгие, ясные;
Но где важна новизна, там они зачастую напрасные.
Сам же открыл он, что этим путём невозможно
Всё доказать, что бывает на деле не ложно.
Математически вывел приятель Эйнштейна Курт Гёдель:
Чтоб отразить содержание, метод подобный негоден.
В мире ведь есть не одни лишь формальные связи, –
В формалистическом что ж забываться экстазе?
 
 
Разум тогда выступает носителем правды космической,
С логикой творческой, сложной, диалектической.
Первый в ней принцип – единство противоположного,
Недопустимое вроде с позиций в рассудке возможного.
Всё же тут нет против логики явной вины,
Так как в реальности стороны разведены.
Есть у любого предмета и левый, и правый бока, –
Цел же предмет, середина бытует пока.
Атом – единство протонов и электронов,
Но лишь пока их пространство разъединяет.
Если ж сольются они, в нарушенье обычных законов,
Каждый из них обязательно погибает.
Значит, формальная логика там лишь верна до конца,
Где организм превращается в мертвеца.
 
 
В жизни ж борьба и единства противоположностей
Нам освещают любые сплетения сложностей.
Верен сей принцип для всех, кто и что ты ни будь!
Ну а сторон разведенье – развития всякого суть.
Но разведенье всегда происходит на общей основе;
Стало быть, нет ничего, что совсем уже было бы внове.
И никогда окончательно связь меж частями не рвётся,
Но обязательно в общем она остаётся.
Значит, предметы всегда друг на друга влияют –
Даже когда ни волной и ни телом не ударяют.
Иначе тел и явлений всеобщая связь
В цепях причинности скоро бы прервалась:
Для удалённых на световые века
Связи прямые исчезли бы наверняка.
 
 
Связь «безударную» эту зовут нелокальной,
И по значенью бывает она радикальной.
Это особенно явственно в квантовом мире,
Но проявляется много важнее и шире:
Не только в квантовой телепортации,
Но и в привычной всем гравитации,
В дальних предвиденьях без профанации[6]6
  Напр., знаменитые предсказания Мишеля Нострадамуса, XVI в.


[Закрыть],
В житейской по Юнгу[7]7
  Карл Юнг, известный психолог и философ, XX в.


[Закрыть] «синхронизации».
Есть и другое, но многое в этом темно,
Ибо пока что изучено плохо оно.
 
 
Что ж не признали тех связей учёные-физики?
Им помешали философы-метафизики.
Ведь метафизик уверен, что связи везде лишь такие,
Как у шаров на бильярде под действием кия
(Этот для мысли тупик и ума катаклизм
После назвали «лапласовский детерминизм»).
Ньютон великий открыл – тяготение действует сразу,
Но под влиянием Локка[8]8
  Джон Локк – философ-метафизик, приятель И. Ньютона.


[Закрыть] изрёк он лукавую фразу:
Мол, объяснить не берусь, не поскольку не понимаю –
Просто я гордый такой, что «гипотез не измышляю».
 
 
Релятивисты влияют на квантовых физиков чаще,
Но их разлапистый хрен той же локковой редьки не слаще.
Крайности сходятся тут, как бывает всегда,
И получается в мыслях абсурд и бурда.
Тоже всё к чувствам и к опытным формулам сводят,
А смыслового порядка для микрочастиц не находят,
Так как причины везде признают лишь локальные.
И не решают проблемы свои кардинальные,
Вроде единства полей или квантовой гравитации;
Только с апломбом читают «профанам» нотации,
Что де для здравого смысла нет в физике места…
Это оладьи из солипсистского теста.
 
 
Все же надежду на правду даёт нам сейчас синергетика,
То есть ученье Пригожина о самоорганизации[9]9
  И. Р. Пригожин, Г. Хакен (автор термина синергетика) и др.


[Закрыть].
Мыслит она нелинейно, как диалектика,
И в современной науке весьма высоки её акции.
Как диалектика, видит она нелокальные
Связи в системах, и местные, и глобальные,
Видит стремление в мире к разнообразию,
Знает процессы творения скачкообразные;
Невозвращенье открыла к тому, что когда-либо пройдено:
Признак развития, времени сущность и родина!
 
 
Чтоб эффективно освоить законы развития,
Надо понятия знать, одного маловато наития.
Слово «количество» значит делимость на части;
«Качество» – место в системе, в процессах участье;
«Мера» – предельное расстояние
Меж двумя качественными состояниями.
Если достигнет в развитии мера предела,
Сразу, скачком изменяется качество тела:
Прежде – в породу свою же, хоть внешне в другое,
Ну а потом и в иное, уже по природе чужое.
Лёд, и снежинки, и пар суть всё та же вода,
Лишь изменения формы находим тогда.
Но если пар свыше меры своей нагревается,
Он неизбежно на атомы распадается;
Если ж до степени плазмы нагрев доберётся,
То от воды уже признаков не остаётся.
Так же и сущность природы материальная
Может, скачок за скачком, порождать идеальное.
 
 
Там, где в прогрессе скачки наблюдались уж ранее,
Властен закон отрицания отрицания.
Сложного нету в основе его ничего.
Он вытекает из двойственности всего,
Из колебаний, повсюду в борьбе неизбежных,
Но с невозможным повтором всех частностей прежних.
 
 
Двойственна сущность, и борются стороны в ней,
Чтоб доказать, что сегодня сильней и важней.
Форму одна задаёт, что сейчас побеждает.
Первый этап этот тезисом называют.
Но победившая – сущности лишь половина,
А потому отрицанию тоже повинна.
Значит, возврат будет в следующем отрицании
Снова к тому, что цвело в бытии уже ранее, –
Только возврат не зацикленный! Новое тоже
В очередной тот продукт отрицания вхоже.
 
 
Тезис, исчерпав себя, новой формой сменяется,
Что антитезисом в логике называется.
Правит опять половинка, и ясно, конечно,
Что состояние это опять же не вечно.
В синтезе далее тезис и антитезис
Объединяются, вовсе друг другу не грезясь.
Тут уж исчерпаны полностью сущности силы,
И впереди разверзается пропасть могилы.
Всё, что могли, эти силы уже совершили,
Вниз только может идти, кто достиг уж вершины.
Но если в почве его приживается плод,
Тех же путей начинается оборот.
 
 
Всюду в развитии действует эта триада,
Больше ступеней прогресса и нет, и не надо.
А переходы меж ними позднее обсудим –
Там, где ученье марксизма рассматривать будем
 
 
Есть и для связи законы диалектические,
Но не вошли до сих пор они в тексты классические;
Так что и мы оставляем их тут в стороне,
Хоть изложение было бы с ними полней.
 

III. Онтология

 
Суть онтологии есть философское знание
Главных конструкций частей основных мироздания,
То есть – устройства материи и сознания.
 

III.1. Материя и формы её бытия

 
Первоматерию любят искать метафизики,
Ныне же верить в неё не даёт уже знание физики.
Формам материи не существует предела.
Тело любое – она, и она же есть всё, что не тело,
Но, кроме мыслей, вокруг существует действительно,
Действуя также на мысли людей убедительно.
 
 
Новые формы её создаем мы искусствами,
А постигаем её не одними лишь чувствами.
Чувствовать можем мы то, что в пространстве и времени,
Но есть материи важные виды без этого бремени.
Так, по науке, пронзает нас вакуум всюду физический –
Вроде ничто и нигде, но источник Вселенной космический.
Всё ж не является он мировой абсолютной субстанцией,
Много вселенных других есть за этой «последней инстанцией».
 
 
Ибо материя всюду в себе изменяется,
И никогда на покой до конца не склоняется.
Даже в самом абсолютном, казалось бы, вакууме
Видим всегда, повсеместно движения всякие мы:
Всюду частицы рождаются в нём виртуальные,
И колебанья полей происходят реальные.
Если, допустим, ты рядом летишь с электроном,
Всё ж не покоится он для тебя, по природным законам:
Кружится он, словно вихрь (называется в физике спин).
Так же и мы до конца не покоимся, пусть даже спим.
 
 
А о глубинной природе пространства и времени
Спорят доныне роды философского племени.
Для метафизиков время – извечный поток, и пространство –
Тоже субстанция вечного постоянства.
Сколько б вещей и событий туда мы ни помещали,
Те же они мол, как были пустые вначале.
 
 
Релятивист возражает, в познании неумел:
«Разные время-пространство для разных по качеству тел.
Метрики ведь – не субстанции, а лишь вещей отношения,
Значит, от качества тел их должны бы зависеть решения;
Много поэтому есть де пространств и времён…»
Даже Вернадский был мыслью такой увлечён.
Взгляд экзотический этот порой и сейчас насаждается,
Только вот трезвой наукой никак он не подтверждается.
 
 
Верно, что метрики это вещей отношения,
Но ведь не все отношения – объединения.
Время с пространством такие материи снасти,
Что выражают деление на отстоящие части.
А ведь делимость – количество, но не качество,
Так что экзотика тут отметается начисто.
Знал Аристотель о том и другие мыслители истые,
Гегель же прямо сказал, что всё это количества чистые.
 
 
Быть здесь не может по качеству новизны,
Есть только разные степени кривизны;
А искривления тоже не собственные приметы
Метрики форм, но лишь то, как влияют предметы.
Нету в пространстве извечного постоянства,
Но лишь поскольку тела искривляют пространство.
Темпы меняет погода для прорастания семени, –
Дело зависит совсем не от качества времени.
И повторю здесь давно уж известное я:
Это лишь формы материи бытия.
 
 
Для диалектики странен вопрос тот затаскано-вечный:
Правда ль, что мир наш метрически бесконечный?..
В каждой Вселенной пространство и время – внутри,
Извне ты их не уловишь, в какой микроскоп ни смотри.
Столько же толку искать нам здесь первые атомы:
Ведь не разрежешь разрез, хоть бы вдруг попытались когда-то мы!
Не повторением атомов, метров и суток наш мир бесконечен –
Он новизной содержания неисчерпаем и вечен.
 
 
Вспомним: в развитии действует всюду триада,
Больше ступеней прогресса и нет, и не надо.
Вот и в пространстве находим лишь три измерения,
Три состояния знаем мы только во времени:
Прошлое, будущее и настоящее,
Тоже на месте одном никогда не стоящее.
Кто ищет больше – иль болен рассудком печально,
Или же связи любые решил толковать он локально,
И усложняет в научном своём огороде
То, что решается просто в реальной природе.
Тщетно схватить он пытается левой рукой
То, что без лишних проблем уловил бы другой.
 
 
Но – любит он, наслаждаясь сердечною мукою,
Свою философию бедную, однорукую!..
А «для любви не названа цена,
Лишь только жизнь»[10]10
  Строка песни из рок-оперы «Юнона и Авось».


[Закрыть] – здесь, правда, не одна.
Громадными деньгами, жизней сотнями
Обходится плохая философия.
 
 
Немало стоил и Эйнштейн один,
Бесплодным ставший ранее седин.
Объединить поля в уме пытался он,
Локальностью одной лишь увлечён.
Чтоб воплотить такие намерения,
Пришлось ему добавить измерения, –
И сорок лет напрасно он потратил;
Но физики – рабы всё тех же правил!
 
 
Они и суперструны, и мембраны
Изобрели, чтоб залатать прораны,
И измерений больше десяти
Придумали, не зная где найти, –
Но лишь бы был всего быстрее свет!..
А только толку не было и нет.
И пусть педант меня за то осудит,
Скажу я прямо: никогда не будет!
 

III.2. Сознание, его суть и происхождение

 
Что есть сознание? Мыслей своих отражение,
И через это – к познанию сути движение.
Есть у животных подобное, но лишь отчасти:
«Осознают» они чувствами чувства свои же и страсти.
Лишь человек, постигая себя же в понятии,
Тем достигает успеха во всяком занятии.
 
 
Главный материи признак – в её объективности,
Ну а сознанье живет в глубине субъективности.
Это не всё, что таится в душевной реальности,
А только то в ней, в чём признаки есть идеальности.
Материальна душа – ощущение, зрение, слух,
А идеально мышленье в понятиях – дух.
Психика есть по сравнению с телом другое,
Дух же наш – новый скачок, в совершенно иное!
Дышит в душе человеческая природа,
Но только в духе одном торжествует свобода.
 
 
Греки идеей зовут родовое понятие,
Где завершилось всех признаков чувства изъятие
(в эйдосах[11]11
  Греч. eidos – вид, видовое понятие в отличие от родового понятия (idea).


[Закрыть], видах, ещё не свершилось оно).
То идеально, что в чувствах само не дано.
Эйдос представишь как образ, допустим – как схему стола,
Но нету схемы такой, что бы мебель представить могла.
Значит, нелепо звучит метафизиков мнение,
Будто все мысли есть в принципе ощущения.
 
 
Также и сущность вещей в чувствах мы не уловим,
Но постигаем её лишь понятием, словом.
В сущностях нет ничего к отражению в теле готового,
Значит, не нужно здесь органа анатомически нового.
В психике нашей зато – две сигнальных системы,
Чтобы могли познавать эффективно везде мы:
И мир явлений – прибором и ощущением,
И его смысл – постигающим сущность мышлением.
Первая (чувства сигналы) с животным у нас одинаковая,
Наша вторая система – словесная, условно-знаковая[12]12
  Учение Нобелевского лауреата, акад. И. М. Павлова, 1930-е гг.


[Закрыть].
 
 
Мы и животные высшие общи душой.
Разница в том лишь, что мозг человека – большой,
Места достаточно в нем для двух разных систем;
Новое качество мы обрели вместе с тем.
В слове ещё есть абстрактный материи след,
Ну а в понятиях свойств её вовсе уж нет.
 
 
Разум, как видим, не задан анатомически.
Он формируется в нашей душе символически,
Через общение с теми, кто мыслит логически.
Кто вне такого общения пребывает,
Тот и способность к разумности скоро теряет.